Текст книги "Промах"

Автор книги: Леонид Волчек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава пятая. Путь к горам

Утро было чудесное. Тихое, тёплое, безветренное и ясное. Мы проснулись ещё до восхода солнца и спустились вниз. Кроме прекрасного утра жизнь преподнесла ещё один маленький, но приятный сюрприз: внизу мы обнаружили совершенно целый рюкзак «первого». Похоже, когда гарпимим тащил его вниз, мясо вывалилось из рюкзака, и он перестал быть для зверя интересным.

Справив свои естественные надобности, мы снова забрались на дерево и стали не торопясь собирать вещи. Спустили всё вниз. Там внизу, скрутили в скатку свой домик, приторочив его к моему рюкзаку. Тушку гарпимима разделывать не стали, а вырезав самые мясистые части, упаковали мясо в рюкзак «первого», затем двинулись по уже известному пути. И снова никто не решился показаться нам на глаза. Лес словно вымер. Только куски гарпимима в нашем рюкзаке говорили о том, что эта тишина обманчива. К тому же «первый» был уверен, гарпимимы стайные животные, а вот почему наш воришка оказался на нашем дереве в одиночестве, объяснить не смог.

Мы вышли на край леса к тому дереву, что использовали ранее в качестве наблюдательного пункта и снова забрались на него. Холмы, лежавшие перед нашим взором, были пустынны. Я так надеялся увидеть над ними длинную шею диплодока, но «первый» объяснил, что в позднем меле диплодока, скорее всего не встретить, а вот какого-то футалогнкозавра вполне возможно. Правда, они не ходят, вытянув вверх шеи, словно мачты, а держат их параллельно земле. К тому же, чем крупнее травоядные, тем крупнее хищники, охотящиеся на них. Рядом со стадом футалогнкозавров можно запросто встретить парочку зубастых гигантозавров. Куда прятаться от десяти тонной громадины гигантозавра, тираннозавра или спинозавра при отсутствии надёжной и глубокой скальной пещеры? Только бежать. Бежать до тех пор, пока он тебя не съест. Вот по этой причине мы идём в горы. Мы прекрасно понимали, что найдя пещеру, придётся жить с оглядкой в круге с километровым радиусом, чьим центром будет эта пещера, но нам больше и не надо, ведь в гости здесь идти не к кому. Исключительная задача, стоявшая сейчас перед нами – выжить максимально долго в ареале, очерченном нашими собственными возможностями и единственное, в чём я был уверен, что как только будет выпущен последний патрон, счёт наших жизней пойдёт на дни.

Подтвердив визуально свой маршрут к горам, мы спустились с дерева, чтобы развести костёр. Затем нарезали тонкими ломтями мясо «петуха» и хорошенько его прожарили. Ещё раз обговорили условные сигналы на случай непредвиденных ситуаций. Наконец, взвалив на себя поклажу, мы встали плечом к плечу на кромке долины и леса, как говорится «на дорожку».

До гор напрямик было около тридцати километров, но учитывая зигзаги от вершины холма до вершины следующего, у меня закрадывались большие сомнения, что мы успеем до заката войти в горы и найти хотя бы более или менее безопасную расщелину, не говоря уже об удобной пещере.

Трава, покрытая мелкими жёлтыми цветами, похожими на цветы лютика, доходила нам до пояса. Этот факт так же усложнял наше продвижение. Трава покрывала всё видимое пространство, но, как объяснил «первый», именно благодаря цветению травы, мы можем не встретить в ней ни одного хищника. Запахи и раздражающая носоглотку пыльца весьма затрудняют охоту.

Сегодня на моём шлеме красовались два зеркальца заднего вида: моё и принадлежавшее «первому». Значит, я смогу лучше контролировать свой тыл. Правда, «первому» придётся смотреть вперёд и по сторонам за двоих, ведь я буду ориентироваться на его спину в большей степени косвенным взглядом.

– Вперёд? – я посмотрел на «первого». Тот, не поворачивая ко мне лица, кивнул согласно, тронулся с места, тут же перешёл на лёгкий бег мелкими шагами, а пробежав пять метров перешёл на спокойный размеренный шаг. Этим он установил необходимое между нами расстояние. Если на кого-то из нас нападёт хищник, у второго должна быть дистанция, позволяющая дать секунду-другую на оценку ситуации и соответствующую реакцию на неё.

