Текст книги "Единственная"

Автор книги: Лесли Мэримонт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Глава 11

Джейн не понимала, как она прожила следующую неделю. Рекс не звонил. И не приехал за ней, несмотря на свое обещание. Когда подошло к концу субботнее утро, и она передавала аптеку мистеру Элиоту, Джейн была настолько подавлена, что почувствовала необходимость оказаться среди людей, только это помешало бы ей впасть в полное отчаяние. Несколько раз в течение утра она смотрела на пачки снотворных таблеток на полках и говорила себе, как легко было бы сделать то, что сделала Матти… Так легко!

Почувствовав, что ей лучше не оставаться в одиночестве, Джейн быстро перекусила и отправилась к родителям. Это действительно можно было считать актом отчаяния: она знала, что в субботу днем отца дома не будет. Джейн цеплялась за надежду, что сарказм матери выведет ее из депрессии и вернет ей боевой дух. Если немножко повезет, то дома окажется и Кэт. Перед сестренкой она не может позволить себе сорваться.

Но, поворачивая к дому, Джейн заметила, что лошади Кэт, Денди, на месте нет. У нее оборвалось сердце – и только тут она поняла, насколько сильно рассчитывала на присутствие Кэт, которое послужило бы амортизатором в их столкновениях с матерью.

Лара открыла дверь.

– Джейн! Что это ты здесь делаешь?

– Лошади Кэт нет в загоне, – нервно сказала Джейн. – Разве она не дома?

– Они с подругой поехали покататься вдвоем. Она нужна тебе?

– Нет, – упавшим голосом ответила Джейн, – вроде бы нет.

Джейн стала топтаться у входа в дом, и мать начала уже хмуриться. Ей же захотелось уйти, убежать куда-нибудь подальше. В Ларинратте ходят сплетни о ней и ее тайном горожанине-любовнике. Судя по тому, что ей говорила сестра, в этих сплетнях участвует и ее мать.

– Я не могу ждать, – отчаянно проговорила она, поворачиваясь. – Я… я заеду к вам завтра.

Мать поймала ее за руку.

– Джейн! Что случилось, хорошая моя? Скажи мне.

Джейн обернулась, ожидая увидеть в глазах матери злорадное любопытство, а увидела неподдельную тревогу… и любовь…

– Ох, мама! – воскликнула она и со слезами прижалась к ней.

Говорить она смогла не скоро. Обнаружить вдруг полную сочувствия мать было ей и удивительно, и трогательно. Джейн даже не знала, плачет ли она из-за потерянной любви или из-за вновь обретенной. Мать действительно ее любит, потрясенно поняла она. Эта мысль ошеломила ее.

– Ох, ма! – прерывающимся шепотом произнесла она то ли в третий, то ли в четвертый раз.

– Пойдем в дом и сядем, – настойчиво позвала ее Лора. – Я заварю тебе чаю.

Джейн отвели к кухонному столу и насильно усадили за него. Пока готовился чай, она смогла взять себя в руки.

– Я оказалась такой дурой! – призналась она, как только мать тоже села.

– У тебя ничего не получилось с твоим другом?

Джейн только помотала головой, чувствуя, что вот-вот расплачется.

– Как обидно! – сказала Лора. – Это был тот самый Макс, о котором ты нам раньше писала?

Джейн не рассказывала родителям, что жила с Максом, но, рассчитывая, что выйдет за него замуж, упоминала о нем в своих письмах домой.

– Нет, – выдавила она в ответ.

– Это…э-э… случайно не Рекс Стюарт, а?

Джейн стремительно вскинула голову и… выдала

себя.

– Я так и думала, – тихо проговорила Лора.

– Но… но как ты узнала?

– Я не знала, дорогая. Я догадывалась. Твой отец как-то пробормотал что-то насчет Рекса, когда мы смотрели «Нашего доктора», и мне пришло в голову, что, возможно, ему известно нечто, чего не знаю я. Ты ведь всегда была откровеннее с отцом, чем со мной.

Джейн посмотрела на мать, в глазах которой увидела боль, которой прежде не замечала.

– Меня это раньше очень обижало, Джейн, – произнесла Лора, – ты всегда обращалась к нему, а не ко мне. Даже когда была маленькая… ты меня отталкивала.

