Текст книги "Проблемы культуры. Культура переходного периода"
Автор книги: Лев Троцкий
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 39 страниц)
В чем состоит архи-специфический характер нашей военной газеты, который будет обозначаться чем дальше, тем больше? Дело в том, что наши военные газеты обслуживают читателя, который каждые два года обновляется чуть не сплошь. Это, конечно, не касается «Красной Звезды», которая должна будет обслуживать, главным образом, постоянный состав армии, тогда как окружные газеты будут обслуживать преимущественно переменный состав. Это есть естественное разделение труда. Разумеется, в дальнейшем, при повышении культурного уровня армии, «Красная Звезда» должна будет стать доступной и переменному составу армии. Мы ей всячески в этом поможем. Но это, так сказать, вторая или даже третья глава ее развития, а сейчас, если бы ей добраться до взводного, а потом до отделенного командира, то это будет уже очень большой успех. Но, за вычетом «Красной Звезды», наши военные газеты рассчитаны прежде всего на переменный состав, а переменный состав потому так и называется, что он периодически обновляется. Вот мы уволили 1901 год, набираем 1902 год. Значит, мы набираем новый контингент читателей, и должны всю учебу начать с начала. У остальной прессы этого нет. Конечно, и там молодняк подрастает, но основные кадры читателей остаются, уровень читателя шаг за шагом повышается, молодой читатель незаметно втягивается, а у нас два года обрабатывали читателя, а потом он ушел, исчез, на его место набирается молодняк, – начинай с начала! Это есть основное правило для военной газеты: иди в ногу с переменным составом. Заполнили казармы новым набором – и редакция, и рабкоры, и военкоры должны поставить перед собой заново вопрос: как подойти к тому молодому парню, который прибыл из деревни, в редких случаях из города, который казармы не знает, политики не ведает, который военной газеты не читал. Надо начинать с ним газетную работу с начала. Это как раз для данного момента, ввиду обновления армии, основной вопрос. Если военные газеты – а у нас есть хорошие окружные газеты – просто будут с разбега, по инерции, продолжать ту линию, которую они вели за прошлый год, то выйдет плохо, газеты не найдут своего нового читателя. Надо опять снизиться и взять разбег, надо твердо помнить, что молодой солдат, которого мы будем теперь иметь, значительно отличается от того, которого мы уволили в запас. Равняться по молодняку! Вместо интервью со всяческими многоуважаемыми деятелями, что если бы устроить интервью с новопризванными, с новобранцами? Я думаю, что это было бы куда интереснее, – только без фамилий, ибо на этой почве может лишь суетное тщеславие развиться. Но, например, рассказать со слов молодых красноармейцев десять биографий: где родился, как жил до сих пор, знал ли уволенных в запас из армии в своей деревне, как они там живут, что делают, как он представлял себе красную казарму, что слышал в деревне о Ленине. Свежее еще деревенское сознание его сфотографировать в газете. И рядом – городского. Выбирать, разумеется, надо типические фигуры и дать серию вот таких портретов или автопортретов молодняка-новобранца. Военкор, который проделает эту работу хорошо, тем самым приобретет очень высокий стаж, ибо это страшно трудно – заставить вот такого серого или полусерого, сырого или полусырого человека рассказывать о себе, обнаружить свое нутро.
