Текст книги "Восемь часов (СИ)"
Автор книги: Леонид Ридико
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
Вторник, 8 июля 2008 года
Скорректировав время выхода из дома, я пришел на работу на 10 секунд раньше положенного по часам заместителя директора. Электромеханические часы на стене над дверью опять нагло показывали опоздание. Но часы, висевшие на стене, находятся по рангу ниже часов, висящих на руке у зама. Поэтому они показывают менее правильное время. Есть еще самодельные электронные часы на DS1307 и ATmega8 с 10–сантиметровыми светодиодными индикаторами, управляемыми специализированными микросхемами MBI5170. Эти часы когда-то висели на гвоздике, вбитом в оконную раму. Но стоило их оттуда кому-то снять, как последние пару лет они просто стояли на подоконнике, причем на собственном сборочном чертеже, с открытой задней крышкой и отвалившимся стеклом. А ведь руководству достаточно было бы сказать одно лишь слово, и техник повесил бы часы на место. По–видимому, делать этого нельзя, это может пошатнуть сложившуюся здесь ауру помойки.
Заместитель директора был на рабочем месте с раннего утра, и, как обычно, из колонок компьютера программиста звучал хард–рок. Это был «Royal Hunt».
Я включил компьютер, налил кофе. Копирую файлы с флэшки, каждый день получается приносить какую-нибудь ерунду, чтобы приколоться вместе с программером.
Очередной ролик с YouTube, высказывание с форума или кучку файлов mp3.
Есть несколько «висящих» проектов, которые нужно доделать. Но беда в том, что там осталось только программирование. А для программирования нужно настроение.
Открыл исходник. Тупо смотрел в него минут 10, понял, что ничем хорошим это не кончится. Закрыл проект. Открыл другой проект. Тупо смотрел в исходник минут 10, закрыл проект. Открыл еще один проект. Закрывать не стал. Программирование – это такая работа, результатов которой не видно. Для руководства программист считается работающим, если он смотрит в экран компьютера и хотя бы изредка нажимает на клавиши. Я под эти признаки подпадал.
Пришел программист. Выключил «Royal Hunt». Выключать «Royal Hunt» – его ежедневная обязанность. В комнате образовалось два человека, смотрящих в экран и хотя бы изредка нажимающих на клавиши.
На улице было не очень тепло, но, как оказалось, это к лучшему. Практикантка пришла в свитере, хорошо обтягивающим, все наконец-то заметили ее третий, наверное, номер. Дополняли все это дело и тело джинсы с заниженной талией, по–английски low-rise jeans, если не ошибаюсь. Директор спросил, свободен ли мой компьютер. Я кивнул, да, мол, полчасика могу попилить радиатор. Практикантку посадили на мое место. Когда она наклонялась над монитором, сзади открывалось живописнейшее зрелище. То и дело приходилось хвататься за сердце. Директор тоже оценил зрелище и сказал, что нельзя это больше видеть, иначе он за себя не ручается.
Наступило обеденное время, после зрелищ мы отправились на поиски хлеба по доступным ценам. Решили пойти в студенческую столовую политехнического института.
Пройдя по длинным извилистым коридорам, мы, наконец, попали в столовую. Эти коридоры, наверное, отсекают многих желающих: не очень голодным надоест ходить, а очень голодные просто не дойдут.
