Текст книги "Лакомый кусочек"

Автор книги: Лавиния Бертрам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Вот и сейчас она сидела перед ним с красным, от волнения лицом и не знала, какие подобрать слова, чтобы добиться своей цели.

– Если ты не согласишься дать мне в долг деньги, я буду вынуждена продать в Ньюпорт-Ньюсе свой дом… Снимем с детьми какую-нибудь квартирку.

Она сказала это, надеясь на то, что в Раймонде заговорит фамильная гордость Бейнзов. Его наследник не должен был скитаться по чужим углам.

Однако Раймонд промолчал.

Пожилая женщина, служанка, убрала со стола посуду с остатками еды. А через три минуты принесла десерт – фруктовое ассорти.

Патриция взглянула на разноцветное блюдо с восторгом.

– Это хоть не откажешься отведать? – спросил Раймонд, подмигивая ей.

– Не откажусь. Уж очень красиво это выглядит. – Патриция улыбнулась.

Они съели десерт, не произнося ни слова.

Затем Раймонд поднялся из-за стола и выглянул в окно. Дождь прекратился, и темные тучи, затягивавшие небо весь день, начали рассеиваться. Сквозь них проглядывало оранжевое вечернее солнце.

– Предлагаю чай на балконе, – сказал Раймонд. – Не возражаешь?

Патриция покачала головой.

Через десять минут они потягивали крепкий ароматный напиток, любуясь предсумеречными прелестями природы. Пьяняще пахло свежестью, силуэты гор на горизонте казались сказочными исполинами.

– Какая красота! – невольно сорвалось с губ Патриции.

– Вот видишь! – Раймонд окинул ее торжествующим взглядом. – Я не зря говорю, что вам следует остаться в этих местах.

– Нам неплохо живется и в Ньюпорт-Ньюсе, – парировала Патриция. Раймонд задумался.

– Я с удовольствием заглянул бы и на твою родину, – произнес он мечтательно.

Патриция на мгновение представила себе, что находится вместе с Раймондом Бейнзом в своем родном прибрежном городе, и ее сердце тревожно затрепетало.

– Вряд ли у тебя найдутся дела в Ньюпорт-Ньюсе, – сказала она, пожимая плечами.

– Почему ты считаешь, что вся моя жизнь – это только дела? – пожал плечами Раймонд.

В его темно-голубых глазах промелькнуло нечто такое, что заставило Патрицию на мгновение затаить дыхание. Она почувствовала непонятный страх и одновременно прилив желания.

– Насколько я помню, ты всегда был очень увлечен работой и посвящал ей все свое время, – пробормотала она, делая большой глоток чая.

– Это не совсем так, – ответил Раймонд. – Работа работой, а дом домом. Ведь я даже был женат.

Странно, но, услышав напоминание о том, что он доводился мужем какой-то другой женщине, Патриция ощутила, что ее душу наполняют отвратительные чувства.

– Знаю. Но ты ведь не зря выбрал себе в жены послушную и скромную девушку, которая не претендовала на то, чтобы ты посвящал ей всего себя, – выдала она, до конца не понимая, что говорит.

В глазах Раймонда загорелся злобный огонь.

– Зато ты была совсем другой женой! – выпалил он. – Ни во что не ставила моего кузена! А Малькольм был готов на тебя молиться!

При любом упоминании о своем неудавшемся браке Патриция чувствовала приступ головокружения.

– Я вовсе не нуждалась в том, чтобы на меня молились. – Она не кривила душой. Нездоровая любовь Малькольма причинила ей больше страданий, нежели счастья.

– Прекрасно тебя понимаю, – сказал Раймонд язвительно. – Безумная любовь моего брата являлась для тебя даже помехой. Ведь ты хотела общаться не только с ним!

Патриция прекрасно поняла, на что он намекает. Утопая в своей безумной ревности, Малькольм наверняка и кузену наговорил о ней каких-нибудь гадостей. В ходе последнего телефонного разговора муж дал ей понять, что мнение родственников в отношении нее уже не изменить. Поэтому сейчас Патриция даже не попыталась возражать Раймонду. Сказала лишь одно:

– Ты очень правильно охарактеризовал то чувство, которое Малькольм испытывал по отношению ко мне: это было настоящее безумство.

– Бедняга искренне тебя любил, – ответил Раймонд, глядя на нее так, будто не понимал, что брат нашел в ней.

– Хорошо, что ты не сходил по своей жене с ума так же, как Малькольм по мне, – пробормотала Патриция, вздыхая.

Раймонд гневно стиснул зубы.

– Я дорожил своей женой и делал все, что от меня зависело, чтобы она чувствовала себя счастливой женщиной. Но, и отличие от Малькольма, никогда не позволял ей превращать себя в раба, в этом ты абсолютно права!

Если бы последствия безумств Малькольма не были столь плаченными, Патриция, услышав слова Раймонда, расхохоталась бы ему в лицо.

– Я не собираюсь обсуждать с тобой свои отношения с мужем, – сказала она.

– Как трогательно! – воскликнул Раймонд, саркастически ухмыляясь. – Пытаешься убедить меня в том, что тебе воспоминания о Малькольме причиняют страдания?

Патриция ответила не сразу. Бесконечными колкостями Раймонд разбередил чудовищные раны на ее сердце, и теперь ей требовалось время, чтобы боль хоть немного стихла.

– Мы расстались с Малькольмом задолго до его смерти, Раймонд. Наша с ним совместная жизнь – дело прошлое. Она не имеет никакого отношения ни к моему настоящему, ни к моему будущему.

– А о детях ты забыла? – пробасил Раймонд. – Ведь твои сын и дочь появились на свет благодаря вашему браку, и ты хотя бы поэтому не можешь вычеркнуть Малькольма из своей памяти.

Патриция догадалась по его интонации, что он ставит под сомнение факт, что Малькольм был отцом обоих ее детей.

– По-моему, на Эндрю и Сьюзен достаточно взглянуть один раз, чтобы с определенностью сказать: они типичные представители рода Бейнз.

– Согласен, – ответил он, буравя ее взглядом. – Но ты сделала все возможное, чтобы родственники отказались от них в первые годы их жизни!

Неслыханное обвинение переполнило чашу терпения Патриции.

– Что? – выкрикнула она. – Я заставила близких людей отвернуться от моих малышей? Да ты в своем уме? Розмари посмотрела на новорожденную Сью всего один раз, а Джарвис… тот вообще не подходил к ее кроватке!

– Мне даже известно, почему они так себя повели, – произнес Раймонд, не спуская с нее глаз.

– Да потому что Малькольм не мог справиться со своей невиданной ревностью и плел обо мне черт знает что! – повысила она голос, забыв о том, что при любых обстоятельствах должна быть сдержанной и разумной.

– Ты в очень удобном положении. – Раймонд недобро рассмеялся. – Можешь сваливать на бедолагу Малькольма все свои грехи. Ведь он уже не в состоянии тебе возразить!

Обида и возмущение сдавливали Патриции горло. Она догадывалась, почему Раймонд так настойчиво пытался унизить ее. Ведь он доверял своему кузену и продолжал отстаивать его интересы даже после смерти несчастного. Но продолжать выслушивать гадости в свой адрес у Патриции не было ни сил, ни желания.

– Я очень устала и хочу спать, – сказала она холодно и поднялась. – Спокойной ночи, Раймонд!

Он схватил ее за руку и тоже встал со стула.

– Подожди, я еще не сделал одной малости.

Патриция удивленно хлопнула ресницами.

– О чем ты?

Тепло его руки в доли секунды передалось ей, проникло в каждую клеточку тела, смешалось с горячим током ее крови.

Было уже темно, и глаза Раймонда блестели, отражая свет зажегшихся во внутреннем дворике фонарей.

Патриция вглядывалась в его расширившиеся зрачки, и ей казалось, она тонет в их бездонной глубине.

– Когда мы встретились в аэропорту, я даже не поцеловал тебя, – прошептал Раймонд. – И хочу исправить свою оплошность.

Патриция изумленно покачала головой.

– Это вовсе не оплошность. Поэтому тебе нечего исправлять… – пробормотала она, тяжело дыша.

– Ты моя родственница. А родственников при встрече целуют.

