Текст книги "Архив клана"

Автор книги: Лев Пучков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 5
АЛЕКС ДОРОХОВ: ОХОТА НА НОСФЕРАТУ

Экипировались мы основательно. Помимо «короткоствола» взяли четыре автомата с боезапасом, бронежилеты, «тревожные мешки» и… снаряжение для «прогулок по коммуникациям».

По боевой части вопросов не было, коль скоро на нас могут напасть, значит, следует быть в готовности постоять за себя.

По снаряжению для андеграунда ответил Юра, причем не мне, а Ольшанскому. Для меня это было очень приятно: глупые вопросы – и по делу, и мимо темы – традиционно задаю я, и к этому уже все привыкли. Нет, не подумайте плохого, я отнюдь не такой записной удодушко и за пару месяцев кое-чего набрался, но… я самый молодой, неопытный и, пожалуй, что важнее, самый любопытный член команды. В общем, задавать неуместные вопросы – это моя прерогатива.

В этот раз я стоически промолчал, хотя вопрос возник сразу, как только стали грузиться, а через минуту его озвучил Ольшанский, которому не терпелось побыстрее выехать:

– Не понял, чего мы с этим барахлом возимся? Нам только переболтать с двумя подонками да вломиться к третьему, если повезет (тут он суеверно сплюнул и постучал по крылечку).

Юра пояснил, что третий подонок – это реальный мегаподонок, по сравнению с ним все остальные подонки просто бойскауты. И вот этот «мега», помимо всего прочего, мастер по коммуникациям. То есть не факт, конечно, но вполне может случиться так, что где-то поблизости от места его обитания оборудованы несколько запасных ходов куда-нибудь на глубину.

– Прикинь, как будет неловко, если он нырнёт в коллектор, а мы вообще без всего. И потом, если он туда нырнёт, значит, сто пудов подготовил там как минимум пару сюрпризов. Так что лучше прихватить запас. На себе не таскать, есть не просит, пусть лежит. Не надо будет – обратно привезем.

– Если мы застанем его врасплох и он таки «нырнет» – значит, он тоже будет без всего, – резонно заметил Ольшанский. – Хм… не будет же он бежать и на ходу в «химзу» облачаться? Так что вряд ли ошибусь, если скажу, что шансы у нас будут примерно равны.

– Петрович, ты ошибаешься, – безапелляционно возразил Юра. – Этот тип… В общем, он – Мастер. Поэтому надо готовиться как следует.

Автоматы с боезапасом, бронежилеты и всё вспомогательное снаряжение мы погрузили в «таблетку». [4]4
  УАЗ-452


[Закрыть]Каждый вооружился пистолетом (кроме доктора) и имел при себе перевязочный комплект, а также портативную радиостанцию для оперативной связи внутри команды. Уточнив порядок взаимодействия при возможном осложнении обстановки, мы расселись по машинам и убыли на задание.

* * *

Выдвигались следующим порядком: впереди ехал Ольшанский на своём «Nissan Qashqai», с Юрой и Стёпой на борту, за ними Спартак на «таблетке» со снаряжением, и замыкали колонну мы с доктором на его «Subaru Impreza XV» (в просторечии – «пятнашка») – новёхонькой, неделю как из салона, купленной взамен разбитой в хлам «Subaru Impreza WRX» (я не особенно силен в тачках, но на мой взгляд, доку определенно нравится словечко «Impreza»).

По дороге, как обычно, я пристал к доктору с рядом животрепещущих вопросов, и он охотно поделился информацией, полученной от Ольшанского, а также глобальными сомнениями по поводу ситуации в целом и по факту девиантного поведения нашего взбесившегося прокурора.

Забегая вперед, рискну предположить, что Стёпа с Юрой получили примерно такие же объяснения, поскольку в последующем они проявляли осведомленность по сути вопроса только в интерпретации Ольшанского, то есть без всяких сомнений и, возможно, даже с какими-то утвердительными акцентами.

Итак, дело обстояло следующим образом. Сегодня спозаранку к Ольшанскому подъехал боевой и испытанный коллега и показал ему одну из камер наблюдения, некогда установленных в квартире нашего прокурора и похищенных в числе прочего полезного имущества два месяца назад.

