сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Они пошли мимо пышных, напоминавших папоротники, растений, потом углубились в пальмовую рощу.
В ней было сумеречно.
Влажную кочковатую почву, усеянную палой листвой, устилали розовые и голубые мхи. Ноги по щиколотку тонули в упругом, ворсистом ковре.
Вокруг стволов пальм обвивались эпифитные растения с блестящими, причудливо изрезанными листьями. Одни из этих сожителей кремовыми метелками свисали почти до самой почвы. Другие, извиваясь спиралями, взбирались до верхушек деревьев. Листва их красиво выделялась на сизой коре.
Местами среди узловатых, выпирающих наружу корней лесных великанов валялись какие-то продолговатые и круглые тела, похожие на дыни и оплетенные желтыми ленточками.
Когда Сергей коснулся носком сапога одной из таких “дынь”, она с громким треском разлетелась на мелкие кусочки.
— Что-то вроде бешеного огурца, — сказал Сергей, невольно попятившись.
Меньше всего он ожидал того, что наткнется на живую гранату.
— Борьба за существование, — сказал Борис. Федорович, нагибаясь над одним из отлетевших кусков. — Все живое стремится оставить после себя потомство и создать для него сносные условия существования. Чем дальше семя отлетит от дерева, породившего его, тем больше у него шансов найти свободное место для произрастания… Семена одуванчика разносятся ветром, шарики лопуха цепляются за шерсть четвероногих, эти деревья стреляют своими спорами… Растения очень плодовиты. Лебеда, если не ошибаюсь, дает в год до ста тысяч семян, береза — свыше трехсот тысяч… Пошли. Еще успеем налюбоваться этими бешеными фруктами.
— Смотрите, Борис Федорович, смотрите, — сказал Сергей, все еще рассматривавший странный плод. — Он уже наклюнулся.
И действительно, одна из набухших спор выпустила из себя беловатый корешок, который, извиваясь, словно искал что-то съедобное, к чему можно было бы присосаться.
— Лишнее доказательство того, что на Венере многие явления протекают более бурно, чем на Земле, — невозмутимо заметил Озеров. — Тут такие темпы, которые нам и не снились. Все спешит жить. Углекислота в избытке, тепла много, вода — в изобилии. Тут, батенька, все должно развиваться со сказочной быстротой и достигать в короткий срок чудовищных размеров… И любовь здесь, должно быть, пылкая, страстная, не чета земной… Прячьте скорее приглянувшийся вам “огурец” и шагайте дальше… Времени у нас в обрез. Нельзя задерживаться возле каждой венерянской диковинки.
И они, пробираясь между кустарниками, усеянными изогнутыми колючими шипами и покрытыми сизым налетом, пошли дальше, все больше углубляясь в дремучий, тропический лес, подавлявший их своим величием.
В лесу преобладали лиственные породы, но местами попадались древовидные растения с бледно-зеленой, сизой, красноватой и даже фиолетовой хвоей.
Казалось, по Венере некогда шагал великан и щедрой рукой бросал горсти семян, добытых им из шишек.
Семена упали на плодородную почву. И вот возле похожих на бананы деревьев, раскинувших огромные красноватые листья, укоренилась молоденькая елочка, выбросила свечки соцветий, и к ней, как к некоему центру притяжения, потянулись хвойные ее сородичи.
Чуть дальше, в долинке, нашли себе пристанище кусты, похожие на можжевельник, и, бесцеремонно растолкав, оттеснив сизые папоротники, образовали жизнестойкую колонию.
За елками и можжевельником проникли а лиственный лес сосны, поднялись на вершину седловины, зашагали по краю плато.
И всюду мох. Мох на скользкой прошлогодней хвое, устилающей известняк, песок, шифер. Мох на валунах, напоминающих окаменелые яйца какой-то гигантской птицы. Мох на ребристых, рассеченных трещинами, изборожденных глубокими извилинами бурых стволах. Лохматыми бородками свисает он со смолистых ветвей, усеянных янтарными капельками застывшего сока.
Близкие к земным формам кедры и мимозы, бананы и лиственницы, пальмы и пинии, сосны и какие-то диковинные деревья с гладкими, словно отполированными стволами и блестящими, зеркальными листьями.
