Текст книги "Окно напротив (СИ)"
Автор книги: Лена Сокол
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Она сделала глубокий вдох и медленно попятилась назад.
Сердце отчаянно клокотало в груди. Бежать было некуда. И никто уже не мог ее защитить.
– Простите, – вдруг услышала девушка, – вероятно, я напугал Вас.
Его голос оказался на удивление мягким и спокойным. Но это не могло усыпить ее бдительность. Ноги и руки сковывал почти животный страх.
Марьяна сглотнула, вспоминая, как далеко, позади, лежит ее сотовый. Грудь мужчины то вздымалась, то опускалась, высасывая весь воздух из пространства. Ноги девушки сами медленно попятились назад, пока не уперлись в сапоги Марины.
– Я просто хотел спросить, – продолжил он и добродушно улыбнулся.
Вероятно, он догадался, кто выдал его. А, может, следил за ней с первого дня. И теперь пришел, чтобы расправиться. С единственным свидетелем.
И еще улыбается! Чтобы, дождавшись подходящего момента, сцепить свои огромные лапищи на ее горле. Или размозжить голову чем-нибудь тяжелым.
– Не здесь ли проживает Лиза? – С этой ослепительной улыбкой мужчина уже не казался ей таким громадным.
Но Марьяна не собиралась расслабляться.
– Нет, – пытаясь отдышаться, выдавила она.
– Тогда, может, вы знаете, где?
Он казался растерянным и огорченным.
– Напротив, – указала пальцем девушка.
Ей хотелось поскорее захлопнуть дверь перед его носом. Но мужчина даже не обернулся. Он продолжал смотреть на нее так, словно намеревался проглотить одним махом. Марьяна догадалась, что вопрос про Лизу был лишь предлогом. Бородатый почти наверняка пришел, чтобы убить ее.
Она сделала еще один неуверенный шаг назад, спотыкаясь о ноги лежавшей на полу девушки, и замахала руками. Вес тела потянул ее книзу. Неужели последним, что удастся увидеть перед смертью, будет пол в прихожей и его громадные ботинки?
Не успела она вскрикнуть, как здоровенная рука подхватила ее железной хваткой и помогла удержаться на ногах.
– Спасибо, – пискнула она, освобождаясь от хватки.
Незнакомец убрал руку и с легкой полуулыбкой продолжил внимательно рассматривать ее лицо. Ей хотелось съежиться под этим взглядом.
– У вас человек лежит в коридоре, – наконец, хитро прищурившись, сказал он и скользнул глазами по полу.
– Она отдыхает…
– Вы уверены?
– С ней все в порядке.
– Похоже, ей надо в больницу.
Марьяна перевела взгляд на лежащую на полу Марину. Голова ее склонилась на бок, рот был приоткрыт, меж зубов краснел запавший язык, на губах запеклась слюна.
– Вот черт!
Она бросилась к девушке и упала на колени, совершенно позабыв про то, что опасный незнакомец остается за ее спиной. Открыла ей рот, вынула язык. Одним движением перевернула тело набок.
– Марина, ты меня слышишь?!
Девушка никак не среагировала.
Марьяна досадно покачала головой, отметив, что сердцебиение той участилось.
– Значит, она отдыхает? – послышался насмешливый голос.
– Уже нет, – прижимая пальцем Маринин язык, обеспокоенно проговорила она.
– Мне кажется, или вы медик?
– Не кажется.
– Всё плохо?
– Не очень хорошо, и ей нужно в больницу.
– Моя машина у подъезда, я помогу вам довезти ее.
– Сейчас вызову скорую.
– Да бросьте, – мужчина подошел ближе и наклонился. – До нее попробуй дозвониться, а ждать потом придется не меньше получаса. – Он аккуратно подложил руки под голову и талию Марины и приподнял, словно пушинку. – Одевайтесь и поехали.
Не став спорить, Марьяна ловко запрыгнула в свои сапоги и накинула сверху шубу. Захлопнув дверь, она поспешила за незнакомцем. Он уже спускался по лестнице, крепко прижимая к себе девушку, потерявшую сознание. Доктор Донских не спускала глаз с головы несчастной, боясь, что та захлебнется в собственных рвотных массах.
