Текст книги "Последняя женщина сеньора Хуана"

Автор книги: Леонид Жуховицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

КОНЧИТА. А вы, сеньор полковник, вы не хотели стать счастливым?

КАРЛОС. Я хотел стать генералом.

КОНЧИТА. А вы... простите, сеньор Исполнитель.

ИСПОЛНИТЕЛЬ. За что же тебя прощать? Что я, не человек, что ли? Я-то как раз хотел, еще как хотел! Но кому до этого было дело? Жена глупа и сварлива. Правда, есть сын – такого славного мальчишки сроду не встречал. Да родился слабеньким, в детстве все болел. А где врачи, там и деньги. Только в такой вот компании, за кружкой, и отдохнешь душой.

КОНЧИТА. Сеньоры, давайте будем добры! Давайте будем счастливы!

КАРЛОС. Давайте! (Пьет.)

МИХО. Ты умница, не зря я посвящал тебе стихи. (Пьет.)

Порядок застолья нарушается. Разговор растекается по группам. Пьют тоже вразнобой, иногда чокаясь и обнимаясь, все больше пьянея.

КАРЛОС. Хуан, в такую ночь надо веселиться. Почему ты мрачный?

ХУАН. Жизнь несправедлива, а я ее не сделал лучше.

КАРЛОС (мрачнея). Ты прав, порядка нет. Вот я до сих пор не генерал. А ведь резко выделяюсь среди других полковников.

ХОЗЯИН. Храбростью, сеньор?

КАРЛОС. Храбрые у нас все. (Стучит себя по лбу.) Умом.

Пьют.

Хуан, вот чего я не могу уяснить – как у тебя получилось с бабами? Ведь это подумать только – тысяча штук, и к каждой свой подход!

ХУАН. У меня был один ко всем.

КАРЛОС. Это интересно!

ХУАН. Я их любил.

КАРЛОС (с укором). Хуан, я же тебя серьезно спрашиваю.

Стук кружек.

ЭЛЬВИРА (Кончите). Пусть они болтают, давай выпьем. Хотя бы чокнись со мной.

КОНЧИТА. Конечно, сеньора. (Наливает вино.)

ЭЛЬВИРА. Двадцать лет гонялась за собственным мужем, а он все это время гонялся за бабами.

КОНЧИТА. Он не гонялся, сеньора.

ЭЛЬВИРА. А что же он, по-твоему, делал?

КОНЧИТА. Он искал свой идеал.

ЭЛЬВИРА. И нашел его в тебе?

КОНЧИТА. Я этого не сказала.

ЭЛЬВИРА. Бедная дурочка, как я тебе завидую! (Пьет.)

КОНЧИТА. Сеньора, я вас очень люблю. (Пьет.)

ЭЛЬВИРА. Ну-ка посмотри на меня.

КОНЧИТА. (преданно). В оба глаза, сеньора!

ЭЛЬВИРА. Принеси воды похолодней. И таз. И полотенце.

КОНЧИТА. Да, сеньора! (Выходит, пошатываясь.)

Стук кружек.

КАРЛОС. Хуан, скажи честно: ну зачем тебе столько баб? Ведь в главном-то все одинаковы!

ХУАН. Двух одинаковых женщин нет. Потому что у каждой своя боль. Самая большая радость – снять эту боль.

КАРЛОС. И ты снимал?

ХУАН. Когда получалось.

КАРЛОС. А потом?

ХУАН. А потом они становились счастливыми, и я терял к ним интерес. Как лекарь к здоровым.

КАРЛОС. Хуан, я тебя понял! Я понял тебя! Это просто талант. Вот я могу выпить шесть кружек вина, ну восемь. А у нас есть майор – он однажды выпил двадцать две! Талант! Так и ты: где обычному человеку, хватит пяти баб, тебе нужно сто!

Стук кружек.

ХОЗЯИН (Исполнителю). Мой девиз – прогресс в рамках послушания. Или – послушание в рамках прогресса.