Камера попала к доброму коллеге совершенно случайно. Он ведет дело об убийстве одного из высокопоставленных сотрудников правоохранительных органов. В рамках этого дела коллега «закрыл» двоих прожженных «скокарей», которые, будучи на воле, не желали сотрудничать со следствием. При задержании сладкой парочки был произведен обыск места проживания, в результате чего нашли большое количество украденных у добропорядочных граждан ценных вещей. В числе прочего была обнаружена и вот эта камера. Взяли этих парней ещё неделю назад, но до просмотра записи с камеры коллега Ольшанского снизошел только вчера вечером – как-то всё недосуг было. Посмотрел, сразу узнал старого друга, запечатленного на записи, и утром его оповестил.

Вот, собственно, и всё. Ольшанский поговорил с коллегой, получил всю доступную информацию, и теперь мы едем общаться со свидетелями.

– То есть мы едем в СИЗО?

– Нет, мы едем в Бирюлёво…

Оказывается, собственно со «скокарями» пообщаться не получится, сегодня и завтра с ними работает какая-то особая комиссия, но это, по заявлению Ольшанского, и не обязательно. По камере они дали исчерпывающую информацию, и взять с них больше нечего. Эти ребята по наводке ограбили какой-то гараж, там был нехитрый тайник, в котором обнаружилось немало похищенных вещей – в том числе и камера.

Получается, что вор украл у вора. «Шестерки» – подручные «скокарей», присутствовавшие при «обносе» гаража, остались на воле, вот сейчас мы к ним и едем за дополнительной информацией и… проверкой некоторых докторских сомнений.

В двух словах сомнения доктора можно сформулировать следующим образом: «слишком своевременно».

Судите сами, позавчера вечером на нас напали, а сегодня утром Ольшанскому дали камеру, которая, вполне возможно, приведет к загадочному вору, работавшему по приказу генерала Коврова.

Назревает вполне закономерное подозрение: нас на этого вора элементарно наводят.

– Но вы же сами сказали, что гараж этот ограбили неделю назад, – проявил я наблюдательность. – То есть задолго до того, как произошло нападение. Значит…

– Ничего это не значит, – небрежно отмахнулся доктор. – Петрович тоже активно настаивает на этом факте. Вам, поручик, простительно, вы даже не новичок в таких делах, а так, сторонний наблюдатель… Но ему, гроссмейстеру, прощать такие странности нельзя.

– А в чём странность?

– Да во всём! Видите ли, эту камеру, очень вовремя всплывшую именно сегодня, её при желании можно задним числом внести в список награбленного по ЛЮБОМУ преступлению, совершенному в течение двух последних месяцев, где фигурирует хотя бы одна аналогичная камера. Охотно допускаю, что гараж этот подломили неделю назад, да хотя бы месяц или полтора, и «шестерки» в курсе, что среди вещей была камера наблюдения. Их, таких камер, может быть хоть миллион, украденных откуда угодно, но… вот именно сегодня утром всплывает та самая, что была в спальне у Петровича. Ну и как вам это нравится?

– Эмм… Гхм-кхм…

– Да ладно, поручик, не напрягайтесь, я не жду от вас немедленных ответов. Не буду распространяться далее, а просто попробуйте самостоятельно всё обдумать и ответить на ряд вопросов, закономерно вытекающих из этой «счастливой находки». И вот ещё, кстати: всего там было четыре камеры: в прихожей, спальне, гостиной, кухне… Разве не странно?

