Текст книги "Альбус Поттер и Серебряный дракон (СИ)"

Автор книги: Лера Любченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

– Зачем и от кого?

– Я не знаю, Гарри. Но то, что ритуал был с ее согласия – очевидно. Она завершила его в ту ночь. Альбус теперь необыкновенно сильный маг на некоторое время. Потом заимствованная сила уйдет. Но в ближайшие годы, он практически неуязвим. Даже для Авады. Я не понимаю, почему именно Альбус. Я не понимаю, зачем такой древний ритуал: если она чувствовала опасность, то могла просто сказать тебе... Я не знаю, Гарри. Наверное, когда-нибудь мы узнаем, почему Джинни пожертвовала собой. Но детям лучше не говорить.

– Я понимаю,– ответил Гарри и склонил голову, на которой значительно прибавилось седины.

* * *

Альбус и Джеймс были дома. Их не взяли на похороны матери. Гарри настоял. Вообще он хотел отправить их вместе с Лили в Хогвартс, но все остальные уговорили его – сыновья должны побыть с отцом.

Мальчики сидели друг напротив друга, сверлили друг друга неприязненными взглядами и молчали.

– Мама всегда говорила, что ты – солнышко,– вдруг сказал Альбус, и по щеке поползла слеза.

– А ты – тучка, – ответил Джеймс и коротко всхлипнул.

Джеймс уже не считал Альбуса виновником всех бед. Отец объяснил, что никакого дракона не было. Вернее был, но просто дракон, обычный. И он улетел. А мама умерла от болезни. Джеймс поверил, тем более, что абсолютно не хотелось начинать вражду с Альбусом. На это у старшего из сыновей Поттера банально не было сил.

Джеймс вдруг разрыдался. Он плакал, всхлипывая и наклонив голову, и Альбус, внезапно подскочив, крепко его обнял и разревелся сам. Они плакали, цепляясь друг за друга, иногда всхлипывание прерывало торопливое «а помнишь?», и они рассказывали, рассказывали взахлеб другу о маме, будто боясь упустить, забыть самое главное. За окном темнело, а они все ревели, отдавая всю боль и горечь во вне. И внезапно уснули, сморенные усталостью, общим горем.

Когда Гарри зашел в комнату, то увидел, что сыновья крепко спят, трогательно свернувшись калачиком, обнявшись, вцепившись друг в друга, будто утопающие за соломинку. Он подошел, укрыл их пушистым пледом. Альбус заворочался и теснее прижался к брату. Гарри погладил его по грязной от слез щеке, провел рукой по спутанным волосам, аккуратно убрал рыжую прядь со лба Джима и поцеловал опухшие веки. Порывисто обнял обоих, спрятав лицо в их соприкоснувшихся плечах, и понял, что плачет в первый раз за последние двадцать лет.

Глава 12

Он стоит у окна. Гибкий, тонкий. Такой чужой и отстраненный. Свет, льющийся снаружи,словно прошивает его насквозь. Чуть поворачивает голову, изучающее смотрит на меня. Я жду ответ. Я просто жду ответ, сидя в углу, прислонившись к стене. Просто жду и на лице – никаких эмоций.

– Я не могу, – сдавленно произносит и он и снова отворачивается.

Я тоже не могу. Я бы наплевал на всех, Малфой. Наверное, я бы смог. Я – эгоист? О, да, вы даже не представляете какой.

Что? В твоих глазах – самые настоящие слезы. И еще чувство вины не покидает тебя. Колет колючими, ядовитыми иглами. Чувствую. Идиот. Ты что думаешь, я переживаю, что ли? Да мне все равно. Что скажут, что сделают. Иди, куда хочешь. Я устал. Ты был нужен мне как воздух, только ты знал, что и понимал, что происходит со мной. Был моим отражением здесь, в Хогвартсе. Но теперь шаг за грань. Шаг в новый мир. И теперь я могу дышать сам. Точно могу.

– Я устал, Драко, – говорю тихо и закрываю глаза, в надежде, что когда я их открою – останусь в комнате один. Как бы не так. Жалкое, упрямое создание.

– Ты жалок, Малфой,– говорю сквозь стиснутые зубы.

– Нет, – он шумно сглатывает. Мотает головой из стороны в сторону.