Она запрыгнула в автомобиль к незнакомцу и устроила голову Марины на своих коленях. Ее мысли метались между «позвонить Сергею» и «срочно позвонить Сергею», но, кажется, телефон остался дома на столе. Бестолковая, она даже не спросила, как зовут незнакомца, не заметила, в какую машину села, и оттого ругала себя мысленно, на чем свет стоит.
Да и сердце ее теперь почему-то упорно требовало довериться широкоплечему обладателю кустистой бороды. Вопреки сознанию и чувству самосохранения.
На улице была непроглядная темень.
Марьяна подняла глаза и посмотрела на водителя. В свете встречных фар, и только на поворотах, можно было различить очертания его лица: прямой нос, стиснутые губы и подвижные мелкие морщинки в уголках глаз. Он вел автомобиль уверенно и ровно.
– Павел. Меня зовут Павел, – представился он.
Она вдруг почувствовала, как спине бегут мурашки, и опустила голову. Марьяна снова узнавала в нем того мужчину, за которым каждый день наблюдала из своего окна. Серьезного, вдумчиво изучающего книги, смотрящего вдаль с чашкой кофе по утрам, подолгу застывающего перед экраном компьютера, а потом с остервенением нападающего на клавиши, словно желая отполировать их подушечками пальцев до блеска.
– Марьяна, – едва слышно произнесла она.
– Мне кажется, что я где-то Вас уже видел, – заметил Павел, и уголки его губ растянулись в улыбке.
– Да уж, и, наверняка, не раз! Стоило операм сунуть тебе в лицо фото убитой блондиночки, как ты помчался сводить со мной счеты. И знал ведь, куда идти!
Конечно, она этого не сказала. Слова так и застыли на ее языке при виде освещенных окон больницы. Автомобиль остановился возле входа в приемник, мужчина заглушил мотор и бросился доставать Марину.
Осторожно устроив девушку на руках Павла, Марьяна выпрыгнула из машины и понеслась к входу. Сначала она открыла ему двери в тамбур, потом обогнала и отворила двери в отделение. Как назло, никого не было видно.
– Илья! – громко крикнула она, зная, что сегодня должен был дежурить Смоляков.
Тот немедленно появился из-за угла и направился к ним.
– Что? – сухо спросил он, потом заметил на руках Павла девушку и указал на каталку.
Следом за ним вышел сонный Филатов, оглядывающий по очереди ее и незнакомца.
– Алкогольное, – выдохнула Марьяна, расстегивая шубу.
– Сюда, – устало произнес Илья Евгеньевич, открыв дверь процедурки.
Дима подбежал и помог направить каталку в помещение.
– Ожидайте здесь, – бросил он на ходу Павлу.
Тот послушно замер. Марьяна обернулась и перехватила взгляд соседа.
– С вами все в порядке?
– Да, – он по-прежнему не мог оторвать взгляда от двери процедурки.
– Присядьте, – она взяла его под локоть и подвела к скамейке. – У вас такой вид, будто Вы увидели привидение.
– С ней все будет нормально?
– С девушкой? – Марьяна села рядом и улыбнулась. – Да, она перепила просто. Сейчас доктор ее посмотрит. Промоют желудок, назначат медикаменты, устроят в теплую постельку в интенсивном.
– Перепила? – удивленно спросил он.
– Ну да, а вы не заметили, какой духан стоял в машине?
– Нет, я, кажется, немного перенервничал и плохо помню нашу дорогу от дома. Вы здесь работаете?
– Да.
Марьяна оглядела его с ног до головы. Павел, и правда, выглядел слегка растерянным. Меньше получаса назад он в ее воображении держал на цепи и истязал голых девиц, а теперь же просто казался добрым великаном.
Нельзя быть такой доверчивой! Факт того, что блондинке размозжили голову сразу после страстного свидания с ним, остается фактом. Нужно срочно позвонить Сереге, пусть выясняет, что этот тип, прикидывающийся ангелом, сделал с бедной Лизой.
Ее размышления внезапно прервали открывшиеся настежь двери приемного покоя.
Володя пару часов назад заступил на смену. Ветхие бабусечки, требующие скорее внимания, чем врачебной помощи, пара алкашей, уснувших на лавке, ребенок, который спокойно спит и родители, беспокойно бегающие вокруг него, жестикулирующие и отчаянно дующие ему в попу. Он ненавидел такие спокойные вечера. Ему всегда казалось, что они предвещают опасность.
