Текст книги "Белый - цвет страсти (ЛП)"

Автор книги: Лаура Винтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

– Неважно, что на тебе надето, я всегда нахожу тебя сексуальным, – неожиданно Эйвери тянет меня в свои объятия и целует. Просто так! Прямо в губы! С языком! С перепугу я роняю белье Джолли и вцепляюсь в него. Вообще–то я хочу оттолкнуть Эйвери, но мои руки крепче притягивают его к себе.

Через пару секунд Эйвери отпускает меня и говорит: – О, красное! Мы должны еще купить ей красное белье! – при этом он идет мимо меня, как будто ничего не произошло!

Остальные покупатели смущенно отводят глаза, а что же я? Иду красный, как рак, и смущенно крадусь за Эйвери.

– Не забудь белье, – говорит он, и я быстро поднимаю его и бегу за Эйвери.

– Что это было?

– Ты о чем?

– О поцелуе!

– Ах это… я просто хотел показать тебе, что я тебя не стыжусь. И мне мешали зеваки. А так у них появился повод поглазеть… – вдруг Эйвери берет меня за руку и тянет меня по коридору.

– Что ты хочешь?

– Спонтанный секс в примерочной, – шепчет Эйвери и толкает меня в одну из них, задергивая штору.

– Ты с ума сошел?

– Сошел с ума из–за тебя, – рычит он у моей щеки, хватает меня за запястья и прижимает их к стене.

– А если нас кто–нибудь увидит?!

– Им придется смотреть…

– Что?! – да что с ним происходит? Он никогда не был таким спонтанным! Я смотрю на Эйвери, который встает на колени и ласкает мой обнаженный живот. Он поднял наверх мою рубашку, а сейчас расстегивает брюки. О нет! Хорошо, я могу согласиться посмотреть такие фильмы. В моих фантазиях часто были такие сцены. Заняться сексом в магазине или автомобиле. Но здесь везде ходят люди!

Губы Эйвери скользят по моим бедрам, в то время как я упираюсь руками в стену.

– Эйвери… – тяжело дышу я, когда чувствую, как его руки вынимают мой орган из брюк. Этот мужчина сводит меня с ума! И во–первых, его язык!

Он умело начинает тереться об меня и при этом облизывать мой ствол, массирует мои яички и любовно целует мой эрегированный конец. Я закатываю глаза и смотрю вниз на эту картину, на мужчину, которого я могу назвать своим партнером. Почему так не может быть всегда? Без ссор? Без разочарования?

Я бы хотел, чтобы все было и дальше так. Вместе ходить за покупками. Засыпать рядом с ним и просыпаться. Заниматься классным жарким сексом и лучше всего каждый день.

Я наслаждаюсь тем, что могу погрузиться в его рот, такой горячий и влажный, что я лишаюсь рассудка. С женщиной такие же ощущения? Ну, я не про рот, а про…

К сожалению, Эйвери через несколько секунд останавливается и встает.

– Все прошло так быстро, ты плохой, плохой…

– Не так громко! – шиплю я ему, но Эйвери поворачивает меня. В левой руке я держу стринги, в правой – комплект с бюстье и стрингами, или как эти вещи называются.

Эйвери прижимает меня грудью к зеркалу, на которое я дышу своим горячим дыханием. Мне было бы лучше не смотреть, как Эйвери немного спускает мои брюки, а потом свои. Он действительно хочет это сделать здесь, в примерочной?

– Мне нравится твоя маленькая классная попка… – рычит он у моего уха.

– Хорошо, но… у тебя же нет… ух! – хорошо, у него все есть. Этот парень всегда хорошо подготовлен. Я чувствую смазку между своих ягодиц, а мгновением позже его эрекцию, которая нежно проникает в меня.

– Восхитительно! – мой пульс ускоряется, и я закатываю глаза, перед тем как их закрыть от счастья.

– Сейчас ты здесь самый громкий! – рычит Эйвери мне в ухо. Неудивительно!

Его руки скользят у меня под футболкой, гладят мою грудь и мой живот, пока он не обхватил мою эрекцию и не начал чертовски хорошо ублажать меня рукой. Его руки такие умелые и точно знают, как ко мне нужно прикасаться. Как будто они жили своей собственной жизнью. Я люблю его теплые руки, его губы и его ствол, который глубоко во мне. Все очень быстро, к сожалению, слишком быстро… Но он был чертовски хорош! Мы порядочно раскачали примерочную, сделанную из пластиковых стен и занавески, не достающей до пола.

