Текст книги "Астраханский вокзал"

Автор книги: Леонид Словин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

1 января, 5 часов 50 минут

Начальникам органов милиции

Московского железнодорожного узла.

В отдел милиции Астраханского вокзала поступило второе заявление о краже вещей, приметы похищенного уточняются. В связи с появлением на узле преступника, совершающего кражи из автоматических камер хранения, примите меры предосторожности на московских вокзалах, совместно с администрацией организуйте разъяснение правил пользования автокамерами, усильте наряды милиции по охране указанных объектов. Приметами преступника не располагаем.

Холодилин.

1 января, 5 часов 55 минут

Начальникам управлений

транспортной милиции

(согласно перечню).

Срочно сообщите наличие нераскрытых краж из автоматических камер хранения, аналогичных совершенным в Москве на Астраханском вокзале, сведения о лицах, намеревавшихся выехать в Москву с целью совершения краж…

1 января, 6 часов 40 минут

Начальникам отделов милиции

Московского железнодорожного узла.

В отдел милиции Астраханского вокзала поступило третье заявление о краже вещей из автоматической камеры хранения…

* * *

Полковник Холодилин не колебался: несмотря на праздничный день, разыскные мероприятия следовало развертывать в полном объеме. Следующее преступление могло произойти в любую минуту, на любом из девяти московских вокзалов. Для координации действий был создан оперативный штаб. Холодилин сам принял на себя руководство операцией.

И хотя кражи совершались на одном Астраханском, главное внимание управление милиции сосредоточило на Курском и Казанском вокзалах, где было размещено несколько тысяч автоматических ячеек. Сюда решено было стянуть резервы со всего железнодорожного узла, оперативный дивизион, усиленный курсантами школы подготовки со станции Силикатная.

Перфокартотека должна была выбрать наиболее квалифицированных преступников – специалистов по кражам из автоматических камер хранения, не приобщившихся к труду и общественно полезному образу жизни.

Во все концы полетели запросы с просьбами о срочных проверках.

Сигнал тревоги прозвучал в аэропортах, аэровокзалах, где тоже имелись автокамеры и велся учет лиц, задерживавшихся при попытках самочинно ознакомиться с содержимым чужих ячеек. Первыми ощутили приближение начинающейся операции сотрудницы Центрального адресного бюро – по невиданному доселе в первые новогодние часы количеству запросов и справок. Начальник архива получил приказ прибыть на службу.

Штаб Московского управления транспортной милиции получил приказ на 21 час 30 минут представить руководству комплексный анализ оперативной обстановки с указанием необходимых упреждающих мероприятий органов милиции.

1 января, 8 часов 10 минут

– Ну и спать ты! – с завистью сказал Блохин, дергая Денисова за плечо. – Я и кофе пил, и в отделе побывал, – он заглянул Денисову в лицо, пытаясь «поймать на взгляд», – где, думаю, ты пропадаешь? Может, все преступления успел раскрыть?

Денисов поднялся. Комната отдыха локомотивных бригад, в которой для него нашлось место, казалась необыкновенно сухой – с геранью на окнах, домашними ситцевыми занавесками.

– …Отдохнул?

Денисов догадался: старшему инспектору не терпится сообщить какую-то важную новость.

– Вчера ты пятьсот вторую ячейку вскрывал?

– Когда искали хрусталь, мы проверили весь отсек.

– В ней вещи были? Не помнишь?

– Наверно! Пустых ячеек не было.

Одеваясь, Денисов подошел к окну. С высоты вокзала открывался вид на тихий, непроснувшийся город. Неярко светило солнце. В прозрачном воздухе дали казались особенно тонко прорисованными, точно высветленными.

Несмотря на большое расстояние, Денисов различил вдали очертания бывшего Спасо-Андрониковского монастыря, Сыромятники. Тени домов лежали на пустых улицах. Денисов давно уже не видел такого ясного утра.

Фирменный астраханский «Лотос» выполз с Дубниковки на мост между сдвинутых углом высоких, непохожих друг на друга зданий. Скоро должны были объявить посадку.

