Текст книги "Проводник (СИ)"

Автор книги: Леонид Сидоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Держите.

Выйдя на улицу с покупкой под мышкой, уселся в пролётку и небрежно бросил дожидающемуся извозчику:

– А теперь вези меня голубчик, в какую-нибудь хорошую сувенирную лавку.

– Куда-куда? – озадаченно переспросил паренёк.

Макс на секунду прикрыл глаза, подбирая фразу попроще.

– Ну, то есть, где продаются какие-нибудь памятные знаки, статуэтки всякие, понимаешь?

– А-а-а, – просиял извозчик. – Это статуя что ли? Знаю такое, да. Тут совсем недалеко. Но, пошла! – щёлкнул кнутом.

Недовольно всхрапнув, лошадка резво тронулась с места. Минут пять покружив по узким улочкам, остановились у заросшей плющом чугунной ограды.

– Вот, вашбродь, – обрадовано показал кнутом паренёк. – Там этих статуй всяких до жути. Какие хошь есть, и сидять, и стоять…

Макс с сомнением оглянулся, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь густую зелень.

Что-то напутал этот Сусанин-герой. Наверно городской парк какой-то. Дендрарий.

– Послушай, голубчик. А ты уверен, что это не дендрарий?

– Чего?

Макс обречённо вздохнул, спускаясь на пыльную брусчатку.

– Я говорю, никуда не уезжай. Жди.

– А-а-а, дык это. Хошь весь день!

Миновав ажурную калитку, Макс остановился в немом восхищении. Извилистую дорожку, ведущую к большой увитой плющом беседке, заполонили многочисленные статуи. Былинные богатыри, пухлые херувимчики, рыбы, зверушки… Глаза разбегались от изобилия.

– Хм-м. Похоже, братец, ты не ошибся…

Наспех вытирая руки о передник, из беседки вышел сгорбленный старичок.

– Желаете что-нибудь приобрести, милостивый государь?

– М-м-м, пожалуй, да, – поспешил навстречу Макс. – Только есть ли у вас что-нибудь поменьше? Не столь тяжёлое. Поставить на стол, к примеру.

– Конечно, – посторонился старик. – Выбирайте, – приглашающе повёл рукой в беседку. – Малыши у меня все под крышей. Прячутся от дождя, знаете ли…

Макс прошёлся вдоль столов, озадаченно разглядывая многочисленные фигурки. Идея стала казаться несколько глуповатой. Пожалуй, с предметами искусства ничего не выйдет. Надо было не корчить из себя знатока, а сразу покупать тот арабский кинжал. Всё равно в голову больше ничего лучшего не приходит. Но оружие это так банально. Полицейский, значит сразу оружие. Какие-то застарелые штампы…

– Наверно ищете что-то особенное? – подошёл хозяин.

– Да-да, – рассеяно отозвался Макс. – Понимаете, один человек меня практически спас от смерти. Хочу подарить ему на память нечто, – подбирая слова, прищёлкнул пальцами. – Боже мой, ну конечно! Ангел-хранитель!

– Ангел-хранитель? – старичок задумчиво почесал подбородок. – Хм-м…. А знаете, пожалуй, я смогу вам помочь. Идёмте, – повёл куда-то вглубь беседки. – Вот, глядите! – снял с полки небольшую статуэтку из чёрного мрамора. – Думаю, как раз то, что вы ищете. Держите.

Макс шагнул к свету и осторожно повертел фигурку в руках, осматривая со всех сторон. Сложив крылья, мрачноватый ангел, опираясь на меч, устало посматривал куда-то вниз, на бренную суету смертных. В изящных тонких линиях чувствовалась рука настоящего мастера.

– Какая прелесть…

– Нравится? – польщёно улыбнулся старик.

– Очень. И сколько же вы над ним работали?

– Около года. То начинал, то бросал. Знаете ли, вещь под настроение. Не для всякого.

– И надо сказать, вам очень точно удалось передать то самое настроение. Какая-то снисходительная усталость от суеты смертных, да?

– Именно! – восхитился старик. – Когда-то давным-давно навеяло оперой Мефистофель, и вот, как видите, воплотилось в мраморе.

– И на редкость чудесно воплотилось. Боюсь даже спросить, сколько это стоит.

