Текст книги "Проводник (СИ)"

Автор книги: Леонид Сидоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Придерживаясь за поручень, Макс неловко сошёл на брусчатку. После недолгого сидения в голове зашумело. Прикрыв глаза, несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь справиться с головокружением.

Да уж, повезло, так повезло. Должно быть неплохо обо что-то приложился. Из носа просто так кровь не пойдёт. Как бы вообще сотрясения мозга не было. Накроются тогда все эти Марсели и Парижи большим медным тазом.

– Идёмте, – взял под руку Филимон Архипович. – Только позвольте я вас немного поддержу, от греха подальше.

– Один момент, – остановился Макс при виде возвращающегося паренька. – Всякая работа должна быть оплачена.

Потянулся в карман и вручил горсть серебряной мелочи.

– Держи, Петро. Честно заработал.

– Премного благодарствую, барин, – просиял извозчик. – Дай вам бог доброго здоровьечка! Вот ежели всяк бы так платил, глядишь и я бы скоро…

– Ну, ступай, Петро, ступай, – поторопил Филимон Архипович. – Некогда нам с тобой лясы точить.

Провожаемые заинтересованными взглядами пациентов, зашли в приёмный покой.

– Постой-ка, голубушка! – городовой окликнул спешащую с кипой белья дородную медсестру. – Матвей Яковлевич сегодня принимает?

– Так в смотровой он. Второй кабинет налево по коридору.

– Благодарю вас, душечка. Идёмте, Дмитрий Михайлович.

Остановившись перед дверью, деликатно постучал.

– Разрешите?

– Да-да, войдите!

Тихонько скрипнула дверь. Отложив бумаги, высокий худой мужчина поправил очки и порывисто привстал из-за стола.

– Ба! Филимон Архипович! Добрый день! Какими судьбами?

– Здравствуйте, Матвей Яковлевич. Да вот, опять беда приключилась. Гостя московского к вам привёл…

– Росинский Дмитрий Михайлович, – галантно наклонил голову Макс. – Министерство государственных имуществ, инспектор Московского комитета по шелководству.

– Моё почтение, – кивнул доктор. – Лукин Матвей Яковлевич, земский врач. И позвольте узнать, что же у вас за беда?

– Да беда. Прямо-таки коварная судьба-злодейка, – усмехнулся Макс. – Представьте, везут меня по Ланжероновской, наслаждаюсь прекрасными видами, и тут всего в каких-то пяти шагах от гостиницы на нас налетает пролётка.

– Боже мой, как, опять эти извозчики? – ужаснулся доктор. – Что же вы стоите, право! Немедля же проходите к кушетке и раздевайтесь до пояса! Мне надо вас тщательно осмотреть.

Морщась от боли, Макс стянул перчатки и начал раздеваться, неловко пытаясь совладать с многочленными пуговицами.

– Позвольте я вам помогу, – подошёл Матвей Яковлевич. – Я так понимаю, сознание вы теряли? – осторожно помог высвободить из рукава левую руку.

– Честно сказать, не помню. По всей видимости, да.

– Так точно-с, теряли, – почтительно встрял городовой. – Лежал совершенно без чувств весь в крови. Я как учили, первым делом пульс пощупал. Пусто. И тут я уж грешным делом подумал, – взволновано покрутил ус, – да-с…

– Такое бывает, – рассеяно кивнул Матвей Яковлевич, помогая снять рубашку. – Должно быть пульс был нитевидный, потому сразу и не прощупать…. И сколько вы говорите, он так лежал?

– Да минут пять, не боле. Пока я этих олухов опрашивал.

– Пять это хорошо, – доктор вытащил из ящика стола крохотный никелированный молоточек. – Что ж, Дмитрий Михайлович, присаживайтесь. Для начала посмотрим ваши рефлексы…

Макс невольно усмехнулся, когда нога рефлекторно дёрнулась в ответ на лёгкое постукивание по коленке. Точно так же когда-то в далёких шестидесятых старина Билли проходил проверку на профпригодность среди сотен таких же новобранцев в невзрачных чёрных безразмерных трусах. Оказался здоров как бык. По крайней мере, так и сказал врач.

– Хм. Странно. Что именно показалось вам забавным? – заинтересовался Матвей Яковлевич.