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Я тоже патриот! И девчонка права: сеньор Хуан – наша гордость. Ведь права девчонка, а?

ХОЗЯИН. Абсолютно права, сеньор!

Пьют. Стук кружек. Входит Кончита с кувшином, тазом и полотенцем.

КОНЧИТА. Вот, сеньора.

ЭЛЬВИРА. Ну-ка иди сюда. (Отводит ее в сторону.)

КОНЧИТА. Да, сеньора.

ЭЛЬВИРА. Наклонись.

КОНЧИТА. Да, сеньора.

Эльвира плещет ей в лицо водой.

Ой, сеньора!

ЭЛЬВИРА. Потерпишь. (Вытирает ей лицо.) И больше ни глотка! В девятнадцать лет мало ли что может произойти! А первого в жизни мужчину лучше видеть трезвыми глазами. Хотя бы для того, чтобы утром ты могла его узнать. Ну-ка посмотри на меня!

КОНЧИТА. Да, сеньора!

ЭЛЬВИРА. А теперь унеси все это.

КОНЧИТА. Спасибо, сеньора. (Уносит умывальные принадлежности.)

Стук кружек.

КАРЛОС. Хуан, скажи: а тебе не бывает страшно? Ведь нам уже по пятьдесят...

ХУАН. Мне страшно уже несколько лет. Пока причин нет. Но часто думаю: какой же она будет? Ведь она уже родилась, живет где-то... Это очень страшно – моя последняя женщина.

КАРЛОС. Как я тебя понимаю! Как понимаю! И я думаю об этом! Он ведь тоже родился уже – последний, которого я убью. А потом? Во имя чего жить потом? Пустота, бессмыслица, полная бездуховность!

Стук кружек.

МИХО. Сеньор Исполнитель, я вас уважаю. Но преклоняюсь я не перед вами. Я поэт, сеньор Исполнитель. Еще вчера я считал: главное в стихах – звучание. А сегодня даже под пыткой повторю: поэзия – это мысль!

ИСПОЛНИТЕЛЬ (подумав). Пускай!

Пьют. Стук кружек.

ХОЗЯИН. Сеньор Хуан, я хочу выпить за вас. Вы великий человек! Вы пророк новой эпохи! Я сразу понял вашу цель! Сеньоры, вы только подумайте: ведь если все друг с другом переспят, это и будет всеобщее братство! (Пьет.)

Стук кружек. Матильда вносит вино.

ЭЛЬВИРА. Ну а ты, вот ты – счастлива? Дитя природы, ты – счастлива?

МАТИЛЬДА. Я? Даже не знаю, уж больно странное слово. Много ли женщине надо? Есть дом, есть муж, и детей семеро. Вот только...

ЭЛЬВИРА. Что – только?

ХОЗЯИН. Матильда, скажи сеньорам, что – только?

МАТИЛЬДА. Вот только... Вот только жаль, что ни один из них не похож на сеньора Хуана!

Хозяин начинает смеяться, но потом смех обрывается, у него вытягивается лицо. Стук кружек.

КОНЧИТА. Сеньор Хуан, можно вас на минутку?

Кончита и Хуан отходят в сторону.

Сеньор Хуан, за деревней, у каменного распятия, начинается тропа. Если ехать по ней до часовни, а потом свернуть в горы, часа через два начнутся верхние луга. Там у ручья вы увидите овечий загон и шалаш. В нем все лето живет хромой Пабло. Это мой дядя, сеньор.

ХУАН. Для чего ты мне все это рассказываешь?

КОНЧИТА. Вам надо ехать, сеньор.

ХУАН. Зачем?

КОНЧИТА. Я так чувствую. Сейчас хорошо, но лучше уже не будет.

ХУАН. Они хорошие люди. Люди вообще хорошие! Все. А если кажутся плохими – не верь. Это все снаружи, а внутри все равно хорошие.

КОНЧИТА. Сеньор, я служанка в трактире. Я вижу людей вечером, когда они пьют, и утром, когда трезвеют. Пусть хорошие, но зачем их искушать? Я вас провожу, сеньор.

