Текст книги "Владигор"

Автор книги: Леонид Бутяков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

7. Долгая ночь перед битвой

Конечно, это была непростительная глупость: поддавшись мальчишескому порыву, душевному смятению, вдруг сбежать подальше от людских глаз! Разве такое поведение достойно князя? А если что-нибудь случилось в его отсутствие? Ведь он даже никому не сказал, куда и зачем направился.

Владигор торопливо шагал через молчаливый и сумрачный лес, кляня себя последними словами за малодушие. Теперь он понимал, что прошлой ночью излишне понадеялся на миг прозрения, почти уверовал в близкую победу. Когда же вместо ожидаемого успеха грянула беда – растерялся, потерял самообладание. И как дитя малое за мамкину юбку прячется – только и придумать смог, что защиты у чародея просить. Н-да, хорош полководец!..

Небесный Голос знатно его встряхнул, заставил взять себя в руки. Сейчас не хныкать нужно и сопли по щекам размазывать, а действовать, искать слабое место в крепостной обороне. И обязательно найти! Удок ведь тоже слыл прекрасно защищенной крепостью, однако не устоял перед хитростью и отвагой. Почему же Ладор устоять должен?

Юноша усмехнулся собственным мыслям. Эвон как его из одной крайности в другую бросает! Нет, нельзя позволять чувствам брать верх над рассудком. Семь раз отмерить надо, прежде чем к делу приступать. Поэтому для начала…

Он внезапно остановился, настороженно вслушиваясь в лесную тишину. Неподалеку треснула сухая ветка, затем еще одна. Положив ладонь на рукоять меча, Владигор огляделся по сторонам и приготовился к нежданной встрече.

На его пути, между деревьями, замаячило странное белесое пятно, едва различимое в сгустившихся сумерках. Кто-то беззлобно выругался, послышалось конское ржание. Юноша остолбенел. Быть того не может! Но через мгновение он с радостным криком устремился вперед. Отвечая ему, вновь заржал конь, голос которого Владигор узнал бы из тысячи других. Лиходей! Милый, верный друг! И пропавший Чуча здесь: на холке златогривого восседает, лыбится – рот до ушей!

Владигор припал к шее любимого жеребца, сдернул вниз коротышку и к себе так прижал, что у того ребра хрустнули.

– Полегче, – сдавленно прохрипел Чуча. – Медведь прямо!..

Рассмеявшись, Владигор поставил его на землю, но не сдержался – еще и по плечу хлопнул.

– Откуда вы? Как здесь оказались?

– Это не у меня спрашивай, – потирая плечо, с нарочитой обидой в голосе ответил Чуча. – Ваша княжеская порода, видать, вся такая: один везет незнамо куда, команды не слушаясь, другой на радостях задавить готов… Я его в Ладейную рощу направлял, а он, как засморкалось, в темный лес поволок! Чтобы я еще раз на твоего зверя уселся!.. Да ни за какие сокровища не соглашусь!

– В Ладейную рощу? Откуда ж ты знал, что ватага туда придет, если сам я только прошлой ночью это место выбрал?

– Вот как? – покосился на него подземельщик. – Значит, взял вдруг и выбрал… И чем она тебе приглянулась? Из нее вроде бы крепость штурмовать несподручно: все поле от рощи до стены лучниками простреливается, да и стена с той стороны больно высокая, крепкая. Может, опять чего хитрое задумал?

– Пока ничего, – признался Владигор. – А в роще встать решил как раз потому, что из крепости к ней тоже никто скрытно не подойдет. Наши-то лучники бьют не хуже борейских. Да и всегда в этот бурелом отойти можно, сюда иноземцы не сунутся.

– Верно, князь, верно…

Видно было, что подземельщик о чем-то задумался. Словно известие о ватаге, оказавшейся совсем рядом, его озаботило. Владигор, который не мог не заметить странности в поведении своего оруженосца, нахмурился.