– Милостивый государь, – торжественно глянул старик, – Признаться, я даже показываю её не всякому, но лично вам это будет стоить двадцать пять рублей. Чувствуется в вас что-то такое…. Простите за нескромность, вы ведь нездешний?

– Так заметно? – улыбнулся Макс. – Выговор наверно другой, да?

– И не только, – усмехнулся старик. – Мы, натуры творческие, подмечаем многое сверх того, что доступно обычным людям.

– Боже мой, как интересно! И что же вы заметили?

– Не могу этого точно описать. Ваше лицо и глаза. Возможно это полная чушь, но у меня такое странное чувство, что вы много старше чем выглядите. И я говорю не о возрасте, понимаете?

– М-м-м, – замялся Макс, подбирая слова.

Вот что значит, талантливый человек талантлив во всём. Мигом разглядел вторую сущность. А эти сертифицированные специалисты по отбиванию почек полчаса тупили над своим детектором лжи.

– Не могу вам сказать ничего определённого по этому поводу, – виновато улыбнулся. – Самый заурядный московский чиновник, двадцати восьми лет от роду. Гимназия, университет, министерство, в общем, – обречённо махнул рукой, – обычная серая рутина…

– Что ж, – вздохнул старик. – Возможно, я и ошибаюсь. В любом случае, послушайте совет старого человека. Возьмите уроки, попробуйте начать писать картины, или займитесь скульптурой. Мне кажется, у вас хорошо получится.

– Благодарю вас, – улыбнулся Макс. – Непременно попытаюсь на досуге…

– Бог мой! – всплеснул руками старик. – Совсем я вас заболтал. Так что вы решили насчёт Варахиила?

– Кого?

Старик приподнял статуэтку.

– Варахиил. Так его зовут.

– А, пардон. Конечно же, двадцать пять, как и договорились, – Макс торопливо отсчитал купюры. – Вот, пожалуйста.

– Благодарю, – церемонно принял деньги старик. – Признаться, приятно было с пообщаться со столь редким собеседником. Другие покупатели как-то слишком торопливы и покупают, уж простите, – ехидно усмехнулся, – всякую чушь. Всего вам доброго, сударь…

Выждав момент, когда доктор, наконец, освободится, Макс зашёл в кабинет со свёртком под мышкой.

– Добрый день, Матвей Яковлевич.

– А-а-а, Дмитрий Михайлович! – заулыбался доктор. – Вижу, дело идёт на поправку. Спрашиваю медсестру, куда это наш московский гость подевался, а она мне – они-с с самого утра в хлопотах, даже обход пропустили.

– Виноват, – улыбнулся Макс. – Надоело лежать без дела. Признаться, чувствую себя несколько глуповато. Вроде бы ничего уже не болит, а надо мной беспрестанно квохчут, будто бы я старик немощный…

– М-да, а вот у нас уже и классический бунт на корабле, – усмехнулся доктор. – Впрочем, другого я и не ожидал. Организм у вас молодой, крепкий. Налицо явный прогресс. Пожалуй, сегодня-завтра вас можно смело выписывать.

– Собственно, по этому поводу я и пришёл, – вздохнул Макс. – Завтра в полдень отплываю. Поэтому разрешите преподнести вам в знак признательности этот небольшой презент, – торопливо развернул свёрток. – Якоб Молешотт. Физиологические эскизы. Надеюсь, вам понравится.

– Боже мой, – доктор растеряно приоткрыл книгу. – Сам Молешотт… Дмитрий Михайлович, право не стоило…

– Нет-нет, – покачал головой Макс. – Ещё раз благодарю за оказанную помощь. Говорю это от всего сердца.

– Что ж, – растрогался Матвей Яковлевич. – Раз так, в добрый путь. Только при первых же приступах головной боли прошу вас немедленно обратиться к судовому врачу. Слышите, немедленно!

– Клятвенно обещаю, – улыбнулся Макс. – Ещё один вопрос, доктор. Как мне найти Филимона Архиповича? Тоже есть один маленький презент…

– Ба! Да вы у нас словно сказочный Дед Мороз, – восхитился Матвей Яковлевич. – Боюсь, я вас огорчу. Ближайшие трое суток отыскать его будет весьма сложновато. Накрыли шайку контрабандистов где-то за городом. Облава идёт в катакомбах. Служба-с…

– Как жаль, – растерялся Макс. – То есть я хотел сказать, жаль, что не успею. А так хотелось поблагодарить за спасение. Что ж, тогда придётся передать кому-нибудь в отделении…

– Так оставьте подарок у меня, – предложил доктор, – чего уж проще. Напишите ему записку, я непременно передам.

