Текст книги "Академия Легиона (СИ)"
Автор книги: Лена Летняя
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Глава 12
Ночь выдалась неспокойной. После того, как Хильда немного пришла в себя, Мор в приказном порядке отправил ее отдыхать.
– Разве легионерам не нужно будет меня допросить? – осторожно уточнила Хильда, хватаясь за протянутую им руку и поднимаясь с холодной каменной ступеньки, на которой сидела.
– Они поговорят с вами завтра, – заверил Мор. – Им будет чем заняться до этого. К тому же, в общих чертах ваши показания им передадим мы с ректором.
Хильда непроизвольно поморщилась, вспоминая реакцию ректора на ее слова. Куратор заметил это и ободряюще улыбнулся.
– Не переживайте, Хильда. Никто не обвинит мою курсантку в преступлении без достаточного на то основания. Ясно? – Дождавшись ее кивка, он лаконично велел: – А теперь марш в свою комнату и отдыхайте.
Она не заставила просить себя дважды, однако отдохнуть у нее так и не получилось. Валери на выходных навещала родителей, поэтому комната была полностью в распоряжении Хильды. Обычно ей это нравилось, но в этот раз стало скорее проблемой. Никто не отвлекал ее разговорами, не перед кем было строить из себя железную леди, поэтому она бесконечно прокручивала в голове события дня, особенно тот момент, когда обнаружила Петра, и последующий разговор с ректором. Эпизод в переулке на этом фоне почти потерялся.
Хильда едва успела принять душ, не забыв наложить водонепроницаемое заклятие на пострадавшее плечо, как в коридоре послышались шаги и разговоры. Приоткрыв дверь, она увидела легионеров. Основная часть толпилась вдалеке, где произошло нападение, но еще несколько человек прохаживалось по коридору, накладывая какие-то заклятия на комнаты.
Один из них, заметив приоткрытую дверь Хильды, сдержанно велел ей запереться и не выходить до утра.
– Что вы делаете?
Она выразительно кивнула на второго легионера, который как раз водил рукой в воздухе перед соседней дверью.
– Это для вашей безопасности, курсантка. Пожалуйста, закройте дверь и не выходите до завтрашнего утра.
Хильда подчинилась. Вероятно, легионеры накладывали охранные заклятия, чтобы уберечь остальных курсантов от загадочной тени, которую она видела. Значит, Мор поверил в ее слова. Как минимум, решил, что лучше перестраховаться. Почему-то ей казалось, что именно куратор настоял на дополнительной защите, а не ректор.
Она честно попыталась заняться рефератом, но так и не смогла сфокусироваться на заданной теме. Мысли постоянно уплывали в сторону. В конце концов Хильда плюнула на это и легла спать, но уснуть смогла лишь несколько часов спустя, вдоволь накрутившись вокруг своей оси, сминая простынь, и насмотревшись в темный потолок, прислушиваясь к шуму в коридоре. Она так и не заметила, когда все-таки уснула, но когда утром сработал будильник, она совершенно не чувствовала себя отдохнувшей. Случившееся продолжало преследовать ее и во сне.
Тем не менее Хильда заставила себя встать и отправиться на завтрак.
В столовой ей показалось, что все немногочисленные студенты, оставшиеся в Академии на выходные, уже знают о случившемся. По крайней мере, весь завтрак она ловила на себе испуганные взгляды, краем глаза замечая, как другие курсанты перешептываются между собой, глядя на нее. Непривычная тишина тоже свидетельствовала в пользу того, что все уже знают о гибели Петра Кросса.
Поэтому задерживаться в столовой Хильда не стала, предпочла отправиться в спортивный комплекс, где по воскресеньям всегда было довольно пустынно. Особенно в тренажерном зале, который напоминал Хильде о мире, в котором она выросла.