– Ты не ответил на мой вопрос, Чуча. А он к тебе, между прочим, не единственный. Еще третьего дня Ждан тебя послал ватагу разыскивать. Где плутал столько времени? Для чего теперь о моих планах допытываешься? Если не знал, что в Ладейной роще стоим, почему туда путь держал?

Чуча потупил взор. Нечего возразить, прав князь. Вздохнув, он тихо ответил:

– Не гневайся, Владигор. Виноват, что не сразу кинулся поручение Ждана выполнять. Однако, поверь, у меня на то весомая причина была. Потерпи, все тебе сегодня же поведаю, но чуть позже, когда в лагерь придем. Хочу кое-что уточнить, чтобы ошибку не сделать…

Владигор внимательно посмотрел на коротышку, будто в первый раз его увидел. С чего вдруг подземель-щик темнить начал? Чувствовал князь, что за таким поведением Чучи кроется нечто важное.

– Ладно, – сказал он. – Пусть будет по-твоему. Вскочив в седло, Владигор помог оруженосцу примоститься за своей спиной и направил Лиходея скорым шагом к тайному убежищу мятежной ватаги.

По дороге он неожиданно для себя сообразил, что вообще-то Чуча уже не впервые скрытничает. Никогда не рассказывал, например, о своем семействе. Из каких он подземельщиков? Чем раньше занимался? Где жил? Как в плен угодил к наместнику Мизе? Даже сколько лет ему Владигор не знал точно.

Конечно, в мятежной ватаге многие предпочитали не распинаться о своем прежнем житье-бытье. Не хочет человек душу открывать – его право. Никто лишних вопросов задавать не станет. А какое дело Владигору до того, чем промышлял Чуча до того, как стал княжеским оруженосцем? Верно, никакого.

Но все же один вопрос ему давно уже – с первой встречи на борейской ладье – хотелось задать подзе-мелыцику: как получилось, что князь Светозор на такого вот коротышку свою могучую десницу поднял? За какие прегрешения ему нос поломал?

– Послушай, Чуча, – не поворачивая головы, сказал Владигор. – Я вот все тебя спросить хотел: перебитый нос запахи различает?

– За других, князь, не скажу, а мой хорошую бражку за версту учует, – ответил подземельщик. Потом, хмыкнув, продолжил: – Мой нос, кстати, и всякие околичности распознавать умеет. У тебя же на уме совсем другое было – про то хотел узнать, за что мне твой отец морду бил, верно?

– Ну, извини, – смутился Владигор. – Если не хочешь…

– Да тут и рассказывать особенно нечего. Я тогда юнцом был, к тому же задиристым и глупым… В предгорьях, как раз там, где нынче беглецы от Климоги скрываются, есть тихое лесное озерцо. Однажды мимо него проезжали по каким-то своим делам князь Светозор и княгиня Василиса. День был жаркий, княгиня с двумя подружками искупаться надумала. Князь, само собой, на всякий случай и от нескромных глаз выставил заслоны в лесу. Да разве от подземельщиков сокроешься? Мы с дружками поблизости проходили, веселые женские голоса услыхали, ну и сунулись поглазеть на их прелести. Заодно одежонку, которая побогаче, для наших девиц прихватить. Вот на платьях-то и попались. Женщины нас увидали, визг подняли, бежать надо бы, да мы нежданную добычу не захотели бросить. Ну, я и решил стражников отвлечь, пока мои дружки с бабьей одежкой в тайный ход не спрячутся. Твой отец, как назло, резвее стражников оказался.

Чуча вздохнул, будто заново переживал события многолетней давности. Владигор с интересом ждал продолжения, и даже Лиходея чуть попридержал, чтобы успеть выслушать рассказ Чучи до того, как они в лагерь приедут.

