Текст книги "Митя Колокольцев путешествует по векам"

Автор книги: Леонид Сурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Леонид Сурин
Митя Колокольцев путешествует по векам

Можно сразу попасть в 1860 год

Митя Колокольцев поднялся по лестнице на третий этаж огромного пятиэтажного дома и остановился перед дверью. На ней тускло блестела металлическая дощечка.

«Профессор А. Б. Бородин», – прочитал Митя и почувствовал, как сердце екнуло.

«Значит, я начну так, – решил он. – «Уважаемый профессор, по поручению…» Нет, пожалуй, лучше сказать – многоуважаемый. Значит, так: «Многоуважаемый профессор…» А может, просто взять и сказать: «Дорогой Александр Борисович!»

Митя задумался. Вверху хлопнула дверь, и кто-то стал грузно спускаться по лестнице.

Так и не решив, что лучше, «уважаемый», «многоуважаемый» или «дорогой», Митя одернул рубашку и несмело дотронулся до черненькой кнопки.

Слышно было, как за дверью, в прихожей, робко задребезжал звонок. Дверь открыла маленькая седая старушка. Поправив пенсне, она близоруко прищурилась и оглядела Митю с головы до ног.

– Вам кого, мальчик? – спросила она, как взрослого назвав Митю на «вы».

– Мне… это самое… Александр Борисович дома?

– Проходите, пожалуйста.

Старушка посторонилась и пропустила Митю вперед. С трепещущим сердцем он переступил порог квартиры знаменитого ученого.

– Саша, к тебе пришли! – крикнула старушка.

Послышались шаркающие шаги, негромкое стариковское покашливание, и в прихожей появился сам профессор, высокий сутуловатый старик с остренькой бородкой.

Подняв на лоб очки, он приветливо улыбнулся Мите.

– А, здравствуйте, здравствуйте. Ну-с… Зачем пожаловали, молодой человек? Впрочем, дела потом. Давайте сначала вашу фуражку. Я повешу ее вот сюда, на вешалку. Так. Теперь прошу в мой кабинет.

Вслед за профессором Митя вошел в комнату и с любопытством осмотрелся. Весь кабинет был пронизан ярким солнечным светом. Веселые зайчики играли на дверцах стеклянных шкафов. Золотом и серебром отсвечивали тиснения на корешках тысяч книг, у окна стоял письменный стол, заваленный грудой чертежей и бумаг, у самых дверей – другой стол, длинный и узкий, и на нем диковинные аппараты, каких Митя никогда не видел.

– Ну-с, молодой человек, я вас слушаю, – сказал профессор и улыбнулся.

Митя откашлялся и шагнул вперед.

– Дорогой Александр Борисович! Уважаемый профессор! – торжественно начал он. – От имени кружка юных физиков разрешите пригласить вас на школьный вечер, который состоится сегодня в семь часов.

– Зачем же так официально? – засмеялся профессор, и Митя, не сдержавшись, тоже улыбнулся. Все заранее заготовленные торжественные слова разом вылетели из головы.

– Приходите, Александр Борисович, – просительно сказал он, – а то, если вы не придете, меня ребята прямо разорвут на части. Так и пообещали.

Профессор тронул рукой свою маленькую бородку, и зоркие глазки его с веселым любопытством уставились на Митю: – Вы говорите, кружок юных физиков? Интересно, очень интересно! Выходит, мы с вами коллеги? Работаем, так сказать, в одной отрасли науки. Да вы присаживайтесь, молодой человек.

Митя сел на диван, и голова его опять невольно повернулась в сторону, где стояли непонятные аппараты. Внимание его привлекло странное сооружение, стоявшее в углу кабинета. Это было неглубокое кресло, окруженное цепью разноцветных проводов. Перед сиденьем виднелась черная наклонная доска с круглыми циферблатами приборов, похожих на манометр, а сбоку торчала никелированная рукоятка с блестящим шариком па конце.

– Что это, профессор? – не утерпев, спросил он.

– Это, дорогой коллега, мое последнее изобретение. – Профессор взял с полки книгу и показал ее Мите. – Читали?

– Герберт Уэллс, – прочитал Митя надпись на обложке и с живостью воскликнул: – Ну, конечно, профессор! И «Борьбу миров» читал, и «Остров доктора Моро», и «Невидимку»!