Если надо осветить новобранца и равняться в газете по молодняку, то надо не упускать и отпускника, уволенного сейчас в бессрочный отпуск красноармейца. Общие впечатления и сведения, которые я имел с разных сторон, непосредственно из нашей же казармы и от товарищей, которые в деревнях видают отпускников, и от товарищей, которые встречались с ними в вагонах, – общие впечатления, говорю я, таковы, что отпускники уезжали в хорошем настроении. Они многому научились, едут в деревню, чтобы драться там с поповщиной, с засильем кулаков и т. д. Едут они также с намерением – это одно из наших важнейших завоеваний – старому затхлому трехполью нанести сокрушительный удар, ибо они слышали агрономические лекции, были на сельскохозяйственной выставке и пр. В общем, очень отрадные впечатления и перспективы. Эти отпускники могут и должны стать правящим слоем в деревне. Каков, однако, дальнейший путь развития вот этих наших красноармейцев в деревне? Нельзя закрывать глаза на то, что тут есть две возможности. Отпускник-крестьянин, возвращающийся в деревню, многого понабрался в армии, многому научился в казарме, видел городских коммунистов вблизи, в нем нет страха перед коммунистом, у него есть связь с городом, он получил вкус к газете, он относится с ненавистью к старому сельскохозяйственному и бытовому укладу деревни, он, стало быть, деятель исключительно прогрессивный для деревни. И если он войдет в упряжку коллективной работы, он станет в высокой степени ценной культурной силой. Но представьте себе этого отпускника, действующего только на своей пашне, в своем дворе, исключительно во имя собственных интересов. Каков будет результат? Нетрудно предвидеть. Этот вот с пробужденной активностью, грамотный, прогрессивный в сельскохозяйственном смысле человек начинает орудовать у себя и на себя, в своем дворе, вводить более совершенные способы обработки земли и пр. Что из него может выйти в год-два? Кулак, первоклассный деревенский кулак! На это, товарищи, надо обратить сразу же внимание, призадуматься над этим заранее. Он грамотнее, ловчее, расторопнее, у него имеются связи с городом, он съездит, письмо напишет, газету прочтет, где, и как, и что, он и товарца купит легче, и семян скорее достанет. Одним словом, если дать ему качества, какие мы даем красноармейцу в казарме, и потом отпустить его в деревню и утерять его из виду, и если в деревне он не попадет ни в какую организацию коллективной работы, то значительный процент из этих отпущенных красноармейцев могут обернуться скоро кулаками, – не старым кулаком, безграмотным, с иконостасом, с лампадками, – нет, он безбожник, он грамотный, это будет уже кулак европеизированный. Некоторый процент таких кулаков неизбежен, товарищи, – на то и нэп! Пока мы не обеспечим твердые основы социалистического хозяйства, до тех пор совершенно неизбежно, что мы из нашей красной казармы будем выпускать известный процент этих возможных кулаков. В чем, однако, состоит задача? В том, чтобы этот процент свести к минимуму. А как этого достигнуть? Нужно направить энергию отпускников, прошедших казарменную школу, учебу, газету и пр., в коллективное русло. Тут встает вопрос и о кооперации, и о комсомоле, и о партии, и о создании контроля общественного мнения молодняка деревни, руководимого через комсомол партией. Военная печать должна, по возможности, сохранить и развить с отпускниками постоянные связи. Корреспонденция о деятельности отпускников в той же военной газете есть одна из существенных задач военной печати и вместе с тем путь воздействия на нашу общую печать.
Теперь о тердивизиях. Это почти еще непочатый угол работы. Тердивизия у нас пока еще в проекте. Опыты, которые мы делали до сих пор, являются пока совершенно недостаточными, и мы иногда чрезмерно оптимистически и скороспело оценивали результаты. Они удовлетворительны, слов нет, – но ведь мы призывали до сих пор в территориальные дивизии только обученный человеческий материал. Перед нами стоит задача сбора необученного, не прошедшего казармы молодняка. Только в тот момент мы сможем сказать, что наш территориально-милиционный опыт вполне удался, когда построим территориальную дивизию из человеческого материала, не прошедшего казарму. В этой области скороспелые оптимистические обобщения и бахвальство более неуместны, чем где бы то ни было. У нас нет никакого основания сомневаться, что мы в этом опыте достигнем необходимых результатов. Он увенчается успехом. Но не так скоро. Было бы грубой ошибкой думать, что мы стоим уже у завершения милиционной системы, – нет, мы стоим только у порога ее. На этот счет и старый Энгельс, который знал толк в военном деле и имел не плохую голову, предупреждал, что нельзя надеяться на то, что пролетариат, завоевавши власть, введет сразу милиционную систему: нет, говорил он, завершенная милиционная система может быть введена только уже в развернутом, в упрочившемся социалистическом обществе, поскольку рядом с ним не будет капиталистического общества. Милиционная система предполагает полное растворение армии в хозяйственно-организованном населении, полное слияние военной организации с хозяйственной, культурной, спортивной и бытовой. До этого нам, конечно, еще очень далеко. Первый этап наш на этом пути – создать чисто территориально-милиционным путем из необученного молодняка первую дивизию, хотя бы и обладающую довольно многочисленными постоянными кадрами. Мы теперь вплотную подходим к этой задаче. Военная пресса должна помочь ее разрешению. Во время ближайших терсборов газета каждого округа и, конечно, «Красная Звезда» должны будут иметь военкоров, которые в процессе территориальных сборов осветили бы эту работу снизу доверху. На основании этого живого газетного материала мы будем проверять ход нашего милиционного опыта. Так дело пойдет вернее и успешнее.