– Да, странно. У меня, например, никогда не возникало мысли установить в своей квартире камеры наблюдения. Петрович – реальный маньяк, если в каждое помещение закатал по камере…

– Да не в этом странность, поручик! Это уж как бог на душу положит, его дело, пусть себе ставит где хочет, но… где остальные три камеры?! Почему нашлась только одна, именно из спальни, на которой запечатлен Петрович, – то есть с записью, пригодной для опознания? Почему всплыло всё именно сегодня утром? Почему вор, с Юриных слов мастер, каких поискать, оставил на ней запись и вообще не уничтожил саму камеру? Почему нельзя пообщаться непосредственно со «скокарями» или не подождать пару дней, когда с ними закончит работать эта «особая комиссия»? С каких пор для Петровича это стало такой серьёзной препоной? Да за полдня выбил бы свиданку с самым страшным террористом, не то что с каким-то жалкими фуфлыжниками… В общем, поручик, я вижу много странностей в этом деле. И бог бы с ним, кабы это всё нас не касалось… Однако, увы, все эти нестыковки закономерно сливаются в одно неприятное и совсем неинтеллигентное слово – ПОДСТАВА…

* * *

Добравшись до безразмерного двора, в котором громоздились десятка полтора унылых хрущоб, мы остановились в сотне метров от въезда и стали чего-то выжидать на фоне загадочного радиомолчания. Посвящать нас в причины промедления никто не спешил, доктор стоически читал наладонник, и я тоже решил не проявлять любопытство.

Через несколько минут из «Кашкая» вышло нечесаное кудлатое существо в живописной рванине, с огромной клеенчатой сумкой через плечо и, опираясь на облезлую клюку, заковыляло в сторону двора.

– Да неужели? – Доктор ехидно хмыкнул. – И как это он соблаговолил потратить такую кучу времени на перевоплощение? Я уж думал, сразу бросится вприпрыжку, вереща от нетерпения…

Да, дорогие мои, если кто не в курсе, прошу любить и жаловать: это господин Ольшанский собственной персоной. Не удивляйтесь, наш старший советник юстиции порой выкидывает вот такие коленца, не в порядке маньячества или скуки ради, а исключительно для пользы дела. Посредством нехитрых манипуляций он может прикинуться бомжом, нищим, старушкой-процентщицей, да, по-моему, вообще кем угодно, то есть за считаные минуты перевоплощается так, что его не узнают даже близкие, если не будут заблаговременно поставлены в известность о готовящемся театральном действе.

Как только Петрович вошел во двор, Стёпа вызвал нас к головной машине и раздал задачи по вариантам:

– Если будет «грязно», работаем в режиме эвакуации. В этом случае все выдвигаемся на транспорте, мы первые, за нами с интервалом в двадцать метров – Спартак, за ним вы, почти впритык. Мы забираем Петровича, вы прикрываете. Если будут работать с крыш или с верхних этажей, быстро расшпиливаете «таблетку», берете АК. Если будет чисто, мы опять заезжаем первыми, вы за нами, чуть ближе, десять-пятнадцать метров, не выходите, страхуете. Спартак, встанешь у въезда, контроль за подступами. Да, не знаю как там с парковкой, вставайте так, чтобы не мешали нам выезжать. Вопросы?

Вопросов не было.

– Всё, по местам. Ждём команды.

Спустя немного времени Стёпа сообщил по рации:

– Вроде чисто. Но всё равно смотрите в оба. Поехали…

Когда въехали во двор, я слегка запаниковал.

Нет-нет, я вовсе не трус, но… Понимаете…

Доктор у нас товарищ на диво умный и проницательный, так что зря болтать не будет. И если уж он сказал «подстава», значит, скорее всего, так оно и есть на самом деле. Поэтому я нервно потел, поглаживая рукоять пистолета в расстёгнутой кобуре, крутил головой во все стороны и лихорадочно пытался читать обстановку.

Увы, получалось это из рук вон. Двор был огромный, и за исключением людей (рабочий день, однако) в нём было всего много. Много места, машин, подъездов, много крыш и открытых окон.

С окнами вообще была беда. Нет, я понимаю, что лето и жара, но открытых окон на верхних этажах было просто до неприличия много, и в каждом из них запросто можно было устроить пулемётное гнездо или усадить снайперскую пару!

В связи с этим ну и какое тут может быть «чисто»?!

