Текст книги "Бывшие. Измене вопреки (СИ)"
Автор книги: Лера Лето
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
Глава 14
Спокойствие, только спокойствие. Это просто Фёдоров. Просто Фёдоров, который встретился мне в торговом центре. Какого, кстати, черта он тут делает? Так, Алиса, держи себя в руках, естественно, не дергайся и спокойно иди дальше, проходи мимо. Может он еще меня не заметил и есть шанс…
– О, Алиса! Какая встреча!
Я застываю, напряженно приподняв плечи, даже на секунду зажмуриваюсь. Натягиваю улыбку и поворачиваюсь.
– Фёдоров, надо же. Как неожиданно.
Неловко прижимаю руки к груди. Пфф, в самом деле, какая внезапная встреча, какая неудобная. Особенно после того. Как я его заблокировала, потом получила сообщение, сказала, что скучаю и опять разблокировала. Непонятно как реагировать и как себя вести. Ненавижу такие ситуации. Но видеть его немножко рада. Самую капельку.
– А мы Алине платье выбирать приехали. Скоро ее лень рождения, а наша мать, как всегда, занята больше меня, – он театрально разводит руки и улыбается. Где-то там был сарказм, а значит, ничего за эти десять лет не изменилось и он всё так же заменяет сестре отца, мать, репетитора, психолога, охранника и, кажется, подружку. У них с матерью всегда были странные отношения. Вся такая одухотворенная, Анастасия Семеновна обращала внимание только на себя, пропадала в театрах, на выставках и семинарах, занималась благотворительностью, иногда проводила какие-то лекции о прекрасном. В это время Фёдоров решал проблемы младшей сестры.
Забрать у хулиганов ее портфель, поставить им пару синяков, чтоб больше так не делали. Сходить на родительское собрание. Заказать пиццу на ужин. Проверить уроки. Это все лежало именно на его плечах, так что мы часто гуляли не вдвоем, а с маленькой Алиной. И вот теперь он идет покупать с ней платье.
– Ты очень занята? Мне явно требуется помощь. Плохо разбираюсь в этих ваших женских штучках.
Я готовлюсь ответить, что страшно занята, но тут из-за угла практически вылетает Алина. И ее вид говорит о том, что я точно иду с ними, хочу того или нет.
. . .
– …а потом он пришел домой весь пунцовый, недовольный, с упаковкой прокладок в руках. И весь вечер я слушала истерику о том, что даже для своей девушки никогда такого не делал, вся аптека смотрела только на него и вообще теперь нужно искать психолога, чтобы искоренить эту страшную моральную травму.
– А что понесло его в аптеку? Супермаркет – это всегда проще, там даже просить ничего не нужно, взял и пошёл на кассу, – я искренне веселюсь, слушая историю Алины. Не думала, что нынешних мужчин можно этим смутить, прокладки же круглосуточно крутятся в рекламе, разве что в кино в главных ролях не снимаются.
Мы сидим в ресторанном дворике, в ожидании, пока рыцарь дня принесет нам кофе и колу. Людей мало, так что мы сидим вдалеке от других людей и это почти уютно. Платье куплено, а к нему еще туфли и новые серьги, так что мы ждем, пока за Алиной приедет мать, которая совершенно случайно оказалась в получасе езды и совсем свободна.
– Она кричала, что умирает, что если сейчас я ничего не сделаю, то она вообще скончается в муках. Аптека была в двух минутах, супермаркет – в десяти. Ну, я и побежал, куда поближе. И вообще, нашли тему, – Фёдоров с подносом в руках хмурится и кривит уголок губ одновременно.
Ну не знаю, по-моему, это очень хорошая тема. Смешная, неловкая для него, что вполне уравнивает в неловкости меня.
Спустя двадцать минут Алина, увешанная пакетами, отчаливает, а я начинаю вызвать такси.
– Давай подвезу? Чтобы время не тратить.
– Ладно, – киваю чуть нервно. Ну не съест же он меня, в самом деле. Называю адрес, он кивает и открывает мне дверь.
. . .
– Это же не то место, куда я отвозил тебя в прошлый раз, – озадаченно говорит он, когда мы въезжаем во двор.
– Верно, не то. Мы с Лёшей расстались, и я теперь живу у Ани. Деталей не будет.
Я кожей чувствую, как накаляется обстановка. Думаю, лучше бы уже выйти из машины и сбежать в подъезд, но он опережает мои мысли.
– Это из-за меня?