– Благодарю вас…

Глава 9

Отпустив извозчика, Макс с интересом оглядел старинный двухэтажный особняк и легко поднялся по ступенькам. После почти месяца прогулок по так и норовящей ускользнуть из-под ног шаткой палубе, ступать по твёрдой земле показалось верхом блаженства. А уж когда добрался до гостиницы, отсыпался почти трое суток, немало обеспокоив сердобольную горничную. Хотя, может так сказался переход в другой часовой пояс. Всё-таки Париж не Москва, западнее тысячи на две, темнеет непривычно поздно. Организм так быстро не перестроишь, хочет спать и всё тут.

Остановившись перед массивной дубовой дверью, озабоченно щёлкнул крышкой хронометра.

Без пяти час. Отлично. В Академии особо предупредили, что господин Пастер ценит пунктуальность, и часы приёма расписаны на неделю вперёд. Впрочем, едва узнав, что молодой учёный прибыл из далёкой России, нашли небольшое окно для личной беседы.

Придирчиво оглядел плащ, смахнул невидимую пылинку и решительно потянул витой шнурок звонка.

Дверь медленно отворилась.

– Что вам угодно, мьсе? – заинтересованно глянула служанка.

– Добрый день, мадам, – учтиво приподнял шляпу Макс. – Дмитрий Михайлович Росинский, мне назначена встреча в час дня.

– Да-да, прошу.

Мельком глянув в массивное зеркало, Макс вручил шляпу и плащ подошедшему швейцару.

– Прошу вас следовать за мной, мсье, – служанка величаво прошествовала на лестницу. – Господин Пастер ожидает вас в кабинете.

– Благодарю.

Сдерживая волнение, Макс поднялся на второй этаж и остановился перед лакированной дверью.

Утром на выступлении в Академии Пастер произвёл впечатление человека сурового и мрачноватого. Надо постараться быть максимально лаконичным и говорить только по существу. Поручение министра должно быть исполнено в точности.

– Разрешите? – деликатно постучал в дверь.

Не дождавшись ответа, чуть подождал и вопросительно оглянулся на служанку.

– Может быть он куда-то отошёл?

– Нет-нет, должен быть там. Я буквально пять минут назад приносила ему кофе.

– Х-м-м… Странно.

Пожав плечами, Макс набрался смелости и потянул ручку двери.

– Мьсе Пастер, разрешите?

Человек за столом казалось, уснул, безучастно уткнувшись в разлитую чашку.

– Вот чё-р-р-т!

Служанка в ужасе вскрикнула.

Позабыв о приличиях, Макс бросился к учёному. Нащупал сонную артерию, уловив учащённый пульс.

– Он жив! Скорее врача! Скорее!

Побледневшая служанка опрометью кинулась прочь.

Пастер приоткрыл глаза, и едва ворочая языком, натужно прохрипел:

– Кто вы?

Побагровевшее лицо страшно исказилось. Правая половина губ осталась странно неподвижной, словно приклеенной.

– Бог мой, да у вас же инсульт! – ужаснулся Макс. Многочисленные наставления Глафиры Иосифовны вспомнились сами собой.

– Не волнуйтесь, я ваш друг. Позвольте, расстегну ваш костюм…. Так… Что ещё… Вам нужен воздух…. Много воздуха!

Торопливо расстегнув непослушные пуговицы, метнулся к окну. С трудом совладав с тугой рамой, открыл нараспашку.

Прохладный октябрьский ветерок хлынул в кабинет, вороша бумаги.

– Вот так вам будет лучше, – Макс вернулся к столу и деликатно придержал пошатнувшегося Пастера. – Не волнуйтесь, сейчас прибудет помощь…

На лестнице загрохотали шаги. Тяжело дыша, в кабинет ворвалась растрёпанная женщина. Следом растерянный швейцар.

– Боже мой, Луи! Что с тобой! – женщина бросилась к столу.

Муж слабо шевельнулся и, попытавшись что-то сказать, поник и закрыл глаза.

– Успокойтесь, мадам, – шагнул навстречу Макс. – Его нельзя тревожить. Подозреваю, что это апоплексический удар. Я уже послал за врачом.

