Текст книги "Бойцовская порода"

Автор книги: Лев Пучков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Не зря страдали, – лаконично высказался Рудин, получив деньги за последнего щенка и обводя соратников торжествующим взглядом. – Мы еще развернемся! Лиха беда – начало…

Стартовый успех нового предприятия привлек внимание не только краснореченских доголюбов. Увы, мы с вами прекрасно знаем: в нашей стране есть старая добрая традиция, кратко выраженная в меткой русской поговорке: «один с сошкой – семеро с ложкой». То есть к любому прибыльному делу сразу же пытаются присосаться разнообразные типы, которые наделены талантом умело паразитировать за счет работного люда, а сами трудиться не желают.

Начал все тот же пресловутый Кузя – владелец заводов, газет, пароходов.

– Хорошее дело получилось, – похвалил он, когда Рудин отдал треть долга, пообещав окончательно расплатиться после второго помета. – Теперь вам, дорогие мои друзья, нужен сильный покровитель. Без покровителя тут никак не получится. Мало ли могут какие проблемы возникнуть? В наше время предостаточно всяких недоброжелателей, желающих поживиться за счет всяких других людей и сорвать на этом хороший куш. Инспектора всякие, органы различные, опять же, отморозки разнообразные…

– Да ну, какие проблемы? – пожал крепкими плечами Ваня Соловей. – Меня тут все знают с пеленок, родной город, чай! А отморозков этих я знаю наперечет – они в горшок гадили, когда я на свою первую войну собирался.

– Ну – смотрите, – неопределенно кивнул Кузя. – Если что – не стесняйтесь обращаться по знакомому ад – ресу…

Ну и получилось все, как предрекал велеречивый Кузя. А скорее всего именно с его подачи и получилось. Сначала нагрянули инспектора: как сговорились, через день. Налоговая, пожарная, санэпидем и ветконтроль, регистрационная палата обнаружили кучу недостатков, всерьез пообещали закрыть, разорить, пустить по миру, посадить куда следует, а потом, застращав как положено, обобрали до нитки. Затем припожаловал участковый с двумя рубоповцами и пристально стали интересоваться: чем да чем занимались господа предприниматели с такого-то по такой период и каковы их планы на будущее. Обещали заходить регулярно. А в завершение питомник посетили крепкие молодые люди с короткими прическами либо без таковых вовсе, на иномарке, да при оттопыривающихся полах курточек кожаных.

– А кто у нас «крыша»? – без обиняков поинтересовались молодые люди, вежливо поздоровавшись с Соловьем за ручку и кивнув Рудину.

– Да вы что, пацаны? – страшно удивился Соловей. – Какая «крыша»? Да я с вашими отцами в один садик ходил, всех вас на руках держал в младенчестве…

– Нет, вы уж ответьте, как реально обстоит расклад, – уперлись «кожаные», угрюмо насупившись. – А то нехорошо может получиться – реально…

– А как насчет поиграться? – поинтересовался незаметно подкравшийся сзади Масло, притащивший из административного здания карабин. – Игра называется – «кто быстрее». Ставлю рубль против ста баксов, что я перебью вас всех, прежде чем вы успеете повытаскивать свои пукалки.

– Всех не перебьешь, реально, – возразил предводитель «кожаных», слегка побледнев, но сохранив похвальную монументальность морды лица (а возможно, это у него врожденное было – еще разобраться надо!). – Нас много. Сначала, реально, сгорит ваш питомник. Потом, конкретно, сгорят ваши дома. Потом вас завалят – реально… Кто у нас «крыша»?

– А «крыша» у нас – Кузя, – сообщил весьма своевременно подкативший Толхаев – он по обыкновению в дневное время разгуливал по питомнику, общаясь с собаками и заряжаясь от них животной энергией. – Мы думали, вы в курсе.

– А почему наш шеф не знает, что ваша «крыша» – Андрей Сергеевич? – удивился «кожаный». – Ну реально – о таких вещах все знают! А он не знает. Может, вы за словами не следите?

