Текст книги "Побег от прошлого"

Автор книги: Леона Шелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

2

Моника изменилась в лице. Смятение и ужас, отразившиеся в ее глазах, показали всю глубину потрясения услышанным. И если Диего всегда считал себя джентльменом, то сейчас это доселе непоколебимое мнение пошатнулось у самого основания. Будучи мужчиной со старомодными взглядами на жизнь, считающим себя защитником женщин, он только что предал все, что казалось ему важным.

Моника, преодолев шок и смущение, обдумывала все сказанное этим самозванцем.

– Ты притворился, что у нас с тобой свидание. – Может, настоящий Поль Монсин, только взглянул на нее и ушел, подумала она. Может, он тоже попросил своего друга заменить его? – Почему? У Поля не хватило смелости? Или он занят?

Незнакомец равнодушно пожал плечами, словно это было обычным делом.

– Я не знаю. Я… совсем не представляю себе, что случилось с Полем. Просто я подумал, что он, должно быть, недостаточно умен, если пригласил девушку, с которой никогда не встречался, в такое злачное место. Тем более если предпочел, чтобы ты одна пришла сюда.

В его тоне отчетливо слышалось раздражение. Как будто он имел полное право осуждать действия Поля или ее.

Моника почувствовала, как на смену обжигающей страсти в ней закипал такой же обжигающий гнев.

– И ты взял на себя право усомниться в моих способностях поступать благоразумно? Но почему?

В ее голосе зазвучали металлические нотки, несмотря на то что все внутри нее сжималось от разочарования. Она не могла решить, что ее расстроило больше: признание незнакомца или крушение надежды провести ночь страстной любви в постели с потрясающим любовником, который был почти что у нее на крючке.

Да, в последнее время удача явно не благоволила ее начинаниям.

– Я не знаю почему. Я просто увидел тебя в зале и сразу понял, что ты не из числа этих вампиров женского пола, которые только и ждут удачного момента, чтобы отведать свежей крови.

– Поэтому ты решил первым занять очередь?

Моника села на краю кровати и расправила свое платье, с грустью думая, что теперь оно будет служить ей только горьким напоминанием о несостоявшемся свидании, о собственной глупости и наивности.

– Нет, черт побери! – Он нахмурился. – Просто я не смог бы равнодушно наблюдать, как тебя оскорбляет один из развращенных завсегдатаев этого заведения, пока ты ждешь какого-то неудачника, не придумавшего ничего лучше, чем затащить тебя сюда.

Моника попыталась было вникнуть в логику его рассуждений, но вскоре оставила эти бесплодные попытки. Гнев уже вовсю клокотал в ней, не давая сосредоточиться.

– С чего это ты взял, что Поль Монсин неудачник? И кто ты вообще такой, чтобы вмешиваться чужую жизнь?

– Ты абсолютно права. Я не имел права вмешиваться. Это нагло с моей стороны. Сам не понимаю, почему мне всегда кажется, будто я знаю, что для людей лучше, но зачастую я оказываюсь прав. Разве ты не знаешь, что не следует посещать подобные заведения в одиночестве? Бывают ведь всякие случаи. Ты не успеешь взмахнуть своими длинными ресницами, как окажешься в цепких лапах каких-нибудь мерзавцев. – Он принялся расхаживать по ковру, покрывавшему пол, взад и вперед.

– Да, я читала об этом, – признала Моника.

Ей нужно быть осторожнее, если захочется еще раз посетить кабаре, подумала она. Хотя этот вариант вызывал сильные и справедливые сомнения, учитывая сегодняшнее фиаско.

Внезапно ее охватила сильная усталость, смешанная с безразличием. Гнев уменьшился, оставив после себя только пугающую пустоту одиночества. Моника почувствовала себя слабой и беззащитной перед раздраженно расхаживающим мужчиной, обманувшим ее ожидания.

– А что касается того, что я назвал этого пресловутого Поля неудачником, думаю, у меня не было особых оснований так говорить. Но я увидел тебя, захотел тебя и сказал себе, что он не заслуживает такую девушку, как ты.