В том месте, где находилась столовая, четырехмерное простанство–время, похоже, было сильно искривлено. Виной этому могла быть какая-нибудь очень большая масса: очень тяжелый котел или огромная повариха. Так или иначе, ход времени там замедлился, и все, обстановка, вещи, посуда, меню, осталось в точности таким же, каким было во времена развитого социализма. В частности, во времена моего студенчества. Взяв жирный зеленый пластмассовый поднос, я долго выбирал вилку и ложку. Алюминиевые ложки и вилки были причудливо выгнуты, некоторые надломаны, легко можно было нарваться на экземпляр, который просто развалился бы во время еды. Кроме того, на части ложек и вилок присутствовали остатки пищи, которые могли не сочетаться по вкусу с выбранными мной блюдами. Среди вилок я заметил экземпляры, имеющие иной дизайн. Их состояние было намного лучшим, они были просто новее. Я решил брать всегда только такие вилки. Держа в руках подносы, мы пристроились в хвост длинной очереди на раздаче. Салат из капусты, суп, не в меру прозрачный, котлета с картофельным пюре, ну и, конечно, компот из сухофруктов. Наклейка с надписью «Visa» на кассе явно принадлежала другой эпохе. Как выяснилось позже, эта надпись в данной столовой не означала ничего. Кассирша с интересом нас осмотрела, видно ей уже приелись студенты, вычислила сумму, мы расплатились и потащили подносы с едой за столик. После еды мы с подносами грязной посуды отстояли очередь на мойку. Сдав посуду, вышли из столовой сытые и довольные. И весь этот праздник примерно за 1.75 доллара. Стало ясно, что в эту столовую мы будем ходить всегда.
Послеобеденный чай дополнил идиллию. Разработка этикеток в Corel Draw по просьбе заместителя директора – как глоток свежего воздуха. Люблю работу, когда известно, что делать. На листке бумаги мне нарисовали, какие надписи и по каким координатам должны находиться. Я все быстро сделал, распечатал на самоклейке, порадовался результату.
Практикантка ушла. Я спросил хрупкую девушку–бухгалтера, какой, по ее мнению, размер груди у практикантки. Ответ был таким: «Спросил бы раньше, посмотрела бы».
Женщины редко смотрят на других женщин. Я бы тоже вряд ли ответил, если у меня спросили бы что-то подобное про какого-нибудь мужчину.
Ясная и понятная работа закончилась. Я снова пустыми глазами посмотрел в исходники, сходил в Интернет, снова посмотрел в исходники. Дописывать программы мешало то, что все наработки, сделанные за долгие годы, лежали у меня дома на компьютере, а повторять с нуля уже написанный и отлаженный код не было никакого желания. Скорее, это являлось всего лишь отговоркой для самого себя. Но отговоркой действенной. Рабочий день закончился. Я понял, что на этот месяц все мои проекты остановятся. Вместе с повременной работой появилась уверенность в завтрашнем дне и чувство защищенности, напрочь убивающее желание проявлять инициативу и делать что-то еще, кроме создания видимости работы.
Среда, 9 июля 2008 года
Даже по часам над дверью я пришел вовремя. Все равно было обидно, что какие-то электромеханические часы с обломанным корпусом мешают испытывать радость с полной силой. По моей просьбе заместитель директора снял их со стены с помощью длинного алюминиевого уголка, перевел на 5 минут назад и снова повесил на гвоздик. Из колонок компьютера программиста звучал «Royal Hunt».
Я принес на флэшке исходники старых программ, которые можно повторно использовать. Открыл программу температурного контроллера. Все, на что меня хватило, так это исправить заставку и вывести в главном меню нужный текст. Программа по–прежнему ничего полезного делать не умела.
Пришел программист вместе с практиканткой. Несмотря на то, что они встретились только на лестнице, им пришлось выслушать шутки в свой адрес по поводу совместно проведенной ночи.
Нормальной работы нет. Снова тупо смотрю в исходник. Программер сидит в Аське.
Я знаю, что должна делать моя программа, но не знаю, как это написать. Отсутствие мыслей на рабочем месте ненаказуемо, поэтому мысли не посещают.
Наступило время обеда. Опять отправились в студенческую столовую. Было чуть менее вкусно и чуть дороже. Инфляция. Но все равно настроение после обеда значительно улучшилось.
По просьбе директора перепаял две сгоревшие микросхемы на платах, вернувшихся с завода. Потом снова тупо смотрел в исходник. Понял свою профнепригодность для работы в качестве программиста. Я могу программировать, лишь тогда, когда хорошо высплюсь, когда есть настроение и когда никто не мешает. Таких идеальных условий на фирмах не бывает.