Мадам Пастер остановилась. Уверенный вид и спокойный тон незнакомца подействовали, словно целительный бальзам.

– Кто вы?

– Дмитрий Михайлович Росинский, – склонил голову Макс. – Мне была назначена встреча ровно в час…. Простите, понимаю ваше состояние, но можно ли перенести господина Пастера в кровать? Ему сейчас крайне необходим полный покой и очень и очень много свежего воздуха. Не запирайте окно даже на ночь…

– Да-да, конечно, – опомнилась мадам Пастер. – Франсуа, позовите мужчин, – повернулась к швейцару. С готовностью кивнув, слуга стремительно умчался по лестнице.

Прислушавшись к неровному дыханию мужа, мадам Пастер смахнула выступившие слёзы.

– Боже мой, будто бы просто спит…. Так вы врач из России?

– Не совсем, мадам, – замялся Макс. – У меня несколько иная специализация, но я имею некоторый успешный опыт ухода за такого рода больными. Уверен, всё будет хорошо. Главное, болезнь обнаружена вовремя. Здесь всё решают буквально считанные минуты…

На лестнице послышались торопливые шаги. Растеряно поглядывая на хозяйку, рабочие выстроились у стены.

Совладав с чувствами, мадам Пастер тихо прошептала:

– Прошу вас, перенесите мужа в постель…

Украдкой вытерев слёзы, проследила за спускающейся процессией, и, направившись было следом, обернулась в дверях.

– Господин Росинский…. Если вас не затруднит, прошу вас дождаться нашего семейного доктора, мьсе Годелье, здесь важно каждый…, – голос пресёкся.

– Конечно, мадам. С вашего позволения, я подожду здесь.

– Благодарю вас.

Мадам Пастер заторопилась вниз.

Тяжело вздохнув, Макс плюхнулся на стул, рассеяно оглядывая царящий беспорядок. Опомнившись, закрыл окно и, подобрав мелко исписанные листки, вернулся к столу.

– Да, вот судьба…

Такая напряжённая работа кого хочешь доконает. Стресс. Не щадит никого, невзирая на должности и звания, даже учёного с мировым именем. Хотелось бы верить, что выкарабкается. Хотя, почему верить? Обязательно выкарабкается. Глафира Иосифовна вон своего Якова Моисеевича и в семьдесят один год выходила, а тут сорок шесть всего. Конечно, подобных высокотехнологичных лекарств сейчас ещё нет и в помине, но с другой стороны, она ведь и целый список народных средств зачитывала. Запоминай, дескать, Максимушка. Пригодится тебе, болезному. Теперь бы вот только это всё дело ещё вспомнить….

Так. С чего бы начать. Перво-наперво, уход.

Задумчиво потерев лоб, потянулся за пером, и, обмакнув в чернильницу, принялся торопливо писать, изредка сверяясь со словариком. Всё-таки французский основательно подзапустил, не практиковался года три, аккурат после университета. Разговорный да, вбито намертво, спасибо няне, но тут такие специфические медицинские термины, всю голову сломаешь…

На лестнице послышались шаги. Вытирая платочком вспотевший лоб, в кабинет вошёл сухощавый высокий господин. Поставив на пол саквояж, галантно склонил голову:

– Добрый день. Я доктор Годелье. А вы я так полагаю, господин Росинский?

– Добрый день, – поднялся Макс. – Совершенно верно. Я как раз застал господина Пастера в этот самый миг…

– Да-да, – помрачнел доктор. – Мадам Пастер мне всё рассказала. Осталась с ним, там, внизу. Признаться, пока не знаю, чем её обнадёжить. Совсем недавно умерла дочь, и снова такое горе…

– Это так ужасно, – вздохнул Макс. – Но я уверен, шансы на благополучный исход всё же достаточно велики. При надлежащем лечении и уходе апоплексический удар это отнюдь не смертный приговор.

– Да, мадам Пастер обмолвилась, что вы имеете опыт успешного излечения подобных больных. Это правда?

– Точнее выразиться, я очень близко знаком с человеком, имеющим такой опыт. И надо заметить, мужчина был в достаточно преклонном возрасте, если точнее, семьдесят один год.

– Да, возраст весьма почтенный, – задумчиво согласился доктор. – И что же, неужели больной смог полностью вернуться в общество?