– Но самую большую глупость сделал, когда, завидев князя, стал его дразнить, рожи ему разные строить. В нашем семействе не очень-то синегорских князей любили, а почему – уже никто не помнит. Вот мне шлея под хвост и попала… Он сперва ошалел от такой наглости, а потом – я и не заметил, как у него это получилось, – вдруг за моей спиной оказался. Схватил за шкирку, встряхнул хорошенько, чуть из меня дух не вышиб, и пригрозил: если, мол, в один миг женские платья здесь не появятся, то могу прощаться с жизнью. Что поделаешь? Свистнул я погромче – дружки тут же добычу нашу через кустики перебросили. Мне бы, конечно, повиниться и бежать подобру-поздорову, так нет, зло на князя разобрало! Он только меня на землю поставил, как я его – цап зубами за палец, будто волчонок дикий. Вот тогда он и звезданул мне с левой руки промеж глаз! Так звезданул, что я, наверно, десять аршин пролетел, пока в сосну не врезался…

Владигор, представив себе эту картину, невольно улыбнулся.

– Ну да, теперь-то мне и самому смешно, – сказал Чуча, хотя, сидя за спиной Владигора, никак не мог видеть его улыбки. – А тогда не знал прямо, куда деваться от стыда перед своими родичами. Ты, князь, уж будь любезен, не рассказывай больше никому про такое мое знакомство с твоим батюшкой, ладно?

– Не беспокойся, дружище, – заверил его Владигор. – Никто ничего не узнает. Ведь и отец про это ни разу словом не обмолвился, зачем же я буду?

– И верно, зачем? – быстро согласился Чуча. И Владигор расслышал в его голосе явное облегчение.

К тому времени, когда они добрались на место, ночь уже полностью вступила в свои права. Желтая краюха луны и рассыпанное по черному полотну небес крупное крошево звезд озаряли Ладейную рощу блеклым, неуверенным светом. Миновав редкий подлесок, они вошли в густую темень дубовых крон и только здесь услышали тихий оклик караульного:

– Ну-ка, стой! Кто такие?

Владигор не успел ответить, за него это сделал кто-то другой:

– Не видишь разве? Князь и его оруженосец.

– Прости, князь, в темноте не признал. Мы уж тут беспокоиться начали…

– Да и я вот обеспокоился было, – хмыкнув, произнес Владигор, – почему это караульные пришлого всадника беспрепятственно подпускают к самой ватаге?

Стоящий сзади невидимый воин негромко рассмеялся:

– Не приметил, значит? А мы, князь, за тобой с четверть версты идем – от высохшего ручья. Там Горбач велел крайний заслон выставить.

– Что ж, за наши тылы я могу не волноваться, никто не проскользнет, – искренне похвалил он караульных. – Теперь покажите, где Ждан и Горбач расположились.

– В шатре дожидаются… Угор, проводи князя. Княжеский шатер был поставлен возле огромного валуна, издавна ладорскими жителями прозванного Великаном. Спешившись, Владигор передал повод Лиходея оруженосцу и подошел к Великану. Он грустно погладил ладонью его седой и чуть влажный от недавней росы мох.

– Извини, старик, – произнес одними губами. – Утром некогда было заглянуть к тебе, поздороваться. Небось друзья твои, дубы вековые, рассказали уже, какое злодеяние у крепостных ворот сотворили Черный колдун и Климога… Так что сам понимаешь – нет сейчас времени ни для беседы, ни для добрых воспоминаний. В хорошие дни свидимся – поговорим, а пока прости.

Сколько раз они с Любавой забирались по его северному, пологому склону на самое «темечко» Великана, усаживались рядышком, плечо к плечу, и маленький Владий слушал неторопливые рассказы сестры о великом и славном Синегорском княжестве… Небесные боги, как давно это было! И никогда уже не вернется то счастливое, безмятежное время…

К Владигор, спрятав печаль в глубине сердца, направился к своему шатру. Откинув полог, он вошел внутрь. Лицо его вмиг осветилось радостью – рядом с Горбачом и Жданом, потягивая медовуху из большой деревянной кружки, сидел Филимон.

