Текст книги "Лучшая рабыня для тирана (СИ)"

Автор книги: Лаура Тонян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Глава 21

Я прикрываю веки, когда слышу слабый скрип половиц. Полоса света из ванной комнаты расползается по полу спальни и быстро исчезает, когда Тиран закрывает за собой дверь.

Он крадется к кровати так тихо, что мне приходится хорошенечко напрячь слух. Я лежу на самом краю, накрывшись одеялом. Мне жарко, но я боюсь оголяться в присутствии мужчины. Матрас продавливается под весом его тела.

Сердце громыхает в груди так громко, что, наверное, неровные удары доносятся до Архипова.

– Не спишь? – его шепот проносится над моим ухом.

Меня бросает в жар, а затем в холод. Я моментально покрываюсь испариной и решаю не отвечать Тирану, продолжая притворяться, будто вижу десятый сон.

– Врушка. Не спишь ведь, – я отчетливо представляю, как он вздыхает и одновременно улыбается одним уголком губ.

А еще... забирается под одеяло и придвигается ко мне так близко, что влага с его волос капает на мое лицо. От этого щекочущего ощущения я вздрагиваю и непроизвольно дергаю головой.

Отрываю щеку от подушки и широко распахнутыми глазами всматриваюсь в Архипова, нависшего надо мной.

Тусклый лунный свет проникает в большие окна и отбрасывает тень на профиль брюнета. Между нами очень мало пространства. От тепла его большого тела я стремительно плавлюсь, будто льдинка, брошенная в пламя.

Он смотрит на мои губы, с которых слетают рваные вздохи. Блуждает взором ниже, и когда его дьявольские, плутовские глаза опускаются к моей груди, я ощущаю прилив чудовищного возбуждения.

Под внимательным, ненасытным взором выгибаюсь в спине. Мое тело действует вне рамок мечущегося в агонии разума. Соски торчат через прохладную атласную ткань топа, привлекая возбужденное внимание мужчины, как красный цвет – быка.

Тиран прижимается к моему боку.

Я впиваюсь зубами в нижнюю губу, потому что чувствую его толстый член своим бедром. Он твердый и горячий.

– Хочу тебя трахнуть, Ника, – Архипов опускается к моей шее и кусает. Двигает тазом, вжимаясь пульсирующим пенисом.

Я в абсолютном ошеломлении. Не могу пошевелить даже кончиками пальцев, позволяя Тирану забраться под топ, властно накрыть огромной ладонью мою грудь и грубо сжать. Я хочу дать себе оплеуху, потому что отвечаю Архипову протяжным стоном.

Он пьян... Нам нельзя... Я должна остановить его...

Но меня выбрасывает из реальности в далекое космическое пространство, когда Архипов скользит рукой по плоскому животу и ныряет пальцами в шорты. Не колеблясь, оттягивает трусики и касается мокрой плоти.

– Ебать, – рычит, захватывает зубами кожу на моем плече и раздвигает складки. – Ты вся течешь, девочка моя.

Проводит подушечкой большого пальца по набухшему клитору, размазывая смазку. Я нечленораздельно мычу, вжимаясь затылком в подушку и жадно хватая ртом воздух. Стискиваю в кулаках простыни, теряясь в фееричных ощущениях.

Ласки Тирана отличаются от самостоятельной мастурбации. То – чистое баловство. Цветочки.

Мне настолько хорошо, что я теряюсь в пространстве и во времени. Где мы, когда мы, что мы... Совсем неважно. Это еще не оргазм, но очень близко. Так приятно! Хочется, чтобы это никогда не прекращалось.

Наверное, когда этот волшебный момент закончится, я, подобно ребенку, готова буду впасть в истерику, лишь бы вернуть все, как было. Я больше не ощущаю себя просто девушкой, которую купил Тиран.

Я – не просто его забава, удобная вещь, вроде мебели. Нет, я живой человек, и у меня появились влечение, сумасшедшее притяжение к человеку, который с особым упоением ласкает сейчас языком мое тело.

Архипов снимает с меня пижаму, лишает даже крохотных трусиков и внезапно устраивается между моих ног. Не собирается входить в меня членом, а... трогать. Трогать языком, пальцами.

