Текст книги "Моя родина – Фаэтон. Вторая книга (СИ)"

Автор книги: Ленар Хатбуллин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Объяснение кажется здравым, но лишенным смысла, ведь есть автопилот у корабля. Слова Аве дополняют решение:

– Забыл, топлива нет в корабле.

– Папа! – воскликнул я. – Ты сделал это специально? Знал, что не просто так. Мы хотели сегодня улететь. Эх, что же делать сейчас!

Папа взъерошил мои волосы, сказав:

– Когда мы в последний раз пребывали в радостном семейном кругу? Не припомню случаев в нашей семье! Быстрей домой, а то пирожки с капустой остынут.

Мы с сестрой понурили головы, пошли следом за родителями в дом с палисадником, любовно сделанным, с заботой.

В доме происходила семейная обстановка, которая настраивала сердца на лад, слышимый за пределами дома. Нет грусти что, ночь прервется, либо уйдем в небытие.

Время лилось спокойно, не замечал ход, иногда была слышна грусть, которая таилась в уголке сердец, иногда показывалась, дабы частью поселить сомнение в том, что должно произойти.

Лились беседы, не замечая, что не остановить, ибо заканчивается, обнажая грани душ, которые сломаются от молчания. Она закралась в головы и поселилась, не желая выйти. Тайна и понимание, которое видится внутри, остальным не хочешь показывать, дабы понять тревогу и породившие причины. Не знал, что о чувствах лучше не молчать, сразу высказывая, не давая прогореть фитилем, не оставить след воска, а вечно гореть, чтобы светить во тьме окружающих проблем.

Если они тлеют в голове, то могут спалить систему отношения к миру. Будет не понятно, какой оттенок сути несут, где стирается грань между тем, что надумал, где новые пределы открывают жизнь и отношение к ней. То, что думается в миг и означает понятливость оценки, которая истлевает и не дает больше огня, раньше гревшего, теперь исчезнувшего в попытке озарить мир. Какое дело миру до твоих эмоций, если каждый человек видит далеко не весь вид, предполагающий след, который не взять, оставив в свалке эмоций. Не хранил в сердце, так как многое переросло черту, которая означает не хотящей брать лишний груз, который тянет на дно самооценки, осуждающей, клюющей вечной, как мир, проблемой.

Вижу в поступках, которые говорят о скрытии истинных чувств, иную подоплеку, становящейся понятной с осознанием, что увидел и понял, какое значение имело в прошлом. Семья понимала подавленное состояние и не хотела губить, ставить под пулю, нагнетая обстановку, которая не решится, если дальше придумывать проблемы, не свыкнуться с мыслью, надо идти дальше. Проще отпустить, чем привязать детей к себе, не давая повода посмотреть на событие иным способом, не своим взглядом, который имеет застарелый подход, никак не соотносимый с реальностью, а наоборот, уводящий обратно. Конечно, родители всегда хотят быть с нами, не пуская из гнезда, строят причины, по которым остаешься дольше, забывая, какие истинные мотивы кроются в поступках, которые ранее не были понятны.

Раньше было сотни линий, не понять, как нарисовать или найти объект суждения, в сравнении с которым понимается взгляд в целом. Понимание отличается от ранее видимой реальности, чем больше смотришь со стороны людей, которые относятся по-иному. У родителей четкая установка, надо максимум выжать из того, что имеют сейчас, подольше находится, не убегать. Понятно, что, сколько людей, столько мнений, но рассуждаю сейчас о взгляде со стороны, как понимания того, как чувства исходили от Аве и Мады. Ведь не знаю, что кроется за пеленой глаз, не могу сказать, какие тянутся мысли по поводу, как максимально выжать из момента, хочется подольше побыть и составить быт, который надолго забудется. Без детей дом опустеет.