ХУАН. Ты жалеешь меня?

КОНЧИТА. Нет, сеньор, я вас люблю.

ХУАН. А может, это ты и есть?

КОНЧИТА. Кто, сеньор?

ХУАН. Моя последняя женщина.

КОНЧИТА. Я не хочу быть вашей последней, сеньор. Я хочу быть просто вашей.

ХУАН. Прежде, когда я видел женщину, мне всегда хотелось одним движением стряхнуть с нее все лишнее: одежду, манеры, предрассудки, всю пыль, которая закрывает человека от самого себя. А ты вызываешь совсем иные желания: хочется укрыться в тебе, как в крепости, заслониться тобой от всего мира. Наверное, просто старость. Жаль, что не встретил тебя раньше.

КОНЧИТА. Нет, сеньор, не жаль. Для ничтожества старость – груда развалин. А для настоящего мужчины – крыша, которая венчает дом.

Хуан нежно и бережно дотрагивается до нее.

Сеньор, скоро утро.

ХУАН. Когда наступит, тогда и будем думать о нем. А сейчас – только ты.

ХОЗЯИН. Сеньоры, давайте выпьем...

КАРЛОС. Стоя!

Все с трудом поднимаются.

ХОЗЯИН. Сеньоры! Я тут подумал – и напрасно. Раз надо – значит, нельзя. Поэтому от всей души...

КАРЛОС. Стоя!

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Именно стоя – за нашего дорогого сеньора Хуана и за всеобщую любовь!

КАРЛОС. Дай я тебя обниму!

Объятия. Стук кружек. Затемнение.

Картина следующая

Не обязательная, потому и без номера. Может быть, может не быть – на усмотрение режиссера. Комната Хуана. Обстановка прежняя. Хуан и Кончита. Любовь. Слова любые, можно и без слов.

Картина третья.

Та же обстановка. Прошло несколько часов. Карлос, Эльвира, Исполнитель, Хозяин, Михо спят сидя: кто положил голову на стол, кто нелепо свесился со своего стула. Храп, бормотанье, невнятные стоны. На столе пустые кувшины, некоторые из них лежат, один даже на полу. Входит Матильда, отдергивает шторы, и выясняется, что на дворе уже утро. Матильда поправляет посуду и мебель и уходит, унося пустые кувшины. Исполнитель поднимает голову, и мутный его взгляд сразу же безошибочно упирается в дверь комнаты Хуана. Вытянув шею, он приглядывается, успокаивается и, нашарив на столе кусок лепешки, неторопливо начинает есть.

МИХО (громко стонет во сне. Проснувшись, Исполнителю). Извините, сеньор. (Качнувшись, встает, встряхивает головой.)

ХОЗЯИН (просыпаясь). Все же несправедливо, что у прогрессивных людей по утрам тоже болит голова. (Трет виски.)

ЭЛЬВИРА (просыпаясь, глядя в окно). Опять светит. И как ему не надоест!

КАРЛОС (еще не проснувшись, протягивая руку в пространство). Эй, кто-нибудь, дайте что-нибудь!

Михо быстро наполняет кружку вином и подает ему.

(Выпивает. Лишь затем открывает глаза.) Хорошо посидели!

Тем временем Исполнитель выходит на середину зала, отряхивает и оправляет одежду, вообще приводит себя в деловой вид. Эти действия в похмельное утро выглядят странно, и все постепенно замолкают, уставившись на него.

ИСПОЛНИТЕЛЬ (без выражения). Сеньоры, я прошу вашего внимания. Я всех вас уважаю, но вынужден напомнить, что человек, в том числе и уважаемый, себе не хозяин. У каждого из нас свои заботы, но долг прежде всего. (Хозяину.) Ну-ка, приятель, взгляни. (Достает из-за пазухи медный жетон и передает Хозяину.)

ХОЗЯИН (прочитав). Ваш слуга, сеньор!

КАРЛОС. Это еще что за медяшка?

