355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Леена Лехтолайнен » Телохранитель » Текст книги (страница 3)
Телохранитель
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 17:27

Текст книги "Телохранитель"


Автор книги: Леена Лехтолайнен


Жанр:

   

Триллеры


сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

3

Я сразу догадалась, что речь идет об Аните, хоть в новостях и не назвали имени погибшей. Части картинки сложились в единое целое. Внезапно закружилась голова, выпитый кофе начал подниматься обратно к горлу. Убийство произошло около станции метро «Фрунзенская». Подробностей не сообщалось, понятно было только одно: Анита погибла до наступления утра вторника, то есть в то время, когда я еще находилась в Москве. Но я помню совершенно точно, что в понедельник в районе «Фрунзенской» меня не было. Эта станция метро находится на западе города, а мы с Анитой больше передвигались по восточной части столицы. Но, с другой стороны, я вообще не помню, что со мной происходило с вечера понедельника до середины вторника.

Платок Аниты все еще лежал в моем рюкзаке. Как он вообще ко мне попал? Вытащив его, я лихорадочно прикинула, не сжечь ли его в печке – а потом собрать пепел и высыпать в озеро. Тогда никто и никогда не сможет доказать, что я вообще держала его в руках.

Включив телефон, я вставила сим-карту, номер которой давала Аните. От нее звонков не было. Зато других пропущенных вызовов было море. Последним в списке стояло голосовое сообщение от Риикки, моей соседки:

«Привет, Хилья! Приходила полиция и спрашивала, когда мы видели тебя в последний раз. Нам ничего не объяснили. Я сказала, что понятия не имею, где ты сейчас, может, за границей. Старший констебль Теппо Лайтио из центрального отдела уголовной полиции просил передать, чтобы ты с ним незамедлительно связалась. Его данные…» Далее Риикка продиктовала телефон и адрес электронной почты.

В Москве и Санкт-Петербурге мне доводилось встречаться с представителями уголовной полиции Финляндии, но это имя я слышала впервые. Разумеется, сейчас они начнут меня искать, ведь, по логике, я была главным подозреваемым. А что я могла ответить на вопросы полиции, если сама и понятия не имела, где находилась в момент убийства? Констебль Лайтио звонил мне дважды и прислал текстовое сообщение с просьбой немедленно связаться с ним. А перед этим было еще одно голосовое сообщение.

– You don’t have any idea who is behind your boss’s murder. No idea, if you don’t want to end up as dead as those lynxes on your boss’s fur coat. You understand? [4]4
  Ты понятия не имеешь, кто стоит за убийством твоего шефа, если не хочешь закончить так же, как рыси, из которых сшили ту шубу. Тебе ясно? (англ.) (Прим. перев.)


[Закрыть]

Низкий мужской голос с русским акцентом. Хотя, с другой стороны, так вполне мог говорить финн, эстонец или поляк. Я попыталась вспомнить голоса тех, кто стремился завязать со мной знакомство в баре «Свобода», но напрасно. Как я ни старалась, голоса и образы этих людей пропали из моей памяти, словно их стерли ластиком. Ведь тогда я изо всех сил стремилась от них отделаться и, соответственно, не обратила внимания на их внешность или хотя бы одежду. Это было ошибкой.

Я вскочила и принялась ходить из угла в угол. Мне срочно требовалась дополнительная информация. В домике не было Интернета, и я принялась бродить по телеканалам в поисках новостей. Но везде было одно и то же: не больше того, что рассказал диктор в утреннем выпуске. Наверное, стоит добраться до ближайшего магазина и купить свежую прессу. Хаккарайнены наверняка выписывают только «Новости Саво» и что-нибудь типа журнала «Будущее села».

Констебль Лайтио тоже вряд ли поделится со мной подробностями: скорее наоборот, будет стараться выжать из меня все, что я только смогу вспомнить.

Странно, что привело Аниту к станции метро «Фрунзенская»? Почему ей вообще пришло в голову отправиться одной в центр города? Я уверена, она ни за что не стала бы спускаться в метро. Мы с ней провели не один час в пробках на загазованных московских улицах, прежде чем нам удалось найти водителя с машиной. Я задумчиво набрала номер Аниты. «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети», – ответил мне автоматический голос. Ну да, конечно… Интересно, а фамилия нашего водителя действительно Шабалин? Визитная карточка дает прекрасную возможность представиться кем угодно и скрыть свое настоящее имя. Может, у Аниты возникли какие-то подозрения на его счет и она решила ехать на метро? Во всяком случае, там можно легко затеряться среди разношерстной толпы и уйти от преследователей.

Станция метро «Фрунзенская» располагалась к западу от Кремля, недалеко от Москвы-реки, на противоположной стороне от Парка Горького. Иногда, убедившись в безопасности Аниты, я совершала утренние пробежки от Лужников по Фрунзенской набережной: это были вполне спокойные места, где всегда прогуливалось много народу. Наемный убийца поискал бы более укромный уголок.

Звонить констеблю Лайтио я не торопилась, поскольку не хотела, чтобы полиция выследила мое убежище по телефонному звонку. Запись с угрозами я стерла из памяти телефона, предварительно скопировав ее на флеш-карту, где у меня хранилась вся информация о Паскевиче. Открыла несколько файлов и еще раз просмотрела их. До развала Советского Союза Паскевич состоял на службе в КГБ, в период ельцинского хаоса занялся бизнесом и нахапал себе кучу недвижимости. В настоящее время он принадлежал к так называемой группе силовиков, которые образовывали особый класс приближенных к президенту и премьер-министру и были фактически неподвластны законам страны. Да, Аните еще повезло, что она так долго прожила после знакомства с этим человеком. К тому же он владел роскошным коттеджем в Финляндии, что давало ему возможность беспрепятственного въезда в Европу. Где-то за месяц до нашего последнего визита в Россию Паскевич позвонил Аните с предложением встретиться и спокойно поговорить, убеждая, что хочет помириться. Но Анита не раздумывая отказалась от его предложения, уверенная, что это ловушка.

Я достала телефон и поменяла сим-карту. Набрала номер Риикки, но та не ответила. Тогда я через телефон зашла в свою электронную почту и написала сообщение Монике. Вряд ли полиции удастся через электронную почту выявить мое местонахождение. Я рассказала о нашей ссоре с Анитой, о моем увольнении и ее гибели. По Монике я скучала. После смерти дяди Яри она стала моей самой близкой подругой, практически родственницей: кем-то вроде тети или старшей сестры. Моника была хозяйкой ресторана «Чез Моник», в котором, несмотря на итальянское название, подавали блюда финской и скандинавской кухни. Дела у нее быстро пошли в гору, что, видимо, не давало покоя конкурентам. Однажды кто-то испортил электропитание холодильника, из-за чего закупленные на несколько дней деликатесы протухли и Моника понесла убытки на несколько тысяч евро. Вскоре ряд посетителей заболел сальмонеллезом, источником которого, как выяснилось, стал подаваемый в ресторане козий сыр. У Моники сдали нервы, и она решила нанять охрану. Тогда я переживала не лучшие времена – искала работу и не могла найти, поскольку охрану всех чиновников обеспечивало государство.

Таким образом я поступила к Монике, и вскоре после этого хозяйку попытались отравить. К счастью, я понюхала чашку чая, которую та уже хотела поднести ко рту. Запах цианида сложно с чем-то перепутать. Моника запретила говорить об этом, она боялась, что, если слухи попадут в прессу, ресторан останется без посетителей. Я стала снимать пробу со всех блюд и напитков, если они не были приготовлены под непосредственным контролем самой хозяйки. Через три дня после попытки отравления помощник повара уволился, сославшись на проблемы со здоровьем. Неприятности прекратились, но Моника решила оставить меня в штате. У нас сложились отличные отношения, я работала и за охранника, и за шофера, и за помощника по дому. Моника была по происхождению шведкой, и вскоре мои знания второго государственного языка необыкновенно улучшились.