– Сложный вопрос. Судите сами. Он вновь стал вполне нормально общаться, совершать прогулки, выполнял работу по дому. Думаю, это можно считать выздоровлением.

– Да, вполне. Особенно учитывая возраст. Но всё же я бы не спешил судить об успешности метода на основе выздоровления лишь одного пациента.

– Абсолютно с вами согласен, хотя должен признать, что факты излечения далеко не единичны. Поэтому я взял на себя смелость составить небольшой список лечебных процедур, дабы вы смогли вынести личное мнение об их применимости, – запутавшись с подходящими словами, Макс поднял листок. – Прошу вас, доктор, взгляните.

– Любопытно…

С интересом взглянув на листок, Годелье вытащил из кармашка очки и водрузил на переносицу. Повернулся к свету, и принялся читать, беззвучно шевеля губами. Запнувшись на полуслове, уточнил:

– Скажите, а камфорный спирт от пролежней…. Требуется именно спирт, не масло?

– Именно, именно спирт. Высокая проникающая способность в кожные покровы, это раз, – загнул палец Макс, – местное возбуждение кровообращения, это два, и кроме того, уничтожает целый ряд гнилостных микроорганизмов. Это три.

– Гнилостных микроорганизмов? – слабо улыбнулся доктор. – Да вы, я вижу, с особым усердием штудировали последние труды господина Пастера в области гигиены.

– Вы правы. Собственно за этим я сюда и приехал, – вздохнул Макс. – Тщательнейшим образом изучить его работы. Но, увы, не в добрый час.

– Думаю, не всё так печально, мой друг…

Доктор прошёл к столу и что-то быстро набросал на листочке.

– Завтра найдите в Академии господина Бертрана. Это секретарь, мой давний друг. Передайте ему мою записку, и он окажет вам всю необходимую помощь. Пожалуй, кроме него вряд ли кто сможет так быстро разобраться в архивах. Мириады записей знаете ли, с самого дня основания.

– Благодарю вас.

– О, не стоит, – отмахнулся доктор. – Однако позвольте вернуться к вашей методике. Хотелось бы уточнить ряд компонентов. Насколько я могу судить о составе, они направлены на общее улучшение кровообращения, не так ли?

– Абсолютно верно. Особенно хочу обратить ваше внимание на составы на основе продуктов пчеловодства. Мой конёк, кстати…

Глава 10

Вечером долго не засыпалось. В голове всё крутился и крутился разговор с Годелье. Кажется, ничего не позабыл. Другое дело, применит ли доктор всё это на практике. Хотелось бы верить, что хотя бы часть. Компоненты совершенно простые и безобидные, а вот польза от них может быть огромная. И вообще. Глафира Иосифовна плохого не посоветует…

Ворочаясь на пышной перине и проклиная все часовые пояса вместе взятые, незаметно для себя задремал, едва за окном забрезжил тусклый рассвет.

Ровный молочный свет озарил горизонт.

– А-а-а, Макс! – бодрый голос куратора непривычно резанул барабанные перепонки. – Ну как ты там, в застенках, ещё держишься?

Макс замер, не веря своим ушам.

– Алекс? Ты? Какие ещё, к чёрту, застенки? Ты что там, пьяный? Где тебя носило все эти два месяца?

– Кх…. Какие ещё два месяца? Стоп…. Вот чёрт…

– Вижу, похоже, дошло, – усмехнулся Макс. – В отпуске что ль был? На Карибах? Хороший у вас отпуск…

– Погоди, разбираюсь… Действительно. Нет, это невероятно! Второй случай!

– Какой ещё второй случай? – насторожился Макс. – Может ты мне всё-таки объяснишь, что у вас там происходит? Вообще-то я уже начал подумывать, что вы меня тут забросили…

– Макс, – тожественно перебил Алекс. – Ты что, действительно ничего не понимаешь? Ты думаешь, это мы тебя сюда забросили?

– Ну да, а кто же ещё? Александр Сергеевич? Ты же сам говорил. Молодой, красивый. И вот я тут. Что не так?

– В том-то и дело, что всё не так. Не было никаких двух месяцев. Ещё минуту назад я был в полной уверенности, что ты в застенках ФБР, пока не увидел текущий снимок твоей памяти. Это невероятно! Похожий спонтанный переход был у нас почти десять лет назад, и мы до сих пор так и не разобрались, что тогда произошло. Информации для структурного анализа слишком мало.