– А «Машину времени»? – спросил профессор.

– Тоже читал. Там про одного ученого, который изобрел аппарат и мог на нем путешествовать в прошлое и будущее.

– Совершенно верно, коллега. И в прошлое и в будущее. Так вот, короче говоря, это сооружение и есть машина времени.

– Ну да! – недоверчиво усмехнулся Митя. – Это же фантазия.

– Не-е-т, дружок, уже не фантазия, – возразил профессор.

– Значит, на этой машине можно путешествовать по времени? Хоть на тысячу лет?

– Видишь ли, это пока лишь опытный образец. Модель. Диапазон ее – сто лет в ту и другую сторону.

Он подошел к своему детищу и любовно погладил кожаную спинку сиденья. Очевидно, ему хотелось поделиться своей радостью. Забыв о том, что перед ним всего-навсего семиклассник, он стал с жаром объяснять:

– Вот это – циферблат прошедшего времени. Это – будущего. Крупные деления означают годы, маленькие – месяцы и дни.

– А почему стрелка на левом циферблате стоит над цифрой «сто»? – спросил Митя.

– Это значит, дружок, что механизм уже заведен на столетие назад. Теперь стоит только двинуть вот этот рычажок на себя, и можно сразу попасть в 1860-й год. А чтобы попасть в будущее, надо этот же рычаг толкнуть вперед. Видишь, как просто!

– Здорово! – искренне восхитился

Митя. – И вы уже пробовали путешествовать, Александр Борисович?

– Еще нет. Хочу приступить к испытаниям сегодня вечером.

Митя умоляюще взглянул на старика. – Можно, я посижу в этом кресле? – робко попросил он.

Старик замахал руками и замотал головой:

– Нельзя, дорогой коллега, нельзя!

– Я немного. На секундочку, профессор. Только на одну секунду! Сяду и сейчас же сойду!

Митя представил, как будет потом рассказывать своим друзьям о том, что сидел на настоящей машине времени, и глаза его стали еще более умоляющими.

– Я только чуть-чуть. Я самую чуточку. Всего одну секунду. – Профессор вздохнул и в конце концов сдался.

– Ну, что ж с тобой поделаешь, коллега? Придется уважить просьбу будущего ученого. Так и быть, садись. Но только осторожно!

Митя с замиранием сердца опустился в кожаное кресло и откинулся на спинку. Сидеть в нем было настоящим наслаждением. Прямо перед Митей чернела доска с указателями годов. Сбоку торчал никелированный рычаг. Круглый блестящий шарик на его конце светился и переливал на солнце всеми цветами радуги так заманчиво, что Митя не удержался и осторожно прикоснулся к нему пальцем. И сейчас же над его ухом раздался громкий испуганный вскрик профессора:

– Что ты делаешь, мальчишка?! Не смей трогать рычаг!

Митя вздрогнул, поспешно отдернул руку и… сдвинул рычаг с места. Послышался мелодичный звон, кресло под ним качнулось, и все поплыло перед глазами.

На миг мелькнуло искаженное ужасом лицо старого профессора, растопырив руки, он ринулся к Мите, точно собрался схватить его в объятия, но в ту же секунду исчез, растаял в воздухе. Неведомая сила втиснула Митю в сиденье. В ушах у него зашумело, перед глазами поплыли красные и синие круги. Потом разом наступила темнота. Через секунду снова стало светло, потом опять кругом потемнело.

Чередования тьмы и света шли все быстрее и быстрее, пока дни и ночи не слились в одну сплошную мутно-серую пелену.

"Что я наделал! – с ужасом подумал Митя – Надо остановить машину! Надо толкнуть рычаг вперед и пустить ее в обратном направлении».

Он протянул руку и нащупал круглую шишечку рычага. Но в этот момент машина резко качнулась, накренилась, и Митю подбросило вверх. Он вылетел с сиденья и потерял сознание.

Это я барчук?!

Когда Митя открыл глаза, то увидел над собой голубую неоглядную высь неба. Белые мохнатые облака лениво ползли по нему, набегая на солнце. На фоне этих облаков и прозрачной лазури густо темнела зеленая хвоя могучих сосен.