Я извиваюсь на большой кровати, хватаюсь руками за одеяло, потому что даже малейшее прикосновение Тирана вызывает что-то невероятное в теле. Я как будто взрываюсь каждый раз, вспыхиваю на его ласки, словно искра.

– Шшш, сладкая, – он прерывается и прижимает указательный палец к моим губам. Я вдыхаю аромат собственной смазки и плотнее свожу бедра, зажимая темноволосую голову.

Я обескуражена пошлостью, царящей в спальне. Не узнаю себя, когда податливо раскрываюсь для влажного теплого языка Архипова. Он пальцами стискивает мои бедра и ягодицы, приподнимает, утыкается носом, чередуя давление на клитор. От едва-едва ощутимого прикосновения к ритмичным толчкам.

Его пальцы присоединяются к безумию, которое едва ли не доводит меня до пика. Он засовывает внутрь меня сначала указательный палец, потом – средний. Я чувствую боль и незамедлительно закрываю рот рукой, чтобы не закричать.

Только бы никто не узнал, чем мы тут занимаемся! Завтра утром мне будет ужасно стыдно!

Это ведь крутой дом. В смысле, роскошный, и денег у семьи Архиповых наверняка неприлично много. Возможно, каждая комната оборудована по принципу «коробка в коробке», я не знаю. Но рисковать точно не хочу.

– Нет, – тихо всхлипываю я, пытаясь хоть каким-то образом избавиться от жутко неприятного давления внизу, – так больно... Так не хочу!..

Но Тирану все равно: он смотрит на движения, которые совершает, с блеском в глазах в темноте, с нескрываемым наслаждением, самозабвением. И, как я ни умоляю его, он не сдается. Затем снова касается языком, но пальцы не убирает. Спустя меньше минуты я достигаю своего первого в жизни оргазма от кунилингуса. Но этот оргазм... я никогда его не забуду... потому что он с привкусом боли и бессилия. Абсолютной беспомощности.

Когда эйфория спадает, до меня вдруг доходит, что нежные слова, прошептанные Тираном – не что иное как последствие опьянения. Он, хоть и принял душ, все еще находится в лапах алкоголя. Тот дурманит ему мозг, и завтра утром Архипов однозначно не будет ко мне так же мил.

Он поднимается выше, облизывается, как довольный зверь. Его шоколадные глаза по-прежнему мерцают. Он красив, очень-очень. И отказать такому мужчине невероятно трудно, особенно, когда действительно хочется, чтобы он оказался внутри.

Но я пожалею, если отдамся ему этой ночью полностью.

– Подожди, – говорю едва слышно, когда Тиран, шумно дыша мне в шею, покрывает ее пылкими поцелуями. – Пожалуйста, подожди! – мой голос переходит в истерику.

Я не специально, просто Архипов уже навалился на меня. И вдруг становится очень-очень страшно, что прямо вот так, без моего согласия, это может произойти.

Тиран, конечно, отстраняется, но без восторга. Я и не надеялась, что он будет плясать от счастья.

Я должна…

Должна сказать это...

– Я не хочу.

Следом раздается полунедоуменный полураздраженный смешок. Наверное, он думает, что я не имею права на отказ. Вообще-то он же прав, да?

– Я не готова. Не сейчас. Пожалуйста.

Такие мужчины, как Тиран, не нуждаются в том, чтобы упрашивать женщин лечь с ними в одну постель. Поэтому не удивительно, что он, сощурив глаза, сначала долго изучает меня на вменяемость, а затем просто молча скатывается на свою половину кровати.

Не стесняясь своей наготы, встает, наливает себе еще выпить. Опять! Осушает стакан залпом и ложится спать.

Я даже не жду, что он пожелает мне спокойной ночи.

Глава 22

Мы покидаем родительский дом Тирана ближе к обеду. Его мама берет с нас обещание, что мы обязательно заглянем к ним в гости в ближайшем будущем. Мне тяжело лучезарно улыбаться ей и держать в себе мысль, что этот замечательный вечер, с большой вероятностью, не повторится. Юля же выражает куда более решительный настрой продолжить со мной общение и договаривается о встрече на следующих выходных. Мой голос дрожит, когда я говорю ей: «С удовольствием» и избегаю взгляда Тирана, непрерывно направленного на меня.