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Каждый живет при своей медяшке, сеньор. Я – при этой.

КАРЛОС. Ну-ка дай. (Читает.) Хм, вот оно что... Слыхал. Но не видал. (Отдает жетон.)

ЭЛЬВИРА. Погоди, я тоже хочу посмотреть. (Берет, читает вслух.) "Податель сего имеет право на все".

Пауза. Все встревоженно смотрят на Исполнителя.

КАРЛОС. Как прикажете обращаться, сеньор?

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Как прежде – на "ты". Ничего не изменилось, я из простых.

КАРЛОС. Слушаюсь, сеньор!

ЭЛЬВИРА. Ну, чего ты молчишь? Ты же хотел что-то сказать.

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Не хотел, сеньора, а вынужден. Я опять-таки вынужден напомнить, что всякой жизни на свете рано или поздно наступает предел.

Пауза.

ЭЛЬВИРА. Ну и чей же предел наступил сегодня?

ИСПОЛНИТЕЛЬ (Эльвире). Сядьте. (Карлосу.) И вы тоже. (Хозяину.) И ты, приятель.

Все садятся.

Так вот, сеньоры, сегодня наступил предел жизни сеньора Хуана.

ХОЗЯИН. Что?!

ЭЛЬВИРА. Ты думаешь, что говоришь?!

КАРЛОС. Да мы только что, ночью, вместе пили!

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Да, сеньор, ночью мы вместе пили. Но сейчас не ночь. Сейчас утро. И мы – все мы! – обязаны исполнить то, что должно быть исполнено.

КАРЛОС. Предлагать такое человеку чести?!

ХОЗЯИН. Да нет, подумать и то страшно...

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Я повторяю: все, кто слышит сейчас мои слова. В этой комнате свидетелей нет, свидетели не нужны. Поэтому – все мы.

ЭЛЬВИРА. Мы? Ты сказал – мы? Он сказал, а вы молчите? Если все мужчины таковы, я не жалею, что прожила одинокой... Я женщина! Ты слышишь, серая тень с медяшкой за пазухой, – я женщина! Я с ним спала. Я спала с Хуаном, это его руки прошли по моему телу от волос до лодыжек и не пропустили ничего. Это было давно – но было... Ты сказал – мы? Ты – может быть. Но не я!

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Я мог бы просто сказать: это будет так, потому что это будет так. Мог бы, но не скажу. Я говорю: сеньоры, будьте благоразумны. Если нам отдают жестокий приказ – это лишь кажется, что он жесток. А на самом деле он гуманен... (Карлосу.) Вот вы, сеньор офицер...

КАРЛОС. Человек чести!

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Именно это я имел в виду. И вот вы, в вашем мундире и с вашей честью, возвращаетесь в Мадрид. А следом приезжает сеньор Хуан. Ваш мундир при вас. А честь? Где ваша честь, сеньор полковник?

КАРЛОС. Но Хуан не виноват! Он убил брата защищаясь!

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Сеньор, не тратьте пыл! Он вам понадобится, чтобы убедить пол-Мадрида!..

А вы, сеньора? Вас ведь тоже ждет столица со всеми своими языками!

ЭЛЬВИРА. Ладно, молчи, сама знаю.

ИСПОЛНИТЕЛЬ (Хозяину). А ты, приятель? У тебя не мундира, зато есть семеро детей. И жена твоя вовсе не стара. Вполне успеет родить еще семерых, похожих на сеньора Хуана!

ХОЗЯИН. Ах, сеньор! Умом я понимаю, что вы полностью правы, но сердце мое разрывается от вашей правоты! Я восхищался им столько лет! Я даже свою гостиницу хотел назвать "Приют сеньора Хуана".

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Ты назовешь ее "Последний приют сеньора Хуана".

Пауза.

ХОЗЯИН. Как – у меня в доме?

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Да, здесь. Сегодня и здесь.

Все молча, с ужасом смотрят на него.