Она иронично посмотрела на него, больше не доверяя ни одному его слову. Какой-то частичке ее сознания хотелось поверить ему, дать ему шанс оправдаться. Другая же называла его слова очередной уловкой, призванной как можно быстрее снова затащить ее в постель.

Как бы то ни было, но Монике пришлось признаться себе, что она не понимает поведения этого мужчины. Стоило ему только щелкнуть пальцами, как все девушки кабаре были бы к его услугам, а он почему-то выбрал именно ее, помешав ей тем самым первый раз в жизни испытать настоящее приключение. Совсем недавно это польстило Монике. Теперь же вызывало жгучее раздражение.

Значит, весь ее план оказался сплошным провалом и одной большой ошибкой. Неужели неудачи так и будут преследовать ее?

– Диего Кабрал, говоришь? – ледяным голосом проговорила она.

Теперь ей ничего не оставалось, кроме как выставить самозванца за дверь. Неважно, что он оправдывался, будто спасал ее от нее же самой, представив все в таком свете, словно цель оправдывала средства, – Моника не знала, как теперь к нему относиться. Она никак не могла отделаться от мысли, что это какая-то глупая, нелепая шутка. Поднявшись, она медленно подошла к двери.

– Жаль, что мы встретились при таких обстоятельствах. Но теперь, когда ты проводил меня до моей комнаты, думаю, тебе пора уходить. – Моника надеялась хоть таким способом продемонстрировать свою порядочность.

Она старалась говорить как можно спокойнее и холоднее и не выдавать охватившего ее чувства сожаления при мысли о том, какие открытия могли бы поджидать ее сегодня ночью.

Поскольку Диего явно не спешил уходить, Моника решила, что выпроводить его будет не так-то легко. Но через несколько минут он медленно кивнул.

– Это мудрое решение. – Он сделал шаг к ней, но, заметив предостережение в ее взгляде, остановился. – Ты меня совсем не знаешь, поэтому достаточно логично выставить меня за дверь. Как ты думаешь, есть ли у меня шанс когда-нибудь реабилитироваться? Завтра? На следующей неделе?

– Не думаю, что это удачная идея, – ответила Моника со свинцовой тяжестью в голосе. – Кроме того, я все-таки согласилась встретиться здесь с другим человеком, и теперь мне надо узнать, что с ним. Может, перенести нашу встречу.

На самом деле после горячих поцелуев с Диего у нее не было никакого желания встречаться с кем-либо еще. Несмотря на то что он повел себя по отношению к ней непорядочно, она не могла отрицать, что целовался он просто божественно. Ее губы горели и ныли. Моника украдкой провела по ним тыльной стороной ладони, словно смывая печать его поцелуев.

Диего свел черные брови вместе.

– Надеюсь, ты больше не собираешься возвращаться в кабаре?

Она тоже нахмурилась в ответ, чтобы дать ему отведать его же лекарства.

– Это, конечно, не твое дело, но нет, не собираюсь. Я попробую позвонить Полю, чтобы хотя бы объяснить, почему мы не встретились. – Или, по крайней мере, Жанне, и рассказать ей о своем неудачном приключении, пронеслось в голове Моники.

– Хорошо. Приятно было познакомиться. Извини, что все так получилось, – проговорил Диего с искренним сожалением в голосе. – Не знаю, о чем я думал, но я не хотел тебя расстраивать.

Расстраивать? Моника попыталась себя мысленно приободрить, но у нее это не очень-то получилось. И с чего это ей расстраиваться? Только потому, что ночь торжества новой жизни не удалась, что вместо этого пришлось перенести унизительную сцену? Или потому, что ей действительно понравился мужчина, выдававший себя за Поля Монсина, и в сердце вновь зашевелилась надежда?

Моника открыла дверь, стараясь не смотреть на него. Парень, начавший их знакомство со лжи, не заслуживал ее внимания.

– Спокойной ночи, Диего, – проговорила она и с силой закрыла за ним тяжелую дубовую дверь, не заботясь о том, что она могла толкнуть его в спину.