Я двинулся за «первым», бросая поочерёдные взгляды в зеркала, как вдруг увидел в одном из них движение. Кто-то вышел из леса. Я тут же скомандовал «первому» остановиться.

Мы оглянулись. На границе леса стояла стайка, состоявшая из четырёх «петухов» и смотрела на нас.

– Вот и провожающие, – засмеялся «первый», – думаю, опасаться нечего. Это всего лишь простое любопытство животного.

– А если пойдут за нами?

– Придётся одного застрелить.

Гарпимимы за нами не пошли. Постояли на краю леса с минуту и скрылись среди деревьев. Мы помахали им вслед, затем снова двинулись в путь. Всё дальше и дальше удалялись мы от приютившего нас на несколько дней дерева, и расставание с ним породило в моём сердце нежданную грусть.

С вершины первого холма открывалась всё та же панорама, что и с высоты наблюдательного дерева, стоявшего на краю леса. В этой панораме было только одно изменение – лес превратился в широкую чёрно-зелёную полосу. Вершина второго холма тоже ничего нового не принесла, кроме ещё дальше отодвинувшегося леса. Я шёл за «первым» к третьему холму и думал: « А вдруг это постапокалиптические времена, когда все динозавры уже вымерли, а современные млекопитающие ещё не появились? И сейчас на земле только мы с «первым», да несколько «вомбатов» с «петухами»?» Но потом бросил быстрый взгляд на бездонное голубое небо с редкими клочками почти не двигающихся облаков и успокоил себя: «Подожди, дружище, ты ещё будешь мечтать об этой пустынной обстановке. Неужто забыл тот далёкий трубный глас неизвестного гиганта, приветствовавшего наше появление в этом мире? Гиганта настолько огромного и сильного, что он не боится заявлять о себе во всеуслышание без оглядки на присутствие в этом мире двенадцати тонных хищников».

Ближе к вечеру мы устроили на одном из холмов получасовой привал. Лес превратился в тонкую тёмную полоску, а горы, казалось, ничуть не стали ближе. Я знал, что это обманчивое впечатление, что скоро наступит момент, когда они начнут зрительно расти с каждым шагом, раскрывая нам всё больше и больше подробностей своего ландшафта.

Мы ели жареное мясо гарпимима сидя на траве, прислонившись спина к спине. Мясо на вкус было похоже на мясо индюка, но без соли мне не понравилось. Затем по очереди отдыхали лёжа. Сначала «первый» на десять минут блаженно вытянулся во весь рост, а я стоял над ним с автоматом, в шлеме с зеркалами, потом я расслабил уже начавшие ныть от долгой ходьбы мышцы. Только когда закрыл глаза, почувствовал, насколько они устали от постоянного сосредоточенного взгляда в зеркала.

Дальше первым шёл я, а в пяти метрах сзади «первый». До гор добрались в сумерках. Дважды мне мерещилось вдали какое-то движение, и дважды я останавливал наше продвижение, чтобы в прицел осмотреть окрестности. Однако горизонт в сгущающейся темноте оставался пустынным. О том, чтобы ещё на подходе визуально найти на склоне гор надёжное место для ночлега, разговора уже не было. К подножию горы мы подошли в тот момент, когда зашедшее солнце бросило последние лучики на редкие облачка, застывшие на западе. Пришлось включить тактические фонари на шлемах. Освещая склон светом фонарей, мы старательно прислушивались к звукам вокруг, ведь видели мы только то, что указывал нам луч, а всю остальную обстановку поглощал густой мрак. Медленно и осторожно мы пробирались среди камней, поднимаясь всё выше и выше. Удобную глубокую расщелину обнаружили примерно через час. Тут же, сняв рюкзаки, забились в неё поглубже, где заснули без задних ног.

Утром, едва проснувшись, мы перекусили на скорую руку жареным мясом и принялись за поиски пещеры. Убили на поиски весь день, истоптали все ноги, а к вечеру вернулись к расщелине, в которой ночевали. Как я и предполагал, мы не то, что пещеры, но даже более удобной расщелины не обнаружили. Ни пещеры, ни расщелины, ни живого существа. Я представлял себе мир динозавров иначе. Этакая идиллия в зелёной долинке окружённой горами, где тучными стадами бродят разнообразные травоядные ящеры, а из близлежащего лесочка плотоядно поглядывают на них плотоядные динозавры. Практически в любой книжке про динозавров найдёшь такую картинку. Умом я всегда понимал, что нарисована она только для того, чтобы одним махом дать понять читателю о разнообразии динозаврового мира. Очутившись в этом мире, я автоматически ожидал увидеть именно такую стереотипную картину.

Второй день в горах снова не дал результатов, но мы ещё с утра решили не возвращаться к месту нашего ночлега, а заночевать там, где застанет нас ночь. К вечеру обнаружили на высокой скале ровный скальный уступ длинной около шести метров и шириной метра три. Я включил тактический фонарь и быстро забрался на уступ, затем спустил верёвку, с помощью которой поднял наши вещи, а затем напарника. За ужином мы решили перевалить через горы, чтобы попытать счастья с обратной стороны. Спали мы опять без дежурств, ведь забраться к нам вряд ли смогло бы хоть какое-нибудь животное.

Проснулся среди ночи от прикосновений к груди. Поначалу я решил, что это «первый» хочет меня о чём-то предупредить. Но эти странные лёгкие прикосновения не были условным сигналом. Никакой информации они не несли. Впрочем, всё же несли. Я включил тактический фонарь на лежащей рядом каске, и моё сердце поскакало из груди к пяткам. Сначала оно несколько раз мощно ударилось о рёбра, создав холодный вакуум в области лёгких. Затем зацепило желудок, вызвав в нём спазм. Потом грохнулось о тазобедренные кости, от чего мои сфинктеры тут же откликнулись непроизвольным сжатием. После этого оно зацепило коленный сустав, вызвав ватное состояние обеих ног и, наконец, упокоилось в левой пятке, предоставив мне самому разбираться с собственным страхом.

Однажды, ещё до моего перехода по территории Югославии, мы с другом попали в Минский кинотеатр «Комсомолец» на ретроспективный показ английского фильма 1966 года выпуска, называвшегося «Миллион лет до нашей эры». В этом фильме в одном из сюжетов были использованы кадры с настоящим вараном, только увеличенным до невероятных размеров. Я не знаю, почему в той ситуации, в которую забросил нас случай, никто из нас двоих не вспомнил про варанов, ведь ископаемые останки комодских варанов насчитывали возраст около четырёх миллионов лет. Существовала вероятность, что жили они ещё раньше и распространены были на более обширных территориях, чем в будущем. Во всяком случае, мой «палеонтолог» просто обязан был о них помнить, но в силу каких-то причин, выпустил этого представителя доисторической фауны из виду. А змеи? Да любой доисторический питон мог снять нас с уступа на два счёта. Раз – нет меня, два – нет «палеонтолога».

В свете тактического фонаря на меня смотрела огромная голова варана. Можно сколь угодно долго убеждать меня, что этого не может быть, что вараны не проживали на территории, ставшей со временем Смоленской областью, но это был именно варан. Его длинный, толстый язык шевелился перед моим лицом, и эти движения вызывали у меня омерзение. Невзирая на все описанные мной симптомы охватившего меня страха, я на удивление спокойно подтянул к себе автомат, снял его с предохранителя, вскинул, прицелился в ту часть приоткрытой пасти, откуда высовывался язык чудовища и, нажав на курок, послал меж челюстей две пули. Это были первые два патрона из нашего запаса, растраченных мной. Растраченных настолько хладнокровно, что у меня сложилось впечатление, будто это не я, а кто-то другой сделал выстрел. Думаю, что в жизни любого человека случалась ситуация, когда, несмотря на охвативший его ужас, он продолжал делать то, что необходимо в сложившейся ситуации, словно им управлял кто-то со стороны. В общем, я выстрелил, и голова чудовища исчезла. Внизу под нашим карнизом раздался звук упавшего на камни гигантского тела, а через секунду мы с «первым» уже стояли на краю карниза и в свете фонарей осматривали огромную неподвижную тушу. «Первый» молчал, оторопев от выстрелов, увиденного монстра, и я решил разрядить обстановку:

– Ты не в курсе, его есть можно? А то у нас мясо заканчивается.

– Не думаю, – ответил «первый», но почему то при этом пожал плечами.

Внизу шумно вздохнув зашевелилось чудище. Мы оба были настолько шокированы произошедшим, что наша психика дала сбой. Мы даже не подняли оружие наизготовку, а безучастно наблюдали за попытками гигантского ящера встать на ноги. Он ворочался, издавая громкие шипящие звуки, а из его пасти обильно текла кровь. Наконец ему удалось перевернуться на живот и он, забирая вправо, видимо вследствие ранения, устремился по склону вниз, оставляя за собой прерывистый кровавый след.

