355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Леонид Васильев » История Востока. Том 1 » Текст книги (страница 14)
История Востока. Том 1
  • Текст добавлен: 4 сентября 2016, 23:46

Текст книги "История Востока. Том 1"


Автор книги: Леонид Васильев


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 52 страниц)

Нововавилонское царство

После господства касситов Вавилония вступила в длительную полосу упадка. Вторжения Элама и Ассирии, нашествие арамеев на рубеже II—I тысячелетия до н. э. сильно ослабили политическое могущество Вавилона, который однако еще оставался важнейшим торгово-ремесленным центром и источником культурного влияния. Вторжение арамеев сыграло существенную роль в изменении этнической характеристики Вавилона: значительную часть его населения стали составлять говорившие по-арамейски халдеи (группа арамейский племен). После падения Ассирии именно халдейский Вавилон вновь вышел на передний план, претендуя вместе с Мидией и Египтом на раздел ассирийского наследства. В схватке с соперниками правитель Вавилона Навуходоносор II (уже из халдейской династии, правил в 605—562 гг. до н. э.) вышел победителем и подчинил себе Сирию и Палестину. Именно он разгромил Иудею и увел несколько тысяч евреев в вавилонский плен. Вавилония при этом правителе стала наиболее могущественным государством, а ее столица была превращена в неприступную крепость. Там были собраны люди из разных стран («вавилонское столпотворение»), Вавилон стал крупнейшим и красивейшим городом мира, прославился своими дворцами и храмами, мостами и садами, среди которых выделялись знаменитые «висячие сады» – одно из чудес света в древнем мире. Доминантой огромного города была его «вавилонская башня» – мощное квадратное в плане ступенчатое строение, семиэтажный зиккурат, достигавший в высоту 91 м, со святилищем в честь верховного бога – покровителя города Мардука.

После смерти Навуходоносора среди его преемников началась жестокая борьба за власть, в результате которой правителем стал Набонид. Этот очередной выходец из халдейских племен выступил было с рядом социально-религиозных реформ, суть которых сводилась к ослаблению вавилонского жречества вместе с культами старых богов, начиная с Мардука, и выдвижению на передний план арамейского божества Луны – Сина. Развернувшаяся в связи с этими реформами, чем-то напоминающими реформы Эхнатона почти тысячелетием раньше, внутриполитическая борьба сильно ослабила Вавилон и сделала его через четверть века сравнительно легкой добычей персов. Когда в 539 г. до н. э. победоносный Кир II подошел к стенам Вавилона, он сумел, обойдя мощные укрепления, вступить в него (по некоторым данным, осушив для этого русло реки и пройдя по ее дну). Кир отнесся к Вавилону с большой почтительностью, сохранив его статус, права и привилегии. Иноплеменное население, в частности иудеи, было освобождено и получило возможность вернуться на родину. Все вавилонские боги и культы были восстановлены, а Набонид, которому была сохранена жизнь и даже предоставлена должность правителя одной из отдаленных областей империи персов, был обвинен в беззаконии и произволе, в разрушении традиционной религии вавилонян.

Падение Вавилона надолго сохранилось в памяти народов и приобрело даже значение некоего символа благодаря тому, что оно через пленных иудеев было зафиксировано и вошло в Библию. Библейские предания повествуют о пире Валтасара (сын Набонида, он возглавлял оборону города от персов), во время которого на стене зала будто бы появились божественные знаки – несколько загадочных слов («мене, текел, фарес»), предвещавших падение города. Неспособный понять это предостережение и продолжавший разгул Валтасар поплатился за это жизнью.

Социальная структура Нововавилонского царства была весьма сложной, что было вызвано высоким уровнем развития товарных отношений и частнопредпринимательской деятельности. Юридически вавилонское общество делилось на полноправных вавилонян; неполноправных, прежде всего иноплеменников, живших – наподобие пленных иудеев – на правах поселенцев и преимущественно находившихся на службе в качестве чиновников и воинов; зависимых земледельцев, обрабатывавших земли царско-храмовых хозяйств на правах потомственных арендаторов (т. е. лишенных собственных участков или прав на общинный надел), и рабов, многие из которых, однако, имели не только права, но подчас и собственное имущество, определенные привилегии, а то и собственных рабов (оставаясь при этом рабами хозяина, получавшего за это от них немалый оброк – пекулий).