Тренировки всегда помогали ей разгрузить голову от ненужных мыслей. Сосредотачиваясь на дыхании, усилиях, правильном выполнении упражнения и счете повторов, она уже просто не могла думать о посторонних вещах. Она прокачивала мышцы до жжения, до боли, до отказа, порой выполняя последнее повторение с громким рычанием через «не могу», и это хоть немного, но успокаивало душевную боль. Умом Хильда понимала, что ни в чем не виновата. Петр сам влез во что-то и поплатился за это, но мерзкий маленький червячок грыз ее изнутри, намекая, что флиртуй она с Мором поменьше, оказалась бы в том коридоре раньше. И могла бы помочь.
Или тоже погибнуть.
– Курсантка Сатин?
Хильда, пытавшаяся привести дыхание в норму после изматывающего жима ногами, резко обернулась на незнакомый женский голос. Однако приближавшуюся к ней через весь зал женщину в форме Легиона она узнала сразу, потому что заочно давно ею восхищалась.
Мари Бон стала первой женщиной, получившей пост старшего легионера столицы. Она заняла его чуть больше года назад после того, как сняли преемника Геллерта Ротта. Тот скомпрометировал себя, поддавшись чарам преступницы, погубившей несколько человек. Вероятно, в том числе благодаря этому обстоятельству пост достался женщине.
Хильде госпожа Бон очень нравилась: она обладала довольно крепким для женщины телом, но при этом умудрялась оставаться женственной и грациозной. Ее возраст уже подбирался к сорока, но выглядела она на несколько лет моложе. Выразительные, дымчато-серые глаза всегда смотрели с портретов, которые печатали в газетах, с некоторым вызовом. А в реальной жизни оказалось, что темные волосы, которые она закалывала на затылке в аккуратный валик, отливают красным. Синяя форма Легиона ей невероятно шла, словно Мари Бон была создана ее носить.
Когда старший легионер столицы – и формальная глава Легиона – приблизилась к ней, Хильда машинально вытянулась по струнке.
– Вольно, курсантка Сатин.
Голос у госпожи Бон тоже оказался довольно приятный: звучный, насыщенный. Она говорила уверенно и доброжелательно, что внушало Хильде осторожный оптимизм.
– Я вам не помешала? Мне бы хотелось поговорить с вами о вчерашнем.
– Я уже закончила, – заверила ее Хильда, непроизвольно скрещивая руки на груди, словно пытаясь закрыться. – Только все, что видела, я уже вчера рассказала ректору и куратору. С тех пор ничего нового не вспомнила.
– Тогда просто повторите то, что уже говорили, – госпожа Бон обезоруживающе улыбнулась. – Всегда интересно послушать оригинал показаний после того, как услышал пересказ.
Хильда пожала плечами и послушно повторила все то, что уже рассказывала Шадэ и Мору, в том числе про таинственное расследование Петра и про его странные встречи с Ларсом Фарлагом. Мари Бон слушала внимательно, в отличие от ректора не перебивала и не ставила действия Хильды под сомнения. Она лишь иногда хмурилась и под конец задала пару уточняющих вопросов. Все это позволило Хильде набраться смелости и добавить:
– Не знаю, может ли это иметь отношение к случившемуся, но несколько дней назад я видела на столе ректора письмо с символом Темного Ковена. То есть... Тогда я еще не знала, что это за символ, меня он привлек потому, что я узнала букву демонического алфавита.
Мари Бон удивленно приподняла брови, ее серые глаза, как показалось Хильде, слегка потемнели.
– Темный Ковен? С чего бы ректору Шадэ переписываться с темными?
– Я не знаю, я видела только конверт. Причем ректор спрятал его, как только заметил мое внимание к нему.
– А вы уверены, что он вообще был?
Хильда шумно выдохнула. Как и ее куратор, старший легионер столицы не хотела верить в то, что Шадэ может быть связан с Темным Ковеном.
– Я уверена, что видела его, – с нажимом повторила она, глядя госпоже Бон в глаза. Переносить ее взгляд было значительно легче, чем взгляд ректора.
– Хм... – глава Легиона задумчиво посмотрела куда-то вдаль, а это скорее всего означало, что она погрузилась в собственные размышления. Вынырнула она из них почти минуту спустя. – А что вы знаете о Ларсе Фарлаге?
Хильда едва не застонала в голос.