Родители много переживают, это нормально, так как сходится переживание и жалость. Волнуются, не высказывают мысль, которая важнее рассуждений. Вот она: всегда думают, их дети никогда не вырастут, будут пребывать в таком возрасте, когда надо заботиться и считать шаг, рассуждая о нем и понимая, где кончается детство и начинается взрослая жизнь. А я тогда знал, нельзя вечно пребывать в колыбели семейного гнезда, должен начать путь, который перевернет реальность, что вырос. Родители не хотели принять и дать вожжи от жизни в руки. Хотя они начали нас провожать, но факт, что Аве не заправил корабль, сильно раскрывает характер, чем вся психология и исследование глубин необъятного сознания.

Отталкиваюсь от пребывания внутри себя, иду туда, где остановился в повествовании. Вспомнить, а то под толщей слов и рассуждений, которые льются потоком, трудно найти и проследить событие, случившееся и пойманное в тиски восприятия, когда можно проследить и уловить детали. Но метод также плох тем, что вечно пребывать в себе не смогу. Должен исходить из короткости того, что идет, не раздумывать в прошлом, а возвращаться к повествованию. В противном случае, конечное время пройдет, не остановиться. Не пойму до конца, который увидел, главное понял. Прокручиваю событие, чтобы яснее и четче увидеть, черты записать, дабы прорисовать точнее, а не оставить не ясную тень или подобие смысла, как бледную копию. Возвращаюсь к прошлому. Вижу…

… стол, наполненный скудными припасами, которые покинули опустевшую кладовку. Полки, бывшие наполненными, теперь источают бедноту и жалость обстановки. В сознание просачиваются запахи пирожков.

Вижу в мельчайших деталях, как идёт время в тесной кухне, где мы расположились. В тесноте да не в обиде, слова с Земли проникли в наш лексикон и не отличить, какой язык зародился раньше. Кухня теснилась, каждый погрузился в загадку начинки. Ароматы раскрывались и давали повод для насыщения, погружения в планы о жизни.

Кстати, о планах, не могу себе представить, что молодые люди смогут стать торговцами, поднатореть в искусстве переговоров, смочь дать отпор рынку и пиратам.

В тишину вклинился голос Аве, проложивший ясность в мысли, которые не давали покоя:

– Как вы собираетесь, не имея опыта, преуспеть в торговле?

Слышу свой голос, отливающий юностью, тогда переполнявшей сосуд тела:

– Мы хотели заработать кредитов. К примеру, купить мебель и продать её на Марсе.

Аве подтвердил мои слова:

– Это здраво, но всегда надо изучить, уточнить контакты на Марсе. Мада, дай телефон.

Аве его взял. Набрал номер и позвонил. Сотни тысяч километров, на удивление, быстро передали сигнал. Услышал писк и голос на Марсе:

– Красный рынок овощей вас слушает. Что хотели?

– Добрый день. Планета Фаэтон, Аве, – начал отец.

– Аве? Сколько лет, а крови утекло! – незнакомый голос перебил. – Что-то стряслось или овощи предложишь без крио-капсулы?

– Овощи не предложу, знаю, работаете с Землей, – поморщился Аве. – Слушай, есть контакт того, кому интересна мебель?

– Мебель всем нужна, так как нет качественной, – начал марсианин. – Могу сам приобрести, но с руками оторву и не пожалею тебя! У нас больше оружия, но на нем не поспишь.

Отец смутился и ушёл в раздумья.

Голос с Марса забеспокоился:

– Аве? Аве? Марс дери, связь плохая. Ты меня слышишь?

– Слышу. Забыл о ваших словах и манере разговаривать, – сказал отец.

– Дело привычки или пули! У вас всё модели есть? – марсианин ответил.

– Можем любую сделать, на заказ, по чертежу, по отличной цене. Говори, какая точно мебель требуется, а также количество, – взял себя в руки Аве.

– Арр! – голос заревел. – Мебель, без чертежей, все оружие чертят и собирают. Всё купим, по цене не обидим! Арр!

– Арр! – подражание Аве, которое закончилось кашлем.

– Охох, никогда не мог точно произнести клич! – голос расхохотался. – А земляне имитируют. Какие-то штуки с механическим голосом, будто вороны.

– Вы же уникальная нация, как вас можно покорить? – отец подбодрил. – Никто не в силах победить марсиан и дать отпор!