Это членение заметно усложняли корректировавшие его реальные имущественные и тем более социально-экономические отношения. Хотя полноправные общинники по правовому статусу стояли на первом месте, в имущественном отношении многие из них могли быть на низших ступенях общества; и наоборот, зависимые и даже удачливые рабы, в правовом отношении стоявшие на низших ступенях, порой оказывались богатыми собственниками, эксплуатировавшими труд неимущих, которые в правовом отношении могли стоять выше их. Что касается долгового рабства, то оно после реформы Хаммурапи в Вавилонии пошло на убыль. Практика самопродажи и самозаклада почти исчезла (сохранялись, да и то изредка, в экстремальных ситуациях, случаи продажи детей). На смену долговому рабству пришла более приемлемая в новых условиях практика наемного труда. Неимущие различного правового и социального статуса порой объединялись в трудовые отряды – нечто вроде «профсоюзов», диктовавшие и добивавшиеся хорошей оплаты их труда. Возможно, эта практика была вызвана к жизни тенденцией к монополизации в частных руках больших финансово-экономических возможностей (в Вавилоне были крупные торгово-ростовщические дома, которые вели широкую транзитную торговлю, осуществляли крупномасштабные банковские операции, финансировали коммерческие предприятия).

Все эти процессы по-прежнему протекали в рамках традиционной восточной структуры. Храмовые и царские хозяйства были важным элементом хозяйственной деятельности, равно как и трудовые повинности. Но существенно заметить, что в условиях развитых частнособственнических отношений, которые были свойственны Нововавилонскому царству, власть-собственность несколько трансформировалась: храмовые хозяйства подчас выступали на рынке в качестве совокупного собственника, имевшего юридическое лицо, т. е. в виде своего рода «фирмы». Трудно сказать, какие потенции имело бы подобного рода развитие в иных обстоятельствах, но в конкретных условиях VI в. до н. э. и персидского завоевания на том все практически и остановилось. Больше того, с включением Вавилона в империю Ахеменидов экономическое значение и финансовая мощь вавилонских богатых домов стали ослабевать, хотя и не сразу.

* * *

Западно-азиатский вариант формирования государственности заметно. отличался и от месопотамского, и от египетского. Главное отличие его состояло в том, что, несмотря на наличие в этом регионе ряда древнейших из известных истории протогосударственных образований и нескольких весьма специфических политических структур (таких, как иудейская или финикийская), для региона в целом была характерна определенная вторичность. Вторичность в том смысле, что государства Западной Азии, – даже оставляя в стороне Вавилон, прямого наследника шумеров, – в своем развитии многое заимствовали у опередивших их соседей и за этот счет ускоряли темпы своего развития. Это было характерно и для митаннийцев, и для хеттов, и для ассирийцев, в какой-то степени и для народов Восточного Средиземноморья. Все они так или иначе были знакомы с месопотамской клинописью, с основами выработанного в древнем Двуречье законодательства, не говоря уже о календаре, азах математики, мифологии и религии. Понятно, что в каждом из западно-азиатских государств древности, больших и малых, все, что перенималось, энергично перерабатывалось и усваивалось в сильно видоизмененном виде, однако сам факт заимствования при этом не может быть поставлен под сомнение.

Заимствование чужого опыта всегда ускоряет развитие. Западно-азиатские структуры продемонстрировали это достаточно ясно. Хетты и ассирийцы щедро использовали боевой и политико-административный опыт Египта. В еще большей степени заимствовался и усваивался западно-азиатскими народами древности торговый опыт вавилонян. Стоит напомнить, что Ашшур вначале славился как торгово-транзитный центр и лишь позже стал столицей сформировавшейся на этой основе Ассирии.

Вторичность характера эволюции отнюдь не равнозначна второстепенности. Напротив, многие из только что оцененных в качестве вторичных западно-азиатских государств древности оказались уникальными в своем роде. Это те же древние евреи с их монотеистической религией и величественным храмом в Иерусалиме в честь Яхве – трудно переоценить историко-культурное значение этого феномена в судьбах человечества. Это финикийцы с их развитыми формами торговли, мореплавания и колонизации. Это, наконец, митаннийцы и хетты, прославившиеся одомашниванием лошади, изобретением боевых колесниц и положившие начало железоделанию. Я уж не говорю о такой «вторичной» державе, как халдейский Вавилон с его роскошью и развитой торговлей.

Глава 8
Империя Ахеменидов и завоевания Александра

История ближневосточной древности I тысячелетия до н. э. была ознаменована созданием великих «мировых» держав, империй. Принципиальным отличием империй от крупных государств более раннего времени было новое качество политической структуры: она не только по-прежнему расширялась за счет включения в нее различных племен и народов, противостоящих одна другой и связанных друг с другом хозяйственно-культурных зон, земледельцев и кочевников, но и становилась более жесткой с точки зрения внутренней администрации. Если прежде вновь завоеванные территории обычно оставались полуавтономными, а управляли ими их прежние правители, терявшие независимость и вынужденные выплачивать дань, то теперь все чаще новые регионы преобразовывались в управлявшиеся чиновниками центра провинции. Население империи в немалой степени нивелировалось за счет его массовых перемещений, как то впервые стало практиковаться ассирийцами. С точки зрения общей динамики эволюции появление такого рода империй было закономерным и в некотором смысле высшим, завершающим этапом процесса генезиса развитой политической структуры: на протяжении тысячелетий складывались первичные протогосударства, на их основе и в ходе ожесточенной междоусобной борьбы возникали вторичные протогосударства и политические образования типа ранних государств; затем шло политическое объединение более крупных масштабов – возникали мощные развитые державы, о которых уже шла речь (Египет, Вавилония, Хеттское царство и др.). И наконец, мировые державы, империи типа Ассирии. Наследником Ассирии на короткий срок стало Нововавилонское царство, а затем пришла очередь персов.

Первые империи, что хорошо видно на примере Египта времен Нового царства, той же Ассирии, были объединениями еще непрочными, эфемерными. Они держались на силе и потому во многом зависели от хорошей армии, от удачливой внешней политики умелого правителя, от вовремя проведенных реформ, направленных на усиление власти центра. Но, поскольку сильные правители сменялись слабыми, в периоды правления которых резко возрастали центробежные тенденции, и поскольку реформам всегда противостояли издревле складывавшиеся устойчивые нормы обычного права и местные традиции, сильно ослаблявшие эффективность этих реформ, фундамент политической суперструктуры – империи – легко давал трещины. Империя приходила в упадок и рушилась. Однако на смену ей шла новая империя, энергично прибиравшая к рукам наследство своей предшественницы. Уже одно это примечательное обстоятельство убедительно подтверждает закономерность самого процесса: мозаика ближневосточной древности да и не только ближневосточной, по меньшей мере с I тысячелетия до н. э. была готова для политической интеграции. Вопрос был лишь в том, на какой этнополитической и религиозно-культурной основе такого рода интеграция окажется наиболее прочной и эффективной. И, конечно, многое зависело от создания оптимальной административной структуры, пригодной для институционализации имперских форм власти.

В поиск такой структуры внесли свой немалый вклад и египтяне, и вавилоняне, и ассирийцы, и хетты. Ассирия продемонстрировала первые реальные результаты процесса поиска: массовые перемещения населения и создание управляющихся из центра провинций заложили прочный фундамент эффективной имперской администрации, особенно на окраинах, заселенных до того иноплеменниками. Дальнейшие принципиально важные в этом направлении шаги сделали персы.

Древние иранцы. Мидия

Древние иранцы, принадлежавшие к одной из ветвей индоевропейцев, появились на территории современного Ирана на рубеже II—I тысячелетий до н. э., причем в науке до сих пор не решен вопрос, откуда они появились – с территорий Кавказа или из Средней Азии через прикаспийские степи. Вступив во взаимодействие с местным населением – хурритами, касситами и др. – и частично ассимилировав его, иранцы с VIII в. до н. э. стали господствующим этносом, разделившимся, в свою очередь, на две части – мидян на севере и персов на юге. Войны Ассирии с Урарту, вторжения киммерийцев и скифов создали благоприятную ситуацию для консолидации мидянских племен, на основе которой сложилось государство Мидия, ставшее уже в VII в. до н. э. сильной державой, союз которой с Вавилонией сыграл решающую роль в крушении Ассирии.

Удачливый правитель Мидии Киаксар (625—585 гг. до н. э.) не только разгромил Ассирию, но сумел покорить и подчинить также Урарту и ряд других стран от прикаспийских степей до Малой Азии, где им был заключен союз с крупным Лидийским царством. Сын Киаксара Астиаг (585—550 гг. до н. э.) предпринимал усилия для сохранения и укрепления могущества Мидии. Однако в этой борьбе он встретил ожесточенное сопротивление региональной племенной знати, обогащение которой в ходе завоевательных войн способствовало ее усилению. Среди иранских племен, находившихся в зависимости от царей Мидии, были и ведшие борьбу с их соседями-эламитами персы.