Директор в очередной раз решил побеседовать с программистом о доработке сайта фирмы, который в настоящее время не работал. Когда-то давным–давно за 400 долларов я сделал для фирмы сайт и оформил в виде pdf–файлов описание всей продукции. Сайт был выложен в Интернет на нормальном американском хостинге в домене com. Сайт сразу был выполнен на двух языках – русском и английском. Половине людей это очень нравилось, другой половине – очень не нравилось. Преимуществом такого построения сайта для нас было отсутствие необходимости поддерживать параллельно две версии на разных языках.
Поскольку перевод на английский постоянно вызывал трудности, в объединенном сайте англоязычный контекст мог быть намного меньше русскоязычного. Периодически сайт приходилось пополнять, я фотографировал продукцию, писал руководства пользователя, добавлял статьи и новости. За это иногда капала какая-то денежка. В один прекрасный момент это прекратилось, последняя новость датирована 07.12.2006. Потом весь сайт прекратил свое существование. Существование сайта в Сети – это тема для анекдота. Услуги хостинга и доменное имя по задумке должны были оплачиваться фирменной пластиковой карточкой. Но в банке не смогли завести карточку на фирму, так как это, по их словам, первый такой случай в практике, и они не знают, как это сделать. Карточку завел директор лично. И все бы ничего, но всякий раз, когда приходило время делать платежи, на карточке не оказывалось денег. Сайт несколько раз на короткое время отключали из-за неоплаты услуг хостинга. Но когда пришло время оплачивать доменное имя, сайту пришел конец.
Доменное имя было запарковано, для решения проблемы предлагали заплатить 70 долларов.
Наивные. Кто же будет платить за какой-то сайт? Никто ничего не заплатил, сайт окончательно пропал. Позже директор с программистом перешли на какой-то другой хостинг и домен ru, но эту версию сайта ждала та же участь. А ведь было бы достаточно просто кому-то поручить своевременно оплачивать услуги хостера, например, бухгалтеру.
Она намного ответственнее директора, и проблем с сайтом не возникло бы. В настоящее время сайт не работает ни на com, ни на ru, а тут совещаются, как улучшить дизайн.
Программист попытался узнать мое мнение. Я решил не встревать в это дело, так как уверен, что с сайтом и впредь будет происходить то же самое, в какой цвет его ни перекрась.
Время близилось к шести. Появилась бодрость. Видя волнение, заместитель директора позвонил в службу точного времени 088, оказалось, уже 18:01. Все убедились, что точнее всего идут электронные часы, а я бегом направился к выходу, пытаясь наверстать ту лишнюю минуту, которая была украдена работой у моей жизни.
Четверг, 10 июля 2008 года
Немного проспал. Первый раз поехал после метро на автобусе номер 100. Чувствую, что опаздываю. Вот он, институт, лестница, родной третий этаж. Чуть не сталкиваюсь с директором, который с огромным черным пакетом с железяками идет вниз. Судорожно проносятся мысли. Опоздание зафиксировано? Или нет? Человек ведь не смотрит постоянно на часы. Когда он выходил из комнаты, мог на часы и не посмотреть. Зато наверняка посмотрел, когда приходил. Ну и что? Будет считать, что было около девяти, а сколько конкретно – вряд ли будет знать. Открываю комнату ключом – больше никого пока нет.
Оказалось, опоздал на 10 минут.
Чтобы хоть что-то сделать из программирования, решил сделать программу для модема, написание которой было запланировано на этот месяц. В отличие от других программ, она является компиляцией программы уже готового блока, поэтому сильно думать при написании не надо. Взял готовый проект, выбросил из него файлы исходников, относящиеся к отсутствующему оборудованию. Переделал управление модемом с 40– канального на 1–канальное. Откомпилил. Не работает.