– Земляне что-то задумали, чует мое сердце запах крови, если так легко отдаем оружие в обмен на еду, которая покоряет нас, – сетует марсианин. – Она наркотик, лишает воли, а только бы ел и ничего не делал, пребывая во вкусе и эмоциях, какие она дает в избытке. Под стать опьянению, дышишь кровью. У тебя, Аве, отличная еда, которая настраивает на дело, а не прокрас. Тина. Ция.

– Это ты, верно подметил, что еда является каннабисом, – начал было Аве.

– Вот не надо этих слов! – голос с Марса его перебил. – Арр! Никогда их не понимал. Если говоришь нож, то понимаю, а, если катана, то уши сворачиваются в трубочки.

– Говорю, что согласен с тем, еда это наркотик, – легко подстроился под собеседника отец.

– Ешь её и ешь, каждый кусок летит в рот, не замечаешь, как всё отдаешь, лишь бы больше съёл, – марсианин легко ответил, сетуя. – Притом думаешь, много съел, то насытит, но нет, тело просит ещё, этим отравляешься, не видишь нормы и уходишь в грех, что злость за себя берёт, как какая-то плюшка могла стать причиной для радости! Это люди подстроили, но как объяснить племени? Ар!

– Всё не имеет смысл? Или есть марсиане, которые могут помощь в нелегком деле, или ты только один об этом знаешь? – начал задавать вопросы Аве.

– Никто не знает. Кто об этом сетует или говорит, того убивают или сажают за семь решеток, не сбежать. Секрет или дело правительства, не знаю. Но сказать тебе не мог. Чтобы ты знал, что тут происходит, – голос на другой планете начал тускнеть. – Закон о еде это зло.

Тут послышалось бряцанье. Крики и стоны:

– Я не против строя! Вы не правильно поняли!

Выстрел лазера, будто разрезал громким свистом слух, вырывая из него и толкая в реальность.

Крик донесся до наших ушей:

– Не убивай… Те.

Выстрел. Тишина заполнила кухню ледяным страхом, словно облили хладной водой или уходишь под лёд. Ощущение, что выстрел разрушил не только телефон и убил торговца, но повис молчанием, которое губит присутствующих в нем людей. Всех… И никого не осталось. Пустая комната. Никого нет. Всё мертвы. Никого нет! Ох.

Тишина объяла моё естество закрытой тайной, а теперь повторилась и дала возможность увидеть себя, в другом лице, уничтожающем и крошащем семейный покой. Думал, закон продовольственный использует другие меры и исходит не из убийства, а из подавления.

Тишина рождала неуверенность и ощущение гнета, обрамляющего жизнь. Всегда следует за ней, а не идёт следом, дабы выбрать случай, ударить, когда не ожидаешь, либо в наименьшей мере думаешь об ударе. Не думал, что звонок приведет к итогу, крушащему семейную обстановку и уют, из которого не хотелось уходить, а пребывал, радуясь, как складывается разговор, как достичь планы. Аве помогал решить проблемы, а теперь ушёл в себя, не мог помощь ничем.

Всё ушло внутрь, не имея структуры, которая могла увидиться, как реальная черта жизни, понимающаяся в полной мере. Мы всё были в состоянии, когда не интересует место, где пребываешь. Лишь бы не трогали, не отвлекали от переживаний, когда не знаешь, что сделать, дабы из них выйти. Нахождение в них отравляет, не давая повода и значения, чтобы понять или уразуметь часть того, что понимается в сравнении жизни. Через сравнение видится грань, которую надо пересилить и понять, где причина. По ней надо пройти и дойти до понятия, где кроется суть и познание ухода от проблем. На этот раз Мада первой не выдержала, а прервала молчание, которое сжало её сердце.

Она произнесла волнительную и трогательную речь, которую копила долгое время, не желая явить полноту эмоций и переживаний, переполнявших ей:

– Если думать о торговле, то вы не должны полететь на Марс, ибо это опасно. Поберегите себя.