Он не обмолвился со мной ни словечком. Бросал случайные фразы исключительно в присутствии членов своей семьи.

Поэтому я боюсь обратной поездки. Пристегиваюсь в кресле и съеживаюсь. Выдавливаю последнюю робкую улыбку провожающим нас Архиповым-старшим и Юле. А после того, как автомобиль отъезжает на достаточное расстояние, и мы с Тираном пропадаем из их видимости, я стараюсь быть максимально неприметной рядом с владельцем электромобиля, насколько это вообще возможно.

Я не горю желанием возвращаться к теме о том, что было между нами ночью; мой спутник, кажется, тоже. Едем в полной тишине. Молчание Тирана кажется мне оглушительным, оно давит на виски.

Что он предпримет, когда мы вернемся в «Юпитер»? Прикажет мне в немедленном порядке собирать вещи и проваливать? Или вернется к первоначальному отношению, истребит зарождавшееся понимание, принятие моей истории и меня в целом?

– Ты откажешься от гулянок с моей сестрой, – суровый бас Архипова неожиданно прорезается сквозь толстый слой ваты в ушах и вынуждает взглянуть в его сторону. – Не позволяй ей пудрить тебе мозги речами о дружбе. Она в этом профессионалка, – мы въезжаем в Москву. Немного погодя Тиран добавляет: – Надеюсь, объяснять не надо, почему вам запрещено сближаться?

Я не могу сказать что-то поперек в ответ на его требование. Морщусь от горечи во рту – таково на вкус сожаление.

Юля – замечательная девушка, и мне бы очень хотелось иметь такую подругу.

Конечно, я понимаю, почему он категорически против нашего общения в дальнейшем.

И внезапно до меня доходит кое-что еще.

Если Тиран настаивает на немедленном неоспоримом игнорировании его младшей сестры, значит, планирует избавиться от меня раньше положенного срока?

Тут же становится зябко и боязно. Размыкаю губы, но... Что должна ему ответить? И могу ли вообще претендовать на что-либо?

Поэтому снова закрываю рот, кротко проглатываю распоряжение Архипова и снимаю босоножки, подтягивая к груди колени. Обнимаю себя крепко, представляя, как если бы кто-то утешал меня сейчас.

Прошу Тирана включить музыку и под звуки инди-рока украдкой лью горячие слезы.

Если бы я не попросила его остановиться ночью?.. Если бы он продолжил начатое, и мы бы... он забрал бы мою девственность... вел бы сейчас себя иначе?

Знаю, что моей вины нет. Элементарно не сумела обуздать собственные страхи, впервые оказавшись с мужчиной в одной постели. Моя реакция естественна и оправдана отсутствием малейшего сексуального опыта!

Однако это отвратительное, обманчивое чувство – словно совершила нечто чудовищное – просачивается через поры на коже и въедается до мозга костей, заставляет ощущать непреодолимый стыд за озвученный Архипову отказ.

Он был добр со мной.

Я... тоже хотела его.

Но не была готова. Только и всего.

Архипов намерен пренебрегать мной до самого конца поездки. Когда останавливает красную «Теслу» перед главным входом в «Юпитер», то швыряет ключи молодому парковщику и достает из переднего кармана брюк последнюю модель Самсунга. Сходу начинает разговор на повышенных тонах с собеседником, оставив меня плестись позади. Я следую за ним по пятам через вестибюль и едва не врезаюсь в напряженную мужскую спину, когда он резко застывает на месте.

– ...Сказал же, вылечу ближайшим рейсом! – не прекращая рычать в трубку, окидывает меня убийственным взором сверху вниз, затем нетерпеливо стучит по сенсорной кнопке вызова лифта. – Сука!.. – злится на подъемный механизм, который едем на первый этаж медленнее, чем тому хочется, и со свистом вздыхает. – Да я не тебе говорю!..

От громкости его рявкающего тона дрожат стены просторной кабины, когда мы поднимаемся вверх на лифте.

– Не допусти, чтобы они покинули Берлин до моего прибытия, – молчит, слушает подчиненного (судя по фривольной манере общения). – Скорее всего, завтра, – отвечает на вопрос. Чуть успокаивается и потирает короткую щетину на подбородке ладонью. – Башкой своей отвечаешь, ясно выражаюсь?