– Я… я не хотела…

Лора вздохнула:

– Наверное, нет. Наверное, моей вины в этом не меньше, чем твоей. Мы ведь с тобой разные, как ночь и день, правда?

– А может, дело как раз в том, что мы слишком одинаковые, – предположила Джейн, и сердце у нее дрогнуло при виде того, какое удовольствие эти слова доставили матери.

– Ты, правда, так думаешь? – горячо спросила она. – Я всегда считала, что ты пошла в отца. Ты – такая умная, а я… такая… такая…

– Тоже умная, – решительно сказала дочь. Лара выглядела одновременно изумленной и счастливой.

Реакция матери снова заставила Джейн преисполниться стыдом из-за своего отношения к ней. Она тоже виновата, что с годами они с матерью все сильнее отдалялись друг от друга. Если поведение Лары заставляло Джейн считать себя нелюбимой, то ясно, что и она делала то же по отношению к матери.

– МА, – робко проговорила она, – знаешь, я тебя очень люблю.

– Правда, Джейн?! – с трудом сказала та, и глаза ее странно заблестели.

Джейн встала и, подойдя к матери, обхватила ее за плечи.

– Конечно, люблю! Ты – чудесная мать.

Она села рядом.

– Я всегда думала, что ты меня презираешь, – пробормотала Лара. – А я… я, наверное, тебе завидовала.

– Из-за чего?

– Ты всегда была такая умная… так хорошо знала, чего хочешь от жизни. Может, поэтому я и вступала во всякие там комитеты. По крайней мере, у меня есть организаторские способности, и мне хотелось, чтобы вы с отцом мной гордились.

– Ох, мА! Я тобой горжусь. И папа тоже. Он очень тебя любит.

Лара покачала головой:

– Нет… я совсем не уверена, что любит.

– Конечно, любит!

Глаза матери печально затуманились.

– Знаешь, ведь сначала он выбрал не меня. У него была какая-то девушка в городе, до того как он сюда приехал. Я поймала его в тот момент, когда он хотел ее забыть… Ах, Джейн! Разве ты не видишь? Почему, по-твоему, он все от меня терпит? Потому что ему все равно. Я все надеюсь, что он когда-нибудь меня осадит, велит замолчать. Я хочу знать, что хоть как-то на него действую!

Теперь уже разрыдалась Лара, а дочь принялась ее утешать.

– Он тебя любит, – уверяла она. – Он тебя любит, и ты ему нужна. И не смей думать иначе.

– Он никогда этого не говорит, – расстроено пробормотала мать.

– Я налью тебе выпить. Нам обоим не помешает что-нибудь покрепче чая.

Джейн вскочила и достала из шкафчика бутылку муската.

– Это ужасно, – сказала мать, когда Джейн подошла с двумя полными рюмками. – Ты так расстроена, а я плачусь тебе в жилетку.

– Глупости, мама. Хорошо, что мы разговариваем с тобой по-новому. Мне сейчас нужна подруга, а кто может быть лучшей подругой, чем мама!

– Хочешь мне все рассказать, киска? – спросила мать с теплым сочувствием.

Джейн не могла решиться, несмотря на все сказанное. Очень трудно преодолеть устоявшиеся привычки.

– Только не считай, что ты обязана это делать, – мягко сказала Лара. – Но может, я смогу тебе помочь? Я ведь не такая уж старая дура, знаешь ли. К сорока девяти годам хочешь – не хочешь, а кое-что узнаешь о жизни. И мне больно видеть тебя такой несчастной.

– Да… мне хотелось бы тебе рассказать.

Позже Джейн поразилась пониманию, проявленному матерью. Она не ахала изумленно, не возмущалась.

Казалось, она только слушала, счастливая откровенностью дочери.

Джейн ничего не утаила. Она даже рассказала матери о Максе, чтобы той стало понятней, почему ее так ранило предательство Рекса. Но мнение матери о происшедшем потрясло Джейн.

– Бедный Рекс! – пробормотала Лора, когда дочь замолчала.

– Бедный Рекс?! – изумленно повторила Джейн.