– Обиделся, наверное, – произнёс «первый» и нервно хихикнул.

– Сдохнет где-нибудь внизу на радость падальщикам такая громадина. Сто процентов пули несколько раз срикошетили внутри о кости черепа. Как он умудрился с фаршем в башке убежать?

«Первый» промолчал. Я посмотрел на него, осветив ему лицо фонарём. Он никак не отреагировал на яркий луч. Не закрыл глаза рукой, не отклонил голову. Он просто стоял и смотрел вниз, туда, где в темноте скакали по склону камни, выдавая своим стуком перемещение гигантского варана. «Первого» трясло. Он стоял, обхватив себя руками за плечи, и колотился. Колотился словно голый на тридцатиградусном морозе. Глядя на него и меня начала пробирать дрожь. Это ничего, это послестрессовое состояние. Главное, что оба живы. Было бы гораздо неприятней проснуться и увидеть ноги напарника, торчащие из пасти монстра. Я подбадривающее положил ладонь на плечо «первого».

– Подохнем мы тут, – произнёс дрожащим голосом в ответ на моё прикосновение «первый», безостановочно стуча при этом зубами, – непременно подохнем.

Глава шестая. По ту сторону гор.

Я до сих пор не понимаю, как мы могли быть настолько беспечными, проведя в горах целых три ночи без дежурств. Видимо сказались усталость, а так же отсутствие животных у подножия и на склоне гор, обследованных нами. Теперь, поднимаясь по склону чтобы перевалить на ту сторону кряжа, мы всматривались в каждый камень, в каждую тень. Мы чуть ли не через каждую сотню метров останавливались и, прижавшись спина к спине, осматривали склоны через увеличительные линзы автоматных прицелов. Но склон, как и в предыдущие дни, казался абсолютно пустынным.

Сидя возле небольшого горного ручья, обнаруженного нами на второй день пребывания с обратной стороны гор, мы наслаждались чистой водой. Три дня без воды дали о себе знать. Даже отсутствие еды не выбивало так из душевного равновесия, как отсутствие воды. Мясо мы давно выбросили, потому что оно начало вонять, а нового мяса пока не обнаружили. Зато обзавелись собственным источником, который были готовы защищать от посягательств любого живого существа. Но никто на обнаруженный нами ручей не посягал.

Чистые, свежие, мы выстирали наши одежды и разложили их для просушки на камнях. Сами нашли большой плоский камень неподалёку и уселись на него лицами в разные стороны, чтобы иметь круговой обзор. Я уже был готов задремать, расслабившись от солнечных лучей, льющихся сверху и горячего камня, подогревающего мой зад, как вдруг «первый» одёрнул меня:

– Смотри, – он показывал мне за спину вытянутой рукой. Голос его был спокоен. Я не спеша развернулся.

– Что ты там увидел?

– Метров шестьсот вниз в направлении моей руки.

Я вгляделся. Вниз по склону, примерно в шестистах метрах от нас, едва различимые среди камней, продвигались большой группой какие-то животные. Мы вскинули автоматы, приникнув к прицелам. Это были динозавры. С валуна, на котором мы сидели, они напоминали уже знакомых мне гарпинимумов.

– Петухи?

– Не думаю. Общее сходство имеется, но это не они.

– В любом случае это мясо. Надо за ним спуститься, чтобы пристрелить одного наверняка. Я могу с этого расстояния попробовать, но не в голову.

– Нет, надо наверняка, чтобы не бегать потом по горам за раненым животным. Но для начала давай посмотрим, может мясо надо не только нам. Ты внимательно осмотри местность вокруг стаи, а я тебя прикрою, ведь хищнику, что будет на них охотиться, мы тоже сгодимся на обед.

«Первый» прав. Я встал на одно колено, снова прильнув к прицелу. Животные сгрудились возле небольшого озерца, образованного ручьём на пологом участке склона и принялись утолять жажду. Время от времени они отрывались от водопоя, оглядывая склоны. Судя по их спокойствию, склоны угрозы не таили.

Я осматривал склон около пяти минут, но ничего, вызывающего подозрения на присутствие рядом хищника не заметил. Мы быстро натянули на себя не успевшую высохнуть полностью форму, собрали свои вещи, взвалили рюкзаки, после чего осторожно двинулись к озерцу. Как только сократим расстояние до трёхсот метров, я добуду нам мясо. Только на чём мы будем его жарить? На склоне не было ни деревца, а внизу, у подножия, расстилалась безлесная равнина, раскинувшись во все стороны, докуда хватало глаз.

Пока мы старались сблизиться со стадом, оно закончило водопой, начав неторопливое движение по склону дальше, не спускаясь в долину и не подымаясь к вершине. Мы подкорректировали своё движение, продолжив спуск по диагонали с таким расчётом, чтобы выйти им наперерез. Когда расстояние сократилось, я выбрал в стаде молодую некрупную особь и сделал выстрел. Моя жертва рухнула как подкошенная, а стадо мгновенно сбилось в плотную кучу, завертев головами в поисках опасности. Похоже, что выстрел, разлетевшийся эхом по горам, их нисколько не испугал, а только насторожил. Мы не двигались, затаившись среди камней. Вскоре животные, обнюхав своего неподвижного собрата, словно прощаясь с ним, продолжили свой маршрут.

По словам «первого», добытый нами зверь, скорее всего, был рабдодоном. Впрочем, мне было всё равно, как его называли. Он оказался немного крупнее и значительно мясистее гарпинимума. Мы набили рюкзак «первого» филейным мясом под завязку в надежде, что ещё сегодня набредём на дрова. Посовещавшись, решили идти за стадом на некотором отдалении, в надежде, что они двигаются в район, где смогут обеспечить себя растительной пищей, а значит, нас топливом. Вскоре рабдодоны обнаружили следующий за ними «хвост», но проигнорировали его. Мы не походили внешне на хищников, представляющих опасность для их стада, к тому же они превосходили нас и числом, и ростом. У нас появилось около сотни дополнительных глаз, способных высматривать опасность и около пятидесяти глоток, чтобы предупредить нас о ней. Правда, был в их присутствии небольшой недостаток: нам приходилось чаще смотреть под ноги, ведь испражняясь, рабдодоны наваливали приличные кучи.

Два дня мы шли за стадом рабдодонов, так и не решившись попробовать сырого мяса. На второй день оно начало источать душок, и мы вывалили его из рюкзака на камни. Вывалили без сожаления, ведь в двухстах метрах от нас шла целая толпа живых консервов. К концу второго дня рабдодоны вывели нас к ещё одному ручью, где остановились на ночёвку. Мы поднялись вдоль ручья выше по склону, где найдя подходящую расщелину, устроились на ночлег, накрывшись парашютами.

Утренняя прохлада разбудила нас до рассвета. Мы лежали в расщелине, прижавшись друг к другу, прислушиваясь к тишине. Наконец выглянуло солнце, мы выбрались наружу, умылись, напились и стали ждать, когда стадо тронется в путь.

Третий день с рабдодонами не принёс ничего нового. Во второй половине дня мы увидели выше по склону площадку и решили обследовать её в надежде, что там будет пещера. Снова сыграл стереотип. Благодаря кино и книжкам, мы подсознательно решили, что жилые пещеры всегда обустроены удобными площадками перед входом.

Площадка нас удивила. С неё открывался проход на небольшое горное плато, делавшее загиб за гору. Любопытство победило здравомыслие. Решив, что стадо продолжит свой путь параллельно склону, и мы сможем в любой момент его догнать, мы решили посмотреть за поворот. Мы шли без страха, ведь всё на плато было как на ладони. Справа уходила резко вверх гора, а слева расширяющейся площадки, с каждым нашим шагом увеличивал свою крутизну обрыв. По самому краю обрыва там-сям лежали огромные куски скал, но нам они не были интересны и не являлись помехой. Когда ширина площадки достигла тридцати метров, а до поворота оставалось примерно столько же, за нашими спинами раздался странный звук. Мы оглянулись.

Если предположить, что наш мир создан кем-то всевластным, всесильным, то это не обязательно волшебник по имени Бог. У Станислава Лема есть словосочетание, дающее замену понятию «бог» и оно мне нравилось значительно больше – Великие Конструкторы. Нравилось потому, что оно, при наличии более могущественных, чем человек существ, давало человеку право не молиться им, не просить о благах и заступничестве, не ждать от них поощрений и милости, а просто жить. Жить без оглядки на кого-то свыше, жить, не ожидая одобрения или наказания, не ожидая подачки, не возлагая бессмысленных надежд.