Если бы Майк Вирту видел, чем я занимаюсь и как убиваю свою квалификацию, он бы возмутился. Работу у Моники можно было считать отдыхом, и я прекрасно понимала, что вскоре такой образ жизни мне надоест. Поэтому, когда однажды Моника сообщила, что хочет резко все поменять и уехать в одну из беднейших африканских стран – Мозамбик, я вздохнула с облегчением: можно снова двигаться дальше. Моника была идеалистом. Она считала, что любой человек на земле должен иметь возможность хорошо питаться, и собиралась потратить доход от ресторана на поддержку голодающих в Африке. О ее решении немало писали в газетах, как в Финляндии, так и за ее пределами. Многие так и не смогли понять, зачем успешная бизнес-леди оставляет ставший брендом ресторан в центре Хельсинки и популярную телепередачу по кулинарии, которую вела, и отправляется к дикарям готовить им суп из антилоп или тому подобной экзотической живности.

На званый вечер в «Чез Моник», посвященный отъезду в Африку, хозяйка пригласила всех постоянных клиентов, в числе которых была и Анита. Та выразила Монике свое восхищение: дескать, удивительное мужество та проявила, отправляясь в далекую непонятную страну, в то время как сама Анита боится передвигаться в одиночку даже в таких городах, как Москва и Санкт-Петербург.

– Так, может, вам нужен хороший телохранитель? Могу порекомендовать, – ответила ей Моника.

Так я без малейших усилий со своей стороны нашла нового нанимателя. Работать с Анитой было несложно. У нее в жизни имелась одна цель: заработать как можно больше денег. На пути к этой цели она нередко подвергала себя неоправданному риску, но по большей части они относились к финансовым делам, а о личной безопасности она заботилась очень тщательно. Поэтому я, как ни старалась, так и не могла понять, что заставило Аниту в одиночку бродить около станции метро «Фрунзенская», где до этого она никогда не была и где ей, по моим представлениям, было в принципе нечего делать.

Я не могла до бесконечности избегать общения с полицией – это могло нанести урон профессиональной репутации и ставило под угрозу лицензию. Мне следовало с ними сотрудничать. Если бы я только могла вспомнить хоть что-нибудь из того вечера после посещения бара «Свобода»… Кажется, там была стальная входная дверь с крошечным глазком. Может, за дверью сидел охранник, который докажет, что я ушла из бара, не причинив ни малейшего вреда женщине на улице? Или его показания будут совсем другими?

Я занервничала, и мне пришлось прибегнуть к специальной технике дыхания. Немного успокоившись, я принялась размышлять над другими вариантами развития событий, а заодно и над тем, как найти Паскевича. Я понятия не имела, что думает московская милиция о случившемся и насколько тщательно они собираются искать убийцу гражданки Финляндии. К тому же мне было совсем непонятно, как трактовать звонок с угрозой. Ведь он совершенно ясно указывал на то, что смерть Аниты не была следствием нападения с целью грабежа. Или Паскевич высокомерно считал, что я, как испуганная рысь, забьюсь в нору?

Пожалуй, напрасно я удалила сообщение из памяти телефона: аудиозапись на флеш-карте нельзя рассматривать как доказательство. Известно, что методы ведения дела во многом зависят от личности полицейского. Когда-то я всерьез задумывалась о том, чтобы пойти работать в полицию, но отказалась от этой мысли: из-за моего непростого прошлого мне будет сложно пройти психологические тесты.

Движение – лучшее лекарство. Я натянула спортивный костюм, футболку, кроссовки и достала скакалку. Этот легкий спортивный снаряд, которым в случае необходимости можно кого-нибудь связать, всегда лежал у меня в рюкзаке. Перед началом тренировки заглянула в сарай: стоило проверить, на месте ли дядины спортивные принадлежности, не выбросил ли их Хаккарайнен как ненужный хлам. Гири стояли на прежнем месте, как и старый, сделанный самим дядей пресс для ног. Дядя Яри занимался ежедневно, даже зимой в самый лютый мороз. Сейчас градусник показывал пятнадцать градусов тепла. Взяв скакалку, я прыгала, пока не взмокла. Потом принялась работать с гирями: сначала с легкими, по десять килограммов на каждую руку, затем добавила утяжелители.

В молодости дядя Яри занимался борьбой, даже принимал участие в турнирах муниципального уровня, но в нем начисто отсутствовал тот спортивный азарт, благодаря которому становятся чемпионами. У меня совершенно другой характер. В армии я получала необыкновенное удовольствие, если мне удавалось превзойти товарищей в спортивных соревнованиях, и в Академии всегда была самой крепкой и выносливой женщиной на курсе. Майк Вирту умирал от смеха, видя, как я, чтобы развить силу, бегаю по площадке, взвалив на закорки здоровенного мужика.

Узнай Майк, что я натворила, он бы меня просто убил. Наверное, велел бы сдать диплом. Мои движения замедлились, дыхание сбилось. Я устала. На душе было тяжело. И неважно, сколько килограммов я могу поднять одной рукой, – совершенную ошибку уже не исправить.

За окном прыгала белка, потрескивали ветки. Фрида иногда гонялась за этими зверьками, даже пару раз забиралась на дерево, пытаясь поймать. И напрасно мы с дядей старались ее убедить, что не стоит скакать по деревьям ради маленькой белки, которой все равно на ужин не хватит. Чтобы прокормить рысь, дядя Яри тайно охотился на зайцев даже вне охотничьего сезона. В их компании вообще не особо соблюдали правила, зато добычу честно делили на всех. Помню, с каким восторгом Фрида накинулась на заднюю ногу лося, которого незаконно пристрелил Матти Хаккарайнен. Преподнося нам этот подарок, он усмехался, представляя, как мы с дядей будем грызть жилистое мясо старого лося. Конечно, иногда Майя передавала нам филе или фарш, но по большей части они оставляли все лакомые кусочки себе. Мясо из магазина в нашем хозяйстве вообще было редкостью, его покупали только Фриде. Да и в самом деле, зачем нам мясо, если в озере полно рыбы!

Ближе к вечеру я решила затопить сауну и с восторгом обошла вокруг электронасоса, установленного, видимо, не так давно. Лишь повзрослев, я с удивлением заметила, насколько аскетично мы с дядей живем. Пока я была маленькой, мы легко обходились без особых удобств в доме, и казалось, что так и должно быть. Воду дядя провел, лишь когда я уже училась в старших классах. Тогда же он задумался и насчет электричества – без него не работал проигрыватель.

Вечерами дядя любил слушать группу «АББА». Собственно говоря, Фрида получила свое имя в честь участницы группы. Когда дядя служил в армии, «АББА» с блеском одержала победу на конкурсе Евровидения, и темноволосая солистка навсегда завоевала его сердце. Она была самой красивой женщиной, какую он видел в жизни, и ее именем он решил назвать рысь. У меня здесь не было права голоса. Я долго не могла свыкнуться с иностранным словом, мне было сложно его произнести, но в конце концов я привыкла и даже представить не могла, чтобы нашего зверя звали как-то по-другому.

После сауны я заварила кружку крепкого черного чая и снова попыталась вспомнить, что же, черт побери, случилось в Москве. Бесполезно. Взяла телефон, вставила туда официально зарегистрированную на мое имя сим-карту и набрала номер констебля Лайтио.

– Добрый день, это говорит Хилья Илвескеро. Вы оставили сообщение с просьбой перезвонить. В настоящее время я путешествую по Северной Норвегии, здесь довольно плохая связь. Чем обязана?

Лайтио ответил не сразу. Я придумала путешествие по Северной Норвегии просто так, чтобы прикинуться важной персоной. К тому же это даст мне лишних несколько дней и возможность сделать вид, будто о смерти Аниты я еще ничего не знаю. И если у констебля Лайтио не было приказа о срочном задержании Хильи Илвескеро, вряд ли он сразу бросится устанавливать мое точное местоположение.