– Практически ничего, – мрачно ответила она, теперь уже не глядя на Бон. – Младший сын министра, учится на судебном факультете, вроде бы готовится быть государственным обвинителем. Высокомерен, необщителен. Видимо, потому что в Академии маловато людей его уровня. Собственно, все.
Бон задумчиво кивнула, и в тот же момент хлопнула входная дверь тренажерного зала.
– Хочу вам напомнить, госпожа старший легионер столицы, что вы не имеете права допрашивать мою курсантку без моего присутствия, – строго заявил стремительно приближавшийся к ним Мор. Он с тревогой поглядывал на Хильду.
– Дилан, – госпожа Бон тепло улыбнулась ему. – Рада тебя снова видеть. Я уж думала, что так и не встретимся.
Суровое выражение на лице Мора смягчилось, губы едва заметно дрогнули в ответной улыбке. Хильда поняла, что эти двое хорошо знают друг друга, но давно не виделись. Смутная догадка уже коснулась ее сознания, но еще не оформилась.
– Я не допрашивала курсантку Сатин, – заметила госпожа Бон, покосившись на Хильду. – Мы просто разговаривали.
– И все же правила Легиона и Академии предписывают вам, госпожа Бон, разговаривать с ней в моем присутствии, – уже мягче, но все еще очень настойчиво повторил Мор.
– Знаешь, я думаю, что несмотря на мою новую должность, ты все еще можешь звать меня Мари.
Заметив внимательный взгляд Хильды, которая следила за их разговором со все возрастающим интересом, госпожа Бон пояснила:
– Мы в прошлом служили вместе с вашим куратором. Я была его командиром, когда он был зеленым новобранцем примерно вашего возраста.
Она сказала это с расслабленной улыбкой, бросив на Мора многозначительный взгляд, уверенная, что Хильда не поймет всего подтекста. Конечно, разве могла она предположить, что буквально накануне Мор рассказал Хильде об одном пикантном моменте его первого года службы.
Куратор бросил на Хильду быстрый взгляд, но тут же его отвел. Внешне он остался совершенно спокоен, и Хильда не могла понять, смущает его эта ситуация или веселит. Ее саму как будто что-то кольнуло изнутри. В одно короткое мгновение Мари Бон почему-то стала нравиться ей заметно меньше, хотя вроде бы ничего не изменилось.
Ведь не могло же ее волновать, что Мор когда-то с ней спал? У них даже романа не было, его просто «лихорадило»...
Хильда прикрыла глаза и глубоко вдохнула, пытаясь прогнать из головы этим мысли и напомнить себе, что даже если бы у Мора был роман с Мари Бон прямо сейчас, ее это не касалось бы. Никак.
– Я рада видеть, что ты повзрослел, Дилан, но не изменился, – госпожа Бон вновь улыбнулась Мору. – Все так же чтишь правила. Обещаю, если я еще захочу переговорить с кем-то из твоих курсантов, обязательно позову тебя.
Он благодарно кивнул, после чего старший легионер столицы попрощалась с ними обоими и оставила наедине, сославшись на то, что ее ждет расследование. И Хильда, несмотря на все внушения, обрадовалась ее уходу.
– Все в порядке? – спросил куратор, внимательно разглядывая ее и едва заметно хмурясь. – Вы выглядите огорченной. Она вас ни в чем не обвиняла?
– Нет, – Хильда отмахнулась и попыталась изобразить улыбку. – Но она тоже не поверила.
– Во что именно? В тень, которую вы видели в коридоре?
– Нет, в конверт на столе ректора Шадэ. Я говорила вам о нем.
Хильда внимательно следила за его реакцией. Мор едва заметно поморщился и вздохнул.
– Сатин, это лишено смысла. Шадэ – один из самых уважаемых бывших легионеров. А вы знаете, как легионеры относятся к темным.
Хильда разочарованно покачала головой. Почему-то то, что он продолжал ей не верить, задевало ее даже сильнее скепсиса госпожи Бон.
– Но я его видела, – упрямо повторила она.
Мор потер рукой лицо, у него вырвался еще один тяжелый вздох. Только сейчас Хильда заметила, что, несмотря на еще ранний час, он выглядит ужасно уставшим, словно для него продолжалось суетное и напряженное вчера.
