Текст книги "Проводник (СИ)"

Автор книги: Леонид Сидоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Да уж, стратег. Если вкратце, тогда тебя бы ждали как минимум многотысячный штраф за ложную тревогу, отличнейшее времяпровождение в полиции, и в конечной перспективе всё тот же сумасшедший дом. А вот когда всё предсказываемое действительно бы сбылось, яйцеголовые взялись бы за твой мозг всерьёз. И вот тогда я тебе точно не позавидую. Подопытный кролик это не очень здорово, поверь.

– Ага. А у вас я типа не кролик, а морская свинка.

– Макс, даже обидно, честное слово. Ты действительно не видишь разницы?

– Честно говоря, теперь уже даже не знаю. То есть ты хочешь сказать, у меня вообще не было никаких вариантов?

– К сожалению, да. Макс, поверь, мы ведь тоже не звери. Да жаль, да ужасная трагедия, но историю нельзя изменить. Что должно было случиться, то случилось. Не стоит кроить реальность по своему усмотрению. Поверь, это бывает очень чревато. И чтобы раз и навсегда закрыть эту тему, скажу даже больше, чем тебе сейчас положено знать. На самом деле, о грозящей катастрофе предупреждали спецслужбы сразу нескольких стран. И даже более, была информация, что одна из ближневосточных фирм, арендующих офис в том здании, ещё за два часа до катастрофы тайком эвакуировала весь свой персонал. И что ты теперь на это скажешь?

– Извини, не верю.

– Верить, не верить, это уже твоё дело. На самом деле, очень скандальная трагедия. Не могу сказать тебе всего, но уже через несколько месяцев очень многие здравомыслящие люди стали подозревать правительство в нечистой игре. Уж слишком много было нестыковок в официальной версии событий.

– Да ну, бред. Я своими глазами видел тот авиалайнер и пожар. Потом всё рухнуло. Какие тут могут быть нестыковки?

– Вот-вот. Вся трагедия показана в прямом эфире, казалось бы, какие тут ещё могут быть вопросы. А самое печальное, что не только мы одни оказались такие умные с теми акциями. В сети есть информация, что кто-то тоже начал их сливать ещё за несколько дней до катастрофы. И этот кто-то был очень близок к спецслужбам. Причём настолько, что когда потом этот факт обнаружила комиссия по ценным бумагам, расследование было прекращено сверху. Единственное, что успели обнародовать, так это то, что подавляющая часть многомиллионных финансовых сделок была организована инвестиционной фирмой, которую возглавлял штатный чин одной из американских спецслужб.

– Не может быть. Ты хочешь сказать…. Так это же…

– Дошло, наконец? Поэтому мой тебе совет, не влезай в это дело. Политика вообще грязная штука, а уж когда дело ещё касается очень и очень больших денег… Если что, тебя-то мы по-любому вытащим, а вот своего старичка ты очень крупно подставишь. Короче, надеюсь, ты и сам всё понимаешь.

– Понимаю.

– Кстати, именно поэтому наш общий друг и будет вынужден уехать из страны. Уж слишком неудобные вещи он раскопает в своём фильме…. Это первое. Теперь что касаемо твоей реплики, что кроме бабла нас якобы ничего не интересует.

– Да ладно, я ж это так, в сердцах…

– Нет, слово прозвучало, так что будь добр дослушать. Да, если ситуация позволяет, мы стараемся и зарабатывать в том числе. Но! Та небольшая сумма пошла не в мой личный карман, и даже не в карман кого-то из нашей команды. Поверь, мы и так достаточно неплохо финансово обеспечены. На самом деле существует несколько венчурных фондов, которые занимаются довольно рискованными инвестициями во всякое высокотехнологичное научно-медицинское и сетевое оборудование, разработку новых лекарств и тому подобное. Одним из результатов их деятельности, кстати, является небольшой чип, который установлен в любом современном реанимационном оборудовании и реагирует на специфическое состояние мозга. Параметры подходящего пациента отсылаются в Интернет. Собственно так мы тебя и отыскали. Дальше осталось выйти на российский Минздрав и решить некоторые юридические проволочки. Вот так и расходуется твоё так называемое бабло…. Ну что, надеюсь теперь без обид?

– Конечно. Какие тут могут быть обиды.

– Ну вот и отлично. В общем, давай держись там. Постарайся продержаться ещё всего пару-тройку дней, и мы тебя вытащим. Сейчас как раз полным ходом идёт подготовка. Осталось ещё совсем немного. Всё, пока, если что, я на связи…

Глава 5

Сквозь сон пробилась заливистая трель канарейки. Сокрушённо вздохнув, Глафира Иосифовна привстала с кровати, водрузила очки и подслеповато щурясь, взглянула на часы.