– Так вот: пятьсот вторая ячейка обворована, – Блохин не позволил долго любоваться видом столицы. – Если хочешь, для меня это новостью не явилось. Вещи лежали с двадцать шестого декабря. Сегодня Порываев ее открывал – вещи были. Теперь она пуста.

Последний вагон астраханского фирменного, описав полукруг, скрылся по другую сторону площади.

– …Сомнений быть не может.

Денисов накинул куртку, вслед за Блохиным узким проходом пошел к винтовой лестнице. Эта старая, не подвергавшаяся реконструкции часть вокзала славилась лабиринтами переходов от узких, в которых едва можно было разминуться вдвоем, до невиданно широких – дань исчезнувшему архитектурному стилю, – про них говорили, что автофургон мог спокойно проехать от кабинета начальника станции до операторской.

– Мало поспали, – сказала вслед дежурная, – может, еще придете?

– Спасибо. В другой раз…

– Известно еще кое-что, – на ходу объяснял Блохин, – известный тебе Порываев иногда появляется на вокзале не в свою смену. Видят его и в час, и в два часа ночи… Иногда спит у механика, за билетной кассой.

– Странно.

– И еще как! Живет на линии, в Белых Столбах. Зачем ему приезжать в Москву?

– У тебя точные данные?

– Абсолютно достоверные. Дежурная по посадке недавно видела; приехал с последней электричкой… Может, он и занимается кражами?

Старший инспектор все время чуточку спешил и в своих рассуждениях был как бы тоже на ступеньку впереди Денисова. Едва Денисов оказывался рядом и пытался в чем-то самостоятельно разобраться, Блохин снова делал шаг вперед. Работать с ним в паре было всегда нелегко. Наконец Денисову удалось временно перехватить инициативу.

– На других вокзалах все тихо?

– В том-то и дело. Если бы кто завелся, с Казанского бы давно просигналили. Смущает меня этот дежурный!

– Но ведь Порываев всю ночь провел с нами. Когда ему успеть совершить кражу?

– Мы с тобой за Порываевым не следили, а потом и вовсе ушли.

– Остался милиционер…

– А во-вторых, дежурному необязательно красть самому, – Блохин чуть задержался, открывая дверь в зал, – достаточно открыть ключом ячейку, подсмотреть шифр и передать сообщнику!

– Но в этом случае необязательно брать столько, чтобы уместилось в кармане или портфеле! Можно взять чемодан целиком.

– И все же, если шифр не подсматривали, значит, ячейку открыли ключом! Согласен?

Чтобы никому не мешать и в то же время почувствовать обстановку, они пристроились к очереди, тянувшейся к суточной кассе. Людей в зале было не очень много, но пассажиры все прибывали. Тяжелые входные двери из стекла и металла ни на секунду не оставались в покое.

– Холодилин предложил тебя для проведения личного сыска на вокзале, – вспомнил Блохин, – помнишь, он говорил – «блуждающий форвард», глаза и уши отделения уголовного розыска…

– Про глаза и уши не помню.

– Это он раньше на совещании так выразился. Смотри не подведи. – По ревнивому тону Денисов понял, что его назначение задело старшего инспектора. – Мне тоже придется больше находиться в залах, но в первую очередь я думаю заняться Порываевым.

– Он еще на работе?

– Там путаница с отгулами. Сегодня он будет до шестнадцати, отдохнет и снова выйдет в ночь.

– А механик?

– Горелов тоже… Хочешь пари?

Денисов тайно считал себя неплохим психологом, но порою он становился в тупик, пытаясь понять Блохина: границы его характера были слишком расплывчаты и нечетко очерчены, а строй мышления незнаком вовсе. Вот и сейчас старший инспектор сказал то, что Денисов от него совсем не ожидал.

– Посмотришь: сегодня или завтра в автокамере будет еще кража. Чтобы снять подозрения с дежурных. Вы, мол, нас проверяете, а кражи продолжаются. – Блохин покосился на очередь, но никто ничего не слышал. – Вспомнишь меня! – Он поправил шляпу и громко простился: – Давай, старик, пиши!