– Я буду иметь это в виду, Сатин, – пообещал Мор. – Если получится выяснить, как такой конверт мог оказаться на его столе, я постараюсь это сделать.
Должно быть, это была всего лишь отговорка, чтобы не обижать ее, но Хильда оценила. Она сочувственно посмотрела на Мора, решив, что не стоит сейчас сильно на него давить, и осторожно поинтересовалась:
– Вы-то сами как, куратор? Вы хоть спали этой ночью?
Ей показалось, что ему был приятен ее вопрос. По крайней мере, он улыбнулся в ответ гораздо теплее, чем улыбался госпоже Бон.
– Пару часов на рассвете. Знаете, не каждый день у меня погибают курсанты. Причем так, что не знаешь, кого винить и как защитить других от аналогичной участи.
Его голос прозвучал одновременно нервно и смущенно, в нем слышались эмоции, на которые обычно куратор был крайне скуп. Мор явно переживал смерть Петра даже острее, чем сама Хильда.
Ей вспомнилось, как он накануне обнял ее за плечи в знак сочувствия и утешения. Тогда Хильде стало от этого немного легче, а сейчас очень захотелось сделать для него что-то похожее. Первая пришедшая в голову мысль – обнять его – была мгновенно погребена под доводами здравого смысла, поэтому она только аккуратно коснулась его плеча.
– Вы справитесь, куратор. Я уверена в этом. И все это знают.
Касаясь его, она чувствовала себя немного не в своей тарелке, не зная, как он отреагирует. После всех их разговоров накануне, после всего, что произошло в переулке по дороге к порталу. Внутренний голос уже начал ругать ее за фамильярность, которую он мог понять неверно, когда Мор внезапно накрыл ее руку своей и слегка сжал.
– Спасибо, Хильда.
И прежде, чем она успела осознать его жест, он выпустил ее ладонь, быстро попрощался и оставил наедине с тренажерами и крайним удивлением.
Глава 13
Ни Таня, ни Тара толком не знали, с чего началась их дружба. Когда Тара обратилась к Норманам за помощью, у нее и в мыслях не было заводить дружбу с ревоплощением древней королевы, о которой регулярно писали в газетах, которая постоянно так или иначе участвовала в общественной жизни и к тому же была замужем за новым ректором Орты. Потом Тара и вовсе перевелась в Лекс, где нашла собственного ректора, сначала проклятого и невыносимого, а потом искренне любимого. Едва ли она вернулась бы в Орту, если бы профессор Норман сам не попросил ее как-нибудь навестить Таню.
В то же время Таня чувствовала себя крайне одинокой с тех пор, как Хильда покинула Орту и отправилась учиться в Академию Легиона. Какое-то время ей вполне хватало общества мужа и общения с родителями, но со временем потребность в близкой подруге-ровеснице становилась все заметнее. С сокурсницами у нее желаемых отношений не складывалось. С ней стремились общаться те, кто хотел через нее получить для себя какие-то преференции в учебе или жизни. С такими людьми у Тани находилось мало общего, она очень быстро чувствовала фальшь и избегала развития отношений. Те люди, с которыми у нее могли быть общие интересы, в основном ее сторонились, напуганные ее особым статусом.
Визит Тары, который та нанесла по просьбе Яна, пришелся как раз на момент, когда Таня особенно остро нуждалась в общении. Тара же, выйдя замуж, обретя одновременно отца и сводного брата и почувствовав наконец любовь близких, которой ей так не хватало с самого детства, стала более открытой. Очевидно, стечение этих обстоятельств и сделало девушек подругами, которым всегда было что обсудить.
Вслед за ними сдружились и их мужья. Найт Фарлаг испытывал благодарность Тане за то, то она почти силой заставила его взять в Лекс новую студентку, которая сняла с него проклятие и сделала по-настоящему счастливым человеком. Ян Норман испытывал не менее теплые чувства к Таре за то, что она спасла его жену от одиночества, а его самого – от чувства вины, которое он постоянно испытывал по этому поводу.