Она хотела еще раз возразить ему, но чувствовала, что разговаривать уже не в состоянии. Под влиянием какой-то незримой мощной силы и ее сдержанность, и способность контролировать эмоции, и даже страх перед мужчиной постепенно улетучились.

Раймонд наклонил голову и коснулся губами ее щеки.

Невинный поцелуй в щеку, а сколько страсти он породил в ее измученной душе! Она стояла перед ним в полной растерянности и боялась шевельнуться.

– А ты? Ты не хочешь чмокнуть меня? – спросил Раймонд. – Ведь мы так долго не виделись.

Вообще-то после поцелуя в день их знакомства они вели себя по отношению друг к другу крайне сдержанно: при встречах и расставаниях избегали, если такое было возможно, даже рукопожатий.

Но сейчас Патриция без слов приподнялась на цыпочки и поцеловала его в гладко выбритую, теплую, благоухающую изысканным одеколоном щеку. Ей хотелось прикоснуться к нему губами еще и еще раз, но она не смела.

Они долго смотрели друг другу в глаза. Патриция чувствовала, что готова век так стоять и упиваться близостью Раймонда.

Сколько прошло времени, никто из них не заметил. Когда Патриции уже чудилось, что даже воздух вокруг них пропитался флюидами чувственности, Раймонд опять наклонил голову и прильнул к ее губам.

Не помня себя от счастья, Патриция обхватила его за шею и ответила на поцелуй. У нее было такое ощущение, что вся скопившаяся в ней на протяжении целой жизни страсть вдруг вырвалась на свободу и удержать ее не в состоянии никто и ничто.

Губы Раймонда дразнили и мучили, ласкали и повелевали. Его руки легли ей на спину и скользнули вниз. Патриция тихо застонала от блаженства, чувствуя, что эти стоны доставляют Раймонду наслаждение.

С каждой секундой его движения становились все более безумными, более требовательными. Он гладил ее бедра, ее живот, ее грудь, закованные в плен одежд, а она открыто поощряла его ласки. В какой-то момент все земное перестало для нее существовать, а рассудок полностью отключился.

Теперь ничто не мешало ей отдаться чувствам, вызываемым в ней этим мужчиной. Малькольма не было, и она вновь стала свободной женщиной. Свободной и истосковавшейся по мужской ласке.

Неожиданно движения Раймонда стали более медленными, более нежными.

– На брачном ложе нам не придется скучать, – прошептал он, прижал к себе в последний раз, вытер слезы с ее щек, поднял на руки и понес с балкона внутрь замка.

5

Голова Патриции была не в состоянии исправно работать, но последняя фраза Раймонда несколько раз отдалась в ней гулким эхом.

Он считает, нам надо пожениться? – думала она удивленно, когда Раймонд нес ее по освещенной старинными бронзовыми светильниками лестнице на третий этаж. Именно там для нее приготовили комнату.

Опустив на край кровати, он еще раз поцеловал и нежно потрепал свою гостью по щеке.

– Наши планы на будущее мы обсудим завтра. Спокойной ночи!

После того как дверь бесшумно закрылась, Патриция еще долго смотрела на нее в блаженной рассеянности. И лишь по прошествии нескольких минут, когда ее сознание начало приходить в норму, весь ужас произошедшего обрушился на нее.

Она позволила ему поцеловать себя на балконе, где их мог заметить кто угодно – прислуга, внезапно приехавшие гости, его мать, если бы вернулась от подруги домой уже сегодня… Хуже того, они не просто целовались, а буквально набросились друг на друга и были готовы с головой отдаться своей страсти.

Какой кошмар! – размышляла Патриция, не веря, что там, на балконе, в объятиях Раймонда находилась четверть часа назад именно она.

Ее щеки пылали от стыда.

Я даже не попыталась сопротивляться, ни на мгновение не задумалась о последствиях своего поступка, позволила ему делать, что угодно! – корила себя она. Если бы он раздел меня прямо там и захотел войти в меня, я бы согласилась и на это… О Боже! Я согласилась бы! Согласилась…

Как я посмотрю ему завтра в глаза? Как заговорю о деньгах, о необходимости уехать в Виргинию?

