Текст книги "Впереди - полоса"

Автор книги: Леонид Самофалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Баталин, Алексей Дмитриевич, ПВО, Советский Союз. Подполковник.

Саша, принимая шутку, привстала на цыпочки, чтобы разглядеть погоны Баталина.

– Ничего не поделаешь, – произнес он. – В нашем магазине других звездочек нет.

– А вы купите в нашем военторге.

– Понятия не имею, где он.

– А мы вам расскажем!

– Вообще-то, – заметил Валерий, – у нас в ходу больше метод показа.

– Н-ну… я не знаю. – И Саша взглянула на подругу. Баталин догадался спросить:

– А вас как зовут? Марина? Значит, вы тут работаете?

– Мы пирометристки, – пришла на помощь подруге Саша. – Мы берем замеры в горячих цехах. Хотите посмотреть?

– О, еще спрашиваете!

– А как нам отсюда выбраться к проходной? – спросил Мохов.

На лицах девушек появилось разочарование.

– Секундочку! – проговорил Баталин. – Не надо торопиться. Я, например, так и не узнал, где в городе военторг. И я очень хочу, чтобы вы, Саша, и вы, Марина, выполнили свое обещание. До которого часа вы работаете? До пяти? Если в шесть мы встретим вас в каком-нибудь приметном месте, вы нас не прогоните?

– Давайте у «ажурного». Там и автобусная остановка рядом.

– Есть у «ажурного». В шесть.

* * *

В гостинице летчики попросили номер с тремя кроватями.

– Так, – произнес Алексей, бросая на одну из кроватей чемоданчик. – Какие соображения насчет дальнейшей программы?

– Есть хочется, – отозвался Мохов.

– Мне тоже, – заявил Лапшин. – Но после этого я вам не товарищ. У меня своя программа.

– Тарасон, – позвал Баталин. – Мы тебя сразу не бросим. Сейчас спустимся в ресторан, а после введения питательных средств в отощавшие организмы побродим с тобой по торговым точкам. Заодно выясним, что такое «ажурный».

Выяснять пришлось недолго: «ажурным» в городке оказался дом старинной постройки. Находился он напротив гостиницы.

– Ага, – пробормотал Алексей. – А где тут остановка? Вон она. Порядок!

Саша и Марина подъехали к «ажурному» на автобусе. Летчики едва узнали девушек: обе были в нарядных платьях, с прическами (на заводе обе подбирали волосы под косынки).

В первую минуту Алексею показалось, что рабочий наряд Марине больше к лицу, но через минуту он думал иначе. «О, бог ты мой! Если бы не Валерка с Тарасом, никто не поверил бы, что я с ней познакомился сегодня. Будь умницей, Алексей Дмитриевич, не стой столбом, делай что-нибудь или говори!»

– Мы тут с моим другом, товарищем подполковником Моховым, посовещались, – сказал он, – и наметили: сначала идем в кино, а потом в одно симпатичное заведение неподалеку, перекусить и потанцевать. Какие будут замечания, предложения, уточнения?

– Симпатичное заведение – кафе «Чашма», – сказала Саша. – После кино в него не попасть: народу битком.

– Век живи – век учись, – строго внушал Баталин Мохову. – Поступим мудро. Валера идет за билетами, а мы покуда захватим столик в кафе. Принято?

– Не совсем, – возразила Саша. – Вашему другу будет скучно одному стоять в очереди.

– А с девушкой тебе не будет скучно, Валерий?

– С девушкой мне будет весело, Алексей.

– Так чего же ты стоишь и ждешь?

Кафе стояло в глубине парка. Баталин с Мариной пришли вовремя: через десять минут там не осталось свободных мест.

Оглядевшись, Алексей с удивлением заметил за соседним столиком знакомое лицо: водитель электрокара со склада готовой продукции. Он сидел в компании парней и бросал на летчика недобрые взгляды. В его приятелях Алексей узнал рабочих плавильного цеха. «Гм… похоже, что назревают интересные события!»

Официант спросил:

– Что будем закусывать? Вина у нас только сухие.

– Это хорошо, – одобрил Алексей. – Мокрых мы не пьем.

Он наклонился к уху официанта:

– Я вас прошу, сервируйте стол на четверых так, как будто вы сами за него сядете.