Мне принесли разъемы для температурного контроллера. Ура, теперь появилась реальная работа! Я взял напильник и увеличил диаметр отверстий в алюминиевой задней панели прибора, примерил разъемы. Они вошли с характерным щелчком, чему обрадовался услышавший это программист: «Хорошо вошли!» Всегда приятно, когда какое-то действие происходит четко, без разброда и шатания. Просверлил отверстия в задней панели, которая служила радиатором для полупроводников, нарезал в отверстиях резьбу М3. Метчики и сверла на фирме – это отдельный разговор. Тупые, как известная часть тела, ломаные, все уже хорошо б/у, валяются в беспорядке. Та же история с надфилями и напильниками.
Ничего другого ожидать и не стоит, ведь инструментом здесь пользуются все, кому не лень.
А ведь инструмент – это как нижнее белье, его нельзя никому доверять. У себя дома, несмотря на то, что мой бюджет намного ниже, регулярно покупаю новые сверла, метчики, напильники и надфили взамен затупившихся. Все сверла в наборах, найти нужный диаметр – две секунды. Все метчики и самые ходовые сверла задублированы запасными на случай поломки. А тут есть всего один однопроходный метчик M3 со сбитой резьбой, да два первых номера M3. В качестве держателя используется расклепанная гайка–барашек. Как у бомжей.
И только довольно неплохой сверлильный станок напоминает здесь о цивилизации.
Начал сборку задней панели, стабилизатор 7805 прикрутил прямо на панель, а для 7905 и усилителя LA6510 пришлось вырезать из слюды изолирующие прокладки. По ходу дела разработал способ проделывания круглых отверстий в слюде: кладем на лист слюды железку с отверстием нужного диаметра, затем берем шило и царапаем слюду по окружности, используя железку как шаблон. После десятка–другого оборотов в слюде образуется ровное круглое отверстие, которое можно при желании подправить круглым надфилем. Прикручивая полупроводники к радиатору, пользовался пастой КПТ-8 и в очередной раз убедился в ее свойстве пачкать все вокруг. Еле оттер руки и инструменты.
Употребил ряд выражений в адрес пасты, но вспомнил, что паста не обладает психикой, и ругать имеет смысл только самого себя. Однако ругать себя неприятно, поэтому решил тему закрыть.
Пришел программист. Я ему принес текст трудового кодекса. Долго обсуждали.
Пришли к выводу, что без текста трудового договора ничего не сможем выяснить. Трудовой договор не смогли показать ни бухгалтер, ни заместитель директора, так как такого договора просто нет. Заместитель директора пригрозил, что вывесит внутренний распорядок и заставит его соблюдать, тогда вообще никто ничего получать не будет, в смысле зарплаты.
Дал мне почитать текст. Это была ксерокопия распорядка какой-то организации под названием НИИСА. Рабочий день длился с 8 до 17, а обед – с 12 до 13. Я уточнил, сдвигается ли время обеда вместе с рабочим временем. Ответ был отрицательным. Раз так, отправились на обед в замечательную студенческую столовую. Половина рабочего дня позади.
На этот раз не повезло с алюминиевой ложкой, на ее ручке в результате неоднократного изгиба накопилось множество маленьких трещин, я ощущал пальцами ее пониженную жесткость. Было такое чувство, что ручка вот–вот отвалится. Пришлось держать ложку у самого основания ручки, чуть не макая пальцы в суп. Я утешал себя мыслью, что хоть и нельзя пользоваться ручкой ложки, зато сама ложка целая. По крайней мере, в ней нет дырок.
