Текст книги "Священный вертеп"

Автор книги: Лео Таксиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Лео Таксиль
Священный вертеп

СВЯТЫЕ РАСПУТНИКИ.

Клерикалы заявляют, что всякий свободомыслящий человек – подлец. Однако мы, люди более терпимые, не позволим себе утверждать, что все церковники – мерзавцы.

Напротив, мы готовы даже признать, что и среди них попадаются весьма почтенные люди. Но… но… и еще раз но!..

Перечислить всех малопочтенных людей, как вы сами понимаете, едва ли возможно – список будет слишком велик. А потому сделаем опыт: пусть сама история поведет нас по стопам священнослужителей, прославивших себя своими пороками. Опыт этот будет интересен и поучителен.

Когда, беседуя с ханжой, говоришь ему, что какой-нибудь представитель его касты – образцовый распутник, ханжа, осенив себя крестным знамением, обычно отвечает:

– Увы! Но ведь и среди двенадцати апостолов нашелся один Иуда!

Очевидно, это означает:

– Я согласен, и среди нас попадаются подлецы, но, право же, редко, очень редко…

Что ж, обратимся к истории и попробуем доказать, что негодяи среди церковников встречаются не так уж редко, а вот люди честные, наоборот, сверкают, как жемчужины в куче навоза. Жемчужинам, разумеется, честь и хвала, а навоз – на свалку!

ОТЦЫ КЛЕРИКАЛИЗМА.

Оставим в стороне святого Петра и его первых преемников: сведения о них весьма неточны. Посмотрим, чем занимались основатели той религии, которая, по сути дела, переродилась в систему эксплуатации, как политической, так и коммерческой.

Еще в древние времена понтификата святого Петра мы находим секту христиан, последователей пастыря-женоненавистника Гермы. Это секта николаитов.

Под предлогом, что женщина – исчадие ада и исторгнута из недр преисподней на землю для совращения мужчин, николаиты считали более нравственным отдавать предпочтение собственному полу. Как видите, невежды-монахи нашей эпохи всего-навсего лишь плагиаторы.

Обратите внимание; секта николаитов состояла не из каких-нибудь вульгарных подонков. Ничего подобного: их глава Николай – один из первых семи диаконов Иерусалима.

При Аникете, двенадцатом папе, возникла секта гностиков. Они впали в другую крайность, утверждая, что женщина призвана быть общей собственностью. Затем, при четырнадцатом папе, Элевтерии, появились валентиниане. Они не вступали в пререкания с обеими сектами; мудро сочетая обе точки зрения, они утверждали, что дозволены все виды распутства.

По приказу семнадцатого папы, Каликста первого, при публичном доме была выстроена церковь и посвящена пресвятой деве. Молитва все очищает!

Урбана первого духовенство должно помянуть особо: именно при нем церковь начала приносить доходы клирикам. Стоило какому-либо человеку принять христианство, как его немедленно убеждали, что земные блага препятствуют райскому блаженству. И испуганный чудак отказывался от денег и всего, чем владел.

Духовенство того времени не упрекнешь в нерасторопности, если выпадал случай поживиться за счет дураков. При восемнадцатом папе римско-католическая церковь начала настойчиво накапливать богатства.

Воспользуюсь случаем и приведу небольшой анекдот, относящийся к третьему веку.

Григорий Чудотворец, епископ Александрийский, видимо, и впрямь был святым мужем, поскольку его причислили к лику святых. Однако сей достойный прелат и к земным усладам не испытывал отвращения. С наступлением ночи, подобно многим церковникам нашего времени, он сбрасывал сутану и в тайных притонах своей епархии устраивал веселые пирушки. Впрочем, «устраивал» я обронил для красного словца; на самом деле епископ Григорий принадлежал к той категории людей, которых в простонародье именуют сквалыгами. Этот разгульный попик веселился за четверых в кругу сговорчивых дам и проворно исчезал именно в тот момент, когда наступала пора развязать кошелек. К несчастью, одна из жертв опознала епископа, когда он вышел к обедне, и нагло, во всеуслышание, потребовала плату за приятную ночь, проведенную вместе. Излишне описывать физиономию прелата! На сей раз епископу Григорию пришлось раскошелиться! Все это не помешало, однако, причислить Григория Александрийского к лику святых.

Новациан первый был избран епископом Рима во время оргии. Чтобы обеспечить большинство голосов, у будущего епископа хватило смекалки предварительно напоить своих избирателей.