Монике нужно было побыть одной. Слишком много событий произошло за один вечер.

Начиная с завтрашнего дня, она направит всю свою энергию на создание своей карьеры и достижение поставленных целей на профессиональном поприще. С куклами ей всегда везло больше, чем с людьми.

А что, если ее сны будут заполнены видениями того, что могло бы произойти между ней и притягательным Диего Кабралом?

Моника почувствовала себя разбитой и уставшей. Она твердо решила больше не мучить себя понапрасну воспоминаниями и как можно скорее выкинуть из головы все мысли о «благородном» Диего Кабрале и о таинственном, так и не появившемся Поле Монсине.

Она, шатаясь, добралась до ванной, не спеша приняла душ. Мягкие струи воды постепенно смывали напряжение и унимали дрожь нереализованного желания.

После душа Моника, с силой стиснув зубы, забралась в холодную, неприветливую кровать. Она твердила себе, что уже далеко не девочка, чтобы убиваться из-за какого-то самоуверенного мужлана, но глаза против ее воли наполнились слезами. Все же через несколько минут Моника заставила себя успокоиться. Она еще долго лежала, вглядываясь невидящими глазами в темноту, но под утро усталость и напряжение прошедшего дня одолели ее и заставили забыться чутким неровным сном…

Старинные часы в квартире Диего пробили пять часов утра. Он лежал с открытыми глазами. Морфей упорно не хотел принимать его в свои объятия.

Каждый раз, как только Диего закрывал глаза, перед его взором вставало болезненно нахмурившееся лицо Моники, а глухой звук захлопнувшейся за ним двери отдавался в ушах. Он тогда с трудом сдержался, чтобы не постучаться к ней еще раз и не спросить все ли с ней в порядке. Помявшись около двери, Диего все-таки решил не беспокоить Монику глупыми расспросами. Тем не менее по дороге домой ему не давала покоя мысль, что еще ни разу в жизни ни одна девушка так не выпроваживала его, даже не желая продолжить знакомство и попытаться узнать друг друга лучше.

Конечно, он был провинившейся стороной, но все же власть сексуального влечения еще никто не отменял. А Моника отчетливо дала понять, что хотела его.

Через секунду Диего ужаснулся только что пришедшей на ум мысли. Он не имел права так рассуждать о Монике Бернар. Она доверилась ему, а он только подтвердил ее самые худшие опасения. Девушка проявила недюжинную силу воли, распрощавшись с ним несмотря на возможную перспективу поддаться возникшему между ними взаимному влечению и провести вместе страстную ночь. Неужели он больше так никогда ее и не увидит?

Сознание Диего путалось и постепенно начало заволакиваться туманной пеленой сна. Но вдруг еще одна мысль молнией прорезала его мозг. От неожиданности он даже раскрыл глаза. Обдумывая ее, он все больше убеждался, что этот вариант, пожалуй, идеален для решения всех его проблем. Дело оставалось за малым – уговорить Монику выслушать его.

…Должен же быть какой-то выход! Моника, все еще держа в руках трубку, из которой доносились короткие гудки, невидящим взглядом уставилась на телефон. Наконец восприятие окружающего мира вернулось к ней, и она медленно, словно боясь уронить, положила трубку на рычаги.

Это катастрофа. Заплатив за этот номер люкс немалую сумму, Моника решила проверить свой счет в банке, чтобы на обратном пути заехать и снять немного денег. Однако сейчас она узнала, что денег на счету едва хватило бы, чтобы держать за собой обычный номер в отеле, где она жила, в течение месяца. Конечно, продав свою машину, она заработала какую-то сумму, однако приготовления к этому дурацкому свиданию съели почти все ее последние сбережения.

Черт побери этого Диего Кабрала!

Моника обвела печальным взглядом окружавшую ее роскошь. При дневном свете номер выглядел менее величественно, но все так же сексуально. Каждая деталь обстановки напоминала ей об упущенных возможностях. Она немедленно отбросила эту провокационную мысль. Теперь надо всерьез приниматься за поиски новой работы, а значит, воспоминания о неудачной ночи скоро побледнеют и станут менее болезненными.

Стук в дверь, раздавшийся в этот момент, заставил ее вздрогнуть. Неужели горничная не может убраться сначала в других номерах, постояльцы которых по-настоящему насладились этой ночью?

Поднявшись с кресла и подойдя к двери, Моника приготовилась уже попросить горничную зайти попозже. Однако, открыв дверь, она невольно отпрянула назад.

– Доброе утро!

Мужчина, стоявший на пороге, совсем не был похож на горничную. Он больше способен, скорее, мять простыни, чем расправлять их. Моника, конечно, не собиралась давать ему волю в этом отношении. И все же было бы неправдой не признать, что она рада его видеть.

– Диего! – Вопреки ее воле слова прозвучали несколько более восторженно, чем следовало, учитывая, что ей нельзя попадать под чары его обаяния. Поэтому она тут же одернула себя. – Извини, если вчера я произвела на тебя не то впечатление, но я не думаю, что нам стоит…

– Я все отлично понимаю. – Он вытянул вперед ладонь, призывая ее к молчанию. – Я здесь, скорее, с деловым предложением, а не с чем-то личным.

– Ты пришел по делу? – Моника не могла представить себе, какие у них могут быть общие дела. – Я не знаю, что у тебя на уме, но мне кажется я не в состоянии вести дела с человеком, которому не доверяю.

– А тебе не кажется, что у тебя слишком предвзятое ко мне отношение? Я признался, что поступил не самым лучшим образом, не сказав тебе правду с самого начала. И я готов повторить еще раз, что у меня и в мыслях не было воспользоваться тобой, да и вообще даже заходить в твой номер. Я намеревался просто проводить тебя, чтобы ты была в безопасности.

– И я заманила ничего не подозревающего тебя к себе и затем соблазнила, да? Извини, Диего, но я не собираюсь брать на себя всю вину за произошедшее сегодня ночью.

Он покачал головой.

– А ты твердый орешек, Моника. Вот уж не думал, что внешность может быть настолько обманчива. – Диего действительно поразило бледное, осунувшееся лицо Моники, когда она только открыла дверь. Так она казалась еще хрупче, чем вчера, даже несмотря на то, что теперь была одета в брюки и блузку. Но, похоже, в ее планы не входило признавать себя слабой стороной. – Ты уверена, что не можешь мне выделить десять минут твоего времени? Я пришел с хорошим предложением, которое будет выгодно нам обоим.

Моника заглянула в черный омут его глаз и почувствовала почти непреодолимое желание поверить ему. Все-таки у него хватило порядочности, чтобы признаться в обмане задолго до конечного эпизода их совместного действа. Большинство парней и не подумали бы об этом, а просто получили желаемое. Кроме того, она ведь не настолько богата, чтобы отвергать какое бы то ни было деловое предложение, которое может поправить ее финансовое положение и пошатнувшуюся карьеру.

– Это касается исключительно делового сотрудничества?

Ей необходимо было прояснить этот момент еще раз. Пусть она и мечтала о поцелуях Диего всю ночь напролет, это отнюдь не значит, что позволительно принять какие-либо романтические предложения от него в будущем. В этом отношении он зарекомендовал себя не с лучшей стороны.

– Абсолютно. – Диего приложил руку к сердцу, словно рыцарь, который клянется в вечной верности своей прекрасной даме. Этот жест заставил ее улыбнуться против своей воли. Улыбка смыла с ее лица напряжение. – Мы можем спуститься в фойе и поговорить там, если тебя так больше устраивает, – предложил он, отступая назад, словно приглашая ее выйти.

Моника открыла дверь шире, сдаваясь его настойчивости.

– Все нормально. Если ты собираешься меня ограбить, это лучше было сделать сегодня ночью, когда я сама приглашала тебя сюда.