Брагина много раз приглашали на другую работу, но он не выдерживал рутины, скучной отчетности и вновь возвращался на станцию Скорой Медицинской Помощи. Только там он мог чувствовать себя «первым после Бога»: вскочить в машину, искать варианты спасения, действовать оперативно и приносить пользу. Здесь и сейчас. Ему важен был результат. Чтобы можно было потом сказать самому себе: «я могу»!
У каждого свой адреналин, у Володи Брагина им было – спасение жизней. Как у каждого скоропомощника, у него были и свои страхи. Он не знал, чего боится больше, встретиться с ними лицом к лицу или не встретиться вовсе. Одним из таких страхов была железная дорога. Каждый из подобных вызовов он пропускал через себя, ожидая, что тьма пережует его и отпустит. Но она не отпускала.
Мерный стук колес, сладкая дрема, чай в подстаканнике. Нет. У него железная дорога вызывала совершенно другие ассоциации. Огромная махина несущегося на скорости железа, которая равнодушно сметает все на своем пути. Мало кто оставался в живых после встречи с этим монстром, но люди снова и снова, год от года, упорно стягивались к рельсам, где удобно и быстро можно было срезать путь, заодно и пощекотать нервы.
Водитель с силой вдавил педаль газа в пол. Машина, взрезая вечернюю мглу, стремительно понеслась на вызов. Сбит мужчина. Все, сидящие в салоне, знали, что, вероятно, едут на труп. Но работа есть работа. Подъехали к путям. Там уже столпился народ.
Автомобиль развернули так, чтобы осветить место происшествия фарами. Но света, как всегда, не хватало. Брагин первым выскочил, почти на ходу. Схватив всё, что было необходимо, он не забыл и про мешок для трупа.
– Я уже вас заждался, – послышался бодрый молодой голос. – Здравствуйте, доктор!
Володька нагнулся, пытаясь рассмотреть, откуда доносится голос. Возле путей кто-то зашевелился. Пострадавший. Позвоночник врача прошибло острой ледяной стрелой. Совсем юный парнишка лежал на земле, на чьей-то брошенной телогрейке, и приветственно махал им рукой. У него не было ног. Совсем. Они были отрезаны высоко, почти у самого основания, да еще по диагонали у самого таза.
Крови почти не было. Рядом валялось месиво из того, что раньше было его ногами. Крошево из костей и разорванного на куски мяса.
Брагин присел, молча, вынул из чемодана жгуты и наложил на те места, где это еще можно было сделать. Ангелина, фельдшер его бригады, помогла вставить катетер в вену, чтобы поскорее обезболить пострадавшего. Не помня себя, они быстро переложили парнишку на носилки и затащили в машину.
Громко лязгнули двери, водитель развернул автомобиль и погнал быстрее прежнего.
– Быстро вы, спасибо, – мягко прошептал парнишка.
Володька опустил глаза и почти почувствовал, как смерть провела своим ледяным пальцем по его щеке. Почти ощутил ее холодное дыхание. Они встречались каждый день, но никогда она не подбиралась к нему так близко. Никогда так явственно не заявляла о своем присутствии.
– Лежи, скоро приедем, – хрипло проговорил он, накрывая свежей простыней то место, где раньше были ноги пострадавшего.
Совсем молодой. Бодрится, улыбается. Артериальное давление на нижней границе, оттого он пока может говорить. Но оно же и обещает скорый шок. Лишь бы жгуты выдержали напор аортальной крови. Куда же он так торопился, бедный?
Машина остановилась, и Брагин словно очнулся ото сна. Мелькнули окна приемного.
Он встал, двери открылись. Разогнав каталку, они с грохотом и диким звоном влетели в отделение. Стараясь не потерять ни секунды, Володя помчал к лифту, чтобы поднять парнишку в реанимацию.
Он даже не заметил Марьяну, сидевшую возле стены на скамейке с незнакомым мужчиной. Она, увидев его белое, как полотно, лицо, скинула на ходу шубу, швырнула ее своему спутнику и одним прыжком догнала его.
– Что?!
Брагин приподнял простынь. На лице доктора Донских не дрогнул ни один мускул. Она кивнула и приняла каталку.