Вы люди, и я не зверь. Я тоже уважаю сеньора Хуана. (Внезапно кричит.) Просто я думаю о нем больше, чем вы! Просто понимаю его лучше, чем вы! Сегодня он прославленный сеньор Хуан, а завтра? Что будет завтра? (Спокойно.) Простите мой тон, сеньоры, но в самом деле, что будет завтра? Неужели вы хотите дожить до чудовищного дня, когда великий сеньор Хуан скажет женщине: "Не могу?"

Пауза.

(Хозяину.) Ну-ка ответь, приятель: чего искал сеньор Хуан под твоей крышей?

ХОЗЯИН. Н-не знаю.

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Прекрасно знаешь. Все мы знаем. Он искал смерти – вот чего он искал. И не потому, что устал, не потому, что отчаялся, – потому, что мудр! Предел его жизни настал. Он понял это и искал помощи у тех, кто рядом. (С укором.) И никто из вас ему не помог.

КАРЛОС (растерянно). Да, он просто лез на смерть.

МИХО. Он бросил шпагу, я не мог убить безоружного.

ХОЗЯИН. Я вошел неожиданно и просто не понял, что происходит...

ЭЛЬВИРА (задумчиво). Конечно, старость не для него...

КАРЛОС. Бедный Хуан! Если бы вчера я держал шпагу покрепче, сегодня у него не было бы забот.

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Сеньор Карлос, не надо огорчаться. Может, и лучше, что вышло именно так. Иначе вся деревня болтала бы, что сеньора Хуана убили в поединке. А разве это было бы справедливо по отношению к нему? Сеньор Хуан прожил особую жизнь, и будет гораздо благородней, если она и завершится особенно... (Хозяину.) У тебя в доме подвал, так?

ХОЗЯИН. Да, под кухней.

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Это хорошо.

КАРЛОС. А почему это хорошо?

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Те, что меня послали, – им было сказано: "Хоть бы он сквозь землю провалился!" А куда можно провалиться? Только туда. (Указывает вниз.)

ХОЗЯИН. Сеньор Исполнитель! Я всегда был лояльным гражданином, но у меня только один подвал. Он и для вина, и для мяса. Простите мою дерзость, но у меня к вам вопрос: там, за конюшней, есть заброшенный колодец – может, он подойдет?

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Думаю, сгодится. Мало ли куда может провалиться грешный человек, когда его толкают в спину демоны...

ХОЗЯИН. Демоны, сеньор?

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Да, скорей всего, демоны. Мы все уважаем сеньора Хуана, но что скрывать – он вел грешную жизнь. А раз так, то почему бы и не демоны?

ХОЗЯИН. А что скажут в деревне?

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Кроме вас двоих да твоей служанки, в деревне грамотных нет. Мы продиктуем, парень запишет, староста приложит палец – и так оно и будет во веки веков. Парень смы-шленый, стихами балуется – напишет и бумагу.

ХОЗЯИН. Сеньор, лучше бы без демонов. У меня семеро детей, а живем только с гостиницы. Ну кто захочет ночевать в доме, где водятся демоны? Сеньор, придумайте что-нибудь другое, а парень запишет.

ИСПОЛНИТЕЛЬ. А кто же, если не демоны?

КАРЛОС. Я знаю – кто! Зачем нам демоны? Уж если кто и толкнул Хуана в колодец, так это мой покойный брат. Очень даже просто! Встал из могилы и отомстил обидчику.

Тем временем Михо что-то лихорадочно пишет.

ЭЛЬВИРА. Он и при жизни-то был не богатырь.

КАРЛОС. Что значит – не богатырь? Он был капитан караульной службы!.. Ну, не богатырь! И что? Кто его помнит? Зато статуя на могиле хоть куда! Скажем, и брат был такой же. Скажем, а парень запишет.

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Ну-ка, малый, пока мы соображаем, готовь чернила. Продиктуем, а ты запишешь. (Оборачивается к Михо.) Эй, ты чего там строчишь?

Михо продолжает лихорадочно писать.