– То есть, ты хочешь сказать…

– Да, Макс, да! Мы планировали поместить тебя в совершенно другого носителя.

– Здорово…. И что теперь делать?

– Ничего. Пока живи как живёшь, торопиться не будем. Мы должны как следует изучить этот феномен. Попутно может что-то и придумаем, применительно к текущим реалиям. Кстати, расскажи, как всё это произошло?

– Ну как…. Эти ребята спецагенты решили вколоть мне какую-то дурь для поддержания разговора. Потом мне стало совсем хорошо. Даже дождь послышался с потолка. Подумал ещё, пожарная сигнализация сработала. Потом темнота, очнулся с дикой головной болью. Меня как раз, то есть Дмитрия, из пролётки выкинуло…

– Как-как, пролётки?

– Ну, карета такая. Дилижанс, кэб.

– А, понятно, продолжай.

– А что тут продолжать. Так я и очутился в этом теле. В первую ночь ещё очень удивился, куда это ты запропастился. Думал, ладно, сотрясение пройдёт и всё поправится. Через неделю я понял, что дело нечисто. А потом как-то закрутился, забегался…

– Понятно. И где ты сейчас?

– Париж, девятнадцатое, нет, уже двадцатое октября, тысяча восемьсот шестьдесят восьмой год.

Алекс удивлённо присвистнул.

– Ого! Далековато. Ещё бы знать, почему тебя туда занесло. Где-то вы пересеклись… Хорошо, а почему как ты говоришь, связи не было целых два месяца? Почему появилась именно сегодня?

– Нормально. А я знаю? Вы там вроде спецы, нет?

– Ну, Макс, хотя бы твоё предположение. Судя по прошлому инциденту, сегодня с тобой должно было произойти что-то ключевое, вспоминай.

– Ключевое…. Да вроде бы и не было ничего такого. Проснулся, позавтракал как обычно, потом заседание в Академии, потом…. Разве что не состоялась важная для меня встреча…. Хотя, к связи это всё равно не имеет никакого отношения. В общем, дело было так. Я, то есть, Дмитрий, был командирован в Париж по работе. Разыгралась у нас тут эпидемия шелковичных червей, дохнут как мухи, а причину никто не знает. И вот, появилась информация, что господин Пастер…

– Кто, Пастер? Случайно не Луи Пастер?

– Ну да. Кстати, с ним-то у меня и была назначена встреча…

– Бинго! Продолжай!

– А чего тут продолжать? Встреча не состоялась, к сожалению. Инсульт у него случился, как раз незадолго перед моим приходом. Подозреваю, что от кофе. Давление скакнуло. Нет, конечно, до этого и стресс сыграл свою роль. В общем, я, естественно, как только это увидел, сразу предпринял некоторые меры из опыта прошлой жизни. В смысле, старины Билли. Кислорода побольше, рекомендации кое-какие доктору написал, хозяйка порекомендовала, у которой я квартиру снимал. Ничего такого, кстати, ты не подумай, все компоненты совершенно легальны и в этом времени в свободном доступе в любой аптеке.

– Так… Понятно. Теперь кое-что проясняется.

– Да? Интересно. И какая же тут может быть связь? Тьфу, причина отсутствия связи?

– Макс. Все эти два месяца ты находился как бы в другой, вероятной, и наверно очень близкой к нашей реальности. Сегодня они сошлись, или одна пренебрежимо неотличимо перешла в другую. Не могу сказать тебе более точно, разработкой теоретической базы у нас занимается другое подразделение.

– Обалдеть…. А такое бывает?

– Как видишь. Поэтому мы всегда и просим первым же делом после перехода оставить какой-либо тайный знак. Это и есть самое элементарное и надёжное подтверждение. Кстати, что тебе и предстоит сделать ближайшее время. Как ты наверно и сам прекрасно понимаешь, происходящее в других реальностях нас мало интересует.

– Обалдеть…. Да, сделаю. Сегодня же утром. Кстати, а что за первый случай?

– Даже не знаю, можно ли тебе такое говорить. Хотя, ладно. Без дат и фамилий. Несколько лет назад было уже подобное. Наш проводник тоже потерял связь. Ему, да и как впрочем, и тебе, больше ничего не оставалось, как просто жить нормальной обычной жизнью обывателя. Кстати, он работал женским врачом. И вот в один прекрасный день он отговорил молодую женщину от аборта. В тот же вечер появилась связь.