– Нет-нет, ничего. Просто подумалось, неужели найдётся человек, у которого нога не дёрнется.

– Ах, вот оно что, – усмехнулся доктор. – Да, как ни странно, такое редко, но случается. Но это уже чистая неврология…. Так, Дмитрий Михайлович, с пателлярным рефлексом у вас полный порядок, – деловито выудил стетоскоп из кармана. – Теперь давайте я вас немного послушаю, – прислонился к груди. – Дышите…. Не дышите…. Дышите…. Не дышите…

Напоследок осмотрев глазное дно, вынес вердикт.

– Что ж, как это не печально, но некоторые признаки сотрясения мозга всё же у нас имеются. Придётся понаблюдать вас пару-тройку дней в стационаре.

– Печально, – вздохнул Макс. – Значит ещё и билет на пароход придётся сдавать.

– Да что вы, Дмитрий Михайлович! – запротестовал городовой. – Разве ж так можно? Здоровье важнее. Тем более, пароход на Константинополь отходит каждое воскресенье. Впрочем, если это вас так тревожит, позвольте я улажу и этот вопрос.

– Филимон Архипович, я вам так благодарен…

– Полноте вам, Дмитрий Михайлович, – польщёно улыбнулся городовой. – Отдыхайте, набирайтесь сил. Засим позвольте откланяться… Матвей Яковлевич…

Лихо откозыряв, ободряюще улыбнулся и аккуратно прикрыл за собой дверь.

– Всё-таки редкой души человек, – невольно выдохнул вслед Макс. – Как отец родной. И не скажешь, что городовой.

Последнее время стражи порядка как-то особенно не жаловали вниманием. Точнее жаловали, но несколько в другом смысле. И как тогда только селезёнка не лопнула. Садисты. Лупили, как по манекену, невзирая ни на какие заслуги перед родиной.

– Да, предобрейший, – согласился Матвей Яковлевич. – Тут у нас совсем недавно трагический случай был. Барышню молоденькую лошадью стоптали. Умерла у него на руках. Так вот, он потом три дня сам не свой был. Чёрный как туча. Думал, сердечный приступ хватит, ан нет, сдюжил. Конечно грешно такое говорить, но при нашей работе нельзя так всё близко к сердцу принимать. Так и самому на тот свет отправиться недолго, прости меня господи…

– Абсолютно с вами согласен.

– Эх, ладно, – вздохнул Матвей Яковлевич. – Это всё лирика. Давайте-ка я пока препровожу вас в отдельную палату. Ближайшие три дня вам предписан полный покой, сон, и ещё раз сон…

Глава 7

Смахнув с лица распаренное полотенце, Макс судорожно подул на пальцы.

– Ах ты, горячая зараза!

Поправив нечаянно перекосившееся зеркало, взбил помазком на ладошке пышную пену, и быстро обмылив лицо, осторожно взялся за бритву. Привычно оттянул кожу на подбородке и медленно повёл лезвием снизу вверх. Густая щетина недовольно заскрежетала.

Смахнув в тазик мыльный сгусток, невольно усмехнулся очумелому взмыленному отражению.

Ну и видок. Даже на люди показаться стыдно. Вроде бы и всего одна ночь, а уже оброс как барбос. Да и синячок красивый на переносице. Красотища! Как будто в лихой кабацкой драке с матросиками махался. Хорошо видно лбом приложился, когда ласточкой за борт летел. Хорошо хоть попал не в брусчатку, а куда-то извозчика, а то бы так легко не отделался…. Хотя, это всё ерунда. Синяки зарастут. А вот Алекс почему до сих пор так и не объявился, что очень странно. Вроде и спал как сурок, часов десять. Мог бы и навестить старого друга, поинтересоваться, что там и как прошло. А может и так оно и было. Спал слишком крепко. Окошко-то открыто, свежий морской бриз, сморило знатно. Наверно Алекс, друг сердешный, стучался всю ночь, стучался, вконец охрип, да так и бросил всё это дело к чертям собачьим. А может и сотрясение так даёт себя знать, кто знает. Не пробиться никак снаружи. Что не говори, травма головы штука серьёзная, в больнице просто так не оставят. В общем, гадать можно бесконечно. Рано паниковать. Максимум пара деньков, всё придёт в норму, глядишь, а там и связь сама собой наладится…

Громкий стук в дверь заставил вздрогнуть. Лезвие скользнуло по щеке, оставляя мелкую царапину.