Петрович ведь не Карлсон, за какие-то пять минут он чисто физически не в состоянии облететь все эти окна, проверить все крыши и убедиться, что здесь нигде нет засады. А если так, то мы зря оставили «таблетку» с автоматами у въезда. Это даже не тактический просчет, а натуральная преступная халатность. На мой взгляд, в обоих вариантах следовало прикрываться «таблеткой» и на всякий случай распахнуть корму: не бог весь какая защита, но всё же лучше, чем вообще ничего. Нет, я понимаю, что со стороны это смотрелось бы нелепо – людей тут немного, но достаточно, чтобы оценить такое представление или даже позвонить куда следует…

Однако в случае внезапного нападения у нас было бы гораздо больше шансов уцелеть.

Увы, операцией командовал не я, так что мне не оставалось ничего иного, кроме как стиснуть зубы и смириться со своей тяжкой долей.

– Расслабьтесь, поручик, прямо сейчас стрелять в нас не станут, – неожиданно успокоил доктор, как обычно влёт вычисливший все мои страхи и сомнения.

– Вы так думаете?

– Я в этом уверен.

– То есть вы могли ошибаться, предполагая, что это… – с надеждой начал было я, но доктор прервал меня, невесело усмехнувшись и покачав головой:

– Нет, в том, что это в самом деле подстава, я даже и не сомневаюсь. А именно сейчас стрелять в нас не будут по другой причине.

– По какой же?

– Неудобно.

– Неудобно для кого?

– Для засады. Мы рассеяны по площади, и здесь легко укрыться. Видите ли, поручик: генерал Ковров очень неглупый человек. Ну и, разумеется, для нашей ликвидации он привлечет толковых людей. Эти люди найдут способ собрать нас в кучку в удобном месте.

– Так, может быть, стоит предупредить?..

– Наших боевиков? Не стоит. Они сами всё прекрасно знают. Так что расслабьтесь и не переживайте понапрасну раньше времени. Поберегите эмоциональный ресурс, несколько позже он вам непременно пригодится. А сейчас пока что внимательно следите за маневрами и будьте начеку.

Доктор оказался прав: в самом деле всё обошлось.

Стёпа с Юрой быстро вошли в один из подъездов и спустя пару минут вывели во двор двоих парней. Парни молчали, не сопротивлялись и, вообще, для внезапно схваченных негодяев вели себя на удивление примерно. Это вполне естественно, мои коллеги, когда нужно, могут быть очень убедительными.

Замыкал шествие довольный бомж Ольшанский – только теперь, за ненадобностью, он не хромал, а двигался стремительно и упруго, играючи помахивая клюкой.

– Какая-то нездоровая преждевременная эйфория, – недовольно поморщился доктор. – Надо ведь послушать сначала, что скажут эти несчастные дебилы, и уже только после этого можно будет делать какие-то выводы…

По поводу грядущего допроса у меня была определенная установка. Помнится, мы не так давно общались с одним пленным, взятым при схожих обстоятельствах (правда, там пришлось стрелять, в формате «кто быстрее» и просто «от пуза по колесам»), так вот, я думал, что мы вывезем клиента в какое-нибудь тайное местечко и будем с ним неспешно беседовать под развесистым вязом, увещевая аргументами и склоняя к сотрудничеству – так, по крайней мере, мне подсказывал мой книжный опыт. Увы, никаких тайн там не было, мы допросили бедолагу самым прозаическим образом, во время движения, в салоне «таблетки», при этом Юра его беспощадно отдубасил, а по окончании беседы выкинул прямо на ходу через задние двери.

Упс, да? Нет, я не нахожу это забавным, однако… согласитесь, это довольно своеобразный способ общения с источником информации. Мне, кстати, до сих пор неловко, что всё так похабно вышло, но что поделать, слово из песни не выкинешь. Так что теперь я ожидал, что с нынешними пленными мы поступим примерно так же: посадим в «таблетку» и дальше по смыслу, – и даже слегка порадовался, что всё это безобразие будет происходить без меня. Не поймите превратно, я отнюдь не институтка и работаю над собой в этом направлении, но как-то до сих пор не сумел привыкнуть к таким сценам. Что поделать, издержки воспитания.

Итак, как я уже сказал, у меня была своя установка по поводу допроса, но… как вы, наверное, уже поняли, мои коллеги – люди творческие и легко ломают стереотипы, так что в этот раз с пленными поступили совсем по-другому. Очевидно, когда спускались или во время собственно «приёма», Ольшанский определил, кто из них главнее либо ценнее в плане информативности. Тот, что покрепче и пониже, с окровавленным злым лицом, был помещен в «Кашкай» в тёплую компанию прокурора и наших боевиков. Второго, более худосочного и бледного, с трагичным выражением лица, но без кровоподтеков, определили к нам с доктором.

– Твой объект, – поставил мне задачу Стёпа. – Глаз не спускай.

– Понял. Если объект попробует удрать…

– Убей его.

– С удовольствием, – злодейски процедил я, поглаживая кобуру. – Пусть только дёрнется, скот, дуршлаг сделаю!

Пленный втянул голову в плечи, и на лице его, помимо трагичности, поселилась полнейшая обреченность. «Вот это я попал», – говорил его затравленный взгляд.

Рассадив пленных, мы бодро покинули огромный и во всех отношениях неприятный двор и направились на юго-запад Москвы.

Я украдкой облегчённо вздохнул. Что бы доктор ни говорил о неудобстве засады в этом месте, я почему-то чувствовал себя здесь очень неуютно.

Судя по некоторым признакам, наши люди в головной машине в свойственной им манере пообщались с пленным прямо на ходу и узнали нечто животрепещущее. Не берусь предполагать, каковы были особенности формата беседы (на мой взгляд, для вдумчивого рукосуйства в «Кашкае» несколько тесновато – для четверых-то), но минут через пять с начала движения «Кашкай» неожиданно свернул на перекрестке, перестроился с грубым нарушением правил и, резво наддав, устремился прочь, изрядно оторвавшись от неповоротливой «таблетки» и, как следствие, от нас, поскольку мы двигались в замыкании.

– И куда это мы разогнались? – уточнил доктор по рации. – Есть желание потратить полдня на разборки с поднадзорными органами?

– Не понял? – недовольно отозвался Ольшанский. – При чём здесь поднадзорные?

– Напомню, у меня прямо по курсу куча «неправильного железа».

– А, понял… – досадливо ответил Ольшанский. – Давай шевелитесь быстрее, я вас жду!

…После чего «Кашкай» принял вправо и остановился.

Да, это верно доктор подметил. Кому-то, возможно, это может показаться диким и странным, но… всё оружие, что у нас есть – трофейное и используем мы его совершенно незаконным образом. Не буду вдаваться в подробности, почему всё обстоит именно так, скажу только, что вопрос со штатами и статусом нашей службы пока что окончательно не решен и все сопутствующие аспекты, как следствие, находятся в подвешенном состоянии.

То есть если поспешим и устроим ДТП или вообще влипнем в любую нехорошую историю, вот так с ходу отчитаться по нашим левым стволам будет непросто. Звонки, выяснение полномочий, команды сверху через три инстанции – это займёт некоторое время.

Присутствие Ольшанского все эти проблемы снимает: он решает такие вопросы буквально на раз. Так что в самом деле при наличии на борту «неправильного железа» не стоит отдаляться от нашего старшего советника юстиции, хотя бы ради экономии времени и нервов.

* * *

Минут через двадцать мы прибыли в один из районов Теплого Стана, где между лесопарком и жилым массивом располагался ГСК «Ступор».

Здесь мы также встали метрах в ста от въезда, но сейчас обошлось без перевоплощения. Ольшанский с Юрой отправились на разведку, остальные по команде Стёпы заняли позиции у своих машин и стали ждать.

Гаражный кооператив выглядел ухоженным и, в отличие от огромного двора, где мы только что были, показался мне совсем не страшным.

КПП с застекленной будкой на втором этаже, ворота нараспашку, две линии гаражей хорошо просматриваются до самого забора – на мой непросвещенный взгляд, организовать здесь засаду будет проблематично. И вообще, после напрасных переживаний в многооконном дворе я несколько расслабился и стал относиться к проблеме философски. Более того, мне показалось, что доктор отчасти драматизирует ситуацию и на самом деле не всё так плохо, как кажется.

Перейдя на другую сторону дороги, я осмотрел ГСК более внимательно (с того места, где мы стояли, правая оконечность периметра была не видна), утвердился в первоначальном мнении и, вернувшись на исходную, поделился своими соображениями с доктором:

– Полагаю, здесь нам опасаться нечего. Вполне симпатичные гаражи, всё просматривается, так что запросто можно было бы обойтись без предварительных ласк…

– А вам разве не нужно безотлучно находиться рядом с пациентом? – Доктор неодобрительно нахмурился и кивнул на худосочного пленного, смирно сидевшего в машине.

Я не нашелся что ответить и с недоумением пожал плечами. На дока это не похоже, обычно он тактичен, избегает официоза и не обращает внимания на разного рода нарушения уставов и регламентов.

– Он вроде бы слаб, нестрашен, напуган и в наручниках, – ответил за меня доктор, саркастически усмехнувшись. – И зачем всё время торчать рядом и следить за ним, верно?

– Ну, в общем – да, примерно так, – согласился я. – У вас другое мнение?

– Один из самых эффективных убийц, которого мне довелось видеть, был более всего похож на практиканта-ботаника, – сообщил доктор, погасив усмешку и колюче прищурившись. – Худенький, невзрачный, невысокий, со смешной прической, прыщавым лбом и ангельским взором. К тому моменту, когда его удалось нейтрализовать, он разделочным ножом убил полдюжины обученных воевать мужчин, а выглядел при этом так, словно его только что оторвали от опытов с пестиками и тычинками. Собственно, его и в самом деле оторвали от опытов, но… гхм-кхм… Впрочем, это неважно.

– Ничего себе… – присвистнул я. – И где это вам повезло напороться на такого зверюгу? Я что-то про такое никогда не слышал. Или это было очень давно?

– Да какая разница? Сейчас это уже неважно, – уклончиво ответил доктор. – А в этих гаражах, кстати, устроить засаду гораздо удобнее, чем в большом дворе, где мы недавно побывали. Хотя бы уже лишь потому, что здесь нет посторонних, до жилых домов далеко, и можно запросто использовать мины и тяжелое вооружение. Гарантированно не будет лишних жертв и, как следствие, болезненной и быстрой реакции правоохранительных органов. Кроме того, если мы войдём на территорию без разведки… гхм-кхм… в любом из этих стандартных гаражей можно спокойно усадить взвод спецназа, который в один момент вынесет дверь и через секунду будет в боевой линии за нашими спинами…

Ну вот, прошу любить и жаловать…

Определенно сегодня док не в духе. Таким желчным и злым я его ещё никогда не видел. Можно даже сказать, оперируя докторскими терминами, что это реальная девиация.

Через некоторое время из ворот вышли Ольшанский с Юрой и ещё кто-то третий, пока что безликий и без подробностей – с сотни метров особо не разглядишь.

Ольшанский передал по рации, что нужно подъехать, Стёпа уточнил интервалы, и мы быстренько перебазировались.

Спартак поставил «таблетку» в двадцати метрах от ворот, на противоположной стороне дороги, мы с доктором заняли позицию на той же стороне, немного правее от въезда, а Стёпа подогнал прокурорский «Кашкай» прямо к воротам, развернулся и зачем-то заблокировал проезд. Ольшанский возражать не стал, хотя на мой взгляд, если из ГСК кто-то будет прорываться, «Кашкаю» придётся несладко.

Теперь можно было внимательнее рассмотреть товарища, сопровождавшего моих коллег. Это, по-видимому, был тутошний сторож, крепенький дядечка в новом камуфляже. Лет за пятьдесят, круглый, розовый и, как мне показалось, преувеличенно бодрый. Ещё мне показалось, что у него бегающий взгляд и чрезмерная жестикуляция, он всё время без надобности потирал ладони и как будто прислушивался к каждому слову Ольшанского, ловил каждый его жест – то ли боялся чего-то, то ли просто хотел угодить вельможному начальнику.

Доктору, очевидно, тоже так показалось. Перебросившись с Ольшанским парой фраз, он принял сторожа под локоток, отвел в сторону и принялся вполголоса о чём-то с ним беседовать.

Ольшанский нетерпеливо поглядывал на часы, но не вмешивался, смирно ждал, когда доктор закончит. Стёпа спросил, удалось ли добыть данные по владельцу гаража. Ольшанский сказал – да, есть такие данные, показал выписку из документации, что была на КПП, но рассеянно заметил, что нам от этого пока что нет никакой пользы, всё нужно пробивать и доводить до ума. А Юра добавил, что сторож вполне в тему описал нашего фигуранта: мелкий, бледный, красноглазый – в общем, это тот, кого мы ищем.

– Красноглазый? – удивился я. – Такое разве бывает?

– Бывает, – кивнул Юра. – Зрачки такие… типа, бесцветные и слегка красноватые.

– Странно, что он его именно таким видел, – задумчиво отметил Стёпа. – Я таких альбиносов повидал в своё время. Обычно они на воле носят контактные линзы под «легенду»…

Переговорив со сторожем, доктор благосклонно похлопал его по плечу и вернулся к нам.

– Ну и?.. – уточнил Ольшанский.

– Как я и сказал. Или даже гораздо хуже.

– Да ну тебя, Семён! – досадливо поморщился Ольшанский и повернулся к Стёпе: – Мы идём или как?

Стёпа не спешил отдавать распоряжения – он вопросительно смотрел на доктора.

– Можно устроить здесь засаду так, чтобы об этом не знал сторож, который двенадцать часов напролет безвылазно сидит на втором этаже и видит каждый квадратный метр этого двора? – вот такой вопрос задал доктор Стёпе, и по тону было ясно, что он знает, каков будет ответ.

– Нет, это нереально, – покачал головой Стёпа. – Только за территорией. Но тут поблизости нет ни одного приличного пригорка, так что это будет сложно.

– Совершенно верно. Для тех, кто не желает принимать очевидный факт, повторю прямым текстом: это подстава. – Доктор покосился на сторожа, который не спешил подниматься на свой застекленный пост и смотрел на нас, словно ожидая особых распоряжений. – Но прямо сейчас, скорее всего, ничего острого не будет. Пациент явно в курсе всех дел и… ведет себя совсем нехарактерно для предбоевой ситуации, так что…

– Док, хорош мозги парить! – в нетерпении воскликнул Юра. – Скажи прямо: есть, нет?

– Полагаю, что засады здесь нет. – Доктор вздохнул и виновато пожал плечами. – Но сами понимаете, в таком деле стопроцентных гарантий не бывает. То есть полностью исключить такой вариант нельзя.

– Ну ёпп… – возмутился Юра. – И для этого надо иметь докторскую степень? Я то же самое мог бы сказать без всяких бесед!

– Хорошо, сделаем так… – Стёпа произвел расчет, мы быстро экипировались и разделились по задачам.

Инженер, Стёпа и доктор прихватили худосочного пленного и вместе со сторожем поднялись на второй этаж КПП.

Ольшанский, Юра и ваш покорный слуга взяли изрядно помятого крепыша из «Кашкая» и пошли обследовать ограбленный гараж.

Гараж был двадцать седьмым по счету в средней линии (но с облупленным номером 207) и располагался почти что у самого края, ближе к забору. Ограбленным он не выглядел: замок находился на месте, причём был упрятан в хитро приваренный к дверям отрезок трубы диаметром сантиметров тридцать. Вряд ли его в таком положении можно поддеть ломиком или каким-нибудь другим приспособлением рычажного типа.

Ольшанский вынул из борсетки кольцо с внушительной связкой разнообразных отмычек и потряс перед лицом крепыша:

– Ваш инструмент?

Крепыш затравленно покосился на Юру.

Юра лениво повел бровью, крепыш тотчас же утвердительно кивнул.

– Отлично. – Ольшанский извлек из кармана ключи от наручников. – Сейчас мы тебя раскуём, и ты нам откроешь эту дверку.

– Не могу… – Крепыш опять покосился на Юру, вжал голову в плечи и даже зажмурился.

– Не понял? – зловеще пробурчал Юра.

– Б… буду – не могу! – отчаянно воскликнул крепыш. – Мы только на шухере стояли, старшаки распечатывали, это их инструмент! Я не умею!