Официант зарумянился, наклонил голову и быстро отошел. Баталин отправился предупредить швейцара, чтобы он пропустил Мохова.

Разговаривая со швейцаром, он увидел в парке военный патруль. «Да, черт побери, когда разыграются интересные события, через минуту патруль будет здесь. Предпосылка на шее висит, а если еще в комендатуре побывать – дело швах!»

Посмеиваясь, Алексей прошел мимо столика, за которым сидели заводские парни. «Я вас сегодня повеселю, ребята, но главное – не зацепить Валерку».

Появились Валерий и Саша. Было решено махнуть рукой на билеты в кино.

Официант, которого Саша называла Витей, подал бутылку дефицитной «Хванчкары» и мороженое.

Баталин заметил, что во время танцев его намеренно задевали локтями, вызывая на скандал. Особенно старались парни с алюминиевого завода. До поры до времени Алексей будто бы этого не замечал и посматривал на задир доброжелательно. «Ничего, друзья, у нас все еще впереди!» Лишь одно вызывало у него тревогу: Марина становилась все более грустной.

На улице к Баталину подошел водитель электрокара и попросил прикурить. Алексей достал газовую зажигалку и ласково произнес:

– Подойди-ка поближе.

– Впрочем, мерси, – отказался парень и коротко взглянул на Марину.

Баталин с Моховым поняли: стычки не будет.

Валерий и Саша уехали, Алексей и Марина медленно пошли по улице, держась за руки. Алексей спросил:

– Ведь мы еще встретимся до отъезда?

– Нет. Я работаю с утра.

– Даже в праздники? Но завтра мы все равно встретимся.

– Алеша, вам далеко ехать. Последний автобус к вам уходит в половине седьмого.

– Как-нибудь доберемся. В случае чего посидим где-нибудь на лавочке. А утром к нам пойдет продуктовая или с топливом.

– Разве так можно?

– Можно. И даже нужно.

Потянулись палисадники. В глубине садов стояли одноэтажные дома. За густой зеленью светились окна.

– Пришли, – сказала Марина, останавливаясь у калитки. – Наши еще не спят.

– Значит, мы увидимся там же, у «ажурного». И опять в шесть.

– Лучше в полшестого. У вас еще час до автобуса будет.

– Есть. В полшестого.

– Тогда я пойду, а то ругаться будут.

Баталин услышал, как негромко хлопнула дверь. Возле гостиницы его ждал Мохов.

– Как дела?

– Нормально. А ты что-то быстро.

– На автобусе – не пешком. К тому же ей завтра на работу.

Лапшин лежал на диване и читал «Неделю».

– Явились, – сказал он с облегчением. – Из-за вас не сплю. Как шеи? Не болят?

– Странно!-произнес Мохов, взглянув на Баталина. – Он что-то знает.

– Да, я все знаю!

И он рассказал, что его потянуло взглянуть, как веселятся в кафе Баталин и Мохов.

– Вас я увидел сразу. Но вот за соседним столиком товарищи мне совсем не понравились. Ну, думаю, зашатается скоро эта «стекляшка»! Смотрю, однако, подлетает к ним официант и что-то начинает им говорить на форсаже. Те на него смотрят как на дохлую мышь, а он начинает постукивать рукой по столу.

– Ага, это наш Витя. Дальше.

– А дальше электрокар хочет его отодвинуть, но рядом с вашим Витей появляется другой официант, потом третий, и вся бригада за столиком опускает плечи.

– Ясно, – произнес Баталин. – С официантом Витей нам крупно повезло. Я держался, покуда мои ребра прощупывали во время танцев. Но дал себе слово влепить при выходе первому же. А потом уж по обстоятельствам… Обошлось. А то ведь с патрулем шуточки плохи!

* * *

Проснулся он с ощущением, с каким просыпался по праздникам. Открыв глаза, подумал: «Марина!»

Он запустил подушкой в Мохова, тот вскочил и хрипло произнес:

– Ну, это уж свинство!

– На зарядку!

Тарас высунул нос из-под простыни, затем полез головой под подушку.

Баталин вышел на балкон и огляделся. С четвертого этажа видна была зелень садов да крыши. Километрах в трех дымили трубы завода. «Марина!» – снова подумал он.