Возражаю:

– Не все такие, как один, запуганные и боящиеся сделать шаг к тому, что мы хотим помощь и привезти мебель. К тому же говорили, мебели мало, значит, нужны там.

Мада говорит:

– Это не обсуждается, опасно, ибо вы не бережете свою жизнь, а всего лишь, хотите обменять на деньги.

Вмешалась Астра, защищая позицию:

– Мы передадим мебель, не садясь на Марс.

Вновь голос Мады:

– Астра, ну, ты взрослая девушка, пора думать, что Адам юноша, исходит из максимализма, не здравомыслия, которое может сберечь, избавить от скорой смерти.

Мада начала ломать руки. Появились первые слезы. Вновь её голос:

– Беречь себя, не ставить голову на полено, дабы палач разрубил метким топором шею.

Астра в последний раз попыталась отстоять нашу позицию:

– Если всё время бояться, то не сможешь пойти по пути.

Мада стала говорить в укор, что дочь её не слушается:

– Астра не спорь, вы никуда не поедете, если сделаете по-своему, ибо не надо так поступать и делать поступки, о которых будем жалеть и реветь. Завтра будет ясно.

Пожелали друг другу спокойной ночи, каждый встал со своего места, дабы проследовать в спальни. Находясь в постели, быстро засыпаю, уходя из реальности, наблюдая со стороны, смотрю, как в прошлом заканчивается день, полный тревоги. Сотни ярких огней вонзаются в глаза, проясняя путь, который вижу, как точное проявление.

Глава 3. Поиск лучшего выбора

Наблюдаю день, который в ловушке ожидания, то есть вновь наблюдаю с одной точки и не смею ринуться в настоящее.

Вижу, как сажусь за стол, около сестры, так, что смотрю в глаза мамы, а сестра в глаза отца.

Мада рассуждает:

– Предлагаю обратиться к близким к Земле планетам. Близка Венера, но на ней нет торговли, она замкнута в себе, как Марс, не желающий видеть ничего, кроме войны.

Она вспоминает, появляется трепет в голосе:

– Третьей по удаленности от Земли является Меркурий. Развит в торговле: вмещает множество торговцев. Меркурий – Венеция для космоса и тех, кто хочет заработать на торговых путях. Все дороги ведут в Рим, а теперь в Меркурий, ибо оплел вселенную как спрут корабль, желая утянуть на дно собственных амбиций, которые уничтожают любого в поле зрения торговли.

Мада потупила взгляд, но продолжила мысль:

– Он завлекает, останешься навсегда. Меркурий манит магнитом, точно остров лотофагов, которые опьянены лотосом. Венера не заинтересована в товарах, привозящихся извне, так как живут в своем восхищении. Марс, путь до которого занимает месяц, не доступен. Остается Меркурий, чуть больше месяца. Юпитер, Сатурн, Уран и Нептун не рассматриваем, там расстояние велико, что не буду считать.

Вмешался Аве, который понимал в устройстве корабля, знал о нем предостаточно, ибо являлся пилотом и главным ремонтником АР-2900:

– Нам не достичь удаленных планет по причине объема топливных баков, рассчитанных на два месяца полёта. Юпитер это восемь лет, Сатурн вдвое больше, Уран три года, а Нептун четыре с половиной года. Дозаправку делать негде, так как промежуточные планеты мало изучены.

Аве о чем-то задумался и выпал из жизни. Кашель Астры вернул его в действительность, он поведал то, о чем думал:

– Мы были на Венере, Марсе и Меркурии, но к счастью, смогли выйти из их полей, лишающих воли и уничтожающих рассудок: первая планета плотская, вторая это война и еда, а третья… Третья – золото и серебро, которые многих сгубили.

Мада прокашлялась и продолжила мысль, хранимую в голове:

– Меркурий любит роскошь, сверкающую опасностью для героя, который жаждет умереть в битве, но достигнуть ворот славы. Роскошь можно добыть, либо на Луне, либо обратить взор на Землю, которая хвастается ювелирными фабриками, делающими серьги и кольца.

