Текст книги "Стихотворения"

Автор книги: Леа Гольдберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Как вчера

Вот мы воскресли.

Все по-прежнему идет.

Ничто здесь не успело измениться.

Вот только лишь часы ушли на час вперед,

И равнодушней стали близких лица.

На полустанке

Ночью вагоны прошли, но что я могла понять,

что разглядеть при мелькнувших огнях, что ушли навсегда?

Ведь догадаться нетрудно: подобные поезда

На полустанках не станут стоять…

* * *

Я не в пустыне. Ведь там нет часов,

а здесь – есть. Я боюсь опоздать.

Ветвер швыряет мне листья в лицо,

листья летят на мое крыльцо.

Разве здесь – пустота?

Ночь

В небесах колесница и семь звезд.

И на небе,

как и на земле пока еще,

никто никогда не слушал всерьез

ни злодея,

ни праведника,

ни раскаявшегося.

* * *

Десять раз,

может быть, двадцать раз

мне сопутствовала удача.

Только кто сказал,

что и в этот раз

мне сопутствовать будет удача?

С моста

И вот стало ясно мне,

что я не нужна никому,

ни тропинки во всей стране

не ведет к крыльцу моему,

и я осознала вполне:

я не нужна никому –

и тогда упало, застлало свет

одиночество и печаль.

Если б плакать могла я – что же,

в одиночестве плачут тоже,

только как мне смеяться, если в ответ

даже эхо будет молчать?

Суббота

На том месте, где дерево это растет,

мы вместе мечтали тогда.

На том месте, где дерево это растет,

В те дни бродили стада.

Здесь черные козы бродили в тот вечер,

а нынче здесь дерево – вместо стада,

и в окошке рядом

зажигают субботние свечи.

Перевод с иврита: Мири Яникова

Переводы Стаса Могилевского

А Бога я увидела в кафе...

А Бога я увидела в кафе.

Убогий, виноватый, осторожный

Явился он средь дыма сигарет

И мне шепнул он: «Жизнь еще возможна!»

Он на любовь мою был не похож —

Несчастлив – возле нас, он на свету

Как призрачная тень от света звезд

Собою не заполнил пустоту.

В лучах заката, бледный, будто каясь

Пред ликом смерти за свои грехи,

Спустился вниз, чтоб людям в ноги пасть

И попросить прощения у них.

В час когда гаснут искры заката...

В час когда гаснут искры заката на глади стекла,

И сгущаются тени в груди задремавших часов,

Вижу, будто с улыбкой сестра мимо двери прошла,

И склонилась над книгою мать у себя за стеной.

Я поэмы пишу – и посланья любви

И отраву минувшего слабо рука ворошит.

Я листаю страницы, где нету ответа, увы,

На вопросы, которые мы не смогли разрешить.

Пеплом времени гаснут мгновенья и падают вниз.

Я мечтаю о том, кто назавтра забудет меня,

Словно сто листопадов, кружат мемуаров листы

И порхают над бледным челом уходящего дня…

ФАРФОРОВАЯ БАЛЛАДА

Это было так далеко —

Может Дели, а может Пекин

(А быть может, то был Берлин -

В кафе, в тусклом свете лучин).

Девушки, как фарфор, бледны

Кружились в танце весны

(А быть может, то был фокстрот

В кафе, сквозь сигарный дым).

И двое в масках молчали,

Скрививши в усмешке рот

И глядя печально вдаль

Взирали на танец тот.

И тогда с цветущих дерев

Иль из вазы между столов

Упала к ногам их ветвь

Вся в снегу вишневых цветов.

Он поднял дар Богов и вплел

В свои волосы светлую ветвь,

И цветы стали солнцем цветов,

И пространство заполнил их свет…

Это было так далеко -

Может Дели, а может Пекин

(А быть может, то был Берлин —

В кафе, в тусклом свете лучин).

Некрасивая...

Некрасивая девушка, тебе двадцать два.

Задута свеча на субботнем столе.

И как в свете небес бледна и прозрачна луна

Ты всегда – где-то над бездною и одна…

Скорбь поет в твоем смехе тоскующем,

Сердце твое – длань того, кто просит дождя -

Ждет слова обнадеживающего и чарующего,

Такого, что завтра сказать нельзя.