– Мы следим, следим, – поспешно заверил Толхаев, заметив, что Ваня с Рудиным синхронно нахмурились и сжали кулаки. – Вы можете быть спокойны – сегодня же Кузя позвонит вашему шефу… А кто у нас шеф?

– Никита, – солидно сообщил «кожаный» и кивнул на Соловья: – Иван Васильевич его знает.

– Вот и ладушки, – изобразил радость Толхаев. – Езжайте спокойно домой – сегодня же все порешаем…

– Ну и земляки у тебя, Иван Васильевич! – язвительно пробурчал Рудин, глядя вслед удаляющейся иномарке. – «На руках держал!» «С отцами в садик ходил!»

– Может, припугнуть разок как следует? – предложил Масло. – А потом не будут лезть – побоятся.

– Вы, хлопчики, не ерепеньтесь, – сурово погрозил пальцем многоопытный Толхаев. – Уж поверьте мне, я в свое время через все это прошел, хлебанул досыта. Езжайте к Кузе, договаривайтесь насчет «крыши». Он же сразу намекнул: можно было догадаться, чем дело кончится…

…Надо сказать, что Рудин со товарищи с пониманием относились к истерикам, которые периодически закатывал капризный инвалид. Если Толхаев когда-то принадлежал, фигурально выражаясь, к «сливкам общества», то Рудина и его верных друзей – Ваню Соловья и Сашу Маслова можно было смело отнести к самой обездоленной его части. В сравнении с периодом двухгодичной давности они мало что потеряли и потому переменой обстановки шибко не терзались.

– Было бы здоровье – остальное заработаем, – легкомысленно замечает Рудин, когда в его кругу заходит разговор о превратностях судьбы. – Руки-ноги есть, голова на месте, а все остальное – мелочи жизни…

Да, было бы здоровье… В отличие от молодых ветеранов локальных войн, Григорий Васильевич потерял все. Кануло в небытие состояние, отнятое лучшими, казалось бы, друзьями, туда же кануло здоровье, и нет никаких предпосылок для возврата прежних позиций – хоть разгоняйся на немецкой коляске да башкой об стену административного здания питомника.

С Толхаевым разобрались, не доезжая до пригородного круга. Методика была отработана: жалеть вредного отставного хирурга категорически не рекомендовалось – в этом случае истерика затягивалась на неопределенное время, перетекая во все более тяжкие формы. А рекомендовалось иметь равнодушное выражение лица и делать вид, что всем на глубокую скорбь инвалида так же глубоко плевать. Для вящего же эффекта следовало цинично подтрунить над болезным – что-нибудь простецкое, из серии: «Да не убивайся ты так – щас остановимся, купим тебе новые ботинки! В бюро ритуальных услуг. Без шнурков. Тебе же все равно по барабану…»

В этом случае Григорий Васильевич – по натуре боец и прагматик – быстро проскакивал две последовательные фазы выхода из кризиса и возвращался в статичное состояние. То есть сначала впадал в дикую озлобленность, желая порвать на части жестокосердных соратников, затем угрюмо замолкал, анализируя свое теперешнее положение и причины, его повлекшие, и в завершение погружался в состояние умиротворенной расслабленности. Разряжался, одним словом…

– А клиенты? – ворчливо поправил Толхаев Соловья, который на кругу привычно повернул на Комсомольскую – длиннющую улицу частного сектора, в конце которой проживали наши приятели. – С утра на Джесси должны приехать. Забыли?

– Черт! С твоими бандюками все из головы повылетало, – буркнул Рудин, посмотрев на часы. – Ваня – давай!

Действительно, лабрадориха Джесси на сносях, двое клиентов выражали давеча желание подъехать, познакомиться да зачитать липовую родословную. Нет, что родословная липовая, они, разумеется, не в курсе – зачем людей нервировать? Родословная искусно содрана с реальной медалистки – Алиса в Интернете откопала. Зато Джесси настоящая, породой прет за версту, уровень интеллекта не ниже, чем у иного профессора. И бойфренд под стать – хоть и дурак дураком, упругий мешок с гормонами, однако экстерьер вполне соответствующий.

Соловей, ни слова не говоря, резко сбросил скорость, ловко развернулся с опасностью для сзади идущих авто и, перескочив на встречную полосу, помчал в объезд на Бабаевского – там питомник. Тоже окраина, но несколько поодаль.

Издали заметив у ворот питомника четыре чужих автомобиля, Рудин с Соловьем синхронно воскликнули:

– Ага! – и, переглянувшись, подмигнули друг другу.

– У дураков мысли одинаковые, – реабилитировался Толхаев, с любопытством выглядывая из грузового отсека. – А если в помете будет всего трое?

– Аукцион устроим – кто больше даст, тот и возьмет… – беспечно бросил Рудин и, присмотревшись получше, внезапно поскучнел. – Кузя, что ли?

– Ага, его тачки, – подтвердил Соловей. – Принесла нелегкая…

Действительно, белый новенький седан «Daewoo Espero», возглавлявший немногочисленное столпотворение у ворот питомника, принадлежал Кузе. Рядом стояла черная «ГАЗ-31» – машина охраны. Большой парень Кузя никогда не ездил попросту, как говорят в низах – «в одно рыло», хотя в Краснореченске и окрестностях вряд ли кто осмелился бы посягнуть на его здоровье и жизнь. Таская с собой четверку охранников, местный олигарх просто соблюдал представительство.

– Началось… – мрачно буркнул Рудин, выходя из потрепанного «уазика» и с неудовольствием оглядывая иномарки, принадлежавшие клиентам. – Белогорский сценарий, повторный просмотр. Фильм называется – «Затянувшаяся расплата»…

У ворот ждала Ниночка – юная супруга Соловья, в обязанности которой входила ежеутренняя влажная уборка в административном корпусе питомника. Сейчас самодеятельная техничка озабоченно хмурила бровки на предмет собраться с мыслями, дабы объяснить мужикам, что же, собственно, здесь происходит.

– Вижу, – лаконично буркнул Рудин, входя в калитку. – Молчи, грусть, молчи…

Кузя и клиенты потенциальные – судя по всему, давние знакомые – пили пиво в беседке и общались. Двое «телков» владельца заводов, газет, пароходов, допущенные на территорию, прогуливались возле вольеров, с любопытством пялясь на производителей. Производители на чужих реагировали как положено: орали вовсю, скакали галопом и драли сетку когтями, обещая вырваться и коллективно отпробовать свежего мясца. Прогнать экскурсантов из служебного сектора никто не догадался – гости в беседке, похоже, на шум особого внимания не обращали.

– Хлопцы! В двенадцатом вольере буля видите? – перекрикивая гвалт, обратился Рудин к экскурсантам. – Там задвижка слабенькая, все никак руки не доходят починить!

«Хлопцы» как раз приблизились к упомянутому вольеру и с интересом наблюдали, как пегий комок мускулов, подвывая от переполнявшего его желания кого-нибудь погрызть, с разбегу бросался всей массой на хлипкую с виду сеточную дверь. Что собой представляет озабоченный желанием сразиться питбуль, они представляли – статус обязывал, – потому после предупреждения Рудина сразу же убрались подальше и занялись чем положено: встали у беседки, в непосредственной близости от охраняемого «объекта».

– А вот и мои специалисты, – с каким-то странным сарказмом заметил Кузя. – Вы чего опаздываете, господа хорошие? Если вы думаете, что у клиентов масса лишнего времени, то вы изначально заблуждаетесь. Впредь рекомендую соблюдать более серьезную пунктуальность! А сейчас займитесь наконец-то гостями!

Соловей, нехорошо засопев, сжал кулаки и подался было к беседке. Рудин вовремя отреагировал: оттеснил боевого брата, крепко хлопнул по плечу и жизнерадостно воскликнул:

– А действительно, Ваня, возьми-ка клиентов, прогуляйтесь к Джесси. Нам с Андреем Сергеевичем тут кое-что обсудить надо.