Ты что, не слышишь? Я тебя спрашиваю!

МИХО (встав). А ну, тихо! Тихо вы все! Вы, сеньор офицер, и вы, важный человек из Мадрида. Меня тошнит от ваших худосочных фантазий, от всех этих деревенских демонов и покойных караульщиков. Сидите тихо и слушайте. А говорить буду я, потому что я – поэт.

ХОЗЯИН. Михо, что ты себе позволяешь?

МИХО. Я сказал – тихо! Вы хозяин только в этом трактире. А в мире воображения хозяин я!

ХОЗЯИН. Михо...

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Не мешай парню.

МИХО. Молчите и слушайте, как было. (Заглядывает в исписанный лист.) Это было вот так. Сеньор Хуан, измученный страстями и жаждой истины, усомнился. Он решил, что бог создал мужчину и женщину не для симметрии и порядка, а только друг для друга. Он восстал против обычая и власти, поднял руку на то, перед чем смертный должен стоять на коленях. Он сменил сотни женщин, сперва любя их, потом пытаясь понять, потом злоупотребляя своим пониманием, но, познав женщину, он не познал истину... Здесь длинно, я потом сокращу... И тогда, впав в отчаяние, несчастный сеньор Хуан обезумел и взбунтовался против непознаваемых сил природы. Придя на могилу убитого им в поединке командора...

КАРЛОС. Я сказал – капитана.

МИХО. А я сказал – командора!

ЭЛЬВИРА. Мальчик прав: капитан хорош в трактире. А в легенде нужен командор.

МИХО. Придя на могилу командора, оскорбленного мужа глубоко добродетельной женщины, замкнувшей четвертую сотню жертв страсти сеньора Хуана, он заговорил с каменной статуей убитого и даже дерзнул пригласить ее на ужин. Но смертному – смертное. Статуя пришла и, взяв за руку потрясенного сеньора Хуана, вместе с ним провалилась в те глубины, вернуться откуда смертному не дано... Тут есть повторы, я вычеркну.

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Ну-ка дай.

МИХО. Надо еще править.

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Ничего не надо. Подпишись вот здесь: Михо из Сан-Стефано, поэт.

МИХО (вдруг оробев). Поэт? Но я еще не имею права.

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Пиши – поэт!

Михо нерешительно пишет.

Вот так. Парень, у тебя просто талант. Превосходное донесение, я бы так не смог! (Хозяину.) Ну-ка, приятель, положи эту бумагу на лавку в прихожей – и назад.

Хозяин берет бумагу и выходит.

(Михо.) Теперь ты поэт, запомни это. Так и станут читать на всех площадях. Именно поэт, потому что поэтам верят. Так что гляди выше, парень, – скоро станешь знаменитым. Теперь у тебя просто другого выхода нет.

Хозяин возвращается. Слышен удаляющийся стук копыт.

Сеньор Хуан у себя?

ХОЗЯИН. Спит, сеньор.

ИСПОЛНИТЕЛЬ (просто, даже душевно). Возьмите шпаги, друзья.

Карлос, Хозяин и Михо несколько секунд колеблются. Но шпаги, хоть и неуверенно, обнажаются. Со вздохами, нехотя все трое оборачиваются – и застывают: перед ними стоит Кончита. Пауза.

КОНЧИТА. Неужели вы способны на предательство? И ночи не прошло, как вы клялись ему в уважении и любви!

КАРЛОС. Но ведь как раз потому, что мы любим Хуана... (Растерянно замолкает.)

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Тихо, девушка. Ночь прошла. Ну-ка пропусти.

КОНЧИТА. По моей крови! (Выхватывает подаренный Эльвирой кинжал.)

МИХО. Кончита, нам все объяснили...

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Ну-ка, парень... Видишь ли... девушка... (Неожиданное, профессионально отработанное движение – и Кончита, обезоруженная, с кляпом во рту, бьется у него в руках; еще несколько секунд, и девушка прикручена к каминной решетке. Поправляя одежду.) Потом поймет сама. (Сдвигает ширму, заслоняя камин и связанную Кончиту.)