– Дима! – ее голос разнесся эхом по коридору.
На этот крик зашевелились все, кто был на этаже. Лифт никак не шел. Филатов лениво высунулся из процедурки.
– Со мной! – приказала Марьяна.
Ординатор послушно кивнул и метнулся к ней. Двери лифта открылись, каталка скользнула внутрь.
– Вызывай всех! – бросила Донских старшей сестре прежде, чем створки лифта сомкнулись перед ее носом.
Брагин был не в силах заполнять документы. Он присел на скамейку рядом с незнакомцем и почувствовал, как его накрывает волна ужаса и ледяного страха. Смерть пролетела перед самым его носом и впорхнула следом за каталкой в двери лифта.
– Ей придется сразиться с достойным соперником, – подумал Брагин. – Марьяна так легко не сдастся.
Володя прикрыл глаза. Руки дрожали, отбивая на коленях адскую чечетку. Страх постепенно уступал место слабости. Тени на стенах, подрагивая, сливались друг с другом. В ушах стояла звенящая тишина.
Наконец, уняв дрожь, он распахнул веки и уставился в потолок, испещренный трещинами от известки. Ангелина сидела поодаль, отложив бумаги и пытаясь отдышаться.
Рядом сидел бородатый мужик с зеленой Марьянкиной шубой в обнимку. Брагин оглядел его с головы до ног. Он не мог не отметить суровые черты лица и тревожный, испытующий взгляд незнакомца.
– Покурим? – вдруг спросил тот, обращаясь к нему, и протянул сигарету.
– Ага, – согласился Брагин и на ватных ногах проследовал за ним в тамбур.
***
– Ты опять везде раскидал свои вещи, это невыносимо!
Филатов устало смотрел в одну точку. В его груди поселилось что-то тяжелое, гнетущее, не дающее облегченно выдохнуть даже после окончания многочасовой операции.
– Почему не разговариваешь? – не унималась Женя.
Дима продолжал гипнотизировать глазами стены. Сознание раз за разом прокручивало перед ним шокирующие картинки с операции. Такого прилива адреналина ему не доводилось ощущать никогда прежде.
– Все еще воспринимаешь меня, как соперника? – девушка в очередной раз прервала ход его мыслей, усевшись рядом.
Все эти попытки поддеть Филатова, язвительные комментарии и передергивания были в ее руках лишь инструментом. Она ужасно переживала, что он не замечает в ней женщину. И этот факт совершенно не добавлял ей уверенности в себе.
– Эй, обиделся? – Она с тоской заглянула в его глаза. – У меня есть пончик. Вкусный, свежий. Хочешь?
– Ты издеваешься?! – выпрямившись, гаркнул Филатов.
Женя обиженно прикусила губу. Она была единственной в больнице, кто не называл его Доктором Вазелином, и смела надеяться на ответную вежливость. Вместо этого ей впервые пришлось столкнуться с темной стороной Димы. Кажется, он был не просто раздражен, а находился почти на грани истерики.
– Жень, – вдруг окликнула ее доктор Донских. Марьяна только вышла из операционной и выглядела сильно измученной. – Не трогай его пока, хорошо?
– А что случилось? – удивленно спросила девушка.
– У нас была тяжелая операция. Железнодорожная авария. Совсем молоденький паренек.
– Выжил?!
– Да, – подавленно произнесла она, – но лишился ног.
– И почему такой интересный пациент опять достался тебе? – толкая в бок Филатова, возмутилась Женя. – А мы с Одоевским всего лишь удаляли аппендицит! Если бы я только знала! –Она повернулась к наставнице. – Марьяна Викторовна, а вы откуда здесь? Мы Вас ждали только к утру.
– Была рядом. – Прежде, чем удалиться, доктор Донских потрепала Филатова по плечу. – Ты молодец. Спасибо.
Глядя, как она идет по коридору, девушка покачала головой. Ее наставница могла похвастаться аккуратной, стройной фигуркой, легкой походкой и, чудом сохранившейся, девичьей свежестью. Среди ординаторов ходило много слухов о ее романах.
– Хоть бы рот захлопнул, – возмутилась Женя, поправляя очки. – Мало того, что вечно смотришь ей в рот, как щенок, еще и провожаешь взглядом так, что слюни по полу текут.
