Текст книги "Шесть секунд до взрыва"

Автор книги: Лев Пучков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Скотомогильник, Ваха с кинжалом – безликий и страшный, Рустем, вкалывающий какую-то дрянь моей жене. Все это моментом промелькнуло в моей голове и завершилось одиннадцатым абзацем статьи № 27 Закона о внутренних войсках: «…Без предупреждения оружие применяется… при побеге из-под охраны… при помощи транспортных средств…»

Я нажал на спусковой крючок и держал его три секунды, считая, как на стрельбище: 22, 23, 24… Именно столько времени нужно, чтобы из магазина вылетели все имеющиеся там патроны…

ГЛАВА 12

– У меня кончились блокноты, – пожаловался Тэд на исходе третьего дня нашего пребывания в Мачкой-Артане. – И кассеты тоже кончились. А здесь, в селе, ни блокнотов, ни кассет я не обнаружил – даже тетрадей не продают. Может, заедем в Грозный? Нам еще кое-что купить надо…

– А я тебя предупреждал – экономь! – попенял я британцу. – Я тебе говорил: не записывай подряд всю эту бредятину, фильтруй базар! Завтра с утра заедем в Старый Мачкой – может, там что-нибудь будет. А нет, так будешь на пипифакс записывать – я у тебя пару рулонов видел в вещах.

– Но эта бумага предназначена для совершенно иных целей! – возмутился Тэд. – Она мягкая, она тонкая, она… она… Да, в конце концов, это просто дикость какая-то! Что я, вытащу при всех рулон пипифакса и начну на нем писать с идиотским видом? Ну нет, я еще не вконец «отправился кровлей»!

Поехал крышей, – механически поправил я, безразлично пожимая плечами. – Не хочешь, не пиши. Там, куда мы завтра поедем, в радиусе 50 км ты гарантированно не найдешь ни одного блокнота. А на твой пипифакс никто не обратит абсолютно никакого внимания – тут всем абсолютно по барабану, чем и на чем ты пишешь. Главное, чтобы слушал внимательно да уважение проявлял к рассказчику. Хотя нет, немного я не прав. Если ты начнешь на тротиловой шашке капсюлем-детонатором выскабливать буквы, тебе наверняка сделают замечание. Местная публика в таких вещах прекрасно разбирается…

Высказавшись, я снял штаны и забрался под одеяло.

– Давай, профессор, гаси светильник, спать будем, – предложил я Тэду. – Завтра нам рано-рано в путь.

– Черт-те что! – брюзгливо выразился Тэд, выключая свой аккумуляторный светильник. – У вас тут все «чересс джеппа». О-е! Именно так… Гут найт, май фрэнд…

Вот так, с шутками и прибаутками, мы с Тэдом проваляли дурака три дня, в процессе ремонта нашего многострадального «Лендровера». К моему огромному удовольствию, процесс этот на исходе третьего дня завершился, и спозаранку можно было отправляться в путь.

Естественно, я нехилый стрелок, но когда сразу по групповой цели выпускаешь весь магазин, тут обязательно будут иметь место отклонения. Более десятка пуль попало в двигатель и образовало в нем весьма серьезные разрушения.

Разыскав британца (он мирно спал в подвале дома и на момент обнаружения даже отдаленно не представлял себе, что его похитили с целью получить выкуп), я вкратце посвятил его в ход событий. Затем мы в течение двух часов топили трупы в пруду, уничтожали следы крови в доме и вылизывали изрядно загаженный «ленд». Судя по поломкам, машиной должна была заняться бригада специалистов, для которых я приготовил версию, абсолютно исключавшую наличие в салоне чьей-либо крови и мозговых сгустков.

В процессе работы Тэд беспрестанно жаловался на головную боль и весьма отвлеченно воспринимал происходящее. По-видимому, ребятишки (упокой, Аллах, их души) слегка переборщили с хлороформом, чтобы пленник не обременял их возмущенными репликами и ненужными вопросами. Меня это в определенной степени устраивало, так как Тэд весьма чувствителен к любым проявлениям смерти. Одним словом, не наш парень.

Завершив работу, мы вырулили из балки на докторской «Волге» и прицепили к ней нашу машину. Благо, «ленд» встал практически на самом верху выезда и не скатился вниз из-за включенной скорости.

С грехом пополам дотянув «ленд» до шоссе, мы отцепили его от «Волги», которую я резво отогнал к скотомогильнику. Благополучно спихнув машину Али в зловонный овраг, я еще разок полюбовался живописным пейзажем и трусцой возвратился к скучавшему на обочине шоссе Тэду.

Спустя всего лишь полтора часа (такова примерно пропускная способность местных неосновных трасс) я уже горестно размахивал руками, объясняя возвращавшимся из Грозного в Мачкой-Артан чеченским мужикам на грузовике, как злобные, пьяные, дикие российские омоновцы, пролетавшие мимо на двух бэтээрах, выгнали нас с журналистом из машины и, дико хохоча, в упор расстреляли наш «ленд».

«Чехи» сочувственно поцокали языками, высказались по поводу омоновцев и, получив 20 баксов, моментом прицепили наше многострадальное авто к своей ветхой лайбе. И потащили нас в Мачкой-Артан.

Таким образом, уже в 14.22 мы договаривались с владельцем автомастерской Шапи Исмаевым о порядке производства ремонта «Лендровера», а спустя восемь минут с начала разговора после несколько высокопарного сообщения о цели приезда в Великую Ичкерию были безоговорочно взяты на постой с одновременным зачислением на котловое довольствие.

– О-е! – радостно воскликнул Тэд. – Какие здесь славные люди! Какое радушие, какое гостеприимство!

– Ага, – согласился я. – Скажи спасибо, что мужики, которые подобрали нас на шоссе, не поехали прямиком на какую-нибудь заброшенную ферму к бандитам, что занимаются похищениями людей. Типа наших ночных приятелей.

– Ну, скажешь тоже! – укорил меня Тэд. – Они же не все такие! Вон, этот Шапи – такой славный парень…

Славный парень Шапи озадачил бригаду механиков на предмет ремонта «Лендровера», а сам ежечасно и безотлучно находился с нами, сочтя своим долгом загрузить иностранного журналиста разнообразной полезной информацией по самое «не хочу». Слушать его было интересно. Суждения Исмаева отличались цинизмом и самокритичностью, доходящей в некоторых случаях до открытого высмеивания сложившегося за последние пять лет уклада жизни ичкерского люда. Ранее Шапи был преподавателем в автодорожном техникуме, но в 1992 году при весьма смутно прослеживающихся обстоятельствах, о которых он счел нужным упомянуть лишь вскользь, семейка Исмаевых вдруг приобрела в собственность автомастерскую в Мачкой-Артане, которая давала очень неслабый доход.

Помимо всего прочего, в дом Шапи, где нас разместили, постоянно приходили какие-то ходоки, горевшие желанием поведать нам нечто особенно интересное и завлекательное. В общем, получилось примерно так, как во время нашего первого отстоя. С той лишь разницей, что на этот раз никто не демонстрировал нам видеопохвальбы и не было напыщенных старейшин, давящих на психику своим непререкаемым авторитетом. Таким вот приятным образом мы с Тэдом провели три дня, включая и тот, ранним утром которого в нашем «ленде» образовались разнообразные повреждения.

К своему большому удивлению, я обнаружил в процессе общения, что многие нюансы, задеваемые в беседе нашим гостеприимным (за полторы тысячи баксов) хозяином, позволяют по-иному взглянуть на те проблемы, что раньше виделись только с одного бока – в сугубо специфической плоскости взаимоотношений между враждебными пришельцами и аборигенами, отстаивающими свою независимость.

В настоящий момент мы с Тэдом были гостями, причем желанными, и под категорию враждебных пришельцев не подпадали, а потому получили еще одну прекрасную возможность взглянуть на проблему изнутри, чужими глазами.

Если на первой стоянке нам преподнесли точку зрения великодержавной просепаратистской идеологии, то сейчас мы познакомились с мнением рядового, непредвзято настроенного жителя Чечни военной поры.

Относительно высокая степень объективности высказываний и суждений нашего хозяина во многом была обусловлена тем, что он лично от войны не пострадал: в исмаевском тейпе никого пока не убили.

– Аллах миловал, уберег от наших бандитов и федералов, – сказал Шапи и, благодарственно вздев ладони к потолку, скороговоркой пробормотал слова молитвы. – Все пока живы и здоровы.

Бизнес Исмаевых также не понес ущерба.

– Пока есть бензин и колеса, мне эта война до одного места, – весело заявил владелец автомастерской.

– А что, разве у вас есть бензин? – резонно поинтересовался я. – Вроде бы уже давно бензин не поступает по топливопроводу?

– Ха! С бензином проблем нет, – заговорщицки подмигнул Шапи. – Ты, дорогой, не читал книгу Корецкого «Акция прикрытия»? Ну, «Пешка в большой игре-2»?

– Нет, не читал, – соврал я, быстро сообразив, что иностранный журналист не должен тратить время на чтение выдающихся российских детективов. – А что?

– А вот там все правильно написано насчет бензина, – сообщил Шапи, авторитетно погладив бороду. – Если увидишь где, прочти, я свою брату отдал. Но на этом не стоит заострять внимание. Это нюансы, я как-нибудь расскажу между делом…

В отличие от Тэда я не фиксировал в письменном виде рассказы Шапи и его приятелей, а потому не могу подробно представить все это в удобоваримом ракурсе. А жаль. Могла бы получиться толстенная книга, которую большинство читателей прочли бы залпом. Впрочем, если британцу повезет выбраться отсюда целым и невредимым, вы вскоре, через годик-другой, сможете прочитать его труд, который будет называться «Чечня без прикрас». Он сам так сказал. А пока (да простит меня Тэд) я попытаюсь представить кратко отдельные моменты этой будущей книги, которые меня заинтересовали более, чем все остальные.

В основном тематика повествования Шапи и его друзей, которых он счел целесообразным допустить пред светлые очи дорогих гостей, сводилась к четырем сюжетным линиям: как долго будет длиться эта война; чем промышляет на театре военных действий простой чеченский народ; как российские чиновники и иже с ними делают на войне бабки; каким образом разнокалиберные военные начальники зарабатывают себе на дачи.

По мнению Шапи и его друзей, все эти вопросы наиболее животрепещущие и злободневные, так как они, тесно переплетаясь друг с другом, отражают реальную картину беспросветной военной действительности и в целом являются показателем безнадежной испорченности российской административной системы и критерием порочности ее руководителей. Во как!

– Все беды оттуда, – Шапи потыкал пальцем в потолок и безапелляционно сообщил свое мнение. – Вот если бы на Москву сбросить атомную бомбу, тогда все беды бы прекратились и решились бы наши проблемы. Зажрались, подлецы! Вот если бы их, дармоедов, – да в окопы, вшей кормить! Это – нижнюю палату. А верхнюю палату посадить в горы – туда, где наши ополченцы сидят, – да заставить их пулять в нижнюю палату. Я бы тогда на них посмотрел, на скотов толстомясых! Они бы тогда войну прекратили за одно заседание…

По мнению Шапи и его кунаков, война будет длиться бесконечно долго, потому что она калечит только определенную категорию людей, которая веса в политическом аспекте не имеет, а остальным категориям, которые имеют вес, эта война нужна.

– Вот по телику постоянно ругают федералов, – заявил Шапи. – Что-де, они не могут уследить за маневрами боевиков, несвоевременно принимают меры по пресечению их действий, и так далее. А ведь это в корне неправильно! Тут вот в чем дело…

Пространные измышления Шапи по этому поводу можно вкратце свести к следующему: «духа» никто не собирается ловить, он народный герой и подавляющим большинством населения Ичкерии воспринимается как защитник интересов своего народа.

«Дух» может оставить автомат в горах (а может и не оставлять!), спуститься в родное село, надеть цивильный костюм, положить в карман свой настоящий паспорт и поехать, куда пожелает. Его никто не станет задерживать, хотя все знают, что он – «дух».

Единственная неприятность, которая может с ним произойти, – это если на каком-нибудь из федеральных блок-постов старшему группы досмотра взбредет в голову оголить его плечи. Обнаружатся хронические синяки от приклада оружия. В этом случае «духа» отвезут на «фильтр» и будут там с ним разбираться.

Однако с «фильтра» боевик обязательно попадет в руки правоохранительных органов Чечни. Таков порядок. Если, положим, «дух» в розыске или в чем-то сознался, то после производства предварительного расследования его должны передать в ведомство территориальных органов.

Попав в это ведомство, боевик очень скоро вернется домой. Даже если среди представителей этих самых органов найдутся службисты, по каким-либо причинам пожелавшие довести «духа» до тюрьмы, им очень скоро придется отменить свое скоропалительное решение. Во-первых, эти сотрудники, как и все нормальные люди, хотят жить и имеют плохо защищенные семьи; во-вторых, платят им, как и всем правоохранительным сотрудникам России, очень мало, а у боевиков денег куры не клюют; в-третьих, «дух» борется с захватчиками, с оружием в руках ступившими на ичкерскую землю, а любой грозненский мент – тоже чеченец. Для подавляющего большинства «чехов» боевик – народный герой. Получается замкнутый круг…

Итак, «дух» – народный герой, а вовсе не «оторванный от социума», как утверждают некоторые высокие начальники. Он может воевать беспредельно долго, пока не умрет от старости или от пули федерала. Спустится, отдохнет, опять поднимется и так далее – при всеобщей поддержке и любви своего народа. Если боевика все же завалят федералы, на смену ему тут же встанет новый – каждый чеченский пацан мечтает посвятить свою жизнь борьбе за независимость Ичкерии и (пожалуй, самое главное) получать за эту борьбу хорошие деньги.

Далее. По мнению Шапи и его кунаков, война будет продолжаться долго еще и потому, что чеченский мирный люд, который не работает на российское правительство, в большинстве своем (процентов этак на 80) так или иначе имеет с войны кусок хлеба с маслом.

Вот чеченские сребробородые старейшины – они утверждают, что война людям надоела и скорее бы, мол, настал мир во всем мире. По мнению Шапи, эти старейшины страшно далеки от народа и отравлены идеологией коммунизма. Короче, впали в маразм, а потому имеют весьма извращенную точку зрения на проблемы этой войны. Большинству чеченцев война нужна.

– Смотри сюда, – заметил Шапи по этому поводу. – Люди уже почти шесть лет грабят, воруют, спекулируют, мошенничают и всяко-разно стреляют куда пожелают. Это – примерно восемьдесят процентов Чечни (я стариков и тех, кто задницу лижет Москве, во внимание не беру). За шесть лет повзрослело целое поколение, которое к такому образу жизни притерлось. Оно пропитано этим духом и не представляет себе, как можно жить по-другому. А ну, останови войну – чем эти люди будут заниматься? Работать они не умели, а теперь совсем разучились. Воровать, грабить и стрелять легче, чем сеять хлеб и за баранами ходить – это я тебе точно говорю! Ну, допустим, выведут войска, поставят на границе блокаду, на ком тогда бабки делать? Сами на себе? Да на нас бабки делать – что ежа голой задницей пугать! Или, допустим, мой братишка перегнал из России тачку. Я ее перелицевал, номера перебил толкнул – бабки в кармай, потом сел на свою лайбу и покатил куда-нибудь, ну, к примеру, в Ставрополь. Могу там всю ночь гулять и целую роту русских баб харить. А если закроют границы – я что, жену соседа должен драть? Так сосед меня тут же пристрелит, мой сын его пристрелит, и через неделю в Мачкой-Артане никого не останется…

Вот таким образом рассуждал славный парень Шапи Исмаев. Несколько неординарно и цинично, я бы сказал – одиозно.

Итак, по мнению Шапи, чеченский народ в подавляющем большинстве войну воспринимал положительно и имел с нее кусок хлеба с маслом, промышляя на театре военных действий и около чем придется.

Разношерстные бандгруппы без какой-либо идеологической подоплеки похищали людей с целью получения выкупа и грабили всех, кто имел неосторожность недостаточно быстро ехать и не мог постоять за себя. На одну из таких банд мы с Тэдом случайно и напоролись, но, слава богу, сумели вроде бы благополучно и без последствий избавиться от этого лиха.

При всей своей кажущейся незначительности (на фоне многочисленных и шумных отрядов «духов») эти бандгруппы в совокупности представляли собой мощную индустрию повсеместного разбоя во всевозможных его проявлениях, возведенного в ранг закона. В каждом селе имелась минимум одна хорошо организованная банда, с отлаженной системой оповещения, осведомителями-наводчиками, «малинами» и так далее.

Следующая обширная отрасль ичкерской криминальной индустрии – перегонщики. Под этим безобидным понятием подразумевается весьма многочисленная и пронырливая когорта, которая тащит из России в Чечню все, что плохо лежит, стоит и ходит.

– Вот скоро братишка с моим старшим сыном приедет – он вам массу интереснейших деталей расскажет. Если дождетесь, – доверительно сообщил Шапи. – Братишка дока у меня по перегонке, сына помаленьку приучает. На следующий год ему 18, совсем мужик! Скоро сам будет тачки гонять. Пора уже…

– А куда они уехали? – поинтересовался я.

– А, в одно хорошее местечко на Ставрополье, – Шапи небрежно махнул рукой. – Там все схвачено. Ребята заказали две «Мазды» – надо добыть.

– В смысле – купить? – придурковато спросил я.

– Да ты что, парень! – удивился Шапи. – Кто же сейчас из наших в России чего покупает? Война же…

«Автобизнес» такого рода Шапи с семейством освоил еще до войны. Просто сейчас он развернулся еще круче, размашистее – правоохранительных органов как таковых практически в чеченской природе не существует, а федералы не занимаются мелочами типа краденых автомобилей. Есть дела поважнее.

Рядом с Чечней располагаются несколько республик и государств. Из них через прозрачные границы на территорию нынешнего театра военных действий пролегают тысячи хорошо проторенных дорог, на которые чисто физически нет возможности поставить федеральные блок-посты. А и поставят – ведь пост можно объехать! Свернул себе с шоссе за километр, дал круг по буеракам – опять залез на шоссе и езжай себе далее. До следующего блок-поста.

Вот по этим самым хорошо проторенным дорогам целая армия ловких ичкерских умельцев гонит с сопредельных территорий краденые машины, ворованный скот, который потом пасется в легальных тучных стадах. Везут левые товары первой необходимости, похищенных женщин, оружие для всех, кто пожелает, и многое другое.

Следующее подразделение чеченских ловкачей – бензино-солярные деятели. Эта категория напрямую сопряжена с людьми в России, поскольку сами лично они ничего бы сделать не сумели – бензин на территории Чечни не производится.

– Вот у меня хороший знакомый есть, – похвастался Шапи, – Вайд из Хакана. Очень нужный парень – без него, как без рук. Недалеко от Хакана стоит филиал Олмавирской нефтебазы – несколько бочек. Когда федералы заходили, этот филиал слегка раскурочили. Ну, кому надо, метнулись туда-сюда, крутанулись и списали его – будто бы совсем уничтожили. Приставили туда Вайда – и вот несуществующий филиал вовсю пашет. Как думаешь, зачем у Вайда дома спутниковая связь, э? – хитро прищуривается Шапи. – Не знаешь? А вот зачем. Звонит Вайд товарищу, куда надо, и говорит: «Нужно 120 тонн семьдесят шестого, давай, пусти сегодня в два часа ночи…» И вот в два часа ночи бензин пошел себе спокойненько, да в бочечку наполняется. Топливопровод-то целехонький. Его Ваидовы люди охраняют, ежесуточно аварийная бригада работает, пробоины латает. Или, к примеру, приехали ингушата. Говорят: «Дай, Вайд, соляры по 500 рэ за килограмм». – «Сколько надо?» – спрашивает Вайд. «А, тонн пятьдесят, – говорят ингуши. – Даешь?» – «Даю», – отвечает Вайд и тут же едет на блок-пост, что на ингушском перевале стоит, толкует с начальником: «Сегодня в час ночи мимо тебя двенадцать горючевозов проскочат, а через три часа – обратно. Оружия там нет. бандитов нет, взрывчатки тоже нет, я отвечаю. Вот бабки».

И все! Колонна через перевал – шмыг, заправилась, обратно – шмыг, и все – не было в природе 50 тонн соляры! И так – каждую ночь. Бабки пополам – половину себе, половину кому-то в России, а может, и не половину, кто знает… Сколько таких липовых филиалов, э? – весело подмигивает Шапи. – Ты поди, посчитай!

Да, возразить нечего, молодцы чеченские умельцы! Все-то они могут, все знают, всех подряд перехитрили, предвосхитили и купили. Война для них – праздник бизнеса, апогей коммерции…

Есть целая армия, заслуживающая более внимательного рассмотрения: «мирные боевики», т.е. мирные жители, работающие на «духов». Это обычные селяне, а зачастую и несовершеннолетние подростки, на вид бесшабашные и озорные. Эти подростки частенько отираются около блок-постов и застав – клянчат патроны и тушенку, а взамен обещают привести солдатам на полчасика соседскую девчонку Аленку, у которой отца с матерью расстреляли бандиты, а осталась лишь бабка беззубая-немощная – тринадцатилетняя Аленка эту бабку кормит посредством сдачи в аренду своего девичьего тела: это в Чечне система, порождение военной поры.

Так вот – у «духов» денег много. Пока есть деньги, война будет идти полным ходом – боевикам вовсе не обязательно ежечасно рисковать своими мускулистыми задами и постоянно проявлять активность на театре военных действий. Достаточно пару раз в год организовать крупные вылазки с шумом и множеством трупов и три-четыре раза подстеречь солидные колонны да расстрелять их в упор. А потом пожинать славу на неприступных базах в горах – на равнине есть кому работать. За хорошее вознаграждение селяне оказывают «духам» множество всяческих услуг. Например, ставят по заказу мины на участках дорог, по которым пролегают маршруты движения войсковых колонн; ведут разведку месторасположения и перемещения федеральных войск, подсчитывают численность личного состава и количество боевой техники, фиксируют систему и регламент повседневной жизнедеятельности и так далее. Могут даже неприцельно из миномета стрельнуть и тут же смыться. Или между делом схорониться где-нибудь в хорошем месте с заранее подготовленными путями отхода вдвоем-втроем да лупануть из «мух» по какой-нибудь колонне. Разумеется, в том месте потом будут работать все, кому не лень: спецназ, артиллерия, авиация. Пройдет информация, что это «духи» – целый отряд стволов этак в тридцать, которых, естественно, половину уложили, а остальные в панике рассеялись в лесу, унося на себе убитых, раненых и их оружие. Вот только три футляра от «мух» остались – и ничего более… А боевики тем временем действительно вылезут там, где их не ждут, и пальнут уже серьезно.

Так-то, с шутками и прибаутками работают на «духов» мирные селяне и чеченские пацаны. И будут работать столько, сколько надо – пока у сепаратистов есть деньжата.

Чеченская общественность на такие шалости смотрит сквозь пальцы. Разумеется, непосредственно возле своего села ставить мины и баловаться из гранатометов никто не даст. После таких шуток всегда следует очень предсказуемая и планомерная реакция федералов.

– Чеченский народ – мудрый народ, – высказался Шапи по этому поводу. – Зачем гадить возле своего двора? Вонять же будет…

Все же остальное, что делается вне пределов села, чеченской общественности не касается, будь она трижды справедливой и мудрой. Федералы – это неверные, которые топчут чеченскую землю, пришельцы-враги. «Духи» борются с федералами, они народные герои, а помогать народным героям, даже и за деньги, – это хорошо, это Аллах благословил. Это – краеугольный камень жизненной позиции каждого чеченца, если хотите – это идеология чеченской войны.

– Вот отсюда следовало бы плясать всем этим государственным деятелям, которые здесь хотят добиться чего-то хорошего военным присутствием, – мудро заявил Шапи по этому поводу.

Каким-то цивилизованным способом бороться с тотальной работой мирного населения Чечни на «духов» абсолютно невозможно. С чеченским народом вообще невозможно бороться цивилизованными способами. Уже пробовали неоднократно – ни хрена не получилось. Вот я, например, разок попробовал действовать их методой, когда обстоятельства загнали в угол, – и все вышло тип-топ. Но меня почему-то не покидает какое-то подспудное чувство, что в тот раз я слегка погорячился и за это еще когда-нибудь отвечу…

Судя по всему, «духи» лучше платят своим осведомителям, чем МВД – агентам. В этом вопросе с Шапи нельзя не согласиться. Я, например, не помню случая, чтобы в штаб группировки позвонил кто-либо из МВД Чечни и сообщил о готовящейся боевиками операции или о намеченном террористическом акте. Не было такого. Вся информация подобного рода поступает в штаб группировки от фээсбэшников, разведки и спецназа. Других способов ее получения в Чечне не существует.

Так называемые «агенты» никогда и никому не заложат своих соплеменников. Это будет расценено как предательство. К предателям у горцев отношение однозначное: сам ренегат может рассчитывать лишь на мучительную смерть, а на его род моментально ляжет позорное пятно. А потому огромная армия, состоящая из мирных селян, как совершеннолетних, так и не очень, может без страха за свою шкуру продолжать творчески работать на «духов»…

Тем временем Шапи и подключившиеся к нему кунаки продолжали дискуссию об ухищрениях мирного местного населения при добывании хлеба насущного.

В разговоре выяснилось, что некоторые чеченцы сами сопричастны к пополнению карманов российских чиновников. Причем система отмывания денег до безобразия проста и весьма эффективна.

– Вот смотри, – заявил Шапи. – Тысячи чеченок по всей Ичкерии торгуют продуктами из гуманитарной помощи – по рыночным ценам. А помощь эта поступает совершенно бесплатно! Деньги уходят в чей-то карман. Никаких прибамбасов – все просто и доступно. Чеченские старики и инвалиды по году и более не получают пенсии, служащие предприятий не видят зарплаты – война! А между тем финансирование по этим статьям до определенного момента продолжалось практически бесперебойно. В целом по республике – очень немалые деньги. Они тоже уходят налево.

– Вах, молодцы! – восхищался изворотливостью российских чиновников друган Шапи – Шамиль, который трудился до войны на ж/д станции в Хамашках. – Три месяца у нас работала бригада специалистов из Сибири. Восстанавливали разрушенную станцию, пути, сооружения и так далее. Их было 6 человек, а по наряду – 80. За все время палец о палец не ударили, ели, пили, в дурдом ездили идиоток пялить. Когда три месяца прошли, их старший дал нашему начальнику станции 20 «лимонов» и попросил подписать акт приемки объекта, а также смету на полтора миллиарда, якобы затраченных на восстановительные работы. Ну, подписали. Уехали. А ночью откуда-то раздался десяток залпов из минометов прямехонько по «восстановленному» объекту. И что ты думаешь? Списали на боевые действия! Вах, молодцы!

Таким же макаром, по заверению Шамиля, восстанавливались разрушенные войной села, города, различные предприятия и учреждения. Все эти деяния поражали своим размахом и циничной откровенностью.

– У этих идиотов там, наверху, только через год после начала войны хватило ума сообразить, что надо прекратить финансирование восстановительных работ! – весело заметил по этому поводу Шамиль.

– А насчет поездов ты в курсе? – поинтересовался другой кунак Шапи – Лечи из Хунтермеса, бывший проводник пассажирского поезда. – Ну, тех эшелонов, что пропадают? Не в курсе, значит! А я вот что вам расскажу…

Если верить Лечи, в Чечне и по сей день продолжают бесследно исчезать десятками целые эшелоны со всякой всячиной: цветными металлами, аудио-, видеотехникой, промышленными и бытовыми товарами, продуктами и так далее.

Причем исчезают они с поразительной последовательностью в одном и том же районе – между Серленной и Хунтермесом. Ехал себе эшелон, стучал колесами и вдруг исчез куда-то, испарился.

– Как в сказке! – подмигивает Лечи. – Чем дальше, тем страшнее!

Солидные предприятия, несмотря на систематические пропажи, продолжают с завидным упорством отправлять в Чечню все новые и новые эшелоны, предназначенные для различных физических и юридических лиц. Эти эшелоны исчезают, и пропажу безболезненно списывают на боевые действия.

– Ты думаешь – что они, совсем сдурели? – высказался Лечи по этому поводу. – Ну нет! Они очень умные ребята – золотые головы! Все знают, что афера, а поймать не могут! Молодцы…

– Но особенно сильно воруют вояки! – веско заявил Шапи. – Вот это размах, это я понимаю!

– Что, вещи крадут? – наивно поинтересовался Тэд. – Так за это надо привлекать к военному суду! Вы напишите жалобу…

– Ха! Суд! Вещи! Ха!!! – развеселился Шапи. – Ну ты даешь, журналист… Ты посмотри, сколько денег идет на военные расходы в Чечне – по телику говорят в открытую. А ты слышал хоть раз, чтобы кто-то подробно отчитался о затратах по конкретным статьям? На какие такие нужды эти бабки пошли – до рубля включительно? Э? Не слышал и никогда не услышишь! Судя по статистическим данным, в Чечню отовсюду направлена лучшая техника, новейшее вооружение и вообще все самое лучшее, что есть у ВПК. Что, наши ополченцы пожгли и побили все это самое лучшее, э? – хитро прищурился Шапи. – Если это так, тогда получается страшная картина! Получается, что наши боевики ухайдакали с десяток дивизий – стерли в порошок, так, что ни одного колеса не осталось. Но ведь это же не так, далеко не так! А если это не так, куда вся эта техника и новейшее вооружение подевались? Почему федералы ездят на страшном дерьме, которое надо чинить через каждые полчаса, а лучше всего отправить на демонтаж? Почему они ходят как оборванцы и жрут что попало? А между тем, посмотри – везде на рынках в Чечне продается армейская тушенка и сгущенка, обмундирование любого вида. Наши ополченцы имеют на вооружении оружие конца 95-го – начала 96-го годов выпуска, самую совершённую аппаратуру связи и ночные прицелы того же периода производства… Не задумывался над этим? А стоит, по-моему…

Да, и в этом вопросе я был согласен с хитромудрым Шапи. Потому что сам зачастую сталкивался с подобными проблемами. Только ранее как-то не обращал внимания на них – свои тела были, а вот Шапи, вредный «чех», несколькими фразами заставил взглянуть на это дело со стороны, взором ооновского наблюдателя.

Вот ведь действительно – где вся хорошая техника, что представлена на парадах, и вооружение крутое – ау-у!!! Где новые восьмидесятки и «вороны» 88
  «Ворон» – ночной прицел.


[Закрыть], переносные радиокомплексы и легкие радиостанции для каждого бойца? Черт знает что!

…В соседнем подразделении как-то раз был такой случай: по месту постоянной дислокации пригнали от старшего начальника безнадежно запоротую «70» – по-моему, еще с Афгана сохранившуюся – раритет! И заставили этот многострадальный БТР волоком тащить в Чечню. Прицепили за «КамАЗ» эту безжизненную коробку и потащили – приказ есть приказ. Дотащили, бросили на одной из застав – вот вам огневая точка, пусть неподвижная, а броня. Радуйтесь!