– Чёрт, да кого ещё там принесло? – раздражённо зажал рану. – Да-да, войдите!

Скрипнув, дверь чуть приоткрылась, и в комнату несмело прошмыгнул растрёпанный мальчонка.

– Здрасти-пожалуйста, – опешил Макс. – Пионер всем ребятам пример. Да ты никак заблудился, малец?

Шмыгнув носом, мальчишка покачал головой.

– Не-а, я посыльный. Это вам, господин! – положил конверт на стол и убежал.

– Погоди, малой, – недоумённо крикнул вслед Макс, – какой…. Не, нормально, а? Посыльный…

Наскоро вытерев руки, заинтересовано вскрыл конверт. На стол выпала затейливая резная открытка.

Милостивый государь!

Выражаем Вам самое искреннее и глубочайшее сочувствие в связи с нанесённой Вам травмою. Желаем Вам наискорейшего выздоровления, и будем рады, если Вы решите в удобное для Вас время отдохнуть на лёгкой морской прогулке, которая, несомненно, пойдёт Вам лишь на пользу. Будем ждать Вашего письма на городском почтамте до востребования.

Примите уверение в совершеннейшем к Вам почтении,

С.А. Красовский.

25 августа 1868 года

г. Одесса.

– Хм, – с сомнением повертел открытку Макс. – Странно. С чего бы это вдруг такое почёт и уважение…

Судя по дате, написано не далее как вчера. И вроде бы на спам не похоже. Подписано даже. Фамилия, кстати, вообще ни чём не говорит. Странно всё это. Даже можно сказать, очень подозрительно. Хотя с другой стороны, предложение очень даже заманчивое и своевременное. Всё какое-то развлечение по морям с ветерком прокатиться. Воздух морской свежий хоть мозги малость проветрит. Главное, чтоб потом это не оказался какой-нибудь местный аферист или сутенёр. Вот уж скандала не оберёшься. Как там? Пам-пам… Его превосходительство любил домашних птиц и брал под покровительство хорошеньких девиц…. Ха, точно! Нет уж, в таком сомнительном деле торопиться не надо. Вначале надо доктора спросить. Всё равно ведь после утреннего обхода пригласил на дружескую рюмку чая в обед. Заодно и Филимон Архипович будет, расследование доложить. Вот и узнать у них насчёт прогулки. Может быть с такой больной головой все эти морские увеселительные мероприятия наоборот строжайше противопоказаны. Лёд на голову, и целую неделю в кровати, не вставая. Короче, решено. Приглашение надо предварительно хорошенько провентилировать.

Насвистывая что-то из классики, неспешно добрился. Тщательно промокнув царапину квасцовым камнем, придирчиво вгляделся в зеркало.

Ну вот, совсем другое дело. Благопристойный джентльмен, подбородок гладкий, как яйцо страуса. А то ведь действительно страшно глянуть было, вылитый биндюжник из подворотни. Синячок ещё малость припудрить, и вообще красота. Хотелось бы теперь посмотреть на реакцию агента Джонсона. Это же надо такое удумать, к бороде домотаться…. Ха, Джонсон! Сейчас, пожалуй, даже и дедушка его ещё только в проекте, а уж и самой конторы и вовсе в помине нет. Что ни говори, всё-таки вовремя Алекс выдернул, похоже те ребята разозлились всерьёз. Ещё минут пять, а дальше бы дело до пыток дошло, за ними бы не заржавело. И одним только сумасшедшим домом потом не отделался бы…. Так, что-то долго засиделся, не пора ли уже?

Поднёс к уху хронометр и, убедившись в ровном тиканье, привычно щёлкнул крышкой и глянул на циферблат.

Однако. Без семи двенадцать. Пожалуй, пора.

Накинув больничный халат, облачился в безразмерные тапочки и, заперев палату на ключ, пошлёпал на второй этаж. Прищурившись, в замешательстве оглядел многочисленные таблички процедурных кабинетов, и, углядев знакомую фамилию, деликатно постучал в дверь.

– Разрешите?