Я не верил в Бога. Не верил даже в Великих Конструкторов. Создать такое чудовище могли либо сама природа, либо психически больное сознание. Психически больное сознание способно порождать только монстров, но не Вселенную, отрегулированную до такой степени, что её можно смело назвать вечным двигателем, как и вращающиеся вокруг атомного ядра электроны. Больной мозг на такую точную работу не способен, поэтому присутствие монстров любого обличия в нашей жизни, будь то Т-Рекс, или Чикатило, являлось для меня главным доказательством отсутствия создателя.

Звук, который мы с напарником посчитали странным, был вздохом. Этот вздох был глубоким, шумным, как тысяча кузнечных мехов, страшным, парализующим тело и сознание. Создавалось впечатление, что тварь умышленно задержало дыхание, прикинувшись обломком скалы, лежащим на краю обрыва. Теперь это чудовище медленно поднималось на ноги, громоздилось над нами всё выше и выше, делая глубокие шумные вздохи, словно стараясь быстрее отдышаться. Исчадие ада было похоже на тираннозавра, но только с более короткой и высокой головой, на которой выделялись два выроста над маленькими глазами. Животное поднялось в полный рост на высоких и удивительно стройных для такого титана ногах, горой возвышаясь над нами, а мы стояли, хлопая глазами от удивления. Сколько в нём было росту? Думаю метров шесть, не меньше. Длиной зверюга была метров двадцать, а уж про вес этой громадины и загадывать не хотелось.

Первым опомнился мой напарник. Он, молча, развернулся всем телом, схватил меня за рукав и потащил за собой. Похоже, «первый», как и я потерял от удивления дар речи. А ведь было от чего.

Мы побежали. Мы неслись во весь опор к повороту, надеясь, что за ним найдём спасительное убежище, а чудовище сзади никуда не торопясь сделало первый шаг. Затем второй. Это неторопливое движение хищника подсказало мне, что спасения за поворотом не будет, что там, скорее всего, его логово, или лежбище, или какое-то иное место обитания, являвшееся для него домом. В моей груди начала закипать злость, я замедлил бег, перехватывая на ходу автомат поудобнее. «Вот, значит, какой он, мой последний бой, – подумал я. – Не таким я его себе представлял, не таким». Я поймал себя на мысли, что даже перед смертью лицемерю сам себе, ведь я ни разу не думал о последнем бое. Я был уверен, что мой автомат не остановит хищника, что через несколько секунд умру и единственное, о чём я сожалел, это то, что прожил так мало. Моя короткая жизнь пролетела как один год. Нет, не год, а всего лишь, как один день, вернее, как одно мгновение. Каким я был в это прожитое мной мгновение? Этого я уже никогда не вспомню, ведь я постоянно лгал самому себе. За этим лицемерием я забыл, какой я есть на самом деле. И ведь продолжал лицемерить даже в последние секунды жизни, придумывая невесть что о последнем сражении. Я, стараясь оставаться честным перед другими, постоянно обманывал себя.

«Первый» оглянулся. Увидев, что я начал притормаживать, он заорал что есть мочи:

– Беги, дурень! Беги!

В его крике было столько отчаянья, столько боли за меня и страха остаться одному, что я поддался на крик, помчавшись за ним, что есть мочи. Однако «первый», уже начавший поворачивать за угол скалы внезапно резко сбросил скорость. Не понимая, что происходит, я снова начал замедлять ход и тут перед моими глазами предстала местность, до сих пор скрываемая выступом скалы. Впереди была пропасть. Мы подбежали к пропасти и, тяжело дыша, остановились. Далеко внизу нёс свои скудные воды узкий мелководный ручей. Он был так далек, что прыгать вниз означало неизбежную смерть. Смерть сзади, смерть спереди. Я выругался зло и смачно, прижимая приклад автомата к плечу.

– В какое место лучше всего стрелять? – спросил я «первого». В душе теплилась надежда, что его знание доисторического мира снова спасет нам жизнь.

– Стрелять бесполезно. Прыгаем.

– Ну, уж нет. – Я сорвал с груди гранату, вырвав при этом чеку, затем резким движением накатил её к ногам приближающегося чудовища.

Взрыва я не увидел. «Первый» схватил меня за шиворот, дёрнул изо всех сил и полетел вместе со мной в пропасть. Я падал спиной вперёд, крича и матерясь. Когда над обрывом показалась голова зверя, я прильнул к прицелу и выпустил в его морду короткую очередь. Вдруг морда исчезла. Я, удивлённый, оторвался от окуляра и не увидел гор.