Если бы Сергей или Борис Федорович поднялись на вершину самого высокого дерева, распростершего свои упругие ветви над кронами младших сородичей, то они увидели бы местность сложного рельефа, расчлененную на множество холмов, долин, котловин, урочищ, горных хребтов, рассеченную глубокими ущельями, изуродованную сбросами, осыпями, обвалами.
И все это пространство на десятки километров на север и юг, запад и восток было за топлено растительностью — оранжевой, розовой, кремовой, пунцовой, желтой.
Сотни древесных, кустарниковых, стелящихся пород. Формы, напоминающие камыши, тростники, бамбуки, лианы. Диковинные цветы нежнейших оттенков, колонии причудливых грибов и лишайников.
И среди этак густых зарослей, примерно, на полпути от цепи лиловых гор до обрывистого вулканического плато, нагоняющего жуть видом своих темных базальтовых скал, прочно уперся в венерянскую почву опорами из титановой стали космический ракетный корабль “Сириус” — детище многотысячного коллектива одного из крупнейших астронавтических заводов Советского Союза, ученые и инженерно-технические работники которого первыми проложили для человечества дорогу в Космос.
Глава IV. В ГУЩЕ ЗАРОСЛЕЙ
Разведка продолжается. — Паника среди обитателей пущи. — Переселение десятиногих. — Все ли целесообразно в природе? — Язвительное замечание Озерова. — Диво венерянской природы. — Хищница и ее жертва.
Отдаляясь от “Сириуса”, они пересекали оранжевые заросли, когда внимание их привлекла тревога, охватившая лесных обитателей.
Куда— то скакали крупные, размером с крысу, насекомые, похожие на кузнечиков, бежали мохноногие пауки, летели стайки голубых мотыльков, пробирались через мхи разноцветные ящерицы.
Все живое, могущее передвигаться, было охвачено ужасом и спасалось от какой-то опасности, угрожавшей с севера.
Что произошло? Почему покинули свои места насекомые и паукообразные, черви и пресмыкающиеся?
Астронавты остановились.
Озеров, нацелившийся было геологическим молотком на ноздреватую каменную глыбу, напоминающую своим видом розовый туф, выпрямился и стал прислушиваться. Раздувающиеся ноздри Сергея, снявшего кислородную маску, уловили острый кисловатый запах, принесенный с севера порывом ветра.
Этот непривычный для обоняния запах раздражал слизистую оболочку носоглотки, вызывал кашель и чиханье.
Потом астронавты услышали нарастающий шелест, потрескивание и сухое шуршание. Казалось, где-то ворошат хрупкую палую листву, мелкую солому или переворачивают множество клочков хрусткой пергаментной бумаги.
Звуки эти приближались, усиливались. Взойдя на вершину крутого холмика, Борис Федорович и Сергей поняли причину всех этих необычных явлений.
Через заросли с севера на юг двигались десятиногие коричневые насекомые, сотни тысяч больших муравьев, переселяющихся, как видно, в новые места.
Двумя плотными колоннами шествовали мохнатые насекомые, размером с саранчу, через оранжевую пущу и, достигнув подошвы холма, на вершине которого стояли люди, двумя живыми потоками стали обтекать его с востока и запада.
Продолговатые тела их с двумя перетяжками, покрытые хитиновым панцирем, металлически поблескивали, как рыцарские доспехи, длинные усики шевелились, обнюхивая воздух, острые челюсти готовы были вонзиться в личинку, гусеницу, червя.
По бокам колонн цепочкой шли темно-коричневые большеголовые воины. Казалось, они охраняют шедших в строю от нападения с флангов.
Но никто из насекомых не осмеливался угрожать этому прожорливому десятиногому воинству. От них бежало все живое.
В единоборство муравьи ни с кем не вступали. Они наваливались на незадачливое существо скопом, облепляли его со всех сторон, рвали на кусочки, съедали живьем. Позади них, точно головешки после пожара, оставались чисто обглоданные хитиновые покровы — лапки, головы, крылышки.
Куда они переселялись? Почему покинули свои муравейники? Какой инстинкт принуждал их идти на юг?
Астронавты остерегались подходить к ним близко. Не следовало подвергать себя риску нападения со стороны этих воинственных, прожорливых созданий. Вероятно, укусы их не только болезненны, но и ядовиты.