– Да-да, прошу вас, Дмитрий Михайлович! – доктор радушно распахнул дверь. – Вы как раз вовремя. Филимон Архипович уже здесь, да и самовар поспел. Прошу! – приглашающе повёл рукой к столу.

Отставив дымящееся блюдце, городовой привстал и щёлкнул каблуками.

– Дмитрий Михайлович, моё почтение!

– Добрый день, Филимон Архипович! Рад вас видеть, – заулыбался Макс. – Как там всяческие воришки и прохиндеи, не поутихли?

– Какое там, – городовой шутливо махнул рукой, – поутихли. Ваши бы слова да богу в уши…

– Да вы присаживайтесь, Дмитрий Михайлович, присаживайтесь, – вмешался доктор. – Давайте я вам чайку налью, варенье вот, мёд, сдоба, угощайтесь…

– Благодарю вас, – церемонно принял чашку Макс. – Представляете, господа, со мною буквально с четверть часа назад произошла довольно интригующая история. Вбегает ко мне запыханный мальчишка-посыльный, и ни слова не говоря, оставляет вот это прелюбопытнейшее приглашение, – словно козырную карту ловко положил картонку на стол. – Вот-с, взгляните, господа! Хотелось бы узнать ваше мнение, особенно учитывая то, что в вашем городе я впервые. Говоря откровенно, я просто теряюсь в догадках, откуда узнали столь быстро. Ведь ещё и суток не прошло, детектив какой-то, право слово!

– Детектив? – заинтересовано наклонились собеседники. – Любопытно….

Пробежав текст, задумчиво уставились друг на друга.

– Красовский… Красовский…

– Ах, вот оно что! – городовой раздосадовано хлопнул себя по лбу. – Это же Семён Аристархович Красовский. Конечно! Что ж, спешу вас успокоить, Дмитрий Михайлович. Никакого детектива здесь нет. Видимо рапорт о вчерашнем происшествии попался на глаза нашим газетным писакам-щелкопёрам. Уверен, просто не мог не попасть. Подумайте сами, московский чиновник, министерство государственных имуществ, и вдруг такая трагедия. Да этих писак хлебом не корми, только дай посмаковать кровавые подробности. А уж как они врут, вы не поверите, никакой управы на них! Представляю, что там понаписано…

– Слухи о моей смерти оказались сильно преувеличены, – пробормотал Макс.

Доктор захохотал.

– Браво, Дмитрий Михайлович! У вас отличнейшее чувство юмора. Правда на вкус неискушённого человека может показаться несколько мрачноватым. Впрочем, пожалуй, оно является таковым у всех врачей. Специфика нашей работы, так сказать. Бьюсь об заклад, вы тоже имеете некоторые познания в медицине, не так ли?

Макс восхищённо улыбнулся.

– Вы правы. Отделение естественных наук Физико-математического факультета Императорского Московского университета. Среди прочего изучал гистологию, анатомию, зоологию и иже с ними.

– Ба! Да мы же с вами практически коллеги!

– Что вы, Матвей Яковлевич. Ни в коей мере не могу равняться с вами. Мой конёк скорее насекомые и простейшие, нежели чем такое сложное создание как человек. Хотя, конечно при случае первую медицинскую помощь оказать смогу.

– Так и я о чём! – победно улыбнулся доктор. – Уж у меня на это дело, простите, глаз намётанный. Пациентов вижу сразу.

– Подтверждаю, – кивнул Филимон Архипович. – Я ведь почитай за десять лет службы уж каких только горемык к нему не привозил. И ножевых, и стреляных, и горелых, и утопленных. Бывало, глянет на человека, и тихонько мне на ухо шепнёт, не жилец, дескать. И так оно потом всегда и случалось.

– Полноте вам, Филимон Архипович, – польщёно усмехнулся доктор. – Вы мне льстите. Признаться, поначалу приходилось ошибаться, и довольно часто. Эта интуиция пришла уже далеко потом, с опытом…

Макс встрепенулся.

– Вот кстати, взываю к вашему опыту, Матвей Яковлевич. Впрочем, как и к вашему, Филимон Архипович. Уж больно мне непонятно столь пристальное внимание к моей скромной персоне со стороны господина Красовского. С чего бы это вдруг такая любезность? Что он за человек?