Глубоко вдыхаю и выдыхаю. Плохая тема.
– Извини что вопросом на вопрос, но почему ты думаешь, что всё в этом мире происходит из-за тебя? У пар случаются проблемы. Кто-то их переживает, кто-то нет, – я пожимаю плечами, всем своим видом пытаясь дать ему понять, что это нормально и продолжать разговор не нужно.
– А вашей проблемой стал я, – не спрашивает, а утверждает. Ну, с чего такая самоуверенность? Я ему только и написала, что тоже соскучилась, как будто это можно принимать за признание в любви! Злость накатывает волнами, и я судорожно сжимаю зубы.
– А нашей проблемой стало обесценивание, беспочвенная ревность и свинское отношение. Люди иногда вырастают друг из друга, а иногда начинают считать своих партнеров детьми, которым можно указывать, которых нужно учить, тыкать в ошибки или что-то, что они делают «не так».
– Ревность, говоришь? Ну вот, а говоришь что я тут не при делах, – он многозначительно поднимает брови, смотря на меня, поворачиваясь ко мне всем корпусом. Ну, насколько позволяет его водительское сидение.
– Боже, Фёдоров, ну серьезно. Ты только это услышал из всех причин? Он ревновал меня даже к табуретке, причем тут ты? – меня в самом деле раздражает его самоуверенность и вот эта нулевая посылаемость. Слышит только то, что хочет слышать. И настаивает на своем.
Но в следующем своем предположении он, нельзя не признать, оказывается прав:
– При том, что табуретка не сможет катать тебя по городу до рассвета, и на утро прислать цветы. А они были красивые, правда?
Глава 15
Самоуверенный индюк. Да сдались мне твои цветы! Мы все еще сидим в его машине. И мне бы уже идти, но что-то держит, а разговор тем временем сворачивает на всё более кривую дорожку.
– У вас было серьёзно? – спрашивает Фёдоров. И я задумываюсь.
В целом, конечно серьёзно. Мы вместе жили, ходили на всякие семейные торжества, выбирали подарки его и моим родственникам, говорили «мы». Обсуждали, что жениться пока не стоит, время неудачное, но оба не сомневались, что в будущем обменяемся кольцами. Я даже задумывалась о детях. Но, с другой стороны, мы не обзавелись общими друзьями, не купили кота, не нашли общих увлечений, как я вижу теперь.
– Да, было. Я думала, он мой будущий муж.
В этот момент мне становится грустно и холодно. Возможно, я уже не так грущу, но привычка – грозная сила. Я каждую ночь просыпаюсь и шарю позади себя рукой, что бы найти там Лёшу. И, конечно, не нахожу. Но, всё же, я знаю, что это не любовь. Уже нет.
– Десять лет назад я думал, что я – твой будущий муж, – произносит Фёдоров и это просто вопиющая наглость и неправда. Я держу себя в руках. Держу. Но раздражение всё равно сквозит в голосе.
– О, да брось. Ты никогда так серьёзно ко мне не относился. И планов строить не умел.
– Ну откуда тебе знать, что было в моей голове и что в ней сейчас? – он как будто даже обижается. В целом, он прав. Да, я ничего не знаю о том, что у него в голове. И что там было в его восемнадцать – тем более. Но, бьюсь об заклад, там не было свадеб и розовых пони, как это было у меня. Хотя, даже тут, о своих мыслях, вру – пони были, свадеб не было.
– Хочешь сказать, ты думал предложить мне замужество в семнадцать? Серьёзно?
– Почему нет? Я и сейчас готов тебе его предложить. Но ты же не согласишься, правда? – Фёдоров говорит это нарочито спокойно, просто как понятный факт, аксиому. Вообще без эмоций.
Зато меня просто взрывает в этот момент. Я перевожу на него пристальный взгляд, и он даже вздрагивает. Наверное, очень многое сейчас отражается в моих зрачках. Надеюсь, ему привиделось, как я в мыслях распиливаю его на сто тысяч частей.
– Как я могу серьёзно думать о будущем с человеком, который уже изменил мне однажды. Твоя репутация говорит сама за себя – ты ловелас и бабник. Я только что из сложных отношений. Мне это зачем? Я семью хотела. Детей. Спорим, в реальности, что бы ты ни говорил, ты и не думал о таком никогда?
– Спорим, Алиса! Давай! Вообще-то я давно созрел для семьи, и детей люблю. Да, я грешен, да, у меня было много женщин. Что с того, если сейчас я у твоих ног и ни на кого больше смотреть не хочу?
Вот это да. У моих ног. Я так возмущена и так потеряна, что даже не пытаюсь перебить его. Мне нужно всё это переварить. У моих ног. Ни на кого не хочу смотреть. Что все это значит?
– Самое главное – ты изменила мне первой. А я не смог сделать того же.
Что? Что?! Мои глаза становятся похожи на блюдца. Что значит, я изменила ему? И что значит, он не смог? Я же сама видела их. Это отпечаталось на обратной стороне моих век на долгие годы!
Однако он продолжает говорить, опять и опять. Наверное, ему нужно выговориться и что-то рассказать мне, но я не подписывалась на это! Слишком высокая цена за поездку!
– Шолохова вешалась на меня и до наших отношений, и во время, за твоей спиной. Я не хотел говорить тебе, она же была твоей лучшей подругой, да и какой в этом был смысл? Я просто говорил ей, чтобы отстала. Что у нее нет шансов. И тут я узнаю, что ты мне изменяешь. Я видел вас с Плотниковым. Чертов слюнявый романтик, такой «я спою тебе серенаду под луной», да? Я разозлился. Пошел развеяться. Тут она, показывает ваши фото на телефоне, как вы обнимаетесь, как он целует тебя. Я думал, он таскается за тобой, а тебе все равно. Ты должна была быть на конкурсе, а в итоге… Это уже совсем не важно...
Он смотрит вперед, прямо перед собой. Плечи опустились. Он как будто сдувается, а вот я наоборот преисполняюсь воинственностью. Я хочу знать всё, в подробностях. Задать ему все вопросы, что мучали меня всё это время. Устроить допрос, чего бы мне это ни стоило. И рассказать, как он ошибается.
– Ты дурак? Я и была на конкурсе. С Плотниковым. Мы готовились несколько месяцев, потому я с ним часто виделась. И мы выиграли. Он меня поздравлял, потому обнял. Что ты видел на этом фото? Как ты мог видеть поцелуй, которого не было? Я тебе не изменяла! Я тебя любила.
– Там было фото со спины, мне показалось… – он, наконец, поворачивается ко мне, смотрит пристально, как бдуто что-то ищет в моем лице. Может быть, надежду? Но я не даю ему договорить.
– И что значит ты не смог? Я вас видела! – я перебиваю его. Скорее, Фёдоров. У меня слишком много вопросов. Слишком. Я не могу ждать.
– Она поцеловала меня, стала снимать рубашку. Я тебя не видел… Я был растерян, зол. А потом понял, что не могу. Это же Шолохова, твоя подруга. Что я был бы за человек? Я тебя любил.
Я на секунду застываю, замолкаю и просто впадаю в ступор. Он тоже. Мы сидим в тишине, даже не двигаясь. Боже, всё это большая, огромная ошибка.
– Ты даже не думал мне объяснить, – я говорю медленно и устало. Почему зачастую мужчины не умеют разговаривать? Открой он рот тогда, на следующий день, через неделю, мы могли бы всё обсудить. Я пыталась всё обсудить. Но он не дал и шанса.
– Я поверил, что ты мне изменила. Пытался тебя ненавидеть. И Плотников так тебя утешал…
– У нас ничего не было. И не могло быть. Погоди, – тут я застываю еще раз, потому что понимание просто ослепляет, – Юля тебе показала фото?
– Да. И много. Говорила, что влюблена в меня и потому не хотела говорить, но…
Это поразительно. Продуманная акция одного единственного человека, которому я так доверяла. Шолохова...
– Ну, отлично. Мои поздравления, мы оба идиоты. Нас просто развела моя лучшая подруга. Супер. Фёдоров, ты не мог просто поговорить со мной? Язык бы отсох?
Он ничего не отвечает. Спустя десять лет всё то, что у нас произошло, вдруг оказалось двусторонней ложью. Каждый из нас думал, что другой ему изменил. Шолохова не получила его, но, по крайней мере, достигла состояния «так не доставайся же ты никому». Она не выиграла, но и не проиграла, получается.
Я очень, очень зла. Это меняет всё. И одновременно не меняет ничего.
Он не изменял мне. Но хотел. Превращал мою жизнь в ад пару месяцев до окончания школы. Испортил выпускной. Подорвал мою веру в людей.
Но это все можно оправдать, если захотеть. Вспомнить, что ему тоже было больно. Просто отзеркалить всё то, что пережила я, на него. Вдруг он тоже не спал, не ел, страдал, как и я?
Да, все можно оправдать.
Но хочу ли я это сделать?
Глава 16
Я беру тайм аут. Такой большой, жирный перерыв, чтобы выдохнуть. В конце концов, в моей жизни достаточно проблем, чтобы не думать о мужчинах. Правда, сами мужчины, кажется, хотят, чтобы о них думали.
Дима присылает огромный букет цветов. Как бы намекнуть ему, что в данной ситуации ко мне лучше идти с припасами? Цветами сыт не будешь. С другой стороны, ходит, что внутренне я уже дала добро на цветы и подарки. Только вылезла из сложных отношений и даже не пытаюсь уделить время самой себе? Печально.
Принимаю решение больше не называть его по фамилии. Фёдоров – это конечно хорошо, но то, что мы прояснили некоторые вещи из общего прошлого, странно повлияло на меня. Я отпустила этот кусочек себя, и тут же потребность называть его по фамилии пропала. Странное чувство, будто выросла, наконец.
Лёша звонил спросить как дела. Может, хотел воссоединения, может, убедиться, что я одна. Начиналось все неплохо. Он спросил как дела, живу ли я у Ани, нужна ли помощь.
Я, если честно, не хотела расходиться врагами. Не из-за его высокопоставленных родителей, нет. Мы прожили вместе три года, я любила его, я знала его. И если что-то пошло не так, в этом наверняка была не только его вина, но и моя. Уж не знаю, насколько я тянула на идеальную женщину, но он на идеального мужчину вполне тянул. Сначала. Но нужен ли кому-то идеал? Думаю, нет. Нужен кто-то, кто подходит именно тебе. Человек, с которым легко и не нужно притворяться кем-то другим.
В итоге разговор закончился криками. Его разозлило, что я не планирую возвращаться, что вот так просто закончила отношения длинной в три года и забрала у него будущее. Он планировал со мной дом и множество детей. И собаку. И я виновата, что ничего этого не будет. А он-то думал, я нормальная, приличная женщина, а не вертихвостка какая-то. Жаль было его разочаровывать.
Когда он разошелся так, что слушать стало невозможно, я просто положила трубку. Но это его не остановило. Он прислал мне интересное сообщение.
«Ты еще пожалеешь».
А это еще что должно значить? Угрозы? Странно, сын судьи, а пишет угрозы в сообщениях. И чему его мать учила…
Решаю не брать все это в голову. В конце концов, укрепляюсь в свое решении расстаться. Это было правильно. Что бы у нас было еще через три года? Похоже, ничего хорошего.
– Что, прямо так и написал? – Аня удивленно поднимает брови. У нее очень выразительная мимика, как и у меня. Лёша пару раз просил меня «не обезьянничать», это было очень обидно.
– Да, даже сообщение в итоге не удалил, – демонстрирую свой телефон подруге.
Удивительно, я знала этого человека пять лет, встречалась с ним – три. Он всегда казался таким добрым, щедрым, открытым. И тут такие открытия.
– Он реально может что-то сделать? – спрашивает Аня, попутно заваривая нам чай. Кофе уже не лезет, да и пульс от него учащается. Помню, была на нервах и выпила несколько чашек, потом бегала и тряслась, спать не могла всю ночь. Ну ладно, несколько чашек это восемь. Наверное, многовато. И на нервах была после расставания с Лёшей. Так что просто учесть это на будущее. Собственно, уже учла, вот, чай пьем.
– Ты же знаешь кто его родители. Странно будет, если он и правда пойдет к ним. Но в таком состоянии… Он как будто в состоянии аффекта, злится, кричит. Ужасное зрелище. Ну, вернее. Сегодня я его не видела, только слышала, но и ушам моим это не понравилось. Но что я могу сделать? Не бежать же из страны теперь из-за проблемного бывшего?
– Не бежать. Но подстелить соломки, раз знаешь, что есть шанс упасть, – хитро тянет Аня. Прищуривается, как лиса.
– Что ты имеешь в виду? – отпиваю глоток чая и от неожиданности обжигаю язык, потому что именно в этот момент слышу ответ.
– Компромат, конечно, – Аня говорит спокойно, растягивает губы в улыбке, но выглядит в этот момент, как всемирное, глобальное зло. Как хорошо иметь такую подругу!
. . .
На работе всё тихо, хоть я и предвкушаю апокалипсис. Все выходные мы думали, чем бы затормозить Лёшу и, хотя идеи возникли, дело это сложное. Наверное, если бы он решил действовать, наверное, уже стал бы?
После нескольких встреч с клиентами, иду в большой конференц-зал, где уже начинается общее совещание. У нас привычка проводить эдакую планерку на неделю. Очень удобно, сразу обсуждаешь, что было и что планируется. Сажусь рядом с Аней, кладу записную книжку на стол, ставлю рядом чашку с кофе и настраиваюсь на брейнсторминг.
Внезапно в помещение забегает группа людей с закрытыми лицами и криками «все на пол». Тех из нас, кто в стрессе соображает медленнее других, на пол кладут сами захватчики. Кофе проливается на стол и ежедневник, а меня с размаху опускают на стол, ровно сверху.
У меня на работе маски-шоу, понимаю это не сразу, но раз людей фиксируют на месте и идут к компьютерам и документам, видимо, это такая проверка. Устрашающая.
Я лежу грудью на столе для переговоров, вверх пятой точкой, ноги на каблуках немного дрожат от непривычной нагрузки, а сердце выскакивает из груди и бьётся уже где-то в шее.
Унизительная поза. Ловлю мысль, что мне просто повезло выйти из дома в штанах.
Все остальные просто лежат на полу с заведенными вверх руками, а я вот так. Мои руки держит какой-то мужчина и всё это очень, очень страшно. Вокруг гробовая тишина, только гендир пытается что-то говорить. У него в крови умение вести переговоры, но как можно договориться с грубой силой? Через стекло вижу, как люди без опознавательных знаков уносят некоторые компьютеры и папки с документами, как бегает кругами главный бухгалтер, размахивая руками,. Кроме меня, на нее никто не обращает внимания в суете, видимо, продуманной до движения.
Ну не мог же это всё организовать Лёша, правда?
И в насмешку моим мыслям, мужчина, фиксирующий мои руки, наклоняется ниже и тихо шипит мне в ухо:
– Привет от бывшего!
Глава 17
Когда Андрей Иосифович, президент нашей компании, вызывает меня на ковер, я понимаю, что дело плохо. Вызывает он не только меня, на совещании присутствует еще пара человек, но я знаю точно – по мою душу.
Что еще думать, если мне совершенно точно дали понять, что это дело рук Лёши. Наверняка, кто-то слышал и сказал боссу. Но, я и сама бы сказала, рано или поздно, такое не утаишь.
Вспоминаю вчерашние события, содрогаюсь. Спина покрывается липким потом. Не хотела бы пережить такое еще раз, этот страх и беспомощность.
Мы говорим о наших нарушениях, придумываем линию поведения, вводим в курс юристов. Да, в теории, все это могло бы случиться и без моего участия. То есть, это могли бы быть проделки конкурентов или просто рейд по крупным компаниям. И пути решения примерно одинаковы. Только вот судиться, откупаться или что угодно еще – не панацея. Это же Лёша. Он может хотеть, чтобы я уволилась. Или чтобы я боролась до конца, но не смогла выиграть.
Телефон пищит, вырывая меня из раздумий.
«Ты в порядке? Только что услышал о вчерашнем.»
Задумываюсь. На самом деле, я почти в норме. Вздрагиваю немного, когда слышу громкие звуки, но даже паранойи нет, что удивительно. Зато есть злость. Много, много злости. Примерно это и пишу. Приятно, что Дима поинтересовался.
Позже мы обсуждаем ситуацию с Аней, она настроена очень решительно, но не понимает причин всего этого действа.
– Ну, мы расстались не очень хорошо. Понятно, что он злится, – пожимаю плечами. Я уже не удивляюсь, вот совсем. Лёша в какой-то момент стал меняться и далеко не в лучшую сторону, но это уже что-то экстремальное.
– То есть, напускать на бывшую девушку маски-шоу это прямо нормально после окончания отношений? Чтоб жизнь медом не казалась. И еще потом разорить компанию. Что-то не сходится. Он ведет себя, как будто это вендетта. Обычно поводом для нее служит что-то серьезно. Измена, допустим. Но ведь измены не было. Не понимаю.
Аня ходит по комнате взад-вперед, как пума в клетке. Мозгует, примеряет варианты.
– Может он думает, что была? Я ему объяснила всё раз двадцать, но он же не слушает. Просто не слышит. Но, все равно, такого я не ожидала. Не знаю, что делать. Можно, конечно, просто ждать и смотреть, но однажды причина проверок станет явной. Да он сам запросто заявится к Иосифовичу и скажет, или увольняй чикулю, или прощайся с компанией. И что он выберет?
– Он называет девушек чикулями? Серьёзно? Фуууу, – она кривится. Да, мне тоже никогда не нравилось это слово. Оно какое-то… подростковое и довольно неуважительное. Но Лёшу никогда не интересовало, что я думаю по этому поводу.
– Есть еще вариант, что они замучают тебя допросами, – раздумывает вслух Аня. – Подкинут какую-нибудь бумажку, притянут это за уши, а там вытащат что-то нелицеприятное. Или выдумают. Он знает, что ты работаешь тут с самого начала, сколько успела сделать, сколько всего знаешь. Для тебя это место – если не дом, то база. Вот и хочет напакостить.
Она права. Это моя база, моя тихая гавань, отдушина, за которую я еще и деньги получаю. Он хочет мучить меня, вынудить уйти, не оставив другого выхода.
Что ж.
Тогда нужно просто ускорить события.
– Ань, пошли, поговорим с Иосифовичем вместе. Я увольняюсь.
. . .
К концу дня я любовно оглядываю свой кабинет напоследок. Мне выдали зарплату за три месяца, посочувствовали и отпустили с миром. Выбора другого никто из нас не нашел. И вот я прощаюсь с родным креслом, ставлю в коробку свой комнатный цветок и гордо иду на выход.
Антуриум, такой красный и брутальный, цвел у меня с первого дня. Потом кто-то сказал мне, что без пары к нему, похожего белого, женского счастья мне не видать. Что ж, впору поверить в приметы…
С работы меня порывается забрать Дима, но я отказываюсь. Ехать мне все равно домой к Ане, а если за мио слежка, не стоит его впутывать.
Не знаю, с чего я вообще об этом подумала. Может и правда паранойя, но я чувствую настойчивый взгляд в спину, хоть никого в итоге и не замечаю.
Дома меня накрывает откат. Но, вот счастье, это не мой дом, а Анин, она рядом со мной. Так что следующие несколько часов мы обсуждаем всё на свете, смотрим старый популярный сериал и пытаемся вывести меня в позитив.
– Не понимаю, почему Наташа так долго не знала о романе Кэрри и Бига? Если мужчина пропадает по ночам, задерживается, весь такой «у меня работа, не трогай меня», то это попахивает неверностью, – хмыкает Аня.
– Наверное, она ему не изменяла, потому и не думает, что он может. Люди же всех меряют по себе, – я улыбаюсь о ответ и вдруг замираю.
Вот она мысль, которая не давала мне покоя. Вот она, ускользающая и гениальная до смешного. Он сам изменял мне! Сам изменял, потому и обо мне так начал думать. И скандалы начала закатывать потому, что стал с кем-то меня сравнивать. Конечно, в отелях, на съемных квартирах не будет пыли и случайных вещей на столе, ведь там не живут постоянно. Эти места не могут быть домом.
Я выкладываю свои мысли Ане, и она совершенно смотрит на меня в немом удивлении, разве что рот не открыв.
– Вот что сериалы животворящие делают. Потрясающе. Пошли искать швабру, с которой он тебе изменяет!
И мы, как заправские детективы, начинаем копать его соц.сети. Наконец, спустя час, мы находим девочку, у которой мелькает недавнее фото с Лёшей. Анфиса, девятнадцать лет, блондинка с длинными волосами, в короткой юбке под школьницу. Вот она показывает новые часы, вот сумочку известного бренда. «Любимый подарил». Вот ее фото в Лёшином фитнесе полтора года назад. Похоже, она была той самой приглашенной моделью, которая должна была заниматься весь день в открытой одежде, потом участвовать в небольшой рекламе. Мы обсуждали такие варианты продвижения, я помню. Вот ее фото из шикарного отеля, там Лёша проводил встречу с партнерами, даты совпадают. Чувствую себя юным Шерлоком.
И тут вспыхивает внезапная идея. Интересно, а пароль на виртуальном диске он поменял? Я суюсь туда без особой надежды, этот пароль был актуален два года назад, Лёша дал мне его, когда был на рафтинге, а сбросить бизнес-план партнеру нужно было вотпрямщас. Не мог же он его не поменять?
Мог. В ответ система показывает десятки папок с разными названиями. А в папке «Детка» меня ожидает настоящий сюрприз.