Денисов немного постоял в очереди. Ему ни разу не приходилось быть на положении «блуждающего форварда». Он припомнил все, что связано со свободным розыском, – раскрепощенность версий, работа в относительной изоляции – без непосредственной локтевой связи с товарищами наблюдать, делать выводы, сопоставлять.

1 января, 8 часов 15 минут

Начальникам милиции

Московского железнодорожного узла.

Передаю приметы вещей, похищенных в период с 26 декабря по 1 января из ячейки автоматической камеры хранения № 502 на Астраханском вокзале.

Для сведения сообщаю, что футляр похищенной электробритвы «Эра» обнаружен в электропоезде Аэропорт – Москва, прибывшем на Астраханский вокзал 1 января в 4 часа 12 минут, в том же вагоне электропоезда изъят бесхозный портфель коричневого цвета импортного производства.

Холодилин.

1 января, 8 часов 40 минут

Кабинет, который Денисов занимал вместе с Блохиным и еще одним инспектором – капитаном Кирой Колыхаловой – ККК, значившейся в краткосрочном отпуске по случаю Нового года, был особенный – с ромбовидным стрельчатым окном, ступеньками у входа и колонной, поддерживавшей арочный свод. Холодилин разместил в нем свою оперативную группу и обосновался сам.

Когда Денисов и Блохин появились в кабинете, там уже сидело несколько человек. Никто из них не снял пальто, готовый в любую минуту спуститься к машине. Позади полковника Холодилина, сидевшего за столом Блохина, с пачкой телеграмм стоял Сабодаш, он тоскливо посмотрел на вошедших.

За приставным столиком сидела проводница утреннего электропоезда Нина Устюжанина. Она успела переодеться – Денисов ее едва узнал.

– …Только спустилась я с платформы, стала хвостовой вагон огибать, слышу, кто-то идет сзади!

– Вы хотите сказать – кто-то из пассажиров электрички пошел не к вокзалу, а через товарный парк? Назад? – Сидевший напротив инспектор перегнулся к ней через столик.

Нина кивнула.

– …Куда же он мог в таком случае идти?

– Видно, на Дубниковку пошел. – Устюжанина достала из кармана платок, приложила к лицу. Ей, по-видимому, нравились резкие тона: платок был ярко-оранжевый, пальто из жатой кожи алое, брюки из темно-фиолетовой шерсти. – А может, на станцию, – она показала на окно, – в девятиэтажку. Я даже перепугалась сначала!

За хитросплетением переулков, за одинаково занесенными снегом заборами розовел новый девятиэтажный дом.

– Как вообще прошла поездка? – спросил тот же инспектор. – Трудная была ночь? Пассажиров много?

Денисову нравилось, как инспектор задает вопросы, только голос был уж чересчур вкрадчивым.

– С аэропорта не знаю сколько село…

– А в Тополином?

– Там платформа дугой, плохо видно.

– Вы сами проходили по вагонам в аэропорту?

– А как же?

– Этого всего не было? – Вторгшийся в разговор Холодилин показал на расстеленную в углу газету.

Денисов повернул голову, куда указал полковник. Кроме обычного вагонного сора, он увидел коричневый мятый портфель, пластмассовый черный футляр от электробритвы, несколько окурков. Денисов догадался, что Холодилин приказал подмести вагон и осмотреть мусор.

– Портфель бы я увидела. – Устюжанина пожала плечами.

По знаку Холодилина инспектор выключил диктофон и вместе с проводницей поднялся к дверям. С ними ушел еще один инспектор, который сидел у окна, третий их товарищ, дремавший на диване, остался неподвижным.

– Что еще? – спросил Холодилин у дежурного.

– Ничего существенного, товарищ полковник. – Сабодаш перелистнул не сколько ориентировок. – Кража ковра из пункта технического осмотра на Павелецком… «Господин Абдулали Саад-Эль Омейра утерял дипломатическую карточку и билет на самолет Москва – Бейрут».

В коридоре раздался шум, Холодилин поморщился. Инспектор, провожавший Устюжанину, показался в дверях:

– Генерал приехал! Находится внизу, у автокамер.

Холодилин встал. Сабодаш легонько тронул спящего инспектора за плечо, тот не пошевелился.

Холодилин обернулся:

– Пусть немного поспит, только форточку прикройте – простудится…

Денисов нагнулся к сейфу. В огромном двухъярусном шкафу «Бр. Смирновы, Москва, уг. Лубянской шт., Мебельные ряды» ему принадлежало нижнее отделение. Многие удачные мысли посетили Денисова в то время, пока он, сидя на корточках, смотрел в этот раскрытый стальной ящик.

«Некоторые пассажиры еще не знают, что у них украдены вещи… – подумал Денисов. – Всех потерпевших и настоящие масштабы преступления мы сможем узнать лишь через пять дней – после окончания срока хранения вещей».

Пронзительный телефонный звонок рассыпался на множество мелких тревожных звоночков. Инспектор на диване так и не проснулся, Денисов поднял трубку.

– …Начальник караула с Москвы-Третьей. Такое дело. Вы пассажиром интересуетесь из первой электрички? Он в девятиэтажку забежал. Наш стрелок его видел.

– Алло?!

– …На планерке рассказывал.

– Еду к вам. Где он сейчас находится?

– Первый пакгауз, за арбузными шатрами.

– Предупредите его: я сейчас буду!

– Я считал, что вы знаете об этом, – стрелок, встречавший Денисова на Москве-Третьей, приоткрыл овчинный тулуп, который закрывал его с головой, – только сам я этого не видел. Весовщица говорила с контейнерной площадки. Побежал, сказала, в девятиэтажный дом на Дубниковку, где «Галантерея».

– Как зовут весовщицу? Вы сможете ее показать?

– Почему же? Невысоконькая. Валей зовут.

Прошло минут пятнадцать, пока Денисов и стрелок в тяжелом тулупе обошли контейнерную площадку, растянувшуюся на добрый километр.

– Нигде не вижу. – От стрелка клубами валил пар. Валенки с литыми галошами задевали за каждую шпалу. – Шапочка у нее еще со шнурочком…

Сверху, из кабин грузовых кранов, их сопровождали острые взгляды. Стропальщики, прыгавшие по крышам контейнеров, тоже интересовались. Стрелок и милиционер в гражданском кого-то искали, и наблюдать за ними было увлекательнее, чем делать обычную работу – цеплять по два пустых контейнера и смотреть, как они висят над землей, словно две большие горбушки, прижавшиеся друг к другу корками.

– Кого ищете? – не выдержал парнишка-стропальщик, проезжавший рядом на лесенке крана. – Может, помочь?

– Весовщицу! Невысоконькую, в шапочке…

– Со шнурочком? Валю? Так бы и сказали! Отпросилась она – скоро будет.

– Попросите ее позвонить. – Денисов нахмурился, достал визитку.

– О! – присвистнул стропальщик. – Инспектёр де инструксьон криминель… – Карточка была на двух языках, за образец Денисов взял визитную карточку Кристинина. – Э бьен! Как только появится – сразу передам. Вот и образование пригодилось!

1 января, 9 часов 50 минут

Инспектора на диване уже не было.

Слыша за собой шаги, Денисов проскользнул к столу, сбросил куртку на диван и быстро открыл сейф. Занимаясь личным сыском на вокзале, он, безусловно, не должен был уезжать. Холоди-лин застал Денисова в той же позе, в которой и оставил час назад, – сидящим на корточках у раскрытого сейфа.

– Никто меня не спрашивал? – спросил Холодилин.

– При мне нет.

На одной плоскости была товарная станция, стрелок в литых галошах и огромном тулупе, бойкий, понимавший по-французски стропальщик, он сам, Денисов, только что прибежавший с товарной станции, на другой – заместитель начальника управления полковник Холодилин, полагавший, что все это время Денисов провел в кабинете, вокзал, кабинет с колонной, опять же он сам, инспектор Денисов, являвший ту единственную грань, в которой обе эти плоскости пересекались.

– …Я отлучался…

– Прозвенел телефон.

– Астраханский вокзал, милиция.

– Меня просили позвонить. Я из контейнерного отделения…

– Инспектор Денисов. Здравствуйте. – Он на секунду замялся. – Уголовному розыску важно знать, как вы встретили Новый год. Не удивляйтесь. В трубке раздался смех.

– Неплохо: смотрели телевизор. Часа в три ночи вышли на лыжах. В лесу хорошо! Не приходилось бывать?

– Приходилось, но давно. Во сколько часов вы вернулись из леса?

– В шесть, сразу на работу поехала. Можете объяснить, зачем это уголовному розыску?

Основной вопрос Денисов приберегал на конец.

– Каким образом вам стало известно, что из электрички в четыре двенадцать кто-то побежал на Дубниковскую улицу? К девятиэтажке?

– Вот оно что? А я-то думала! – Весовщица снова засмеялась. – Мне подружка рассказала – Нина Устюжанина. Она в той электричке проводницей ездила.

– Вас понял.

Круг замкнулся.

1 января, 10 часов 15 минут

– Кто это приходил к тебе тридцать первого декабря вечером на работу? – спросил Блохин у дежурного по автоматической камере хранения, полушутя и как бы не придавая большого значения. – Давно его знаешь?

Блохин пригласил Порываева для беседы в кабинет.

– …Или только познакомились?

Длинноволосый Порываев сидел перед столом, выставив вперед тонкие, в огромных ботинках ноги. Вопрос застал его врасплох.

– Да нет. Наш один – белостолбовский.

– Сосед, что ли?

– Он вроде теперь в Москве живет. – Порываев оглядел кабинет.

Блохин спрашивал наугад.

– Будем считать: товарищ. – Он оживился. – Что его на вокзал-то принесло? В такой день!

– Кто знает? Может, просто так пришел!

– Ну уж просто так! Как, говоришь, его фамилия?

– Я и имени-то не знаю. Поздороваешься обычно: «Как дела, старик?» – «Ничего». Вот и все. – Порываев разговаривал нехотя, но Блохина это не смущало: у него была своя линия поведения во время таких бесед.

– Бывает. У меня тоже, бывало, друзья-знакомые! Полгорода здоровается, где ни появишься, в любое время суток! Этот-то к тебе в какое время заявился?

– После мариупольского.

– Примерно в двадцать один час. Выпивали? По глазам вижу! А закуска? – Блохин засмеялся, снял с головы шляпу, подумал и снова надел. – Или под водичку?

Порываев колебался.

– Не бойся, начальнику вокзала не скажу. Старый год провожали?

Независимо от ответа Блохин знал правду – выпивали. Во время кражи из автоматической камеры хранения дежурный был навеселе. К нему приходил человек, которого дежурный либо не знает, либо хочет скрыть. Все вместе это составляло освященный традицией набор ингредиентов раскрытия любого преступления: подозреваемый, ведущий сомнительный образ жизни; сообщник, которого «не знают», и алкоголь.

– Ну ладно. Не хочешь – можешь не называть. Не настаиваю. Вот мне что скажи: когда ты открываешь ячейку и видишь, что в ней нет вещей, как ты обязан поступить?

– Пустую ячейку я оставлю открытой – пусть пассажиры пользуются.

– Правильно. Следующий вопрос: когда по указанию инспектора ты вскрывал ячейки, какую-нибудь из них оставил открытой?

– Я? – Порываев с секунду смотрел Блохину в глаза, потом не выдержал, отвел взгляд.

– …Да или нет?

– Нет

– Вот видишь! Значит, во всех ячейках лежали вещи!

Порываев не догадывался, куда клонит Блохин, но чувствовал подвох.

– Повторяю: поскольку ты ни одной ячейки не оставил открытой, значит, среди них не было ни одной пустой – вывод из двух первых посылок. Так?

– Так.

– Следовательно, в пятьсот второй – слушай внимательно! – лежали в это время вещи. Их украли уже после этого. Верно?

– Погодите! Про них я ничего не знаю! Я же только приоткрывал ячейки, чтобы пассажиры свои вещи искали! А сам в них не заглядывал.

– Ловко? Так и не заглядывал?!

– Зачем мне? – Порываев переступил на полу тяжелыми нелепыми ботинками. – Да еще при инспекторе?

– Но, если бы ты открыл пустую ячейку, тебе бы потерпевшие подсказали!

– А я откуда знаю? С них и спрашивайте.

«Нечем тебя прижать, ведь врешь! – подумал Блохин. – Сейчас хотя бы еще улику, самую малую!»

Тут ему снова повезло.

– Ну ладно, Порываев, верю – не знаешь, не видел… Но о встрече-то с тем человеком вы договорились? Он к тебе зайдет после Нового года или ты к нему? Как?

Блохин снова попал в точку – и это почувствовал. Дежурный заерзал на стуле.

– Сказал, утром вернется с первой электричкой…

– С первой?!

– Он так сказал…

– Понимаю. – Блохин пока еще ничего не понимал. – В чем он одет?

– По-рабочему: куртка, сапоги.

1 января, 10 часов 30 минут

Москва,

начальнику Московского управления

транспортной милиции.

На ваш № 01/1 от 1 января сообщаю, в период с 22 по 26 декабря на бакинском вокзале зарегистрирован ряд краж из ячеек автоматической камеры хранения. При этом направляю словесное описание лиц, вызвавших подозрение дежурных сотрудников милиции и камеры хранения.

Начальник линейного

отдела милиции на ст. Баку.

Далее шли описания – всего одиннадцать словесных портретов.

1 января, 11 часов 10 минут

– Ну, теперь краж не будет, честное слово! – обрадовался Денисову механик. – Кончились кражи! При вас не посмеют! Отрезано, товарищ начальник! – Горелов показал на баул, который Денисов нес в руке. – Это вы хорошо придумали. Полная конспирация!

В лабиринтах камеры хранения было много людей. Щелкали шифраторы, хлопали дверцы ячеек. Уборщицы едва успевали отбрасывать в сторону оберточную бумагу, стружки.

Киоскер напротив залавливал покупателей, модулируя глухим, хорошо поставленным баритоном:

– «Две зимы, три лета» – писателя Федора Абрамова! Последние экземпляры! Факты биографии разведчика Георгия Суханова-Ставрова! – Все книги, проходившие через киоск, оказывались в конце концов детективами. – Предупреждаю, товарищи, всем не хватит! Не становитесь, Очень интересная книга!

У киоска быстро росла очередь.

Открывая ячейки, чтобы что-то взять или положить, большинство пассажиров не меняло шифр изнутри – как только электронное устройство срабатывало и щелкал замок, они быстро изменяли цифры на наружном шифраторе. Так было проще. Уложив вещи, просто опускали монету и гулко хлопали дверцами. Шифр внутри оставался тот же.

Денисов прошел по всем отсекам. Обстановку для совершения кражи из автокамеры трудно было назвать благоприятной: наступал очередной прилив пассажиров. Он продолжался два часа, пока были закрыты на обед магазины.

Вернувшись, обычно из «Лейпцига», «Тысячи мелочей», «Людмилы», пассажиры сортировали покупки. У входа в отсеки толпилось не менее двух-трех десятков ожидающих. О том, чтобы в таких условиях подобрать шифр, переходить от ячейки к ячейке, не могло быть и речи.

– Пока ничего насчет вчерашних краж? – подошедший сзади Горелов положил Денисову руку на плечо. – Так с концами?

– Пока да.

– Хитро делают! Значит, среди них тоже головы есть – будь здоров артисты! А эти… – Механик показал на очередь. – Едут-едут, а шифр и тот набрать ни один как следует не умеет… Ну ладно. К врачу иду! – В руке он держал портфель.

Сколько помнил Денисов Горелова, тот всегда лечился – это очень вязалось с его обликом лодыря и горлопана. Он лечил зубы, уши, белые пятнышки на руках, болезнь Витилиго.

– Совсем ушел?

– Скоро буду. – Механик махнул портфелем.

На Денисова пахнуло апельсинами.