– Увы, – вздохнул доктор, – это скорее вотчина Филимона Архиповича. Но со своей стороны, настоятельно вам советую воздержаться от пребывания на солнце хотя бы ещё пару дней. Во избежание, так сказать…

Городовой степенно пригладил усы.

– Да, соглашусь с Матвеем Яковлевичем. Откровенно сказать, Дмитрий Михайлович, выглядите вы всё ещё неважно. А вот что касаемо интереса к вам со стороны господина Красовского, думаю, объяснение самое что ни на есть простое. Видите ли, оный господин является управляющим делами Фёодора Павловича Родоканаки, весьма влиятельного и солидного человека. Насколько нам известно, недавно он вложил некоторые средства в шелководни, но дела пошли не очень. Видимо Семён Аристархович, узнав о прибытии к нам столь сведущего в этом деле человека как вы, решил как-то попытаться исправить бедственное положение.

– Ах, вот оно что! – усмехнулся Макс. – Признаться, я сразу заподозрил некоторый корыстный интерес. Что ж, раз всё так буднично и прозаично, вполне могу дать некоторые практические рекомендации. Пожалуй, приму его приглашение.

– Но, тем не менее, прошу вас не переусердствовать, – быстро вмешался доктор. – Морская прогулка вещь сама по себе коварная, а уж тем более после такой-то травмы.

– Конечно-конечно, Матвей Яковлевич! – примирительно поднял ладони Макс. – Клятвенно обещаю два дня постельного режима. Но хотя бы ненадолго в город мне отлучиться можно? Очки новые заказать, да и костюм пострадал…

– Безусловно. И даже могу вам порекомендовать весьма недурственный магазин.

– Буду вам очень признателен…

Глава 8

Отложив журнал, Макс машинально поправил непривычно лёгкие затемнённые очки и нетерпеливо поглядел на часы.

Ну и где это зеленоглазое такси, тьфу, извозчик? До полудня ровно пять минут. Остаётся надеяться на пунктуальность господина Красовского. Хотя, чего понапрасну нервничать, всё равно будет как штык, сто процентов. Судя по оперативности ответа на записку, Филимон Архипович со своим предположением попал в самое яблочко. Управляющий явно имеет чисто материальный интерес. Доктор, конечно, поворчал, но в итоге разрешил прогулку. Ха, ещё бы! Всё-таки вместо сгоряча обещанных двух дней целую неделю честно в постели провалялся. Как выяснилось, вначале зря храбрился. Сотрясение оказалось штукой коварной. Едва на третий день отлучился на пару часов за очками, знатно штормило и тошнило весь вечер. Доктор потом ещё весь день так ехидно о самочувствии справлялся. Дескать, а я ведь тебя предупреждал, голубчик. Не дёргайся. Так и пришлось смириться и залечь. Всякие горькие микстуры и пилюли принимал с чисто ангельским смирением. Бр-р, гадость какая…. В общем, такого паиньку просто не могли не отпустить погулять. Хотя, по большому счёту, понемногу проветриться уже надо. Предложение Красовского пришлось как нельзя кстати. Что-то вроде предварительного испытания. На пароходах в открытом море не плавал ни разу. Кто его знает, как поведёт себя организм. Коварную морскую болезнь ещё никто не отменял. Может после первых же пяти минут на палубе придётся навсегда забыть о пароходах и добираться до Парижа сушей, как и все нормальные люди. А что делать? Да далеко, да муторно, но потихоньку доехать можно. В конце концов, не лежать же целый месяц зелёным в каюте над тазиком. Только завтраки портить…

Ровно за минуту до полудня у ворот остановилась богато украшенная закрытая пролётка.

Макс поднялся и усмехнулся.

– Надо же, почти секунда в секунду…

Господин Красовский, кто бы он ни был, только что заработал десяток очков за пунктуальность.

Важный усатый кучер в зелёной ливрее предупредительно открыл дверцу и почтительно осведомился:

– Господин Росинский, не так ли?

– Да, я.

– Соблаговолите, пожалуйста, войти, вас ждут.

Не заставляя себя долго упрашивать, Макс плюхнулся на сиденье и блаженно откинулся на мягкую спинку.

Да-с, очень даже неплохо, господин Красовский. Так и быть. За колоритного кучера и комфорт ещё двадцатку.

Чуть качнувшись на солидных рессорах, пролётка медленно тронулась. За окошком неспешно потянулись узкие улочки.