– В Норвегии? – В хриплом голосе слышалось удивление. Однако полицейский быстро овладел собой и продолжил деловым тоном: – Вопрос касается вашего работодателя Аниты Нуутинен. Когда вы видели ее в последний раз?

По возможности я всегда предпочитаю говорить правду, поэтому ответила после небольшой паузы:

– Хочу вас поправить: бывшего работодателя. Я уволилась от Аниты Нуутинен. И в последний раз я видела ее в понедельник вечером в Москве. А в чем дело?

– Где и во сколько вы расстались?

Я ответила и пожаловалась на плохое качество связи. Лайтио поинтересовался, каким образом я очутилась в Норвегии. Я рассказала, что по дороге из Москвы вышла из поезда на станции Куовола, где встретилась со своей подругой, и мы отправились на поезде в Йоенсуу. Там взяли напрокат машину и, проведя ночь за рулем, приехали на север Норвегии. И снова спросила, с чем связано такое внимание полиции к моей персоне. Но Лайтио продолжал играть в кошки-мышки.

– Вы были личным телохранителем Аниты Нуутинен. Скажите, ей кто-нибудь угрожал?

– Да, но речь шла скорее об угрозе собственности, а не жизни. У Аниты были небольшие разногласия с ее бывшим партнером Валентином Паскевичем, но мне казалось, что они уже давно договорились.

– Значит, вы не думаете, что на момент вашего увольнения ей грозила опасность?

– К чему вы, собственно, клоните? С Анитой что-то случилось? Она прислала мне несколько сообщений, но я не ответила, так как не хотела портить отпуск обсуждением рабочих вопросов. Так что же произошло?

Тон Лайтио был не слишком любезным, но я старалась отвечать подчеркнуто официально. Он поинтересовался, когда я собираюсь вернуться в Хельсинки, я ответила, что мне надо обсудить этот вопрос со своей подругой.

– Полагаю, вам стоило бы все же вернуться поскорее. Позапрошлой ночью в Москве было обнаружено тело Аниты Нуутинен. Она убита.

По мере сил я изобразила горестное изумление, стараясь не переиграть. В конце концов, я телохранитель, а не истеричная барышня. Пообещав обсудить планы с друзьями и перезвонить, я отключилась, не дожидаясь ответа.

В разговоре я упомянула Паскевича. Полагаю, теперь полиция начнет рыть в этом направлении. Хотя, честно говоря, я вовсе не была уверена в том, что Анита боялась именно его: у нее хватало и других недоброжелателей. Причем не только среди русских, но, возможно, и финнов.

Принадлежавшие ей квартиры она сдавала как русским, на долгий срок, так и финнам, приезжавшим по делам на несколько дней. Однажды я слышала, как она по-фински спорила из-за денег за какую-то квартиру. Насколько я поняла, арендатор не хотел, чтобы его имя упоминалось в налоговой документации, а Анита отказывалась сдавать жилье по «серой» схеме. Она еще тогда сказала, что находится не в том положении, чтобы скрывать доходы. И пригрозила, что, если информация просочится в прессу, собеседнику тоже не поздоровится. Я так и не поинтересовалась, с кем она тогда разговаривала, да она бы мне и не сказала. Разумеется, при желании имя собеседника можно найти в документах, но едва ли здесь шла речь о шантаже.

Я намеренно сказала Лайтио, что путешествую вдвоем с подругой. У полиции имелось негласное указание вежливо обращаться с представителями сексуальных меньшинств, чтобы не заслужить обвинения в нетерпимости. В принципе, у меня был опыт связи с представительницами своего пола. Молодость в Нью-Йорке прошла шумно и весело, я общалась с разными людьми, ни с кем не поддерживая длительных связей. Любовь – крайне опасная штука, это я усвоила с детства и всегда восхищалась людьми вроде дяди Яри, которые могли жить в одиночку. Даже рыси держатся парой только определенное время, а потом самка сбегает и одна вынашивает и кормит детенышей. И если с ней не происходит ничего плохого, как с мамой Фриды, проводит с рысятами около года.

Интересно, есть ли у Хаккарайненов Интернет? Должен быть, ведь чтобы получить положенные по закону дотации от ЕС, финскому фермеру следует заполнить огромное количество электронных бланков и заявлений. Там же я смогу найти странички с новостями на русском языке.

Прихватив большой словарь, я взяла лодку и отправилась к соседям. Вместо старой дядиной посудины со скрипящими уключинами Хаккарайнен недавно купил новую современную лодку. На прежней я и сама бы не поехала – она была связана с плохими воспоминаниями, но, к счастью, ее сожгли на костре в Иванов день. На новой лодке был установлен мотор, но я решила грести. Пришлось немного побороться, прежде чем нос лодки выровнялся и она двинулась в нужном направлении. По воде до дома Хаккарайненов было около километра. Я не сидела на веслах со времен Академии, там мы с товарищами часто плавали по Гудзону вокруг статуи Свободы. Но позже такие прогулки по воде запретили из соображений безопасности, и полиция строго следила за соблюдением правил. Здесь же я за всю дорогу встретила лишь одинокую чайку, которая долго кружила над головой, прежде чем сообразила, что вряд ли я угощу ее рыбой.

У Хаккарайненов было тихо. Наверное, Майя отправилась в лес за ягодами, а Матти прилег вздремнуть после обеда. Во дворе стоял трактор с бороной позади. В это время сбор урожая уже закончен, и фермеры перепахивают поля под зиму. Я вспомнила, как мы с дядей часто помогали Хаккарайнену в разных сельхозработах, и вновь показалось, что я вернулась в детство. Вдалеке на поле паслась лошадь, вокруг бегал тонконогий жеребенок.

На мой стук никто не ответил; тогда я сама открыла дверь и вошла. В сельской местности не принято запираться на замок. В глаза бросилась новая кожаная мебель, которой в мой прошлый визит не было. Еще раз позвала Матти и Майю и, не услышав ответа, прошла в заднюю комнату, где был оборудован домашний офис. Если раньше всю свою молочную бухгалтерию Майя вела в тетрадках, которые по мере заполнения подшивала в большие картонные папки, то сейчас в комнате стоял компьютер, приобретенный, судя по модели, несколько лет назад. Пароля на нем не было, и я без труда вошла в Интернет. Да, пожалуй, следует прочитать соседям лекцию по вопросам безопасности.

Для начала просмотрела финские страницы, но не нашла ничего нового: та же информация, что и в теленовостях. Зато на российских сайтах было много интересного. При помощи словаря я прочитала статьи, в которых Анита была представлена супербогатой финской бизнес-леди, инвестировавшей огромные деньги в коттеджное строительство в России.

Там же была фотография: щелкнув мышкой, я вывела ее в крупном размере и похолодела. Мертвая женщина лежала на асфальте в луже собственной крови; лицо на фото было закрыто черной полосой, но я легко узнала Аниту. Судя по изображению, убийца не довольствовался одним выстрелом, а всадил в нее всю обойму. Новая рысья шуба была совершенно разодрана выстрелами.

Совершенно некстати я подумала: бедные животные, их убили дважды. Сначала охотники застрелили их, чтобы можно было сшить дорогую шубу, а затем пришел и ее черед.

Жуткая картина на экране не отпускала взгляд. Я тоже могла бы убить человека в интересах своей работы. Но так жестоко расправиться с Анитой я бы точно не сумела. Пусть события того вечера выпали из памяти, но из моего оружия выстрелов не производилось, это точно. Однако даже угрозы по телефону не позволяли мне почувствовать себя ни в чем не виноватой. Стало ясно: я должна доказать свою непричастность к преступлению не только констеблю Лайтио, но и самой себе.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю