Текст книги "Тринадцатый час ночи"

Автор книги: Леонид Влодавец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Свет в окне мансарды горел по-прежнему, а в остальных окнах было темно. Приятели осторожно поднялись на крылечко, еще раз постучали – на сей раз во входную дверь. Опять никто не отозвался.

– Ну и что теперь? – спросил Витька, которому очень хотелось отсюда уйти побыстрее.

– Попробуем войти, – ответил Тягунов, сильно дернул за ручку двери, и она неожиданно легко отворилась. В ту же секунду послышалось громкое «фыр-р-р!», а затем противно-скрипучее «кар-р!». Большущая черная птица, взмахнув почти метровыми крыльями, с криком выпорхнула из двери, заставив Жорку и Витьку охнуть и шарахнуться в стороны…

Глава IV

ВОТ ЭТО ПОПАЛИ…

Несколько минут ребята приходили в себя: уж больно неожиданно все произошло. Потом Колобок сказал:

– Ну и напугался же я! Как вылетит… Уф-ф!

– Здоровущая! – пробормотал Жора. – Ну и ворона!

– По-моему, это целый орел! – возразил Витька. – И вообще, вороны серые с черными крыльями и головой, а эта птица – вся черная была…

– Никакой это не орел! – заспорил Жора. – Где ты видел, чтоб орлы каркали?

– Ладно, – Мышкин решил согласиться, – мне по фигу, что это за птица. Ты лучше скажи, как она в дом залететь могла? Тем более такая здоровая?

– Может, там, в мансарде, окно выбито или рамы вовсе нет? – предположил Тягунов.

Мышкин отбежал чуть-чуть, посмотрел вверх и потом отрицательно покачал головой:

– Нет, там все стекла целы. Они заиндевели, кроме света, ничего не разглядишь. А если б были выбиты, то можно было бы рассмотреть, что там светится. Стало быть, птица не могла через тамошнее окошко влететь…

– А о том, что она просто в дверь влететь могла, когда хозяин из дома выходил, ты не подумал? Крошки на столе склевала, а потом хозяин ушел и закрыл ее случайно.

– Пойдем-ка лучше отсюда, а?!

– Чего ты, опять забоялся, что ли? Или, может, ты думаешь, что там еще одна ворона прячется?

– Ничего я не думаю… – пробормотал Колобок. – Просто в чужой дом без хозяев заходить нехорошо.

– Ну да! – догадался Жора. – Ты небось нечистой силы боишься? Бабку-ёжку испугался?

– Ничего я не испугался… Только неприятно. Говорят, если птица в дом залетает – это к беде!

– Так она ж при нас не залетела, а вылетела! Может, это, наоборот, к радости?

– Да, но ведь прежде, чем вылететь, она должна была влететь…

– Короче, будем мы в дом входить или как? – решительно спросил Жора.

– А зачем? – промямлил Витек. – Ясно ведь, что там никого нет и никто нам дорогу к станции не покажет.

– Во-первых, мы еще в мансарду не поднимались, – заметил Тягунов, – а во-вторых, хозяева еще могут сюда прийти. Может, они в лес за дровами уходили.

– А они нас за воров не примут? – опасливо спросил Витька.

– Ну мы же им все объясним. Отогреться-то надо хотя бы.

Из двери, которая оставалась открытой после того, как оттуда вылетела птица, действительно веяло теплом. Витька, конечно, тоже погреться хотел, и даже больше Жорки, но, похоже, побаивался заходить. И не потому, что опасался, будто хозяева его за воришку примут. Нет, Витек явно боялся нарваться там, внутри, на еще одну черную птицу… или что-нибудь похуже.

У самого Жорки тоже слегка мурашки бегали, когда он зашел в почти не освещенные сени. Бог его знает, может, там и впрямь еще одна суперворона прячется? Как даст клювом в лоб – мало не покажется. Или когтями в глаза вцепится…

Но в сенях никто на них не напал. Ребята вошли, затворили за собой дверь, ведущую во двор, и, открыв другую, прошли в комнату.

– Ух, теплынь какая! – порадовался Жорка. – Прямо как в бане!

Тепло шло от русской печки, которую им удалось разглядеть в полутьме. Заслонка неплотно закрывала топку, и тусклый, красноватый свет тлеющих углей через щели проникал в комнату. Комната оказалась совсем маленькой, в ней, кроме печи, имелись только колченогий стол да два стула. Кроме того, Жорка разглядел приставную лестницу, по которой можно было подняться к люку в потолке. Должно быть, именно эта лестница вела в мансарду.