Товарищи, у нас часто и много говорят о том, как рабкорам и военкорам писать, о слоге и пр. Это, конечно, важные вопросы, но есть вопрос основной, вопрос о том, что в газете нужно писать правду, по совести, и в этом смысле воспитывать наших военкоров. Мне приходилось на другом собрании говорить насчет значения правдивости в военном деле. Есть такой предрассудок, будто бы больше всего лгут дипломаты. Дипломаты лгут немало, это несомненно, – вероятно, даже советские. (Смех.) Ничего не поделаешь. Это их профессиональная обязанность, а иногда – профессиональная болезнь. Но я все-таки думаю, товарищи, что в военном деле лгут больше, чем в дипломатии. Это я говорю не из ведомственного соревнования (смех), а по чистой совести. Если взять историю войн с древнейших времен и пройтись по ней критически, как сделал немецкий профессор Дельбрюк,[67]67
Дельбрюк, Ганс – см. т. IX, прим. 12.
[Закрыть] то обнаруживается, что это на девяносто девять процентов ложь – и в смысле численности сражающихся, и в смысле жертв, и в смысле трофеев, и в смысле героизма. Ложь на лжи. Нам это не с руки! Что наша Красная Армия – героическая армия, это я здесь не должен доказывать. Что она в труднейших условиях совершала чудеса, это несомненно. Но что есть и такие командиры, комиссары, и газетчики, которые кое-что понаприбавили, – в этом тоже не может быть никакого сомнения. Каков оказался бы процент этой самой прибавки при строгом химическом анализе, я решать не берусь. Но факт несомненный, что наряду с величайшим массовым и личным героизмом в Красной Армии было немало прикрашивания, сокрытия, а нередко и прямого привиранья. Это наблюдалось и в боевой обстановке. Снизу вверх, из полка – в бригаду, из бригады – в дивизию, потом в армию, из армии – на фронт шел поток донесений, и не все в этих донесениях было чистой правдой, немало было и отсебятины. Деловая правдивость не сама по себе дается, а является продуктом культурного воспитания. Совершенно ясно и очевидно, что правдивость в военном деле – в смысле того, чтобы правильно и честно рассказывать, что было, что видел и делал – ведь от этого зависит все! – есть основной вопрос воинского воспитания. Врага обмани так, чтобы он действительно оказался обманутым. Но свою собственную армию, командный состав, выше себя стоящих товарищей по общей борьбе обманывать не смей! В этом деле легкомыслие, тщеславие, ложный стыд есть преступление. За такое преступление можно и должно карать с успехом одиночек, если общественное мнение всей армии сформировалось и относится беспощадно к такого рода лжи, идущей снизу вверх, а иногда и сверху вниз.
Вот воспитание общественного мнения армии в духе правдивости есть большая задача военной печати. А для этого сама военная печать должна быть правдива. На вопрос: как писать? первейшая заповедь: пиши правдиво! Правдивость связана с целым рядом других качеств, с чувством ответственности, самостоятельности, с революционным достоинством. Красноармеец чувствует себя не рабом подневольным, а сознательным гражданином, который борется во имя большого дела, и поэтому именно он не обманывает, – себя ведь обманывать нельзя. Воспитание начинается с военкора, начинается со статьи в газете. Здесь очень важны руководящие указания редакции, систематические, постоянные, настойчивые, – потому что военные журналисты и корреспонденты, как и невоенные, часто не потому лгут, – это тоже очень важное соображение! – что они сознательно хотят обмануть, а потому, что они не додумались еще до искусства говорить правду. Это факт, товарищи! Военкор сразу начинает с готовых шаблонов: ему кажется, что так лучше, приличнее, достойнее… «Героическая Красная Армия» и пр. и пр. Верно ли это? Верно, героическая. Но он-то этого не показал, а просто повторяет шаблонные фразы, которые убивают мысль. У него все смазывается одной условной краской, у него нет еще способности индивидуализировать, оценивать конкретно данную обстановку, улавливать особенности места и времени. У него нет даже потребности спросить себя: а вот моя часть, отличается она от других или нет и чем именно? Раз есть готовый шаблон, и этот шаблон приемлется газетой, – он так и будет писать по-казенному. Между тем шаблон убивает чуть-чуть пробужденную мысль. На ней сразу образуется корка рутины, и эта корка заглушает самостоятельную мысль. Так может выработаться «спецкор» – в дурном смысле слова. Все у него очень просто: обмакнул перо в чернильницу и пишет общие места; сам дальше не двигается и читателя вперед не ведет. Сегодня, завтра одно и то же. Натолкнуть его на живое, пробудить в нем критическое отношение, вызвать стремление говорить правду, докапываться в каждом факте до его корней, – вот это важная газетно-воспитательная задача. Конечно, необходимо работать над слогом и стилем. Но всякий человек достаточно красноречив в том деле, которое его интересует, которое он знает, которое его захватывает. Всякий человек напишет хорошую корреспонденцию, если у него есть элементарные навыки грамотности, если он знает, о чем хочет писать, и если понимает, для чего хочет писать. С этого-то и надо начинать. Если хочешь что-нибудь в газете рассказать, то прежде всего хорошо уясни себе факт, узнай, как обстоит на самом деле, во всей конкретности, а затем спроси себя, зачем ты об этом факте хочешь в газете рассказать, какие цели преследуешь. Ведь военкоры существуют не для того, чтобы военкорствовать; надо помнить, что военкор есть орудие поднятия культурного уровня Красной Армии. С того момента, как военкор думает, что он самоцель, что военкор только для военкорства, – он погиб. Пишет ли он первую, десятую или сотую корреспонденцию, он должен знать, для чего пишет. Нам, старым и опытным рабкорам, отвратно бывает писать статьи не по материальным, а по формальным, например, юбилейным мотивам. Это у нас в ходу. Звонок: «Напишите, пожалуйста, статью по поводу выхода 75 номера газеты такой-то» (юбилеев у нас много!). Что тут скажешь? Такие статьи чаще всего – казенщина, рабкорство для рабкорства, т.-е. смерть всякой мысли.
На первых шагах пробуждения военкора, когда он только-только начал писать, – он будет неизбежно в самом процессе писания искать удовлетворения. Ему приятно взять бумагу, обмакнуть перо, писать. Его надо поощрять, направлять, но… не печатать. Ему надо объяснить по-товарищески: ты должен иметь цель, ты должен своей статьей совершить какую-то общественную работу.
Газета должна пробуждать и направлять критицизм. Надо, чтобы интересы и наблюдения писателя и читателя не покрывались корой рутины. Но надо помнить, что критицизм на первых шагах есть орудие обоюдоострое. Никто так не критикует, как только что пробудившийся к сознательной жизни человек. Пробудился, увидал недочеты и критикует все и вся. Поэтому-то и молодежь очень критична. Свежи ее восприятия, она живет с широко открытыми глазами, наблюдает, остро реагирует. Опыта у нее мало. Общественное воспитание, не ослабляя свежести и страстности критики, должно привить ей необходимый общественный реализм. Рабкоры и военкоры представляют пробудившуюся критику молодого класса. Их критике также часто не хватает корней опыта, здесь руководство очень и очень нужно. Вести в военной печати линию славословия Красной Армии – это противоречило бы самому духу Красной Армии; но, с другой стороны, надо, чтобы критика была в соответствии с условиями и обстановкой, нужно, чтобы военкор воспитывался в понимании условий того, что он подвергает критике. С этого и начинается, в сущности, зрелый человек, зрелый гражданин, зрелый работник. Зрел тот, кто умеет критически подойти к делу – не в том только смысле, что он минусы отметит, а в том, что поймет и сможет показать другим, почему эти минусы возникли: от субъективной ли причины (вина), или от известных объективных условий, которые поддаются только медленному воздействию. В этом направлении надо вести дело.
Армия наша находится в состоянии постоянных преобразований, улучшений. Недостатков тьма. Недостатков чисто военных и недостатков, отражающих общие советские недочеты. Мы проводим теперь ряд преобразований. Проверка их может быть дана только снизу. Та военная реформа хороша, которая – при одних и тех же расходах государства на бойца – улучшает материальные условия его существования, повышает его воинскую выучку и общий культурно-политический уровень. Без этого результата все реформы – игра бюрократического воображения. Как же проверить результат? Снизу! Здесь первое слово военной печати. Здесь первое место военкору. Осмотри, наблюди, сравни, расскажи! Это вернейшее противоядие против пустопорожнего реформаторства и бюрократического самодовольства.