Располагавшиеся на юге иранского плато, рядом с древним Эламом, персы долгие десятилетия существовали практически автономно от этнически близких им мидян. Консолидация персов в государство происходила медленно и чуть запаздывала по сравнению с мидянской. Однако автономия эта способствовала политической независимости формировавшегося государства. Правитель персов Кир I во второй половине VII в. до н. э. признавал авторитет Ассирии, с которой мидяне вели ожесточенную борьбу, а во времена его сына Камбиза I, женатого на дочери Астиага, персы были уже вассалами Мидии. Сын Камбиза Кир II был по матери внуком царя Мидии, и это родство сыграло определенную роль как в его судьбе, так и в судьбах всех персов.

Кир II Великий и держава Ахеменидов

Став в 558 г. до н. э. царем персов, Кир II в 553 г. выступил против Мидии и в 550 г. покорил ее, соединив тем самым в своих руках власть над обеими родственными ветвями древних иранцев. Вскоре энергичный Кир присоединил к своему государству Элам и, выступив против Лидии, разбил войска ее царя Креза, славившегося во всем древнем мире своими несметными богатствами. Подчинив почти всю Малую Азию, а затем и значительную часть Средней Азии, Кир выступил против Вавилона и в 538 г. захватил его, после чего персам добровольно подчинились и зависевшие от Вавилона небольшие государства, включая восточно-средиземноморские. Намереваясь выступить против последнего из крупных соперников, Египта, Кир решил предварительно обезопасить среднеазиатские границы своей державы, но потерпел неудачу и погиб в сражении с массагетами в 530 г.

Созданная Киром держава Ахеменидов[15]15
  Персидские цари возводили свою родословную к Ахемену, жившему в VIII—VII вв. до н. э. 136


[Закрыть]
за короткий срок стала крупнейшей в мире; ее границы простирались от средиземноморского побережья до среднеазиатских оазисов. Непокоренным оставался Египет, так что неудивительно, что именно против него двинул свои силы сын Кира Камбиз II, в армию которого кроме персов были включены воины едва ли не всех покоренных его великим отцом стран и народов, не говоря уже о финикийском флоте. Египетские войска не сумели противостоять натиску этой армии: в 525 г. Египет был покорен, а Камбиз провозглашен его фараоном (27-я династия). Вслед за этим персы предполагали идти походом в Эфиопию и через ливийские пески на Карфаген, но недостаток продовольствия и общая неподготовленность огромной армии к длительным экспедициям в сложных условиях привели к крушению первоначальных замыслов. Кроме того, тревогу Камбиза вызвали дошедшие до него слухи о волнениях в Персии, вызванных ложными сведениями о его гибели и претензиями его брата Бардии на престол. Камбиз приказал казнить Бардию и поспешил обратно, но неожиданно умер в пути. В этой критической ситуации на передний план выступил, согласно некоторым данным, жрец (маг) Гаумата, выдавший себя за Бардию.

Традиционная версия о первом из известных истории самозванцев, сыгравших серьезную роль в политической борьбе крупного государства, ныне специалистами подвергнута сомнению: считается, что к власти пришел все-таки подлинный Бардия. Как бы то ни было, но взявший в свои руки власть Бардия (или Лжебардия-Гаумата) несколько месяцев успешно управлял империей и даже провел ряд реформ, направленных на укрепление центральной власти и ослабление знати. Возможно, именно это, в сочетании с достигавшими Персии противоречивыми слухами о Камбизе II (жив? или все-таки умер?), что ставило нового царя в двусмысленное положение, привело к острой политической борьбе в правящих кругах, в ходе которой осенью 522 г. Бардия (Лжебардия?) был убит заговорщиками. Один из них, представитель младшей ветви Ахеменидов Дарий, после этих событий был провозглашен новым царем персов.