Подняв телефонную трубку, он позвонил в таксомоторный парк.

– Куда собираетесь ехать? – спросил диспетчер.

– В городок.

– Никто не поедет. Обратный пробег порожний.

– Платим в полуторном размере.

– Ваш телефон?

Мохов и Лапшин, проснувшись, с интересом слушали его разговор.

– Тарас, ты когда-нибудь видел живого миллионера? – спросил Валерий.

– Широкая натура! Комсомолец с купеческими замашками. И как он оказался в нашем здоровом коллективе?

– Пошевеливайтесь, я есть хочу!

Затем друзья проводили Тараса на автовокзал, пошли в кинотеатр и взяли билеты на фильм, который не посмотрели вчера.

В половине шестого девушки приехали на автобусе к «ажурному».

Когда они вышли из кинотеатра, на улице уже горели фонари.

– Куда теперь? – спросила Саша.

– Господи! – проговорила Марина. – Им теперь неизвестно как добираться. Последний автобус ушел.

В вестибюле гостиницы администратор спросила:

– Молодые люди, такси заказывали? Позвоните в диспетчерскую.

– Звони, Валера, а я за вещами, – сказал Баталин и побежал наверх.

В машине Алексей достал из чемоданчика училищный конспект по устройству двигателей и вырвал чистую страницу.

– Разберете, куда мне писать? – спросил он Марину. – Это на всякий случай. Но в пятницу вечером я обязательно буду здесь.

– Ой, мы с четырех дня будем работать!

– С четырех дня и до?…

– Часу ночи.

– Встречу у проходной.

Она опустила голову и тихо вздохнула.

– До свиданья, Алеша.

* * *

С утра у первой эскадрильи были стрельбы по мишеням. Но Баталину предстояло завтра сдавать зачет. Если Попов не срежет его каким-нибудь каверзным вопросом, то опять допустит к полетам.

Самолет Баталина без двигателя выкатили из ангара. У машины возился механик Драчев.

– Где Торгашин? – спросил Алексей.

– В ПАРМе, товарищ лейтенант. С двигателем там…

Баталин пошел в мастерские и отыскал Торгашина.

– Так что же все-таки?

– Лично я, Алексей Дмитриевич, говорил и буду говорить: все нормально.

– А что говорит Шевченко?

– Ничего не говорит. Турбину на зуб пробует.

– Ладно, – сказал Алексей, – до встречи.

Он вышел из мастерских и направился к учебному комплексу. «Алексей Дмитриевич, и как тебя угораздило сесть с превышением скорости?»

В прохладном классе тактики занималась третья эскадрилья. Баталин решил забраться на пригорок, посмотреть, как будут уходить в воздух летчики первой эскадрильи и летающие мишени. На гребне он отыскал плоский камень и сел. До мишеней было далековато. Он знал: летающую мишень отлаживают так, чтобы в воздухе она «хитрила», уклонялась от выпущенных в нее ракет, не уступала истребителям в скорости и маневренности. Ведь и настоящий противник тоже не станет соваться под ракету! «Мишеньщикам» не позавидуешь: работа тонкая.

Но вот мишени заправляют топливом, заряжают пороховые ускорители. Люди пошли в домик на краю стартовой площадки. Все замерло: ждут сигнала с КП. Наконец загрохотали двигатели, на взлет пошла первая пара, за ней вторая, третья. Самолеты заняли в небе свои эшелоны, ходят парами и поодиночке.

По бетонке разбегается еще одна машина. Эту либо Кострицын пилотирует, либо сам Сердюков. Машина-сопроводитель.

Теперь очередь за мишенью.

Ослепительное пламя охватило пусковую установку. Мишень сошла с направляющей и ринулась в небо. Пламя и дым тащились за ней, покуда не отделились ускорители. Серебристый крестик начал уходить по большой дуге влево, к нему поспешил другой сопроводитель, оба резко набрали высоту, развернулись и ушли за сверкающую вершину горы.

Баталин подумал, что у штурмана наведения на командном пункте взмокнет спина. Каждую пару и каждую одиночку нужно последовательно навести на цель.