Практикантка сегодня была в юбке, не слишком соответствовавшей ее возрасту – слишком длинной. Однако в верхней части юбка очень плотно прилегала к самой красивой части тела, которая на этот раз казалась еще фигурней. Практикантку куда-то отправляли с каким-то поручением. Я пытался сделать себе «капучино» из пакетика, стал размешивать все это дело в кружке, но при этом засмотрелся на линии ландшафта, покрытого юбкой, которые круто меняли радиус своей кривизны. Пробудился лишь от удивленного окрика в мой адрес:
«А что это у тебя в кружке?» Тогда я оторвал взгляд и посмотрел вниз. Из кружки прямо выпирала шапка густой коричневой пены, как будто там минут десять поработал миксер.
Ритуал тупого рассматривания строчек текста на экране компьютера прервало поступившее поручение поднять ящики с железом с первого этажа на третий, которое было выполнено всеми работниками фирмы, которые в тот момент были доступны начальству.
Количество перенесенных каждым работником ящиков было обратно пропорционально хитрости работника, я все цифры мог бы предсказать заранее.
Практикантка вернулась с какими-то платами в пакетиках, без коробок. Оказывается, коробки не влезли в ее сумочку, и она их выбросила. Я полюбопытствовал: это были платы MOXA на шину PCI, собранные на одном из чипов от PLX, и представляющие собой двухканальные порты RS-485. Понятно. Их купили как альтернативу порту USB для промышленных применений. Практикантка уходит, программист ей вслед: «Завтра на шашлыки. Ждем с подругами!» Практикантка утвердительно кивнула головой, но все ее тело кричало: «Нет! Только не это!» Как будто она знала.
Вместе с программистом отлаживали модем. Пришлось даже включить осциллограф и достать схему. Это крайние меры при наладке, прибегать к которым приходится только в самых безнадежных случаях. Оказалось, что UART передает с какой-то бешеной скоростью.
Некоторое время я застрял на глюке. Так–с, понятно. Забыл отремить строчку инициализации модуля с UART и модемом, которую временно убрал. Отремил, перекомпилил, все заработало. Но как-то не совсем так, то и дело возникали ошибки.
В правом нижнем углу экрана моего компьютера появилась заветная цифра 18, я резко вскочил с рабочего места. Программист удивился и показал на часы на своем мониторе. Выходило, что еще работать и работать. Я начал метаться между часами, все показывали разное время. Но тут я вспомнил, что вчера сверяли электронные часы, по ним и ушел, походив одну минуту туда–сюда по комнате.
Пятница, 11 июля 2008 года
Условно–рабочий день, так как был запланирован поход в лес на шашлыки. Поводов несколько. Главный – напиться. Еще девушка–бухгалтер хочет замочить новорожденного сына (вполне достойное желание матери!), а еще у схемотехника был недавно день рождения. Был еще повод, возвращение из армии техника, но он куда-то уехал, и всю неделю его нет. Но и так поводов достаточно, столько не выпить.
Еду от метро в автобусе номер 100. Наш автобус обогнала знакомая девушка на красной «Мазде».
В автобусе большая и толстая женщина (БЖ) разговаривает с молодой красивой девушкой (КД):
БЖ: – Тебе сколько?
КД: – 23 будет.
БЖ: – Верно, мы же с тобой в одном месяце родились, скорпиончики!
Девушка широко улыбнулась, продемонстрировав огромное количество зубов.
БЖ: – У Наташи машина сломалась.
КД: – Какая?
БЖ: – Фольксваген. Сломалось, это, как его, стартер. Не знаю, что это такое.
КД: – Ну это… зажигание!
БЖ: – Ах, да, ты же разбираешься!
Автобус обогнал знакомую девушку на красной «Мазде». Счет 1:1.
Прибыл с опозданием на 10 секунд по часам зама. Короткая беседа с заместителем директора о пользе трезвости и высказанные им вслух сомнения насчет поездки в лес. Я включил паяльник, хотел подпаять провода к разъемам температурного контроллера, но нужного провода не нашлось. Тем более, я вспомнил, что подходящий провод есть дома и решил отложить монтаж до следующего раза, когда этот провод принесу. Выключил паяльник. Закрыл крышку корпуса, полюбовался внешним видом прибора. Прошел час рабочего времени.