Она попыталась не замечать того, как изменилась атмосфера в комнате, когда он зашел. Казалось, воздух уплотнился, и вдыхать эту тягучую массу, в которую он превратился, стало намного тяжелее. Моника жестом пригласила Диего сесть на кресло за резной столик.

– Спасибо, что позволила мне войти.

Он, подождав пока она сядет, развалился так, словно был у себя дома. Она же села на краешек, боясь лишний раз пошевелиться. Теперь она точно знала, что если поддаться порыву в присутствии этого мужчины, то остановиться потом будет просто невозможно.

– Ты знаешь, что любой намек на возможность заработать – большой соблазн для безработной женщины, – начала Моника не в силах отвести взгляд от его широкой груди, скрытой под футболкой. – Но я даже не знаю, чем ты занимаешься, поскольку до недавнего времени считала тебя Полем, адвокатом.

– «Кабрал Индастри» – завод по производству керамической и фарфоровой посуды, в том числе из знаменитого лиможского фарфора. Завод достался мне по наследству от отца. А отцу – от деда. Это что-то вроде семейного бизнеса. Но у меня есть странное на первый взгляд хобби: я люблю делать кукол из разнообразного подручного материала. Затем я попробовал сделать несколько моделей из фарфора, и мне понравилось. Благодаря этому мы с тобой даже заочно знакомы. Месяца четыре назад я был в Музее кукол и видел тебя там. Правда, ты стояла спиной, поэтому меня не могла заметить.

Моника была поражена. Мало того, что от одного его вида у нее захватывало дыхание, так у них еще и сходные интересы. Кто бы мог подумать, что такой мужчина станет заниматься куклами?

– Действительно, странное увлечение для мужчины. Но я все же не совсем понимаю. Да, я работала в Музее кукол, но сама их делать не умею.

– Я больше намекал на то, что ты говорила по поводу старинного костюма, помнишь?

Моника утвердительно кивнула.

– Так вот, мы могли бы составить неплохой творческий тандем. Я делаю кукол, ты их одеваешь, а затем мы вместе их продаем.

– Для того чтобы сделать куклу, требуется очень много времени… и большое мастерство.

– Да. Не спорю. Но у меня уже готовы несколько моделей.

– А я как раз знаю нескольких человек, которые могли бы приобрести их. – В музее к ней неоднократно подходили посетители и спрашивали, нельзя ли заказать изготовление копии той или иной куклы. Либо просто купить авторскую модель. – Но только я должна быть уверена в качестве, понимаешь? Значит, ты говоришь, у тебя много законченных моделей? А как же насчет костюмов?

– Я, конечно, не имею в виду, что они все без одежды. Некоторые костюмы я смог сделать. Но не все из них кажутся мне очень удачными. Я также сделал копии известных старинных кукол. На самом деле ими завалена вся моя мастерская. Можно съездить и посмотреть. Если ты сочтешь меня недостаточно квалифицированным, сделка отменяется. – Он нарочито непринужденно пожал плечами, что лишь подчеркивало его уверенность в себе.

– Неужели ты сам шил костюмы? А ткани? Где ты доставал те, что похожи на старинные? – Удивлению Моники не было предела.

– Вынужден признать, здесь моей заслуги нет никакой. Моя сестра, Андреа, увлекается тканями. По правде говоря, она совладелица салона по дизайну и пошиву одежды. Она не раз меня выручала и полюбила кукольное дело не меньше меня самого. Несколько костюмов мы сделали вместе. Другое дело, что в последнее время она слишком занята. Хотя к ней всегда можно будет обратиться за советом или образцом ткани. – Диего не стал уточнять, что Андреа, судя по их последнему разговору, сама, возможно, потребует взять ее в долю.

Моника чувствовала, как в ней просыпалось любопытство кукольного фанатика, а также жажда действия. Она всегда мечтала начать какое-нибудь свое дело, но даже представить не могла, что возможность осуществить это подвернется ей настолько быстро. Тем более в области, которую она так хорошо знала. Теперь ей просто не терпелось самой осмотреть куклы, и она с трудом себя сдерживала.

– У тебя есть время, чтобы показать мне свои работы сегодня? – У нее-то самой свободного времени было предостаточно.

Диего ухмыльнулся и с хитрым видом погладил рукой по подбородку.

– А ты собираешься принять мое предложение?

Монику отвлек его жест. Не сводя взгляда с длинных пальцев Диего, она не могла не представить себе, что испытала бы, если б эти пальцы гладили ее кожу, ласкали ее грудь и спустились к низу живота…

– Моника?

Она часто заморгала, словно только что проснувшись, и усилием воли переключила мысли на куклы, костюмы, клиентов, выгоду.

– Давай просто посмотрим, что представляют собой куклы, которые ты уже сделал, и затем решим, стоит ли заниматься этим дальше. – Она знала, что клиенты из музея могут быть очень привередливы. Поэтому нужно сначала все как следует осмотреть и вынести собственное решение. Поднимаясь с кресла, она добавила: – И при условии, если качество будет налицо, могу с уверенностью сказать, что я принимаю предложение.

Неважно, каково ее отношение к Диего Кабралу – Моника не была уверена, что ей хотелось разбираться в этом прямо сейчас, – но она не могла отказаться от возможности подработать, да и доказать себе, что чего-то стоит, пока будет искать новую работу. Значит, бизнес отдельно, а личные дела отдельно.

Диего поднялся с кресла несколько неуклюже. Его массивное тело перегородило дорогу Монике. Он взглянул на нее, и теплый взгляд его глаз почему-то удержал ее от поспешного шага в сторону.

– Полагаю, ты не хочешь скрепить сделку поцелуем? – В его голосе послышались хриплые нотки, несмотря на непринужденный тон.

Моника сделала несколько шагов назад и, когда ее ноги уперлись в край кресла, чуть было не упала. Однако сильная рука Диего обхватила ее за талию, помогая удержать равновесие.

К счастью, его прикосновение оказалось мимолетным, и лишь кожа сохранила ощущение тепла его ладоней и силы пальцев. Странно, как человек, обманувший ее ночью, мог играть роль помощника и защитника утром.

– Извини. – Он поднял ладони кверху, словно нарушивший закон преступник перед полицейским. – Комментарий по поводу поцелуя был неуместным. Я со всей ответственностью могу сказать, что очень хочу работать с тобой над этим проектом. И обещаю впредь не переступать границу и не путать личное с делами. Однако я бы соврал, если б не сказал, что все еще хочу тебя.

Моника застыла, глухой стук ее сердца отдавался в ушах. Каждый последующий удар был сильнее предыдущего. И все же, несмотря на большую притягательность его слов для ее уязвленного самолюбия, она знала, что они ничего не значат. «Хотеть» на языке мужчин означает «затащить в постель», правильно? А для нее отношения, построенные исключительно на сексе, неприемлемы, если не принимать во внимание ее поведение прошлой ночью. Хотя, Бог знает, что если какой-нибудь мужчина и был в состоянии изменить ее отношение к этому вопросу, то им мог оказаться только тот, что стоял сейчас перед ней.

Моника подошла к столику и собрала свою сумочку.

– Я ценю твою честность сегодня утром, поэтому тоже выскажусь напрямую. По моему глубокому убеждению, если бы ты хотел завязать со мной отношения, которые длились бы больше одной ночи, ты бы не пытался познакомиться со мной под чужим именем. Видишь ли, твои вчерашние объяснения достаточно сбивчивы и не вызывают никакого доверия. Так что извини, но я не в настроении флиртовать. Я считаю, что если мы будем работать вместе, то нужно избавиться от всей этой романтической чепухи, договорились?

Она повесила на плечо стоявшую около двери сумку, в которой теперь лежали ее платье и туфли, и приготовилась выйти в коридор.

Диего подошел к ней с хмурым лицом. Вероятно не задумываясь, он снял с ее плеча сумку и повесил на свое плечо.

– Как насчет такого соглашения: я готов не распускать руки и держаться от тебя подальше, пока ты сама не попросишь меня об обратном?

– Пока что? Я сама? – Моника нервно рассмеялась, открывая дверь. Какая дерзость! – С чего ты взял, что я вообще когда-нибудь попрошу об этом?

– Наверное, просто высказал желаемое. – Он вышел за ней из номера в коридор и нажал на кнопку лифта. – Ты хочешь поехать за мной на своей машине или предпочитаешь прокатиться вместе на моей?

Диего заметил смятение на лице Моники, когда задал этот вопрос. Теперь, час спустя, они ехали по шоссе к его семейному дому на окраине города. Дом пустовал вот уже несколько месяцев, с тех пор как Андреа заявила брату, что имеет право на свою личную жизнь. Он не смог жить в таком большом доме один и поэтому снял квартиру поменьше. Однако в последнее время все чаще заезжал туда, чтобы отвлечься от грустных мыслей.

Он думал, что проявил тактичность, предложив Монике последовать за ним на ее автомобиле. Она торопливо бросила ему, что приехала в кабаре на такси, поэтому сейчас у нее нет машины. Диего пожалел о своих словах, но сейчас она сидела рядом с ним на переднем сиденье и, казалось, чувствовала себя вполне уютно.

Если она согласилась взглянуть на его творения, значит, еще не все потеряно, а это вдохновляло его не терять надежды, что отношения между ними наладятся. Возможно, он слишком навязчиво повел себя прошлой ночью, но только потому, что на вид она нуждалась в поддержке. Однако целовал он ее совсем из других побуждений.

Нет, Моника Бернар в своем строгом вечернем платье, с отчетливо проступавшим под тонкой тканью силуэтом обнаженной груди привлекла его внимание странной смесью исходивших от нее и возбуждавших мужское внимание импульсов – то настойчивых и дерзких, то едва уловимых и невинных. Именно сочетание невинности и настойчивости заставило его изрядно поломать голову над вопросом, какова же эта девушка в действительности.

Когда машина Диего завернула в тихий переулок, взору Моники предстал дом, в котором он прожил почти всю свою жизнь. Он заметил, как ее глаза расширились от удивления при виде большого двухэтажного здания, почти полностью увитого плющом.

– Это твой дом? – выдохнув, спросила она.

– Семейный. Сейчас все разъехались, а я иногда заезжаю сюда. Здесь моя мастерская.

– Он просто великолепен, – любуясь фасадом, проговорила Моника.

Они зашли на крыльцо, и Диего вставил в массивный замок такой же большой ключ.

– А твои родители переехали в другое место?

– Нет. Они погибли в авиакатастрофе десять лет назад. Я стал управлять заводом, а также параллельно воспитывать Андреа и Пьетро. Нам до сих пор не хватает родителей. – Он обернулся, открывая дверь и пропуская ее вперед. – Похоже, слишком много личной информации для делового сотрудничества, да?

– Извини, не хотела тебя расстраивать. Сожалею по поводу гибели твоих родителей, – с искренним сочувствием сказала Моника, встретив его взгляд.

Диего выкинул из головы грустные воспоминания. Он знал, что ему следовало быть благодарным судьбе за то, что у него еще осталась семья, которая требовала его заботы и внимания. Однако в данный момент объектом его внимания была Моника.

Она с удивлением осматривала внутреннее убранство дома: старинную мебель, буфеты, зеркала в бронзовых рамах и семейные фотографии, которыми были увешаны стены.

– Здесь очень уютно. Все навевает на мысль о большой и дружной семье. – Казалось, дом все еще хранил тепло их шумных семейных посиделок и торжеств.

– Мама сама обставляла дом, покупала старинные вещи на блошином рынке и в антикварных салонах. Она говорила, что тепло и уют родного очага должны противостоять жестокости и равнодушию окружающего мира. После гибели родителей мы здесь ничего не меняли.

Чтобы сохранить убранство дома в чистоте и не вдыхать «пыль времен» при каждом своем приезде, Диего нанял горничную, которая приходила раз в неделю и убирала комнаты.

Он повел Монику на кухню и открыл холодильник.

– Могу предложить тебе сок или пиво. Конечно, не очень большой выбор, но все же.

– Ничего. Я бы не отказалась от сока.

Диего достал стакан и, наполнив его, передал девушке. Сам же взял маленькую бутылку пива.

– За новое начинание, – сказала Моника шутливым голосом и приподняла бокал.

– Полностью поддерживаю, – отозвался Диего и сделал большой глоток. – А теперь за дело?

Она кивнула. Он повел ее к лестнице, ведущей на второй этаж.

– Здесь немного узко, но лестница вполне надежная.

Моника со смехом последовала за ним.

– Думаю, волноваться надо тебе, а не мне.

Идя по коридору второго этажа, Диего указывал на двери, расположенные по бокам.

– Это комната сестры, это – брата. Это моя. А вот, – он остановился перед большой деревянной дверью, – моя мастерская.

Дверь беззвучно распахнулась, и глазам Моники предстало невиданное зрелище. Посередине комнаты стоял стол, заваленный разными приспособлениями, названия которых она даже не знала, а также формами для создания кукол. Здесь же, на полках, стояли разнообразные куклы всех размеров и видов – от тряпичных до фарфоровых.

Восторженные восклицания Моники слышались то тут, то там. Она достала из сумочки блокнот и карандаш и, ловко орудуя ими, стала делать зарисовки каждой куклы. Диего довольно улыбался, глядя на свою гостью и вдыхая сладкий аромат жасмина, исходящий от нее. Он мог бы так наблюдать за ней весь день.

Моника с одинаковой тщательностью осматривала все модели, осторожно гладила их по головам, блестящим личикам или же расправляла платья. Диего подумал, что он многое бы отдал хотя бы за одно ее ласковое слово или нежное прикосновение. Его воображение начало рисовать ему картины ласк, которые он мог бы подарить ей. Он представлял ее фарфоровую кожу, мягкие губы, упругие груди…

– Диего?

Он тряхнул головой, отгоняя назойливые мысли об обнаженной Монике и уже в сотый раз жалея о своем опрометчиво данном обещании.

– Да?

– А где же ты их делаешь? Здесь же нет печи.

– Обычно я делаю фарфоровую голову, руки и ноги, а обжигаю их на заводе. Тело же кукол тряпичное.

– Диего, у меня нет слов. Эти куклы великолепны. – Она беспомощно развела руками. – Но мы, похоже, тратим слишком много времени. Обычно я теряю контроль над временем, когда занимаюсь своим любимым делом.

– Так ты согласна заключить со мной сделку? Мы можем отпраздновать начало нашего сотрудничества. – Диего протянул ей руку, но вспомнил о данном обещании и руку пришлось убрать. – Ладно, обойдемся без официальной части, – разочарованно проговорил он.

Не обращая внимания на его последние слова, Моника ответила:

– Я определенно согласна. Хотя все же следует обговорить некоторые детали. Например, ты говорил, что нужны костюмы, а я не вижу с ними никаких проблем.

– Я думал, что некоторые тебя могут не устроить и ты захочешь что-нибудь изменить.

– Возможно. Но только если клиентам не понравится предложенный тобой вариант, а так, кажется, куклы вполне готовы к продаже.

Не дожидаясь ответа, Моника направилась к двери.

– Отлично. – Диего открыл перед ней дверь и пропустил ее вперед.

Спустившись по лестнице, она остановилась, но он жестом пригласил ее снова на кухню.

– Может, согласишься остаться и отметить нашу сделку? Традиция семьи Кабрал – празднование сделки за общим столом. – Это было чистой правдой. И после гибели родителей Диего всегда старался соблюдать эту традицию, считая ее хорошей приметой.

Он подошел к бару и достал оттуда бутылку «Семильона». Ничего особенного, но подойдет к овощному блюду.

Моника сосредоточенно покусывала губу. Ее зеленые глаза выражали сомнение. Предупреждая ее отказ, он достал бокалы и вложил один из них в ее руку.