Мада потупила взгляд, но отмела сомнения, пришедшие в голову:

– Остается роскошь, которую можно купить на фабриках. Дам книгу, на основе которой сделаете сравнительный анализ. Обращайте на жесты, мимику и слова. В силах запутать Пиза, который пытался описать язык жестов. Понимая, что в них кроется, поймете причины поступков, в которых обман, где не ясно, какие люди несут гибель, а какие дают знание. Уметь различать людей, состояния эмоций, понимать, что хотят сказать тем или иным поступком, который многое значит.

Мама поднялась и подошла к книжному шкафу. Выбрала две книги, взяла их. Пришла обратно, положила на стол. Пригляделся к книгам. Первая обозначалась, как «Роскошь. Как отличить подделку». Обложка несла вид на груду, состоящую из колец, колье и цепочек.

Вторая носила название: «Язык телодвижений. Аллан Пиз, Барбара Пиз». Изображение носило вид на несколько лиц, которые отличались спектром эмоций. Притом это была голография, когда ты наклоняешь книгу и видишь другое изображение, которое отличается от того, что было. Ненависть сменяется счастьем. Слезы заменяются смехом. Если наклонишь книгу, то прежние эмоции возвращаются на лица. Диво! Как смогли исполнить, не понимаю, может, удивление затмевает разум?..

Мада сказала слова:

– Уметь отличать роскошь от подделки важно, но значительнее люди, которым продаешь. Пигу научат, надо смотреть на то, что творится в душе.

Мада вновь осеклась, но продолжила в назидательном русле:

– Не запутайтесь в сетях Меркурия. Помните, для чего прилетели на планету. Увидьте, где таится капкан, точно кровавый алтарь. Вместо крови деньги, затмевающие разум любого человека, что очень сложно сопротивляться.

Маду захлестнули эмоции, которые скрывала, прикусив губу до крови. Твердо говорит, стараясь придерживаться своего прежнего ритма:

– Ум нуждается в настройке, которая зависит от того, кто им управляет и дает приказы к действию. Либо рабы денег, либо берете власть, не давая повода накинуть ярмо на шею, становясь быками денег. Не ослепните, когда хотите достичь финансовой ошибки, которая тянет на дно, плотно взяв в заботу, ведущую в молчание. Надо знать, где заканчивается свой голос, а, где рождается команда, извне управляющая сознанием. На Меркурии есть вышки, управляющие умами, доводя их до окисления, но на всё должна иметься защита гаситель управления. Мы с Аве такими обладаем.

Мада кивнула мужу, а он в ответ посмотрел, Мада сняла кулон, который имел форму мозга, вплетенного в небесную сферу, как у Платона.

Аве снял кулон, похожий, как две капли воды, сказал:

– Кулоны создали, когда выбрались из плена Меркурия, зная, что надо иметь чистый разум, чтобы избежать управления со стороны. Дают свободу, которая продиктована со своей позиции, а не со стороны кукловода.

Мада поднялась и обошла стол, стала за моей спиной, надевая кулон на шею. Говорила странные слова:

– Разумом стань единым с умом, не отвлекайся на слова. Не управляйся со стороны, знай, что ведет тебя. Поставь печать на пути, закрой на замки двери. Никто не зайдет к тебе, а уйдет побежденным.

Ушла на свое место, обойдя стол, слова стали слышны, а не звучали в голове:

– Отделяйте зерна от плевел, истину ото лжи, которую пытаются навязать. Надо думать о том, что есть в голове, что является путающим. Думать своей головой, а не придуманным видом на понятия, если вы примите защиту.

Аве встал и обошел стол, дабы встать позади Астры. Надел кулон, сестра выказывала покорность. Отец запечатал словами:

– Ум един с разумом. Не принимай слова со стороны, управление чужих людей. Смотри вперед. Запечатай путь печатью, повесь замок на двери. Не зайдет гость, а уйдет пораженный.

Ушёл на своё место, садясь. Мада объясняла суть операции:

– Кулоны закрыли разум для слов, также управление со стороны. Ничто не влияет, управляя умом. Забудьте управление, думайте сами. Сократ говорил, знает, что ничего не знает. Также относитесь к слову, приходящему со стороны. Вы не знаете управления, потому оно к вам не относится. Забыли про влияние. Выбор, который не понят глазом, желающим целей. А добывается их, используя ваш мозг, словно рычаг управления у корабля или тонко настраиваемого аппарата, желающий получить контроль над умом.

Аве подловил мысль и обозначил явственность в продолжение слов:

– Не позволяйте думать за вас, использовать против того, что хотите достичь на Меркурии. Продать роскошь и заработать кредиты на обратный путь. Влияние вышек, либо управление разумом мало изучено. Предполагаю, внедряются в разум, забирая мысль о том, что надо вернуться обратно, а не пребывать в состоянии покоя, так как думать сложно, а тут делают за тебя. И ничего не зависит, ибо передал вожжи. Не поддавайтесь на легкую уловку.

Мада уловила мысль, добавив видение ситуации, так как проживала с мужем:

– Не следуйте за тупиковой целью, а видьте правильность. Меркурий хочет лишить границ разума, стереть, вмещая значение, которое определяет потребность. Постоянный взгляд со стороны дает значимое понятие, когда знаешь, куда идешь, что видишь, значит, исправишь. Отличать суть и поток посторонних смыслов, ставящих целью запутать, не спасти вас, ведь ушли в трясину чужого осязания, который протягивает руки к оголенным проводам мозга, нейронным связям. Очень сложно избежать гиблого влияния, если цели кукловода представляют спутанную систему, точно клубок из мыслей, который просто не разгадать и не понять, что скрывается под пеленой яви.

Аве продолжил мысль, начатую Мадой:

– Нацелено на спутывание пределов восприятия, когда не можешь понять, а что считается знанием, не следованием за тем, что пытаются навязать и показать реальность в возможностях не реализуемого, так как путаешься. Связан по рукам, ногам и не выпутаться из состояния, где есть подмена сути, понятий, которые не цельные, если придуманы не тобой и мозгом, а Меркурием, путающим карты сознания. Не видна колода смысла у раба, а замылена настолько, что не видно ничего. Только спутанные грани смысла.

Мада посмотрела в глаза супруга, продолжив мысль, оборванную на слове, и это не случайно, а специально сделано, ибо они думают, как единый мозг:

– Раб желаний, оплетающих разум спрутом, не давая понять черту, которая связывает с реальностью тонкую грань мозга. Пройдешь по ней, то поймешь, какие остановки исходят от стороннего глаза, желающего контроля. Меркурий вселяется в души людей, подсоединившись к подсознанию. Они не существуют в отдельности, только вместе имеют цельность. Рабы в сути в своей, так как не желают иной участи, кроме той, что обозначена властью над их судьбой, которая не может находиться в пределах сути, утерянной для знания. Не может принадлежать такому человеку, утратившему понятия яви..

Аве взглянул в глаза супруги, продолжив мысль, как свою суть:

– Рабы, ибо в отдельности не представляют значения, а масса людей, существующих вместе ради поклонения тому, кто подчинил сознание. Паразит, заходящий в мозг жертвы, где строит мосты, по которым внутрь заходит иная суть, не имеющая оснований жизни без подчиняющихся людей. Сколько людей, столько сути в создании новых центров по порабощению и уничтожению воли, замене понятий и придумывании, подчинении большего знания, которое заменит собой жизнь, и станет не понятно, где реальная суть. Структура, которая живет в головах, не представляющих жизнь без паразита, бытовую суть, где устаешь видеть одно понятие, раз за разом. Скучает и не может найти себя, только оттенки смысла, которые многое утаивают, но не дают, чтобы человек раскрылся и понял себя, с точки зрения реальности, а не смысла, пытающийся понять, как свою часть. Но только в отсутствии дела человек представляет реальность, но только удаленно напоминающую о том, где ещё есть жизнь, но в пределах вымысла, не находящегося в жизни. Лишь в копии смысла ощущается жизнь, которая не является нужной для судьбы, которая уже применима ко лжи, так как невозможно принять реальность, так как она настолько вымышлена, насколько человек мыслит скучность жизни..

Мада продолжила мысль:

– Скучает человек: не обходится без навязанных идей, свои смыслы не прельщают, не красивые. Не строить мироздание, а взять готовый мир. Но не уразумеешь свой мозг. Смерть индивидуальности, либо снятие пределов, призванных для того, чтобы человек думал жизнью, не искал клише быта, запечатлевающийся и проносящийся мозгом. Он не готов для проработки образа и понятий, от которых будет отталкиваться на протяжении поиска. Он отталкивается от того, что изначально было заложено. А смысл является надстройкой мысли, что не впитывается в глаза жизни, мелькая в ней, как невозможность понять и услышать, что пытаются в него вместить, дабы понял суть, которую не найти в привычности осязания, только в уходе от яви она понимается, как оттенок жизни, не могущей узнать смысл своей жизни...

Аве нащупал её рассуждение метким и прицельным словом, бьющим стрелой и попадающим в цель, которую наметил зорким нацеленным в суть глазом:

– Смысл является придуманным, заложником чужого восприятия, которое заменяет собственное, не давая повода думать. Означает, не будет свободы в выборе пути, в понимании, от чего отталкиваться в суждении, нацеленном на восприятие ума, не яви, которую хотят вложить, управляя, забрать то, ради чего люди обрели собственное суждение, свое мышление, не чужое мнение. Меркурий входит в головы, ибо не имеет основы для жизни, как мозг людей, слабый и не желающий понять, где кончается суть, начинается осознанность управления и понятие о том, что нет своего желания, яви кукловода для раба, который определяет тюрьму, как сознательность ухода от жизни. Проще пребывать в гранях чужого характера, ничего не делая и не понимая ответ за жизнь, которая теперь не принадлежит подобному человеку, с легкостью от неё избавившегося, ведь не доказать ему, что должен отвечать за себя. Но это для раба настолько тяжело, что невозможно понимать, как реальность идёт в глазах человека, который готов быть наравне со своими страхами, а не лишь исходит из желаний кукловода, ведь принимают позицию в жизни, как раб…

Мада без проблем продолжила мысль, ибо они объединились воедино:

– Раб, дающий управлять, принимая через транслятор смысла, обретающий почву, где слабость есть атрибут мозга. Величина явления, которое не хочет покидать, если нет избавления, где решат за тебя, что сделать. Есть шаблоны действий, что это ты, а не клон. Не паразит решает, где упасть листу мысли и раскрыться, чтобы понял: твоё, не заложенное в уме, но шаблон мира, не правильного в осознании. Ведь так проще, отдать вожжи жизни врагу. Или?

Аве продолжил мысль, лившуюся единым потоком, в котором не различаешь голоса, а вникаешь в смысл, передающийся совместно:

– Или это друг, ибо решает, куда ступить. Забирает свободу, замещая своим видением, что кажется своим, не со стороны. Это кажущаяся черта, которая разделяет, понимаешь исходящее, а не часть, где обретаешь глаза Меркурия, в которых теряешь себя, ибо стал целым во взоре. Лишить воли, заменить реальность и убрать свободу. Если копнуть глубже, то меняются не понятия, но разум теряет связь с сознанием, не осознанно думает, принимает сигналы и слышит со стороны, как сломанное радио, не ловящее прием сути, а, только смазано понимая, что же творится с ним в момент, когда утрачен контроль над своей жизнью, теперь не принадлежащей ему. Она уходит от человека, так как он не в силах проецировать жизнь свою на вместившую её суть.