– Да… Я уверена, что была веская причина, из-за которой он перестал быть врачом, и превратился в актера. Может, он пережил какую-то травму. А он ведь очень хороший актер, милая. Надо отдать ему должное. Конечно, ему следовало рассказать тебе об этой Саманте, но, наверное, он боялся тебя. Он ведь не был уверен в твоей любви, правда? С самого начала ты все время ожидала от него самого худшего.

– И я оказалась права! Он – просто второй Макс!

– Да? – мягко спросила мать.

– Да!

Лора вздохнула:

– Как жаль, что нельзя подключить человека незаметно к детектору лжи, а потом задавать ему вопросы, чтобы он ничего не знал. Это решило бы массу проблем.

– Наверное, я напьюсь, – объявила Джейн, залпом расправляясь с мускатом.

– И я с тобой.

Джейн изумленно уставилась на мать. А потом они одновременно озорно улыбнулись друг другу.

– Неси бутылку, – решительно распорядилась Лора, – а я пойду, достану рюмки побольше.

Джейн вынуждена была переночевать у родителей – вести машину она была не в состоянии, и на следующий день было жуткое похмелье. Так мне и надо, выговаривала она себе, с трудом отрывая гудящую голову от подушки. Две таблетки аспирина и три чашки крепкого кофе – и она почувствовала себя чуть лучше. Головная боль почти стихла, но ничто не могло унять боль разбитого сердца.

То, что Рекс скрыл от нее свою профессию, было не настолько важно, но эта история с Самантой… Эти два его вранья свидетельствовали, что он не стремился к серьезным отношениям с нею – ему важен был только секс.

Джейн снова и снова возвращалась ко времени, проведенному ими наедине, к тем моментам, когда Рекс мог бы рассказать ей о Саманте. Может быть, она еще извинила бы его, что он промолчал о ней в начале их отношений, хотя явственно помнила, как он спросил ее, нет ли в ее жизни других мужчин. Но в дальнейшем, например, во время уик-энда в «Трех холмах»? Или когда он только вез ее в квартиру Саманты? Нет-нет, с горечью поправила она себя. Только не тогда, не там, не где жила она. Джейн вынуждена была признать, что уже тогда было слишком поздно.

Правда, какой-то голос в глубине души все повторял ей, что место и время всегда оказались бы неподходящими, что Рекс никогда не выиграл бы. Что, как он сказал, она слишком хорошо запомнила поступки Макса и потому не могла простить Рекса.

Другой голос приказал ей прекратить искать оправдания этого человека. Нельзя сомневаться в том, что он просто хотел получить все, не давая взамен ничего. Ты задела его за живое, отказавшись переспать с ним в то воскресенье, вот он и не жалел сил, чтобы заполучить тебя к себе в постель и удержать там. Он зашел настолько далеко, что даже сказал, будто любит тебя!

– Может, тебе следовало ему позвонить, Джейн? – предложила ей мать накануне. – Дай ему шанс еще раз попробовать объясниться. Мне кажется, ты не готова была его выслушать.

Но Джейн ужаснула эта мысль:

– Ни за что!

– Почему?

– Потому что он просто придумает новую ложь!

– Рекс не показался мне лжецом.

– Я и про Макса когда-то так думала, – горько констатировала она.

– Но мы же говорим не о Максе! – мягко поправила ее мать.

– Пожалуйста, ма! Постарайся понять. Я не могу ему звонить! – воскликнула Джейн. – Не могу и не буду!

И не стала.

Но слова матери все звучали в ней, и Джейн все же вынуждена была признать, что в них была правда. Она действительно не оставила Рексу шансов. Она с самого начала была предубеждена против него, поспешно судила и поспешно осуждала. Она заставила его платить скорее за грехи Макса, чем за его собственные.

Джейн вспоминала и слова Кристин, что идеальных людей не бывает, и что если она будет искать свой идеал, то до старости останется одинокой.

Идеал, грустно призналась себе Джейн, не только недостижим – он и не нужен. Хотела бы она жить с идеальным мужчиной? Боже правый, конечно нет! Он заставил бы ее чувствовать себя недостойной его.

А главное не во всех этих логических рассуждениях, а в том, что она любит Рекса, любит настолько сильно, что перспектива провести без него остаток своих дней кажется ей просто невыносимой. Она хочет, чтобы он снова вернулся в ее жизнь и ее постель. Но захочет ли он теперь ее? Сможет ли простить ей то, что она сделала и сказала?