Пришел на работу программист, продолжаем тестить модем. Идут какие-то непонятные ошибки. Что странно, одновременно не хватает таймаута и сыпятся ошибки кадра. Ничего не поняли и отправились на рынок за продуктами. Работа на сегодня закончена.
Вернулись с рынка с тяжеленными мешками продуктов. Открываю дверь комнаты.
Никого нет, только в центре стоит очень красивая незнакомая девушка с темными волосами и сказочными глазами. Пронеслась мысль: «Я эту девушку точно не знаю». Мозг начал искать логичное объяснение ее присутствия здесь. Вспомнил, что при обсуждении подарка схемотехнику на день рождения одним из вариантов был вызов ему девушки. Но я бы очень сильно удивился, если бы кто-то из наших смог такой план осуществить на практике. В отношении активных действий здесь все больше похожи на инвалидов.
Красивая девушка почти сразу с порога крикнула: «Привет!» и очень нагло начала обвинять нас в тормознутости. Я удивился еще сильней: первый раз нас видит, а уже такая наглость! Вдруг приходит понимание происходящего: это же наш бывший бухгалтер, только вместо блондинки – брюнетка. Но у женщин это просто делается.
Достаем кастрюлю из шкафа, который стоит возле входа. Эту кастрюлю принес несколько лет назад студент из общаги, который тогда здесь работал. Именно в ней мы всегда делаем шашлык, хотя бывает это не так часто. Шкаф предназначен для одежды рядового персонала. Под кастрюлей лежит телефонный аппарат ТА-57 и еще два аппарата производства Болгарии примерно тех же лет. Сбоку стоит коробка с пустыми картриджами от струйного принтера и пенопластовая коробка от какого-то устройства. Сверху стоит утюг для лазерно–утюжной технологии производства печатных плат. Утюг старый, хорошо, что не на углях.
Для одежды руководства фирмы есть другой шкаф, но там не лучше, снизу он весь завален трансформаторами серии ТН, самодельными трансформаторами неизвестного назначения и сердечниками для тороидальных трансформаторов с габаритной мощностью ватт 200, если не больше.
Из соседнего шкафа, который по совместительству является баром, достаем перец, соль, уксус. В былые времена шкаф–бар выполнял роль временного хранилища напитков перед праздниками и источником специальных веществ–опохмелоидов на следующий день.
Но, к счастью, в последнее время исчезла мода устраивать пьянки на рабочем месте по поводу и без, в которых раньше участвовал и директор, и самый последний работник фирмы.
Однажды была история, когда на должность техника пришел устраиваться студент. По случайности, это было ровно 23–го февраля. Студент практически выполз с работы в невменяемом состоянии, как и все остальные работники фирмы. Такому первому рабочему дню могли бы позавидовать многие!
Шкаф–бар содержал в себе и несколько недопитых бутылок. Пить завязали как-то очень резко, на половине бутылки. Полки шкафа покрыты смесью соли и перца. В углу стоит кучка стаканов, помытых и нет, разного калибра. Начатая пачка лапши «Ролтон».
Доска для резки. Вторая доска, развалившаяся на две половины. Швейцарский нож, подарок из ЦЕРНа. Простой нож, с отполированной ручкой из многослойного оргстекла.
Красивая девушка заглянула в шкаф. «Ну вы даете! Не допили! Как вы могли? А это что? Водка испортилась!» Она достала из шкафа бутылку «Перцовой с медом», на дне которой лежал мутный осадок сантиметровой толщины. «Выбросить нужно!» Мы ей объяснили, что это самодельная перцовка. Сделана из спирта, которым моем платы, одного перчика и нескольких ложек меда, который она и приняла за осадок. От этой настойки как раз и поплохело всем в последний раз, поэтому и не допили. Она понимающе кивнула и отправила бутылку обратно в шкаф.
Мясо для шашлыков замариновали в растворе уксуса в минералке, помыли овощи, сгрузили все в пакеты. Директора, как всегда, не было, он опять в другой системе отсчета.
Один из работников теневой комнаты взялся отвезти нас в лес на машине. Откуда у работника машина – тоже вопрос, если даже директор на машину не заработал. Еду в машине на заднем сидении рядом с красивой девушкой – бывшим бухгалтером. Стараюсь запомнить каждое мгновение, не каждый день сидишь рядом с красавицей. Приятно.
Дальше все как обычно. Мангал, мешок угля, спирт для растопки и 40% раствор спирта для разгону. Все увиденное и услышанное далее является совершенно нецензурным.
К счастью, видели это только считанные люди, сохранившие остатки рассудка. Да мой Nikon D50, хладнокровно зафиксировавший несколько сотен кадров для истории. Схемотехник, по его словам, «гонял бесов» с помощью бутылки вина. Он очень осторожно относился к девушкам, но красотой нашей брюнетки был сражен. Тонкие струны его души то и дело резонировали. Сколько нежных слов было сказано: «Как жалко, что такая девушка всего одна на свете!», «Как мне нравится ее голос!», «Мне не важно, что она говорит, я слушаю ее голос, как музыку!».
Директор, программист и наша красавица «гоняли демонов» классическим способом, с помощью водки. Я чувствовал ментальное опьянение, но не очень сильное. Когда попадаешь в компанию пьяных людей, начинаешь испытывать психологическое воздействие. Впрочем, как и в любой другой компании. Поддаваясь этому воздействию, начинаешь копировать поведение окружающих, их жесты, манеру разговаривать. Приходит состояние измененного сознания, похожее на обычное опьянение.
В середине мероприятия я, было дело, заскучал, но события в конце оставили море впечатлений. Красавица перепила всех. Директор упал прямо на наш импровизированный стол и с громким храпом принялся спать на пакете с помидорами. Ну и кто он, опустившийся человек, или просто человек без комплексов? Схемотехник, будучи в здравом уме, очень беспокоился: «Как мы его понесем?» Я его успокаивал: «Сам пойдет». Так и получилось. Мы вышли из леса и направились к ближайшей остановке автобуса. На деревянном щите остановки был нарисован мишка, похожий на олимпийского. Возле него на скамеечке сидела наша красавица и пускала ртом пузыри. Сидевший рядом программист вдруг начал быстро жестикулировать, тыкать в медвежонка и кричать: «Медвед! Медвед!»
Спящий стоя перед остановкой директор проснулся и начал повторять движения, которые делали два других персонажа в истории про медведа. Мне не хотелось, чтобы люди, наблюдавшие все это, думали, что я с ними.
Всей компанией сели в автобус. Кто-то вышел, кто-то поехал дальше. Некоторые потерялись. Уже возле метро схемотехник решил позвонить нашей красивой девушке, чтобы узнать, все ли с ней в порядке. В ответ он услышал: «Заберите меня отсюда…» Мы возвращаемся назад, ищем нашу девушку. Она в невменяемом состоянии, держится за киоск, что-то хочет сказать. Директор стоит на том же месте, где он вышел, с пакетами в руках, которые мы ему вручили в лесу. Бабушка, ехавшая с нами в автобусе, показала на него рукой и сказала: «Посмотрите, вон мужчинка какой-то вялый». Мы поняли, что в метро с красавицей нас просто не пустят. Берем такси, грузим девушку на заднее сиденье. «Девушка, адрес! Скажи свой адрес!» В ответ лишь пузыри. Я примерно знал, куда ехать, сказал это таксисту, мы поехали. Красавица лежит на заднем сиденье и пытается забросить ноги на спинки передних сидений с криками «Что, я, ык, плохая, ык, девка?!» Доставив девушку, мы со схемотехником направились домой на метро. Возвышенные мысли об этой девушке к тому времени его уже оставили, взамен пришло осознание суровой реальности. Одна рабочая неделя осталась позади.