– И что? Пока не вижу ничего криминального. Нормальное, гуманное для врача решение.

– На первый взгляд да, но как позже выяснилось, это была мать одного из самых кровавых диктаторов за всю историю. Теперь ты понимаешь, почему мы так тщательно относимся к подготовке подобных операций? А уж последствия пусть даже самого лёгкого вмешательства в судьбы ключевых исторических персон сейчас не может просчитать ни один даже самый мощный суперкомпьютер. В лучшем случае, мы об этом просто не узнаем. История пойдёт другим путём.

– Да уж, понимаю…. А могу я хотя бы узнать, что будет дальше с Пастером? Клянусь, я никому не скажу. Уж больно несправедливо ему досталось по жизни.

– Теперь можешь, – усмехнулся Алекс. – Волей-неволей, но вмешательство в его судьбу ты уже произвёл. В нашей, да и наверно в этой реальности, Луи Пастер проживёт ещё много лет, и даже более того, несмотря на перенесённый инсульт, совершит прорывные открытия – создаст вакцину против сибирской язвы и прививки против бешенства.

– Уфф, – облегчённо выдохнул Макс. – Надеюсь, здесь всё так и будет. Он это заслужил.

– Ладно. На этом мы, пожалуй, сегодня и закончим. Мне надо срочно посоветоваться с руководством. Да, и самое главное, знак оставить не забудь…. Всё, пока, до следующей ночи.

– Пока.

Грохот будильника прогремел словно гром посреди ясного неба.

– Тьфу, ты чёрт! – заполошно вскочил Макс.

На ощупь нашарил дребезжащий словно ржавое ведро агрегат и мстительно хлопнул по кнопке. Насладившись тишиной, сонно зевнул и машинально крутанул стрелку ещё на полчасика.

А что, после такой бурной ночки можно себе позволить. Хотя, нет. Не сегодня. Мало того визит к секретарю, так ещё и привет из прошлого надо куда-то запрятать. Да, задачка предстоит ещё та. Судя по скудным школьным знаниям старины Билли, впереди целых две мировые войны. Старушку Европу отутюжат куда как зря, пройдутся бомбами вдоль и поперёк. По крайней мере, Дрезден. Вот только зачем спрашивается, война-то к тому времени уже почти закончилась. Тысяча девятьсот сорок пятый год. Стоп. Точно! Февраль. Отец лично принимал участие в боевых вылетах королевских военно-воздушных сил и был награждён медалью. Наверно потому так хорошо дату и запомнил. Вместо остальной школьной истории зияет огромная чёрная дыра. Натянутая троечка. Логично. В то время как-то больше интересовали танцы-шмансы, девочки и мотоциклы. Интересно, а Алекс знает, что прошлая память остаётся настолько детально? Или это само собой, в качестве бонуса? Нет, пожалуй, про такое лучше не спрашивать. Как говорят ковбои, умеешь считать до десяти, остановись на восьми. А то вот так вот спросишь не в добрый час, сотрут мозги одним махом. Не зря ведь информацию так дозируют. Ни дат, ни имён. Вот что это за работа, спрашивается? Как на минном поле, сплошная импровизация. Фигаро тут, Фигаро там. Одни хлопоты и никакой тебе личной жизни. Ну, почти. Всё-таки та романтичная дамочка на пароходе здорово скрасила поездку. Милая Элен…

– Эх, где мои семнадцать лет!

Тоскливо взглянув на так и зовущую к себе тёплую подушку, накинул халат и уныло поплёлся к раковине. Хорошо хоть зубной порошок уже изобрели. Дрянь редкостная конечно, но всё лучше, чем вообще ничего. А уж бритва так вообще. Сказка, мечта маньяка. Одно неловкое движение, и ты отец. Точнее, отправишься к праотцам. Бороду до колен отпустить уже что ли, всем спецагентам мира назло.

Провозившись с бритьём и наскоро залепив мелкие порезы, в Академию добрался только в десятом часу. В пустынных коридорах царила солидная тишина.

– Простите, мьсе, – окликнул куда-то спешащего с кипой листков молодого служаку. – Как мне отыскать господина Бертрана?