Приходилось вооружиться терпением и ждать. Выстрелами их не разгонишь, сапога ми не растопчешь. Их неисчислимое количество.
Поджечь лес? Отгородиться огненным валом от этой нечисти? Но ветер может перемениться и погнать пламя в сторону “Сириуса”.
Астронавты не рискнули прибегнуть к помощи огня.
Стоя за кустами, они издали наблюдали за муравьями. Только минут через сорок колонны начали сужаться и редеть, и мимо холма продефилировали последние вереницы носильщиков, бережно несущих куколки и личинки.
Затих вдали шелест, замерло потрескивание, рассеялся острый запах.
— Куда теперь? — спросил Сергей. — Налево или направо?
— Вот к той рощице, — указал Озеров на восток.
“Как красиво, — думал Сергей, любуясь пунцовыми лианами и апельсиновой листвой тропического леса. — Словно у нас, на Украине, во время бабьего лета, когда над вянущей травой летят на поблескивающих серебристых нитях отважные паучки, спеша использовать короткие осенние дни для своих паучьих дел. И как разумна эта окраска! На Венере много тепла. И вот растения защищают себя от перегрева. Одни выставляют навстречу солнечным лучам, с трудом пробивающимся сквозь облачный покров, светлые, розовые и кремовые листья, другие — пушистые, белые, усеянные множеством волосков, третьи — гладкие, глянцевитые, почти зеркальные. Как мудро и целесообразно устроено все в природе”.
Сергей высказал вслух эти мысли. Он был человек общительный и не привык скрывать от друзей своих размышлений.
— Какая там к черту мудрость, — фыркнул Борис Федорович.
— Не мудрость, а расточительство. Из миллиона особей гибнет девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять, выживает — одна. Защитная окраска — неизбежный результат многовековой борьбы за существование. Выживают и дают потомство только наиболее приспособленные… Прочитайте когда-нибудь на досуге Дарвина… И относительно мнимой целесообразности всего сущего с вами можно поспорить. Далеко не все существующее в природе устроено целесообразно.
— Но красиво, согласитесь с тем, Борис Федорович, что красиво! — не сдавался Сергей. — Эти пунцовые заросли неописуемой красоты. Расцветка всего окружающего феерична!
— Смотря на чей вкус, — упрямо настаивал на своем Озеров, не склонный в этот момент к восторгам. — Вон то детище венерянской природы не вызывает во мне никакого восхищения. Оно кажется мне отвратительным, отталкивающим, хотя строение тела его весьма целесообразное и образу жизни этого существа соответствует.
— О ком вы? — спросил Сергей.
— А вот об этом насекомище. Видите?
И Борис Федорович показал рукой на противоположный берег озера, к которому они приблизились во время этого короткого, но горячего спора.
В зеркальной воде отражались лапчатые листья, кремовые метелки, пучки желтых сережек. Чуть левее на гладком сизом фоне отчетливо выделялся силуэт огромного насекомого, вцепившегося длинными суставчатыми латами в толстую ветку.
Размах прозрачных перепончатых крыльев его был больше метра. Бурые чешуйки с металлическим отливом прикрывали брюшко, на голове с боковыми придатками сидели фасетчатые глаза, рот был оснащен изогнутыми, как ятаган, выступами.
— С такой стрекозой, — задумчиво проговорил Сергей, — голыми руками, пожалуй, не справишься. Горло перегрызет.
Диво венерянской природы не удостоило людей своим вниманием. До сознания его, по-видимому, не дошло, что на него с любопытством смотрят представители разумных существ другого мира, на десятки миллионов километров отстоящего от Венеры. Щелканье затвора фотоаппарата не вызвало у него испуга.
Шевеля усиками и то сводя, то раздвигая челюсти, стрекоза сидела на дереве, пока из-за кустов не вылетела резвая стайка розовых мотыльков. Тогда хищница взмахнула крыльями. Услышав зловещие шелестящие звуки, не сулившие им ничего хорошего, мотыльки испуганно заметались над озером. Но стрекоза оказалась проворнее их. Она быстро настигла одного из мотыльков, вонзила в него острые челюсти и, обхватив добычу когтистыми лапами, полетела к берегу. Вскоре она скрылась за деревьями.
Это произошло быстро, почти молниеносно. Только что в воде отражались мечущиеся розовые мотыльки и преследующая их голубая стрекоза, и вот уже. никого нет. Шелест крыльев замер в отдалении. И опять перед глазами лишь изогнутые стволы деревьев, причудливые ветви и глянцевитая листва которых двоятся в озере.
Постояв на берегу, разведчики повернули назад. Раскованно на исходе дня углубляться в тропические заросли. Кто знает, какие земноводные нашли себе убежище в камышах, какие опасные и сильные хищники бродят в чаще.
Глава V. ПУТИ И СУДЬБЫ
Путь ученого. — Научные труды и фантастические повести. — Воспитание выносливости. — Полет над тайгой. — Встреча с Озеровым.
Сергей и Олег были земляками. В детстве оба жили на окраине большого приднепровского города, учились в одной и той же школе, а по вечерам гоняли старый футбольный мяч на пустыре, превращенном школьниками в спортивную площадку.
Потом пути их разошлись.
Родители Олега переехали в Сибирь, на целинные земли. Здесь Олег окончил с золотой медалью среднюю школу, прослушал курс наук на физико-математическом факультете Томского университета, защитил кандидатскую работу “Искусственные спутники Земли”.
Специализируясь в области небесной механики, Олег выступал с лекциями и докладами по космонавтике, проявляя при этом осведомленность не только в астрофизике, радиотехнике и автоматике, но и медицине, ибо не только инженеры, но и врачи причастны к организации межпланетных перелетов. Принять участие в одном из них с детства стало заветной мечтой Олега.
Работы талантливого теоретика привлекли к себе внимание научных кругов и снискали ему уважение академиков.
Олегу посчастливилось оказаться в числе тех специалистов, которые были привлечены Академией наук Советского Союза к созданию первых межпланетных станций — плацдармов для завоевания Космоса.
Знало о существовании этого страстного последователя Циолковского и молодое поколение страны. Популярные книги Олега Гордеева “Три этапа освоения Космоса”, “Путь к звездам”, “Атомная энергия на службе астронавтов” и многочисленные статьи в журналах, написанные увлекательно, со знанием дела и с огоньком, охотно читались молодежью. Его научно-фантастическую повесть “Путешествие на астероиде Гермесе” можно было увидеть в руках тысяч подростков, мечтающих растереть между своими пальцами красноватую пыль марсианских пустынь, отколоть геологическим молотком кусок базальтовой лавы Меркурия, описать на ракетном корабле крутую петлю около Юпитера, этого колосса солнечной системы.
За фундаментальный труд “Межпланетные путешествия и их возможные маршруты”, снабженный многочисленными таблицами, графиками, фотоснимками, чертежами, Гордеев был удостоен Ленинской премии. Вскоре книга эта стала незаменимым пособием для всех астронавтов.
К тридцати пяти годам Гордеев стал общепризнанным авторитетом во всех вопросах, связанных с астронавтикой, и когда после первых успешных полетов на Луну, а затея на Марс, возник вопрос о полете на Венеру, он был включен в состав участников этой сложной и ответственной экспедиции.
У Сергея интерес к авиации пробудился в детстве, после одного занятия кружка юных авиамоделистов при Дворце пионеров, на которое его случайно привел соученик.
Решив стать летчиком, Сергей с отрочества приучал себя к лишениям и закалял тело.
Был он худощав, узок в талии, как горец, но его осанке, ловкости, выдержке, умению постоять за себя завидовали более рослые и плечистые сверстники.
Кандидатов в летчики осматривают с пристрастием, врачи беспощадно бракуют сомнительных, предпочитая отказать в приеме двум здоровым, чем принять в авиашколу одного физически непригодного кандидата.
И еще тщательнее проверялось здоровье при отборе лиц для катапультирования. К участию в нем допускали только тех, у кого были безукоризненно крепкие нервы, быстрая реакция и сердце, способное выдержать многократную перегрузку.
Сергея ни одна из комиссий не забраковала.
По окончании авиашколы он несколько лет был летчиком — испытателем, совершил беспосадочный кругосветный перелет на реактивном ионоплане, а после изучения основ космической навигации на курсах при Астронавтическом институте и стажировки на Луне был в 19… году включен в состав первой советской экспедиции на Венеру — ближайшую небесную соседку Земли.