– Филька, вот здорово! Какими судьбами, откуда? Ты ведь еще позавчера у Фотия был, конец-то не близкий!..

– Позавчера столовался у Фотия, вчера – дома, нынче – здесь. Служба такая, князь. А вот где ты пропадал, почему гостя ждать заставил?

– И у меня, друг, такая служба, – отшутился Владигор. – Хожу-брожу, осматриваю да обдумываю. – Затем спросил всерьез: – С чем прибыл? С вестями или так, проведать?

– У меня вести короткие, князь. Дружина Фотия к Замостью вышла, со дня на день возьмет город. А значит, отрежет путь на Ладор приграничному войску Гурия. Да Гурий, кстати, и не спешит. Пока даже из Селоча не выехал. То ли выжидает, чья сторона верх возьмет, то ли обиду затаил на Климогу и хочет чужими руками с ним расплатиться, то ли просто побаивается большого сражения, поскольку воевода из него никудышный.

– Добрые вести. Однако по тебе вижу, что есть и похуже.

– Их-то мы втроем и обсуждали сейчас. Из Комара к стенам Удока вчера подошли две или три сотни борейцев. Попытались штурмом взять, но Савва крепко держится, не дрогнул. С востока борейцам его не обойти: места болотистые, гиблые, Заморочный лес опять же. А вот на правом берегу Звонки помехи им не будет. Там хоть и густой лес, но чистый. Обойдут крепость и вскоре сюда заявятся.

– Как скоро их ждать?

– Пока трудно сказать что-то определенное. Многое зависит от того, будут ли они дожидаться пяти сотен, которые из Мозыни плывут. Мозыньские не решились идти лесными дорогами, поэтому подзадержались. Но дня через три, думаю, уже выгребут к Звонке.

Владигор склонился над картой, развернутой прямо на шатровом ковре, глубоко задумался. Все молчали, хорошо понимая, что добавить к сказанному нечего. Положение складывалось очень тяжелое. Теперь все зависит от молодого князя: как он решит, так и будет. Крепость ли штурмовать, уходить ли в Синие горы, пробиваться ли в Замостье, к дружине Фотия… Ватага верит ему, любой приказ исполнить готова – и на бой пойдет за ним, и на смерть.

Гнетущая тишина неожиданно была прервана долетевшими снаружи возбужденными голосами. Откинулся полог, и в шатер заглянул Чуча.

– Прости, князь, что тревожу тебя, но дело не терпит отлагательства: тут на караульных один человек вышел, говорит, что перебежчик из крепости, тебя разыскивал.

– Что еще говорит?

– Он из дружинной сотни, Климоге служил. Теперь, дескать, его сотоварищи готовы поддержать молодого князя. Ждут сигнала, когда ворота для нас открыть…

Все, кто был рядом с Владигором, переглянулись. Морщины на озабоченных лицах расправились, глаза заблестели.

– Ну, князь, воистину Перун тебе покровительствует, – воскликнул Горбач. – Пришла подмога откуда не ждали!

– Ты в этом уверен? – хмуро спросил Владигор. И приказал оруженосцу: – Давай-ка сюда этого перевертыша, покалякаем.

В шатер ввели кряжистого, невысокого мужика, облаченного в добротные полотняные штаны и кожаную подкольчужную рубаху. На плетеном ремне висели пустые ножны, под глазом виднелась свежая ссадина. Похоже, караульные и дружинник не сразу поладили.

Он цепко оглядел присутствующих и быстро распознал среди них Владигора. Поклонился в пояс, учтиво произнес:

– Здоровья и долгих лет тебе, молодой князь.

– И ты здоров будь, незнакомец. Что привело тебя среди ночи в эти края?