– Второй этаж, первый кабинет налево.

– Благодарю.

Немного поплутав по коридорам, поднялся по лестнице и вошёл в открытую дверь. Повеяло ни с чем ни сравнимым запахом тысячи книг. Словно бы снова очутился в родной университетской библиотеке. Среди множества высоких стеллажей как-то не сразу заметил старенький потёртый стол во главе с сухоньким старичком с пышными седыми бакенбардами.

– Добрый день.

Отложив перо, служака недовольно оторвался от бумаг.

– Добрый день. Что вам угодно, мсье?

– Я ищу господина Бертрана, секретаря.

– Я вас слушаю.

– Видите ли, требуется ваша помощь, – Макс подошёл к столу и протянул записку.

Бертран быстро пробежался по строкам и поднял голову. Взгляд потеплел.

– А, так вы тот самый молодой человек. Боже мой, для всех нас это стало таким ударом. Ведь ещё вчера он выступал на утреннем заседании, и тут такое несчастье. Мы будем молиться за него…

Тяжело поднявшись со стула, подтащил к стеллажам лёгкую складную лестницу и повернулся.

– А что вы конкретно ищете? Труды господина Пастера очень обширны и захватывают многие области знаний.

– Не скрою, я бы жаждал ознакомиться со всеми его трудами – улыбнулся Макс. – Но понимаю, что на это не хватит и всей жизни. Я был бы вам очень признателен, если бы вы нашли последние записи, относящиеся к шелководству, а точнее – методов излечения тутового шелкопряда и его червей.

– Тутовый шелкопряд? О, так это будет совсем легко, – усмехнулся секретарь. – Буквально пару недель назад он как раз делал обширный доклад. Обождите, – полез наверх. – Это у меня где-то в разделе насекомых.

С минуту порывшись на верхних полках, выудил тяжёлую папку и уточнил:

– Здесь все отчёты за последний месяц. Этого достаточно?

– М-м-м, – замялся Макс. – А очень проблематично отыскать за последние полгода? Хотелось бы взглянуть материалы за весну.

– Почему проблематично? – удивился Бертран. – Всё здесь. Просто документов больше. Держите пока это, – протянул папку. – Сейчас поищу и остальное…

Гора папок на столе росла с каждой минутой. Перенося очередную подшивку, Макс начал беспокоиться, как бы ненавязчиво намекнуть, что с полугодом несколько погорячился и материала уже вполне достаточно.

– Так, – потянувшись было на очередную полку, старик задумался. – Это у нас уже март. – Как вы сказали, полгода?

– Да-да, – быстро отозвался Макс. – Пожалуй, уже достаточно. – Благодарю вас.

– Не стоит, – кряхтя, спустился Бертран. – Ну что ж, раз достаточно, присаживайтесь вон за тот стол поближе к окну. Не торопитесь, изучайте сколь угодно долго. Да, и если потребуется снять копию каких-нибудь зарисовок, можно воспользоваться этим новомодным аппаратом дагеротипии. Правда, будь моя воля, я бы этих шарлатанов и на порог Академии не пустил. Суетятся, гремят, дымят, совершенно никакого почтения к документам. Того и гляди всё сожгут. То ли дело старые добрые переписчики. Эх, – сокрушённо махнул рукой, – да что там говорить, были времена…

Прислушиваясь к жалобам на веянья технического прогресса, Макс уселся за стол, стараясь не выдать себя даже и намёком на улыбку. Раскрыл первую папку и с некоторым трепетом вгляделся в знакомый аккуратный почерк Пастера.

Апрель-май одна тысяча восемьсот шестьдесят восьмого года. Наблюдения за весенним выходом личинок.

По мере перелистывания журнальных подшивок и циркуляров, невольно сжал кулаки.

Для борьбы с инфекцией учёный предписывал беспощадно сжигать отложенные яйца, если хоть одна материнская особь подвала малейшие признаки болезни. Больше всех заволновались торговцы, больных яиц пришлось уничтожать слишком много. Прибыль упала в разы. И спекулянты в погоне за наживой частенько скупали заведомо больные яйца и продавали за здоровые, перенося заразу из одних мест в другие. Они же и распространяли самые невероятные слухи о Пастере и его опытах, подрывая авторитет.

Прочитав очередное клеветническое письмо, Макс в сердцах едва не смял листок.