Есть и тот, что в ночи в твои двери стучится,

А наутро – следы, что застыли на комьях мечты…

И о том, чтоб вернулся он вновь, не желая молиться

Раня губы целуешь их ты…

КОМНАТА БЕЗ ЛЮБВИ

На этих стенах не цвела весна,

Из пепельницы реденький дымок

Не возносился жертвою богам

Под потолок.

И лист открытой книги не шептал

Мне с дрожью Имя Бога. Свет зеркал…

Здесь только я и та, что за стеклом.

И запах дня потерян средь ковров,

Свет лампы темно-охристых тонов…

Здесь, на картине мертвенного цвета

Смеются мне Ромео и Джульетта…

УЛОЧКА

Улочка узка.

Хохот. Звон ведра.

Девушка прошла.

Ярко-алый бант.

Пропорхнула тень

Обнаженных ног.

Камень серых стен

Одинок.

Зеленоглазый колосок

(1). Открытие

Не забудем, как шли мы тропинкой, широким полем,

И как взгляды наши взмывали в вершину неба,

И как рос одиноко, средь тысяч других колосьев,

Тоненький колосок с глазами зеленого цвета.

И был путь широк… И нам хотелось смеяться,

И надеялись мы умереть, проходя по полю -

Если наши сердца не наполнить великим счастьем,

То они безвозвратно умрут от великой боли.

(2). Под дождем

Воды принесла, хлеб преломила.

Смуглой рукой обняла кувшин.

Стен белизна. Образа. Мария.

Воды принесла, хлеб преломила.

Блеск небосвода, свет ярко-синий.

Марево. Свет дрожит.

Дождя синева. Глубина. Волненье.

Встать. Помолиться. Идти к двeри.

Смущенье. Улыбка. Прикосновенье.

Глаз синева. Глубина. Волненье.

Стояла под ливнем. Стояла в сомнении.

Стояла как тихое дерево.

В конце концов

В конце концов на берег моих снов

Я выйду: платья шлейф взовьется к небу

С отчаянным покоем… Судно тонет.

Сольется парус с тьмою водопада.

И это – моя песня. И маяк

Погасшим фонарем помашет молча,

Увы, не озарив во мраке страха

Мой разум – уплывающую лодку.

Осколки боли не сожмет рука,

С глаз не спадет слеза мечтательной печали.

Когда ж свет утренний промолвит мне: "Конец",

Дверь отворит ему холодная улыбка.

Молитва о смерти

Дай мне умереть не закрыв глаза,

Обняв любимую землю;

Простая бедная смерть – как сестра

Дереву, камню, стеблю.

Припаду к земле, к зеленым лугам,

И услышу: полями звонко

Слышен конский топот издалека

И легкий шажок ребенка.

После

Звуки танца стихли, песнь зари

Оживает, окна догорели.

И во тьме – создатель бросил кисть:

Расплескались краски акварели.

И от этого бледнеют небеса,

С моего лица еще не сходит

Ночи синь; порой моя душа

Пробуждается, хоть знает, что не стoит.

Раскрошилась ночь, как пепел сигарет.

А к чему сомненья у закрытой двери?

Унеси меня безжалостно, скорей,

Час рассвета, завтрашнее время!

Кольца дыма

По стене кольца дыма тенями ползут,

К занавескам легким летят.

И часы меня видят, но не узнают

Мой притихший взгляд.

Стрелки бровей удивленно подняв

Вопрошаю я: Ты ль это? Та ль,

Что хотела, истертые зубы сжав,

Грызть завтрашнюю печаль?

Тишина улеглась словно кот на окне,

Прикорнув на колени во сне

И из тьмы клубов дыма на серой стене

Ее тень улыбается мне

Ночь и последние дни (1).

Вот он стоит в ночи, его дверь распахнута в сад.

Ветер лег отдохнуть. Дети его уже спят.

Сколько воспоминаний, надежно укрытых во сне.

Один на один он с ночью, и с садом наедине.

И из ночи к нему выходит заброшенная тропа.

И имя его каждый знает.

В могучем древе его душа -

И с ветвей -

на его лоб -

роса

Каплет

как в детстве

мамы слеза.

Ночь и последние дни (2).