– Войско твое искал, – ответил дружинник. Но продолжать не стал, намекая на лишние уши. Владигор кивнул караульным – мол, спасибо за службу, дальше сам разберусь. Двое вышли, а третий – Чуча – сделал вид, что к нему это не относится. Присел у входа, скрестив ноги, на всякий случай вытащил нож из-за пояса…

Дружинник начал рассказывать. Про ночное пиршество, устроенное Климогой для сотни; про то, что Рогня выведал у телохранителя Ареса; про скрытое недовольство дружинников и готовность многих из них перейти на сторону мятежников.

Его рассказ произвел должное впечатление на Горбача и Ждана. Филимон никак не проявил своего отношения, будто все это вообще его не интересовало. А Владигор по-прежнему хмурил брови.

– Лет десять назад я уже слышал про молодого дружинника по имени Рогня, – прервал он рассказчика. – Его отец, кажется, был у Светозора в дружине.

– Верно, князь, – не без удивления подтвердил перебежчик. – Отец его погиб на Щуцком озере, где Светозор айгурские орды в хвост и в гриву разделал. Ну а сейчас Рогня – помощник дружинного сотника, крепкий вояка, смекалистый. Он и послал меня твою дружину искать.

– А про то, как вместе с Гудимом старейшину Прокла по-зверски жизни лишил, никогда Рогня не хвастался? – с неожиданной злостью спросил Владигор.

– Об этих делах не ведаю, – растерялся дружинник. Понурив голову, добавил негромко, то ли спрашивая, то ли оправдываясь: – Кто из нас без греха…

– Значит, можно кровавые злодеяния назвать грехами, на том успокоиться и забыть? Припекло у одного владыки – перебежать к другому? О том, что нечисти служили верой и правдой, говорить «не ведаю» – и тем совесть свою ублажать?!

Твердая рука Ждана сдавила его плечо, останавливая поток сердитых, обвиняющих фраз. Владигор и сам понимал, что не надо бы сейчас горячиться, однако детские, щемящие воспоминания бередили душу. Видать, не зарубцевались давние раны, тронешь – выступит кровь…

Князь махнул рукой и отошел в сторону, предоставляя возможность Ждану и Горбачу самим досконально расспросить перебежчика. Тут же к нему приблизился Чуча, что-то зашептал на ухо. Владигор внимательно выслушал его, согласно кивнул, а затем оба вышли из шатра. Недоумевающий Ждан хотел было проследовать за ними, но Филимон жестом успокоил его – продолжай беседу, приятель, князь сам во всем разберется.

– Ну, хватит уже в загадки играть, – устало произнес Владигор, когда они с Чучей подошли к темнеющей в ночи громаде Великана. – Говори, что случилось?

Он и в самом деле устал – слишком много всего навалилось, за год не разгребешь, а решать нужно без промедления, иначе будет поздно.

– Помнишь, рассказывал тебе о междоусобице подземельщиков, о том, как семейство железняков, почти под корень изничтоженное, в чужие края подалось покоя искать? Не все тебе открыл, князь, уж прости. Не знал тебя толком, мало ли что…

– Ясно, – вздохнул Владигор. – Но какое отношение к сегодняшним моим заботам имеет давнишняя история твоих родичей?

– Да самое прямое! – вспылил Чуча. – Сначала выслушай, потом суди! Смотрю, все вы здесь раздражительными стали, как бабы на сносях. Слова не скажи – в куски порубят!..

– А ты чем лучше других? – усмехнулся Владигор, выслушав отповедь своего оруженосца. – Тоже злишься по любому поводу… Ладно, давай-ка ближе к делу.

– О чем и толкую. Короче, я давно знал, где железняки обосновались. Не слишком далеко отсюда – в том ущелье, где Звонка путь себе проложила к предгорному лесу. Вот туда и направился, прежде чем ватагу разыскивать. Были на сей счет у меня некоторые соображения… Я оказался прав: железняки знали тайный ход в княжеский дворец. И подсказали мне, где он начинается!

– Ну-ну. – Владигор озадаченно почесал затылок. – Ты уж не сердись, Чуча, да только я давненько про эту лазейку знаю. Вместе с Любавой через нее от волкодлаков спасались… Хотя и десять лет назад по тому подземному ходу ребенок с трудом пройти мог, а все же, как ты говоришь, мало ли что… Позавчера людей послал на берег – проверить. Увы, нет больше тайного хода. Наглухо завален. Похоже, Климога его отыскал и велел обрушить.

– На берег, значит, посылал? Позавчера? Замечательно. А теперь вот сюда глянь-ка?

Чуча раздвинул ветки дикой смородины, притулившейся у подножия Великана, и показал юноше скрытый под ними камень, своей формой напоминающий кабаний клык.

– Потяни его на себя, будь любезен.

Владигор опустился на колени, ухватился за «клык» и дернул. Камень, словно живой, извернулся в его руке, отклоняясь в сторону. Раздался громкий протяжный скрежет и… перед изумленным князем распахнулась железная дверца.

За нею чернел глубокий зев подземного хода, по которому, пожалуй, вполне мог пройти, даже не горбясь, вооруженный мужчина. Владигор осторожно, стараясь не шуметь, закрыл потайную дверцу, поправил мох и веточки смородины, смахнул со лба внезапно выступивший пот. И лишь после всего этого резво вскочил на ноги, подхватил за костлявые бока ошарашенного коротышку, поднял его над собой, крутанулся волчком!..

– Тссс! – громко прошипел Чуча. – Уймись, скаженный!

Вновь почувствовав под собой твердую землю, Чуча укоризненно поглядел на князя, поправил одежку, а затем спросил, не тая гордости:

– Что, зря я тебя позвал? Без толку я два дня пропадал? Гожусь еще для чего-нибудь, кроме как железки твои чистить?

– А сам ты понимаешь, что сделал? – вопросом на вопрос ответил Владигор. – Ведь если…

Он вдруг замолчал и внимательно огляделся – нет ли поблизости чужих глаз и ушей? Сейчас никакие предосторожности не казались ему излишними. Любая мелочь могла определить исход завтрашнего (Владигор уже не сомневался, что именно завтрашнего) решающего сражения.

Перед тем как войти в шатер, Чуча дернул князя за рукав и, когда тот наклонился к нему, с какой-то непонятной торжественностью прошептал на ухо:

– Железняки этот ход называют Великанья Глотка. Запомни, может пригодиться…

План предстоящего штурма Ладорской крепости был разработан еще до того, как ночь переломилась к рассвету.

С дружинником условились, что сигналом для его сотоварищей будут набатные удары в большое медное било, которое люди Ждана вчера днем приволокли из Нижней слободки. Заслышав его, Рогня с двумя дюжинами дружинников (столько, по словам перебежчика, готовы помочь Владигору) нападет на борейцев, приставленных к главным крепостным воротам, и распахнет их перед наступающей ватагой. А уж дальше – как Перун дозволит.

Когда дружинник, услышав все необходимые разъяснения, отправился восвояси. Горбач наполнил кружку медовухой, выпил до дна, утер ладонью седые усы и сказал:

– Может быть, я уже стар и глуп. Так бы прямо и сказал! Но зачем же меня дурачить, князь? Али не вижу, что ты здесь проделываешь? Так я на проделки твои и дружка твоего, Ждана, еще когда насмотрелся!..

Недоумевающий Ждан вытаращил глаза:

– Ты чего? Какие проделки?

Владигор же, примиряюще подняв руки, ответил:

– Не сердись, Горбач, я не хотел тебя обидеть. Просто ни к чему было при чужом человеке раскрывать все наши намерения. Ты прав, я схитрил. Основной удар мы нанесем не по главным воротам, хотя начнем именно с них. Как рассветет, пусть вся ватага берется за топоры и делает большие деревянные щиты: они в какой-то мере помогут укрыться от огненных снарядов Ареса. В полдень Ждан с двумя сотнями двинется под этими щитами к главным воротам. Если Рогня вправду решил скинуть Климогу, если его люди сумеют перебить стражников и распахнуть ворота, что ж, наша задача в таком случае весьма упростится… Однако я не думаю, что все окажется так легко. Поэтому, Горбач, тебе поручаю самое трудное. Твоя сотня должна незаметно пробраться в Поречную слободу, затаиться и ждать, когда откроются Перечные ворота.