Он смотрит на сенсорный циферблат. На отметке 78 лифт тормозит. Двери разъезжаются, однако я так увлечена наблюдением за Архиповым, что с легкостью забываю о необходимости покинуть кабину.

Тиран переводит холодный взгляд к моему лицу и с раздражением дергает головой в сторону коридора.

– Ты задерживаешь меня, – всем своим угрюмым видом излучает желание как можно скорее избавиться от моего присутствия.

Я выхожу из лифта и оборачиваюсь к нему.

Архипов продолжает внимательно смотреть на меня. Невзирая на последние слова, не торопится подниматься в пентхаус.

Слышу, как в динамике Самсунга шипит обрывками посторонний мужской голос. Тиран оставляет без ответа поток поступающей информации. Стопорит важный разговор, разглядывая мое лицо.

Чуть отводит телефон от уха и сухо произносит:

– Я буду отсутствовать несколько дней. Можешь делать, что хочешь, – безразлично ведет плечом и вводит на сенсорной боковой панели номер своего этажа. – Если Юля позвонит, или напишет – не отвечай ей.

Сразу после озвученного Тираном указа двери лифта закрываются, разделяя нас.

Глава 23

– ...Егору из шестой палаты подарили большо-о-ой большой лего!... – Артемка запинается, восторженно рассказывая о том, как прошел его день.

– Правда? Это так здорово, – я смеюсь и незамысловато вожу по стеклу пальцем, рисуя сердечки и звездочки. Смотрю на высотки и непрерывное движение транспорта, но не фокусирую взгляд на чем-то конкретном. Представляю счастливое личико племянника, слушая его голосок.

– О-он разрешил мне поиграть! И мы... мы...

– Не торопись, – мягко говорю ему.

Артем сбавляет темп и пытается произносить каждое следующее слово четко и размеренно.

– Купить тебе конструктор? Хочешь? – спрашиваю у своего ребятенка.

– Правда?! Купишь?!

Усмехаюсь и стираю очертания сотого нарисованного сердца.

– Знаешь, я могу поговорить с Виктором Андреевичем, и мы с тобой вместе поедем в магазин. Выберешь конструктор, какой пожелаешь. Что скажешь?

В ответ слышу довольный возглас. Артем вновь включает режим сверхзвуковой скорости речи и не думает тормозить, когда я прошу его об этом, потому что не могу разобрать ни словечка. Но он счастлив, и это главное.

Мы болтаем по телефону двадцать с лишним минут. Приходится прощаться, когда я слышу знакомый голос медсестры и ее просьбу принять лекарство. Значит, пришло время сна.

– Люблю тебя, солнышко. Завтра увидимся, – обещаю ему.

– Пока, мам!.. – повисает бездыханная тишина. – Ой... Пока, Ника.

Артемка отключает вызов, а я чувствую, что вот-вот упаду. Опираясь ладонью на окно, сползаю вниз и сажусь на корточки. Кладу телефон на пол и несильно стучу кулаком по груди, пытаясь «выбить» из себя застрявший в области яремной впадинки глухой стон.

Артем не в первый раз делает подобную оговорку, после которой меня буквально выворачивает наизнанку и накрывает такой мощной волной ошеломительной вины, что я бы с радостью умерла полгода тому назад вместо Ренаты.

Наплакавшись вдоволь, наливаю себе большую кружку горячего шоколада, беру в руки электронную читалку и усердно вглядываюсь в продолжение мистического триллера. Пробую отвлечься, но осиливаю только три главы.

Выключаю прикроватный торшер и плюхаюсь на кипу подушек с мыслью об Архипове.

Когда же он вернется?

Сон подкрадывается незаметно и берет меня в плен.

Кажется, будто я сомкнула веки минуту назад, но когда распахиваю их от резкого чувства, будто кто-то наблюдает за мной, все погружено в кромешную тьму.

Предчувствие не подводит.

Над моей кроватью склоняется зловещая темная фигура.

Я открываю рот, чтобы закричать, что есть мочи, но тяжелая холодная рука накрывает мой рот и глушит отчаянный зов помощи.

– Шшш, шшш, – шепчет тень.