И доныне – ее облик он помнит доныне.

Избавленье от мук синеет на тонких губах,

Морщинки у глаз сияют лучами косыми,

Запах рук ее – точно гаснет субботы свеча.

Отошла от кроватки сестренки его больной.

Молитву шептала.

Снег свое подаяние белое в окна кидал.

Стояла.

Дрогнули плечи от вопроса сыновних глаз

В этот вечер сестренка уйдет навсегда от нас.

И он ляжет, к стене повернув лицо,

И услышит тогда:

Смерть идет по заснеженным крышам домов,

Мимо окон квартир…

Смерть возьмет ее за руку, и уйдет с ней туда,

На страницы волшебных томов

В светлый сказочный мир.

Безмолвие

(1). В сумерках

Дым времени струится к потолку

И день немой, от шума заболев,

Ложится возле двери, к косяку,

Тетрадь стихов заснула на скамье.

Она мечтает молча о руках,

Тех, что текли сквозь белизну страниц,

И между строк остался на листах

Тот странный запах памятью о них.

Проходит легкий трепет по листам

И тсс!… над нею – сонной – сны плывут…

Тень лампы словно контуры лица,

И снятся ей движенья этих рук.

(2). Вечером

Мне знакомо значение слова "вечер".

Оно скорбное сердце мое наполняет тоскою,

В этот час – мои закрываются двери,

И лишь утром – эти двери откроют.

Тени проходят сквозь закрытые ставни,

Ложась от лампады на круглом столе,

И тайком подают неявные знаки

Моему отраженью в зеркальном стекле.

А окна дразнятся и смотрят многозначно.

И лишь фонарь скорбящий, у порога,

Все думает: "Сейчас они заплачут -

Та в зеркале и та, ее подруга".

Ты.

Ведь это тоже – будет и пройдет.

Во мраке комнаты огонь свечи зажгут.

И взгляд твой в сумраке свой путь найдет

В пучину пропасти отчаянных минут.

Тот путь – те две тропы – видны уже тому,

Кто скрылся в трепете времен, и навсегда

Укрылся в холоде моих замерзших рук,

В твоих морщинках бледных возле рта.

И тишина – тревожна и нема…

Над лоном песен мертвецов сгустится тьма,

И безутешность пустоты узнаешь там:

ты сам.

Мечта девушки

«Святая Магдалина» – картина художника Карло Кривелли,

которая находится в музее короля Фридриха в Берлине.

А я во сне была – тобой,

И там – Святая Магдалина

Кипящий грог приносит мне

В хрустальном золоченом кубке;

И локон – нежная змея -

Щеки моей слегка коснется…

Пьянит все тело запах туберозы.

А я во сне была – тобой.

И бледной девушки лицо

Навек из памяти исчезло

И всей собой я жажду Магдалину.

И мне не убежать от сновиденья,

Спасенья нету мне от Магдалины.

День, устав, склонился ...

День, устав, склонился пред вечерним

Солнцем. Тропки с гор бегут к воде.

Принесет ли ночь мне облегченье,

Если быть беде?

В дебрях тишины мой голос вьется.

С угасаньем дня увял чабрец.

Целовать душа моя так рвется

Пепельность небес.

Вечер.

Вечер… Словно сто вечеров.

Свет лампы и письменный стол.

На окне – забыта раскрытая книга.

И уже глаз едва различает границы теней на стене.

Вечер. Не тревожиться, не говорить и не ждать.

Холодная голая мысль тихий мрак затопила,

Говоря: это все уже было

И вернется опять.

Что сказать ей? – Погасить абажур,

Окунуть свое сердце во тьму?

В скорбь пылающего безумья,

Догоняющего галопом

Ускользающие мечты?

Да. Смириться. Полюбить его ложь,

Только знать:

ночь – словно сотни ночей.

Уж впору нынче мне писать стихи...

Уж впору нынче мне писать стихи -

На улице веселый скрип саней.

Упала книга. Окна холодны.

И плохо мне…

Показывает мне безжалостно стена

Тень рук моих и сигареты тень.

И тот, кто обо всем, что было, знал,

Увы, ко мне он холоден теперь.

Уж нынче впору мне мяукать тут лежать:

Не сжалится никто, не устыдит,

И на стене лишь тени задрожат,

Нарушив безмятежность паутин.

И вновь

И вновь одна она… Сжигает грудь печаль.

Неслышно тает в уголке свеча

И бусинки – сверкающая гроздь -

Сгорая гаснут на ее плечах

И пламенеют маки в вазе тайно

облачаясь в черную вуаль.

Но Она слышит: тихо входит ночь

К ней в дверь, в ее тревогу и печаль.

Да. Она помнит: здесь был он; хранят

Ковры его шаги, и шелестят

О нем часы. Гладь зеркала тверда.

Но он ушел… надолго… навсегда…

В час когда гаснут...

В час когда гаснут искры заката на глади стекла,

И сгущаются тени в груди задремавших часов,

Вижу, будто с улыбкой сестра мимо двери прошла,

И склонилась над книгою мать у себя за стеной.

Я поэмы пишу – и посланья любви

И отраву минувшего слабо рука ворошит.

Я листаю страницы, где нету ответа, увы,

На вопросы, которые мы не смогли разрешить.

Пеплом времени гаснут мгновенья и падают вниз.

Я мечтаю о том, кто назавтра забудет меня,

Словно сто листопадов, кружат мемуаров листы

И порхают над бледным челом уходящего дня…

Пред очами ночи...

Пред очами ночи склонился ветер

И отдал тишине свою скрипку. Город

Стих. Лишь молились часы на башне

Дремлющему на печке глухому Богу.

Были бледны дети. Плакали долго,

В мамину черную шаль уткнувшись лицом.

А когда заснули – картина над изголовьем

Поняла, что приснится им страшный сон.

И снился Бог им, вышедший из Танаха,

Он стоял на пустынной площади – жалкий, бессильный.

А плывущие над столицей часы на башне

Смеялись над ним и длинным своим языком дразнили.

Медленная песня

Вплывает танца звук в стакан вина,

Укутан вечер звездной чешуей,

По облаку слегка скользит луна -

В его глазу широком – чистою слезой.

Между стволами осень подкралась,

Часы прощанья в дар мне принеся.

И сотни язычков – ночное пламя -

Мой тихий смех последний осветят.

В мое вчера не верю я, твой взгляд

Содержит правду завтрашнего дня.

Цветок страдает около меня,

Вдруг осознав, что он любил тебя.

Развеяла клубы тумана

Наука о любви, которая небес-

конечна. И рука меж двух стаканов

Рвет тот цветок. Конец...

Перевод с иврита: Стас Могилевский

ПЕСНИ КОНЦА ПУТИ  Перевод Иосифа Шутмана

АЛЕФ

Дорога прекрасна эта – сказал подросток.

Трудна как дорога! – так юношей позже сказал он.

Длинна так дорога – мужчина сказал усталый.

Присел отдохнуть старик на краю дороги.

Окрасил закат седину золотым и червонным,

Вечерней росой трава блестит и ласкает ноги,

Последняя птица дня над ним поёт: ты вспомни –

Красива, трудна в чём, длинна как была дорога?

БЭТ

Сказал ты: день мчится за днём, а ночь – за ночью.

И вот уже дни проходят – сказал ты только.

Смотри: вечера и Утра глядят в твои окна,

И скажешь: нет всё-таки новых вещей под солнцем.

И вот уже ты постарел, и вернулся на крУги,

Сосчитаны дни: десять дней умножаешь нА семь,

Ты знаешь уже: каждый день – последний под солнцем,

Ты знаешь уже: новый день каждый раз под солнцем.

ГИМЕЛЬ

Меня научи, мой Б-г, благословлять чудеса –

Секрет листа, что засох, и глянцевитость плода,

Свободу эту: смотреть, и чувствовать, и дышать,

И знать, и желать, и горечь испить неудач.

Научи – пусть с моих губ слетают привет и хвала,

Когда с утром приходит свет, а с ночью – мгла,

Пусть не будет мой день как вчера или позавчера,

Пусть не будет привычным мой день – никогда.

Перевод с иврита Иосиф Шутман

СПЯЩАЯ ЦАРЕВНА

Зелье сонное в яблоке скрыто

–Задремать на века, на века.

На хрустальном гробу раскрытом

Пляска света и тени легка.

Чрево гроба хрустального вскрыто,

И над ним пролетят века,

Только солнце и ветер открыто

Губ холодных коснутся ледка.

А еще промелькнет над нею

Вереница ночей и дней,

И воюющие, и изменники

В распре, в мире, в крови, в огне.

И предстанет в саду забвения

Эта сказка, спящих сонней,

И не тронут ее изменники,

Не придут вояки за ней.

Хлад победный успокоения

И успенья вечная сень,

Увяданья меж и цветения

Лишь качнется хрустальная тень.

В озаренье, смежающем очи,

Как в покое озерных вежд,

Только тихо оно кровоточит,

Сердце темных, тайных надежд.

Да придет ли, прибудет ли странник

По путям перепутанных лет,

Разобьет ли хрустальные грани,

Принесет ли любовь и привет?

Что за звуки шагов спешащих?

Это он, это он один.

Блажен пробуждающий спящих,

К царевне пришел царский сын.

Перевод с иврита Гали-Дана Зингер

РЕЧЬ ЖЕНИХА

Встань, невеста, встань, невеста,

Жизнь стучит в твою могилу.

Встань, невеста, встань, невеста,

Прокляни или помилуй.

От любви зарделись щёки,

Угадав и стыд, и негу.

Будь женой мне, вот и сроки.

Встань, проснись, белее снега.

Пробуждения слезные росы,

Сколько лет уж слеза не текла?

Как поставишь ноженьки босы

Ты на землю в осколках стекла?

Ведь разбился сон и разбился гроб,

И разбиты покоя чары

Ты придёшь ко мне, пробудившись, чтоб

Жизнь принять от меня, словно кару

Ведь повырубил сказочный сад лесоруб

Наступил сладкой дрёме конец

И отныне тебе дни тревоги и – груб,

Страстной ночи терновый венец.

И быть может, взмолишься, невеста моя:

Кто вернёт мне мой сон чистоты?

И проклятьем заменишь хвалу:

Будь же проклят, будивший, ты!

Ведь пойдёшь ты по терниям, плача от ран,

Ведь не сыщешь ровного места,

Ибо это назвали мы жизнью, сестра,

Пробудись, пробудись, невеста!

Перевод с иврита Гали-Дана Зингер

БЛАГОСЛОВЕНИЕ НЕВЕСТЫ

Сердце не вернёшь

К дрёме на века,

Ибо свет хорош

И зрячесть сладка.

Славься вновь и вновь,

Нарушитель снов,

Пробудивший боль

И проливший кровь,

За восторг и тугу,

Мои горечь и мёд -

Полной чашей в кругу

–Душа воспоёт.

Славь того, кто дал свет,

Славь того, кто спас,

Дарит день привет,

Ночи мрак угас.

Славен милый мой,

Ибо дал губам

Прошептать «Прости»

Родным гробам

Ты, душа, воспой

–Ты теперь сестра

Миру тех, кто с тобой

Не спит у костра.

1949

Перевод с иврита Гали-Дана Зингер

ПРОЩЕНИЕ

(на иврите и русском языке)

 

Ты пришла, чтоб открыть глаза мне,

тело твое – взгляд, окно, зеркало.

Ты пришла, как к сове зренье

когда ночью

темным-темно.

Каждый волос, ресницу я знаю,

имя дал наготе я твоей,

что в ночи аромат собирает -

запах детства – хвоя и клей.

Были б муки -

под парусом белым

отправил бы их в твою мглу.

Так позволь преклонить колени

на прощения берегу.

Автор перевода неизвестен

МЫ – ПРОТИВ

Еврейская невеста перед нами

В подвенечном платье от Армани.

Жених: «В заграничном!? Под хупу?

Такую замуж не возьму!»

Запищали малыши: «Из чужой стороны

нам пеленки не нужны!

Даешь в еврейскую постель

Пеленки Эрец Исраэль!»

Мы не шутим, то – закон,

Каждый знает: должен он

Лишь еврейское носить,

Чтобы патриотом быть.

Иль наготы принять обет,

Чтобы не было нам бед.

Автор перевода неизвестен

О СЧАСТЬЕ

(на иврите и русском языке)

 

Это счастье! И как его вынести всё же

Мне, ненастьям обученной жизнью?

Из окна одиночества каждый прохожий

Мне как весть из далёкой отчизны.

Ещё свет по глазам не ударил и рядом

Не воздвигло сияние стену

Перед уличным людом и голодом взгляда,

Пред чужой и влюблённой Вселенной.

И я стану как те, что проходят по небу

на свинцовых ногах . Как скажу я «Не надо»

Тебе, позднее, хрупкое счастье и небыль,

Луч весенний в сезон листопада.

Перевод с иврита Гали-Дана Зингер

ЭТА НОЧЬ

1

Это те, которые уснули —

Их сердца молитва защищала,

Ответвлялась от лозы полночной,

Обвивала снящиеся сабли.

Отворим, подобно няне, двери,

В комнату заглянем и увидим

Тишину над спящими глазами

И в самих них – свет почти спокойный.

Но твои глаза подобны уткам,

Вспугнутым охотничьей собакой —

Я покоя над тобой не вижу,

У тебя не прижилась молитва.

Встану стражем у твоей постели,

Встану стражем – и приснюсь, возможно.

2

И всего-то – пожарам открытое сердце,

И всего-то – молитва одна:

В глубину этой ночи закончить смотреться,

Если падать – то сразу до дна.

Для чего ты плетешь мне про вечную верность? —

Я не Родина, даже не мать…

Ночь качает деревья… Абсурдна нетленность,

Тленно все: ветер, шторы, кровать…

Прекращай сомневаться. Решай уже лучше…

Через сколько-то будущих лет

Я тебя буду помнить – как помнят игрушку

Детства, или – армейский кисет.

Автор перевода неизвестен

ДЕРЕВЬЯ

СОСНА

Этот голос замолкает зимою,

Этот голос не успею дослушать,

Но – под соснами растут мои дети,

И – деревья им поведают что-то.

Я же только на снегу прочитаю

Обращение к весне и ко звездам,

Обращение ко льду, что уходит,

И – к заснувшей между глинами песне.

Только сосны, пронизавшие воздух,

Знают небо и подземные глуби,

Знают глупую тщету обращений,

Адресованных ничьим адресатам.

Я сажала вас, о сосны, растила,

Между вашими – мои скрыты корни —

Так поведайте мне, что будет дальше

И – когда же успокоится сердце.

Автор перевода неизвестен

* * *

Сейчас, наверно, можно писать стихи —

О зимней трассе с песней ее машин;

О дальних окнах – мерзлые их зрачки

Жить не умеют тоже. Ты не один.

Стене подобно, время стоит везде,

Оставив только – тени, огни, золу.

Тень сигареты – вилами на воде;

Что было, будет – свалено все в углу.

Сейчас, наверно, можно спокойно ждать.

Чего – неважно: странен вопрос любой.

Кому-то нужно – драться, идти, стоять,

А время кружит – птицей над головой.

Автор перевода неизвестен

* * *

Дым времени идет к великим потрясеньям,

Оставивши внизу покой и тишину,

А в комнате детей, испачканы вареньем,

Забытые стихи готовятся ко сну.

Они мечтают спать в руках, что их листали

И со страниц давно украли белизну,

И – вместе с ходом лет – морщинами измяли,

И рассказали все про мир и про войну.

И от листа к листу проходит дрожь былая,

И высота любви в бумажном есть плену,

И – тенью головы Адамовой зевая —

Погашенный ночник косится на луну.

Автор перевода неизвестен

БАЛЛАДЫ О ЛЮБВИ БЫЛЫХ ВРЕМЕН

Может быть, древен псалом о любви, что однажды

Слушал ты вечером зимним в моем исполненье.

Время дождей подбирает дожди к нашей жажде:

Только такие, чтоб ночью не слишком шумели.

С музыкой нашей слепая судьба флиртовала,

Пела о старых любовях пространно и просто;

О языке чужеземца, снегах перевала,

Маках червленых, извилистых тропах и росах.

Сердце мелодии будет из прошлого литься,

Окна откроет сюда – из грядущих событий,

В этот сгоревший и пепельный вечер – прибудет,

Чтобы защитою нас – от зимы – отграничить,

Чтобы отдать нам плоды наших душ и открытий…

Песня – о нас? Или просто – о любящих людях?

Автор перевода неизвестен