Ты уйдешь. И мы не увидимся больше. Какая, к дементору, разница? «Равнодушие убивает» – всплывает фраза, сказанная неизвестно кем. Точно. Убивает.

– Гарри,– вдруг произносит он, – Гарри... – уже тише.

Нет сил, нет слов, ничего нет.

Наклоняет голову набок и смотрит насмешливо. Настолько насмешливо, что я вижу, как в глубине зрачков боль свернулась гротескным зверем и давит на меня чернотой.

Нет смысла что-либо говорить. Я мгновенно понимаю, о чем он. Усмехаюсь. Кивком указываю на дверь. Молча встает и легко идет. Будто так надо. Спина прямая, под темной водолазкой топорщатся острые лопатки. Смотрю вслед и улыбаюсь. С облегчением. Все позади. И Драко Малфой, Пожиратель смерти, трус и предатель, тоже. Но…

Я помню. Я шел умирать. И единственный, кто безрассудно встал у меня на пути – был он.

То, что всегда с тобой

В Большом зале шумно. Здесь всегда так, но сегодня студенты особенно разошлись. Последний учебный день – это все-таки событие.

Для Альбуса Поттера – это событие вдвойне, ведь за этот год он столько всего пережил. И слушая торжественную речь директора, он понимает, что действительно «стал взрослее». И что это не просто слова, сказанные для подобающего случая. Он действительно стал взрослее. «И дело не в том, сколько тебе лет, а в том, какие мысли в твоей голове», – с грустью думает Альбус и крепче прижимает к себе Лили. Чуть дальше, напротив него сидит Скорпиус Малфой. Сегодня он сел вместе с ним за гриффиндорский стол и чувствует себя явно неуютно, вяло ковыряясь вилкой в своей тарелке. Лили, притихшая и настороженная, словно маленькая птичка-колибри, которую вспугнули неосторожным жестом, сидит между братьями, уткнувшись Алу в плечо. Джеймс рассеяно смотрит перед собой, в янтарных глазах больше нет ни гнева, ни высокомерия. Там только горечь. Джеймс стал угрюмым, мало общался с однокурсниками и только с Алом иногда перекидывался незначительными фразами о квиддиче или предметах, сталкиваясь в коридорах или за обедом.

Лили Поттер же осталась прежней, лишь иногда в глубине карих глаз мелькало что-то серьезное, что изменило девочку навсегда.

Скорпиус внимательно смотрит на Альбуса и почему-то вспоминает, как через три дня после похорон матери братья вернулись в Хогвартс. Угрюмый Джеймс и спокойный, словно умиротворенный Альбус.

В тот день за столом объявили минуту молчания в память о героине войны, Джиневры Поттер, тогда все встали и молча стояли, а Скорпиус думал, что во всем этом нет ни малейшего смысла. Что Джиневре Поттер это уже абсолютно все равно, а ее дети вряд ли нуждаются в повышенном внимании со стороны студентов и преподавателей.

– Ал,– Скорпиус прикоснулся к рукаву друга, чуть сжав запястье, заметив, что тот витает в облаках.

– Что? – Альбус удивленно посмотрел на друга, словно припоминая, должен ли здесь находиться младший Малфой.

– Давай пересядем? – чуть хрипловатый голос выдавал сильное волнение.

– Зачем? – прошептал Альбус, с опаской косясь на преподавательский стол: если заметят болтовню, снимут баллы прямо перед объявлением итогов.

– Не могу здесь больше… Пойдем к своим… – Альбус скривился, но послушно встал с места, чтобы пересесть за слизеринский стол. «Свои»… ну да. Свои. Хоть и сыграли с ним злую шутку, заперев его тогда со Снейпом во время матча Слизерин/Хаффлпафф, хоть и относились все так же неприязненно, но все равно свои. Слизеринцы. А то, что он действительно слизеринец, Альбус понял и принял как должное. Отец объяснил ему, что их род ведет начало не только от Годрика Гриффиндора, но и от Салазара Слизерина, а значит, нет ничего удивительного в том, что он попал на его факультет. Вот только отец просил об этом не распространяться. Альбусу и некому было распространяться. Скорпиусу рассказал, как же было тайной не поделиться? А остальных его происхождение и не волновало.

– Кубок по квиддичу в этом году уходит к Рэйвенкло! – гром аплодисментов прокатился по залу.

Альбус подходит к своему столу. Он больше не сидит с краю. Он лениво и равнодушно указывает на место посредине своего курса. Забини окидывает его неприязненным взглядом и двигается, уступая. Скорпиус чуть улыбается и думает, что Поттер абсолютно не замечает, как изменился. Он просто искрит странной, неведомой силой, которую невозможно не почувствовать. Нотт чуть отодвигается, и Альбус внезапно оказывается один: все слизеринцы инстинктивно отодвинулись как можно дальше. Скорпиус торопится сесть рядом, чтобы заполнить это пространство, от которого за версту веет страхом и неприязнью. Ничего, все будет хорошо – твердит себе Скорпиус. Все будет хорошо ведь иначе и быть не может, правда?

Поттеру же жутко обидно за сданный матч. Рэйвенкло! Кто бы мог подумать. Но после смерти матери он играл из рук вон плохо, и даже замена Малфоем не спасла. Скорпиус уступил снитч рэйвенкловскому ловцу, девчонке Индире Кришт. Ловкая и быстрая пятикурсница увела его у Малфоя прямо из-под носа.

– А теперь давайте посмотрим, кто выиграл кубок школы в этом году. Учащиеся притихли. Возня прекратилась мгновенно. Первокурсники уставились на директора с благоговением – еще бы, первый кубок! Старшие курсы смотрят со снисхождением, но и в их глазах горит нетерпеливый огонек.

– Хаффлпафф – 150 баллов! Мои поздравления.

Вежливые хлопки, хаффлпаффовцы недовольно вздыхают. Но в то же время, это – облегчение. Не надо сидеть и трястись, Альбус смотрит на них чуть ли не с завистью.

– Рэйвенкло – 180 баллов! Поздравляем, так держать!

Рэйвенкловцы абсолютно всем довольны. Им и не нужно большего. Был бы доступ в библиотеку и хорошие учителя. "Странные они, рэйвенкловцы", – думает Скорпиус.

– Слизерин – 200 баллов! Молодцы!

Скорпиус чувствует, как сердце забилось быстрее. Все – таки не первое место. А как иначе? Одни баллы, снятые за их с Поттером памятное отсутствие, чего только стоят…

– Гриффиндор! – голос директора преисполнен гордости за любимых львят. Что и говорить – популярный факультет. Золотое трио, герой Невилл Лонгботтом, да и сам Альбус Дамблдор учились там. – 220 баллов!

Красные флаги развеваются тяжелыми полотнищами над столом. Скорпиусу же хочется забраться под этот самый стол и не вылезать до окончания банкета.

– Рада вам объявить, что мы решили вернуть традицию начисления дополнительных баллов за особые заслуги, – хитро улыбается Макгонаголл, будто вспомнив что-то хорошее.

– За преданность, дружбу и находчивость Роза Уизли и Скорпиус Малфой получают по двадцать баллов. За рационализм и умение вовремя принять нужное решение Хьюго Уизли и Джеймс Поттер получают по 10 баллов.

Зал ревет и мечет, гриффиндорцы радостно вздыхают – решение не повлияло на результат.

– Но. – Макгонагалл улыбается и с легким прищуром смотрит на Альбуса Поттера, – за храбрость и смелость, находчивость и верность своим принципам Альбус Северус Поттер получает 50 баллов.

И красные флаги как по команде сменяются зелеными с серебром. В первый раз более чем за 20 лет.

Наступает тишина. Чей-то портрет испуганно ойкает.

– Слизерин! – произносит Макгонагалл и тяжело опускается на стул.

Слизеринцы сидят ошарашенные, не в силах даже радоваться. Альбус Поттер и Скорпиус Малфой вытащили весь факультет.

– Все правильно,– вдруг произносит Угхарт. – из-за вас двоих факультет постоянно терял баллы. Вы просто вернули то, что и так принадлежало нам… поэтому никакой благодарности вы не получите. Это понятно?

– Знаешь что? – вдруг говорит Альбус, резко поднимаясь, – засунь свою благодарность себе в… – и он наклоняется, чтобы шепнуть старосте прямо в ухо, куда именно он должен засунуть факультетскую благодарность.

Угхарт краснеет, кулаки сжимаются, а наглый Поттер просто пробирается к выходу из зала. Скорпиус следует за ним, наградив слизеринцев надменным, истинно малфоевским взглядом. Он тенью идет по коридорам за Альбусом Поттером. И какая-то неприятная мысль гложет его, но он не может понять, какая именно. Будь Скорпиус постарше, он бы понял, что просто боится. Боится навсегда остаться лишь тенью Альбуса Поттера.

Но это же пустяки, ведь это его знакомый, неугомонный Поттер, который к тому же тепло ему улыбается, когда они выходят на воздух.

– Достали, – беззащитно улыбается он.

– Точно, – кивает Скорпиус и серьезно говорит:

– Ты будешь писать?

– Что бы ты мне ответил – да, нет, не знаю?

Скорпиус пожимает плечами и говорит, залихватски подняв бровь:

– Да. Именно, Поттер.

– Тогда, конечно, буду, Малфой! – смеется Альбус и, глядя в безоблачное, июньское небо, верит, что все будет хорошо.

Он протягивает руку вверх и, кажется, еще чуть-чуть и дотянется до облаков. Рукав свободной белой рубашки под мантией съезжает, обнажая предплечье. Там рисунок. Серебристый, словно сотканный из тумана, дракон. Он не похож на татуировку, это что-то волшебное, легкое, невесомое.

– Можно? – тихо спрашивает Скорпиус и, получив утвердительный кивок, касается рисунка кончиком пальца. Он уже разглядывал его, когда тот только появился на руке друга. Альбус даже не удивился. Он вообще был очень странным после приезда. Спокойным. Не истерил, не кричал, как Джеймс, не плакал, запершись в туалете, как маленькая Лили. Он был абсолютно, непроницаемо спокоен. И этот рисунок, внезапно появившийся на коже…

Скорпиус помнит, что он чуть шероховатый, словно чешуйки мягко пробегают под пальцами, топорщатся в точности как у Ангуса, к которому Малфой успел по своему привязаться.

Альбус терпеливо ждет, пока Скорпиус снова исследует его руку.

– Дракон, – хмыкает он, – кто бы мог подумать.

– Ага, – грустно кивает Альбус.

– Скучаешь? – спрашивает Скорпиус в лоб, думая, что все-таки, если бы это случилось с его мамой, он бы... он бы… Даже слезы на глазах от одной только страшной мысли.

– Да, – просто отвечает Альбус и снова смотрит в небо. Пока не начинают слезиться глаза. Слезы ползут по щекам, и он нетерпеливо встряхивает головой, пытаясь их смахнуть.

– Ты же знаешь – она с тобой, – к ним подходит Дамблдор. Он кладет руку на плечо мальчика , – поэтому не стоит плакать, маленький Поттер. Она отдала тебе все, что смогла. Зачем, никто не знает, но важно то, что теперь она навсегда с тобой. Она отдала всю силу своей любви тебе. Не сестре, не брату. Тебе.

– Я знаю, – сипло сказал Альбус, стараясь справиться с волнением, комком подступающим к горлу, – я чувствую.

Он и правда чувствует. Это то, что не передать словами. Что-то, сотканное из неуловимых жестов и недосказанных слов. Это – как ветер и предрассветный туман, как неосязаемая дымка и легкое прикосновение. Это – прелесть материнского взгляда и необходимость чувствовать материнскую ласку.

– Это то, что всегда с тобой, – словно прочитав мысли мальчика, говорит Дамблдор.

Альбус поворачивается и в невыносимо зеленых глазах вопрос. Самый важный. Самый страшный.

– Ведь это из-за меня, да?

– Да, – говорит Аберфорт и прикрывает глаза, словно прислушиваясь к своим ощущениям, – из-за тебя.

– Не говорите так, – твердо говорит Малфой и смотрит на профессора с нескрываемой злостью.

– Я не к тебе обращаюсь. У тебя другое воспитание, другой взгляд. Альбус, – говорит он, – это ее выбор. И тебе с этим жить. Просто жить. Потому что она так хотела. Ритуал подобной силы проводят только в случае смертельной опасности, а раз с тобой все порядке, значит, она сберегла тебя.

– Не надо! – выкрикивает Поттер и кидается прочь.

– Зачем? – укоризненно спрашивает Скорпиус, смотря ему вслед.

– Ты знаешь, кто такой Альбус Дамблдор? – спрашивает Аберфорт.

– Слышал, – уклончиво отвечает Скорпиус, недоумевая, к чему это профессор помянул знаменитого брата.

– Кто такой Гарри Поттер, я думаю, тебе известно.

– Еще бы, – хмыкнул Малфой.

– Самое страшное,– глухо произносит Аберфорт, – самое страшное, что делал Альбус Дамблдор в своей жизни, – это то, что он всегда использовал всех в своих целях. Благих, несомненно. И особенно Гарри Поттера. Ложь победила, мальчик. Ложь, а вовсе не сила добра, как принято считать. Правильная, тщательно выверенная ложь. Я тоже Дамблдор. И я не буду врать Поттеру. Именно из-за него погибла Джиневра Поттер, но это – ее выбор. И он должен это принять.

Скорпиус молча смотрит на Аберфорта и отстранено думает, что неугомонного надо найти до отправки домой. Иначе он снова вляпается во что-нибудь сгоряча. Нет, ну точно ведь вляпается…

Эпилог

Пустота. Это самое точное слово. Пустота в доме, в душе, в мыслях, пустота в жизни. Именно так Гарри Поттер мог себя охарактеризовать теперь – пустой. Он глухо рассмеялся собственным мыслям и, шатаясь, прошел в комнату. Вот уже третий день после похорон Гарри Поттер беспробудно пил. Возмущенная поведением друга Гермиона – «У тебя же дети, Гарри!», – отправила ребят в школу сама. Поттер был немногословен, никого не впускал и предпочитал сидеть в одиночестве.

Камин рассыпался зелеными брызгами, и народный Герой произнес сквозь зубы и не глядя:

– Пошли вон! Все!

Кто-то чертыхнулся знакомым голосом. Таким знакомым, что скулы свело. От злости.

– Не дождешься, Поттер. Ну и вонища у тебя тут…

Малфой неторопливо прошел до окна, распахнул его настежь и высунулся по пояс.

– Ты что здесь делаешь? – слабо икнул пьяный Поттер, туго соображая.

– В окно смотрю, – нахмурился Малфой и внезапно направил палочку на Гарри, посылая мощнейшее отрезвляющее. Поттера буквально сшибло с ног. Он скорчился на полу и прохрипел:

– Ты... ты... ненавижу!

– Ненавидь. – Малфой подошел и аккуратно толкнул носком идеально вычищенного ботинка поттеровское плечо. Абсолютно трезвый, Гарри подскочил и с размаху въехал непрошенному гостю в челюсть. Малфой посмотрел на него почти обиженно, но промолчал. А Герой развернулся к каминной полке и начал методично скидывать все оттуда, швыряя об стену кубки, дипломы и прочую мелочь, обычно так милую сердцу хозяев.

– Что, Герой, надоела народная слава?

– Прочь!!! – зарычал Гарри и кинулся на него в абсолютной, дикой ярости. Малфой ловко увернулся и умудрился дать Поттеру по лицу.

– Я любил ее! Понимаешь, звереныш?! Любил! – прохрипел Поттер, зажимая разбитый нос.

После чего глухо застонал и прислонился к стене. Часы мирно отстукивали секунды, и в тишине голос Гарри показался чужеродным, ненужным:

– И не уберег, – и Поттер внезапно вцепился в свои почти седые волосы и завыл. Просто завыл, без слез.

И не понял, как получилось так, что Малфой оказался рядом и сказал:

– Все закончилось, герой. Все.

И Гарри замолчал, слушая тишину и размеренное дыхание рядом. Он летит в пропасть. Забытое, давно ушедшее ощущение. Он летел так однажды и тогда на его пути встал только один человек. Сейчас он снова движется к пропасти и снова на его пути – Драко Малфой. То ли не даст сорваться, то ли толкнет в спину, пожелав приятного полета.

А часы продолжали отсчитывать секунду за секундой. И пусть иногда кажется, что время остановилось. Часы всегда идут. Всегда.

Конец второй части