Она прикрыла веки, и память вновь вернула ее в сладостные минуты, разделенные с Раймондом. На ее губах заиграла довольная улыбка. Впервые за много лет она ощущала себя полноценной женщиной, и это чувство было для нее настолько важным, что затмевало сомнения и стыд.

В последние годы ей казалось, что вспышки немыслимой ревности и ярости Малькольма убили в ней саму ее женскую суть – всю нежность, всю сексуальность. Теперь же она могла забыть об этих опасениях, поэтому чувствовала себя счастливой.

Приятное возбуждение все еще удерживало над ней свою власть: ее дыхание было прерывистым, соски – напряженными, а внизу живота еще сохранялось сладостное тепло.

Продолжая улыбаться, она прошла в ванную и принялась раздеваться перед большим зеркалом на стене. Как необыкновенно мягко скользила по ее телу ткань блузки, как возбуждающе выглядели ее отяжелевшая грудь, набухшие губы…

Она встала под струю и, закрыв глаза, представила, что это не вода, а руки Раймонда ласкают ее и дарят наслаждение… Ей хотелось плакать и смеяться, дышать полной грудью, петь и танцевать.

Но как только ее голова коснулась благоухающей лавандой шелковой наволочки подушки, она мгновенно погрузилась в крепкий здоровый сон.

Раймонд знал, что уйти из спальни Патриции будет стоить ему огромных усилий. К выполнению этой части своего хитроумного плана он подготовил себя заранее.

Заниматься с ней любовью в первый же вечер, когда после поездки она нуждалась в отдыхе, было бы крайне неразумно с его стороны. Не об этом он мечтал три долгих года. Их первая ночь представлялась ему совсем иначе.

К тому же перед вступлением с ней в близость он намеревался сделать нечто крайне важное.

Выйдя из спальни Патриции и спустившись в свой, кабинет, расположенный на втором этаже, он снял телефонную трубку и набрал необходимый номер.

– Питерсон слушает, – ответил спокойный мужской голос.

– Здравствуй, Питерсон. Мне нужна кое-какая информация.

– О компании или об отдельном лице?

– Об отдельном человеке. Патриции Бейнз, проживающей в Ньюпорт-Ньюсе, штат Виргиния.

– Речь идет о вдове твоего двоюродного брата? – сразу понял Питерсон.

Раймонд облокотился на письменный стол.

– Верно.

– Понимаю.

– Вряд ли ты что-нибудь понимаешь, – пробормотал Раймонд еле слышно.

– Что конкретно ты хочешь узнать об этой женщине?

– Все, – ответил Раймонд. – Меня интересует, с кем Патриция встречается, есть ли у нее мужчина. По ее словам, восемь месяцев назад она работала преподавателем в колледже. Я должен знать, правда ли это. Но самое важное – это финансовая сторона ее жизни. Каждый месяц на протяжении прошедшего года наша семья посылала Патриции по семь тысяч долларов США. Однако одевается она весьма скромно. Если верить ее сыну, они живут в маленьком доме. Я хочу знать, на что Патриция Бейнз тратит столь значительные суммы и почему говорит, что примерно через два месяца готова отказаться принимать от нас материальную помощь.

– Это все? – спросил Питерсон с оттенком сарказма в голосе.

– Да, – ответил Раймонд.

– Полагаю, тебе, как обычно, требуется наисвежайшая информация?

– Конечно.

Объяснять детективу, к которому он обращался по разным поводам несчетное количество раз на протяжении долгих лет, почему ему нужны те или иные сведения, Раймонду никогда не приходилось.

– Радуйся, что в Штатах сейчас день, – сказал Питерсон. – Думаю, для моих людей не составит труда узнать то, что тебя интересует.

– Отлично, – ответил Раймонд, устало потирая глаза.

– Каким образом передать тебе информацию? В виде пакета документов? Или по телефону?

– Лучше пришли документы, – ответил Раймонд. – Может, вам удастся раздобыть какие-нибудь фотографии. Если снимков не будет, свяжись со мной по телефону.

Он был уверен, что у Патриции есть мужчина. Во-первых, потому что знал, как она себя вела при жизни Малькольма, во-вторых, ему сегодня представилась возможность на собственном примере повторно убедиться, что вступить в связь с новым партнером для нее не проблема.