Пилоты примутся долбить «противника» холостыми ракетами-болванками, но у мишени огромный запас прочности, и развалит ее боевой ракетой лишь последний стреляющий пилот, скорее всего Логинов или Попов.

* * *

Неподалеку от СКП Баталин встретил прапорщика Шевченко.

– Иван Макарович, что там с моим движком? Не удалось узнать?

– Узнаю. Потерпите.

На самом деле он уже внимательнейше осмотрел все промытые керосином узлы двигателя и не нашел решительно ничего, что могло бы послужить причиной его остановки в воздухе. Но предполагаемый дефект, которого не нашел даже он, Шевченко, обязательно себя проявит, и хорошо, если снова все обойдется благополучно.

В штабе он встретил Сердюкова.

– Вы ко мне, Иван Макарович?

– К вам, товарищ полковник. Все по двигателю одиннадцатой. Хотел у вас просить денька два. Надо поковыряться.

Сердюков коротко взглянул ему в глаза и взялся за раздвоенный подбородок: признак глубокого размышления. Кострицын и Омелин убедили его: двигатель остановил Баталин. Но сомнения оставались. А тут еще маршал авиации прилетает!

– Сколько, говорите, нужно? Хорошо, действуйте.

В мастерской прапорщик взял инструмент, подошел к турбине и принялся неторопливо снимать одну из лопаток…

* * *

Мохов на стрельбах по мишени промазал. Об этом говорили на разборе полетов. Баталину показалось, что Валерий слушал руководителя полетов с видом стороннего наблюдателя. «Хандра. Надо что-то придумывать и выводить Валерку из его теперешнего состояния!?»

В автобусе к друзьям подсел Логинов.

– Чем заниматься намерены?

– Сам думаю: чем? – ответил Баталин.

– Тогда я скажу. Вы мне бачок на душевую затащили, а вода не течет. Почему? Труба не подведена. Переодевайтесь – и ко мне. С Толмачевым я договорился. Поужинаете у меня.

Завернули к Попову, открыли калитку, позвали: «Юрий Александрович!» – молчание.

– Подождем? – спросил Лапшин.

– Самих ждут, – сказал Баталин. – Но оставим записку.

В полутемной квартире на спинке стула полевая форма, в которой Попов вернулся с аэродрома.

– Смотри, ушел в парадном мундире! – промолвил Тарас.

– Да нет, надел что-нибудь штатское.

– Сроду не видел его в штатском!

На письменном столе лежали карандаш, бумага. Алексей приподнял один листок и увидел фотокарточку. Он так и застыл. Мохов и Лапшин, взглянув на фото, тоже замерли. С фотокарточки на них смотрела молодая женщина с детской коляской; взгляд у нее был слегка испуганный. Все трое хорошо знали эту женщину и историю ее неудачного замужества.

Баталин положил лист на прежнее место. Друзья двинулись к двери, Лапшин произнес:

– Но записку надо все равно оставить.

– Разумно.

Летчики прикрыли дверь и перевели дух.

– Как ее зовут, Тарас? – шепотом спросил Мохов.

– Наталья.

– А жену?

– О, черт, тоже Натальей.

– Не везет командиру, – посочувствовал Валерий. – А я-то думал, что одному мне не везет.

* * *

Во дворе у Логиновых лежали тонкие трубы и медные краны.

Встречая друзей у калитки, Логинов удивился:

– А чего у вас глаза квадратные?

– К Попову забегали, а его нет.

– Он в город уехал.

За работой говорили о Попове.

– Я думаю, – рассказал Логинов, – Наталья никогда его не любила. Ей надо было отвертеться от распределения. Поеду, дескать, взгляну, какая она там, Азия. Понравится – хорошо, не понравится – прости, Юра, мы друг друга не поняли. А тут у нас балерины не танцуют, эстрадные светила не поют, в библиотеке за хорошей книгой очередь. Кошмар! И – до свиданьица, Юрий Александрович!

– Может, лучше вообще не жениться? – сказал Баталин.

– Об этом и не думай! С виду оно вроде неплохо жить одному, а на поверку – плохо! И твой командир эскадрильи… будет и у него пара!

Баталин высунулся из душевой, где навинчивал шведским ключом вентиль на стояк.