Первого из отшельников Фиваиды, носившего имя Павла, поймали с поличным, когда он прелюбодействовал с собственной сестрой.

Во времена святого Корнелия, двадцать второго папы, группа священников была осуждена за изнасилование монахинь одного монастыря. Марцеллин, тридцатый папа, был не из того теста, из которого получаются мученики. Когда языческие императоры поставили его перед выбором – принести жертву Юпитеру или претерпеть пытки, он преспокойным образом отрекся от религии, первосвященником которой был, и воскурил благовония всем богам, каких только ему указали. Разумеется, это не бог весть какое крупное преступление по сравнению с тем, что творили Борджиа и весь синклит, но отметить это отступничество явно стоит: ведь папу Марцеллина занесли в святцы!

Мы у порога четвертого века. Вот где можно посмеяться вдоволь.

На заре этого века в Цирте, столице Нумидии, был созван собор для избрания епископа африканских провинций. Епископский жезл достался именно тому, кто из всех членов собора пользовался наихудшей репутацией.

Некий Бонифаций, также причисленный к лику святых, проводил свои досуги с куртизанкой по имени Аглая; об этом красноречиво повествуют благочестивые летописцы.

При тридцать четвертом папе, Сильвестре, священнослужители ударились в такой разгул, что пришлось созвать Неокесарийский собор, дабы утихомирить расшалившихся церковников и их дам. Один из епископов того времени даже похвалялся публично, что в его епархии одиннадцать тысяч священников вносят ему каждый год по золотому за разрешение сожительствовать с любовницами.

Валериане (еще одна из религиозных сект той эпохи) разрешали своим священникам спать с женщинами и девушками: ведь такие почтенные люди, конечно, гарантированы от всяких искушений. Все это записано в анналах Никейского собора.

Великий праведник Афанасий, епископ Александрийский, совершил немало убийств за время своего правления. Восемьдесят семь прелатов, собравшись на Антиохийском соборе, постановили: запятнавшего сан Афанасия отлучить от церкви, которую он обесчестил. Но святой муж не растерялся и в свою очередь предал анафеме всех епископов, выступивших против него. Причисленный к лику святых Либерий, тридцать седьмой папа, дважды отлучал от церкви Афанасия. Однако это нисколько не помешало причислить того же Афанасия к лику святых. Разберитесь-ка сами в этих делах, мне не по силам.

Перейдем сразу к тридцать девятому папе – Дамасию. Когда этого праведника возвели в священный сан, даже верующие отказались признать его: такая это была «светлая личность». Тогда Дамасий вместе со своими сторонниками ворвался в одну из церквей в Риме и перебил всех женщин, детей и стариков, находившихся там.

Верующие усвоили урок и покорились.

Один летописец того времени размышлял: «Когда я вижу блеск Рима, то понимаю людей, стремящихся получить сан епископа в этом городе. Ибо он дает им почет, богатейшие дары, благосклонность женщин, великолепную одежду и стол, превосходящий по своей изысканности стол царей».

Как и все грешные, Дамасий был человеком чувственным и, так сказать, пленником своих страстей. Сей святой отец был изобличен в прелюбодеянии.

Но он крепко держался за свое место, черт побери!

Не забудем, что в те времена папа не был еще полным властителем Рима: ему приходилось подчиняться преемникам Константина. В смысле общего развития и нравственности тогдашнее духовенство не отличалось от нынешнего. Однако в те времена первосвященники вынуждены были считаться с законами римских императоров.

Так, император Грациан, знавший цену благочестию и бескорыстию христианских священников, издал в 370 году указ, запрещавший церковникам заходить в дома вдов и одиноких девушек. Тот же указ запрещал церковникам под угрозой конфискации принимать в подарок или в наследство имущество своих духовных детей. Каждое воскресенье этот ордонанс оглашался в церквах Рима.

Он был вовсе не глуп, этот император Грациан!

Послушайте-ка вопли Иеронима по этому поводу. «Какой позор! – восклицает он. – Комедианты, фокусники, кучера имеют право наследовать беспрепятственно, а священникам и монахам в этом праве отказано». Каково! Стрела попала в цель!

Когда вы хотите, чтобы священнослужитель завопил, ударьте его по карману – это место у него самое чувствительное. Вы думаете, указы императора Грациана приостановили деятельность церковников? Э, нет! Эта порода людей всегда умела искусно обращать закон в свою пользу.

Хитростью и обманом клерикалы под видом благотворительности строили часовни, скупали земли, собирали сокровища.

После Валента, Грациана и Валентиниана императоры вняли просьбам клерикалов, и указы прекратили свое действие.

Дамасия сменил на святом престоле Сириций. Сей папа явно чем-то не нравился высокочтимому Иерониму; этот древнехристианский писатель, защищавший Дамасия от римских императоров, не упускал случая съязвить по адресу нового папы.

Как известно, церковники изо всех сил превозносили почтенного старца. А между тем этот старец в своих творениях весьма недвусмысленно высказывается по поводу целибата. И его высказывания вполне совпадают с тем, что писал ваш покорный слуга, за что разъяренные церковники грозили ему судом.

Моя статья, вышедшая в сборнике «Долой рясоносцев!» под заголовком «Да оскопите же их!», развивает ту же тему. А ведь, в конце концов, я всего лишь повторил мысль известного христианского летописца, благочестивого Иеронима.

Этот отец церкви в одном из своих сочинений ставит в пример христианским священникам жрецов Древнего Египта. «Служители древней религии, – говорит он, – не имели никаких сношений с женщинами с тех пор, как они посвящали себя служению богу; чтобы побороть в себе вожделение, они воздерживались от мяса и вина, а жрецы Кибелы были все евнухами». И далее он добавляет: «Священники и монахи, принявшие обет целомудрия, должны идти по стопам языческих жрецов, когда им кажется, что дух их бессилен бороться с желаниями плоти».

Именно так писал высокочтимый Иероним. Так почему же, когда вам предлагают кастрацию, вы, господа священники, приходите в такую ярость? Сорвите в первую очередь нимб с головы вашего святого Иеронима и отправьте его в преисподнюю.

Право, я убежден, что клерикалы поступили бы мудро, если б деканонизировали Иеронима; святой на склоне дней своих писал такие памфлеты против попов своего времени, что, выйди они из-под пера вашего покорного слуги, его бы затаскали по судам.

Папа, который возвел Иеронима в ранг святого с тремя нашивками, уж несомненно прошелся резинкой по памфлетам этого праведника, желая увековечить только то, что писал этот старец против императора Грациана. Чтобы развлечь читателя, процитируем некоторые места из писаний Иеронима. Однажды этот старец обратился с посланием к некой девице. Он рекомендовал ей сохранить девственность и давал мудрые советы на сей счет.

Послушаем Иеронима: «Дочь моя, если ты хочешь сохранить цветок своей девственности, избегай, как чумы, избегай этих лицемеров, которые домогаются духовного сана, чтобы иметь свободный доступ к женщинам».

Он знал свою клиентуру, этот праведник!

Продолжаем: «Эти гнусные священники носят сверкающие кольца на своих пальцах…» Господа епископы, по вашему велению верующие падают ниц перед изображениями святого Иеронима. Спрячьте ваши руки, на которых сверкают роскошные перстни!

«Главное их занятие заключается в том, что они разузнают имена и дома красивых женщин и выведывают их склонности…» Ого, отцы иезуиты, уж конечно эти строки о вас, иначе быть не может! "Чтобы ты не вовлекла себя в обман, – пишет далее Иероним, – я раскрою перед тобой облик любого из этих священников, достигших большой сноровки в своем ремесле. Он встает тотчас после восхода солнца; порядок его посещений обдуман им заранее, он выбирает самые кратчайшие пути; он назойлив, этот старик, и пробирается прямо на женскую половину; если заметит подушку, богатое покрывало или что-нибудь из мебели по своему вкусу, он внимательно все оценит и начнет лицемерно вздыхать о своей бедности, и будет хныкать и скулить, пока ему не удастся что-либо вырвать.

Алчность – основная черта его характера".

Если вам доведется присутствовать при визите любого капуцина в добропорядочный дом, вы убедитесь, что нравы духовенства нисколько не изменились.

Что касается епископов, то святой Иероним не очень церемонился с ними: «…Епископы под предлогом благословения протягивают руку, а взамен получают деньги; они становятся рабами тех, кто платит им, оказывают самые низкие, грязные услуги, дабы впоследствии завладеть их наследством».

А хотите узнать, что говорит святой Иероним о самом папе? Он просто обзывает его святейшество Сириция старым распутником в багрянице.

Вот письмо этого праведника к Марцелле:

«Раскройте Апокалипсис – и вы увидите, что апостол предсказал царство этой блудницы в багряной одежде, у которой на лбу печать святотатства. Поглядите на конец этого великолепного города, в нем воистину пребывала святая церковь, хранившая лавры апостолов и мучеников, где исповедовали Иисуса Христа и апостольское учение, но высокомерие, заносчивость его главы отвратили верных от истинного благочестия».

«Когда я пришел в этот римский Вавилон, один из придворных старой блудницы в багрянице заставлял меня принять догмы ее, которые являются сплошными заблуждениями. И тогда я написал свой труд, посвятив его самому папе. Я оставил этот проклятый город и вернулся в Иерусалим, покинул эти гнусные места, кишащие кабанами Ромула, бежал от этих бесчестных людей; я предпочитаю им обитель Марии, пещеру младенца Иисуса…» Старая блудница! Римский Вавилон! Угости я подобными эпитетами папу Льва тринадцатого, меня бы не причислили к лику святых!

Разумеется, я не из зависти к святому Иерониму привожу цитаты, я хочу лишь подчеркнуть: церковники не только ровно ничего не стоят, но к тому же они еще крайне нелогичны. И не потому ль я испытываю известное чувство удовлетворения, когда читаю историю канонизации святого Августина?

Этот отец церкви вполне достоин своей рясоносной рати.

Всю свою юность, как признают сами католики, блаженный Августин не любил ничего, кроме азартной игры и зрелищ; он похищал у отца все, что мог найти, и в конце концов мать была вынуждена выгнать его из дому. Впоследствии, когда Августина избрали епископом, он превратился в самого ревностного фанатика. Клерикалы испытывают к нему глубочайшее почтение. Они смотрят сквозь пальцы на все его проказы и распутства и упорно хотят видеть в нем только пылкого прелата, подкрепившего своим авторитетом формулу слепой веры: «Верую, ибо нелепо». Раз мы уже бросили беглый взгляд на историю папства в четвертом веке (от Марцеллина первого до Сириция), вероятно, не мешает сказать несколько слов и об императоре Константине – защитнике и подлинном спасителе христианской религии, которого первосвященники из благодарности причислили к лику святых. В самом деле, не будь Константина, христианство погибло бы при Диоклетиане.

Константин вовремя понял, что секта, подвергавшаяся гонениям, может помочь ему одержать победу над его противником Максенцием, и потому перешел на сторону христианского бога и принял христианство. Тем самым он извлек церковников из той могилы, куда их загнал Диоклетиан. (Кстати, матери этого свирепого и коварного императора мы обязаны изобретением культа реликвий: святая Елена по возвращении из Палестины привезла оттуда множество драгоценных «святынь», которые начали стремительно размножаться, подобно тому как размножаются шарики под магической палочкой фокусника.) Клерикалы очень гордятся императором Константином, а, между прочим, гордиться-то нечем.

Перечислим вкратце некоторые подвиги этого императора. Он заколол собственного сына Криспа, задушил в бане жену Фаусту, отдал приказ об убийстве своего двенадцатилетнего племянника Лициниана, который впоследствии мог бы потребовать отчета о том, как император избавился от его отца – мужа родной сестры Константина. Вот какую милосердную любовь проявлял этот великий святой к своей семье в то самое время, когда он возглавлял пресловутый Никейский собор, призванный выработать символ христианской веры!

С точки зрения простой гуманности этот император был чудовищем. Пруссаки, совершавшие, как всем известно, преступления в 1870 году, явно уступают ему в жестокости. Во время войны с франками (предками французов) Константин с неслыханной свирепостью расправлялся с пленниками: он отдавал их на растерзание диким хищникам, которых вела за собой его армия. К концу жизни, истощенный, он пытался подкрепить свои силы ваннами из теплой крови убитых для этой цели младенцев.

Таков этот святой, краса и гордость клерикалов!

В четвертом веке четыре императора пытались хоть как-то помешать усилению христианской церкви. Это были: Юлиан Философ, Валент, Грациан и Валентиниан.

Валент был сожжен в своем шатре; Грациан убит; Валентиниан задушен подкупленными слугами. Что касается Юлиана, очень либерального государя, энергичнее других пытавшегося положить предел домогательствам церковников, то его погубила отравленная стрела. Церковная летопись утверждает, будто стрела эта была пущена с неба самим Христом.

Кто посмеет заявить, что в ту эпоху еще не существовали иезуиты?

СВЯТОЙ ПРЕСТОЛ И ЖЕНЩИНЫ.

Мы подошли к пятому веку.

Анастасий первый сменил Сириция. При нем церковью завладели женщины. Просто невероятно, что проделывали святые старцы, пользуясь слабохарактерностью Анастасия!

Христиане того времени разделились на два враждебных лагеря, во главе которых стояли две куртизанки – госпожа Марцелла и госпожа Мелания.

Некого Руфина, священника из Аквилеи, возлюбленного госпожи Мелании, жестоко ненавидела госпожа Марцелла. Руфин был крупным ученым, и труды его очень ценились современными ему богословами. Естественно, госпожу Марцеллу терзало уязвленное самолюбие, и, вероятно, она не раз твердила себе: «Почему я должна уступить Руфина моей сопернице?» Снедаемая завистью, красавица обратилась к ученому с предложениями столь же нерелигиозными, сколь и непристойными. Она поставила на карту все, ни перед чем не остановилась, но… осталась с носом. По-видимому, этот Руфин крепко был привязан к госпоже Мелании. Известно, как мстительна бывает отверженная куртизанка. Оскорбленная в своих чувствах, госпожа Марцелла бросилась к святому отцу и разоблачила возлюбленного Мелании.

Святая блудница – святая, ибо эту куртизанку впоследствии причислили к лику святых, – заявила, что Руфин – еретик, так как перевел сочинение Оригена, что само по себе уже ересь.

Папа, если верить летописцам, не способен был ни в чем отказать госпоже Марцелле.

Выслушав, он энергично взмахнул своим распрекрасным жестяным жезлом, добросовестно прицелился и – бац! – обрушился на несчастного Руфина. Впрочем, Руфин, отлученный от церкви, продолжал жить припеваючи.

Все происшествие свидетельствует лишь о том, что и в первые века клерикалы не отличались высокой нравственностью.

При Иннокентии первом духовенство обогащалось в полную меру, обирая женщин, которых соблазняли галантные клирики.

Например, некая матрона, по имени Вестина, возлюбленная многих священников, истратила все свое имущество на церковь. В угоду папе Вестина построила в Риме роскошную базилику (ныне церковь Гервасия и Протасия), богато украшенную золотой и серебряной утварью. Так, дарохранительница для святого причастия, на главном алтаре, усыпанная драгоценными камнями, была из массивного золота; над крестильницей возвышался огромный серебряный олень, источавший воду; ларец, где хранят масло, предназначенное для изгнания бесов, был высечен из целого агата.

Кроме того, в храме было тридцать шесть медных подсвечников, каждый весом в сто шестьдесят килограммов.

Прибыль, которую приносили принадлежавшие этой церкви дома и земли, достигала баснословных цифр.

Вестина же умерла в нищете: все ее имущество поглотила церковь.

СИКСТ ТРЕТИЙ.

Папа, сорок шестой по счету, правивший с 432 по 440 год, был вполне бравым мужчиной. Святой отец считал, что монастыри и гаремы – это одно и то же: и здесь и там должен властвовать один папа!

Представьте себе его положение.

Молодая девушка, вступая в святую обитель как Христова невеста, становится его супругой.

Что ж, раз Иисус Христос не в состоянии спуститься на землю, пусть пеняет на себя! Кому же иначе быть заместителем господа, я вас спрашиваю?

Разумеется, папе.

По крайней мере, так утверждали епископы. И в самом деле, преподобный Сикст третий, получив священные полномочия от самого Иисуса Христа, нисколько не стесняясь, выполнял все функции добропорядочного супруга по отношению к своим правоверным.

Однажды ему не повезло: монахиня по имени Хризоногия оказала ему сопротивление…

Естественно, пришлось прибегнуть к насилию. В конце концов, папа он или нет, черт возьми?!

Но этого мало. Владыку Сикста третьего уличили еще в кровосмесительстве. Его бурная деятельность вызвала возмущение среди верующих. Был созван специальный собор для суда над его святейшеством. Но под силу ли собору тягаться с папой?

Сикст третий находился в наилучших отношениях со своим клиром. Его подчиненные распутничали так же, как он сам; к тому же настоятели монастырей помогли солидным подкупом повлиять на собравшихся; в результате Сикста третьего признали невиновным!

Через три месяца после собора священник Басс, глава обвинителей святого отца, был отравлен. Папа с большой помпой похоронил своего врага, утверждая, что он скончался от обычного воспаления легких.

Тайну смерти Басса разоблачил только преемник Сикста третьего.