Митя протер глаза и тряхнул головой, но видение не исчезло. Тогда он приподнялся на локтях и с удивлением посмотрел вокруг себя. Он лежал на поляне, заросшей высокой травой. Сонная тишина царила кругом, и только верхушки сосен глухо шелестели, когда набегал и шевелил их слабый ветерок.

«Где я? – силился сообразить Митя. – Как я попал в этот лес?»

Он вскочил на ноги и увидел машину времени. Накренившись на бок, она стояла на маленьком холмике, окруженная молоденькими елочками. Черная вороненая стрелка на циферблате уперлась в цифру «100» и чуть заметно дрожала.

Митя взглянул на циферблат и сразу вспомнил все. Первой мыслью его было сейчас же забраться на сиденье, включить машину и дать ей обратный ход. Он даже схватился за блестящие, металлические поручни кресла, но странные прерывистые звуки вдруг привлекли его внимание. Митя поднял голову и прислушался. Не было никакого сомнения: неподалеку, в лесной чаще, кто-то громко плакал.

Митя с минуту напряженно вслушивался в эти тревожные звуки, потом, немного поколебавшись, прикрыл зелеными ветками машину и пошел напрямик через заросли. Через десять шагов перед ним неожиданно открылся широкий простор. Митя едва не вскрикнул от изумления.

Он стоял на горе, которая крутым откосом спускалась к реке. У самого берега торчал огромный, покрытый зеленым мохом камень. Митя сразу узнал это место. Это был тот самый камень, с которого ребятишки любили нырять, купаясь в реке. Но как все было странно и дико кругом! Вместо красивой набережной вправо и влево тянулся заросший травою пустынный берег. Там, где должна была быть широкая асфальтированная улица с большими домами и газонами возле тротуаров, с автомобилями и троллейбусом, с нескончаемым потоком пешеходов, теперь виднелись только верхушки деревьев. Лишь у опушки леса можно было заметить крыши какой-то захудалой деревеньки. На другом берегу реки, где должны были быть корпуса гигантского завода, виднелись только труба да несколько приземистых деревянных строений.

Вид этот до того поразил Митю, что он совершенно забыл о странных звуках, но громкие всхлипывания послышались вдруг совсем рядом. Митя повернул голову и увидел в нескольких шагах от себя беловолосого мальчугана в старенькой рубахе и таких же старых заплатанных штанах. Мальчуган лежал на земле, уткнувшись вниз лицом, и плечи его вздрагивали от сотрясавших его рыданий.

Митя подошел к нему, присел и осторожно взял за плечо. Мальчишка вскочил, как ужаленный, и заплаканными глазами уставился на Митю.

От слез на его чумазом, покрытом копотью и сажей лице образовались грязные полосы.

– Ты чего плачешь? – участливо спросил Митя.

Мальчишка мрачно сверкнул на него белками глаз и сразу перестал всхлипывать.

– Ничего я не плачу, – громко проговорил он и отвернулся.

– Ну да… не плачешь. Я же вижу.

– А видишь, чего же спрашиваешь? – отрезал мальчишка и зашагал прочь по тропинке, которая вилась между кустами.

– Эй, обожди! – крикнул Митя и, догнав мальчугана, схватил его за рукав грязной холщовой рубахи.

– Чего ты бежишь от меня? – спросил он.

Мальчишка неохотно остановился ц глядел на Митю и шмыгнул носом.

– Шел бы ты домой, барчук, – хмуро сказал он.

У Мити даже горло перехватило от незаслуженного оскорбления.

– Как ты сказал? А ну, повтори! – грозно спросил он. Пальцы его сами собою сжились в кулаки, и он подступил к мальчишке с решительным видом, не обещавшим ничего хорошего.

– Это кто же барчук? Это я – барчук? Говори! Я, да? – наступал он.

– А то я, что ли? – невесело усмехнулся мальчишка.

Митин вопрос показался ему, по-видимому, забавным. Толстые губы раздвинулись в улыбку, глаза повеселели, и угрюмое лицо приобрело добродушное выражение.

– Иди-ка ты, молодой барин, домой, – степенно и рассудительно, как взрослый, сказал он. – А то увидят тебя со мной, и тебе попадет, а мне – того боле.