– А можно посмотреть, какая она будет лет через пять?

– Нет, Алексей, уволь! – отозвался Логинов. – Но вот, к примеру, жена Сердюкова. Начинала она жить с таким же лейтенантом, как и вы сейчас, в тайге. Потом в тундре, в горах. Детей вырастили, муж ею доволен, а она им гордится. И правильно. Мы – летчики. Часто взлетаем, зато скоро возвращаемся. А возьмите жен моряков? Мужья плавают месяцами, детей не узнают, вернувшись. А жены ждут. И так – десятилетиями. Это подвиг, братцы-товарищи! Они еще и работают, а на работе всякое случается. Но при этом каждая думает: мне, дескать, что, я на твердой земле, а вот моему Алексею или там Валерию – каково в море или под водой? Конечно, нашему брату тоже не надо завидовать, но мы тянем одну лямку, а они по меньшей мере три. А служба им не засчитывается, денег им не платят и наград не дают.

На крыльце появилась Катя.

– У меня ужин готов, а они все канителятся! Долго еще будете?

– Любезная моя спутница, – обратился к ней муж, – хотя бы сегодня ты можешь не ворчать?

– А почему сегодня? Светлый праздник какой?

– Потому что у нас гости.

– Какие еще гости? Тут все свои.

* * *

Утром другого дня Попов подошел к Баталину после построения.

– К зачету готов?

За теорию и матчасть Алексей спокоен, побаивался он каверзных вопросов по навигации.

– Готов, – ответил он.

– Зачет принят.

Баталин раскрыл рот.

– К полетам допускаю, – продолжил Попов. – А пока – в класс.

«Ну и цирк! – думал Алексей, шагая за командиром. – Удивительный вы народ, Юрий Саныч».

Стены класса увешаны схемами, графиками, полярами. Летчики торопливо рассаживались.

Попов снял часы с руки и положил перед собой на стол.

– Сегодня займемся несколько новым для вас делом, а именно – моделированием. В частности, попытаемся моделировать атаки наземных целей.

Он нарисовал на доске систему координат, затем три полусферы с центром в точке пересечения ординат – три зоны разлета осколков от различных средств поражения. Трое друзей с улыбками переглянулись. Этот рисунок они уже видели: под ним на письменном столе Попова лежала фотокарточка женщины с детской коляской.

– Теперь, – продолжал Попов, – у нас есть возможность определить минимально допустимую перегрузку при стрельбе. Баталин, что там случилось?

– Ничего, конспектируем.

– А вид такой, будто вы только что Америку открыли. Идем дальше. Кальку расположим на планшете так, чтобы найденную нами точку на шкале совместить с заданной дальностью начала стрельбы. В результате узнаем значение перегрузки, при которой можем своевременно уйти из зоны разлета осколков, вернее, даже миновать ее.

– Разрешите спросить, товарищ майор? – обратился к Попову один из летчиков.

– Пожалуйста.

– Как при таком моделировании избежать ошибок на практике? Ведь мы замечаем мишень издалека, огонь открываем тоже издалека, чтобы не проскочить над целью. Так ведь?

– Так, так, – поощрил комэск.

– Но ведь издалека мы можем и неправильно определить угловые размеры мишени, следовательно, поневоле войти в зону разлета осколков.

– Не войдете, если будете знать формулу для отыскивания ошибки в определении размеров цели. Вот она. – И постучал мелком по доске.

Словом, занятия шли своим чередом, Баталин слушал вполуха. Он размышлял о Попове и той молодой женщине, случайно увиденной им на фотокарточке: это была дочь подполковника Кострицына. Где они встречаются? И встречаются ли? Ведь никаких разговоров по этому поводу в гарнизоне не возникало, никаких слухов, даже намеков. Поистине загадка!

– Баталин, пройдите к доске.

Он вышел к доске и взял мелок. Требовалось найти величину минимально допустимой перегрузки, которая исключала попадание машины в зону разлета осколков. Пользуясь формулой, Алексей быстро нашел ее: три и пять десятых. Командир эскадрильи попросил заменить одну цифру в уравнении – получилась семикратная перегрузка. Ну а за этим стояла уже как минимум предпосылка!