Со скрипом открывается дверь из комнаты Хуана, и Хуан, в рубашке, без шпаги, потягиваясь, входит в зал. Карлос, Хозяин и Михо растерянно расступаются.

ХУАН. Давно я так не пил. И давно так не высыпался. Чего вы тут шумели?

Все молчат.

Вы что, не ложились?

ЭЛЬВИРА. Я бы предпочла не вставать.

Исполнитель бытовым, почти домашним жестом как бы приглашает мужчин сдвинуться за спиной Хуана.

ХУАН (оборачивается). Что за забава?

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Сеньор Хуан, это не насилие. Вчера весь день вы искали смерти. Сеньоры сожалеют, что не сумели вас понять.

Пауза.

ХУАН (все поняв). Где Кончита?

ИСПОЛНИТЕЛЬ. С ней не сделают ничего плохого.

ХУАН (резко садясь в кресло и закидывая ногу на ногу). Дурак. Нормальный седой дурак. Только трактирные служанки видят жизнь без иллюзий! (Исполнителю.) А ты проворный малый.

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Я не хотел, видит бог, не хотел. Но выбор больно маленький: или покаяние, или... А я тоже испанец. Все что угодно – только не видеть великого сеньора Хуана на коленях.

ХУАН. Ну и кто же из вас подрядился на эту работу? Или все трое?

Карлос, Хозяин и Михо молчат.

(Вскакивает, идет на них.) Ну так что же вы? За дело! Ну?! Ну, я сказал!

Хуан, безоружный, идет на троих вооруженных, и они отступают.

МИХО. Хватит! Я поэт! (Швыряет шпагу на пол и выбегает.)

КАРЛОС. Возьми шпагу, Хуан!.. Ну кто-нибудь, дайте ему шпагу!

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Ни к чему, сеньор.

КАРЛОС. К черту! Я офицер, а не мясник! (Выбегает.)

ХОЗЯИН. Сеньоры, простите, я больше так не могу! Я ничего не понимаю! У меня семеро детей! (Выбегает.)

ХУАН. Плохо работаешь, малый.

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Обижаете, сеньор. (Негромко хлопает в ладоши.)

И разом, непонятно откуда, словно из стен, возникают три серых фигуры в масках. Может, они и не в сером, может, в черном или коричневом, но все равно в облике их, в подчеркнутой безликости есть нечто серое. При этом ребята крепкие. А по тому, как согласованно перекрыли они все выходы из зала, сразу видно – в своем ремесле мастера.

Я, сеньор, профессионал, в чужие дела не лезу, а свое знаю. И депеша о вашей кончине, между прочим, уже ушла в Мадрид. И конь у гонца – нам на таких не ездить. Вас уже нет, сеньор Хуан, каменный идол утащил вас в ад.

Наклонившись, Хуан хватает шпагу, брошенную Михо. На серых это впечатления не производит. Слаженно и без суеты с разных сторон они приближаются к Хуану, на ходу словно бы разминая затекшие мускулы.

ЭЛЬВИРА. Хуан, сзади!

Хуан отпрыгивает, и тут серые бросаются на него. Стук шпаг, мелькание, уверенный, жесткий напор, – не слишком утруждаясь, серые быстро теснят Хуана. Он отступает за сцену, серые – за ним.

Не задуши девчонку.

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Не тревожьтесь, сеньора, я не новичок. (Тем не менее отодвигает ширму и вынимает тряпку изо рта у Кончиты.)

Кончита не может отдышаться.

ЭЛЬВИРА. И вообще отвязал бы ее. Ну зачем тебе эта дурочка? Такому молодцу, как ты? Такому представительному мужчине? (Приговаривая, подходит к Исполнителю и вдруг бросается на него, норовя вцепиться в горло. Порыв этот успеха не имеет – через несколько секунд и она привязана к каминной решетке рядом с Кончитой.)

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Нет, сеньора, лучше иметь дело с простыми – у них ногти короче.

ЭЛЬВИРА. Мерзавец! Мне режет плечо.

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Спокойно, сеньора. Сейчас вернутся ребята – и идите себе на все четыре стороны.

На сцене вновь появляется Хуан – он с трудом отбивается от серых. Им удается притиснуть его к стене. Но тут Кончита (она у них за спиной) издает крик ужаса и гнева. Серые вздрагивают и от неожиданности оборачиваются. Этих секунд хватает Хуану на три удара. Один из серых роняет шпагу, второй начинает припадать на ногу, у третьего повисает рука. Теперь положение меняется – серые с трудом отбиваются от Хуана, спотыкаясь, теряя оружие. Он их не щадит – ни безоружных, ни лежачих, пинает, почти топчет ногами. Избитые и обессиленные, они валяются в углах зала.

ХУАН (Исполнителю). Твоя очередь.

ИСПОЛНИТЕЛЬ (приставив нож к груди Кончиты). Нет, сеньор, только после дамы.

ХУАН. Я сразу понял, что ты убийца. Но не знал, что еще и подлец.

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Не знали? Почему же, сеньор Хуан? Я ведь сразу сказал – из простых. Вы из благородных, я из простых, у вас наследство, у меня служба, вы – над, я – под. Подлец! Вам имения на тысячу любовниц хватило, а мне одну жену дай бог содержать. У вас дети не считаны, а у меня один, да и тот хворый. Вы – над, я – под. Подлая служба, сеньор, подлая и грязная. Только ведь чистой-то мне никто не предлагал!

ХУАН (не сразу). Отпусти женщин и уходи.

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Развлекаетесь, сеньор? Куда же это я пойду? Я ведь, между прочим, приказа не исполнил. Нет, сеньор Хуан, мне идти некуда. Я не исполнил над вами – значит, исполнят надо мной. Моя жизнь так и так кончена. (Заметив движение Хуана, предостерегающе.) Спокойно, сеньор, я ведь не шутник!

ХУАН. Отпусти женщин.

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Нет, сеньор, они умрут со мной.

ХУАН. Какой тебе в этом прок?

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Очень большой, сеньор. Умру один – семейство пойдет побираться. А если не один, им дадут пенсию. У нас строго, но тоже люди: оформят как подвиг, – погиб, сражаясь.

КОНЧИТА. Хуан, убей его и беги. Пусть поищут тебя в наших горах!

ЭЛЬВИРА. Хуан? Беги?.. Ты все-таки успела?

КОНЧИТА. Да, сеньора, успела. Вы женщина, и я женщина.

ЭЛЬВИРА. Ну что ж, поздравляю, коллега. Желаю тебе остаться в живых. (Исполнителю.) Отпусти девчонку. Для последнего подвига хватит тебе и одной бабы.

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Нет, сеньора. Я против вас обеих ничего не имею, но за двоих пенсия будет двойная.

ХУАН. Что ты собираешься делать?

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Заколю их и буду драться с вами. Ну, а уж там – как повезет.

ХУАН. Не лучше ли сперва со мной? Тогда, может, убивать их не будет нужды?

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Нет, сеньор. Рисковать сыном я не буду. Сам прожил – под, но уж он-то будет – над!

ХУАН. Сколько тебе дали бы за меня?

ИСПОЛНИТЕЛЬ. Сеньор Хуан, вас в Испании ценят.

КОНЧИТА. Только не это! Хуан, только не это!

ЭЛЬВИРА. Не кричи, бесполезно. Это мужские дела. Жить для нас никто из них не станет, но умереть за нас – тут их не остановишь...

Тем временем Хуан подходит поочередно к каждому из серых и грубо, пинками и рывками поднимает их с пола. Они встают, держась за раненые места, теряя маски, корчась и морщась от боли. И вдруг становится видно, что они тоже люди – какие не есть, а люди.

ХУАН (ломая шпагу через колено, Исполнителю). Ну ты, слуга всех господ! Пошли, где там твой ад?

Конец.