Текст книги "Стихотворения"

Автор книги: Леа Гольдберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

ЭЛУЛ В ГАЛИЛЕЕ перевод Якова Хромченко

I

На сто молчаний слез мне недостало.

Вершины гор. Безмолвие вокруг...

Среди колючек мы брели устало

Под ветром, устремившимся на юг.

Лишь на распутье – старая маслина,

С корней до серебрящейся вершины

Печально-одинокая, как ты.

Трепещут на ветру ее седины...

Среди шипов спускался путь наш длинный –

До полной темноты.

II

Средь желтых гор осенней Галилеи,

Сухой элул еще не перейдя,

Когда из трещин выползают змеи

И, извиваясь немо, ждут дождя, –

Как жажду доброты твоей в печали,

Как дорожу сочувствием твоим!

Смотри: деревья от плодов устали,

И мы, усталые, подобны им.

Перевод Якова Хромченко

НОЧЬ

корзина полная звезд,

сочных трав душист аромат.

колокольчики в капельках рос

гулко в сердце моем звенят,

и пульсируют в нем глубоко

звуки капель дождя за окном.

колокольчики в капельках рос

гулко в сердце звенят моем.

Перевод И.Рапопорт

* * *

я город не любила —

мне хорошо в нем было.

я город полюбила —

но мне в нем плохо было.

это – чудный град,

он имеет семь врат.

память входит, выходит,

с ней – то солнце, то град.

Перевод М.Яниковой

СОНЕТ

Красивый, древний гимн, который как-то

Осенним вечером пропел ты мне,

Когда трудился дождь в моем окне,

И в песнь мою врывался гром бестактно, –

Глубокий звук его – органный звук;

Мотив был лёгок для запоминанья,

Чужой язык, нездешнее сиянье,

И воспалённый, в алых маках, луг.

Стучало его сердце – за дождём,

За каплями измученным окном,

За много миль от тёмного заката,

В сиянье, где пропал его ответ,

И в тяжести упитанного сада...

Была ли я в той песне – или нет?

Перевод Владимира Глозмана

Есть такие

Есть такие, что любят друг друга, и по вечерам

от любви сгоревшего Бога в закате видят.

Есть такие, что любят внимать вещающим небесам:

жил да был на свете добрый Бог, что не мог никого обидеть.

Жил на свете Бог, что создал Землю и синь морей,

и все травинки, и все пути, деревья и реки,

и всех на свете людей, и лесных зверей,

и сам Он это все полюбил навеки.

И поскольку сутью Его была любовь и кротость,

Он велел всем стать такими же, как Он Сам,

и пошел к краю света, вдаль, за городские ворота,

чтоб добавить сини тускнеющим небесам...

Есть такие, что знают все это наверняка,

и они молчаливы и благость повсюду видят,

и глаза их читают во всех закатах, во всех веках:

жил да был на свете добрый Бог, что не мог никого обидеть.

Перевод

Мири Яниковой

Три главные вещи

Вам скажет рыбак, что спускается к морю:

Есть главных три вещи, и нечего спорить:

Морские просторы

И берег родной,

И рыба, что бьётся в сетях под волной.

Вам скажет крестьянин, за плугом идущий,

Есть главных три вещи, запомни получше:

Широкое поле

И туча с дождём,

И хлеб, добываемый тяжким трудом.

Вам скажет художник, радушно вас встретив:

Есть главных три вещи, не больше, заметьте:

Есть сердце людское

И жизнь на планете,

И их воплощение в звуках и цвете.

А утром, проснувшись, любой вам расскажет,

Что нашей планеты нет лучше и краше.

И каждое утро мы сердцем вбираем

Просторы земные от края до края,

Все звуки, и солнце, и голос родной…

И все цвета радуги – над головой

Перевод – Лидии Слуцкой

На трех вещах

Рыбак перед выходом в море сказал:

– На трех вещах мир всегда стоял:

На морской воде,

На морских берегах

И на рыбах, что бьются в рыбацких сетях.

Крестьянин, идущий за плугом, сказал:

–На трех вещах мир всегда стоял:

На тучных полях,

На дожде проливном

И на хлебе, добытом тяжелым трудом.

Художник в своей мастерской сказал:

–На трех вещах мир всегда стоял:

На красе земли,

На людских сердцах,

На природе, воспетой в наших сердцах.

Мальчишка, проснувшийся утром, сказал:

– Как богат этот мир! Он так много мне дал!

Я сердцем, как сетью, ловлю

Все, что вокруг,

Все, что люблю:

Сушу и море,

Ночи и зори,

Свет и тень,

Дождливый и солнечный день,

Звуки и запахи разные,

Будни и праздники,

Тишь полей предрассветную

И радугу многоцветную!

Перевод с иврита: Борис Камянов

Имя твое и лицо  – перевод Александра Воловика

    * * *

    С этой ночью, с ее тишиною ночной,

    с этой ночью —

    когда три звезды

    потерялись в деревьях,

    с этим ветром.

    С этим ветром,

    что притих, чтоб услышать

    эту ночь,

    с этой ночью,

    со звездами тремя,

    с этим ветром.

    * * *

    Память моя прозрачна,

    как ключ,

    а в водах его

    преломляется все:

    и имя твое, и лицо.

    Имя твое и лицо

    прекрасны —

    как в колодец попали они?

    Не скажи:

    в колодце были целы,

    а теперь их ветер разнес,

    на речные просторы уронил,

    а реки спускаются в море,

    а море никак не наполнить.

    * * *

    И он ушел, ушел по водам,

    И нет следов. И гладь земли

    Легка, как он, под небосводом,

    И вслед за ним века прошли.

    И мы пытаемся опять,

    Как будто в зеркале чудесном,

    В калейдоскопе увидать

    Его. Но в таинстве небесном

    Вершинам гор века стоять.

    А нам, не перейдя порог,

    Дышать бензином у дорог.

    Перевел с иврита Александр Воловик

«СДАЕТСЯ КВАРТИРА» (перевод с иврита Владимира Лазариса)

В зеленой долине,

Средь рощ и полей,

Не дом, а картинка –

В нем пять этажей.

И кто там живет?

На первом (вход с улицы) –

Толстая курица.

Лежит на кровати и ночью, и днем,

Такая толстуха, что ходит с трудом.

На втором –

Кукушкин дом.

Весь день не выходит она из гостей,

Пристроив птенцов у других матерей.

На третьем

Живет себе черная кошка,

И целыми днями все смотрит в окошко.

На четвертом

(На двери написано мелко) –

Белка.

Безо всякой спешки

Щелкает орешки.

А на пятом –

Квартиру снимал пеликан,

Но неделю назад

Он собрал чемодан,

И уехал совсем.

Никому неизвестно, куда и зачем.

Тогда объявленье жильцы сочинили

И в местной газете его поместили,

А в нем сообщили для целого мира:

«Сдается квартира».

И вот, по тропинкам, дорожкам, дорогам

Пришло-прилетело желающих много.

Муравей – раньше всех:

Поднимается наверх,

Объявление читает,

Дверь тихонько открывает,

И квартиру озирает.

Собрались соседи вокруг муравья:

– Другого такого не сыщешь жилья.

Как тебе комнаты, нравятся?

– Нравятся.

– А кухня нравится?

– Нравится.

– А коридор нравится?

– Нравится.

– Тогда садись, потолкуем с тобой, муравей!

– Не сяду.

– Почему?

Говорит муравей:

– Соседи мне не нравятся.

Как в доме одном

Буду с курицей жить –

Она же все время лежит и лежит?

Лежит она ночью, лежит она днем,

Так разжирела, что ходит с трудом.

Обиделась курица,

А муравей ушел.

Ушел муравей – пришла крольчиха.

И – прыг-скок, скок-прыг,

На пятый этаж поднимается в миг.

Объявление читает,

Дверь тихонько открывает,

И квартиру озирает.

Собрались жильцы, чтобы все объяснить,

А после решили крольчиху спросить:

– Как тебе комнаты, нравятся?

– Нравятся.

– А кухня нравится?

– Нравится.

– А коридор нравится?

– Нравится.

Тогда садись, потолкуем с тобою, крольчиха!

– Не сяду.

– Почему?

– Соседи мне не нравятся.

Как буду я жить –

Мать крольчат семерых,

С кукушкой, птенцов побросавшей своих?

Ей дети – не дети, семья – не семья,

С соседкой такою не выдержу я.