Минут через пятнадцать показалась безбрежная бирюзовая гладь. Распугивая недовольно кричащих чаек, пролётка остановилась у небольшого пирса. На волнах лениво пыхал дымком небольшой чёрно-белый катерок с горделивой надписью "Тавридия".

– Прошу вас, сударь, – открыл дверцу кучер.

– Благодарю, голубчик.

Макс спустился по удобным ступенькам и, щурясь от яркого солнца, машинально растёр виски.

Огромная, величавая масса воды вызвала самый настоящий благоговейный трепет. Какое-то щемящее чувство. Ведь когда-то давным-давно уже видел нечто подобное. Колючая галька под ногами, солёные брызги, крики чаек. Только вот где и когда… Что-то напрочь забытое из собственной памяти. И Алекс тоже почему-то никак не пробьётся. Как будто блокировка. Нет, похоже, в Центре что-то явно пошло не так. Уже неделя без связи. Эх, кругом одни проблемы. Как бы ни пришлось остаться Дмитрием до конца жизни…

Завидев прибывших, по трапу катера быстро спустился высокий господин в белоснежном костюме. Придерживая от ветра широкополую шляпу, упругой поступью направился навстречу.

– Здравствуйте, Дмитрий Михайлович! – приподняв шляпу, широко улыбнулся. – Добро пожаловать! Раз вас видеть в добром здравии. Вы уж простите великодушно, что я вот так запросто, не будучи представленным…

– Здравствуйте-здравствуйте, Семён Аристархович, – улыбнулся Макс.

Благожелательный и открытый взгляд сразу внушил безотчётную приязнь.

– Признаться, мне и самому больше по душе беседа без всяких лишних экивоков и церемоний. Скажу честно, я был немало заинтригован вашим предложением, поэтому счёл нужным предварительно навести некоторые справки. Если мои предположения верны, в данный момент вас чрезвычайно интересует столь специфическая и древняя отрасль, как шелководство.

– Браво, Дмитрий Михайлович! – восхитился собеседник. – Я вижу в вас недюжинную деловую хватку. Теперь понимаю, почему столь ответственное поручение министра доверено именно вам.

– Как, вам и это известно?

– Безусловно, Дмитрий Михайлович, безусловно, – простодушно улыбнулся Семён Аристархович. – Это лишь малая часть моей работы. Простите великодушно, но мы ведь тоже предварительно ознакомились с вашей деятельностью в южных губерниях, и должен признаться, отзывы самые лестные…. Ба! Да что же мы всё стоим? Пардон. Прошу вас, – приглашающе повёл рукой к трапу и посторонился. – Продолжим нашу беседу в более уютной обстановке.

– Благодарю вас.

Макс ухватился за начищенный до блеска бронзовый поручень и легко поднялся по трапу. На носу под широким тенистым тентом виднелся ажурный венский столик на изящных тоненьких ножках.

Официант в белоснежном фраке предупредительно отодвинул стул.

– Прошу вас, господин.

Макс уселся, с удовольствием вытянув ноги.

Семён Аристархович уселся напротив и небрежно махнул перчаткой капитану:

– Голубчик, трогай помалу.

Катер запыхтел, набирая ход, и медленно двинулся вдоль побережья.

– Ну-с, Дмитрий Михайлович, какое вино вы предпочитаете в это время дня? – заинтересовано глянул управляющий.

– Благодарю вас, Семён Аристархович, но, пожалуй, сегодня воздержусь. Разве что холодненькой зельтерской с вишнёвым сиропом…

Выразительно выгнув бровь, Семён Аристархович повернулся к официанту.

– А мне, пожалуй, бокальчик хереса.

– Сию минуту сделаем-с, – вытянулся слуга. – Когда прикажете подавать жаркое?

– Через десять минут.

– Слушаюсь…

Дождавшись, когда официант расставит напитки и удалится, Семён Аристархович приветственно поднял бокал на тонкой ножке.

– Прозит!

– Прозит, – поднял бокал Макс.

Немного пригубив, некоторое время помолчали, рассеяно поглядывая на далёкий берег.

– Так значит, Дмитрий Михайлович, Марсель, Париж? – нарушил молчание управляющий.

– Совершенно верно. Командирован в Парижскую академию наук.

– Вот даже как? Тогда я начинаю верить в успех вашего начинания. Насколько мне известно, сейчас нашей общей бедой там озадачился сам господин Пастер. Пожалуй, он наша последняя надежда.

– Признаться, я просто потрясён вашей осведомлённостью, – улыбнулся Макс. – Именно к нему у меня имеется рекомендательное письмо от самого министра. А что, состояние дел действительно так плачевно?

– Увы, – погрустнел Семён Аристархович, – плачевно, и даже более чем. Просто ума не приложу, что за напасть. Личинки мрут, словно от чумы, а наши местные эскулапы только уныло разводят руками. Дескать, ничего не поделать, везде так. Признаться, я очень надеялся, что хотя бы у вас уже имеются какие-либо практические методы излечения от этой напасти.

– Конечно, кое-что имеется. Но прежде всего, позвольте полюбопытствовать, какая именно порода шелкопряда у вас культивируется?

– У нас сразу несколько, – подобрался управляющий. – Французская, хорасанская и бухарские породы.

– Неплохо, – одобрил Макс. – И метисы конечно уже есть?

– Безусловно. Французские и бухарские. Начиная с третьего выводка. Хотели немного укрупнить-с грены. Для улучшения породы, так сказать.

– Правильное решение. Именно так и получаются породы, наиболее приспособленные к нашей местности. А гибнут особи всех пород, или какие-то выборочно?

– Все без разбора, что и странно. Все как один становятся жёлтыми и дряблыми, потом проступают чёрные пятна, и соответственно гибнут…

– Да-с, – вздохнул Макс. – Диагноз ясен. Вынужден вас огорчить. Ваши эскулапы тут действительно никак не помогут. Это так называемая пебрина, которая сейчас свирепствует во всех хозяйствах Европы. И какого-либо мало-мальски надёжного лекарства пока нет, увы…

– Как это печально, – поник Семён Аристархович. – Что ж, тогда нам остаётся только надеяться лишь на гений Пастера.

– Совершенно верно. В научных кругах поговаривают, что он уже нашёл какое-то действенное решение. Почему я собственно туда и командирован. Так что Семён Аристархович, рановато нам с вами пока огорчаться. Вот только дождусь следующего парохода на Марсель, а там глядишь, и лекарство уже найдётся.

– Ну, дай-то бог, – повеселел собеседник. – Тогда у меня к вам имеется следующее предложение…. А собственно, давайте вначале немного отобедаем…

Подошедший официант ловко расставил столовые приборы.

– И что у нас там сегодня, голубчик? – рассеяно поинтересовался Семён Аристархович, закладывая белоснежную салфетку под горло.

– Перепёлки тушёные в сметане с белыми грибами, – вытянулся официант. – На гарнир картофель отварной по-французски с зеленью.

– Превосходно, – одобрил управляющий. – Минут через тридцать принесите десерт… Дмитрий Михайлович, – доверительно наклонился. – Надеюсь, вы не откажетесь откушать фисташкового мороженого?

– С нашим превеликим удовольствием, – улыбнулся Макс.

Перепёлки оказались изумительными. Аккуратно отрезав очередной кусочек, Макс застыл с вилкой, невольно поймав себя на мысли, что в этом воплощении всё иначе. И дело даже не только в плохо прожаренных голубях и случайных гамбургерах старины Билли. Там чувствовал себя единственным полновластным хозяином. И лишь за секунду до исхода перед глазами пронеслась вся прожитая жизнь. А тут едва пришёл в сознание, ощутил полное слияние и гармонию. Как будто все эти двадцать восемь лет так и жил Дмитрием, а все случившееся сто лет вперёд словно странный сон или наваждение…

– Дмитрий Михайлович, что-то случилось? – встревожился Семён Аристархович.

– Нет-нет, простите. Просто задумался.

– Да-с, понимаю. Путь вам предстоит неблизкий. Три тысячи вёрст, почитай.

Макс сокрушённо вздохнул.

– Да, признаться, так далековато от отчего дома бывать пока не приходилось. Да и столь ответственное поручение министра само по себе тяготит. А тут ещё и это досадное происшествие с извозчиком совершенно спутало все мои планы. Целых две недели считай потеряно.

– Полноте вам, Дмитрий Михайлович. Слава богу, сами живы-здоровы остались. А что касаемо планов, надеюсь, в этом я смогу вам помочь. Видите ли, Фёодор Павлович Родоканаки, чьи интересы я имею честь представлять, владеет, в том числе и небольшой флотилией. Очень, знаете ли, позволяет сократить накладные транспортные расходы. Так вот. Послезавтра ровно в полдень в Константинополь отправляется наш небольшой пароход "Михаил". И мы были бы весьма рады, если бы вы согласились принять предложение, добраться с нашей помощью до Константинополя. С оказией, так сказать. А уж там, насколько мне известно, любой английский или французский рейс отходит каждый день.

– Не скрою, предложение весьма заманчивое, – улыбнулся Макс. – И позвольте узнать, какова же стоимость билета?

– Дмитрий Михайлович, – откинулся на стуле собеседник. – Билет для вас не будет стоить ни копейки. Буду с вами предельно откровенен. В шелководни вложены достаточно весомые суммы, но пока мы терпим одни лишь убытки. Поэтому мы чрезвычайно заинтересованы в самые наикратчайшие сроки получить лекарство или действенный метод излечения. Мы готовы оплатить ваши хлопоты и получить сведения из первых рук, не дожидаясь официального циркуляра из министерства. Принимаете ли вы такое предложение?

– Боже мой, конечно, Семён Аристархович! Не знаю, что уже имеется у господина Пастера, но едва я получу достоверные сведения, в сей же час направлю вам посылку или подробнейшее письмо.

– Да благословит вас господь, Дмитрий Михайлович, – облегчённо вздохнул управляющий. – Будем ожидать вас в порту послезавтра в полдень.

– Благодарю вас. Буду всенепременно.

– Что ж, чудесно, – улыбнулся Семён Аристархович. – Голубчик, – повернулся к молчаливо ожидающему официанту. – Подавайте десерт…

Задумчиво оглядев пыльные корешки книг, Макс со скучающим видом потянул зелёную обложку. Прочитав несколько строк, мысленно чертыхнулся.

Опять махровый бред какой-то. Основы правильного водолечения. Доктор, конечно, может и примет такой подарок чисто из вежливости, но едва выйти за дверь, тут же запулит его в корзину. Куда ему в принципе и дорога. Не, тут надо что-то действительно интересное, неординарное. Он ведь по характеру бунтарь, нигилист, пытливый исследователь. Должны же быть в этой дыре действительно стоящие экземпляры…

– Господин, может я смогу вам чем-нибудь помочь?

Лавочник, судя по всему, всё же не собирался просто так выпускать богатого молодого повесу.

– Извольте, – пожал плечами Макс. – Мне нужно что-нибудь интересное в подарок лечащему врачу. Не какой-нибудь банальный медицинский атлас, а книгу, которая может возбудить его профессиональный интерес.

– М-м-м, – уважительно глянул лавочник. – Понимаю. Да-с, однако и задали же вы мне задачку…. Дайте немного подумать…. А впрочем, прошу вас взглянуть вот на это, – снял с верхней полки запылённый том. Смахнув пыль, гордо процитировал:

– Якоб Молешотт. Физиологические эскизы. Издание одна тысяча восемьсот шестьдесят третьего года. Немецкий физиолог и философ, в мышлении видит лишь физиологический механизм. В настоящее издание вошли статьи: "Источники сил человека", "На свежем воздухе", "Роговой панцирь человека", "В воспоминание Форстера".

– Физиологический механизм? – заинтересовался Макс. – Пожалуй, это будет весьма интересно. Позвольте полюбопытствовать…

Пролистав несколько страниц, остался доволен.

– Хм-м, довольно занимательно. И сколько вы говорите это будет стоить?

– Для вас отдам всего за семь рублей, – заторопился лавочник. – Издание солидное, московское, переводное…

Макс потянулся за бумажником.

– Воля ваша. Беру.

Конечно дороговато, и в другой ситуации можно было бы здорово поторговаться. Вряд ли этот лавочник имеет бесценный опыт настоящего изнуряющего торга, как тот прожженный арабский торговец из Бруклина. Но, тем не менее, и там ухитрился сбить цену почти пополам. Измором взял…

Усмехнувшись неожиданным здесь мыслям, отсчитал банкноты.