– С чего они вдруг открыться должны? – продолжая хмуриться, спросил Горбач. – Или ты считаешь, что Климога, осады убоявшись, через них побежит к ладьям спасаться?

– Нет, конечно. Да и бежать ему некуда, это он понимает… А Перечные ворота для твоей сотни я открою.

– Каким образом, князь? Неужто чародейство поможет? Не слышал я прежде о таких чудесах.

– Верно, магия здесь ни при чем. Чучу благодарить надо – он лазейку в крепость нашел. Через нее с тридцатью бойцами проскользну за стену и постараюсь, покуда борейцы будут Жданом озабочены, перебить стражу Поречных ворот.

– Легко сказать, – возразил Горбач. – А вот как проскользнется? Климога только рад будет, что ты сам голову под меч несешь… Зачем? Кому угодно прикажи – мне ли, Ждану, – разве не справимся?

– Приказал бы, если б не знал, что сам идти должен.

– Да с чего сам-то? – вскочил на ноги Ждан. – Что за причина такая?

Владигор промолчал. У него не было объяснения. Ведь и слова «Найди свою дорогу!» отнюдь не означали, что он обязан пробираться подземным ходом во вражье логово, презрев всяческую опасность. Однако Небесный Покровитель сказал: «Доверься голосу души», а душа как раз и торопила его нынче, звала – иди! Объяснишь ли такое?

– Не будем спорить, – твердо произнес Владигор и жестом велел Ждану сесть на место. – У каждого из вас трудные задачи, от каждого зависит общий успех. Ты, Ждан, если дружинники главные ворота одолеть не смогут, отступай без задержки – зря людей не губи. Но далеко не уходи, дразни борейцев. Пусть они думают, что вот-вот атаковать начнешь. А ты, Горбач, в его битву не вмешивайся, даже если он в крепость ворвется.

– С двумя сотнями? Да и тех уже не будет – побьют половину. На площади перед Княжеским дворцом Климога наверняка свежих бойцов поставит. Как Ждан с ними управится?

– Вот поэтому и не вмешивайся. Твоя сотня для того и должна силы сберечь, чтобы, пройдя через Перечные ворота, ударить по борейцам сзади. Если у дружинников ничего не получится, то именно твоей задачей станет к главным воротам прорубиться и открыть их для войска.

– А войско где? – продолжал сомневаться Горбач. – Кабы мы еще днем гонца послали в предгорья, глядишь, пятьсот человек, которые там дожидаются сигнала, к полудню сюда поспели бы. Но припозднились мы, теперь они раньше завтрашнего вечера к Ладору не поспеют…

– Ну, как понимаю, настал мой черед, – встрепенулся молчавший до этого момента Филимон.

– Правильно, Филька, – подтвердил Владигор. – Сам ведь говорил, что служба такая. Передай мой наказ: коней не жалеть, во весь опор мчаться к стольному городу. Кто безлошадные, пусть легкие плоты сколачивают, а то и просто на бревнах по Звонке спускаются. Очень важно, чтобы успели они Ждана поддержать, когда его храбрецы в крепость ворвутся!

Он окинул взглядом всех четверых, положил руку на крестовину меча и сказал негромко:

– Завтрашний день все решит. Но помните, други не за князя Владигора сражаетесь, а лишь за освобождение земли нашей от проклятой нечисти. О том и бойцам скажите. Многие из них встретят сегодня свой последний рассвет, так пусть знают – вотчина их геройством спасена будет. И да помогут нам Небесные боги!..