Вслед за сознанием просыпается тело. Я замахиваюсь рукой, чтобы отпихнуть от себя преступника, но он лишь смеется. Гадким, дьявольским смехом. С легкостью отбивается от хаотичных атак и сдергивает одеяло.

– Нас ждет романтичная прогулка под луной, сладкая, – голос поет у самого уха.

Я узнаю его обладателя сразу же и цепенею от леденящего ужаса.

Это друг Тирана!

В панике перебираю варианты самозащиты, но в абсолютной тьме не получается сориентироваться в пространстве и вообще: дотянуться до чего-либо. От носящегося по венам адреналина я вся дрожу.

Виталий сгребает меня с кровати.

– Ммхмв! – я мычу в его твердую ладонь. Он прижимает ее очень крепко, и попытка разомкнуть губы проваливается с треском.

Брыкаюсь и извиваюсь, не оставляю надежды на освобождение и побег. Оседаю вниз, и мужчина тут же тянет меня вверх. Не проявляет жалости и впивается пальцами в предплечье. Хватает, как бездушный предмет, попавшийся ему под горячую руку, и трясет с грубой свирепостью.

– Упираешься, сучка! – берет за волосы и начинает тащить по полу.

Я царапаю ногтями паркет, но все без толку.

– Тварь! – он рычит и седлает меня сверху. Заламывает руки, лишая последних крупиц владения над собственным телом.

А затем я чувствую вспышку острой боли в шее.

– Это поможет тебе расслабиться, – Виталий прижимается губами к моей макушке, вводит неизвестный препарат до конца и резко вынимает иглу.

Я ощущаю, как из мышц пропадает напряжение, и больше не сопротивляюсь. Остаюсь в сознании, но теперь пошевелить хоть кончиком пальца кажется чем-то из области фантастики.

– То-то же, – ядовито мурлычет монстр.

Тарханов поднимает меня с пола и обнимает. Я позволяю ему вывести себя из квартиры. Ощущение такое, словно вижу невероятно реалистичный сон.

Наверное, со стороны кажется, будто мы парочка. Девушка за регистрационной стойкой, видимо, так и считает, потому что ничего не говорит, когда мы проходим мимо и идем прямо на выход.

Неужели мой растрепанный вид и зареванное, но апатичное, ничего не выражающее лицо не вызывает подозрений?!

Я становлюсь заложницей собственного сознания и бесполезно бьюсь о его стенки в надежде вырваться и вернуть контроль.

Глава 24

Монстр бережно обнимает меня за плечи и сажает в машину. Мне сложно понять, какого она цвета. Сложно распознать в обращении Тарханова к водителю слова и их значение. Шестеренки мыслительного процесса ржавеют. Вещество, которое циркулирует по венам с кровью, превращает меня в овощ.

Виталий сидит рядом. Гладит меня по коленке и что-то напевает. Я смотрю прямо перед собой, ощущая такую неестественную легкость, словно вышвырнутая из своего тела. Не чувствую веса мышц, костей... Меня поглощает зыбкая, беспросветная, холодная пустота, высасывая способность испытывать эмоции. Стремительно угасает и страх.

Вскоре совсем ничего не остается.

Но теперь я отчетливо слышу голос Тарханова. Невольно цепляюсь за гнусавый тембр, чтобы не утратить последнюю ниточку, связывающую меня с реальностью.

Кажется, будто я несколько раз проваливаюсь в сон и просыпаюсь. Но не набираю даже капельки сил. Почему-то мысли мои утекают к человеку, на которого, я считаю, могу положиться. Здесь и сейчас… я думаю именно так. Надеюсь на это, потому что больше ни на что другое не остается. Несмотря на то, что в наших отношениях царит жуткая прохлада.

Не понимаю, как пазлы в голове складываются, появляются воспоминания... Но я помню! Я прекрасно помню, что Тиран раздражен, что огорчен и недоволен мной. Но я верю, уверена на все двести, он может помочь мне. Он, каким бы ни был его характер, не допустит, чтобы со мной случилось что-то плохое.

– Что ты... делаешь? – с усилием удается сказать мне. Прохрипеть. – Что тебе... нужно?

Ответа нет. Я не могу открыть глаз, не могу даже посмотреть, есть ли кто-нибудь рядом. Может, этот... Виталий... уже ушел?

– Получаю свое, – Тарханов надтреснуто хрипит. Его рука вьется у моей шеи, будто змея. – Из-за тебя, До-ми-ни-ка, – раскладывает мое имя по слогам, меняя тональность каждого отдельного сочетания звуков, как детский песенный мотив, – я был втоптан в грязь своим лучшим другом.

Лучшим другом?!

Жаль, что не способна рассмеяться ему в лицо.

Жаль, что Архипова нет рядом. Он посмеялся бы громче меня. А затем врезал бы так смачно, что лишил бы этого недомерка передних зубов.

– Знаешь, место, в которое я тебя везу, создал Тиран, – внушает мерзким голосом. О каком месте, черт возьми, он говорит? – Там таких… – смеется, подбирая слова, – дешевых, жалких шлюшек вроде тебя высоко оценивают. Туда, – гогочет, как безумный, – сраный феминизм никогда не доберется.

Эта сволочь оттягивает зубами мочку моего уха. Наслаждается тем, что я не способна дать ему отпор. Даже слезинку проронить не получается.

– Хоть и бесишь меня, в ярость вгоняешь, но тело твое – нетронутый драгоценный цветок, который жаждут сорвать многие дяденьки... вроде Тирана. И отвалить кучу бабла за одну лишь возможность порвать твою целку.

– Ты... Ты... – не находится слов в моем лексиконе.

Мозг отказывается думать, переваривать вываленную Виталием информацию.

Мерзко, гадко, невозможно. Это нереально!

Я по-прежнему едва ли могу шевельнуться, однако внутри вся горю, меня сносит волной ужаса и страха.

Не верю, не верю, ее верю…

Тиран не может так поступить. Да, он холодный, чужой, циничный. Эгоист. Но не подлый.

Неужели я так плохо разбираюсь в людях?

Неужели я не поняла ничего о человеке, с которым провела прошлую ночь? Неужели... я ошиблась?

– Такая худенькая, но бедра смачные! – трогает Тарханов меня своими отвратительными руками.

Они, как щупальца, залезают мне под юбку, чувствую, как трогают краешек трусиков, сжимают внутреннюю часть бедра. Ненавижу его!

Машина вдруг тормозит, и это отвлекает от меня монстра в человеческом обличии. Виталия прорывает на ругань, адресованную человеку за рулем.

– Ладно, пошли, – он рявкает, открывает автомобильную дверь и тянет меня за собой, болезненно обхватив пальцами предплечье.

Ему приходится волочить меня на себе, поскольку ноги отказываются идти. Сквозь мутную пелену на глазах рассматриваю окрестности, но все погружено во тьму. Промозглый ветер забирается за шиворот пижамы и прогоняет дрожь. Я чувствую сладковатый запах сырого асфальта после дождя и наличие поблизости мусорных контейнеров. От смрада, витающего в воздухе, меня скручивает в приступе тошноты.

– Эй, не смей! – Тарханов орет, когда слышит мои рвотные позывы. – Бляяя...

Ускоряет шаг и подхватывает на руки.

Звуки, доносящиеся с улицы, приглушаются и вовсе меркнут по мере того, как далеко Тарханов несет меня вдоль коридора. Я думаю, что это коридор. Узкий и с превосходным эхо. Неровные, поспешные шаги мужчины отскакивают от стены и разносятся в двух направлениях: вперед и назад.

Открывается дверь. Слышу, как металл, из которого она сделана, скрипит от старости. Петли явно давно не смазывали. Затем Тарханов обменивается с кем-то несколькими предложениями: указывает, куда нести «товар» дальше.

Меня перекладывают из рук в руки, будто тряпичную куклу.

Язык вяжет. Во мне все меньше сил, чтобы удерживаться на поверхности и не провалиться в бездну бессознательности.

Комната, в которую я попадаю, теплая, и в ней много плача. Слезы вперемешку с горькими всхлипами доносятся буквально со всех сторон, как и напуганное перешептывание высоких голосов.

Меня укладывают на что-то мягкое, и я закрываю глаза. Проигрываю борьбу смертельной усталости, погружаясь в глубокий сон.