Соловей почесал ударенное плечо, смерил одноклассника суровым взглядом и, безмолвно развернувшись, направился к вольерам. Клиенты гуськом потянулись вслед.

– Рассказывай, – буркнул Рудин, дождавшись, когда клиенты утопали достаточно далеко.

– Я предупреждал. Время вышло, – Кузя старался держаться с достоинством, но чувствовал себя явно некомфортно – на телохранителей косился, ладошки потирал, в глаза старался не смотреть.

– Я же сказал – отдадим, – внушительно проговорил Рудин. – Ты не волнуйся, все будет в норме.

– А я не волнуюсь! – делано улыбнулся Кузя. – Я совершенно спокоен. Это вы теперь волнуйтесь, господа хорошие, на вас долг висит.

– Две недели, – пообещал Рудин. – Еще две недели потерпи…

– Да нет уж, господа хорошие, – натерпелся! Сколько можно? С сегодняшнего дня – я хозяин, – Кузя обвел вокруг себя широким взмахом, обозначая круг своего нового хозяйствования. – Надо будет к нотариусу заскочить – документы переоформить…

– Вот спасибо – хорошо! – криво ухмыльнулся Рудин. – Переоформить! А нас – как же? В расход?

– Не надо так трагикомично! – поморщился Кузя. – Вы все – на окладе. Я вас не гоню, упаси боже – я не кровопийца какой-нибудь. Ты директор – две тысячи рублей. Ваня с Сашей – по полторы. Для нашего региона очень даже неплохо, вполне приемлемая зарплата. Нине платить не буду – техничка штатом не предусмотрена. Кстати, ты уж будь любезен, скажи ей, пусть отдаст ключи от административного корпуса. А то уперлась – не дам, и все тут. Не брать же силой!

– Попробуй! – Рудин нехорошо прищурился. – Тебя Соловей в детстве частенько бивал?

– Плоская шутка юмора, – делано улыбнулся Кузя, передернув плечами. – Администратор – мой. Все вопросы административного характера решает он: купля-продажа, переговоры с клиентами, объявления, связи – все он. Вот что сейчас Соловей самостоятельно с клиентами пошел автономно – это таким образом в последний раз. Потом – только в присутствии администратора. Вам в административный корпус есть необходимость заходить только раз в месяц – за зарплатой. Вы специалисты. Собаковеды… эмм… собаководы. Да…

Сергей покрутил головой, стравливая воздух и стараясь смотреть в сторону. Ага, три минуты назад скорректировал Соловья, дабы тот не натворил глупостей – как лидер микрогруппы обязан был вмешаться. А сейчас сам почувствовал вдруг острое желание деструктивного свойства. Рудин мечтательно представил: свистнуть Соловью, чтобы подтянулся да с «бычатами» развлекся. А самому – к Кузе. За модельную прическу – цап! Сопротивление превозмочь, из беседки поволочь – прочь, в ночь! И пусть солнечный день завис над Краснореченском: надеть разок на колено переносицей, чтобы в глазах потемнело надолго, чтоб полноценная ночь получилась, да пинать в живот, пинать, пока гадина в туалет не запросится. Ух-х-х! Красота…

Рудин даже причмокнул от удовольствия. И огорченно вздохнул. Как собачий психолог, он терминологией владел в полном объеме и с таким понятием, как фрустрация, был знаком. По-русски это обзывается проще и нагляднее: видит око, да зуб неймет.

Нельзя этого засранца обижать. Иначе точно получится Белогорский сценарий, повторный просмотр. Только фильм будет называться не «Затянувшаяся расплата», а «Некуда бежать».

– Две недели, – примирительно пробубнил Рудин. – Я сказал – отдадим! Три месяца ждал, две недели что – никак?

– Нереально, – покачал головой Кузя. – Я вас, господа хорошие, за два года изучил как облупленных. Мошенничеством постыдным заниматься вы не способны. На лихое злодейство не пойдете. А по-хорошему у вас никак не выйдет. Вы мне за коляску полгода отдавали – каких-то паршивых три штуки… Ну и где вы денег возьмете?