– Спокойнее, друг мой, мы тебе верим. – Ольшанский протянул Юре отмычки: – Коллега, нет желания попрактиковаться?

– Вообще-то это не мой стиль, – застенчиво сообщил Юра, перебирая отмычки и осматривая замок. – Вы же знаете, я по этой части не мастак…

А вот это наглое вранье. Это как раз-таки его стиль, и мастак он именно по данной части.

Минуты не прошло – Юра элегантно вскрыл казавшийся таким надёжным замок и одобрительно кивнул:

– Неплохой инструмент. Сдавать обязательно?

– Необязательно, – барственно плеснул ручкой Ольшанский и распахнул двери. – Нуте-с, прошу присутствовать.

– Зашибись. – Юра пихнул отмычки в свою сумку и ласково улыбнулся крепышу. – Передашь старшакам спасибо. Им всё равно уже без надобности, на волю больше не выйдут, а нам, на службе родине, всяко-разно пригодится…

Внутри находился потрепанный «Опель Вектра». Интерьер был представлен верстаком, двумя стеллажами и парой табуретов. Смотровая яма отсутствовала как излишняя роскошь.

– Показывай тайник, – распорядился Ольшанский.

– Я без понятия. – Крепыш заблаговременно втянул голову в плечи и покосился на Юру.

– Да шо ж ты за урод такой? – укоризненно покачал головой Юра. – Ни хрена не знаешь, не умеешь… Ты вообще чем по жизни занимаешься?

– На шухере стою, хабар таскаю, – торопливо доложил крепыш. – Мы в тот раз тоже так: на шухере торчали, потом мешок тащили до машины…

– Да и ладно, сами справимся. – Ольшанский, нимало не огорчившись неведением нашего спутника, засучил рукава и с энтузиазмом принялся обыскивать гараж.

Я остался во дворе следить за обстановкой и присматривать за крепышом, а Юра присоединился к Петровичу и, что, на мой взгляд, вполне закономерно, через несколько минут обнаружил тайник.

Это был пластиковый бачок с крышкой, вкопанный в пол и нехитро замаскированный стеллажом. Достаточно было сдвинуть стеллаж в сторону, откинуть обрезок широкой доски, и – вуаля, восхищенным взорам неширокой публики предстал таинственный бачок.

Увы, он был пуст.

– Неужто всё подчистую выгребли?! – уточнил Ольшанский – как мне показалось, с какой-то затаённой надеждой.

– Не знаю. – Крепыш выглядел несчастным, думаю, в этот момент он от всей души желал быть хоть чем-то полезным. – Мы стояли… Потом тащили… Я могу показать проход!

– Ты это… как-то конкретнее выражайся. – Юра гнусно хмыкнул. – «Проход» будешь предъявлять на киче, если потребуют. А мы не по этой части, так что держи свои штанишки крепко застегнутыми.

– Да я не про то! Там дыра…

– Вот, ёпп, опять ты за своё…

– Да нет! В заборе дыра… За гаражами…

– Спокойнее, друг мой, сейчас всё посмотрим… – Ольшанский «срисовал» данные по машине, не поленился даже капот открыть.

Затем он позвонил своим помощникам, поставил задачи по пробивке машины и личности владельца, ещё раз внимательно осмотрел гараж и вышел во двор.

Мне показалось, что осмотр его не удовлетворил. Такое ощущение, что Петрович ожидал получить здесь ответ на какой-то важный для себя вопрос… и не получил.

К КПП мы не вернулись: ведомые помятым крепышом, обогнули две линии гаражей и вышли к пролому в заборе.

Пролом был основательный – можно гулять не нагибаясь, – из него выбегала хорошо утоптанная широкая тропа, которая петляла по обширному пустырю, мимо замороженной стройки, в направлении жилого массива, расположенного примерно в полукилометре от ГСК. Очевидно, у многих жильцов этого микрорайона здесь гаражи, вот они и топают напрямик через пустырь, экономят время.

– Как пустырь просматривается? – уточнил Юра по рации.

– На пятёрочку, – ответил Стёпа. – Вы пешком пойдёте?