Очевидно, что после ее отъезда он как следует подумал, и решил больше не биться головой о стену.

Ах, Рекс…

В среду вечером Джейн набралась достаточно мужества и решила последовать совету матери. Позвонить ему.

Но куда? Он так и не дал ей своего телефона.

Сначала она поискала в телефонном справочнике Сиднея номер Джона Моррисона. В книге оказались буквально сотни Д. Моррисонов. К счастью, после его фамилии было слово «агент». Она смогла дозвониться только с третьего раза – сначала телефон был занят. Видимо, он много звонил по делам.

– Извините, Джейн, – ответил он на ее вопрос, как ей связаться с Рексом, – я понятия не имею, где он. Съемки этого года закончились на прошлой неделе, и он отбыл в неизвестном направлении. Он всегда так делает, когда у него появляется свободное время и никогда не говорит, где он. Жаль, что я не могу вам помочь. Послушайте, почему бы вам не попробовать позвонить его матери? Может, она знает, где его найти. И даже если она не знает, он наверняка приедет домой на Рождество, до которого осталось всего две недели. Я дам вам ее телефон.

Звонить матери Рекса было еще труднее, чем Джону. Девушка не забыла, как эта женщина встретила ее: холодно и со снисходительным превосходством.

– Эмма Стюарт, – сказала та в трубку своим стеклянным голосом.

У Джейн отчаянно колотилось сердце. Господи, как ее пугает эта женщина!

– Это… э-э… Джейн Мартон говорит, миссис Стюарт, – начала она, путаясь. – Вы, наверное, не помните меня, но…

– О, я вас помню, милая, – прервала ее собеседница с поразившей Джейн теплотой. – Я так рада, что вы позвонили! Я чувствовала себя ужасно виноватой из-за того, как я с вами обошлась в тот день, когда мы встретились. Вы простите мою невежливость? Я могу извинить себя тем, что, как вы можете себе представить, я была страшно расстроена… Надеюсь, вы поймете…

– Ну конечно, я понимаю, – ответила Джейн, сконфуженная такой неожиданной переменой. – Кстати, как… э-э… Матти?

– Лучше. Она, наконец, начала понимать, как ей повезло, что она осталась жива и не выходит замуж за этого негодяя.

– Я рада это слышать. Э-э… миссис Стюарт, я хочу попросить вас об одолжении.

– Да? – теперь в голосе звучало напряжение.

– Боюсь, что мы с Рексом, к сожалению, поругались. Я виновата в этом и хотела бы с ним связаться, но, похоже, он исчез! Его агент, мистер Моррисон, не знает, где он, но посоветовал позвонить вам в надежде на то, что вам известно о местопребывании Рекса.

– О Господи, нет! Рекс редко говорит нам, где он. Он такой независимый! Конечно, я жду его дома на Рождество – он никогда меня не подводит, когда речь идет о важных событиях в семье, но я не знаю ничего. Я не могу вам помочь.

– О! – Вздох Джейн был полон отчаяния.

– Если он со мной свяжется, я скажу ему, чтобы он вам позвонил. А если нет, то, когда он приедет домой на Рождество, я откажусь его кормить, пока он не наберет ваш номер.

Джейн невольно рассмеялась.

– Вы очень добры.

– Я просто пытаюсь исправить совершенно ужасное впечатление, которое, наверняка, произвела на вас при первой встрече.

Джейн не собиралась опровергать ее слова.

– Большое вам спасибо за все, миссис Стюарт, – сказала она.

– Не за что, милая моя. Надеюсь, мы когда-нибудь снова с вами увидимся.

– О!.. Э-э… Я тоже надеюсь…

Но когда Джейн повесила трубку, на сердце у нее было тяжело как никогда. Почему-то невозможность связаться с Рексом показалась ей дурным предзнаменованием. Просто не судьба. Им с Рексом не суждено быть вместе.

Она бросилась на постель и расплакалась.

Глава 12

Дни тянулись мучительно медленно. Пустые, жаркие дни и все вечера она проводила в одиночестве.

Никто ей не звонил. Не было ни писем, ни даже открытки к Рождеству. Джейн каждый вечер смотрела телевизор или читала, но, время от времени, страница или экран вдруг мутнели – ей приходилось утирать глаза.