Странно. Без четверти десять. Что-то рановато сегодня вернулся постоялец. Наверно что-то забыл. Хотя, понятное дело, инсульт не шутка. Ох, и правильно говорят, старость не в радость.

– Иду, иду, Максимушка! – поочерёдно вдела ступни в мохнатые тапочки и торопливо зашаркала к двери. – Не трезвонь!

Не глядя в глазок, широко распахнула дверь.

– Наверно забыл что? Ох, горе ты моё луковое…

И осеклась, недоумённо разглядывая двух мужчин в строгих деловых костюмах. Высокий и атлетично сложенный, и второй, потолще и постарше.

– Э-э-э… Добрый день. Чем могу помочь?

– Мисс Грановски? – деловито осведомился старший.

– Да, я, – Глафира Иосифовна невольно дёрнула щекой.

Ох уж это коверканье фамилии на английский лад. А начинаешь поправлять, коверкают ещё хуже. Пусть хоть так.

– Слушаю вас.

– Нам нужно задать пару вопросов вашему квартиранту. Можно войти?

– Так нет его, – пожала плечами хозяйка. – На прогулку вышел. Парк-то вон совсем рядом, чего зря дома сидеть. А так хоть воздухом свежим подышит.

Мужчины переглянулись.

– Тогда можем мы осмотреть его комнату? – старший быстро щёлкнул корочкой удостоверения. – Специальный агент Джонсон, ФБР. А это агент Дэвис.

Глафира Иосифовна недобро прищурилась.

– О, как. Даже ФБР. И конечно ордер у вас есть?

– Нет, мэм, – вступил в разговор молодой. – Дело не терпит отлагательств. Надеемся, вы окажете необходимое содействие.

– Содействие? – хозяйка победно сложила руки на груди. – Вот когда будет ордер, будет и содействие, уж закон-то я знаю. А про комнату я вам так скажу, нечего там смотреть, его вещей там нет.

– Как нет? Совсем?

– Абсолютно, – усмехнулась Глафира Иосифовна. – Настоящий мужчина, с собой только паста и зубная щётка. Если хотите, могу принести показать.

– Не стоит. Что ж, спасибо и на этом, – глянув на коллегу, Джонсон выразительно кивнул вниз.

Парочка повернулась и заторопилась по лестнице.

– А чего он хоть натворил-то? – заинтересованно крикнула вслед Глафира Иосифовна. – Он же тихий старичок, мухи не обидит.

– Ничего страшного, мэм, – на ходу бросил Дэвис. – Всего лишь хотим задать ему несколько вопросов.

– А, ну ладно, – успокоилась хозяйка. – Тогда в парке его ищите, в парке…

Рассеяно пиная опавшие кленовые листья, Макс остановился на пешеходном переходе, привычно дожидаясь зелёного. Прогулка удалась на славу. Солнышко наконец-то слегка прогрело утренний воздух, прохладный ветерок утих. И даже обычно вечно всем недовольные ноющие колени в этот раз словно решили взять паузу.

Слева раздался дикий визг тормозов. Блокируя дорогу, рядом резко затормозили два чёрных джипа.

– Не двигаться! Держи руки на виду! – грозно рявкнули сзади. – ФБР! Садись в машину, быстро!

Макс недоумённо повернулся.

– А с какой это стати я вообще должен куда-то садиться?

Два мордоворота в чёрных костюмах даже не поменялись в лице.

– Папаша, делай что тебе сказано! – который помоложе недвусмысленно потянулся к кобуре. – Сегодня лучше меня не злить.

Макс покосился по сторонам. Ну и где эти долбанные копы, это же явный произвол!

Заинтересованно глазевшие прохожие, похоже, и не собирались вмешиваться, а уж тем более куда-то звонить. Судя по лицам, вот-вот запасутся попкорном и усядутся в полукруг в предвкушении зрелища. Джигу им что ли станцевать…

– Ладно, иду. Лишь бы только ты не нервничал, сынок.

Мысленно сплюнув, уныло поплёлся к машине.

Чёрт с ними, а то ещё и вправду пристрелит. А что, с этого придурка станется. Вон как глазами сверкает. Тоже мне, террориста нашёл. Все они что ли в этом ФБР такие психованные…

Едва уселся на заднее сиденье вместе с нелюдимым негром, руки тут же стиснул браслет.

– Эй, эй, полегче! Вы уверены, что вы меня ни с кем не спутали?

Вместо ответа на голову тут же накинули чёрный мешок. Жёсткий удар под рёбра мигом отбил всякую охоту протестовать.

– Папаша, лучше даже не дёргайся, – процедил кто-то сквозь зубы. – Ты именно тот, кто нам надо. Поехали!

Взревев мотором, авто резко рвануло с места.

Мелко-мелко дыша от боли, Макс едва перевёл дыхание. Ударчик вышел профессиональный. Прямо в селезёнку. А вот с наручниками молокососы явно облажались. Руки оставили спереди. Ничего, с парнями из Форт-Брэгг такие глупости просто так не проходят. Надо дать негру малость расслабиться, потом с разворота браслетом в кадык, выхватить пистолет…

Макс ошалело встряхнул головой, прогоняя наваждение. Видимо попав в свою стихию, дремлющая внутри личность явно начала проспаться.

– Спокойно, старик, спокойно…

– Эй, ты! Чего ты там бормочешь?

– Молитву читаю.

В кабине дружно заржали.

– Вот это правильно! Набожный какой попался!

Минут через двадцать гулко загрохотало эхо. Судя по всему, въехали в какой-то ангар. Резко взвизгнули тормоза.

– Давай выходи, добрый самаритянин, – чья-то рука бесцеремонно вытолкнула с сиденья.

Едва не упав, Макс кое-как выбрался из машины и в замешательстве остановился.

Издеваются гады. Хоть бы мешок сняли.

– Пошли, – ухватили под руки. – Шевелись, папаша, шевелись!

Поспешно семеня ногами, Макс целиком сосредоточился на том, чтобы не упасть. Если ещё раз так двинут под рёбра, старина Билли точно вырвется наружу. А вот что тогда начнётся, лучше и не думать. Похоже, водится за ним какой-то грешок, раз он так встрепенулся… Чёрт, а может и не за ним. Алекс ведь ещё всячески подчёркивал беречься от видеокамер…

– Стой!

Гулко загрохотала открываемая дверь.

– Заходи. Садись, – швырнули на стул.

Царапнув по лбу, сдёрнули грубую ткань. В глаза ударил слепящий свет. Невольно сощурившись, Макс украдкой огляделся.

Тесная комнатка, метра три на пять. Привинченный к полу стол, мигающий глазок видеокамеры в углу наверху. И те же два мордоворота из парка.

За спиной прогромыхала дверь. Здоровенный негр подкатил к столу маленькую тележку. Выложил на стол раскрытый ноутбук с каким-то странным прибором, похожим на компьютерную мышь, подошёл и расстегнул наручники.

– Не вздумай дёргаться!

Ухватил правую руку и последовательно прижал каждый палец к отверстию мнимой мыши.

– Готово, – кивнул безмолвно созерцающим мордоворотам. – Надо подождать минуты две.

– Отлично, – ожил старший. – Пожалуй, теперь можно и представиться, – неторопливо вытащил удостоверение. – Специальный агент Джонсон, ФБР. Агент Дэвис, – кивнул за спину. – Ну что папаша, поговорим?

– Поговорим, – пожал плечами Макс. – Чего ж не поговорить-то? Только вот как насчёт адвоката?

Агент ухмыльнулся.

– Адвокат, говоришь? Папаша, да ты, похоже, совсем телевизор не смотришь. Я имею полное право задержать тебя как террориста. Ты вот лучше скажи мне, почему у тебя такая борода? А усов почему-то нет. Ты мусульманин?

– А вера-то тут причём? – оторопел Макс, совсем сбитый с толку. – Обычная эспаньолка. И вообще, а в чём собственно проблема? Или вам уже и домотаться не к чему?

– Отвечай на вопрос! – раздражённо вмешался Дэвис. – Ты носишь бороду, потому что ещё сам пророк Муххамед говорил, отличайтесь от многобожников, отращивайте бороду и сбривайте усы. Так?

– А я знаю? – пожал плечами Макс. – Наверно и говорил. Только я не очень большой специалист в этом вопросе. Лично у меня просто борода и всё. Нравится мне так…

– Готово! – радостно подскочил негр, впиваясь взглядом в экран. – Он есть в базе!

– Отлично! Давай скорей, что там? – поторопил Джонсон.