Поэтому Таня ничуть не удивилась, когда Тара пригласила ее в выходной день на чай и почти сразу завела разговор о ее снах.
– Ян нажаловался тебе? – изобразив притворное возмущение, уточнила она, откладывая на маленькую тарелочку перед собой шоколадную конфету. Напоминание о кошмаре резко отбило у нее аппетит.
– Он не нажаловался, – поправила Тара с улыбкой. – Он очень переживает. И волнуется. В первую очередь за тебя. И, если тебе интересно знать мое мнение, то мне кажется, что он самую малость обижен. Потому что понимает, что ты не договариваешь ему что-то очень важное о своем сне, и воспринимает это как недоверие с твоей стороны.
Таня тихо хмыкнула, отводя взгляд в сторону и малодушно прячась от подруги за чашкой чая. Для такого разговора больше подошла бы бутылка вина, но пить в одиночку Таня считала дурным тоном, а Тара в своем положении никак не могла составить ей компанию.
– Думаешь, я этого не понимаю? – грустно поинтересовалась она, поставив чашку обратно на маленький столик.
Они сидели в плетеных креслах на просторном балконе в особняке Фарлагов, закутавшись в пледы, поскольку сегодня с моря дул довольно прохладный ветер. Им обеим нравился этот балкон, с которого открывался потрясающей красоты вид на море, песчаный пляж и скалистый берег, который начинался за пляжем. Тревожный шум волн парадоксальным образом успокаивал их, пахнущий солью воздух дурманил голову как минимум Тане, которая дышала им не так часто.
– Я знаю, что его это огорчает, хотя... – Таня одарила подругу выразительным взглядом. – Ты его знаешь: понять, что он думает и чувствует порой почти невозможно. Но я просто не могу говорить с ним об этом. Я много раз хотела рассказать, даже начинала, но на меня словно ступор нападает. Мне вообще сложно произнести вслух то, что происходит в конце сна.
– А что там такого происходит? – Тара даже подалась вперед, испытывая одновременно и тревогу, и любопытство.
Таня почувствовала, как ускоряется сердцебиение, как холодные тонкие нити в груди сматываются в огромный болезненный ком, давящий на сердце и заставляющий его болезненно ныть. Каждый раз, когда перед ее мысленным взором появлялась финальная сцена сна, она испытывала нечто подобное. Однако сейчас ей все-таки удалось пересилить себя и очень тихо признаться:
– Он убивает меня. Ян. В конце сна мой муж убивает меня.
Тара переменилась в лице и отпрянула назад, осмысливая услышанное. Она видела, как Таня поежилась и сильнее закуталась в плед, хотя холоднее не стало.
– Ты же понимаешь, что это невозможно? Он скорее сам умрет, чем причинит тебе вред.
Таня кивнула, прикрывая глаза. Умом она все это прекрасно понимала, но страх – иррациональное чувство, которое ей не удавалось контролировать разумом.
– Да я даже до конца не уверена, что это он, – призналась она. – Когда во сне я смотрю в его глаза, я вижу знакомое лицо, но совершенно чужого человека. Словно кто-то другой надел его личину или...
Она осеклась, поэтому Таре пришлось снова подтолкнуть ее:
– Или?
– Или кто-то другой вселился в его тело, – Таня подняла на нее взгляд одновременно несчастный и напуганный. – Понимаешь, однажды я уже видела подобное. Правда, тогда он был темным и им пытался завладеть демон, с которым он был связан. Это выглядело страшно, Ян терял контроль...
– Но он ведь больше не темный, – осторожно напомнила Тара.
– Да, но он и не светлый! Мне кажется, Ян сам не понимает, какой он теперь, и это его пугает. Только со мной он об этом не говорит. Сидит у себя в кабинете иногда всю ночь напролет. Что-то читает, что-то делает... Но на все мои вопросы отвечает уклончиво или просто врет.
Последние слова прозвучали почти зло, заставив Тару нахмуриться. Давая себе время подумать, она потянулась к вазочке за конфетой и сразу закинула ее в рот. Она не знала, кто у Найта поставщик, но конфет вкуснее она нигде и никогда не ела.
– Таня, скажи мне честно: ты молчишь про сон в отместку за то, что он молчит о каких-то своих возможных проблемах или тревогах?
Таня виновато опустила взгляд в чашку, щеки ее заметно порозовели. Тара испытала непреодолимое желание стукнуть ее чем-нибудь по голове.
– Ты же это не серьезно, да? – недоверчиво уточнила она.
– Да нет, конечно, дело не в этом! Дело в отсутствии контакта. Между нами. Раньше он был, но чем дальше, тем чаще я чувствую, что он неоткровенен со мной. Как я могу при этом быть откровенной с ним?
– Кому-то из вас придется сделать первый шаг, – Тара пожала плечами, одаривая подругу еще одним выразительным взглядом. – Разве не ты сама говорила мне, что в этом сила ваших отношений? В том, что вы всегда стремитесь понять друг друга. И простить. Попробуй сказать ему, что тебя обижает его молчание. Наверняка он пытается оградить тебя от своих проблем из лучших побуждений и просто не понимает, что делает только хуже.
Таня вздохнула и покосилась на подругу с уже менее озабоченным видом.
– Ты же младше меня, почему ты такая спокойная и мудрая?
Тара рассмеялась.
– Потому что я смотрю со стороны. А со стороны всегда и виднее, и советовать проще. И потом... Я не сказала тебе ничего из того, что ты сама не знаешь. Когда-то именно ты научила меня всему этому. Просто сейчас у вас сложный период. Вы оба в стрессе и оба пытаетесь оградить второго от чего-то. Вам нужно просто вспомнить, что вдвоем вы со всем справляетесь легче.
Таня задумчиво покивала, все-таки отправляя в рот конфету, которую отложила раньше. Заставить себя говорить было сложно, но озвучив свои страхи, она почувствовала заметное облегчение. И вместе с ним – благодарность Яну. Не достучавшись до нее самостоятельно, он нашел другой способ для нее справиться с пугающей ситуацией. Она испытала острое желания прямо сейчас встать, попрощаться и сбежать к мужу, обнять его и все ему рассказать. Однако Яна все равно не было дома, поэтому Таня осталась сидеть на месте. Да и бросать подругу так внезапно было бы некрасиво.
– А у вас как дела? – поинтересовалась она. – Полагаю, нет таких проблем, как у нас?
Тара пожала плечами и покачала головой, подливая себе чай из белоснежного пузатого чайника.
– Единственная моя проблема с Найтом в том, что он чересчур за меня боится и постоянно опекает. Сначала он поднял все связи, чтобы обезопасить меня, наш дом и даже наш пляж. Охрана в его доме появилась вместе со мной. Я ношу уже три защитных амулета, и на мне лежит с полдюжины охранных заклятий, одно из которых темное.
– Зато тебя никто не похитит ради твоих слез.
– Да, я знаю, – Тара улыбнулась. – Мне и самой так спокойнее. Да и тут не только Найт постарался, отец и брат добавили от себя. Но потом случилось это, – она немного смущенно махнула рукой, показывая на свой живот. – Теперь он постоянно уточняет, можно ли мне что-то есть или пить, не надо ли мне отдохнуть, а можно ли мне столько ходить или стоять. В лабораторию уже месяц не пускает. То есть, зайти я могу, а работать в ней не могу.
– Да уж, гиперопека тоже может раздражать, – хмыкнула Таня.
– Самое смешное, что меня не раздражает, – призналась Тара. – До меня двадцать лет никому не было особого дела. Моя приемная мать старалась, очень старалась быть хорошей матерью, но она не была ко мне так привязана. А Найт... Я знаю, что он и не надеялся дожить до этого времени, а все мечты о нормальной семье оставил задолго до этого. Наверное, он имеет право на некоторое сумасбродство и гиперопеку. Думаю, в нем все еще живет страх все это потерять.
– Будем надеяться, его отпустит, когда ты родишь.
– Хотя бы после второго ребенка, – усмехнулась Тара, закатив глаза и давая понять, что не надеется на скорое успокоение мужа.
– А сколько всего вы их планируете? – Таня настороженно нахмурилась.
Тара поморщилась и неуверенно ответила:
– Найт все время говорит о четверых. Видимо, он хочет много детей.
– Пфф, он хочет – он пусть и рожает!
На этот раз они рассмеялись вместе. Однако Танин смех быстро затих, она о чем-то задумалась, а Тара наконец решилась задать вопрос, который давно ее интересовал, но который до сих пор она считала неуместным и даже некорректным.
– А у вас какие планы насчет детей? – Заметив выражение, промелькнувшее на лице Тани, она тут же уточнила: – Если, конечно, ты не против этого вопроса. Просто вы женаты уже два года, а он, извини меня, не становится моложе. Или это он не хочет детей?
Таня снова помрачнела. Ее мать уже тоже интересовалась этим вопросом, но к счастью, отец велел ей не лезть в чужую семью.
– Не знаю я, что он хочет, – призналась она. – Он не говорит об этом. Но дело даже не в нем. Мне кажется, я сама не очень готова к детям.
Тара удивленно приподняла брови. Она тоже не чувствовала себя готовой стать матерью. Да и не знала, как можно к такому подготовиться. Но ей казалось, что раз уж она связала свою жизнь с Найтом, то родить его ребенка – естественно. Ни вопросов, ни сомнений она не испытывала. Ей это казалось просто... правильным.
– Дети – это большая ответственность, – пояснила Таня в ответ на ее немое удивление. – И быть женой древнего короля – это большая ответственность. И быть ревоплощением древней королевы – большая ответственность. Мне кажется, меня и так скоро раздавит этой ответственностью. Куда мне еще детей?
Последний вопрос был задан таким тоном, то Тара невольно улыбнулась.
– Знаешь, вам действительно нужно серьезно поговорить друг с другом, – резюмировала она. -Обо всем этом.
Таня тихо застонала, изображая страдание, но не признать правоту подруги не могла. Она и сама знала, что это давно нужно сделать, но все тянула и откладывала, в глубине души боясь результата.
– Ладно, – согласилась она. – Можешь считать, что поручение Яна ты выполнила и меня неразумную вразумила.
Тара укоризненно посмотрела на нее, но возражать не стала. Вместо этого предложила:
– Давай тогда пойдем и посмотрим, справился ли со своим поручением Найт.
– А что, Ян и его припахал?
– О, сейчас увидишь, – нервно рассмеялась Тара, с некоторым трудом вставая с кресла.
***
Оставив недопитый чай и недоеденные конфеты, они вернулись в малую гостиную, а оттуда вышли в коридор. Тане очень нравился особняк Фарлагов: большой и светлый, он казался воздушным и уютным. Она даже немного завидовала Таре, потому что у той был настоящий дом, в котором она уже давно чувствовала себя полноправной хозяйкой, хотя постоянно жила здесь едва ли больше полугода.
Таня с Яном продолжали жить в Орте. Единственное изменение, которое все-таки произошло, состояло в том, что они переехали из преподавательских апартаментов в ректорские – более просторные. Им обоим было так удобно: она училась в Орте, а он руководил университетом. Ей не приходилось заниматься домашним хозяйством, потому что обслуживание апартаментов и питание по системе «все включено», как про себя называла это Таня, входили в условия проживания. Да, это определенно было удобно, но в итоге Тане постоянно казалось, что они живут в отеле. Красивом, дорогом, комфортном отеле.
Только сейчас, следуя за Тарой, после их разговора Таня поняла, что это тоже стало подспудной проблемой. Она ощущала себя так, будто находилась в поездке, которая рано или поздно завершится. Она привыкла к Орте, но не воспринимала это место как дом, а потому не чувствовала стабильности. Поначалу она не обращала на это внимания, но сейчас осознала, что в какой-то степени это обстоятельство тоже подтачивало ее отношения с мужем, разрушало их изнутри.
Тара привела ее в «верхнюю лабораторию», как они это называли. Насколько Таня знала, всего в этом доме лабораторий было две. Вторая находилась в подвале и предназначалась для потенциально опасных экспериментов, которыми Найт предпочитал не заниматься. Поэтому в основном он работал на втором этаже.