Мада продолжила мысль, которая, казалось, не имеет швов, только вид нити:

– Суть от тебя не зависит, является подоплекой оправдания, почему её нет, и не понять, как узнать, где заканчивается взгляд, где начинается власть Меркурия, который хочет управления, ибо без людей не представляет себя. Основывается на людях, так как представляет управляющего сознанием, не означая, где смыкается понятие того, куда надо идти, рисовать видение мира и видеть глазами, не общим сознанием. Если пребываешь, то не различить, где заканчивается видение, не глазами кукловода, ценностями, которые завлекают в суть, значимую вложенным идеям. Должны понимать себя, зная, где продолжение взгляда, а, где исходишь из того, что хотят заложить, но не дать верную концовку и понимания, куда идешь, так как утрачен вектор для движения. Оно не имеет ни начало, ни конец в движении, утрачен смысл для проявления собственного мнения. Нет намека на то, что есть возможность, дабы выбраться из пределов чужой сути, которую хотят вместить, замещая собственную суть, уходящую во тьму повествования чужой лжи как взгляд.

Аве отказался далеко заходить в познании, а промолчал. Мада продолжила мысль, разросшуюся до невиданных ранее границ:

– Своим взглядом идти, не видя суть, которую вкладывают, а не то, что есть в сознании, где смыкается суть, уходя в подсознание. Оно дает совет, зачем следовать своим путем, так как нужно обозначение, а не подсвет понятий, которые ярче, нежели без света, помогающего найти путь. Если не знаешь, куда ступить, то за тебя решают, управляющим не трудно, скорее всего, так лучше, если отказ от мнения, следуя в дебри, куда поведет кукловод. Куда взгляд повернет, не ясно до момента, когда не упадешь в обрыв.

Мада видит окончание истории в грустном финале:

– За обрывом бездна, которая манит, не отказаться, следуешь, как человек, послушный словам, ведомый заблуждением. Падаешь в груду разбросанных кредитов, которые внизу являются целью, но ошибочной. От желания ничего не зависит, если нет понятия значимости шагов, также их цели, ибо целиком вверен кукловоду, которому нужно больше жертв, не понимающих. Значение жизней ничтожно, если они не хотят выбирать, куда пойти, что увидеть в понимании, когда нет ничего у нити. Она видит то, как понимает кукловод, который влияет на людей. Люди не меняются. Соглашаются с ролью, также за ней следуют, не желая менять свою жизнь.

Только понимая себя, как чью-то фантазию, которую хотят сделать частью сути, чтобы человек думал, как в него вместили смыслы, не существующие ранее, но теперь оживающую в глазах, когда меняется знание, как существовать, исходя из своего сердца.

Мы с Астрой сидим, не понимая, что сейчас произнесено, как калейдоскоп мыслей, вращающихся в голове. Путают ум в догадках, что произойти, но в голове, как части явной сути. Первое изучение накладывает отпечаток, когда не знаешь, как разгадать понятие, каким образом значится реальным в сфере знания, где блуждаешь и не находишь путь, натыкаясь на тени. Сами стали бледным подобием того, что хотели узнать, увидеть суть, которая значится главной и рисуемой, как не законченной, но оттого нужной для познания, так как видишь всё, а не понятые части, могущие испугать мозг.

Обилие сути мешает понятию, когда не знаешь, что из чего следует, где идет поворот, который нацелен на понимание, что хочешь достичь, она ускользает от взгляда, если следовать в пучине мыслей, где утопаешь, как в болоте. Не понятно, как вызволить мозг, который извел себя в попытках уразуметь то, с чем не сталкивался в жизни, как из сложных мыслей и принятия в виде реальности, меняющей взгляд на мир. Если уйти от сложности слов и искать суть, то мы с сестрой, искали путь, не делая вид, что понимаем слова.

Мы молчали, тщательно обдумывая, ибо нет понимания, события нуждаются в мыслях и проработке в голове. Не узнанное понятие мозг по привычке отвергает, так как не готов увидеть картину, которая красиво распростерла вид. Дорасти, а не слышать. Это малое, что могли сделать, не видя суть, меняющей в корне видение на понятия, которые сложились, как цельная картина, требующая правок, а не запечатления в момент непонимания, когда не видна гора смысла, а только её малая часть, напоминающая иллюзию яви. Не угадать, какие грани имеют право на жизнь, какие являются вложенными смыслами, не могущими по-иному проявиться в реальности, кроме обмана.