До Рождества оставалась неделя. В среду Джейн открыла аптеку на несколько минут раньше срока, но там ее уже ждала жизнерадостная Кристин.

– Вам придется нанять новую продавщицу к концу января, босс, – были ее первые слова. – К тому времени я брошу работу.

Джейн застонала, демонстрируя свое разочарование. Она без особого труда найдет замену Кристин: рабочих мест в городе почти не было, но ей будет не хватать Кристин, к которой она здорово привязалась, привыкла к ее веселому нраву, она знала, что от Кристин нельзя ждать особой верности.

– Тебе правда пора будет заканчивать работу? – жалобно спросила Джейн.

– Боюсь, что да. Я хочу сделать на ферме ремонт, пока у меня еще не будет огромного пуза. Не беспокойтесь, я найду на свое место хорошую девушку. Как насчет Деборы Борн, внучки миссис Борн?

Джейн поморщилась.

– Ну, а как насчет?

Целое утро они перебирали разные имена, пока Кристин не подняла руки:

– Сдаюсь! На вас не угодишь, Джейн Мартон. Вы находите недостатки во всех, кого ни возьми. Я уже говорила вам: идеальных людей не бывает. Надо научиться жить самой и давать жить другим.

Джейн была потрясена, и это ее потрясение ясно отразилось на лице. Она все последнее время ругала себя за то, что была по отношению к Рексу жесткой и нетерпимой, и поклялась себе, что этого больше никогда не будет. А вот Кристин показывает ей, что этот недостаток не исчез.

Джейн молча переваривала эту неприятную мысль, когда тишина в аптеке была прервана стремительным появлением Марты.

– Я так и знала, что, пригласив доктора Мориса Беккера на вечер, мы чего-то добьемся! – вскричала она в сильнейшем возбуждении. – У нас есть врач! В Ларинратте будет врач!

Джейн застыла. Не хочет же Марта сказать… О нет, это невозможно!

А если возможно? Что, если мать сказала Рексу о ее звонке, и он кинулся сюда, готовый на величайшую жертву, лишь бы завоевать ее?

Но ей не нужно, чтобы он это делал! Он говорил, что не хотел бы здесь жить, и сегодня утром она, наконец, призналась себе, что тоже не хотела бы остаться в Ларинратте навсегда. Она начала подумывать о том, чтобы переехать жить в Сидней.

– И кто этот врач? – дрожащим голосом спросила она. – Как его зовут?

– Доктор Райен Рассел.

Джейн вдруг почувствовала острое разочарование.

– Ну не томите же нас, Марта! – нетерпеливо сказала Кристин. – Расскажите нам про этого доктора Рассела.

– Ну, он недавно приехал из Англии, он друг доктора Беккера. То есть я имею в виду мистера Стюарта. Я все никак не могу заставить себя называть его так. Ну, короче, доктору Расселу около сорока, он женат, и у него двое маленьких ребятишек, мальчик и девочка. Он искал практику в небольшом городке. Мистер Стюарт рассказал ему о нас и сегодня привезет его, чтобы он сам на все мог посмотреть. Вчера вечером я говорила по телефону с доктором Расселом, и он сказал мне, что если он нам понравится, то он – наш! Ну не чудесно ли!

– Вы… вы сказали, что его сюда везет Рекс? Сегодня?!

Марта и Кристин изумленно уставились на Джейн. Джейн мысленно ахнула: она выдала себя с головой. В Ларинратте никто не зовет случайных знакомых по имени. То, что они сидели рядом тогда, за обедом, еще не означает большой дружбы. Конечно, если они не…

Джейн вдруг почувствовала, что краснеет. По-настоящему краснеет. Она с ужасом увидела, как сообразительная Кристин догадывается, что к чему.

– Джейн Мартон, не говорите мне, что вам звонил и посылал цветы не Рекс Стюарт!

Джейн чувствовала, что она уже не красная, а пунцовая.

– И вы с ним расстались? – пискнула Кристин. – Вы, что, ненормальная?

– А твоя мать об этом знает? – поинтересовалась Марта.

– Конечно, знает! – возмущенно ответила Джейн. – Она же мне мать!

Такое заявление совершенно обескуражило Марту:

– Но… но…

– Ну, послушайте, – твердо сказала Джейн, стараясь обрести спокойствие. – Я сыта по горло тем, как все тут, в Ларинратте, лезут не в свои дела. Ну, мы с Рексом несколько раз виделись. Ну и что? Давайте не делать из этого факта романа века.

– Но это же был роман века! – ясно и спокойно произнес мужской голос. – И сейчас это роман века.

Джейн буквально раскрыла рот при виде Рекса, входящего в аптеку с такой большой охапкой роз, какой она в жизни не видела. И не только красных. Там были и белые, и желтые, и розовые, и чайные… Он шел к ней невероятно красивый и торжественный, в светлосером костюме и белой шелковой рубашке. Последний штрих в общей картине элегантности вносил неяркий серый галстук.

Джейн совсем окаменела, увидев, что за Рексом, словно за сказочным крысоловом, идет толпа местных жителей.

– Идите сюда, господа, – пригласил он их, оглядывая полные любопытства лица. – Я хочу, чтобы все вы были свидетелями. Я хочу, чтобы вы слышали то, что я буду сейчас говорить, потому что у Джейн есть склонность не верить моим словам. Но я не стану лгать перед жителями Ларинратты. Они с меня кожу сдерут на кошельки, если я позволю себе такое!

Если раньше Джейн краснела, то теперь она побледнела: у нее вся кровь отхлынула от лица.

– Иди сюда, где нас будет хорошо видно и слышно, Джейн, – приказал он.

Совершенно ошеломленная, Джейн стояла не шелохнувшись, но Кристин решительно взяла ее за плечо и вывела на середину аптеки. Рекс вручил ей цветы, а потом опустился перед ней на одно колено и достал из кармана пиджака маленькую бархатную коробочку. Когда он открыл ее, все вытянули шеи, женщины в один голос ахнули. Подобного кольца в знак помолвки Ларинратта еще не видывала. Бриллиант был просто гигантский!

– Джейн Мартон! – объявил Рекс тем прекрасно поставленным голосом, полным выразительности и тепла, который сделал его доктора Мориса Беккера таким популярным. – Ты – единственная женщина, которую я любил в своей жизни. И никого другого я больше не смогу полюбить. Я прошу тебя стать моей женой.

Несколько секунд длилась полная тишина – все смотрели на Джейн, наэлектризовано, ожидая ее ответа. Джейн не могла прийти в себя: ее захватила волна эмоций, от которых в горле встал ком. Рекс ее любит! Больше того, он хочет на ней жениться!

– Не мучай меня, – потребовал он сдавленным голосом. – Быстрее ответь мне. Да или нет!

– О да! – с трудом произнесла она. – Да, да, да!

Все разразились одобрительными криками:

– Целуйте ее! Надевайте кольцо!

Кристин вынула цветы из рук, совершенно потерявшей над собой власть, Джейн. Рекс встал и надел кольцо ей на палец. Его лицо тоже было страшно напряженным. Когда он ее обнял, Джейн потрясенно почувствовала, что он дрожит. Рекс Стюарт, бывший врач, а ныне – знаменитый актер, только что дал свое самое важное представление.

– Гром и молния, я все прозевал!

Сквозь толпу к ним пробивался какой-то незнакомец.

Джейн немного освободилась от объятий Рекса и уставилась на пришельца, но почти сразу же сообразила, что этот видный, но бледнолицый джентльмен с английским выговором – не кто иной, как доктор Райен Рассел.

– Я заговорился там с кем-то и не заметил, как торжественное событие совершилось. Надо полагать, все прошло хорошо, Рекс? – тепло спросил он.

Рекс улыбнулся, кивнул и крепко прижал к себе девушку. Она подозревала, что ему сейчас так же трудно говорить, как и ей.

– А это, надо полагать, Джейн, – прервал ее размышления доктор Рассел, взяв ее руку обеими руками и дружески ее пожимая. – Я немало о вас наслышан, юная леди. Вы тут Рекса здорово помучили. Но все хорошо, что хорошо кончается, правда? И не забудь выяснить у нее еще один небольшой вопрос, Рекс. Так! И кто же из этих прелестных дам – Марта?

Услышав восторженный ответ Марты, Джейн не смогла не улыбнуться. Да, здесь вас ждет интересное будущее, доктор Рассел, подумала она. Очень неплохое.