Обиделась кукушка,

А крольчиха ушла.

Ушла крольчиха – пришла свинья.

На дом посмотрела, похрюкала всласть,

С кряхтеньем на пятый этаж поднялась.

Вкатилась в квартиру: «А где же тут грязь?»

Собрались жильцы, чтобы все объяснить,

И, ясное дело, свинью расспросить:

– Как тебе комнаты, нравятся?

– Нравятся.

– А кухня нравится?

– Нравится.

– А коридор нравится?

– Нравится.

– Тогда садись, потолкуем с тобою, свинья!

– Не сяду. Соседи мне не нравятся.

Жить с черною кошкой? Ну, это уж врешь!

Да хуже приметы вообще не найдешь.

На этом,

Прервав обсужденье жилья,

Соседи сказали:

«Иди-ка отсюда, свинья!»

Ушла свинья – соловей прилетел.

Чудесную песенку звонко пропел.

Объявление читает,

Дверь открывает,

Смотрит на стены

И окна считает…

Собрались соседи вокруг соловья,

Ему расписали удобства жилья:

– Ну, как тебе комнаты, нравятся?

– Нравятся.

– А кухня нравится?

– Нравится.

– А коридор нравится?

– Нравится.

– Тогда садись, потолкуем с тобой, соловей!

– Не сяду.

– Почему?

Говорит соловей:

– Мне хочется жить в тишине и покое,

А тут безобразье творится такое:

Весь день белка щелкает эти орехи,

А слух мой не терпит такие помехи.

С соседкой такою оглохнешь вконец,

Ведь все-таки я – не щелкун, а певец.

Обиделась белка,

А соловей улетел.

Улетел соловей –

Прилетела голубка:

Белая блузка и белая юбка.

Объявление читает,

Дверь открывает

И – влетает.

Собрались жильцы, чтобы все объяснить,

А, главное, прямо голубку спросить:

– Как тебе комнаты, нравятся?

– Прелестно, но тесно.

– А кухня нравится?

Голубка поправила блузку:

– Узко.

– А коридор нравится?

– С каких это пор

Нравится темный такой коридор!

– Ну, что тут поделать, не хочешь – не надо. А, может, присядь?

– С удовольствием сяду.

– Почему?

– Соседи мне нравятся:

Курица – умница,

Кукушка – душка,

Кошка – красавица,

Белочка – славная девочка.

С такими соседями в доме таком

В согласье и дружбе мы все заживем.

Голубка квартиру сняла, и уже

Воркует на пятом своем этаже.

В зеленой долине,

Средь рощ и полей,

Не дом, а картинка,

В нем пять этажей.

И в целой округе вам скажут, что тут

В согласье и дружбе соседи живут.

перевод с иврита Владимира Лазариса

Марк Луцкий – Лирика Леи Гольдберг (венок сонетов)

1

Пути поэтов неисповедимы,

Ей-Богу, невозможно угадать,

Какою страстью души их томимы,

И что их ждёт – хула иль благодать.

Известно лишь, что все они ранимы,

А в нашей жизни ран не избежать,

Не спрячешься, как в детстве, под кровать,

Увы, не охраняют серафимы.

«Обманчивые грезы, как запой,

И пробуждение от них ужасно.

К утру я брошена волною страстной

На берег безнадежности тупой».*

Порой вкушаешь горькое вино,

О том уже написано давно.

______________________________________

*Лея Гольдберг, из цикла сонетов «Любовь Терезы дю Мён», сонет 1, перевод Р.Баумволь

2

О том уже написано давно …

Девчушка из немецкой цитадели*,

Германии восточное окно,

Где мысли Канта жили, не старели.

Предугадать, увы, не суждено,

Какие в жизни предстоят метели,

Где взлёты и падения – качели,

И где сплошное дней веретено.

«Дым времени струится к потолку,

И день немой, от шума заболев,

Ложится возле двери, к косяку,

Тетрадь стихов заснула на скамье» **.

Поэты жизнью не всегда любимы,

Эстеты, правдолюбцы, пилигримы …

__________________________________

* Лея Гольдберг родилась в Кёнигсберге

** «В сумерках», перевод С. Могилевского

3

Эстеты, правдолюбцы, пилигримы,

Пред каждым видим множество дорог,

Они непредсказуемы, но зримы

Коллекцией лишений и тревог.

Пути-дороги, кем вы вдохновимы?

Кто управляет – дьявол или Бог?

И вот маячит ковенский порог*,

И эти перемены ощутимы.

«Ты лучше бы прогнал меня в пустыне,

Обрёк бы на скитание, как встарь

Отправил Авраам свою Агарь –

Покорную наложницу, рабыню».**

Путь в неизвестность неуютен, но

Такое, видно, свыше им дано.

_____________________________________

* Первые годы жизни Леи прошли в Ковно

** Из цикла сонетов «ЛюбовьТерезы дю Мён», сонет 3, перевод Р.Баумволь.

4

Такое, видно, свыше им дано

Война, огонь и вновь переселенье –

Поволжье в лес и степь облачено,

Реки Хопра спокойное теченье.*

Здесь снежное зимою полотно,

И саночки – ребячье развлеченье,

Лететь с горы – какое наслажденье!

Запало в память зимнее панно.

«Там звон иголок хвойных не унять,

И скован льдом ручей, в былом мятежный,

И Родину я вспоминаю нежно,

Иную песню заношу в тетрадь». **

Воспоминанья детства нерушимы,

Умыты ли дождями иль палимы.

__________________________________________

* С началом Первой мировой войны семья Леи была переселена в глубь страны в г. Балашов

** «Сосна», перевод М.Луцкого

5

Умыты ли дождями иль палимы

Неважно – ходят в память поезда.

Воспоминанья бережно хранимы,

Россию полюбила навсегда.

Российские просторы – побратимы,

В больших друзьях – хопёрская вода,

Тут пение синицы и дрозда,

Леса весенним светом озаримы.

«Здесь голоса кукушки не слыхать,

На дереве не сыщешь шапки снежной,

Но сосны источают запах прежний,

И в детство попадаю я опять»*.

Те, кто хранит в душе любви зерно,

Должны писать, уж так заведено.

________________________________

* «Сосна», перевод М.Луцкого

6

Должны писать, уж так заведено.

Не в детстве ли рождаются поэты,

Где крокодилом кажется бревно,

Где Колобок и Репка так воспеты?

Всё сказкой и стихом заселено,

Всё оставляет в детском сердце меты,

Что прорастут в катрены и терцеты,

В которых чувство столь обнажено.

«Мне показалось вдруг, что время встало,

И яблони в цвету, как в те года,

Иль листопад, как прежде, желто-алый

Ковром сады засыпал, как тогда»*

Творить, писать – занятие одно.

В домах, в пути, неважно – всё равно.

_________________________________

* «Мне показалось вдруг …», перевод М. Яниковой

7

В домах, в пути, неважно – всё равно.

А тех путей столь пройдено немало.

Ах, жизнь – многосерийное кино,

И вновь дорога перед ней лежала.

На свежей карте – новое пятно,

И вновь, как встарь, страна Литва восстала,

Уже не в Ковно, в Каунас попала,

И это в книге жизни учтено.

«Как мчались поезда! Воспоминанья

О родине над рельсами горят.

Бурлящая вода, мечей бряцанье.

Впивался в ночи мучеников взгляд»*

Поэты вечно чем-нибудь томимы,

У них стихи с душой неразделимы.

_________________________________

* «Как мчались поезда! Воспоминанья…», перевод А.Пэнна

8

У них стихи с душой неразделимы.

И вот в тетрадке – первые стихи

Звучат по-русски. Ясно – уязвимы

По технике. Здесь кошки, петухи …

Но всё же вдохновением вершимы,

И блестки есть средь детской чепухи,

Не только неумения грехи –

Тут признаки таланта различимы.

«Тишина в пространстве громче вихря,

И в глазах кошачьих блеск ножа.

Ночь! Как много ночи! Звезды тихо,

Точно в яслях, на небе лежат».*

И жить ей невозможно без стихов,

Художнику не надо отпусков.

__________________________________

* «Летняя ночь», перевод Н.Альтермана

9

Художнику не надо отпусков,

И вновь стихи – по-русски, на иврите,

А в них уже – очарованье слов,

И ясно, что родился небожитель,

Не знающий границ и берегов,

Летящий по немыслимой орбите,

С каких высот, вы только посмотрите,

Нисходят к нам послания богов!

«Быть может, в черных небесах сейчас

Вдруг пронесется птица заревая?

Ведь я уже видала как-то раз,

Как крылья тьму ночную разрывают».*

И ты летишь на парусах эфира,

Стихами управляет только лира.

________________________________

* «Быть может, в черных небесах сейчас …», перевод М. Яниковой

10

Стихами управляет только лира

Плюс чувства – озарения оплот,

И поиск долгожданного кумира:

Каков он ныне, где и как живёт?

Уже знакомо ей почти полмира,

И знания дают Берлин и Бонн,

Наука и стихи со всех сторон,

И ты – участник праздничного пира.

«Пусть всем известно: суши нет в помине.

Пусть всем понятно: звёздам не сиять.

Корабль мой тонет в серых дней пустыне,

Своих посланцев Бог забыл опять».*

Её пути не без ориентира –

Творцу, поэту не важна квартира.

_____________________________

* «Колумб», перевод М.Яниковой

11

Творцу, поэту не важна квартира,

Но страшно трудно без корней прожить,

Без пристани так неуютно, сиро,

Да очень сложно до неё доплыть.

Здесь мало повеления факира,

Тут нужно и характер проявить,

И песню полновесную сложить,

Где будет и берёза, и пальмира.*

«Как будто мир наш вовсе не был отнят,

Как будто мы не знали столько бед,

И цел наш дом, и стол накрыт субботний,

И приготовлен праздничный обет».

Поэт от Бога … А итог таков –

Рожать шедевры он везде готов.

_____________________________________

* Пальмира – тропическая веерная пальма

** «Мне показалось вдруг, что время встало …», перевод М.Яниковой

12

Рожать шедевры он везде готов.

Но больше – на земле Обетованной,

На родине Давидовых псалмов,

Страны, мечтой взлелеенной, желанной.

Здесь, на Святой Земле, среди холмов,

Такой жестокой и такой гуманной,

Творит поэт строкою неустанной,

Растет число написанных томов.

«Чист воздух гор. Не разделяй, не властвуй.

Как гибок и высок твой невесомый путь,

Как в сердце мне вместить тревогу счастья

И бесподобную свободу не спугнуть!»*

И ранее творила средь людей,

А всё-таки на родине – теплей,

_____________________________________

* «Дышать, любить – безмерная свобода …», перевод Г-Д.Зингер

13

А всё-таки на родине – теплей,

Исполнилось заветное желанье.

Но мы всегда в плену прошедших дней –

Российские остры воспоминанья.

И чудится кукушка средь ветвей,

И зимних сосен зришь очарованье,

И запах опьяняет обонянье,

И говорливый слышится ручей.

«Там звон иголок хвойных не унять,

И скован льдом ручей, в былом мятежный,

И Родину я вспоминаю нежно,

Чужую песню заношу в тетрадь»*

Две Родины! И с ними, ей-же-ей,

Надёжнее, уютнее, милей.

___________________________

* «Сосна», перевод М.Луцкого

14

Надёжнее, уютнее, милей,

И по ночам поэту снятся дюны

И сосны, и березы, ширь полей,

И ярче проступает мир подлунный.

Тут сушь пустынь, неистовство дождей,

Разливы рек, солёные лагуны …

И вот Поэт, увы, давно не юный,

Итог подводит жизненных путей.

«Блеск седины в моих кудрях заметен

И мне, принявшей мудрости печать,

Так глупо безответный взгляд искать.

Страданья не постигнет разум эти».*

Художники своей судьбой судимы

Пути поэтов неисповедимы.

______________________________

*«Какая боль: унижена, упала …», перевод Е. Байдосовой

Магистрал (акростих)

Пути поэтов неисповедимы,

О том уже написано давно –

Эстеты, правдолюбцы, пилигримы …

Такое, видно, свыше им дано.

Умыты ли дождями иль палимы,

Должны писать, уж так заведено.

В домах, в пути, неважно – всё равно

У них стихи с душой неразделимы.

Художнику не надо отпусков –

Стихами управляет только лира.

Творцу, поэту не важна квартира,

Рожать шедевры он везде готов.

А всё-таки на родине – теплей,

Надёжнее, уютнее, милей.