– Шатается, гадина! – проворчал Тягунов, потрогав лестницу. – Подержи, а я влезу.

– Может, не будем наверх залезать, а? – засомневался Витек. – Вдруг там и впрямь какой-нибудь старичок лежит? Только не больной, а уже мертвый…

Жору это предположение заставило поежиться, но он все-таки сумел отогнать от себя страх и стал карабкаться по лестнице к люку. Колобок время от времени беспокойно вздыхал, но страховал приятеля на совесть.

Крышка люка приподнялась легко, и Жора, упершись руками в края люка, благополучно выбрался в мансарду. Ничего ужасного тут не оказалось. Помещение оказалось почти пустым, только посередине, на некрашеном полу стояло старинное черное кресло с исцарапанными резными подлокотниками, порванным и продавленным кожаным сиденьем и ободранной спинкой. Над этим креслом, на крюке, ввинченном в коньковое бревно крыши, висел керосиновый фонарь «летучая мышь», за стеклом которого еле теплилось маленькое пламя. Тем не менее фонарь хоть и неярко, но освещал всю мансарду.

– Ну что там? – встревоженно спросил Мышкин. – Есть кто-нибудь?

– Нету тут никого, – отозвался Жора. – Только фонарь горит. Так хило – еле-еле! И как мы его за километр разглядеть сумели?

– Пошли отсюда, а? Я уже согрелся, кажется… Все равно тут никого нет.

– Ну как же нет, а? – усмехнулся Жора, слезая вниз. – Ведь фонарь кто-то зажег, верно? Не ворона же это сделала, правда? Значит, был тут человек. Наверно, в лес ушел, а фонарь повесил в мансарде, чтоб ночью с дороги не сбиться, – вроде маяка сделал. Посидим, подождем, а потом спросим, как на станцию дойти.

– И сколько так сидеть? – уныло спросил Мышкин.

– Наверно, час-другой, не больше. Ведь тот, кто фонарь горящим оставил, наверняка не на сутки ушел – иначе керосин выгорит.

– Час-другой! А времени-то уже сколько?

– Восемь часов вечера всего-навсего. Мне даже мама разрешает до девяти гулять.

– Ага! Если мы здешнего хозяина два часа прождем, уже десять часов будет! А потом, если до станции за час доберемся, – одиннадцать! Представляешь, во сколько мы домой явимся?! Не знаю, что тебе скажут, если после полуночи вернешься, а меня точно убьют!

– Не убьют, – убежденно произнес Жорка, – не для того они тебя родили, чтоб убивать. Отругают, конечно, но все равно рады будут, что ты живой вернулся. И вообще, в любом случае надо сперва отогреться и ботинки просушить. Давай поставим их к печке, а сами сядем на стулья и ноги погреем.

Так и сделали. Сняли мокрые ботинки и, усевшись на стулья, вытянули ноги к печке. Ступни немного поныли, оттаивая, но это скоро прошло. Ребята окончательно согрелись, и от тепла их начало клонить в сон. Первым сморился Витька и, клюнув носом, едва не свалился со стула. Жорка тоже почувствовал усталость и пробормотал:

– Давай залезем на печь. Часок поспим, а потом хозяин придет – и разбудит…

– Ага, – вяло кивнул Колобок и зевнул во весь рот.

На печи обнаружились тюфяк, набитый сеном, какая-то драная подушка без наволочки и старый овчинный тулуп. Ребята улеглись, укрылись этим тулупом – и не заметили, как заснули…

Жорка проснулся от того, что Витька потряс его за плечо.

– Ты чего? – пробормотал Тягунов, сонно хлопая глазами.

– Там… – в явном испуге прошептал Колобок, указывая пальцем на потолок. – Там кто-то ходит…

Жора прислушался. Минуту или две он никаких подозрительных звуков не слышал.

– Мерещится тебе… – произнес Жорка, и в ту же секунду сверху, из мансарды, долетел глухой звук мягких, но тяжелых шагов по скрипучим половицам: скри-ип-шух, скри-ип-шух!

– Наверно, это хозяин пришел. – Жорка попытался успокоить себя и приятеля, но отчего-то тоже перешел на шепот. – Наверно, решил фонарь снять и поднялся в мансарду.