– Дура ты! – вздохнул Филатов. – Она человека спасла! Просто с того света вытащила!
– Мы все для этого сюда и пришли. Спасать людей.
– Смерть… Она словно стояла возле нас и ждала. Я чувствовал ее кожей. И парнишка дважды умирал сегодня. На этом. Самом. Столе!
– Дима, мы каждый день видим такое. Смерть уходит, но всякий раз возвращается вновь.
– Ты просто не видела.
– Что там такого, что могло бы так поразить меня? – Хмыкнула Женя. Она искренне считала его эмоциональность серьезной помехой работе. – Ты просто еще молод и слаб духом.
– Дура, она и в Африке – дура!
Филатов вскочил и на всех парах понесся прочь.
***
Марьяна умыла лицо холодной водой и вытерла наспех бумажным полотенцем.
– Отстала твоя просительница?
– Нет. – Маша встала к стене и погладила себя по округлившемуся животику. – Я ей и так, и так. Женщина, так положено. Каждого, кто умер в стенах больницы, необходимо отправить на вскрытие к патологоанатому. Она ни в какую: воет, кричит, все начальство уже оббегала.
– Представляю, как тебе тяжело.
– Нет. Что я? Это ей тяжело. Мамочке кажется, что мы намеренно терзаем ее умершего младенца.
– Деньги уже предлагала?
– Ага.
– Психолога к ней отправила?
Маша просто кивнула в ответ и, молча, вышла из уборной. Доктор Донских поспешила за ней.
– Держись, Мурзя. – Стараясь ободрить беременную подругу, сказала она. Девушки взялись за руки, как когда-то в юности, и пошли по коридору в направлении приемного отделения. – Что я могу еще сказать?
– Что мы никогда не постареем. Смотрю я, как расплывается моя татуха, и мне становится страшно.
– А я всегда говорила, что татухи на животе – извращение. Мне через день приходится собирать мозаики на операциях. Эту букву сюда, другую туда. А если иероглифы! Их я люблю особенной любовью!
Марьяна скорчила такое лицо, что Мурзя рассмеялась на весь коридор.
– Слушай, – Маша вдруг остановилась, как вкопанная, – а это не твоя шуба в руках вон того мужика?
– Черт, – доктор Донских поправила волосы и спрятала руки в рукава халата. – Я ведь совсем про него забыла!
– Кто это?
– Долго объяснять.
– Завела мужика и даже мне не сказала! – Мурзеева кокетливо шлепнула подругу по попе. – Вот стерва!
– Это не то, что ты подумала.
– Да, ладно. – Маша остановилась. – Иди, он заметил тебя. Сияет, как медный таз!
Марьяна обернулась и наградила ее долгим, укоризненным взглядом. Подруга улыбнулась и жестом призвала ее двинуться навстречу незнакомцу.
Рыжая докторша кивнула ей, выдохнула и, ужасно волнуясь, поспешила навстречу Павлу.
– Здравствуйте, – произнесла она, втягивая воздух, – я думала, что вы давно ушли.
– Уже светает, – заметил мужчина, взволнованно облизнув губу.
– Тогда почему вы еще здесь? – спросила она, бросая взгляд на его руки.
– Мне хотелось убедиться, что все в порядке с мальчишкой. И с той девушкой. И отдать вам это.
Он улыбнулся и протянул ей мохнатую, ярко-зеленую, а-ля «вырви глаз», шубу.
– И Вы ради этого просидели здесь всю ночь?
– И еще я хотел увидеть вас, Марьяна.
Девушка удивилась, откуда внутри берутся такие чувства, когда вдруг слышишь собственное имя. Стены вокруг вдруг приобрели небесно-голубой оттенок, стали выше и шире.
Кто запустил в помещение больницы солнечный свет? Или ей просто показалось?
– Меня? – чувствуя, что краснеет, спросила она.
– Да. – Незнакомец запустил руку в свою шевелюру, потрепал волосы каштанового цвета и стеснительно пожал плечами. – Не хотите выпить со мной кофе?
– Я даже не знаю, – замялась доктор Донских. – Если вас не испугает кофе из автомата. У меня через несколько часов начинается смена, и, думаю, бесполезно ехать домой. Отосплюсь здесь.
– Обожаю кофе из автомата! – похоже, искренне обрадовался он.