Нужна правдивость, сказал я. А правдивость предполагает нелицеприятие. Надо беспощадно бороться с попытками использования корреспондентства всех газет, и в том числе военного корреспондентства, в духе прямого кумовства или замаскированного. Этот грех есть везде. В одном военном издании – не буду называть его, потому что издание само по себе хорошее – я встретил корреспонденцию, где бывший воспитанник одного очень высокого военного учебного заведения описывает, как он приехал в полк, как его встретили «не очень любезно», как он затем приехал в дивизию, где Иван Иванович его встретил опять-таки нелюбезно, но зато Петр Петрович – архи-любезно. Это уж никуда не годится. Это есть прием – может быть, в данном случае, по наивности – использования техники газеты по линии кумовства. Для этого, говорят, изобретено даже новое слово: кумунизм, которое происходит не от латинского слова коммуна, а от истинно-русского слова кум. Этот «кумунизм» встречается в печати не так уже редко, особенно в корреспонденциях с мест. На этой почве бывают жестокие столкновения и процессы. Немало случаев отвратительного, дикого, самодурского гонения на корреспондента. Но бывают случаи, когда корреспондент одного обвиняет, а другого восхваляет – не по соображениям общественным, а по соображениям кумовства. Острое, сильно отточенное оружие газетного обличения используется не всегда осторожно и добросовестно. В военном деле оружие газетной критики нужно применять добросовестнее, чем в каком бы то ни было другом деле. Военкоров надо воспитывать в духе коммунизма, а не кумунизма.
Область интересов военной газеты – конечно, военные вопросы прежде всего. Но военное дело у нас тесным образом связано с политикой. Политика связана с партией, с рабочим государством. Исходная точка всего должна быть военная. Все ставится под военным углом зрения, в том числе и вопросы быта. Входят ли вопросы быта в сферу интересов военной печати? Безусловно входят. Вопросы быта не «выдумка», как пытались было сгоряча возразить. Вопросы быта, это – вопросы повседневной жизни масс. Как же они могут не интересовать молодого крестьянина или рабочего, оторвавшегося года на два от старого отцовского быта и потому склонного на многое взглянуть критическим глазом? Что такое самый социализм? Социализм, как историческое движение, имеет своей задачей перестроить материальный и духовный быт людей на основах солидарности. В отношении к этой задаче: перестроить быт на началах коллективизма и тем самым поднять личность человеческую на новую высоту, – в отношении к этой задаче и диктатура пролетариата, и революция, и наша партия – только средства к цели. Завоевавши власть и ставши перед задачей перестройки всего общественного уклада, рабочие массы во все большей степени будут направлять свою мысль и энергию на перестройку быта. Привить красноармейцу элементарные знания и навыки культурности: сделать его грамотным, научить его мыть руки перед едой, читать газету, не грызть семечек и пр. значит дать практический толчок его мысли в сторону работы над перестройкой старых семейно-бытовых форм жизни. Борьба с алкоголизмом тоже есть немаловажный вопрос быта. Мы безнадежно себя скомпрометировали бы, если бы отказались понимать, что одной из важнейших наших задач является работа в нынешней конкретной обстановке над перестройкой быта трудящихся масс. С чего мы начали в 1918 г.? Мы начали с многочисленных яслей для детей, с трудовых школ, с коммун-общежитий и т. д. Мы размахнулись слишком широко, считая, что мы гораздо богаче, чем оказались на деле. Нам пришлось потом жестко сократиться. Теперь материальные условия улучшились, и мы в новых условиях восстанавливаем работу над бытом. Только теперь интерес к этой работе охватил широкие массы. Все эти вопросы быта будут просачиваться и в деревню через Красную Армию. Перестройка быта в деревне гораздо сложнее: там семья, изба и изгородь, – переход к коллективным формам быта неизмеримо труднее. Но если мы не дадим нашему отпускному красноармейцу стать пленником кулацкой стихии, если мы его будем приучать к артельной обработке земли, к кооперации, то он станет лучшим проводником новых начал в области семейно-бытовой. Мы ни в каком случае не можем отказаться в нашей красной казарме от работы в области вопросов быта, а следовательно, не можем от них отказаться и в нашей военной газете. Крестьянин приобщается ныне к культуре прежде всего через свой красноармейский молодняк. Каждый пробуждающийся красноармеец непременно направляет свою мысль на условия своего существования в семье, на отношения между родителями и детьми, на вопросы брака, религии и пр. Мы не хотим и не можем лишиться такого важного звена культурной смычки между городом и деревней, каким является, в первую голову, переменный состав Красной Армии. Наши военные газеты должны и будут уделять широкое внимание вопросам быта трудящихся масс города и деревни. С этого в значительной мере и начнется перевоспитание молодняка 1902 г.