– А почему он нас не разбудил? – спросил Витька.

– Да просто не заметил… Или решил не будить. Надо подняться и объяснить ему, как мы сюда попали.

– Жор, – боязливо произнес Мышкин, – может, лучше дождемся, пока он сам вниз спустится? Неохота из-под тулупа вылезать…

Тягунов прекрасно понимал, что приятель вовсе не холода боится, но почему-то решил, что и впрямь лучше будет дождаться хозяина, не слезая с печи.

Скри-ип-шух! Скри-ип-шух! Тр-р-р! Тот, кто топал в мансарде, как видно, передвинул то черное кресло, что стояло под фонарем. Больше там двигать было нечего. Потом на некоторое время стало тихо.

– Что-то долго он там ходит… – пробормотал Витька. – Давно бы мог снять фонарь и вниз спуститься…

И тут сверху долетел приглушенный, но отчетливо слышимый смешок:

– Хэ-хэ-хэ-е!

Сразу после этого послышалось несколько тяжелых шагов: шух! шух! шух! – а затем противно заскрипела крышка люка, ведущего в мансарду. Жорка немного удивился: когда он лазил наверх и открывал люк, тот так не скрипел. На стене отпечаталась полоска света, а потом скрипнули ступеньки приставной лестницы. Тоже неожиданно громко, резко и омерзительно.

Сам люк ребята не видели – мешала печная труба. И того, кто спускался из мансарды, тоже не видели.

– Он… – еле слышной скороговоркой пролепетал Мышкин, у которого уже зубы стучать начали. – Он тени не отбрасывает… Иначе мы б ее на стене увидели… А если он тени не отбрасывает – значит, это…

– Вампир? – Жорка прошептал это так, что сам себя не услышал, но Витька кивнул. Оба приятеля не один фильм про вампиров видели, однако до сих пор в их существование особо не верили. Ведь в кино и всякую иную фантастику показывают, чтоб нервы зрителей пощекотать. К тому же Тягунов услышал тихое бряканье фонаря «летучая мышь» и носом почуял запах керосиновой копоти. Зачем вампиру фонарь? Они ведь и так в темноте все видят! Конечно! А что тень не отбрасывает, так это потому, что спускался по лестнице, держа фонарь впереди себя. На той стене, куда Жорка с Витькой смотрели, кроме света, ничего не просматривалось, а если б они на другую стену глядели, то увидели бы тень…

Жора уже хотел окликнуть пока еще невидимого хозяина, но тут из-за трубы, от лестницы, послышалось трескуче-кряхтящее, намного более громкое и жуткое, чем прежде:

– Хэ-хэ-хэ-хэ-е!

А затем по полу зазвучали уже знакомые тяжелые шаги: шух! шух! шух! Совсем рядом! Как по команде Жорка и Витька с головой юркнули под тулуп. Да еще и глаза закрыли зачем-то.

Бряк! Звяк! Некто поставил фонарь на стол и громко кашлянул:

– Кхэ-м!

Жутковатый это был кашель. Какой-то слишком гулкий, будто из бочки, и чудилось в нем что-то нечеловеческое, потустороннее…

– Говорил же, не надо было сюда залезать! – прошептал Мышкин в самое ухо приятеля. – Если это и не вампир, то уж точно – привидение!

– Придурок… – пробормотал Жорка. – Ни тех, ни других не бывает.

Но особой убежденности в правоте своих слов Тягунов не испытывал. Наверное, нужно было высунуться из-под тулупа и просто-напросто поглядеть, что вокруг творится. Но как раз на этот шаг у Жорки духу не хватало. А уж про Мышкина и говорить нечего. Его колотун бил от страха.

– Кхэ-м! – еще раз зловеще кашлянул неизвестный, и вновь послышались знакомые шаги: шух! шух! шух!

Одно немного успокоило – этот топотун не к печке пошел, а куда-то в угол, в другую сторону. Жорка мигом сообразил, что сейчас этот тип, должно быть, на печку не смотрит, и осторожно, чтоб не зашуршать, приподнял край тулупа…

Керосиновый фонарь светил сейчас немного поярче, чем в мансарде. Небось фитиль повыше выкрутили. Комната хорошо просматривалась, в том числе и тот угол, куда, как показалось Жорке, ушел неизвестный. Но… Ни в углу, ни вообще в той части комнаты, которую можно было рассматривать через щелочку, никто не появился. Померещилось, что ли?! Нет, вроде бы Жорка слышал шаги, смешок и кашель, уже проснувшись. Да и Мышкин не сонный… Но ведь никого не видно, да и звуков больше никаких не слышится.

И вдруг снова: шух-шух-шух! Этот «кто-то», похоже, пробежался по комнате. Но Жорка его не увидел, хотя неизвестный вроде бы пробежал совсем рядом с печкой. Правда, с лежанки нельзя увидеть то, что на полу происходит. Для этого надо не через щелку подглядывать, а высунуться из-под тулупа и свесить голову с лежанки. Если кто-то ростом меньше полутора метров – запросто мог проскочить мимо незамеченным. А кто может быть меньше полутора метров? Даже у Колобка рост метр пятьдесят два, а у самого Жорки – почти метр шестьдесят. Выходит, это какой-то пацан мелкий тут бегает и издевается? Может, рискнуть и слезть? Навряд ли такой сумеет им двоим по шее настучать! Но тут Тягунов вспомнил какой-то фильм, где действовал карлик-убийца – ростом всего около метра, но вот плечи имел богатырские, а лапы – вообще как у гориллы. Прыгал на свои жертвы и душил… Нетушки! Рисковать не стоит!

– Кхэ-м! Кхэ-м! – еще несколько раз кашлянуло неизвестное существо. А затем снова пробежалось мимо печки от стены до стены – и Жорка снова не сумел его разглядеть. Потом опять послышался смешок – явно злоехидный. Даже, пожалуй, что-то угрожающее почудилось в этом: хэ-хэ-хэ!

На некоторое время пришелец притих – должно быть, прислушивался. Жорка с Витькой даже дыхание затаили – ждали чего-то страшного. И вдруг совсем рядом, у самой печи, раздался жуткий, протяжный вой – не то человечий, не то волчий:

– Ву-у-у-у! Ву-у-у-у! – Аж мороз по коже!

– Волк! – испуганно пролепетал Мышкин. – Или оборотень…

Про оборотней, которые умеют в волков превращаться, а потом обратно в людей, Жорка тоже по видаку смотрел. Но насчет того, что такое в натуре бывает, – сильно сомневался. Проще было предположить, что это обычный волк воет. Только вот смеяться волки не умеют – это точно. Правда, бывают люди, которые умеют подражать голосам животных. Гавкать, как собака, даже сам Жорка умеет, и мяукать, как кошка, тоже. Наверно, и выть в принципе нетрудно научиться.

– Ву-у-у-у-у! У-у-ву-у-у! – еще громче и тоскливей провыл тот, кто находился всего в полутора метрах от ребят – если мерить сверху вниз.

Тут Жорка подумал: если это волк, то на печку он не запрыгнет. Ведь волк – это почти то же самое, что большая овчарка. А у Тягунова был один неприятный случай, когда он отчего-то не понравился овчарке, которую хозяин выгуливал во дворе без намордника. Хорошо еще, что все это случилось рядом с бетонным колпаком, установленным над аварийным выходом из старого бомбоубежища в скверике посреди двора. Едва собака ринулась к нему, Жорка молниеносно вскарабкался на этот кубик, и собачаре осталось только злобно гавкать. Правда, у этой придурочной овчарки еще и хозяин оказался такой же. Подошел и вместо того, чтоб собаку оттащить, принялся ржать над перепуганным Жоркой. Но тут появился Жоркин папа, который возился у «ракушки» со своей «Тайгой». Он прихватил с собой монтировку и громко пообещал, что отоварит и собаку, и хозяина, если они не уберутся со двора по-быстрому. Ну и если еще раз увидит эту псину без намордника – пусть не обижаются… Да, был бы здесь папа, Жорка бы так не трусил!

Но все же в то, что внизу шастает обыкновенный волк, поверить было трудно. Не кашляют так волки – правда, Жорка никогда с настоящими волками не встречался и точно не знал, кашляют они или нет. Но все-таки кашель и смех явно человек издавал. Лишь бы он только оборотнем не оказался или карликом-убийцей…

Вой уж очень сильно доставал Жорку. Лучше бы этот тип хэхэкал, все-таки не так противно! Нет, надо рискнуть и поглядеть, кто там внизу копошится…

Тягунов осторожно высунул голову из-под тулупа, пододвинулся к краю лежанки и глянул вниз. Лучше бы он этого не делал!

Там, на полу между столом и печкой, освещенное красноватым светом керосинового фонаря, копошилось какое-то жуткое существо. Голова, правда, походила на человеческую, но еще больше напоминала череп, обтянутый желтой кожей с лиловыми прожилками. Держалась голова на невероятно тонкой бугристой шее, очень похожей на ту, что имел скелет в школьном кабинете биологии. Ну а все остальное ни к человеку, ни даже к скелету человеческому уже никакого отношения не имело.

Туловище и конечности существа принадлежали гигантскому пауку! Огромному, почти в метр длиной! Черная, тускло поблескивавшая при свете фонаря спина казалась металлической, а восемь огромных мохнатых лап, топая по полу, издавали уже знакомый звук: шух-шух-шух!

«Инопланетянин! – отшатнувшись от края лежанки, подумал Жорка. – Вот это попали…»

Глава V

ПРОВОДНИК

Примерно за полтора часа до этого красная «Тайга», с трудом преодолев заметенные снегопадом проселочные дороги и деревенскую улицу, подъехала к дому, где Тягуновы летом снимали дачу. В окнах горел свет, хозяева, как видно, телевизор смотрели. Но на свет фар подкатившей машины внимание обратили. Дверь отворилась, и на крыльце появился старик в наброшенной на плечи телогрейке и валенках без калош. Большая беспородная собака громко брякнула цепью и загавкала, выскочив из будки.

– Никак Алеша? – узнал старик старшего Тягунова. – Ну привет-привет, заходи, рад видеть! По какой оказии к нам? Погода-то вон не прогулочная…

– Извини, Николай Андреич, – пробасил Алексей Дмитриевич, – оказия у нас не больно веселая. Скажи сразу, не томи душу – Жорка мой с приятелем сюда не забегали?

– Не-ет… – удивленно протянул старик. – А что стряслось-то?

– Да вот, – Тягунов сердито мотнул головой в сторону Геннадия Петровича. – Учитель повел ребят на лыжах кататься, а те от него удрали и сами собрались в Москву ехать. Вот и едут, уже который час…

– Может, они уж дома давно? – предположил Николай Андреевич.

– Только что звонил, – грустно сказал Мышкин-старший, щелкнув ногтем по крышке сотового телефона. – Не появлялись… А уж девятый час времени. Ладно, извините, дедушка, поедем мы их искать.

– На машине-то вам не проехать будет! – заметил старик. – Намело нынче – на год вперед.

– Придется на лыжах, – вздохнул Тягунов.

– По такой погоде, пожалуй, вы и сами заплутать можете… – покачал головой Николай Андреевич. – Подождите-ка меня малость! Лыжи возьму, собачку. Она, Найда, хоть и дворняга, но по следу ходит. Умная.

– Андреич, это ты зря, – сказал Тягунов-папа, – сейчас и молодым тяжко по лесу топать, а тебе за шестьдесят все-таки. И потом, неужто твоя Найда с лета Жоркин запах помнит?

– Помнить она, может, и не помнит, но если дать ей какую обувку-одежку понюхать – найдет. Вы же летом, когда уезжали, оставили тут кое-что.

– Мысль верная… – кивнул Мышкин-старший.

Николай Андреевич ушел в дом, а потом вернулся с лыжами, фонариком, в ватных штанах и тулупе. Отстегнул собаку от цепи, потрепал по шерсти. Найда, получив свободу, восторженно забегала по снегу.

– Ну я готов. Носки Жоркины прихватил. Здесь-то Найде их бесполезно нюхать. Так где они от тебя сбежали, гражданин учитель?

– Около оврага, – виновато сказал Геннадий Петрович. – Я думал, будто они решили напрямик, через овраг, к станции ехать – так действительно короче получается…

– Понятно, – кивнул старик. – Ну тогда мы прямо от моего огорода и покатим. Надевайте лыжи! А машину здесь оставьте. Ничего ей тут не сделается.

Николай Андреевич надел самодельные крепления из резинок прямо на валенки и бодро поехал сквозь метель прямо по заметенному снегом полю. Все остальные ему в сыновья годились, но сразу почуяли, что угнаться за стариком будет непросто. Тем более что оба папы, и Тягунов и Мышкин, за последние годы поотвыкли от лыж. Найда скачками прыгала по глубокому снегу и время от времени недовольно гавкала: дескать, куда ты, хозяин, на ночь глядя да по целине?