– О каком еще вопросе он говорил? – шепотом спросила она у Рекса.

– Может, мы теперь можем поговорить где-нибудь без свидетелей.

Джейн нашла взглядом Кристин, и та понимающе кивнула.

– Прекрасно, а теперь все уходят! – объявила она. – Это все-таки аптека, а не центральный вокзал. Спектакль окончен, господа. Расходитесь, расходитесь!

– Я ненадолго, Кристин, – пообещала Джейн.

– Никакой спешки, босс. Можете не торопиться. Если будут какие-то непредвиденные реплики, я буду импровизировать.

– Ты – просто сокровище, Кристин. Что я буду без тебя делать?!

Кристин кинула на Рекса выразительный взгляд:

– Я уверена, что доктор Морис что-нибудь придумает!

– Кристин бросает работать здесь? – спросил Рекс, пока они рука об руку поднимались наверх.

– Да. Она ждет ребенка. Понятия не имею, как найти ей замену.

– Может, не надо и искать, – таинственно сказал он.

– Не надо? – повторила она, закрывая дверь.

– Брат Райена – фармацевт с дипломом. Он хотел бы переехать сюда и купить твою аптеку. – Вот о чем Рассел хотел переговорить с тобой.

У Джейн дрогнуло сердце в радостном предчувствии.

– Когда мы поженимся, а бы хотел, чтобы мы жили в Сиднее, дорогая. По-моему, нам обоим там будет лучше.

Она улыбнулась:

– Я тоже так считаю.

Тревога на лице Рекса моментально сменилась улыбкой.

– А я боялся, вдруг ты начнешь со мной спорить.

– Неужели это на меня похоже?

– Да, язвительная моя колдунья! – Он притянул ее к себе и крепко поцеловал. – Господи, Джейн, я ужасно боялся, что ты мне откажешь. Я думал, что потерял тебя тогда… Я думал…

– Ш-ш! – Джейн прижала к губам его палец. – Ты никогда меня не потеряешь, Рекс Стюарт. Никогда!

Он отвел ее палец и поцеловал его.

– Когда мама сказала мне, что ты звонила, у меня появилась небольшая надежда, но уверенности не было. Я понял бы, если бы ты сейчас мне отказала. Я был так не прав, не сказав тебе о Саманте.

– А я была не права в своих предрассудках, особенно в том, что касается актеров.

– Я ведь на самом деле не актер, Джейн, – признался он со вздохом. – Я врач, который немного играл роль актера.

– Но ведь ты – великолепный актер!

– Я еще и хороший врач.

– Рекс, мне не хотелось бы толкать тебя на что-то, что тебе не хотелось бы делать.

– Спасибо тебе за эти слова, Джейн. Искренне спасибо. Но доктор Морис Беккер вскоре последний раз появится на экранах. Я снова стану тем, кем хотел быть всегда и кем был.

– Но если ты всегда хотел быть врачом, Рекс, то почему ты вдруг перестал им быть?

– Ну, это долгая история, Джейн. У тебя есть время?

– Вся жизнь, милый. Вся жизнь…

– Ну, тогда сначала мы сделаем вот что… – И он жадно поцеловал ее.

Снова говорить они начали не так уж скоро. Рекс вытянулся на софе, положив голову на колени Джейн.

– Я решил стать врачом, когда мне было лет двенадцать, – начал он, пока Джейн приглаживала его волосы. – В тот год мой друг умер от лейкемии. Ему тоже было всего двенадцать.

У Джейн больно сжалось сердце: хотя он старался говорить спокойно, но и сейчас ему было больно вспоминать утрату. Она ничего не говорила, опасаясь, что, возможно, рассказывая ей старую историю, Рекс балансирует на краю какой-то невидимой ей пропасти.

– Он был великолепный парень, – пробормотал он. – Просто великолепный!

– О Господи! – Джейн почувствовала, как у нее в горле встает ком.

– На его могиле я дал клятву, что, когда вырасту, стану врачом, – глуховато продолжал Рекс. – И не простым врачом. Специалистом. Я хотел сделать так, чтобы такие парнишки, как Роберт, не умирали. Я поехал учиться в Лондон и после остался там работать в одной из лучших детских больниц. Я занимался именно лейкемией, и с каждым годом наше отделение приобретало все больше опыта, увеличивались шансы на успешное лечение, но почему-то… для меня… этого все равно было мало. Восемнадцать из двадцати пяти детей, поступавших к нам с лейкемией, мы вылечивали, но я видел только неудачи и не замечал успехов. В конце концов, меня добили слезы несчастных матерей. Они доверяли мне своих детей, эти матери, и я не мог видеть их горя. Мне казалось, что я лично их предал.

Глаза Джейн наполнились слезами. Она ничего не могла с этим поделать. Вот-вот слезы готовы были побежать по ее щекам. Она старалась дышать глубже, но не могла справиться с собой.

– Ты же делал все, что мог! – запротестовала она, давясь рыданием. – Ты же не Господь Бог!

Рекс посмотрел ей в лицо, быстро сел и повернулся к ней, притянув к себе.

– Ах, милая, я не хотел тебя расстраивать. Ну, конечно, я не Господь Бог. Теперь я это знаю. Но тогда я, кажется, пытался им быть, и эти попытки меня медленно убивали. Я работал по двадцать часов в сутки, почти не спал и не ел… Однажды моя больная, маленькая девочка, умерла совершенно неожиданно. Я считал, что у нее начинается ремиссия, и сказал об этом ее матери. Говорить с этой несчастной мне было невыносимо трудно. И я понял, что больше не могу.

– И что ты сделал? – спросила Джейн.

– Я ушел. Уволился. Я знал, что если этого не сделаю, то сломаюсь окончательно. Или покончу с собой.

– Ах, Рекс.

– Чтобы отвлечься, я начал посещать театральный кружок. Спустя какое-то время я стал членом небольшой театральной труппы в Лондоне и неожиданно имел некоторый успех. Оказалось, что у меня есть актерские способности.

– А как ты вдруг оказался исполнителем главной роли «Нашего доктора» здесь, в Австралии?

– Совершенно случайно. Два года назад я прилетел домой провести время с родными. У Матти была масса друзей в шоу-бизнесе, и она на какое-то время вообразила себя актрисой. Она собиралась на прослушивание для нового телесериала, и подначила меня пойти с ней и прослушаться на главную роль. Надо сознаться, что у меня было преимущество, поскольку мне было несложно войти в роль врача, особенно далась мне сцена срочной операции, которую я прочитал. Продюсер купился на то, что назвал моей «убедительностью». Когда мне предложили роль, Матти убедила меня не рассказывать, что я на самом деле врач, чтобы никто не решил, будто я их обманул. А еще она сказала, что мне понадобится хороший агент, и познакомила с Джоном Моррисоном.

– А Джон знает, что ты врач?

– Нет. Не знает. Честно говоря, в то время я был и сам рад забыть о моей врачебной карьере. Матти уговорила всех наших родных и знакомых не говорить журналистам ничего, кроме того, что театральному искусству я обучался в Лондоне. Они согласились. Поскольку я уже много лет не жил в Австралии, у меня здесь не было близких друзей, только несколько очень давних, вроде Кита.

– Который не произнес ни слова, – подтвердила Джейн. – Даже когда я спросила его напрямую.

– Он – хороший приятель. Но последнее время он начал подозревать, что у меня появились сомнения относительно моей жизни, что я подумываю о том, чтобы снова по-настоящему вернуться к врачебной деятельности.

Джейн нахмурилась.

– По-настоящему, Рекс? Можно подумать, что не по-настоящему ты ею занимался.

И тут до нее дошло. Зачем бы ему иметь докторский чемоданчик в багажнике, если не для врачебной практики?

– Во время отпусков я работал в клинике на одном из островов Фиджи.

– Как это получилось?

Рекс рассмеялся.

– Знаешь, это удивительно напоминало одно из приключений доктора Мориса. Я отдыхал там, и один из местных мальчишек сломал себе руку. Я помог ему. Теплая благодарность его родных заставила меня ощутить себя нужным. Это вселило в меня такое чувство уверенности в себе, какого я не испытывал уже много лет. Когда мне рассказали о крошечной клинике, которую устроил на одном из соседних островов пожилой врач, я поехал к нему и предложил свои услуги на время своего отпуска.