Высокое начальство дало полный карт-бланш, вплоть до применения особых спецсредств для допроса. Вообще, непонятно, откуда такая оперативная информация. Старикан больше похож на обычного бомжеватого пенсионера, чем на чрезвычайно опасного арабского террориста. Хотя, похож, не похож, это дело десятое. Результат всё равно нужен уже через час. Причём любой. Иначе полетят головы. Чёрт, и это за два года до пенсии…

– Ну же, Вильсон, не тяни!

– Сейчас-сейчас сэр, очень медленно загружается, – коллега нервно поджал губы. – Ещё буквально пять секунд…. Есть! Итак, Уильям Харрис, шестьдесят шесть лет, ветеран Вьетнама. В шестьдесят первом году обучался в Форт-Брэгг, пятая группа специальных воздушно-десантных сил. Участник боевых операций в Южном Вьетнаме с шестьдесят пятого по шестьдесят восьмой. Четыре ранения, контузия, комиссован из армии в шестьдесят девятом. В восьмидесятых и девяностых неоднократно привлекался к ответственности за участие в антивоенных демонстрациях. Неповиновение полиции, легко вспыльчив, склонен к насилию…

Джонсон наклонился и дружески приобнял задержанного.

– Да ты оказывается у нас не такой уж и тихий старичок, Уильям. Ну что, пожалуй, пришло время побеседовать с тобой по-настоящему.

Макс нервно облизнул губы.

– По-настоящему? Это как?

– На детекторе лжи, – Джонсон ухмыльнулся и кивнул Вильсону. – Давай готовь свою шарманку…

Макс тоскливо покосился на приготовления. Провода, датчики и ноутбук это всё мелочи, а вот ампулы и непонятная блестящая штуковина с поршнем это уже печально. Похоже, ребята настроены очень серьёзно.

– Готово, сэр, – отрапортовал Вильсон, закрепив последний датчик. – Сыворотку колоть?

– Нет, пока не надо. Уильям, ведь ты нам и так всё расскажешь, правда? – Джонсон включил лампу и направил в глаза старику.

Макс пожал плечами.

– Конечно. А чего мне скрывать? Спрашивайте.

– Вот и отлично, – оживился Джонсон. Итак, я спрашиваю, а ты отвечаешь только да, или нет. Это понятно?

– Да.

– Отлично. Поехали! Твоё имя Уильям Харрис?

– Да.

– Тебе шестьдесят шесть лет?

– Да.

– Ты знаешь этого человека?

На стол легло фото улыбающегося Эндрю. Скорее наспех содрали откуда-то с корпоративного сайта. Не успели отретушировать даже остатки надписей.

– Нет.

– Хорошо. А этого?

Поверх легла фотография Эндрю в парке, идущего по аллее.

– Да.

– Значит всё-таки да? – напрягся Джонсон. – И откуда ты его знаешь?

– Как откуда? Вы же мне его на первом фото показали, – невинно сморгнул Макс. – По-моему, абсолютно тот же самый человек, нет?

Джонсон побагровел.

– Издеваешься, папаша? Ну-ну…

– Сэр, – озадаченно позвал Вильсон.

– Что? – раздражённо повернулся Джонсон.

– Взгляните, по-моему какая-то ерунда…

Агенты сгрудились над экраном. По всему выходило, что на все вопросы старик нагло врёт и даже не краснеет. И что самое непонятное, врёт даже об имени и о возрасте. А как же тогда отпечатки пальцев? Похоже старикан действительно не так-то прост.

– Так, – Джонсон нервно побарабанил пальцами по столу. – По-хорошему не хочет, значит… Ладно, коли.

Макс невольно поморщился, когда с глухим пшиком сыворотка вошла в шею.

– Отлично. И сколько ждать? – Джонсон озабоченно глянул на часы.

– Около минуты сэр, – отозвался Вильсон. – Зависит от состояния организма.

– Хорошо. Ждём, – Джонсон уселся на стул, нетерпеливо поглядывая на старика. – Скажешь, когда можно.

Макс нервно облизал губы. Непонятно что это была за дрянь, но попить точно не помешало бы. Самый настоящий сушняк. Словно подслушав, откуда-то послышался явный шум дождя.

Макс удивлённо задрал голову. А дождь-то здесь откуда? Пожарка сработала?

Под потолком заклубился густой туман…

Посветив фонариком, Вильям отпустил нижнее веко старика и доложил:

– Готово, сэр. Поплыл.

– Точно? – Джонсон недоверчиво наклонился к изменившемуся лицу. – Да, похоже…

Бр-р-р, ну и гадость же эта сыворотка. За какую-то минуту старика словно подменили. Весь как-то осунулся, рот перекосился набок.

Брезгливо поморщившись при виде тонкой струйки слюны, нетерпеливо похлопал по щеке.

– Давай-давай, Уильям. Просыпайся…

Мотнув головой, старик всхрапнул и открыл глаза. Оглядевшись бесцветным взглядом, натужно прохрипел:

– Ну ни хрена себе…. И где это я?

– Неважно, – нетерпеливо отмахнулся Джонсон. – Ты Уильям Харрис?

– Что?

– Я говорю, ты Уильям Харрис? – раздражённо повысил голос Джонсон.

– Уильям я, да, – прохрипел старик. – А ты что за хмырь, чёрт тебя подери?

– Тебе шестьдесят шесть лет? – нетерпеливо встрял Дэвис.

– Да, – старик смерил презрительным взглядом. – А ты что за молокосос?

– Ты знаешь этого человека? – Джонсон поднёс фото к глазам.

– Нет, – подслеповато вгляделся старик. – А что за хрен?

Тяжело вздохнув, Джонсон смял фотографию и в сердцах зашвырнул в видеокамеру.

Уж лучше бы эту дрянь и не кололи. Совсем крыша съехала у старика. Будто подменили.

– Взгляните, сэр, – поманил Вильсон. – Похоже, сейчас он говорит абсолютную правду.

Недоверчиво взглянув на экран, Джонсон тоскливо оглянулся на коллег.

– Чёрт побери… Что вообще происходит? Вы хоть что-нибудь понимаете?

– Нет, сэр…

Глава 6

Подстегнув кнутом сонно плетущуюся лошадку, извозчик раздражённо прикрикнул:

– Но, но, Маруська! А ну веселей! Ну шо ты сегодня вся прямо как мёртвая! И-их, вот позоришь ты дядьку Мыколу, а! Стыдоба!

Недовольно вспряднув хвостом, кобылка чуть прибавила ход.

– Вот так-то…

Извозчик повернулся и почтительно пояснил молодому господину, с интересом оглядывающему город:

– Это у нас пока ещё всё Ланжероновская. Сейчас ещё малость трошки проедем, а вон она как раз на углу с Пушкинской и гостиница ваша.

– Благодарю, голубчик, – сверкнув тонкими очками, благосклонно кивнул пассажир.

– Эй-эй, берегись! – отчаянно заорал кто-то.

Послышался бешеный стук копыт. На полном ходу с Пушкинской вывернула пустая пролётка.

– Ох, мать-перемать…

Страшный удар подбросил седоков в воздух. Пролётки со скрежетом встали на дыбы и завалились набок, скрипя колёсами. Лошадка истошно заржала, пытаясь подняться и освободить зажатые задние ноги. Дернувшись пару раз, бессильно обмякла. Из носа потекла густая красная струйка.

Освободившаяся виновница переполоха в ужасе закусила удила и шарахнулась в сторону, с размаху влетев в кондитерскую витрину. Ошалело помотав головой, всхрапнула и, роняя алые капли, понеслась вниз по улочке. Битый звон стекла заглушили отчаянные женские крики и плач.

Мигом собралась толпа. Вдалеке послышались полицейские свистки.

– А ну р-р-ра-зодись! – подбежал запыханный городовой. – Не толпиться!

Протиснувшись сквозь шепчущуюся толпу, замер, растеряно оглядывая место происшествия.

Безучастно раскинувший руки пассажир в дорогом костюме и лайковых перчатках уткнулся лицом вниз в растекающуюся лужицу крови. Рядом полураскрытый дорожный саквояж и разбитые очки в тонкой позолоченной оправе. В сажени от пассажира кучер, неловко скрюченный на левом боку.

Тяжело вздохнув, городовой машинально поправил шашку.

Да, похоже, дело серьёзное. Ещё и полудня нет, а уже два трупа. И даже показания взять не с кого. Вот уж беда так беда. Досмотр мертвяков надо делать…

– Боже мой, да что же вы стоите словно истукан! – истерично закричала девушка в толпе. – Да сделайте же что-нибудь! Они ведь могут быть ещё живые!

Толпа глухо зароптала.

– Так, барышня, – городовой укоризненно покрутил обвислый пшеничный ус. – Попрошу без криков. – Разберёмся…

Присел около пассажира и пощупал пульс на запястье.

– О-хо-хо, упокой господи его душу…

Сокрушённо покачав головой, заглянул в саквояж. В глаза сразу бросилась гербовая бумага с печатью.

Выудив плотный лист, повернулся к солнцу и солидно прокашлявшись, принялся читать, беззвучно шевеля губами.

"Податель сего, Росинский Дмитрий Михайлович, действительный член Московского комитета по шелководству, командируется в Парижскую академию наук, для надлежащего изучения тутового шелкопряда и прогрессивных методов излечения его болезней.

Для исполнения оного, выдать жалованья три тысячи франков и тысячу рублей ассигнациями.

Министерство государственных имуществ, 30 июня 1868 года.

Подлинное подписал министр, генерал-адъютант Зеленой А.А.

С подлинным верно Управляющий дел Столоначальник Брянцев."

Уважительно крякнув, городовой бережно сложил документ и закрыл саквояж.

Эвона как. Вот значит, какая важная птица. Аж лично сам министр, генерал-адъютант подписал. Ну всё, теперь начальство точно с живого не слезет. Землю рыть заставит…

Извозчик вдруг пошевелился. Хрипло закашлявшись, неловко присел, ошалело оглядывая толпу.

– Боже мой! – ахнули в толпе. – Живой! Скорее врача!

– Да ты никак живой, шельма! – обрадовано наклонился городовой. – Говорить можешь, или к доктору тебя сразу?

Извозчик с трудом выплюнул сгусток крови и осторожно потрогал разбитую губу.

– Ни, к дохтору нам ни нать. Бок болит трошки. А так вроде и ничего…

– Ничего, говоришь…. Крепкий ты мужик, однако, – полицейский деловито вытащил блокнот и карандаш. – Ладно, раз ничего, сам-то кто будешь? Местный?

– Так Мыкола я c Новорыбной, – казалось, извозчик даже обиделся. – Да меня там каждая собака знает!

– Так, – старательно записал городовой. – Значит Микола…. А фамилия, отчество?

Микола на миг задумался.

– Фамилия? Так Покобатько я, Григорьевич.

– Так…. Значит Микола Григорьевич Покобатько. Ну, рассказывай, как дело было, – городовой кивнул на разломанные пролётки.

– Эх, как было, – Микола с трудом поднялся и тоскливо оглядел бездыханную кобылу и пассажира. – Вот значит, какая у тебя судьба, Маруха. На колбасу заберут…. Да и ты, добрый человек, сел со мной не в добрый час, – голос предательски дрогнул. – Сгубил, я тебя значит, душегуб окаянный…

– Ты давай погоди себя клясть-то, – перебил городовой. – Ещё разберёмся, кто из вас душегуб. Ты вот лучше скажи, где второй-то?

– Так один он был, – шмыгнув носом, Микола стыдливо утёрся рукавом. – На Таможенной площади его взял. Вези меня, говорит, голубчик, в гостиницу Европейскую. Деньги вперёд отдал…

– Да тьфу ты, бестолочь, прости меня господи! Извозчик второй где?

Микола растеряно заморгал.

– Второй? Какой второй? Так вроде и не было никакого второго, вашбродь!

– То есть как так не было? – недоверчиво прищурился полицейский. – Точно помнишь? На ходу выпрыгнул что ли?

– Точно не было, – подтвердили в толпе. Пустая она была, точно. Понесла наверно дура кобыла. Испугалась…

– Испугалась, говоришь? – городовой задумчиво заглянул поверх голов на разбитую окровавленную витрину.

Рядом смущённо мял кнут растрёпанный мужичонка, пугливо поглядывая на толпу.

– А вот он и второй нашёлся, – прищурился полицейский. – А ну-ка иди сюда, голуб, – поманил пальцем. – Иди-иди.

Мужичок лихорадочно заозирался.

– Я?

– Да, ты!

– Так я это, вашбродь…

Мужичонка медленно попятился.

– А ну не дури, – городовой нарочито медленно ухватился за эфес шашки. – Лучше давай по-хорошему…

Шушукаясь, толпа словно по команде раздвинулась, образуя неширокий коридор.

Уныло вздохнув, неудавшийся беглец покорился судьбе. Опасливо втянув голову в плечи, медленно прошёл сквозь толпу и остановился, оторопело покосившись на бездыханного пассажира.

– Вот так-то оно лучше, – проворчал городовой. – Ну и как тебя звать-величать?

– Трофим я, Никаноров.

– Трофим, значит, – записал полицейский. – А с норовом видать у тебя кобылка-то, – кивнул куда-то вдаль. – Дюже резвая. Твоя, или хозяйская?

Мужичок машинально проследил за взглядом.

– Дык, моя, а то чья же? Паранькой кличут.

Городовой задумчиво покивал.

– Значит твоя, говоришь…. А то я вот тут всё думаю, гадаю, чья же это лошадка-то человека государственного сгубила…

Трофим бросился на колени.

– Не губи, вашбродь! Христом-богом молю! Невиноватый я! Федька прохвост перековал её вчера, вот она и понесла! Не губи…

– Так, – насупился полицейский. – Значит ещё и какой-то Федька был. А может вы из этих самых смутьянов, а? А ну говори, морда! Какой у вас замысел был?

– Да рази ж я…

Пассажир вдруг захрипел и пошевелился.

– Господи Иисусе! – истово перекрестилась богомольная старушка в переднем ряду. – Чудо господне! Чудо! Молитесь, дщери!

Толпа ахнула и в ужасе отшатнулась.

Заметно побледнев, городовой невольно отступил на шаг.

Правду бабка говорит. Никак мертвяк ожил…. Ведь сам же проверял, не было пульса!

Тяжело приподнявшись на руках, пошатываясь, словно пьяный, пассажир неловко уселся. Поднёс к лицу правую руку и медленно пошевелил пальцами, словно увидев впервые.

– Кхм, – набрался смелости полицейский.

Чудо, не чудо, но одной головной болью точно стало меньше. Крепкий же, однако, московский гость попался. Заговорённый, не иначе.

– Э-э-э, Дмитрий Михайлович?

Макс болезненно отшатнулся. В мозгу полыхнула яркая вспышка.

А ведь точно, Дмитрий Михайлович. Росинский. И причём вот уже ровно как двадцать восемь лет.

– Да, я…

Растеряно протёр глаза, в надежде согнать блеклую муть.

– Чёрт побери, я почему-то ни черта не вижу…

– Виноват-с, вот ваши очки, – почтительно подскочил городовой. – Только вот разбились малость.

Макс привычно водрузил дужку на переносицу.

– Ах, да-да, конечно же, очки…. Благодарю, любезнейший.

Вечно у этого Алекса всё не слава богу. То артрит, то близорукость, то понос с золотухой. Интересно, здоровые люди вообще в мире ещё остались?

– К вашим услугам! – щёлкнул каблуками полицейский. – Р-р-азрешите представиться! – лихо козырнул. – Старший унтер-офицер Бобров Филимон Архипович!

– Благодарю вас, Филимон Архипович, – Макс сделал попытку приподняться и тут же присел. В висках застучали молоточки.

– Нет, что-то мне плоховато.

– Оно и немудрено, – поспешно наклонился городовой. – Давайте помогу, – протянул руку. – Я уж грешным делом подумал, да-с…, – помог встать, и деликатно придерживая под руку, медленно повёл к обочине. – После такого живым остаться, это… Крепко видно кто-то за вас молится. Свечку пудовую за спасение надо поставить. Я вот что думаю, в больницу всенепременно вам надо, Дмитрий Михайлович. Не извольте беспокоиться, сейчас я сам похлопочу…. Эй, Нечипоренко, пролётку нам быстро!

– Слушаюсь, – откозырял невесть как появившийся молоденький городовой. – А с этими шо? – кивнул на злобно поглядывающих друг на друга извозчиков.

– Шо, шо! К околоточному тащи, – отмахнулся старший. – Там разберёмся.

– Минуточку, господа! – подбежал запыханный толстяк. – Я, конечно, глубочайше прошу пардону, но кто мине за весь этот бардак платить будет? – гневно кивнул на разбитое стекло. – Баба Соня?

Бобров устало вздохнул.

– Платить? А вы кто таков будете, господин хороший?

– То есть как это кто? – опешил толстяк. – Боже ж мой, да я Марк Давидович Френкель, хозяин этой несчастной кондитерской. Ви только поглядите, сколько эти жлобы своими кобылами покоцали…

– Один момент, – городовой властным жестом пресёк словоизлияния. – Нечипоренко!

– Я!

– И господина Френкеля тоже к околоточному.

– Слушаюсь!

– Как? – толстяк умоляюще прижал руки к груди. – Меня? С этими малохольными жлобами? Люди добрые! Имейте же стыд!

– Там разберёмся, – молодой помощник поспешно увлёк за собой возмущённого кондитера. – Пройдёмте.

За углом бойко застучали копыта. Едва не влетев в шарахнувшуюся толпу, лихо затормозила пролётка.

– День добрый, Филимон Архипович! – разбитной паренёк приветственно махнул картузом. – Кого тут в больничку надоть?

– А, Петруха, – одобрительно глянул городовой. – Наш пострел везде поспел…. Сейчас, обожди…Дмитрий Михайлович, у вас из вещей только чемодан и саквояж были?

– Что? Вещи? – Макс задумчиво потёр лоб, припоминая. – Ах, да. Только чемодан и саквояж.

– Вот и чудно, – городовой быстро черканул в книжечке. – Петруха, а ну давай-ка подсоби! И смотри у меня, – показал кулак. – Не тряси! Чтоб как маму родную!

Блеснув белозубой улыбкой, паренек, пыхтя, взвалил чемоданы.

– Филимон Архипович, я вас умоляю! Да рази ж я когда кого-нибудь тряс? Довезём в лучшем виде, не беспокойтесь!

– Ну-ну…

Бережно усадив пассажира, городовой скомандовал:

– Трогай помаленьку.

Пролётка плавно тронулась с места и свернула на Пушкинскую. Макс обеспокоенно оглянулся.

Если память не изменяет, кажется, ещё номер в гостинице был забронирован. Пропадёт теперь. Плакали денежки.

– Не извольте беспокоиться, Дмитрий Михайлович, – доверительно наклонился Филимон Архипович. – Конечно, у нас в Одессе больницы может и попроще, но лечат весьма недурственно, уверяю вас.

– Что? А, нет. Я беспокоюсь отнюдь не о больнице. Номер в гостинице пропадёт. Заранее оплачен. А деньги казённые.

– Ах, это, – пренебрежительно отмахнулся городовой. – Да полноте вам, сущая безделица. Вот устрою вас в больницу, и всё улажу.

– Благодарю вас, – слабо улыбнулся Макс. – Даже и не знаю, что бы я без вас делал. Словно ангел-хранитель.

– Пустяки, – польщено улыбнулся Филимон Архипович. – Это моя работа. Кстати, я так понял, и вы к нам не просто так пожаловали. Простите великодушно, но когда вы были без чувств, пришлось заглянуть в ваши бумаги. Шелководство значит? Похвально.

– Да-да, – рассеяно кивнул Макс. – Шелководство. Всю минувшую зиму и весну провёл с инспекцией в южных губерниях. Тифлис, Ставрополь, и иже с ними. А вот ныне получил бумаги убыть за границу. Вначале Марсель, потом Париж. Признаться, картина сейчас безрадостная по всей Европе, убытки хозяйства терпят преогромнейшие. Мрёт шелкопряд, и всё тут. А что, по какой причине, науке пока неизвестно.

– Марсель, Париж, значит, – Филимон Архипович задумчиво покрутил ус. – Да-с, далековато и весьма. А когда отплывать намерены?

– Думал в воскресенье, а вот теперь уже даже и не знаю, – пожал плечами Макс. – Честно сказать, до сих пор голова немного кружится, да и дышать трудновато. Словно на грудь давит что-то.

– Охо-хо, – вздохнул городовой. – Ничего, даст бог, поправитесь. Воздух у нас здесь морской, целебный. А вот с извозчиками да, прямо беда, не знаю что и делать. Третьего дня в порту одну барышню насмерть стоптали, царствие ей небесное, – размашисто перекрестился. – Уж на что я после Крымских баталий к крови привычен, да и то скажу вам, стало малость не по себе. Извозчик, стервец, зенки с утра залил, да и налетел. Ему-то, пропоице, что, всего лишь каторга, а вот барышню с того света увы не вернёшь…. О, а вот, кстати, мы уже и приехали.

В глубине каштановой аллеи показалось белое здание с огромными колоннами.

– Это у нас улица Херсонская, – пояснил Филимон Архипович, между делом кому-то почтительно козырнув, – городская больница. Надеюсь, Матвей Яковлевич на месте. Ученик самого Николая Ивановича Пирогова, смею заметить, – воздел указательный палец в небо, – да-с…. Осмотрит вас, и душа моя будет на месте.

Пролётка подъехала к приёмному покою.

– Тпр-р-у-у, – натянул поводья извозчик. Повернулся и озорно заулыбался.

– Ну что, Филимон Архипович, чай не растряс?

Городовой степенно пригладил усы.

– Кхм… Молодец, Петруха. Как и обещал. Теперь голубчик давай с вещами подмогни, заноси в приёмное…. Спускайтесь, Дмитрий Михайлович, только заради Христа, держитесь. Что-то на вас лица совсем нет, ей богу…