«И как мы их искать будем? – горько подумал Геннадий Петрович. – Темень, снег, метель… Тут, пожалуй, никакая собака не поможет!»

Тем не менее он не отставал от остальных, хотя еще за время дневного похода уже порядком устал. Надо, надо найти мальчишек, и обязательно живыми! Нет, того, что его в тюрьму посадят, если с ребятами случится что-то совсем плохое, он не боялся. Если даже осудят, то скорее всего условно. Но как ему потом жить с таким грехом на совести?!

Глава VI

ПОПЫТКА К БЕГСТВУ

Жорка и Витька, конечно, догадывались, что их рано или поздно искать начнут. Но в данный момент они об этом не думали. Уж очень поразило Жорку то, что он увидел! А когда Тягунов-младший в ужасе отшатнулся от края лежанки, то еще больше перепугал и без того трясущегося от страха Мышкина.

– Т-там ч-чего? – пролепетал Колобок, испуганно моргая.

– Н-не з-знаю… – Жорка тоже от волнения заикаться стал. – Не то мутант какой-то, не то вообще инопланетянин. С восемью ногами, на паука похож…

В это время опять послышалось – шух-шух-шух-шух! Паук с человеческой головой снова пробежался по комнате. Но на сей раз, добежав до стены, удаленной от печки, он не побежал обратно.

Чудище полезло на стену! Теперь и Витька его разглядел во всей красе. Наверно, мог бы и заорать от страха, но до того напугался, что на некоторое время дар речи потерял.

Лапы паука словно бы приклеивались к стене – а может, и на самом деле так было. В считанные секунды он взобрался к потолку, в тот самый угол, из которого непременно должен был заметить ребят, прятавшихся на лежанке. Да уж, никудышное оказалось убежище, зря на него Жорка рассчитывал!

Но паук покамест все еще не поворачивался в их сторону. Ребята видели только его совершенно лысый затылок.

– Ой, – прошептал Витька, – по-моему, он начинает паутину плести…

Действительно, за пауком тянулась длинная полупрозрачная нить – скорее веревка! – в полсантиметра толщиной. За несколько минут чудище оплело весь угол комнаты от пола до потолка большущей концентрической сетью – назвать это паутиной язык не поворачивался! – свободно выдерживавшей явно немалый вес чудовища. Словно бы проверяя прочность своего творения, паук прополз по сети сперва снизу вверх, а потом сверху вниз. Вот тут-то, когда паук стал спускаться, он наконец-то повернулся к ним лицом.

Лицо оказалось пострашнее всего остального. Из глубоких, как у черепа, глазниц прямо на ребят уставились огромные, круглые, размером с большой мандарин, светящиеся и немигающие красные глазищи. Вместо носа имелся какой-то треугольный бугорок с дырками-ноздрями. Ушей не имелось вовсе, на тех местах, где им полагалось быть, только какие-то бесформенные выпуклости виднелись. Но страшнее всего, конечно, выглядела пасть. Большущая, оскаленная, как у черепа, с острыми, длиной сантиметров по пяти, торчащими вперед клыками…

Чудище, несомненно, увидело ребят. Уставилось глазищами, еще шире раскрыло пасть, и Жорка с Витькой услышали уже знакомое, но от этого не менее жуткое:

– Хэ-хэ-хэ-хэ!

Паук хищно подвигал из стороны в сторону своей костистой нижней челюстью – будто уже пережевывал чего-то…

– Он нас сожрет! – Дар речи вернулся к Витьке. – Запутает в своих веревках, как мух, укусит ядовитыми зубами – и съест…

– Мы в него не поместимся… – скорее для самоуспокоения, чем в качестве возражения, произнес Жора.

– Ага, надейся! Пауки мух ловят, которые чуть ли не вдвое крупнее их… – почти что всхлипнул Колобок.

– Надо выскочить и убежать! – решительно сказал Тягунов. – Не погонится же он за нами по снегу?!

– А мы сами как, босиком побежим, да? – проныл Мышкин. – И носки сняли, и ботинки… Рюкзачки тоже у печки оставили – бросать придется. Думаешь, он даст нам слезть, надеть рюкзаки и обуться, да?! Как бы не так!