Я облегченно выдыхаю на зеркало, которое запачкал несколькими сантиметрами ниже. И кто это будет убирать?

Эйвери выходит из меня и приводит себя в порядок перед тем, как надевает на меня брюки и смотрит на меня, чтобы я тоже был в порядке. Я смотрю на зеркало вниз и вижу…

– Ты кончил на зеркало… – Эйвери тихо смеется, но тут мы прерываемся, потому что какая–то продавщица неожиданно открывает занавеску. Я быстро становлюсь перед зеркалом и при этом прижимаю белье к своей груди.

– Что здесь… о! О! Извините! Я… были такие звуки… Ммм, извините, пожалуйста! – она снова задергивает занавеску и оставляет нас стоять в удивлении. Идеальный расчет времени!

Я смущенно смотрю на Эйвери, который разгладил свою рубашку перед тем, как отодвинуть занавеску, как будто ничего не произошло. Мне бы его спокойствие… этот парень! Он действительно сводит меня с ума! Но… где не погибала любовь.

Рейчел

– Джолли не вернулась, – говорю я, когда мы с Шоном на следующее утро едем на вызов.

– Она появится. Еще рано. Как только она ответит тебе, скажи ей, что она вместе с Эйвери и Тейлором должна приехать, – Шон садится за руль, но выглядит более задумчивым, чем всегда, хотя и кажется, что это невозможно.

– Что–то случилось? – спрашиваю я между делом, когда пишу Джолли еще одно сообщение. Сейчас начало десятого, может, она еще спит?

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Шон.

– Ты другой. В письме, которое пришло сегодня утром, были плохие новости?

– Ты его видела…

– Только то, что ты был спокойным, а после того, как его открыл, стал задумчивым.

– Ты меня анализируешь? – Шон бросает на меня вызывающий взгляд, который я выдерживаю:

– Да.

– Оно от моей жены, – кратко отвечает мне Шон.

– Ох… ммм, извини. Это меня не касается! – было понятно, что я с разбегу попала на любимую мозоль!

– Это было заявление на развод. Она его подписала. – Говорит Шон после нескольких минут молчания. Я взглянула на него, теребя свою сумку. – Ее адвокат пишет, что право опеки принадлежит ей, потому что я все равно день и ночь работаю, и моя работа представляет определенную опасность, хотя он не прав.

Должна ли я ему на это что–то отвечать? Если да, то что? Что именно? Я абсолютно не уверена.

С одной стороны, мне очень жаль. Женишься и думаешь, что проведешь всю жизнь со своей любовью… С домом и ребенком. В счастье и радости. А потом оказывается, что любовь умерла.

Но, с другой стороны… Шон снова свободен! Можно ли мне, вообще, так думать? Радоваться? Шон хотел бороться за свою жену и что теперь?

– Сколько лет твоей дочери?

– Исполнилось семь. После летних каникул она пойдет во второй класс. У нее очень хорошие оценки. Моя жена говорит, это потому, что последние месяцы меня не было дома и… она не отвлекалась.

– Как ее зовут?

– Лейла… – Шон улыбается. В первый раз я вижу, что он может вот так улыбаться.

– Красивое имя, – шепчу я.

– Тебе надо с ней увидеться. У нее светлые волосы, как у ее матери. Зеленые глаза. Совсем немного веснушек. Я… скучаю по тому, что не могу читать ей сказки вечером. И я скучаю, что ее нет рядом. Что, если она про меня забудет? Привыкнет к тому, что я больше не часть ее жизни? Она видит меня только два часа за четыре недели и кажется такой отстраненной, – Шон подъезжает к обочине и вцепляется в руль. Он сидит с закрытыми глазами и пытается успокоиться, но я слышу, как он сопит.

– Что я могу сделать для тебя, Шон? – спрашиваю я, но Шон не реагирует. – Я бы могла сказать тебе, что так будет лучше. Что ты можешь попросить своего адвоката дать видеться тебе с твоей дочерью больше времени, но я не знаю, будет ли это уместно, – Шон снова открывает глаза, смотрит на меня и вдруг… я чувствую его руки у себя на щеках, которые тянут меня к нему. Его лицо приближается ко мне на секунду, но наши губы не касаются друг друга. Шон останавливается. Мы смотрим друг на друга. Он смущен. Я смущена. Что… что я должна сделать?