– Ну-ну, – подумала Марьяна, вспоминая его ежедневные таинственные кофейные ритуалы с туркой возле плиты. – Пойдемте со мной.
Она направилась по коридору к кофейному автомату, чувствуя на своей спине его взгляд. Ей хотелось больно укусить себя за палец, чтобы мысли об утренних кофейных церемониях соседа в плавках сменились мыслями о двух девушках: погибшей блондинке и пропавшей Лизе. Но разум отказывался подчиняться.
Павел достал из кармана пригоршню монет, поспешно накормил ими автомат и повернулся к ней.
Марьяна медленно подняла на него глаза. Ей начинало нравиться, как этот мужчина смотрит на нее. Через несколько секунд, растянувшихся на миллион лет, он сказал:
– Не могу поверить, что мы жили в соседних домах и ни разу не встречались.
Автомат за его спиной надрывно затарахтел. Девушка не знала, стоит ли верить этим глазам, сияющим и открытым. Этой улыбке во все тридцать два ровных, белых зуба. Было похоже, что мужчина действительно испытывает смущение: он таращил на нее глаза и никак не мог успокоить руки.
– Откуда Вы знаете Лизу? – спросила она.
– Лизу? – казалось, он ничуть не смутился. – Она забавная девушка! Мне посчастливилось припарковаться вчера возле самого дома. – Павел проверил, не готов ли кофе, и снова повернулся к Марьяне. – И вижу, что какая-то девушка кружит у стоянки. У нее смешная маленькая машинка, она на ней так и сяк, и ничего не выходит. Пока я курил у подъезда, три раза зажмуривал глаза, ожидая, что она стукнет чей-то автомобиль, потом не выдержал и предложил помощь.
– Очень похоже на Лизу!
Они рассмеялись, и Марьяна, наклонившись, вдруг почувствовала терпкий аромат его одеколона. Она вдохнула его глубоко и тихо. Ей захотелось поднять руку и провести пальцем по его щеке, обросшей густыми волосами.
– Я сбегал за лопатой, расчистил снег и помог поставить ее крохотный автомобильчик на стоянку.
Павел, казалось, тоже смутился их близости и, не зная, куда деть руки, принялся постукивать пальцами по панели гудящего аппарата.
– Готов, – подсказала Марьяна и помогла ему принять горячие стаканчики с ароматным кофе.
– В общем, немного позже она вдруг забежала ко мне, чтобы отблагодарить. Я отказался и от денег и от угощений. Что мне, трудно помочь женщине? Нисколько! Потом у нее зазвонил телефон, она принялась трясти свою котомку и вывалила все ее содержимое прямо у меня в прихожей. Там барахла было больше по объему, чем сама сумка, раза в три! Сегодня я обувался и нашел на полу ее визитницу. Решил занести. Спрашивал у соседей, еле нашел нужный этаж и тут встретил Вас...
Марьяна почувствовала как от одного его взгляда, ее грудь до глубины пронзает боль. Было в его глазах что-то такое искреннее и настоящее, заставляющее отбросить прежние подозрения. Они сверкали темно-зеленым и манили своей чистотой.
– Эта девушка, которой стало плохо, – ее подруга. – Пояснила доктор Донских, рисуя пальцем в кармане мудреные завитушки. – Она не может найти Лизу, та, и правда, словно сквозь землю пропала.
– Да уж, – рассмеялся Павел, – эта мадам с каблуками длиной в километр, она мало похожа на вашу подругу. С Лизой у нее гораздо больше общего.
Марьяна все пыталась отыскать в его взгляде настороженность или испуг при упоминании соседки, но, как назло, ничего не всплывало. Еще и смех его был ужасно заразителен. И лицо. Она не замечала прежде таких выразительных лиц у других мужчин. Столь ярких, полных жизни и наполненных загадочной музыкой.
– Я был ошарашен тем, как вы бросились сегодня к этой каталке.
– Знаете, я даже не задумывалась об этом. – Она присела на скамейку. Павел тут же поспешил устроиться рядом с ней. – Такая профессия. В мозгу что-то переключается, и ты не думаешь, твоя ли смена, чем ты занят, просто бежишь и делаешь то, что должен.
– Я познакомился с мужчиной. Боже, как глупо это звучит! – Павел опять рассмеялся. – Познакомился с мужчиной со скорой. Мы курили вместе с ним в тамбуре.
– С Володей? – Марьяна удивленно воззрилась на него.
– Не знаю. – Павел все еще смотрел на нее, упрямо игнорируя стаканчик с кофе в руке. – Он не разговорчивый. Обрисовал историю с парнишкой лишь в общих деталях. А вот про вас говорил охотнее.
– Вообще-то, он любитель потрепаться. Если мы говорим о Володе.
– Высокий, худой, с усами.
– Точно, Володька, – чувствуя, как горят щеки, улыбнулась она.
– Жалко того мальчишку…
Марьяна спрятала глаза и намеренно припала губами к обжигающе горячему напитку. Перед чем она робела в своей работе, так это перед разговорами с родственниками или с тяжело травмированными пациентами, приходящими в сознание. Ей предстояло увидеть реакцию паренька, который придет в себя и осознает, что остался без нижних конечностей. И это было невыносимо тягостно.
– Кем вы работаете? – Она решила перевести тему и, повернувшись вполоборота, ненадолго задержала взгляд на собеседнике.
По лицу Павла пробежали разнообразные эмоции. Брови его выгнулись. Он, наконец, отхлебнул свой кофе и улыбнулся.
– Я – журналист. Работаю в газете, пишу книги.
– Должно быть, это очень интересно.
Марьяна размышляла, на какого же актера он так похож. На самом деле ей ужасно хотелось, чтобы кто-нибудь подошел и срочно проверил ее пульс. Она, кажется, не дышала уже больше четырех минут.
– Весьма. Еще я сейчас участвую в чудовищном эксперименте.
Она сменила позу и позволила себе улыбнуться, глядя ему прямо в глаза.
– Каком же?
– Когда-нибудь я расскажу вам. Если вы согласитесь встретиться со мной вне стен этой жуткой больницы. За эти несколько часов, пока я сидел на скамеечке в коридоре, у меня в голове родилось, по меньшей мере, два полноценных романа.
– Да бросьте, говорите, что за эксперимент.
– Не могу же я признаться в самом сокровенном пусть и очень милой, но почти не знакомой мне девушке.
– Говорите же!
– Хорошо. Последние пару месяцев я пишу книгу. Прежде в моих романах были сплошь постапокалиптические сюжеты: кровь, кишки, зомби. Полный и адский мрак. Но вдруг какой-то Леший дернул меня написать про любовь. Эдакую историю про отношения. Знаете, ничто меня так не изводило за последнее время, как эта работа. – Он дернул себя за волосы так, словно хотел их выдрать с корнями. – Временами я чувствовал такое опустошение, будто кто-то высосал из меня кровь и растворил во мне кости. Какого черта я подписался на это?!
– А что такого сложного в том, что бы писать про любовь?
Павел замер и вдруг взмахнул руками так, что капли кофе подскочили в воздух и только чудом приземлились обратно в стаканчик.
– В какой-то определенный момент я вдруг осознал то, о чем никогда не задумывался. Оказывается, я очень одинок. Жил себе человек, жил, у него было все, что необходимо. И он вдруг понял, что нет самого главного. Того, что делает его человеком.
– Счастья?
– Любви. – Он отвел голову назад и посмотрел на нее, как на сумасшедшую. – Счастье, оно ведь для всех разное. Я не могу сказать, что не счастлив. У меня есть сын, работа, я вполне здоров. И как-то умудрялся жить, не догадываясь, что мне чего-то не хватает.
Марьяна кивнула. Она почувствовала себя в безопасности рядом с этим мужчиной. Ей нравился его глубокий, спокойный голос. И нравилось электричество, которое потрескивало между ними от каждой случайной встречи взглядами.
– Да. Сложная у вас работа. Я не смогла бы, жонглируя словами, рассуждать о судьбе человечества и мерзких, гниющих, плотоядных тварях, а уж про любовь… О ней и вовсе ничего не знаю.
– Никогда не поверю! Я как увидел вас, в голове сразу сложился образ главной героини моей книги. Хрупкая девушка с сильным характером. Ее образ всякий раз ускользал от меня, словно дымка. Казалось, только ловлю, уже почти вижу его, и он снова растворялся в воздухе. Когда вы открыли дверь, словно кусочки пазла сложились воедино. – На его лице промелькнуло смущение. – Вы меня простите, я сейчас наговорил кучу всего, наверняка, напугал вас.
– Вовсе нет.
– Я сейчас разрываюсь между остаться с вами и побежать к компьютеру, чтобы скорее записать свои мысли.
От этих слов Марьяна чуть не потеряла ориентацию в пространстве.
Мысленно она строго приказала себе собраться. Но ничего не выходило. Почему ей вдруг стало наплевать на то, что общение с этим мужчиной может обернуться для нее бедой? И хотелось только одного – протянуть руку и немедленно убрать сладкую кофейную пенку с его верхней губы.
– Как врач, я советую вам хорошенько выспаться.
Его смех прокатился по коридору и накрыл их словно радугой.
– Не могу обещать вам этого. И не хочу начинать наше знакомство с вранья.
– Было бы неправильно пренебрегать советами врача. – Марьяна оглянулась по сторонам. Она и забыла, где находится. – Впрочем, мне тоже уже пора.
Павел встал и, рискуя сжечь ее дотла случайным прикосновением, взял из рук стаканчик.
– Мы еще увидимся?
Их накрыло уютное молчание. Такое теплое, словно они были старыми знакомыми, привыкшими погружаться в глаза друг друга на целую вечность.
– Возможно, – выдохнула она.
– Но я не знаю вашего номера.
Марьяна улыбнулась, спрятала руки в карманы халата и, улыбаясь, пошла прочь:
– Проявите смекалку!
***
Проснувшись, Марьяна не смогла пролежать дольше минуты, и, наскоро поправив прическу, побежала в палату посмотреть на пострадавшего парнишку. Его физическое состояние не вызывало опасений. Морально он был подавлен, но продолжал благодарить и улыбаться.
Они поговорили о лекарствах, которые ему придется принимать, чтобы не чувствовать боли в отсутствующих ногах. Парень, которого, как оказалось, звали Юрой, рассказал, что спешил тогда на тренировку. До роковой встречи с поездом он мечтал стать хоккеистом. А сейчас был просто рад тому, что остался жив.
Марьяна знала, что бодрое расположение духа его вскоре покинет, сменившись депрессией и апатией, и тогда понадобятся новые беседы, в которых она и психолог непременно скажут ему, что жизнь не окончена. Что нужно изменить свое отношение к ситуации. А еще позже, что нужно вернуться в спорт и многое доказать самому себе.
А еще будет много моментов, много затрат на медикаменты и протезы, много боли и разочарования, о которых ему ни к чему узнавать прямо сейчас. Она оставила его одного и, наблюдая через окошечко в двери на его первые горькие слезы, чуть не заревела сама.
Марьяна тяжело опустилась на скамейку и перед обходом решила набрать номер бывшего мужа.
– Привет, – весело отозвался он после первого гудка.
Будто сидел и ждал ее звонка.
– Привет, – хрипло промолвила она.
– Соскучилась?
– Прекрати, – взмолилась Марьяна, но все же улыбнулась.
– Значит, опять по делу, – наигранно проворчал Сергей.
– Да.
– Мои ребята сходили к твоему бородачу.
Она нарисовала на коленке воображаемые сердечки.
– И как?
– Его зовут Павел Юрьевич Камышев. – Слышно было, как следователь перелистывает страницы. – Он признал, что девушка была в тот день у него. Затем он вызвал ей такси и больше не видел.
Марьяна закрыла глаза и представила, что бывший муж сидит совсем рядом.
– Думаешь, он говорит правду?
Сергей рассмеялся.
– Мы не привыкли полагаться на честное слово. Проверили, – с его номера действительно вызывали такси. Правда, водитель не застал никого и уехал. Теперь я жду информацию о передвижении ее мобильного, может, удалось запеленговать сигнал.
Марьяна представила лицо Павла. Он было таким добрым, открытым, что ей захотелось нарисовать его, чтобы не забыть.
– Как ты сам думаешь, он причастен? – спросила она.
– Я сам его еще в глаза не видел, а ребятам он очень понравился. – Сергей замолчал, громко цокнул языком и вдруг продолжил. – Сказали: такой котенка захочет погладить и сам не заметит, если случайно задавит!