Митя уже собрался задать этому толстогубому мальчишке хорошую трепку за «барчука», но внезапно острая догадка осенила его. Он скользнул взглядом по его рваной, затасканной одежонке и невольно оглядел свой новый темно-синий костюм и начищенные до блеска ботинки.

«Ясно, – подумал он. – Я забыл, что я в прошлом веке. Он, конечно, принимает меня за какого-нибудь помещичьего сынка».

Улыбнувшись, Митя сказал миролюбиво:

– Я вовсе не барин, а такой же мальчишка, как ты. Понимаешь? Я нездешний только. Я приехал, – он на мгновение запнулся, подыскивая нужное слово, – приехал издалека. Понимаешь?

– Понимаю. Ты, стало быть, к нашим господам в гости приехал?

– Опять ты про господ! – с досадой передернул плечами Митя. – Я же тебе говорю, что я не буржуй. Ну, одет получше тебя – вот и все. Тебя как зовут?

– Ивашкой.

– А меня Митя. Хочешь дружить?

Он порылся в кармане, вытащил складной перочинный нож с двумя лезвиями и протянул его Ивашке.

– Держи на память.

– Это ты мне? – удивился Ивашка.

– Тебе, тебе. Бери.

– Ух ты! – восхищенно вырвалось у Ивашки. Схватив подарок, он стал рассматривать его и совсем забыл про Митю. Митя уселся на пенек, обхватил руками колени и с любопытством стал разглядывать своего нового знакомого.

– Ты чего все-таки плакал-то? – спросил он и тут же пожалел об этом. Вся радость, с которой Ивашка рассматривал Митин подарок, сразу исчезла. Он поскучнел, улыбка на его лице увяла, и, глядя в землю, он ответил коротко и неохотно:

– Высекли.

– Как высекли? – не понял Митя.

– Известно, как секут, розгами.

– За что же это тебя?

– Я возле горна уснул на работе.

– Ты работаешь? – удивился Митя. Ивашка молча кивнул.

– Сколько же тебе лет?

– Тринадцать минуло нонешней весной.

– Как же тебя на работу взяли? Такого маленького?

Ивашка озадаченно посмотрел на Митю.

– Ты с луны свалился, что ли? – сердито спросил он. – Кто же меня задарма кормить будет? Я уж пятый год роблю. – Он помолчал и глубоко вздохнул. – Еще нынче бить будут, – сказал он грустно, и в глазах его блеснули слезы.

– За что же еще?

– За то, что с работы убег. Выпороли меня, а я в лес удрал, разве я виноват, что уснул? Затемно вставать приходится, не высыпаюсь я.

– И часто тебя… это самое… секут? – спросил Митя, со страхом глядя на Ивашку.

– А меня, что ли, одного? – горько усмехнулся Ивашка. – Дедушке Пахому восемь десятков, а и ему штаны спустили. Вот скоро сам барин из Питера приедет, тогда держись. Каждое утро десятка два драть будет.

– Да как же вы терпите такое? – чуть не закричал Митя, но, вспомнив, в каком он веке, смолчал.

– Ну, я пойду, – сказал Ивашка. – Может, украдкой на завод проберусь. Прощевай. За ножик спасибо. Чудной ты, а, видать, хороший.

– Подожди, я тоже с тобой, – сказал Митя. Оглянувшись, чтобы как следует запомнить лесок, в котором он спрятал машину, Мятя догнал Ивашку, и мальчики пошли по едва приметной тропинке.

Вы… вы не смеете!

Редколесье скоро кончилось, и Митя увидел перед собой деревенскую улицу. Ветхие покривившиеся домишки словно вросли в землю. Густой бурьян и лебеда кустились под окнами. На лужайке копошились куры, у крайней избы Митя невольно замедлил шаги, привлеченный необычайной картиной.

Возле ворот стоял широкоплечий усатый человек. Медные пуговицы на его кителе были ярко начищены, сапоги блестели. Перед ним на коленях – худая изможденная женщина, которая с мольбой протягивала к нему костлявые руки. Кривоногие ребятишки, одетые в одни рубашонки, сгрудились за ее спиной и громко ревели.

– Батюшка, смилуйся! Батюшка! – с плачем повторяла женщина. – Как же мы без коровы с малыми детишками? Батюшка!

– Чего это она? – шепотом спросил Митя у Ивашки.