Придя к власти, Дарий столкнулся с тяжелой ситуацией. Во всех концах империи вспыхивали восстания; одна за другой недавно присоединенные к Персии страны пытались добиться независимости. Опираясь на армию, молодой царь жесткой рукой подавил восстания и восстановил эффективную власть центра. В знак своих успехов он повелел высечь на Бехистунской скале гигантское барельефное изображение с надписью на нескольких языках. И изображение, и надпись (сыгравшая в свое время важную роль в расшифровке клинописи) призваны были закрепить в поколениях память о великой победе. Однако военными успехами деятельность Дария не ограничилась – с них она практически только началась, ибо центр тяжести ее был в ином, т. е. в тех реформах, которые обеспечили почти двухвековое владычество персов на Ближнем Востоке.

Реформы Дария I и социальная структура империи Ахеменидов

Создав огромную империю, немногочисленный этнос персов должен был выработать оптимальную формулу для управления разноплеменным конгломератом высокоразвитых и примитивных народов, различных по своим судьбам и уровню развития стран, объединенных отныне под властью единой администрации. Стоит заметить, что в распоряжении персидских правителей не было развитой религиозной системы, которая могла бы послужить основой для формирования крепкой власти. Такого рода система в форме иранского зороастризма еще только зарождалась и потому не могла быть использована в необходимом для нужд империи объеме. Поэтому центр тяжести был вынужденно перенесен на создание оптимальной административной структуры, типа той, основы которой были заложены еще ассирийцами. Вот эту-то структуру и вырабатывал в ходе своих реформ Дарий I.

Суть реформ Дария сводилась прежде всего к обеспечению господства персов в рамках созданной ими мировой державы. Сами персы – кара (это слово означало одновременно «народ» и «воины», что адекватно отражало сравнительно ранний этап развития персов как этноса, и те социально-политические функции, которые выпали на их долю в империи) – занимали привилегированное положение. Именно из их числа формировался командный состав армии, именно они составляли ядро административного аппарата, разветвленная сеть которого густо опутала всю державу Ахеменидов. Следуя уже апробированному ассирийцами методу, Дарий разделил страну на провинции – сатрапии, во главе которых им были поставлены ответственные перед центром управители-сатрапы. Но в отличие от ассирийцев Дарий пошел дальше: для упрочения власти центра и ограничения всевластия сатрапов он ввел разделение военной и гражданской власти на местах. В функции сатрапов входило осуществление гражданской администрации, обеспечение регулярного поступления податей и выполнения повинностей. Они же выполняли судебные функции, имели право чеканить серебряную и медную монету. Однако сатрапы не имели военной силы, за исключением небольшой личной охраны и аппарата принуждения на местах. Что же касается военной администрации, то вся империя была поделена на пять больших округов во главе с военачальниками, в ведении которых находились военные руководители сатрапий, независимые от сатрапов и не подчинявшиеся им. Это разграничение гражданской и военной администрации при взаимном контроле ответственных руководителей различных ведомств сыграло важную роль в упрочении всевластия центра.

Именно центральный аппарат власти сохранял за собой все основные руководящие функции. Из заново отстроенной столицы (Сузы) по стратегическим дорогам, снабженным почтовыми станциями с лошадьми, гонцами, складами продовольствия и необходимого снаряжения, шли распоряжения и указания. Для упрощения канцелярско-деловой переписки в многоязычной державе Дарий перевел всю ее на арамейский язык, широко распространенная лексика которого удачно соответствовала переведенной на алфавитную основу по финикийскому образцу унифицированной клинописи. Только столичное казначейство, в сокровищницы которого ежегодно стекались подати из всех сатрапий, в строгом соответствии с их богатством и степенью экономического развития, имело право чеканить золотую монету, дарик, получившую широкое распространение не только в персидском, но и греческом мире. Во главе административного аппарата центра стояли знатные персидские вельможи, им помогали многочисленные чиновники из персов и мидян, причем часть этих же чиновников посылалась в сатрапии, где они выступали в качестве помощников сатрапов, исполняя судебные и иные функции.

Что касается администрации внутри сатрапий, особенно таких крупных и развитых, как Египет или Вавилон, то они делились на области, для управления которыми обычно привлекались чиновники и писцы из числа местных жителей. В сатрапиях, где политические связи издревле основывались на добровольном подчинении мелких государств (Финикия и др.), роль руководителей подчиненных сатрапам областей выполняли местные правители с их традиционным аппаратом власти и местным самоуправлением. Далекие периферийные районы, населенные небогатыми племенами, тоже обычно сохраняли традиционную систему управления во главе с вождями, а их взносы в персидскую казну ограничивались небольшой данью, принимавшей форму спорадических подарков. При этом почти во все окраины державы центр посылал свои военные отряды, сооружая там крепости и форпосты. Воины гарнизонов обычно получали освобожденные от налогов земельные наделы и жили за счет их обработки. При этом строго соблюдался принцип, согласно которому в число воинов не должны были включаться жители данного района, даже вообще страны, особенно если имелась в виду такая страна, как Египет, Вавилония.