– Но попробовать-то можно! Рискнем?! Смотри, он сейчас опять своей паутиной занимается, на нас не смотрит даже! А там у печки кочерга стоит и еще ухват есть, кажется. Если полезет – как дадим по соплям! По стенке размажем!

– Ничего не выйдет, – вздохнул Витя. – Ты, может, и успеешь обратно на печку быстро залезть, а я нет…

– Слушай, – предложил Жора. – Я слезу один, возьму ботинки с носками, кочергу – короче, что успею. А ты все это на печке принимай, понял? Так быстрее получится!

– Ладно, попробую, – шмыгнул носом Колобок.

Паук в это время протягивал очередную «веревку» от верхнего угла к нижнему, и его глазищи не смотрели на ребят. Жорка тихо, стараясь не шуршать, слез на пол, схватил сразу обе пары ботинок и передал Витьку. Потом быстро взял носки – отлично просохли, кстати! – и закинул на лежанку. Затем оба рюкзака наверх отправил. Наконец, сгреб кочергу и ухват, а Колобок с неожиданной быстротой втянул все наверх. Затем и сам Жорка вскарабкался на печь.

– Классно получилось! – порадовался он. – Живо обуваемся!

– Ага! – повеселел Мышкин. – А этот хмырь так и копошится со своей паутиной! Как ты думаешь, он по-русски понимает? В смысле, понимает, что мы тут говорим? У него ведь голова на человечью похожа…

– Ага, только ушей нету. Чтобы понимать, надо сперва расслышать, а он ни черта не слышит, это я уже понял! Копошись быстрее!

Ребята натянули носки, зашнуровали ботинки, надели рюкзачки. Жорка вооружился кочергой, Витька – ухватом.

– Приготовились! – уже в полный голос, не боясь, что паук их услышит, воскликнул Жорка. – Сейчас прыгаем на пол и сразу бегом к двери. Ну пошли!

Жорка прыгнул, а Витька замешкался. Все-таки полтора метра до пола – боязно! Он положил кочергу на лежанку и стал неуклюже слезать на пол. Жорка к тому моменту, когда толстячок спустился на пол, уже подбегал к двери, ведущей в сени. Распахнул ее, проскочил к другой двери, выскочил на крыльцо и уже собрался во весь дух бежать от жуткого дома, когда услышал истошный визг Колобка.

Наверное, можно было и не обратить на этот визг внимания и мчаться дальше – в конце концов Витька сам виноват, лопух неповоротливый и трус несчастный к тому же. Но все-таки Жорка с кочергой наперевес бросился обратно в дом – выручать Колобка. Первую дверь проскочил нормально, а вот когда перескакивал из сеней в комнату – запнулся о порог и с грохотом полетел на пол, выронив кочергу. При этом он крепко тюкнулся головой о ножку стола и на некоторое время потерял сознание…

Глава VII

ПО СЛЕДУ

– Так, – сказал Николай Андреевич, останавливаясь и обводя лучом фонаря окрестности. – Узнаешь место, Геннадий? По этой лыжне вы на станцию шли?

– Да, именно по этой, – подтвердил учитель. – Вон там стоит береза, похожая на рогатку. Вся группа пошла прямо, в объезд оврага. Там спуск довольно крутой, я решил не рисковать. А Жора с Витей решили короткой дорогой идти. То есть, должно быть, вправо свернули, напрямик, через овраг. Я вернулся, пробежал до станции, а их там не оказалось. Если б еще меня бабка с толку не сбила, я бы, наверное, отправил класс с Ниной Павловной, а сам попробовал их поискать…

– Какая еще бабка? – мрачно спросил Алексей Дмитриевич.

– Да там на платформе стояла старушка, я у нее спросил, не видела ли она тут мальчиков с лыжами и рюкзаками. Ваш сын в зеленой куртке, Мышкин – в желтой. Она мне сказала, будто они на предыдущем поезде в Москву уехали…

– Да уж, нашли у кого справляться! – проворчал, покачав головой, Николай Андреевич. – Может, она уж совсем из ума выжила, старуха эта…

– Надо было еще у кого-нибудь спросить, – попенял Тягунов-старший. – Что, там одна эта бабка была, что ли?

– Фактически одна. Поезд всего пять минут как отбыл, наверное, все уехали, а новые пассажиры еще не подошли. Потом я хотел старушку поподробнее расспросить, но она ушла куда-то.

– Что ж ты, догнать ее не мог? – спросил Николай Андреевич. – Бабки ведь не быстро ходят…

– Понимаете, в это время подошла основная группа ребят с Ниной Павловной, и я на некоторое время отвлекся. А потом гляжу – старушки уже нет на перроне. У нас одна девочка есть, Таня Пирожкова, так она сказала, будто сама видела, как бабка в ворону превратилась и улетела… Причем почти всю дорогу до Москвы утверждала, будто говорит чистую правду!

– Это рыжая такая? – хмыкнул Тягунов. – Видел ее, знаю. Ее ребята Патрикеевной зовут. Соврет – недорого возьмет.

– А может, и нет… – пробормотал Николай Андреевич, доставая из кармана старый Жоркин носок. – Найда, ко мне! Нюхай, нюхай, Найда! Ищи!

Найда понюхала, гавкнула и побежала куда-то в сторону левой лыжни. Потом повертелась на месте и еще раз призывно залаяла. Дескать, за мной идите!

– Вот оно что, Леша! – сказал старик, сворачивая на левую лыжню. – Зима твоего сынка попутала! Он ведь летом на станцию по тропе ходил, а она левее от березы проходит и только потом направо выворачивает. А лыжня эта, наоборот, влево уводит, и далеко. Так что, ребята, еще поднажать придется! Молите бога, чтоб мальчишки ваши из сил не выбились да отдыхать на снег не улеглись…

– Жмем! – прорычал Тягунов. – Все прощу, лишь бы живые нашлись!

И четверо лыжников, посвечивая фонарями, устремились вперед, в таинственную и жутковатую глубину заснеженного леса…

Глава VIII

ШАНС

Когда Жорка открыл глаза, то сразу понял – случилось то, чего они с Витькой больше всего боялись. Тягунов словно бы лежал в огромном гамаке, подвешенном под потолком комнаты. При этом он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой – их накрепко обмотала толстая паутина, которая к тому же оказалась липкой, как скотч. Поэтому Жорке даже голову повернуть удавалось с трудом: и шапка, и волосы на затылке приклеились к паутине, повернешься – больно дернешь себя за волосы. Метрах в двух от Тягунова точно так же висел Мышкин. Он, кажется, дышал, но лежал неподвижно, с закрытыми глазами – то ли спал, то ли в обмороке находился. Скорее, наверное, последнее, потому что у Витьки с лица сошел его привычный румянец, и он теперь походил на Колобка, которого мукой обсыпали.

Паука видно не было, но он где-то поблизости копошился. Топотал, шуршал, кашлял и хихикал. Изредка на стенах, озаренных красноватым светом керосинового фонаря, мелькала его тень – паук ее все-таки отбрасывал. Поглядывая на тень, Жорка в первую голову вспоминал про огромную пасть чудища и его длиннющие клыки.

«Сожрет!» Эта мысль прочно утвердилась в голове Тягунова. Он как-то инстинктивно дернулся, пытаясь разорвать паутину, примерно так, как это делают мухи, угодив в ловушку обыкновенных пауков. Жорка вспомнил, что его всегда удивляло, как это довольно большие мухи – многие из которых превосходили пауков по размеру! – не могли порвать паутину, сплетенную из тонюсеньких, невесомых ниточек. Теперь он уже не удивлялся – ведь по сравнению с размерами мухи обычная паутина даже превосходила по толщине сеть из «капроновых веревок», в которую угодили Тягунов и Мышкин.

«Нет, из этой паутины так просто не вырваться!» – обреченно подумал Жорка. Если б ножик был, еще бы можно попробовать! Но Жоркин ножик лежал в кармашке рюкзака, а рюкзак висел у Тягунова за плечами и тоже был обмотан липкими паутинами-веревками. Эх, чтобы догадаться его загодя в карман куртки или штанов переложить! Тогда бы, возможно, и удалось до него дотянуться даже примотанной к боку рукой, а потом потихоньку перерезать паутину. Ножик хоть и маленький, но острый – настоящий «Victorynox», который папа подарил ему на день рождения два года назад.

– И не мечтай об этом! – Жорка аж вздрогнул, внезапно услышав лязгающий, металлический голос, в котором, однако, отчетливо прослушивались какие-то ворчливые старушечьи нотки. А затем послышался уже знакомый мерзкий смешок: – Хэ-хэ-хэ-хэ!