– У нас Гриша зарабатывает неслабо, – бодро приосанился Рудин, похлопав себя по нагрудному карману – не хотелось вот так запросто выкладывать свои грандиозные планы, которые, кстати, как ни крути, более похожи на блеф, нежели на нечто реальное. – За раз по штуке притаскивает в клювике…

– Ага, спасибо! – дурашливо поклонился Кузя. – Такими темпами сроков как раз два года возвращать будете! Нет, хватит – не надо меня уламывать почем зря, я не барышня до замужества. Я тут все продумал и рассчитал. Вы – полные банкроты, господа хорошие. «Развести» вас не на чем – полный нуль у вас в активе. Сказать, чтоб умерщвили вас огнестрельно – нерентабельно. Толку все равно никакого, да и совесть будет мучить – не чужие чай! Ну и как мне свои кровные пятнадцать штучек вернуть? Правильно – остается питомник. Единственный вариант взаимоприемлемый, на котором мы можем взаимолюбезно разойтись. Ну скажи, в чем я не прав?

Рудин тоскливо посмотрел в сторону вольеров. Ах ты совестливый ты наш, мать Тереза краснореченская… Сволочь Кузя. Давно к питомнику подбирался. Сначала ловко втерся в качестве «крыши» – пришлось оформлять его соучредителем АОЗТ и регулярно отстегивать двадцать пять процентов от прибыли.

– Нас четверо, – внушительно заявил Кузя, когда хозяева возмутились затребованной им процентной ставкой. – Значит, все дифференцированно и заимообразно: весь совокупный доход делим на четыре равновеликие части. Да, признаю: я затрат не несу и не работаю физически-производственно. Но я обеспечиваю полную безопасность и решаю любые административно-правовые проблемы в данном конкретном случае, а также при всех могущих возникнуть обстоятельствах. А это, господа хорошие, очень и очень важная сторона аверса и реверса вашего предприятия. Или вы меня считаете на более низком уровне как личность?

Пришлось скрепя сердце согласиться – доводы были более чем убедительные, особенно после малоприятных встреч со всеми представителями тутошнего чиновничье-бандитского ареала. «Крыша», правда, была на все сто: власти предержащие и разнообразные крутые местного засола на ружейный выстрел не приближались – разве что в качестве клиентов.

В принципе Кузя не гонялся за «собаковедами» с деньгами по Краснореченску и никого не заставлял брать в долг под угрозой «огнестрельного умерщвления». Сами пришли, поклонились в пояс: дай. Взяли достаточно большую сумму, а как отдавать будут – не подумали почему-то. Не до того было: беда случилась, прижало так, что дальше некуда. И что характерно – когда Кузя дал, все радовались, как дети, нахваливали благодетеля: выручил, кормилец, не дал сгинуть! А теперь, как водится, кормилец стал чуть ли не врагом номер один. Потому что, воспользовавшись ситуацией, хочет отнять прекрасно отлаженное предприятие, дающее верный доход и имеющее очевидные перспективы. И попробуй возрази: все обставил так, Сократ доморощенный, что придраться совершенно не к чему. Собачьи деньги практически полностью уходят на производство и прожиточный минимум: не отнимал бы Кузя четверть, как раз можно было бы откладывать. Толхаевские «приработки» – дело рисковое и крайне нерегулярное. Это ведь только на заре перестройки товарищи бандосы держали на каждую группировку по «черному хирургу», у которого работы было – хоть одним местом кушай. А сейчас и стреляют не в пример меньше: утряслось все, облагообразилось, и в случае чего не стесняются прямо со «стрелки» в приемный покой горбольницы подтащить братана пострадавшего. Услуги конфиденциального плана требуются достаточно редко: когда вдруг случилась какая-то несуразица, что факт ранения необходимо держать в тайне – и не столько от правоохранительных органов, сколько от своих же собратьев по цеху. Так что, куда ни кинь – везде Кузя прав. Неоткуда им взять таких денег: по крайней мере в ближайшие пару лет…

– Это… Тут такое дело… – Рудин прокашлялся, волевым усилием качнул во взор изрядную порцию оптимизма. – Мы просто не хотели говорить преждевременно, но раз уж так вышло…

– Что такое? – Кузя заинтригованно приподнял бровь. – Я не в курсе каких-то экстренно важных событий?

– У Алисы недавно тетка умерла, – Рудин постарался изобразить мимолетную скорбь. – В Подмосковье. Оставила в наследство дом…

– Где конкретно умерла? Насколько недавно умерла? – живо заинтересовался Кузя, излучив своими хитрыми зеркалами души некоторую подозрительность.

– Да умерла-то уже полгода как, – поспешно уточнил Сергей: действительно, что-то уж очень кстати тетушка преставилась – как раз под отдачу долга! – Но все как-то недосуг было заняться… Короче, Алиса поедет, продаст дом – покупатели есть. А город… Ты извини, но пусть это будет наша маленькая тайна. Мало ли…

– Да пожалуйста – это ваше непреложное право, – милостиво согласился Кузя. – Я почему спрашиваю: Подмосковье-то большое. Если, допустим, в Одинцове дом – одна цена, а где-нибудь в Дмитрове – совсем другая. И какой дом – тоже суть важно знать.

– Домишко добротный, тысяч на… гхм-кхм… ну, на двадцать тысяч минимум потянет, – Рудин подмигнул собеседнику и опасливо покосился в сторону застывших неподалеку «бычат». – Информация – сам понимаешь…

– Да ну, что ты! – Кузя успокаивающе помахал на Рудина ладошками. – Что ты… От меня никуда не уйдет – контингент, понимаешь ли, не тот. Двадцать, говоришь?

– Ага, примерно так.

– А сколько времени ей понадобится, чтобы все эти мероприятия претворить в жизнь?

– Недели две – максимум. Я же говорю – покупатели есть, давно просят…

– Очень хорошо! – Кузя метнулся взглядом по двору, стремительно сделал в уме подсчеты и предложил: – Тогда будем поступать таким образом. Я на две недели о вас забываю. А по истечении этого срока времени вы со мной рассчитываетесь окончательно. Годится?

– Годится! – Рудин облегченно вздохнул и протянул Кузе руку. – Вот и слава богу. А то напридумывал тут черт-те что…

– Но в связи с вновь открывшимися финансовыми обстоятельствами я с вас буду брать процент. – Кузя торопливо высвободил свою ладошку из железной клешни Рудина и отодвинулся в глубь беседки. – По три процента в день от первоначальной суммы. Управитесь за десять дней – как раз будет девятнадцать с половиной штук баксов. Если две недели протянете, будете должны опять. Но тот остаток я вам разрешу в течение трех месяцев погасить. Годится?

– Не понял?! – возмутился Рудин. – Откуда что берется, корень ты мой волосистый?! Какие проценты?

– Я свои деньги вам дал, вы ими пользовались три месяца, – торопливо напомнил Кузя, с беспокойством покосившись в сторону телохранителей. – Я что-то с этого должен иметь, или как вам кажется? Не нравится, можете вообще ничего не отдавать – будем делать, как сразу сказал. Вы на окладе, питомник – мой. Ты подумай, выбор свободной альтернативы я всегда оставляю – я же не кровосос какой…

– Да, Кузя, – с безразмерной печалью в голосе проговорил Рудин после непродолжительного обдумывания ситуации. – Правильно ты все рассчитал. Куда мы денемся… Но позволь с тобой не согласиться – ты и в самом деле кровосос. Боясь показаться грубым, я бы даже сказал – ты еще кое-чего сос…

– Ну, это уже детали частностей, – не стал обижаться заимодавец. – Пока Соловей с клиентами возится, проскочим к моему нотариусу: переоформим расписочку. И не смотри на меня так – я вам, конечно, верю полномерно, но… хочу иметь хоть какую-то гарантию…