– Если же вам еще и захочется убедиться в результатах стрельбы, – произнес Попов, – то сделать это удастся лишь через две секунды, когда снаряды достигнут цели. За это время машина переместится в сторону объекта на четыреста девяносто метров, то есть на полкилометра. Давайте посмотрим, на какой высоте при семикратной перегрузке вы сможете выйти в горизонтальный полет.

Подставлено новое число, получен результат – сто метров. Теперь уже не только Баталин, но и вся аудитория смотрела на доску с удивлением.

– Хорошая она штука, математика! – произнес комэск. – Все по-честному, без обмана. Естественное желание проверить качество стрельбы привело вас в зону интенсивного разлета осколков. Тут предпосылкой не отделаешься, тут – происшествие!

– Можно вопрос, товарищ майор?

– Можно.

– Я вот подумал, – сказал, вставая, один из летчиков, – в классе хорошо решать такие задачи. А как быть в полете? Мы только что убедились: нам каждая секунда дорога. Значит, решать уравнения некогда, а графиков на каждый случай нет.

– Если бы и были, так в них некогда копаться, – проворчал Баталин.

– Не ворчите, лейтенант, – Попов улыбнулся. – Очень рад, что вас это взволновало. Попытаемся решить проблему. Да, графиков в кабине нет, но на основе моделирования мы можем составить номограмму для определения параметров стрельбы и безопасности вывода машины из пикирования. Правда, для этого нам придется твердо запомнить угловые размеры всех мишеней на полигоне, а также расположение их относительно оси прицела. Но игра стоит свеч.

Он стал набрасывать новый график. Баталин смотрел на возникающую номограмму, на самого Попова, на его быструю руку и думал, что если та женщина с детской коляской не любит комэска, то она просто дура. Он все умеет, все знает и по-настоящему красив.

Комэск взглянул на часы и стал надевать их на руку.

– Изготовлением единой номограммы придется заняться в следующий раз, – сказал он. – Не уложились, но вами я доволен. А сейчас пора в тренажный зал.

* * *

В тренажном зале летчики всегда занимались с охотой, поскольку мощные кондиционеры создавали здесь прохладу.

Когда первая эскадрилья подошла к «ангару» – так летчики именовали комплекс, – из него начали выходить пилоты второй.

– Салют передовикам производства!

– Отпахались, середнячки? Как грунт, трудоемкий?

– Сейчас увидите!

Попов переходил от одного тренажа к другому, молча выслушивал вводные и ответы летчиков, некоторых поправлял, давал советы. Вместе с ним ходил врач Олег Толмачев, тоже присматривался и прислушивался. Это было внове.

«Сейчас Логинов даст взлет и сразу же посадку», – подумал Алексей, забираясь в кабину по приставной лесенке.

Экран перед кабиной засветился, на нем появилась уходящая вдаль бетонка взлетно-посадочной полосы. Высились горы, в стороне виднелась полосатая куполообразная будка стартовой команды, за ней, в отдалении, холмик с вогнутой сеткой радара.

Прозвучала команда взлететь, сделать круг и идти на посадку.

«Посадка так посадка. Спи, малышка, сладко-сладко, если ты не куропатка».

Он запросил орнитологическую обстановку. Орнитологическая обстановка было столь же важной, как и метеорологическая. Некоторые птицы перестали бояться человека. Встретишься с птичкой на взлете – считай, в тебя снаряд угодил.

Дано разрешение на взлет.

Бетонка на экране двинулась навстречу. Пошла, пошла… побежала… понеслась!

Сейчас главное – выдержать взлетный угол. Правда, не слышно рева двигателя, не давит на тебя бронеспинка, нет намека на вибрацию, но это чепуха. Полет на тренажере – дело серьезное. Комнаты, примыкающие к залу, напичканы приборами, которые отмечают и записывают все твои действия, малейшие отклонения рулей, каждую мелочь. И от того, как ты «взлетишь» и «приземлишься» в неподвижной кабине, зависит, взлетишь ли ты сегодня на истребителе.

Странное ощущение: скалистые вершины приближаются и в то же время как бы удаляются. Машина стремительно набирает высоту и вместе с тем как бы приседает. Но вот вершины ушли под плоскости, машина, нацеленная носом в бездонную синь, «зависла», вроде перестала двигаться. Однако в следующий миг она врезалась в полупрозрачное облако, белые клочья пронеслись мимо, тут же вернулось ощущение движения.

– Делай круг и заход на посадку, – послышался голос командира звена.

– Вас понял: круг и заход на посадку.

Боковым зрением он углядел, что подошел Попов, за ним шел полковой врач. Это встревожило Алексея: комэск наверняка готовит каверзу. Ничего удивительного: если принял зачет не спрашивая, то должен проверить, насколько «поумнел» его подопечный после самостоятельной теоретической подготовки.

– На глиссаде, – доложил Алексей. – Иду по знакам.

– Понятно, на глиссаде, – отозвался Попов. – Метеорологическая обстановка усложнилась: порывистый боковой ветер, четыре балла. Будьте внимательны!

Вот это и есть каверза! Надо же придумать: боковик! Откуда ему тут взяться! Но за это надо комэску спасибо сказать, мог бы наслать ураган или «афганец».

– Первый, высоко выравниваешь!

Погрешность он выровнял быстро, приземлился точно у знака. Но замечание все-таки схлопотал!

Попов отошел к соседнему тренажу, Алексей вылез из кабины и вопрошающе взглянул на командира звена.

– С чего раньше времени выравнивать начал? – добродушно спросил Логинов. – Боковика испугался?

– Не испугался, но все-таки он отвлекал.

– Не он отвлекал, а что-то другое. По лицу было видно: ты вроде как задумался.

Рядом с Логиновым стоял Толмачев. Он внимательно слушал разговор.

– Стихи не приходили на ум, лейтенант?

– Какие еще стихи? – настороженно спросил Баталин.

– Судя по вашему лицу, вы сейчас, думаете: и на кой дьявол эскулап привязался?

– Ничего такого не думаю, – хмуро отозвался Баталин. – Но ведь и вы тоже: стихи!

– Я прослушал две записи ваших разговоров в воздухе. Вы рифмуете и напеваете, это плохо. Вполне может получиться срыв. Есть хорошие стереотипы мышления и поведения, есть вредные, есть нейтральные. Старайтесь вырабатывать у себя только полезные.

– Зачем же их вырабатывать, Олег Григорьевич? – удивился Алексей. – Я так понимаю: даже хороший стереотип – это штамп. Разве штампы могут быть полезными?

– Могут. В общем, я говорил с людьми, которые вас неплохо знают. Они заметили, что вы любите рифмовать по любому поводу. А рифмовать – это работа. Как вы ее совмещаете с другой – и очень сложной – работой в полете?

– Олег Григорьевич, я не люблю рифмовать, – искренне заявил Баталин. – Я совсем не напрягаюсь, все получается само собой. И ни разу меня это от дела не отвлекало.

– Н-ну, что ж… – Толмачев задумался. – Значит, это склад мышления. Склад, между прочим, интересный…

* * *

Баталину опять была приготовлена спарка. После вынужденного перерыва в полетах этого не миновать.

Во вторую кабину сел летчик-инструктор, заместитель командира эскадрильи, капитан, недавно вернувшийся из отпуска. С ним Баталин еще не летал.

Полетами руководил Попов.

Алексей постарался точнее выдержать угол при взлете, появилось то же ощущение, как и на тренаже: будто горы стремительно приближаются и одновременно отодвигаются. Однако ни проседания, ни «зависания» машины после прохождения над вершинами не было.

Выполнив несложное задание: короткий маршрут по прямой и дважды перемена курса, Алексей заволновался перед заходом на посадку.

– Знаки хорошо видите? – услышал он голос капитана.

– Вижу хорошо.

– Тогда не запаздывайте.

Свой полусовет-полузамечание инструктор произнес ровно, без выражения в голосе: выучка. Он понял состояние Баталина и не хотел, чтобы летчик волновался еще больше.

«Так, Алексей Дмитриевич! Посадка – это же ваш коронный номер. Делайте, как учили. Иначе опять спарка».

Выпустил шасси, закрылки – началось торможение.

Он внимательно поглядывал на указатель скорости. Пройдя над желтой металлической сеткой ближнего привода, опустил нос самолета и начал выравнивание.

Вот полоса. Вот посадочный. Чуть задира-а-ем нос…

Чиркнули о бетонку шасси. Проседание на амортизаторах. Легкое, потом все более крупное содрогание машины на стыках плит, ощутимое стремление тела налечь на приборную панель – хорошо действует тормоз.

Зарулив к заправочной колонке, он разомкнул привязные ремни и спустился по подставленной техником лесенке, снял гермошлем.

– Разрешите получить замечания, товарищ капитан.

– Вы их уже получили: внимательней при заходе по знакам.

До стартово-командного пункта было метров двести. Тарас и Валерий сидели на скамейке под деревьями. Алексей плюхнулся рядом с ними.

– Слышал? – спросил Мохов. – С утра полетов не будет. Маршал прилетает.

– Брось!

В отдалении метался «газик» командира полка.

У Сердюкова не выдержали нервы: помчался инспектировать.

– Лейтенант Баталин, пройдите на СКП, – послышалось из динамика.

– Видишь, Бат, заело у них без тебя.

– Я так и знал, – промолвил Алексей, поднимаясь. – Не поверите: трудно быть гениальным.

Помощник руководителя полетов встретил его словами:

– Вам запланировали вылет. А то завтра неизвестно, какой расклад получится. Начинайте готовиться. «Пятнашка» заправится, ее и поднимете.

Машина Тараса!

«Погоняем твою лошадку, Тарас, покажем, что такое класс!»

* * *

Задание – отработка парной слетанности на маршруте. Ему сказали, что он идет в паре с Логиновым.

Командир звена подписал полетный лист и велел идти осматривать машину.

Солнце уже клонилось к западу, когда они, взлетев, описали над аэродромом круг и пошли к югу. При подходе к границе Логинов приказал Алексею перейти из правого пеленга в левый. Алексей приподнял нос самолета, чтобы при случайном проседании истребителя не попасть в спутную струю командирской машины. Теперь машина Логинова была справа и чуть ниже.

Тягуче двигались назад скалистые громадины с глубокими бороздами, расходящимися от вершин, почти всегда заснеженных. С высоты казалось, будто вершины только слегка припорошены снегом, на самом деле он лежал многометровым слоем. В узких и глубоких разломах ущелий царила темнота, не поблескивали речки, лишь пороги и водопады выдавали себя пеной.

– Внимание, пятнадцатый! Справа «соседи»!

Алексей глянул вправо: на фоне грязновато-серой полосы параллельным курсом двигались две серебристые сигарки, за ними тянулись ниточки инверсионных следов. «Сигарки» стали укорачиваться и как бы вспухать: пошли на сближение. Экран радиолокационного прицела оставался чистым, засветок не было. Значит, «соседи» не имели на борту системы помех, чтобы забивать аппаратуру противника.

Ну, долго они еще будут сближаться?

Машины уже видны во всех деталях: носы как у акул, сильно скошенные назад стабилизаторы, похожие на ракеты подвесные баки, ракеты по сравнению с ними кажутся малютками. Блеснули фонари. Солнечные блики сместились назад – «соседи» перестали сближаться и пошли параллельным курсом. Алексей различил желтоватое пятно лица пилота ближайшей машины. Почудилось, будто и выражение лица уловил: настороженность, недружелюбный интерес.

Чего ради они подошли так близко? Пришла в голову нелепая мысль: вдруг они ринутся в атаку? Принимать бой или уходить? И штурман наведения молчит.

– Пятнадцатый, сбавь обороты до семидесяти.

Алексей выполнил команду, и «соседи» проскочили вперед. Баталин расслабился: они с командиром звена оказались в выгодном положении, могли теперь следить за действиями чужой пары.

– Пятнадцатый, влево девяносто, форсаж!

Алексей выполнил разворот, и обе машины взяли курс на аэродром.

Перед высоким хребтом истребители попали в зону сильной турбулентности. Баталин ощущал беспорядочную качку, временами перегрузки становились такими, что рябило в глазах. Болтанка кончилась неожиданно, как и началась, и Алексей увидел ущелье и узкую ленту бетонки. Командир звена начал заходить на посадку, Алексей пошел на новый круг. Машина Логинова с белым куполом тормозного парашюта мелькнула на полосе. Послышалась команда Попова: