Текст книги "Бывшие. Измене вопреки (СИ)"

Автор книги: Лера Лето

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Глава 37

Сюрпризы – это отдельная тема, которая заслуживает уйму внимания и обсуждений. Есть сюрпризы на миллион, правда не долларов, а проблем и люди, их устраивающие, вполне заслуживают свой индивидуальный котел в аду.

Например, однажды моя соседка снизу решила, что у нас в квартире что-то шумит, сверлит и вообще происходит непотребство. Это было года два назад, я в тот момент радостно печатала план по продвижению одного клиента на своем старом, видавшем виды ноутбуке. Ноутбук, надо сказать, работал только от сети, батарея там давно пала смертью храбрых, но я всегда не любила перемены, так что старому другу оставалась верна.

И вот соседка решает, что стучать в дверь сложно, напряжно и вообще незачем. Зато отщёлкнуть автомат на счетчике в коридоре – идеальное решение проблемы.

Надо ли говорить, что план не сохранился, несколько часов и листов коту под хвост, а с соседкой мы больше никогда не разговаривали спокойно и вежливо, поскольку я решила показать, что значит шуметь на самом деле.

Но бывают и другие сюрпризы, более приятные.

Не далее как тридцать секунд назад Дима сделал мне предложение. Я как раз мыла половник и повернулась на зов с ним в руках. И вот я стою, в полном шоке смотрю на мужчину, который стоит передо мной, приклонив колено, а в руке у меня половник, с которого на пол капает вода.

Он молчит, то ли не зная, что сказать, что априори странно, ведь если уж ты решил сделать предложение и даже стал на колено, то надо выдавить из себя само предложение. То ли увидел выражение моего лица и ждет, когда я отомру и положу этот самый половник. Тем временем, с него все еще капает вода, стекая по моей руке. А в моей голове со скрипом вращаются шестеренки.

Как можно было додуматься делать предложение дома, в такой необычной ситуации? У меня нет ответа на этот вопрос. Зато, есть подтверждение сего факта, потому что Дима держит в руке бархатную коробочку.

Я могла бы предположить, что там серьги, а это просто такая шутка, но нет, коробочка открыта и в ней, переливаясь всеми цветами, видимыми глазу, красуется тоненькое колечко с крупным бриллиантом. Ну, понимая состоятельность Димы и то, как камень рассыпает вокруг радужные искры, можно догадаться, что он настоящий, чистый, с карат, не меньше.

Не то, что бы я заделалась ювелиром, но кольцо для Ани вы с ее будущим мужем выбирали вместе, а поскольку он яры перфекционист, под конец я могла на глаз определить размер, чистоту и примерную стоимость. Не говоря уж о том, что меня просто тошнило от ювелирных магазинов.

Я отмираю еще через пару минут и опускаю половник на столешницу, нащупываю полотенце, что бы вытереть руки, и всё это не отрывая взгляда от Димы. Впервые вижу мужчину на одном колене так близко.

– Это что, предложение? – выпаливаю я и нервно сглатываю.

Дима улыбается и переводит глаза с меня на кольцо и обратно. Пожимает плечами.

– Оно самое, – отвечает он коротко и опять замолкает, тем самым заставляя меня нервничать.

И что мне делать дальше? Он что, собирается так и стоять в такой неудобной позе, молча, с вытянутой рукой? Он серьезно, что ли? Вопросы роятся в моей голове, такие громкие и неразборчивые, они почти оглушают и не дают мне понять, что делать дальше.

– Ты хочешь за меня замуж? – спрашивает Дима и к рою вопросов добавляется еще один, самый сложный из всех.

– Я об этом как-то не успела подумать, – смущенно отвечаю я.

– Я тебя люблю. Ты любишь меня. Я не хочу больше терять время, – пожимает плечами он и еще ближе протягивает коробочку с кольцом.

– Мне нужно подумать, Дим. Ты видишь, во что сейчас превратилась моя жизнь, мне просто нужно немножко времени. Мы его не потеряем, честное слово, – я как будто оправдываюсь перед ним за то, что не могу сейчас дать ответ и сама на себя злюсь.

Я же не отказала, просто попросила немного времени.

– Я не буду тебя торопить. Ты – женщина, с которой я хочу провести всю свою жизнь. Я хочу проснуться ночью, протянуть руку и нащупать тебя рядом, сладко спящую. Хочу вместе ездить в отпуск, выбирать обои, забирать тебя с работы. Хочу детей. Когда-нибудь, когда ты будешь готова. Вот и все, что я предлагаю.

От этих слов что-то приятно сжимается в груди, ведь это ровно то, что я хотела бы услышать. Но я так растеряна, так потеряна, что просто застываю на месте.

Он встает и подходит ко мне, замершей у раковины с самым глупым выражением лица, и вкладывает в открытую ладонь бархатную коробочку.

– Пока ты будешь думать, пусть кольцо будет у тебя. Даже если счет пойдет на месяцы, я буду ждать твоего ответа, поняла?

Я киваю часто и бессмысленно, как китайский болванчик, сжимая коробочку в ладони крепко-крепко, а он только усмехается.

– А теперь расслабься, и пойдем, посмотрим «Реальную любовь», это же твой любимый? Я попкорн купил.

И я послушно иду за ним, удивляясь, откуда он может так хорошо меня знать. Я сжимаю коробочку в руках, пока идет фильм и потом, до самого позднего вечера, как будто боюсь выпустить из рук.

Но решение принять никак не могу.

И кто придумал эти сюрпризы?

Глава 38

– Ань, у меня тут кольцо, – говорю я подруге без приветствий, как только она берет трубку.

Меня разрывает от информации весь вечер и всю ночь, так что наутро я звоню Ане, а то писать такое рука не поднимается.

– О, то самое, что ты на выставке не купила? Ну, круто, поздравляю, долго же ты его искала, – щебечет трубка Аниным голосом, таким спокойным и радостным, что аж тошно.

А мне вот не до веселостей, между прочим, у меня тут коробочка, которая заметно оттягивает карман кардигана, наверное, потому что он вообще не предназначен для такой ноши. Ну, будем честны, карманы на кофтах, свитерах и кардиганах, вообще ни для какой ноши не предназначены, но я просто уже не могу держать этот бархатный кирпич в руке, он тяжелый, теплый и от него потеют ладони. Или они потеют от моей нервозности, но не признаваться же себе в этом, правда?

– Ань, у меня тут бархатная коробочка и каратник, – нетерпеливо объясняю я, и в трубке повисает молчание.

– Откуда? – растерянно спрашивает Аня в трубке. – Ты же разошлась с Лёшей. Я что-то ничего не понимаю.

– Разошлась, да. Его любовница беременна, так что он не хочет больше со мной воевать.

Я и сама долго не могла это переварить, потому и Аньке не рассказывала, да и никому другому, кроме Димы, но с ним все понятно – мы как попугайчики-неразлучники в последнее время. Наверное, у каждой влюбленной пары есть кусочек времени, в который они выпадают из жизни всех своих друзей и родственников. Да вообще из жизни, о чем это я. Вот эти парочки, которые на время прилипают друг к другу и никак не могут отлипнуть, все их видели на улицах.

У нас как раз такой период, кто-то даже успел мне сказать что-то вроде «такие милые, что аж тошнит». В обычное время я бы, может, и сама так сказала, но только не сейчас. Ну, лимон пожуйте, что я могу сказать, счастье – оно такое.

– Погоди, какая любовница? В смысле, беременна? – ее голос набирает громкость, но растерянность из него никуда не уходит, только добавляется еще неверие и даже чуть-чуть истеричные нотки.

– Анфиса, фотки которой мы смотрели. Лично мне сказала, а Лёша потом звонил, нормально поговорили, кстати, как в старые добрые времена.

– А кольцо-то откуда?

– Кольцо от Димы, – терпеливо поясняю я. В это есть что-то нелепое, ведь минуту назад я истерила, не понимала, как быть, куда деть руки, а теперь вот размеренно ввожу Аню в курс своей сумасшедшей жизни.

– Так, выходит, тебя все-таки можно поздравить? – спрашивает Аня в конце концов.

– Не совсем. Я еще не поняла, что об этом думаю, хочу ли замуж, не то что за него, а вообще. Ты помнишь мои последние месяцы, это же просто мыльная опера какая-то, еще и с вкраплением криминала.

– Я пока мало что понимаю и переварить тоже не могу. Но, посмотри на это с другой стороны. Мы пойдем выбирать тебе свадебное пла-а-а-тье! Ура! И потом, Фёдоров мне нравится значительно больше Санникова. Он какой-то… нормальный.

Смеюсь. У Ани всегда с Лёшей не складывалось и, хоть она и не говорила ничего такого, но «я же говорила» было просто на лбу у нее написано, когда Лёша вдруг стал сумасшедшим сталкером. Метровыми буквами, скорее всего еще и неоновыми. А с Димой они вполне себе спелись, хоть я этого совсем не ожидала.

– Для этого мне еще нужно сказать «да», – отвечаю я сухо. Ну да, я все еще не знаю, что ответить, но Дима обещал меня не тормошить и дать время.

– Просто выдыхай, ладно? Придет время – скажешь. Я давно за вами наблюдаю, такие искры от вас летят, аж завистно. Так что просто не думаю об этом пока, оно само решится, просто попозже.

Легко сказать « не думай», а если все это мучительно крутится в голове? Ладно, надо просто заняться делом. И я упорно тружусь до самого вечера, периодически напоминая Диме, что он на другом конце города и встречать меня не надо, такси справится.

А вечером вместо такси за мной приезжает черный Майбах. Я сначала не понимаю, что это за мной, но тонированное заднее стекло опускается, и я вижу Аркадия Семеновича, Лёшиного отца.

Приехали.

Глава 39

Интересно, откуда у обычного налоговика Майбах, да еще и с личным водителем? Это такое служебное авто? Ой, не туда я пошла учиться и работать, ой не туда.

Конечно, Аркадий Семенович не такой уж простой налоговик. Он большой руководитель, один из самых крупных, а еще у него есть специальное звание, «действительный государственный советник». Короче, сразу понятно, что птица крупная, хищная, летает высоко, и лучше к такой не соваться.

Однако, какой у меня выбор? Сажусь на заднее сидение, рядом с ним и машина медленно двигается с места, а двери со щелчком закрываются на замок. Я нервно сглатываю, но виду не показываю, в конце концов, ну не убьёт же он меня тут. Не убьёт же?

– Добрый день, Алиса. Думаю, ты догадываешься, о чем будет разговор.

Лёшин отец выглядит на все свои пятьдесят шесть, но годы добавляют ему солидности и важности. Это высокий и крупный мужчина в дорогом костюме, больше похожий на олигарха, чем на госслужащего. От него веет авторитетом и опасностью, по крайней мере, так мне кажется. На семейных ужинах я всегда опасалась его больше, чем жены.

– Добрый день, Аркадий Семенович. Да, я догадываюсь.

– Вы доставили нашей семье много проблем. А моя жена считает, что проблемы нужно решать основательно, раз и навсегда, – говорит он спокойно, смотря мне прямо в глаза.

Сердце падает, начинают потеть ладони, но я точно знаю, что показывать слабость нельзя. Тогда точно убьет, непонятно только, в переносном смысле, или в прямом.

– При всем уважении, Аркадий Семенович, – я быстро собираюсь с духом и пытаюсь найти правильные слова, – я просто хотела уйти от вашего сына, тихо и спокойно. Он создал на моем пути все мыслимые и немыслимые преграды и я много раз просила его остановиться, прежде чем принять доступные мне меры. Но я не считаю себя проблемой, учитывая, что мы с ним недавно договорились и все-таки разошлись с миром.

Я делаю глубокие, медленные вдохи и выдохи, что бы скрыть свою панику и заполошное биение сердца. Один большой человек витиевато угрожает мне в дорогой тонированной машине, где личный водитель выглядит как Коммандо. Просто чудесно.

– Что ты хочешь этим сказать? – хмурится он.

– Только то, что мы, наконец, закончили наши сложные отношения. По соглашению сторон, так сказать. Я попросила своего друга закопать все обвинения и забрала все документы, что ему давала. Они у меня дома, я готова их вам отдать.

– И ты предлагаешь мне обо всем забыть? О том, что какая-то неблагодарная девка шантажировала моего сына?

– Господи, Аркадий Семенович, посмотрите на меня! Я никого не хотела шантажировать. Я просто хотела уйти от вашего сына. Ничего не просила, ничего не хотела, просто ушла. Он напустил на меня налоговую, каких-то людей в масках, звонил, угрожал, нанял людей, которые избили моего парня. Это поведение нормально мужчины в возрасте тридцати двух лет? Сына судьи и налоговика? Он изменял мне целый год! И я не имела права от него уйти после этого? – я честно стараюсь сохранять спокойствие, но мой голос грозится сорваться на визг к концу этой нелепой тирады. Я беру секунду на то, чтобы отдышаться и он терпеливо ждет, что же еще могу ему сказать.

– Вы скоро станете дедушкой. Так займитесь реально важными вещами, а не травлей одной беспомощной уставшей девушки, – смотрю на него устало и выжидающе, но вдруг понимаю, что он не знал об этом.

На лице обычно сурового и собранного мужчины проступает искреннее удивление и недоверие, а потом что-то еще, что я никак не могу идентифицировать. А ведь была совершенно уверена, что его ничем не проймешь.

– Лёша вам не сказал, – удивленно тяну я и это скорее утверждение, чем вопрос. Ну, в конце концов, никто не говорил, что это тайна.

– Не сказал. Виталий, поворачивай обратно, – обращается он к своему водителю и отворачивается к окну.

Несколько минут мы едем в молчании. Он задумчиво смотрит в окно, постукивая пальцами по сидению, а я сижу, ни жива, ни мертва, смотрю перед собой и надеюсь выйти из этой машины целой и невредимой.

Когда мы подъезжаем к зданию, где я работаю, я облегченно выдыхаю, а он всё же обращается ко мне еще раз.

– Я хочу, что бы ты отдала мне все документы на Лёшу. Абсолютно все, до единой бумажки. Что бы у тебя ни копии не осталось.

Он замолкает и оценивающе смотрит на меня, а я судорожно быстро киваю.

– Ты навсегда забудешь о нашей семье, – продолжает он, – тогда и наша семья о тебе забудет. Но если я узнаю, что ты не сдержала обещание и где-то всплывет неприятна информация… Я закрою тебя лет на десять. Все поняла?

Он говорит это совершенно металлическим тоном и только, дожидаясь моего кивка головой, немного смягчается

– Хорошего вечера, Алиса.

Раздается оглушительный щелчок и я понимаю, что двери машины открыты.

Выхожу на ватных ногах, по позвоночнику течет пот, сердце выпрыгивает из груди, но я понимаю, что хороший конец близок, так что беру себя в руки и шагаю в ближайшую кофейню.

Лечить нервы первоклассным лавандовым рафом.

Глава 40

Зачем человеку психолог, когда есть подружка и кофе? Ну, ладно, сдаюсь, это не очень уж экспертное мнение, но в моем случае комбинация «Аня и кофе» всегда срабатывает на ура, так зачем платить больше?

Мы болтаем часа полтора, не меньше, но тут разговор сворачивает не туда.

– Что ты решила с кольцом? – спрашивает Аня и я внутренне сжимаюсь. Хотя, оказывается, не только внутренне, ведь я понимаю, что зажмурила глаза, стиснула руки, зажатые в кулаки, и даже пальцы на ногах поджала. Вот это я понимаю, реакция так реакция.

Аня тоже это замечает и смотрит на меня удивленно.

– Ты что это вся скукожилась? Вопрос простой и не страшный. И если пока ничего не решила – тоже нормально, тебе же дали вагон времени.

– Я просто совсем не готова к свадьбе, – я хмурю лоб по привычке, и Аня тут же реагирует, неосознанно копируя мою мать, хлопая меня по нему ладонью.

– Не морщи лоб, морщины появятся! – восклицает она и я очень, очень удивляюсь.

Часто хлопая совершенно круглыми от удивления глазами, я смотрю на нее со смесью страха и восхищения.

– Ты что, врезала мне по лбу?

– Кажется, так оно и было, – смеется Аня.

Что ж, и это тоже кусочек моей личной терапии, потому что мысль о кольце и свадьбе перестает казаться такой уж опасной и страшной. Нет, я точно пока не готова принимать такие решения, но почему я не хочу замуж за Диму? Ну, вернее, почему я не хочу замуж в целом?

– Ань, а ты всегда замуж хотела?

– Думаю, да. Но я хотела платье, чтобы как кремовое пирожное, торт ярусов в десять и потом медовый месяц на островах. Лет с десяти хотела именно такой вариант свадьбы. А потом, после Саши, вообще ничего не хотела. Женя меня потом уговаривал.

– Я помню Сашу. Но он разве мог так отбить твое желание выйти замуж? Ничего криминального не помню…

– Ничего и не было. Но однажды он заявил, что свадьба – единственный день, который принадлежит женщине, так что можно хоть платье-зефир, хоть торт размером с девятиэтажку. А потом, после свадьбы, женщина принадлежит мужу. И слышалось в этом, что вся ее счастливая жизнь заканчивается. Короче, бежала я от него так быстро, что пятки сверкали. Думала, все мужчины так считают.

– Вот это да. Ты никогда не рассказывала.

– Это дело прошлое, – она делает еще глоток кофе и улыбается. – Так почему тебе не хочется замуж? За Санникова ты хотела.

Я раздумываю над этим вопросом несколько минут, но так и нахожу ответа. Может быть, мне нужно побыть не чьей-то, а своей собственной? Может, я просто только вылезла из тяжелых отношений? А, может, на самом деле я просто не люблю Диму?

Эта мысль выбивает меня из колеи. Если такой шанс есть, как понять точно? Но озвучивать это я не тороплюсь.

– Может как раз потому, что за такого человека, как Санников, я хотела? Обжегшись на молоке, на воду дуют.

– Твоя вода за тобой приехала, смотри не дуй слишком долго, – Аня приобнимает меня и отправляет навстречу Диме.

. . .

До самого позднего вечера я прокручиваю в голове эти мысли. Что если я, правда, не люблю Диму? Вдруг мне это просто кажется? В конце концов, я пережила столько всего за последние месяцы, такой стресс. Откуда я могу знать? Как могу продолжить себе доверять?

– Дим, откуда ты знаешь, что любишь меня? – спрашиваю я его тихонько, когда совместный просмотр фильма окончен, и мы просто сидим рядом в темноте.

– Просто знаю, – отвечает он, двигаясь еще ближе.

Он разворачивает меня к себе, в сумерках я вижу его хуже, чем при свете, но вполне различаю не только очертания, но и черты лица.

– Чувствую это вот здесь, – он прикасается пальцем к своему лбу, а потом прикладывает руку к груди, где бьется сердце. – И вот здесь.

Я улыбаюсь и даю поцеловать себя в висок. В темноте мне не так страшно задавать странные вопросы и разглядывать его, пока он не видит или делает вид, что не видит.

– Почему ты спрашиваешь? – этот вопрос застает меня врасплох, но Дима ждет ответа, внимательно меня рассматривая.

– Потому что в последнее время не доверяю себе, – признаюсь смущенно.

Несколько секунд Дима думает, что ответить и выглядит немного напряженным, но в какой-то момент расслабляется и кивает головой своим мыслям. Следующая его фраза звучит как гром среди ясного неба.

– Тогда нам нужно расстаться.

Глава 41

Вот это год! Говорят, тридцать третий год жизни – это год перемен, событий, судьбоносных решений и всяких шансов. Люди заканчивают давние отношения, находят любовь, решаются на путешествия, авантюры, новую профессию, детей…

Мне двадцать семь, у меня этот год – сейчас. Вот последние два месяца и конкретно сегодня.

Дима, значит, говорит мне, что нам нужно расстаться, и я сижу в ступоре, не зная, что сказать. Это вообще что такое? Второе расставание за месяц, или сколько там прошло? Прямо бойфренд-спринт какой-то.

– Зачем расставаться? – выдавливаю я и растерянно на него смотрю.

Я сказала, что не доверяю себе. В контексте разговора это означало, что я не уверена в своих чувствах. Он вполне мог бы сказать, что фигню я думаю и я бы, наверное, успокоилась. И тут на тебе, первая сложность – давай расстанемся?

Я начинаю злиться, заводиться прямо на глазах, а Дима явно это замечает. И его ухмылка окончательно выводит меня из себя.

– То есть ты, Фёдоров, балабол, каких свет не видывал? Весь такой галантный, «люблю тебя», «выходи за меня», колечко притащил. А как первая трудность, первое мое откровение, что я где-то растерялась и не уверена, так сразу в кусты? Расставаться? Козел ты, вот ты кто!

Эмоции бьют ключом, мне хочется орать, побить его чем-нибудь, высказать все свои претензии. Надумал он, значит, расставаться! Я тебе расстанусь! Гад какой! И вот тут эмоции отступают, на самый миллиметр, почти незаметно, но тут же появляется обида. Такая острая и тягучая, она просто заливает меня, и я тону, как муха в янтаре, захлёбываюсь ей.

– Что ты сейчас чувствуешь? – спрашивает он, игнорируя все мои обвинения, и я невольно задумываюсь.

– Злость. Раздражение. Обиду. Разочарование, – перечисляю я, сама не знаю зачем. Он просто слишком спокойно это спрашивает, подозрительно, что-то здесь не так.

– Значит, ты ко мне не равнодушна.

– И без тебя это знаю. Хорошо, что не съехались, сейчас бы опять чемоданы собирать.

Я пытаюсь встать, но он хватает меня за руку, и я опять плюхаюсь на диван.

– А ты думала о том, чтобы жить вместе?

Я начинаю злиться еще больше, и на эти дурацкие вопросы, и на падение на диван, и вообще на всё. Мне хочется поскорее убраться отсюда, в свою маленькую студию, где я не буду его видеть, слышать, так явно чувствовать его запах. Постираю к чертям все свои вещи еще раз, залью кондиционером для белья с запахом лаванды и пойду зализывать раны.

– Думала, конечно. Теперь-то какое тебе дело? Пусти, – огрызаюсь и пытаюсь слезть с дивана, все время цепляясь за Диму.

Это просто какой-то бред. Ну как мне может так не везти с любимыми мужчинами? Один мне изменял, все время имел мозг, внушая, что это со мной что-то не то. Второй, выдержав лавины моего сарказма, нападки и нападения бывшего, налоговые войны, кольцо без ответа, вдруг решает расстаться из-за одной дурацкой фразы! Да как так-то?

И тут я на секунду замираю. Как мне может так не везти с любимыми мужчинами. Любимыми мужчинами. Ага. Лёшу я не люблю, это мы уже выяснили, и именно это в итоге принесло раздор в мою голову. То, как быстро я сумела разлюбить его.

Ну, он очень активно мне помогал, конечно. Но именно это в итоге заставило меня сомневаться в том, что я люблю Диму. Ну, и свадьба. Но сейчас я просто четко подумала о нем, как о любимом мужчине. И все это на автомате, не задумываясь, на фоне раздражения и злости. И обиды, конечно.

– Ты это специально сказал, что бы спровоцировать меня? – спрашиваю я, в момент успокоившись.

– Конечно. Метод жестковат, прости, но он созвучен с методом подбрасывания монетки. Когда ты не знаешь, чего хочешь, просто бросаешь монетку, и уже когда она летит, ты точно знаешь, какой вариант хочешь. А результат вообще не важен. И тут ты тоже наверняка только что подумала, что именно чувствуешь ко мне.

Он выжидательно смотрит на меня, пока я вынужденно не киваю. Да, окей, правда подумала, но ты все равно гад.

– Метод хороший. А ты бесчувственный и бессердечный, – я поджимаю губы и думаю, смогу ли простить его, но ответ приходит слишком быстро. Конечно, я его прощу. На самом деле, он смог развеять мои сомнения, а это дорогого стоит.

– Ты переедешь ко мне? – спрашивает он, вместо того, чтобы извиняться или рассказывать, что он вообще не бессердечный, а вполне себе чуткий.

– Хорошо, – отвечаю я, неожиданно даже для себя самой. Вообще не думала об этом, если честно.

– Прости, что заставил тебя нервничать, – он сжимает мою руку и притягивает к себе.

– Я тебя все-таки люблю. Оказывается, – говорю в ответ, и это правда.

И только теперь я понимаю, что моя жизнь изменила еще больше. Я согласилась переехать к нему. Какой смысл мне теперь бояться свадьбы, раз тест-драйв семейной жизни ждет меня?

О расставании мы больше не заговариваем.