– Договорились, – сказал Питерсон и повесил трубку.

Раймонд вышел из кабинета и направился в свою спальню.

Приму прохладный душ, чтобы остудить пыл, и подумаю, как действовать дальше, решил он.

– Мама, посмотри на нас! Ты только посмотри! – крикнул Эндрю, завидев Патрицию.

Они со Сьюзен, с вислоухим щенком и девушкой-няней бегали по залитому солнцем внутреннему дворику, поросшему сочной ухоженной травой. Погода была чудесной – безветренной и ясной.

По-видимому, Раймонд был решительно настроен оставить Патрицию вместе с детьми в Шотландии. Утром следующего же дня после их приезда он нанял Мэри – няню для Эндрю и Сью.

Когда Патриции представили девушку, она пришла в замешательство и чуть было не заявила, что за собственными детьми будет ухаживать только сама. Но Мэри так добродушно улыбнулась ей, что она тут же передумала произносить вслух то, что крутилось у нее на языке.

Убедившись в том, что Патриция смотрит на него, Эндрю занес над головой руку с палкой и зашвырнул ее как можно дальше. Щенок рванул с места и понесся туда, где палка приземлилась.

Сью залилась восторженным смехом и захлопала в ладоши, а когда песик нашел палку, ухватил ее зубами и помчался назад, протянула ему свои ручки и запрыгала на месте.

Патриция не могла не признать, что ее дети выглядят как никогда счастливыми.

Их сад у дома в Ньюпорт-Ньюсе был очаровательным, но довольно маленьким. Здесь для игр и развлечений Эндрю и Сью предоставлялось настоящее раздолье.

О том, чтобы завести дома собаку, Патриция даже не мечтала. Во-первых, потому, что животное потребовало бы серьезного ухода, а она не имела ни минутки свободного времени. Во-вторых, собаку пришлось бы кормить, а денег им самим недоставало.

Эндрю обожал собак и давно упрашивал Патрицию взять хотя бы самого маленького и неприхотливого щенка. И постоянно получал в ответ мягкий отказ.

Патриция и сама любила животных. В детстве у нее была ангорская кошка – ласковое, грациозное, удивительное создание, ее теплый, пушистый друг. Сколько положительных эмоций дарило ей это маленькое бессловесное существо! Она удивительным образом умела утешить, когда сердце терзала грусть, снять боль, когда что-то не давало покоя.

В один прекрасный день мы непременно заведем кота или собаку. У детей должно быть домашнее животное, вновь и вновь говорила себе Патриция, но реальной возможности осуществления их общей мечты все не имела.

– Ты только посмотри, какой он замечательный, мама! И очень умный! – прокричал Эндрю, улыбаясь во весь рот и опускаясь на корточки перед подбежавшим к нему с палкой в зубах щенком. – Мы назвали его Робби!

– Отличная кличка! – крикнула Патриция. – А Сьюзен этот Робби не укусит? – спросила она с оттенком тревоги в голосе, поворачиваясь к Мэри.

– Что вы, миссис Бейнз! – ответила девушка. – Этот щенок – само добродушие! К тому же я постоянно слежу за ним, так что за детишек можете не волноваться!

Патриция улыбнулась и кивнула.

С самого утра она пристально наблюдала за Мэри, желая удостовериться в том, что та действительно умеет ладить с детьми. Ей казалось, она никогда не сможет полностью доверить кому-то своих Эндрю и Сьюзен. Но уже к полудню убедилась, что новая няня исключительно добра и внимательна и умеет обращаться с малышами, поэтому успокоилась.

– Ирландский сеттер – собака исключительно добрая и умная, – послышался откуда-то сзади голос Раймонда.

Патриция вздрогнула и почувствовала, что он стоит где-то прямо за ее спиной, но головы не повернула.

– Этот щенок – отпрыск многократных победителей международных выставок, – продолжил говорить Раймонд. – Я купил его сегодня утром в элитном клубе собаководов и подарил малышам. У него уже была кличка, но им она не понравилась. И мы дали ему другое имя – Робби. Тебе он как?

Патриции собака не то чтобы нравилась, она приводила ее в неописуемый восторг! До того момента, как к ней приблизился Раймонд, ее так и подмывало присоединиться к детям и Мэри и пообщаться с этим рыжим чудом.

Но теперь все ее мысли сосредоточились на другом. Сегодня утром ей удалось избежать встречи с Раймондом. Завтрак она попросила принести ей в комнату, сославшись на легкое недомогание. Теперь она не знала, как себя вести, и чувствовала, что если посмотрит ему в глаза, то тут же сгорит от стыда. Воспоминания о вчерашнем вечере и о собственной несдержанности не давали ей покоя ни на секунду.

– Ты не ответила, – напомнил Раймонд. – Я спросил, нравится ли тебе Робби?

– Очень, – пробормотала Патриция, стараясь выглядеть как можно более беспечной.

– А Мэри? Считаешь, она подходит нам?

Патриция вздохнула.

– То, что ты нанял ее, не посоветовавшись со мной, кажется мне возмутительным.

– Если она тебе не по душе, я тут же подыщу кого-нибудь другого…

– Нет-нет, Мэри замечательная девушка, – поспешно перебила его Патриция, глядя в сторону. – Но прошу тебя впредь не принимать решений, касающихся лично меня и моих детей, без моего ведома. – Последние слова она произнесла очень твердо и категорично и обрадовалась, что смогла это сделать.

Но Раймонд лишь тихо рассмеялся. Патриция сильно смутилась.

– Я хочу серьезно с тобой поговорить, – сообщил он, кладя руку ей на талию.

От его прикосновения ее бросило в дрожь. Она чувствовала, что выглядит ужасно глупо, но ничего не могла с собой поделать.

– Мне кажется, для беседы ты выбрал не подходящее место.

Раймонд многозначительно улыбнулся. Его рука медленно скользнула вниз и остановилась на ее соблазнительной округлой попке.

– Ты права. Предлагаю уединиться в моем кабинете. Там нам никто не помешает.

Дыхание Патриции участилось, по телу разлилось пьянящее тепло.

Она не понимала, что с ней творится. В присутствии этого человека ее умение маскировать свои эмоции как будто отключалось. Исчезал даже страх перед мужчиной, крепко засевший в ее душе после избиений Малькольма.

– Никогда нельзя знать наверняка, что на уме у собаки, – пробормотала она, отчаянно надеясь избежать беседы с Раймондом. – Я не хочу оставлять детей и Робби без своего присмотра.

Раймонд опять рассмеялся.

– Во-первых, Робби нечего опасаться. Во-вторых, дети не одни. С ними неотлучно Мэри.

Рука Раймонда продолжала лежать на ягодицах Патриции.

Наверное, он считает, что после вчерашнего вечера имеет право касаться любой части моего тела, думала она с возмущением, но была не в силах скинуть руку Раймонда. Тепло его ладони обладало каким-то волшебным свойством: свободно проходя сквозь легкую ткань ее платья, оно буквально обжигало кожу, но настолько приятно, что хотелось наслаждаться этими ощущениями как можно дольше.

– Патриция, я жду ответа, – сказал Раймонд, легонько надавливая пальцами. – И хотел бы к тому же, чтобы, разговаривая со мной, ты хоть изредка смотрела мне в глаза.

Собравшись с духом, Патриция осмелилась взглянуть на него.

– Хорошо, я согласна с тобой побеседовать, – выдавила она из себя. – Только скажу Мэри, в какое время укладывать детей отдыхать.

Волнение и неловкость настолько сильно воздействовали на нее, что она рванула к детям чересчур поспешно и, зацепившись ногой за каменный бортик, огораживающий газон, чуть не упала.

Раймонд подскочил к ней в тот момент, когда она уже потеряла равновесие, и, обхватив своими сильными руками ее туловище, вернул Патрицию в вертикальное положение.

Его пальцы коснулись ее груди. Почувствовав, что на ней нет бюстгальтера, он с удовлетворением прищелкнул языком и прошептал:

– У тебя под платьем ничего нет. Ты оделась так специально для меня?

Молодая женщина поправила растрепавшиеся волосы и гордо вскинула голову.

– Нет! – ответила она с достоинством и отступила от него на пару шагов.

Раймонд тут же вновь подошел к ней.

Сегодня с самого утра было очень жарко. Поэтому Патриция и решила надеть легкое синее платье прямо на голое тело.

– Я не толстая, поэтому спокойно могу не носить… – Она резко замолчала и покраснела.

Странно, но, несмотря на то что вчера ей было совсем не стыдно целовать этого человека самым нескромным образом, сейчас она стеснялась произнести при нем обычное слово – бюстгальтер.

Раймонд протянул руку и подушечками пальцев принялся поглаживать ее напряженный сосок. Из груди Патриции едва не вырвался сдавленный стон. Она отпрыгнула в сторону, оглядываясь на детей.

К счастью, они увлеченно продолжали возиться с собакой и ничего не замечали.

– Раймонд, прошу тебя, – сказала Патриция, вкладывая в свои слова всю строгость, на которую была способна. – Не смей делать ничего подобного, особенно в присутствии посторонних.

Раймонд самодовольно улыбнулся.

– Но ведь тебе это нравится, я точно знаю, – пробормотал он, беспардонно ее осматривая. – Поэтому мне и хочется дотрагиваться до тебя снова и снова. Любой мужчина на моем месте вел бы себя точно так же.

Наглец! – подумала Патриция, подавляя в себе острое желание залепить ему пощечину. Мог хотя бы для приличия сделать мне какой-нибудь комплимент.

Мысленно послав в его адрес разнообразные ругательства, которые она обычно не позволяла себе произносить вслух, Патриция немного успокоилась. И только после этого сдержанно произнесла:

– Я дам Мэри некоторые необходимые советы и распоряжения и тут же вернусь.

– Буду ждать тебя с нетерпением, – ответил Раймонд, иронично ухмыляясь.

Когда оба они вошли в кабинет, Раймонд плотно закрыл дверь и кивком указал Патриции на бордовый кожаный диван у окна.

– Присаживайся. Я попросил, чтобы нас никто не беспокоил.

– Понятно, – ответила Патриция, подходя к дивану и садясь на него.

О Боже! – подумала она. Я не узнаю себя! Постоянно краснею, тушуюсь, говорю бессмысленные вещи…

– Выпьешь чего-нибудь? – спросил Раймонд. Патриция с готовностью кивнула.

– От бокала белого вина не откажусь.

По губам Раймонда скользнула торжествующая улыбка.

– Вчера ты не хотела употреблять спиртное. А сегодня не прочь приободриться. Наверное нервничаешь перед нашей беседой?

Патриция растерялась.

– Можешь налить мне просто минеральной воды…

Раймонд не обратил на ее слова внимания. Решительно прошел к бару из красного дерева, достал бокал и, наполнив его изысканным белым вином, подал ей.

Взяв бокал, Патриция тут же сделала пару глотков. И с ужасом проследила за тем, как Раймонд налил себе сок и опустился на диван рядом с ней.

О, какая я дурочка! Допустила очередную оплошность, подумала она сконфуженно. Он решил не прикасаться к спиртному, чтобы не затуманивать свой мозг. А я…

Наступило напряженное молчание. Патриция не желала начинать беседу первой, поэтому спокойно ждала, что это сделает Раймонд. В конце концов, это он пригласил ее в свой кабинет, это он настоял на том, чтобы она приехала в Шотландию. А вчера вечером еще и что-то упомянул о брачном ложе. Задавать ему какие-либо вопросы, чтобы подтолкнуть к беседе, представлялось ей унизительным.

Сделав еще один глоток вина, она повернула голову и посмотрела прямо ему в глаза, желая, таким образом, дать понять, что ни капли его не боится. Но он наверняка заметил в ее взгляде затаенный страх, и беседу все не начинал, лишь победно улыбался.

С каждой последующей секундой нервы Патриции все больше напрягались.

Еще немного – и я уйду, решила она.

В это самое мгновение Раймонд протяжно произнес:

– Думаю, самый удачный день для нашей свадьбы – это воскресенье. Я уже связался со знакомым священником. Он обвенчает нас, когда угодно.

Бокал с вином выскользнул из дрогнувшей руки Патриции и разлетелся на десятки осколков. На ковре с орнаментом родовой шотландки Бейнзов образовалось темное неровное пятно. Но Патрицию оно ничуть не волновало.

Если то, что она услышала от Раймонда вчера, представлялось ей почти нереальным, то сегодняшнее его заявление прозвучало более чем определенно.

Он намеревался жениться на ней, и чем быстрее, тем лучше. Причем говорил о предстоящей свадьбе таким уверенным тоном, как будто они строили планы на будущее еще год назад. Раймонд не спрашивал, что о его затее думает она, просто принял решение без ее участия.

Неожиданно Патрицию охватил жуткий страх. Перспектива выйти замуж повторно, причем опять за представителя клана Бейнзов, показалась ей настолько невероятной, что у нее перехватило дыхание. В этом не было ничего удивительного. Любая женщина на ее месте испытывала бы после пережитых с Малькольмом страданий точно такие же чувства.

Тем не менее, было в задумке Раймонда нечто настолько заманчивое, что от волнения у нее защемило сердце.

Для чего ему это понадобилось? – задалась вопросом Патриция. Ведь он презирает меня, осуждает. Я точно это знаю. Считает, что я изменяла Малькольму, была для него отвратительной женой…

На душе у нее стало вдруг невыносимо гадко и тоскливо.

Он не любит меня и не уважает, подумала она с необъяснимой грустью. И медленно произнесла:

– Нет.

Раймонд не удивился и не расстроился. А просто расхохотался. Но в этом хохоте не было ни веселья, ни смущения. А только холод и высокомерие.

– Я ведь ни о чем таком тебя не спрашивал, дорогая, – произнес он, успокоившись. – А поставил тебя в известность о том, что ждет нас в ближайшем будущем.

На этот раз его голос прозвучал на удивление мягко, и столь странная метаморфоза в настроении собеседника еще больше испугала Патрицию.

Сделав пару глубоких вдохов и выдохов, чтобы хоть немного унять страх, она сжала пальцы в замок и сказала:

– Мы живем не в Средние века. В наши дни, прежде чем жениться, мужчина должен получить согласие женщины на брак. Я же не говорила, что хочу выйти за тебя замуж.

Раймонд насмешливо изогнул широкую темную бровь.

– Ты не хочешь за меня замуж?

– Нет, – отрезала Патриция.

– Когда ты узнаешь обо всех обстоятельствах, которые вынудили меня решиться на этот шаг, то наверняка перестанешь возражать.

– О каких обстоятельствах?

– Надеюсь, тебе известно, что в своем завещании Малькольм написал, что оставляет всю свою собственность мне? – спросил Раймонд, ставя стакан с недопитым соком на столик.

– Да, – ответила Патриция, не понимая, к чему он клонит.

– Значит, тебе известно также и другое: мой кузен пожелал, чтобы в случае его смерти я стал попечителем его детей, – добавил Раймонд.

У Патриции похолодели руки.

– Я мать Эндрю и Сьюзен! – заявила она. – И их единственная попечительница!

Раймонда буквально перекосило.

– Не каждой матери доверяют воспитывать детей, – процедил он сквозь зубы.

– На что… ты намекаешь? – спросила Патриция дрожащим голосом. – Хочешь отобрать у меня сына и дочь? У тебя ничего не выйдет!

– Я не собираюсь отбирать их у тебя, – ответил Раймонд. – Наоборот, я намереваюсь жениться на тебе и держать вас всех рядом с собой. От меня ты не улизнешь так легко, как от Малькольма. Я не допущу ничего подобного, обещаю.

Патриция покачала головой.

– Я не могу здесь остаться. – Она вспомнила о бабушке, и ее сердце заныло. – Мне нужно находиться в Ньюпорт-Ньюсе. Там у меня много дел.

– И чтобы решить эти дела, ты нуждаешься в деньгах. Они будут тебе крайне необходимы, по крайней мере, на протяжении пары месяцев, – повторил Раймонд ее же слова.

Патриция кивнула.

– Зачем ты мучаешь меня? – спросила она уставшим голосом. – Ведь у тебя нет и малейшего желания жениться на мне…

– Ошибаешься, – возразил Раймонд. – Взять тебя в жены – это мой долг.

– Долг? – Патриция изумленно пожала плечами.