Шон наклоняет свое лицо. Я чувствую его дыхание у себя на губах, но ничего не происходит…

Смущенно я поднимаю руки и кладу их на Шона. Но он отстраняется от меня и говорит:

– Извини… я не должен был этого делать, – но ничего не произошло.

Он отклоняется назад и проводит рукой по волосам и лицу.

– Ты не должен сожалеть, – я сглатываю и смотрю на Шона в сомнениях. О нет, я так люблю этого мужчину, что это причиняет мне боль. У меня разрывается сердце от того, что я так близко с ним.

Я снова сажусь прямо и поправляю ремень.

Неприятная тишина повисла в машине, пока Шон снова не поехал. Это все? Мы об этом не говорим?

– Я… – запинаюсь я. Это должно выйти. Я просто должна сказать! Как мне только это выдержать, чтобы мое сердце не разбилось, когда эти слова сорвутся с моих губ?!

– Я люблю тебя!

Где–то в другом месте

Старая женщина приносит поднос. Он серебряный. На нем стоит стакан воды, тарелка, накрытая крышкой, приборы и кусок пирога.

Она закрывает за собой старую тяжелую деревянную дверь и поднимается по старым ступеням, отчасти покрытым мхом. Воздух в этом подвале с плохим запахом. Пахнет плесенью. Но старуха не обращает внимания на этот запах. Она хорошо одета и ступает с высоко поднятой головой до конца лестницы. Ее ждет еще одна дверь, которую она открывает. Она ставит поднос на деревянный табурет, а потом идет дальше. Приходит в комнату, которая напоминает ей об утрате.

Она снова должна подниматься по ступеням. Еще одна табуретка служит подносу столом, когда она открывает третью и последнюю дверь. Маленькая комната открывается перед ней. Она бедно обставлена.

Кровать, письменный стол, стул. Маленькое окно, сквозь которое мог пролезть только ребенок, дает комнате немного света. Мужчина сидит на кровати. Он кажется истощенным и его морщинистое лицо должно испугать женщину. Но ее лицо безразлично, когда она ставит поднос на стол. Рядом стоит еще один поднос, который уже пуст.

– Не смотри так на меня, Александр, – настойчиво просит женщина. На мужчине только брюки, белая рубашка, он без обуви. На его лодыжке толстая цепь, которая ранит его кожу. Конечно, он пытался освободить себя. Но это было напрасно.

– Так лучше, – продолжает она грустным голосом, когда она поднимает пустой поднос и хочет уйти.

– Лучше, чем что? – хочет знать ее сын.

– Лучше, чем тебя потерять! – да, она придумала умный план, эта мать. Ее сын должен был утонуть в море за его дела. Дон приказал, чтобы это было для Александра наказанием. Но Донна узнала об этом и хотела предотвратить, подкупила палача и заставила его привести своего сына в замок, усадьбу Дона. После этого она убила палача и оставила своего сына в подвале замка.

– Все забудется. Я позабочусь для тебя о новых документах. После чего ты снова сможешь уехать в Англию и начать новую жизнь, – говорит она ему.

– Не могу дождаться! – он складывает руки, которые стали грубыми и костлявыми. Когда он встает, его мать отходит назад. Цепь не длинная, но у двери она чувствует себя в безопасности.

– Сегодня вечером я принесу тебе твой ужин и газету, которую ты сможешь почитать, – она поворачивается, чтобы уйти, но ее сын говорит:

– Мама…

Она останавливается, поворачивается, и видит нож. Он проник глубоко в ее сердце. Было ошибкой остаться стоять и довериться своему сыну. Хоть цепь и не была длинной, но протянутой рукой Александр мог смертельно расположить нож.

Со вздохом Донна падает на пол и смотрит перед лицом смерти в безумные глаза сына, которому она сначала подарила жизнь, а он только что ее у нее отнял.

Спустя несколько мгновений Александр освободился, потому что Донна всегда носила с собой ключ от тюрьмы. Сейчас он свободен. Монстр больше не в заточении. И он жаждет мести!