Оказавшись внутри, Таня сдавленно охнула, пораженная открывшимся ей зрелищем. Она и раньше бывала здесь. Обычно с Тарой, когда муж еще не был против того, чтобы она готовила снадобья. Тогда ей казалось, что в лаборатории достаточно много свободного места, а стол, предназначенный для подготовки ингредиентов, выглядел даже слишком большим.
Сейчас часть ранее свободного места занимали три огромные доски, покрытые бесконечными формулами, списками ингредиентов и какими-то запутанными схемами. Остальное свободное место занимали... книжные шкафы. Создавалось впечатление, что их переместили из библиотеки, чтобы не ходить туда-сюда за книгами. Полки их сейчас зияли пустыми провалами, зато большой стол, стоявший в центре, был завален учебниками, справочниками, монографиями и сборниками статей, раскрытыми на разных страницах. А еще коробочками и баночками с ингредиентами. На горелках варилось сразу три снадобья, а на полу то тут, то там валялись листы бумаги, тоже исписанные формулами и схемами.
Найт Фарлаг выглядел под стать лаборатории: взъерошенно и немного безумно. Его щеки покрывала минимум трехдневная щетина, волосы топорщились в разные стороны, рубашка и брюки выглядели так, словно он ходил в них уже несколько дней. И спал тоже в них.
Когда они вошли, он, присев на краешек стола и держа в руках раскрытую книгу, гипнотизировал взглядом одну из досок. Карие глаза быстро скользили по строчкам заковыристых формул, губы что-то беззвучно шептали.
Тара, увидев мужа в таком состоянии, только покачала головой, нахмурившись. Она подошла к нему, коснулась плеча и поцеловала в щеку. Только тогда он наконец заметил их. Точнее, ее – Тару. На Таню он пока даже не взглянул.
– Привет, – он улыбнулся жене. – Соскучилась?
– Есть немного, – признала Тара, зачем-то пытаясь пригладить его торчащие в разные стороны волосы. – Честно говоря, мне нравится, когда ты спишь в постели рядом со мной, а не здесь. – Она оглянулась на книжные шкафы и нахмурилась еще сильнее. Она привыкла видеть в этом месте диван, но сейчас он был скрыт от ее взгляда. – Но я надеюсь, что ты все-таки спишь, – неуверенно добавила она. – И ешь хотя бы иногда.
Найт отложил в сторону книгу, повернулся к ней, чтобы обнять и поцеловать в кончик носа.
– Я ем и сплю, – заверил он с серьезным видом, – но делаю это до того беспорядочно, что не хочу мешать вам, – его ладонь осторожно скользнула по ее животу.
И только тогда он заметил и Таню тоже.
– О, привет. Ты сегодня одна, без Яна?
Таня, уже оправившаяся от первого шока, с улыбкой помахала ему рукой и ответила:
– Одна. Ян сегодня в Академии Легиона, что-то ищет в их библиотеке. А с тобой что случилось?
– Он изобретает, – пояснила Тара с улыбкой, которая Тане показалась гордой. – Когда он изобретает, он всегда такой.
– И что же такого он изобретает? И как это связано с моим мужем?
– Он попросил меня выяснить, существует ли снадобье, способное заменить темное заклятие наведенного сна.
Теперь Таня заинтересованно приблизилась к рабочему столу, скользя взглядом по книгам, ингредиентам и кипящим на огне снадобьям. Она знала, что Ян пытался обнаружить след этого заклятия, но не смог. Если же такое снадобье могло существовать, можно было снова надеяться, что ее сон – всего лишь наведенный кошмар, а не предвиденье.
– И что ты выяснил? – с надеждой спросила она. – Такое снадобье есть?
– Стандартного рецепта нет, – начал Найт загадочным тоном. – Так что едва ли можно прийти в аптеку и заказать его. Однако у меня получилось создать... целых три варианта рецепта. Теперь смогу написать об этом статью или даже сделать доклад на конференции Мастеров.