– Корову за недоимки уводят, – тоже шепотом ответил тот.

Мальчики свернули с дороги и притаились возле забора.

– Эй, чего там мешкаете? Выводи! – на всю улицу крикнул усач с медными пуговицами.

Ворота со скрипом распахнулись, а двое мужиков вывели на улицу тощую рыжую коровенку. Она упиралась, мотала головой, и один из мужиков, сердито выругавшись, огрел ее веревкой.

Следом из ворот показался высокий худой мужик. Он был босой, с всклокоченной бородой и прихрамывал, опираясь на костыль.

– О господи! – завыла баба, бросаясь к усачу и хватая его за полу кителя. Но он брезгливо оттолкнул ее, и она упала, не переставая голосить, ребятишки заревели еще громче.

– Да замолчите вы! – истерически выкрикнул инвалид с костылем и рванул ворот рубахи. – Марья, замолчи! Пущай берут! Пущай все забирают! Все едино подыхать. Сейчас щенят своих передушу и сам в петлю залезу. Лучше сразу, чем этак жить. Сразу, чтобы кровь не пили!

– Эй, Касьян! – предостерегающе крикнул усач и повернул к мужику строгое лицо. – РОЗОГ захотел? Гляди!

Какая-то неведомая сила подтолкнула Митю, Он бросился вперед и, сжав кулаки, остановился перед человеком с медными пуговицами.

– Вы… вы не смеете! Не смеете! – задыхаясь от гнева, закричал он. – Я пожалуюсь на вас, я напишу… Вы ответите!

Он еще что-то кричал, куда-то грозил написать, махал руками.

Усач удивленно смотрел на него, потом на лице его появилась снисходительно-угодливая улыбочка.

– Ваше благородие, молодой барчук, – проговорил он, – вы не сомневайтесь, мы по закону. Мыслимое ли дело вашей милости себя утруждать, об мужике беспокоиться. Касьян, он мужик ленивый, калекой прикидывается, подати не платит. Его проучить надо. Я вот еще до тебя доберусь! – погрозил он кулаком в сторону мужика и, повернувшись к Мите, опять выдавил под усами улыбку. – А вы идите домой. Не дело вам тут быть, еще заразы какой наберетесь. Эвон их сколько, голопузых, наплодилось, – кивнул он на ребятишек, которые уцепились за подол матери и но все глаза глядели на Митю. – От них любая хворь прилипнет. А ну, повели! – скомандовал он мужикам, и те потащили упиравшуюся корову по улице.

Митя почувствовал, как кто-то дергает его за рукав, и оглянулся. Ивашка настойчиво тянул его за угол избы.

– Ты чего? – укоризненно сказал он, когда Митя сел рядом с ним на завалинку. – Хочешь, чтобы Касьяна из-за тебя на конюшню отправили? Хватит с него и этой беды. Теперь без коровы помается.

Он пристально посмотрел на Митю и покачал головой:

– Чудной ты какой-то. Откуда ты взялся – непонятно. Одет по-барски, а за мужика заступился.

– Эх ты! – с горечью сказал Митя. Ему хотелось заплакать, но он сдержался. Повернувшись к Ивашке, он схватил его за руку.

– Ничего-то ты не понимаешь, Ивашка. Я про все это только в книжках читал, да в кино видел, а сейчас вот на самом деле довелось увидеть.

Он помолчал, вздохнул и поднялся с завалинки.

– Пошли, что ли, – сказал он.

– Пошли, – согласился Ивашка.

По широкой улице они прошли через все селение. В стороне Митя увидел пологий холм. Чугунная ограда опоясывала его. За оградой виднелись тенистый парк и аллеи, посыпанные желтым песком. Сам не зная зачем, Митя свернул к парку. Ивашка шел за ним следом.

За оградой, среди деревьев, белел высокий красивый дом с колоннами. Дом этот показался Мите знакомым. Он всмотрелся в лепные украшения фасада, застекленную веранду и узнал: «Ведь это же наш Дворец пионеров!»– обрадовался он и шагнул к воротам, потянув за собою Ивашку, но тот поспешно отпрянул назад.

– Куда ты? – испугался он. – Это же барский дом.

Никакого Дворца пионеров не было. Барский дом. И – странное дело – он уже не казался Мите таким красивым, как за минуту до этого. Митя хорошо знал в этом доме каждую комнату. Он занимался здесь в кружке юных физиков, участвовал в концертах самодеятельности. Сад возле Дворца и его большие комнаты звенели от ребячьих голосов, но сейчас здесь было тихо и пустынно.

– Пошли отсюда, – грустно сказал Митя и собирался уже свернуть на дорогу, но неожиданно за оградой из-за кустов выбежал пухлый розовощекий мальчишка в матроске. Следом за ним бежала красивая девочка с пышными волосами. Увидев Митю и Ивашку, дети остановились и стали о чем-то шептаться. Потом мальчик подошел к ограде и поманил Митю.

– Эй ты! – крикнул он повелительным тоном. – Иди сюда!

Митя подошел, толкнул калитку и вошел в сад. Ивашка остался стоять на дороге.

Пухлощекий мальчик, одетый в синюю матроску и короткие брюки, молча разглядывал подходившего Митю.

– Ты кто такой? – спросил он и, не дожидаясь ответа, сказал – А, знаю. Ты, наверное, приехал вчера с Адольфом Карловичем, когда я спал! Слушай, – он заговорщически подмигнул Мите. – Я убежал сейчас от фрейлен Берты. Ну ее, надоела со своими уроками, у меня есть настоящее ружье. Хочешь, постреляем?

Он покосился на стоявшего за оградой Ивашку, и брезгливая гримаса появилась на его лице.

– А это кто еще там? – спросил он у Мити и удивленно взглянул на него. – Он с тобой пришел, да?

– Со мной, – кивнул Митя.

– Ты играешь с этим мужиком? – презрительно усмехнулся мальчишка. – Он же грязный, от него воняет.

– И у него есть воши, – как эхо, откликнулась девочка. – Они больно кусаются. Мне говорила фрейлен Берта.

Ивашка все слышал. Митя понял это по тому, как он сразу же отвернулся, густо покраснев, у Мити зачесались кулаки, но не успел он ничего сказать, как пухлощекий мальчишка шагнул к ограде и крикнул Ивашке:

– Эй, мужик черномазый! Пошел отсюда, рвань! Вот я скажу Еремею, чтобы он отправил тебя на конюшню.

– Ну, ты не очень-то командуй! – рассердился Митя и схватил мальчишку за плечо. – Чего разорался? Он тебя не трогает, и ты не лезь.

Мальчишка изумленно вытаращил на Митю маленькие свиные глазки.

– Ты… ты заступаешься за мужика? Хорошо же! – со злорадным торжеством воскликнул он. – Вот погоди, я расскажу Адольфу Карловичу! Все, все расскажу.

– Ну и говори! Очень я испугался!

– И маме скажу, и папе, когда он из Петербурга приедет.

– Расскажи, расскажи, – сказал Митя и плюнул. – Ябеда! Доносчик! У-у, дармоед, буржуй проклятый!

Они стояли друг против друга, сжав кулаки, и шумно дышали. Пухлощекий мальчишка выставил вперед ногу, но по глазам его было видно, что он трусит. Митя шагнул вперед и толкнул его кулаком в плечо. Мальчишка покачнулся, но устоял на ногах. Минута – и оба они вцепились друг другу в волосы и покатились по земле.

– Вот тебе! Не зазнавайся! – приговаривал Митя, оседлав своего врага и дубася его кулаками.

В саду раздался громкий рев и отчаянный визг девочки. На аллее послышались чьи-то быстрые шаги и женский голос. Митя разжал пальцы и вскочил. Перед ним стояла высокая худая дама в белом платье и с лорнетом в руках.

– О, майи готт! – вырвалось у нее изумленное восклицание. Подняв лорнет к глазам, она уставилась на Митю злыми глазами.

– Негодяй мальчишка! – закричала она топким визгливым голосом и топнула ногой. Седые букли на ее висках затряслись.

– Кто ты есть такофф? Как ты смел! Митя рванулся с места, одним махом выскочил через калитку и, не разбирая дороги, помчался к лесу, рядом мягко шлепали о землю босые пятки Ивашки, а сзади слышался визгливый женский крик. Запыхавшись, мальчики скатились в какой-то овраг и спрятались в зарослях кустарников.