Вообще на организацию армии обращалось особое внимание, ибо именно военная сила была основой власти персов. Элитой армии был корпус «бессмертных» из 10 тыс. лучших персидских воинов, первая тысяча которых, состоявшая из представителей знатных родов, занимала привилегированное положение в качестве личной охраны царя. Остальная армия делилась на пехотинцев-лучников и всадников, причем периферийные ее подразделения, стоявшие гарнизонами в сатрапиях, включали в свой состав не только персов и мидян, хотя именно иранские племена по-прежнему оставались костяком армии. Вначале строго следили за тем, чтобы воинские наделы оставались наследственно-должностными и не переходили в личную собственность, не становились объектом купли-продажи. С течением времени, однако, наделы начинали отчуждаться, что не могло не сказаться на боеспособности армии. Как известно, это привело к тому, что последние персидские цари вынуждены были все большую ставку делать на воинов-наемников. Став мировой державой, империя Ахеменидов вынуждена была активно строить военные корабли, особенно после того как ей пришлось столкнуться с сильными именно на море греками.

Серия военно-политических и социально-экономических реформ Дария, приведшая к укреплению внутренней административной структуры и усилению власти правителя, сравнительно мало затронула те привычные социальные и экономические отношения, которые существовали на Ближнем Востоке издревле. При всем несходстве между развитыми и отсталыми странами, при всех модификациях моделей эволюции эти отношения в общем были однотипными: эффективная администрация центра опиралась на власть-собственность, производители выплачивали ренту-налог в казну, а частное хозяйств всегда было под строгим контролем чиновников.

Завоеватели-персы, облагавшие огромными податями подвластное им иноплеменное население, выступали в качестве правопреемников тех правителей, которые прежде олицетворяли собой власть-собственность в каждой из покоренных персами стран. Во всех них система царско-храмовых хозяйств становилась одним из важнейших источников дохода казны Ахеменидов, причем земли этих хозяйств по-прежнему обрабатывали арендаторы, обычно зависимые либо неимущие полноправные из числа местного населения. Параллельно с царско-храмовыми многие из аннексированных земель были розданы знатным персам и иным приближенным либо заслуженным лицам, которые тем самым приобретали большие должностные и личные владения, обрабатывавшиеся для них на правах аренды преимущественно теми же зависимыми (многих из них именовали персидским словом «гарда», в эламском варианте – «курташ»), нередко из числа бесправных покоренных пленников. Часть крупных владений имела привилегии и иммунитеты, т. е. была освобождена от налогов, тогда как с остальных налоги взимались по минимальной ставке. К должностным землям крупного масштаба были близки по характеру и более мелкие должностные владения чиновников и воинов, которые обычно также обрабатывались арендаторами.

Основная доля земельного фонда в персидской империи принадлежала общинникам, выплачивавшим налоги непосредственно в казну и исполнявшим все повинности. Среди них были и богатые, и бедные, причем богачи подчас сдавали излишки земли в аренду беднякам. Долговое рабство распространено не было, но практика заклада имущества была хорошо известна, особенно в связи с системой откупов: крупные дельцы, бравшие на откуп тот или иной район империи, беспощадно выколачивали из населения не только причитавшийся с каждого налог, но и немало сверх этого, что и вынуждало бедняков расставаться с имуществом либо закладывать его.

В период расцвета державы Ахеменидов был достигнут высокий уровень развития ремесла, торговли, строительства. Ремесло и особенно транзитная торговля – как, впрочем, и операции по закладу либо аренде – нередко сосредоточивались в руках больших торговых домов частных собственников, в основном вавилонских. Рабов в империи было немного, причем использовались они либо в государственных хозяйствах на тяжелых работах (рудники, каменоломни), либо в сфере услужения в частных домах. Те из рабов, которые сажались на землю или обзаводились кое-каким имуществом, включались в торгово-ростовщические операции, приобретали ремесленные специальности и тем постепенно изменяли свой реальный статус, сближаясь в имущественном отношении с иными слоями населения, хотя юридически долго оставались неполноправными, что находило отражение в системе оброка-пекулия.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю