Текст книги "Лирика вагантов в переводах Льва Гинзбурга"

Автор книги: Лев Гинзбург

ПРОЩАНИЕ СО ШВАБИЕЙ[7]7
  Прощание со Швабией. – Как видно из этой песни, «швабский житель» отправлялся учиться во Францию, в Парижский университет. Опасения простодушного шваба насчет того, как бы парижские профессора его «не замучили насмерть», отнюдь не беспочвенны. Курс обучения, например на богословском факультете, длился десять лет. На последнем экзамене выпускник, по утверждению академика Е. Тарле, от шести часов утра до шести часов вечера выдерживал «натиск» двадцати диспутантов, которые сменялись каждые полчаса, он же был лишен отдыха и не имел права за все двенадцать часов экзамена ни пить, ни есть.
  Выдержавший испытание становился доктором и увенчивался особой черной шапочкой.
  Стихотворение содержится в «Carmina Burana».


[Закрыть]

 
Во французской стороне,
на чужой планете,
предстоит учиться мне
в университете.
 
 
До чего тоскую я
не сказать словами…
Плачьте ж, милые друзья,
горькими слезами!
 
 
На прощание пожмем
мы друг другу руки,
и покинет отчий дом
мученик науки.
 
 
Вот стою, держу весло
через миг отчалю.
Сердце бедное свело
скорбью и печалью.
 
 
Тихо плещется вода,
голубая лента…
Вспоминайте иногда
вашего студента.
 
 
Много зим и много лет
прожили мы вместе,
сохранив святой обет
верности и чести.
 
 
Слезы брызнули из глаз…
Как слезам не литься?
Стану я за всех за вас
господу молиться,
 
 
чтобы милостивый бог
силой высшей власти
вас лелеял и берег
от любой напасти,
 
 
как своих детей отец
нежит да голубит,
как пастух своих овец
стережет и любит.
 
 
Ну, так будьте же всегда
живы и здоровы!
Верю: день придет, когда
свидимся мы снова.
 
 
Всех вас вместе соберу,
если на чужбине
я случайно не помру
от своей латыни,
 
 
если не сведут с ума
римляне и греки,
сочинившие тома
для библиотеки,
 
 
если те профессора,
что студентов учат,
горемыку школяра
насмерть не замучат,
 
 
если насмерть не упьюсь
на хмельной пирушке,
обязательно вернусь
к вам, друзья, подружки!
 
 
Вот и всё! Прости-прощай,
разлюбезный швабский край!
 
 
Захотел твой житель
увидать науки свет!..
Здравствуй, университет,
мудрости обитель!
 
 
Здравствуй, разума чертог!
Пусть вступлю на твой порог
с видом удрученным,
но пройдет ученья срок,
стану сам ученым.
 
 
Мыслью сделаюсь крылат
в гордых этих стенах,
чтоб отрыть заветный клад
знаний драгоценных!
 

СВОЕНРАВНАЯ ПАСТУШКА[8]8
  Своенравная пастушка. – Из «Carmina Burana».


[Закрыть]

 
Лето зноем полыхало
солнце жгло, не отдыхало,
все во мне пересыхало.
Тяжко сердце воздыхало…
Где найти бы опахало?
Хоть бы веткой помахало
деревцо какое!
 
 
Ах, пришел конец терпенью!.
Но, по божьему хотенью,
был я скрыт густою тенью
под платановою сенью,
разморен жарой и ленью,
рад нежданному спасенью,
в неге и покое.
 
 
Сладкозвучнее свирели
зазывали птичьи трели
в синеве речной купели
ощутить блаженство в теле…
Ах, невиданный доселе,
сущий рай на самом деле
был передо мною!
 
 
Так, в краю благоуханном,
не прикрыв себя кафтаном,
на ковре, природой тканном,
возлежал я под платаном.
Вдруг пастушка с дивным станом,
словно посланная Паном,
встала над рекою.
 
 
Я вскричал, как от ожога:
Не пугайся, ради бога!
Видишь ты не носорога.
Ни к чему твоя тревога.
Дорогая недотрога,
нам с тобой – одна дорога!
Страсть тому виною!
 
 
– Нет, – ответила девица,
мать-старушка станет злиться.
Честной швабке не годится
с кавалерами резвиться.
Может всякое случиться.
Нам придется разлучиться.
Не пойду с тобою!..
 

ДОБРОДЕТЕЛЬНАЯ ПАСТУШКА[9]9
  Добродетельная пастушка. – Из «Carmina Burana».


[Закрыть]

 
На заре пастушка шла
берегом, вдоль речки.
Пели птицы. Жизнь цвела.
Блеяли овечки.
 
 
Паствой резвою своей
правила пастушка,
и покорно шли за ней
козлик да телушка.
 
 
Вдруг навстречу ей – школяр,
юный оборванец.
У пастушки – как пожар
на лице румянец.
 
 
Платье девушка сняла,
к школяру прижалась.
Пели птицы. Жизнь цвела.
Стадо разбежалось.
 

«Я скромной девушкой была…»[10]10
  Я скромной девушкой была… – В оригинале немецкие строки чередуются с латинскими – прием, характерный для поэзии немецких вагантов.
  Стихотворение, помеченное XIII веком, взято из сборника Лёпельмана. Первоисточник не указан.


[Закрыть]

 
Я скромной девушкой была,
вирго дум флоребам,
нежна, приветлива, мила,
омнибус плацебам.[11]11
  Virgo dum florebam – когда я цвела невинностью
  Omnibus placebam – всем нравилась


[Закрыть]
 
 
Пошла я как-то на лужок
флорес адунаре,
да захотел меня дружок
иби дефлораре,[12]12
  Flores adunare – собирать цветы
  Ibi deflorare – там лишить девственности


[Закрыть]
 
 
Он взял меня под локоток,
сед нон индецентер,
и прямо в рощу уволок
вальде фраудулентер.[13]13
  Sed non indecenter – но весьма пристойно
  Valde fraudulenter – очень коварно


[Закрыть]
 
 
Он платье стал с меня срывать
вальде индецентер,
мне ручки белые ломать
мультум виолентер.[14]14
  Valde indecenter – очень непристойно
  Multum violenter – очень грубо


[Закрыть]
 
 
Потом он молвил: «Посмотри!
Немус эст ремотум!
Все у меня горит внутри!»
Планкси эт хок тотум.[15]15
  Nemus est remotum! – Роща ведь в сторонке!
  Planxi et hoc totum – я плакала и все прочее


[Закрыть]
 
 
«Пойдем под липу поскорей
нон прокул а виа.
Моя свирель висит на ней,
тимпанум кум лира!»[16]16
  Non procul a via – недалеко от дороги
  Tympanum cum lira – тимпан и лира


[Закрыть]
 
 
Пришли мы к дереву тому,
диксит: седеамус!
Гляжу: не терпится ему.
Лудум фациамус![17]17
  Dixit: sedeamus! – Он сказал: давай сядем!
  Ludum faciamus! – Давай поиграем!


[Закрыть]
 
 
Тут он склонился надо мной
нон абскве тиморе.
«Тебя я сделаю женой…»
Дульцис эст кум ope![18]18
  Non absque timore – не без робости
  Dulcis est cum ore – он сладкоречив


[Закрыть]
 
 
Он мне сорочку снять помог,
корпоре детекта,
и стал мне взламывать замок,
куспиде эректа.[19]19
  Corpore detecta – обнажив тело
  Cuspide erecta – подняв копье


[Закрыть]
 
 
Вонзилось в жертву копьецо,
бене венебатур!
И надо мной – его лицо:
лудус комплеатур![20]20
  Bene venebatur – хорошо поохотился
  Ludus compleatur! – Да свершится игра!


[Закрыть]
 

ЛЕБЕДИНАЯ ПЕСНЯ [21]21
  Лебединая песня. – Из «Carmina Burana». Написана к празднику св. Мартина.


[Закрыть]

 
Когда-то – к сведенью людей
я первым был средь лебедей
на родине моей.
Терпеть изволь
такую боль:
на раны сыплют соль!
 
 
И хоть я лебедь, а не гусь,
как гусь, на вертеле верчусь,
в жаркое превращусь.
Терпеть изволь
такую боль:
на раны сыплют соль!
 
 
Ах, я бескрылый инвалид!
Я едким уксусом облит.
Всё ноет, всё болит.
Терпеть изволь
такую боль:
на раны сыплют соль!
 
 
Кто крыльев белизной блистал,
как ворон черный, черен стал.
Мой смертный час настал!
Терпеть изволь
такую боль:
на раны сыплют соль!
 
 
Ощипан шайкой поваров,
лежу на блюде. Я – готов.
И слышу лязг зубов.
Терпеть изволь
такую боль:
на раны сыплют соль!
 

МОНАХИНЯ[22]22
  Монахиня. – Уличная песенка, записанная в 1359 году. Приводится в сборнике Арнима и Брентано «Волшебный рог мальчика».


[Закрыть]

 
Всей силой сердца своего
я к господу взывала:
«Казни того, из-за кого
монахиней я стала!»
 
 
За монастырскою стеной
тоска и сумрак вечный.
Так пусть утешен будет мной
хотя бы первый встречный!
 
 
И вот, отринув страх и стыд,
я обняла бедняжку…
А бог поймет, а бог простит
несчастную монашку.
 

ВЫХОДИ В ПРИВОЛЬНЫЙ МИР![23]23
  Выходи в привольный мир! – Из «Carmina Burana».


[Закрыть]

* * *

 
Выходи в привольный мир!
К черту пыльных книжек хлам!
Наша родина– трактир.
Нам пивная – божий храм.
 
 
Ночь проведши за стаканом,
не грешно упиться в дым.
Добродетель – стариканам
безрассудство – молодым!
 
 
Жизнь умчится, как вода.
Смерть не даст отсрочки.
Не вернутся никогда
вешние денечки.
 
 
Май отблещет, отзвенит
быстро осень подойдет
и тебя обременит
грузом старческих забот.
 
 
Плоть зачахнет, кровь заглохнет,
от тоски изноет грудь,
сердце бедное иссохнет,
заметет метелью путь.
 
 
Жизнь умчится, как вода.
Смерть не даст отсрочки.
Не вернутся никогда
вешние денечки.
 
 
«Человек – есть божество!»
И на жизненном пиру
я Амура самого
в сотоварищи беру.
 
 
На любовную охоту
выходи, лихой стрелок!
Пусть красавицы без счету
попадут к тебе в силок.
 
 
Жизнь умчится, как вода.
Смерть не даст отсрочки.
Не вернутся никогда
вешние денечки.
 
 
Столько девок молодых,
сколько во поле цветов.
Сам я в каждую из них
тут же втюриться готов.
 
 
Девки бедрами виляют,
пляшут в пляске круговой,
пламя в грудь мою вселяют,
и хожу я сам не свой.
 
 
Жизнь умчится, как вода.
Смерть не даст отсрочки.
Не вернутся никогда
вешние денечки.
 

«Ах, там в долине, под горой…»[24]24
  Ах, там в долине, под горой… – Из «Carmina Burana».


[Закрыть]

 
Ах, там в долине, под горой
блаженной майскою порой
гуляла с младшею сестрой
любовь моя.
 
 
Лился пленительный напев
из чистых уст прелестных дев.
Но обмерла, меня узрев,
любовь моя.
 
 
Светился луговой простор,
резвился божьих пташек хор,
и к богу устремила взор
любовь моя.
 
 
Не лучше ль было б под кустом
улечься нам в лесу густом
и там ко рту прижаться ртом,
любовь моя?!
 

«Когда б я был царем царей…»[25]25
  «Когда б я был царем царей…» – Из «Carmina Burana».
  Оригинал – на средневерхненемецком языке.


[Закрыть]

 
Когда б я был царем царей,
владыкой суши и морей,
любой владел бы девой,
я всем бы этим пренебрег,
когда проспать бы ночку мог
с английской королевой.[26]26
  Когда проспать бы ночку мог с английской королевой… – Вероятно, имеется в виду королева Элеонора (1122–1204), оказывавшая покровительство трубадурам и миннезингерам.


[Закрыть]
 
 
Ах только тайная любовь
бодрит и будоражит кровь,
когда мы втихомолку
друг с друга не отводим глаз,
а тот, кто любит напоказ,
в любви не знает толку.
 

«Без возлюбленной бутылки…»[27]27
  «Без возлюбленной бутылки…» – Из «Carmina Burana». Средневековая уличная песенка.


[Закрыть]

 
Без возлюбленной бутылки
тяжесть чувствую в затылке.
 
 
Без любезного винца
я тоскливей мертвеца.
 
 
Но когда я пьян мертвецки,
веселюсь по-молодецки
 
 
и, горланя во хмелю,
бога истово хвалю!
 

ЗАВЕЩАНИЕ[28]28
  3авещание. – По мнению Лайстнера, представляет собой один из вариантов «Исповеди Архипиита Кёльнского» (см. стр. 125).


[Закрыть]

 
Я желал бы помереть
не в своей квартире,
а за кружкою вина
где-нибудь в трактире.
 
 
Ангелочки надо мной
забренчат на лире:
«Славно этот человек
прожил в грешном мире!
 
 
Простодушная овца
из людского стада,
он с достоинством почил
средь хмельного чада.
 
 
Но бродяг и выпивох
ждет в раю награда,
ну, а трезвенников пусть
гложат муки ада!
 
 
Пусть у дьявола в когтях
корчатся на пытке
те, кто злобно отвергал
крепкие напитки![29]29
  Пусть у дьявола в когтях корчатся на пытке те, кто злобно отвергал крепкие напитки!.. – Пародия на церковные инвективы, предававшие анафеме грешников; характерный пример пародийного «переосмысления».


[Закрыть]
 
 
Но у господа зато
есть вино в избытке
для пропивших в кабаках
все свои пожитки!»
 
 
Ах, винишко, ах, винцо,
Vinum, vini, vino!..
Ты сильно, как богатырь,
как дитя, невинно!
 
 
Да прославится господь,
сотворивший вина,
повелевший пить до дна
не до половины!
 
 
Больно, весело я шел
по земным просторам,
кабаки предпочитал
храмам и соборам,
 
 
и за то в мой смертный час,
с увлажненным взором
«Со святыми упокой!»
гряньте дружным хором!
 

ДОБРОЕ, СТАРОЕ ВРЕМЯ[30]30
  Доброе, старое время. – Из «Carmina Burana».


[Закрыть]

 
Вершина знаний, мысли цвет,
таким был университет.
А нынче, волею судеб,
он превращается в вертеп.
 
 
Гуляют, бражничают, жрут,
книг сроду в руки не берут,
для шалопая-школяра
ученье – вроде бы игра.
 
 
В былые дни такой пострел
всю жизнь над книжками потел,
и обучался он – учти
до девяноста лет почти.
 
 
Ну, а теперь – за десять лет
кончают университет,
и в жизнь выходят потому,
не научившись ничему!
 
 
При этом наглости у них
хватает поучать других.
Нет! Прочь гоните от дверей
таких слепых поводырей.
 
 
Неоперившихся птенцов
пускают наставлять юнцов!
Барашек, мантию надев,
решил, что он – ученый лев!
 
 
Смотри: сидят, упившись в дым,
Григорий и Иероним
и, сотрясая небеса,
друг друга рвут за волоса.
 
 
Ужель блаженный Августин[31]31
  Блаженный Августин (354–439) – один из известнейших отцов церкви.


[Закрыть]
погряз в гнуснейшей из трясин?
Неужто мудрость всех веков
свелась к распутству кабаков?!
 
 
Мария с Марфой, это вы ль?[32]32
  Мария с Марфой, это вы ль?.. – Марфа и Мария – сестры Лазаря из евангельского рассказа о посещении Христом Вифании.


[Закрыть]
Что с вами, Лия и Рахиль?[33]33
  Что с вами, Лия и Рахиль?.. – Лия – старшая дочь упоминаемого в Библии Лавана, Рахиль – его младшая дочь; обе были женами патриарха Иакова.


[Закрыть]
Как смеет гнилозубый хлюст
касаться чистых ваших уст?!
 
 
О, добродетельный Катон![34]34
  О, добродетельный Катон!.. – Катон Старший (234–149 гг. до н. э.) римский цензор, знаменитый оратор, обличавший распутство.


[Закрыть]
Ты – даже ты! – попал в притон
и предназначен тешить слух
пропойц, картежников и шлюх.
 
 
То гордый дух былых времен
распят, осмеян, искажен.
Здесь бредни мудростью слывут,
а мудрость глупостью зовут!
 
 
С каких же, объясните, пор
ученье – блажь, прилежность – вздор?
Но если названное – тлен,
что вы предложите взамен?!
 
 
Эх, молодые господа,
побойтесь Страшного суда!
Прощенья станете просить
да кто захочет вас простить?!
 

КАБАЦКОЕ ЖИТЬЕ[35]35
  Кабацкое житье. – Из «Carmina Burana».


[Закрыть]

 
Хорошо сидеть в трактире.
А во всем остатнем мире
скука, злоба и нужда.
Нам такая жизнь чужда.
 
 
Задают вопрос иные:
«Чем вам нравятся пивные?»
Что ж! О пользе кабаков
расскажу без дураков.
 
 
Собрались в трактире гости.
Этот пьет, тот – жарит в кости.
Этот – глянь – продулся в пух,
у того – кошель разбух.
 
 
Всё зависит от удачи!
Как же может быть иначе?!
Потому что нет средь нас
лихоимцев и пролаз.
 
 
Ах, ни капельки, поверьте,
нам не выпить после смерти,
и звучит наш первый тост:
«Эй! Хватай-ка жизнь за хвост!..»
 
 
Тост второй: «На этом свете
все народы – божьи дети.
Кто живет, тот должен жить,
крепко с братьями дружить.
 
 
Бахус учит неизменно:
«Пьяным – море по колено!»
И звучит в кабацком хоре
третий тост: «За тех, кто в море!»
 
 
Раздается тост четвертый:
«Постных трезвенников – к черту!»
Раздается пятый клич:
«Честных пьяниц возвеличь!»
 
 
Клич шестой: «За тех, кто зелье
предпочел сиденью в келье
и сбежал от упырей
из святых монастырей!»
 
 
«Слава добрым пивоварам,
раздающим пиво даром!»
всею дружною семьей
мы горланим тост седьмой.
 
 
Пьет народ мужской и женский,
городской и деревенский,
пьют глупцы и мудрецы,
пьют транжиры и скупцы,
 
 
пьют скопцы и пьют гуляки,
миротворцы и вояки,
бедняки и богачи,
пациенты и врачи.
 
 
Пьют бродяги, пьют вельможи,
люди всех оттенков кожи,
слуги пьют и господа,
села пьют и города.
 
 
Пьет безусый, пьет усатый,
лысый пьет и волосатый,
пьет студент, и пьет декан,
карлик пьет и великан!
 
 
Пьет монахиня и шлюха,
пьет столетняя старуха,
пьет столетний старый дед,
словом, пьет весь белый свет!
 
 
Всё пропьем мы без остатка.
Горек хмель, а пьется сладко.
Сладко горькое питье!
Горько постное житье…
 

СПОР МЕЖДУ ВАКХОМ И ПИВОМ[36]36
  Спор между Вакхом и пивом. – Стихи-диспуты – один из самых излюбленных жанров школярской, да и вообще средневековой поэзии (см. также «Флора и Филида», «Раздор между чтением книг и любовью»). Абеляр писал о «турнирах мысли», которые он предпочитал всем иным поединкам. В университетах и школах риторов искусству диспутов уделялось особое внимание: непременным условием считалось, чтобы каждая из спорящих сторон могла изложить свои аргументы и была, таким образом, выслушана. Впрочем, «Спор между Вакхом и пивом» не столько диспут, сколько шуточная пародия на него.


[Закрыть]

 
Чтоб потешить вас, братцы, беседою,
я вам байку смешную поведаю:
Вакх и пиво однажды повздорили
и нещадно друг друга позорили.
 
 
В жарком споре случается всякое…
Диспут мог бы окончиться дракою,
ибо Вакх выдвигал обвинения,
как всегда, находясь в опьянении.
 
 
«Ты, – кричал он, махая ручищами,
до небес превозносишься нищими!
Я ж, являясь богов украшением,
подвергаюсь порой поношениям.
 
 
Можно ль мерить нас общею мерою?
Говорят: рождено ты Церерою.
Нет! При всей своей мнимой безвредности,
эта ложь – порождение бедности.
 
 
Нищетой рождено в беззаконии,
ты – утеха для нищей Саксонии,
ты, как шлюха, сошлась с голодранцами,
будь то швабами или фламандцами.
 
 
Пьют бродяги тебя и отшельники,
школяры и монахи-бездельники,
воры пьют со своими подружками,
громыхая огромными кружками.
 
 
Всех ты, подлое пиво, бесстыжее,
опоило проклятою жижею,
так что даже особы священные
соблазнялись порой твоей пеною!
 
 
Да, ты брызжешь, ты плещешь, ты пенишься
и, возможно, поэтому ценишься.
Но, хоть славы вовсю домогаешься,
понапрасну со мною тягаешься!
 
 
Вакх – бессмертной природы творение
возвращает незрячему зрение,
и способно творение богово
сделать юношей старца убогого!
 
 
Вакх с любою кручиной справляется:
безнадежно больной поправляется,
холостяк стать супругом готовится,
а скалдырник транжиром становится.
 
 
Разливая вино виноградное,
Вакх приходит к вам с вестью отрадною,
и, отведав напиток, резонно вы
повторяете строки Назоновы:
 
 
«Душу нам греет вино, ее открывая веселью…»[37]37
  Душу нам греет вино, ее открывая веселью – цитата из Овидия Назона «Ars amatoria», кн. I, стих. 237.


[Закрыть]
 
 
Вакх освоил науки премногие
от грамматики до астрологии,
от черчения до элоквенции,
вплоть до тонкостей юриспруденции.
 
 
Упоительна мудрая речь его!
С глупым пивом равнять его нечего,
потому что для доброго гения
оскорбительны эти сравнения!
 
 
Эх ты, горькое пиво кабацкое!
Ну-ка спрячь свое рыло дурацкое!
Убирайся назад в свою бочечку
и сиди там хоть целую ночечку!..»
 
 
…Пусть же славится Вакха всесилие!
Благовонный, как роза и лилия,
от души тебя крепко целуем мы,
и тебе воспоем «Аллилуйю» мы!
 

«Ах, куда вы скрылись, где вы…»[38]38
  «Ах, куда вы скрылись, где вы…» – Одно из шуточных средневековых причитаний по поводу «всеобщего падения нравов». Заимствовано из «Carmina Burana».


[Закрыть]

 
Ах, куда вы скрылись, где вы,
добродетельные девы?
Или вы давным-давно
скопом канули на дно?!
 
 
Может, вы держались стойко,
но всесветная попойка,
наших дней распутный дух
превратил вас в грязных шлюх?!
 
 
Все предпринятые меры
против происков Венеры,
насаждающей чуму,
не приводят ни к чему.
 
 
От соблазнов сих плачевных
застрахован только евнух,
все же прочие – увы
крайней плотью не мертвы.
 
 
Я и сам погряз в соблазнах
и от девок безобразных
оторваться не могу.
Но об этом – ни гугу…
 

НАСТАВЛЕНИЕ ПОЭТУ, ОТПРАВЛЯЮЩЕМУСЯ К ПОТАСКУХАМ[39]39
  Наставление поэту, отправляющемуся к потаскухам. – Принадлежит перу выдающегося ваганта XII века примаса Гуго Орлеанского (1095–1150). По мнению Карла Лангоша, примас оказал влияние на многих поэтов-вагантов, в том числе и на Архипиита Кёльнского.
  Уроженец Орлеана, примас пользовался громадной известностью, одно время учительствовал, но основную часть жизни провел в скитаниях. Последним его пристанищем оказались берега Альбиона. В «Оксфордском собрании» содержится несколько десятков его стихотворений и песен. Лангош отмечает исключительное языковое богатство этих стихов. Примас «тяготел к конкретному, сочному, брызжущему жизнью, ясному и проникновенному поэтическому выражению… Часто он уступал своему темпераменту и чрезмерно увлекался чересчур уж откровенной и неприкрытой эротикой».


[Закрыть]

 
Поэт, лаская потаскуху,
учти: у Фрины сердце глухо.[40]40
  У Фрины сердце глухо… – Фрина (здесь: обозначение распутницы) афинская гетера IV века до н. э.


[Закрыть]
Она тебе отдаст свой жар
лишь за солидный гонорар.
Нужны служительнице блуда
вино, изысканные блюда,
а до того, что ты поэт,
ей никакого дела нет.
Не вздумай сей «прекрасной даме»
платить любовными стихами.
Твои стишата ей смешны.
Ей только денежки нужны.
Когда ж на стол монету бросишь,
получишь все, о чем ты просишь.
Но вскоре тварь поднимет крик,
что ты, мол, чересчур велик,
а заплатил постыдно мало,
что вообще она устала,
что ей давно домой пора:
болеет младшая сестра…
Ей кошелечек свой отдавши,
почти не солоно хлебавши,
ты облачаешься в камзол…
Меж тем уже другой осел
ее становится добычей.
О, что за пакостный обычай
искать сомнительных утех
у девок мерзостных, у тех,
кто сроду сердца не имеет,
а лишь распутничать умеет?!
Ужели не пойдет нам впрок
и этот горестный урок?!
Весь город над тобой смеется…
Но вижу: вновь тебе неймется,
и ты уже готов опять
последний талер ей отдать.
Все начинается сначала…
Так хоть бы стерва не ворчала,
что из-за жадности своей
ты слишком мало платишь ей!
 

ОТПОВЕДЬ КЛЕВЕТНИКАМ[41]41
  Отповедь клеветникам. – Из «Carmina Burana».


[Закрыть]

 
Хуже всякого разврата
оболгать родного брата.
Бог! Лиши клеветников
их поганых языков.
 
 
Злобно жалят, словно осы,
их наветы и доносы,
ранит грудь, как острый нож,
омерзительная ложь.
 
 
Про меня – о, я несчастный!
распустили слух ужасный,
будто я неверен той,
что сверкает чистотой!
 
 
Как могу я быть неверен
той, с которой я намерен,
в единенье двух сердец,
встать хоть нынче под венец?!
 
 
Сей поклеп невероятен!
На душе моей нет пятен!
Я Юпитером клянусь,
что немедленно женюсь!
 
 
Никогда – ни сном, ни духом,
вопреки коварным слухам,
мой чистейший идеал,
я тебе не изменял!
 
 
Я клянусь землей и небом,
Артемидою и Фебом,
всей девяткой дружных муз,
что незыблем наш союз.
 
 
Я клянусь стрелой и луком:
пусть любым подвергнусь мукам,
пусть в геенну попаду
от тебя я не уйду!
 
 
В чем секрет столь жгучей страсти?
В чем причина сей напасти?
Очевидно, в том, что ты
воплощенье красоты.
 
 
С чем сравнить тебя я вправе?
Ты – алмаз в златой оправе.
Твои плечики и грудь
могут мир перевернуть.
 
 
Ты – редчайший самородок!
Носик, губки, подбородок,
шейка дивной белизны
для лобзаний созданы.
 
 
Нет! Покуда мир не рухнет
или солнце не потухнет,
изменять тебе – ни-ни!
Ты сама не измени!
 

РАЗДОР МЕЖДУ ЧТЕНИЕМ КНИГ И ЛЮБОВЬЮ[42]42
  Раздор между чтением книг и любовью. – Из «Ватиканского собрания» (XIII в.).


[Закрыть]

 
Преуспев в учении,
я, посредством книг,
в беспрестанном чтении
мудрости достиг.
 
 
Но, сие учение
в муках одолев,
я познал влечение
к ласкам жарких дев.
 
 
И, забросив чтение,
тешу плоть свою:
нынче предпочтение
девам отдаю.
 
 
Да… И тем не менее
(хоть в любви везет)
тайный червь сомнения
сердце мне грызет.
 
 
Что мне, – по течению
безрассудно плыть
иль, вернувшись к чтению,
гением прослыть?
 
 
Ну, а развлечения
бросив целиком,
можно стать из гения
круглым дураком!
 
 
«Только через чтение
к счастью путь лежит!»
в крайнем огорчении
разум мой брюзжит.
 
 
«Быть рабом учения
глупо чересчур»,
не без огорчения
шепчет мне Амур.
 
 
«Слышишь! Прочь смущения!
Розы жизни рви!
Радость ощущения
в воле и в любви…»
 
 
В дивном озарении
начертал господь,
чтоб сошлись в борении
разум, дух и плоть.
 

«Я с тобой, ты со мной…»[43]43
  «Я с тобой, ты со мной…» – Из «Carmina Burana». Написано на средневерхненемецком языке. Существует и другой (латинский) вариант этого же текста (XII в.) – обращение девушки к своему возлюбленному.


[Закрыть]

 
Я с тобой, ты со мной
жизнью станем жить одной.
Заперта в моем ты сердце,
потерял я ключ от дверцы,
так что помни: хошь не хошь,
а на волю не уйдешь!
 

«В утренней рани почудилось мне…»[44]44
  «В утренней рани почудилось мне…» – Содержится в «Carmina Burana», наряду с другими стихами, написанными от имени женщин, а возможно, и самими женщинами, которые подчас отличались немалой образованностью и прекрасно владели пером (например, письма Элоизы к Абеляру).


[Закрыть]

 
В утренней рани почудилось мне:
сторож запел на зубчатой стене…
Слышишь, дружок?
Утро уже протрубило в рожок
та-ра-ра-ра!
Значит, пришла расставанья пора,
милый ты мой!
Ночь от недобрых, завистливых глаз,
словно сообщница, прятала нас,
кутала тьмой.
Горькие слезы застлали мой взор.
Хмурое утро крадется, как вор,
ночи вослед.
Проклято будь наступление дня!
Время уводит тебя и меня
в серый рассвет.
 

«Вновь облетела липа…»[45]45
  «Вновь облетела липа…» – Из «Carmina Burana». Один из ранних образцов немецкой «женской лирики».


[Закрыть]

 
Вновь облетела липа, и лес осенний гол,
но милый не вернулся, но милый не пришел.
Смолк в рощах голос птичий, мир холодом сражен.
Мой милый стал добычей неверных чьих-то жен.
Он с ними шутки шутит, мне жизнь, что ночь, черна.
Он с ними спит и кутит, а я ему верна.
Они его морочат! О, глупенький птенец!
Чего же он не хочет вернуться наконец?
Горька моя утрата, не счесть моих скорбей.
Промчались без возврата дни юности моей.
 

ЖАЛОБА ДЕВУШКИ[46]46
  Жалоба девушки. – Из «Carmina Burana».


[Закрыть]

 
Повеял утренний зефир,
теплом обдав холодный мир.
Запели птицы веселей
в лиловом воздухе полей.
 
 
В наш неуютный, хмурый край
пришел веселый братец май,
пришел он, полный юных сил,
и все вокруг преобразил.
 
 
Надев цветастый свой камзол,
он устелил цветами дол,
одним касанием руки
из почек выбив лепестки.
 
 
Уже глухая глушь лесов
звенит созвучьем голосов,
и гимны слышатся окрест
в честь женихов и в честь невест.
 
 
Когда я слышу этот хор,
когда я зрю цветов узор
и пробужденье познаю,
теснят рыданья грудь мою.
 
 
Ужель весь век томиться мне
с моей тоской наедине,
приняв жестокий приговор?!
И глух мой слух. И слеп мой взор.
 
 
О, разлюбезный братец май!
Спаси! Помилуй! Выручай!
И, чудо-ключиком звеня,
на волю выпусти меня!
 

ПЛАЧ ПО ПОВОДУ БЕГСТВА ВОЗЛЮБЛЕННОЙ[47]47
  Плач по поводу бегства возлюбленной. – Из «Оксфордского собрания».


[Закрыть]

 
Шумит веселый май.
А я, как Менелай,
покинутый Еленой,
один во всей вселенной,
реву, судьбу кляня:
сбежала от меня
моя подружка Флора.
Не вынесу позора!
Едва настала ночь,
ты упорхнула прочь!
А мы ведь так хотели
понежиться в постели!
Что делать? Не пойму.
Она ушла. К кому?
Неужто дал ей пфенниг
какой-нибудь мошенник?
Я весь в слезах – смотри!
Глаза мои утри!
Ужель ты так развратна,
что не придешь обратно?!
Твой бедный голубок,
кляня жестокий рок,
стал выжатым, как губка,
от твоего поступка!
Я высох, я зачах,
темно в моих очах;
тоски не одолею
и скоро околею.
Молю тебя: приди!
Прижмись к моей груди!
Когда мы будем вместе,
забуду я о мести!
Я по свету брожу,
стенаю и дрожу,
ищу, ищу лекарства
от женского коварства!
Нет! Не желаю впредь
на девушек смотреть.
Ах, мне ничто не мило,
коль ты мне изменила.
Я обошел весь свет.
Тебя ж все нет и нет.
Ужель не отзовешься?
Я плачу, – ты смеешься
 

ЛЮБОВЬ К ФИЛОЛОГИИ[48]48
  Любовь к филологии. – Отрывок из стихотворения, помещенного в «Carmina Burana». Название дано переводчиком.


[Закрыть]

 
О возлюбленной моей
день и ночь мечтаю,
всем красавицам ее
я предпочитаю.
Лишь о ней одной пишу,
лишь о ней читаю.
 
 
Никогда рассудок мой
с ней не расстается,
окрыленный ею, дух
к небесам взовьется.
Филологией моя
милая зовется.
 
 
Я взираю на нее
восхищенным взором.
Грамматическим мы с ней
заняты разбором.
И меж нами никогда
места нет раздорам.
 
 
Смог я к мудрости веков
с нею причаститься.
Дорога мне у нее
каждая вещица:
суффикс, префикс ли, падеж,
флексия, частица.
 
 
Молвит юноша: «Люблю!»
Полон умиленья.
А для нас «любить» – глагол
первого спряженья.
Ну, а эти «я» и «ты»
два местоименья.
 
 
Можно песни сочинять
о прекрасной даме,
можно прозой говорить
или же стихами,
но при этом надо быть
в дружбе с падежами!
 

РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ПЕСНЯ ШКОЛЯРОВ СВОЕМУ УЧИТЕЛЮ[49]49
  Рождественская песня школяров своему учителю. – Отрывок из студенческого гимна (XIII в.).


[Закрыть]

 
Муж, в науках преуспевший,
безраздельно овладевший
высшей мудростью веков,
силой знания волшебный,
восприми сей гимн хвалебный
от своих учеников!
 
 
Средь жрецов науки славных
нет тебе на свете равных,
наш возлюбленный декан!
Ты могуч и благороден,
сердцем чист, душой свободен,
гордой мыслью – великан!
 
 
Всех искусней в красноречье,
обрати свою к нам речь и
наш рассудок просвети!
Помоги благим советом
цели нам достичь на этом
нами избранном пути.
 
 
Снова близится полночный
час, как девой непорочной
был господень сын рожден,
смерть и муку победивший,
в злобном мире утвердивший
милосердия закон.
 
 
Так пускай горит над всеми
свет, зажженный в Вифлееме,
под один скликая кров
из мирского океана
многомудрого декана
и беспутных школяров!
 

РАЗГОВОР С ПЛАЩОМ[50]50
  Разговор с плащом. – Стихотворение примаса Гуго Орлеанского.


[Закрыть]

 
«Холод на улице лют.
Плащ мой! Какой же ты плут!
С каждой зимой ты стареешь
и совершенно не греешь.
 
 
Ах ты, проклятый балбес!
Ты, как собака, облез.
Я – твой несчастный хозяин
нынче ознобом измаян».
 
 
Плащ говорит мне в ответ:
«Много мне стукнуло лет.
Выгляжу я плоховато
старость во всем виновата.
 
 
Прежнюю дружбу ценя,
надо заштопать меня,
а с полученьем подкладки
снова я буду в порядке.
 
 
Чтоб мою боль утолить,
надо меня утеплить.
Будь с меховым я подбоем,
было б тепло нам обоим».
 
 
Я отвечаю плащу:
«Где же я денег сыщу?
Бедность – большая помеха
в приобретении меха.
 
 
Как мне с тобой поступить,
коль не могу я купить
даже простую подкладку?..
Дай-ка поставлю заплатку!»