Текст книги "Секрет успеха"

Автор книги: Лаура Резник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Он, как мог, пытался сдержать гнев и боль и отдал всего себя работе. В конце концов, Элли имеет право на собственное мнение, пусть и ошибочное. Она также вправе попросить его больше не прикасаться к ней, не задумываясь, как сильно это может ранить его. Поэтому злой на самого себя и неспособный что-либо исправить, Чанс приготовился терпеть ее общество до конца дня.

Забыв споры и взаимную раздраженность, сопровождавшие их два предыдущих дня, они провели время с пользой. В тот день дела хорошо продвинулись, правда, Элли и Чанс чуть не довели друг друга до истерики. Чанс был раздражительным и холодным, и любой комплимент по поводу хорошей работы Элли доносился до ее ушей в виде скупой сдержанной фразы. Ее выразительные глаза лучше всяких слов говорили о том, что вдобавок к своей недалекости Чанс является этаким мачо-неудачником, который не может смириться с тем, что женщина сказала ему «нет». Он ужасно мучился от этого ощущения и молил Бога, чтобы проклятый день скорее закончился.

Когда наконец он объявил конец репетиции, все с облегчением вздохнули. Чанс сказал, что должен задержаться, чтобы поработать над некоторыми трюками в одиночестве.

– Мы так и не обсудили, что мне надеть, – пожаловалась Элли, когда техники принялись разбирать оборудование.

– Ты не должна присутствовать при технических операциях.

– Так ответь мне, и я уйду.

– Надевай что хочешь, – сказал он безразлично, закатывая рукава рубашки.

– Послушай, Чанс, я готова к сотрудничеству. В конце концов, это же твой номер, и у тебя должно быть свое мнение на этот счет. Или ты не можешь ни на минуту оставить в стороне свои глупые личные амбиции? Или…

Ошарашенный ее тоном, ее неожиданными словами, он медленно повернулся.

– Оставь меня, Элли, – осторожно предупредил он, – ты не должна быть здесь.

– Я просто пытаюсь поступать благоразумно.

– Лучше попытайся поступать пожестче. – Он решил дать ей попробовать ее собственной микстуры. – Нью-Йорк полон невостребованных актрис, воображающих, что их хорошенькие личики и стройные фигурки – прямая дорога к славе, стоит только переспать с начальником. Если хочешь, чтобы я помог тебе повстречаться с Хьюстоном, тебе лучше быть повежливее. Или предпочитаешь тратить свой великий драматический талант на прозябание в акульей шкуре?

Его голос был как удар плетью. В глазах Алисии Кэннон помутилось. Она быстро покинула студию, оставляя его сомнительным победителем на поле их словесной битвы.

Победа почему-то имела горьковатый привкус.

Глава 4

– Неужели мы поселимся в одной комнате? – Элли скривила губы в иронической усмешке.

Она старалась говорить тихо, хотя просторный холл отеля Уилсона в Атлантик-Сити был наводнен гостями, съехавшимися по случаю грандиозного шоу.

– Видишь ли, Элли, о твоем участии в представлении стало известно слишком поздно. – Чанс еле сдерживал раздражение. – Номера в гостинице заказывались за месяц, когда никто и не догадывался о твоем существовании. – Он пожал плечами. – Извини. Я вечно забываю о мелочах.

– Это большой отель. Должна же найтись хоть одна свободная комната, – настаивала она.

Чанс обернулся и дал знак скучающему мальчишке-носильщику.

– Прошу прощения, Элли, но сюда приглашено немало важных персон, и я не думаю, что устроители согласятся из-за тебя теснить гостей. Поверь, я уже пытался уговорить портье.

– Почему здесь так шумно?

– Предстоит большое представление, на котором будут присутствовать знаменитости со всей страны.

– Ну да, это и есть те, ради кого разгорается весь сыр-бор. Но я уверена, что мне удастся подыскать хотя бы комнату для обслуживающего персонала или что-нибудь в этом роде.

Элли была настроена так решительно, что приготовилась ночевать в помещении, где уборщики хранят свой инвентарь, лишь бы не проводить ночь в одной комнате с Чансом. Его начала раздражать настойчивость своей партнерши.

– Элли, сколько можно твердить тебе: если во всем этом здании найдется хоть одна свободная комната, я позабочусь, чтобы она досталась тебе. Обещаю. Все, что от меня зависит.

Элли показалось, что последние слова прозвучали слишком уж резко, как если бы Чанс пытался освободиться от близости противного скользкого удава.

– А Ангус и Зик? – поинтересовалась она. – Они будут с нами? У них тоже есть комната?

– Нет. Сразу же после завтрашнего шоу они демонтируют оборудование, упаковывают его и уезжают.

Элли недовольно поморщилась – значит, предстоит провести следующие две ночи в его обществе. Только этого не хватало! Отношения между ними оставались весьма прохладными, если не сказать хуже. Правда, после того как основные пункты ее участия в номере Чанса были улажены, личные разногласия как бы сошли на нет: Элли просто перестала его замечать.

– Ну ладно, – буркнула она. – Пожалуй, надо привести себя в порядок.

– Отлично.

В сопровождении коридорного они направились к лифту. Прежде чем двери кабины захлопнулись, Элли кинула взгляд на броско оформленный холл. Пожалуй, никогда в жизни она не видела более вульгарного интерьера, даже на Восьмой авеню. Холл представлял собой экстравагантную безвкусную смесь бархатной обивки мебели, многочисленных зеркал в золоченых рамах, громадных сверкающих люстр, мощных мраморных колонн, фонтанов, оглушающих шумом воды, и пестрых персидских ковров, закрывающих полы от одной стены до другой. Если дизайнер ставил целью соединить в интерьере как можно больше роскоши и как можно меньше вкуса, он, несомненно, преуспел.

Комната, приготовленная для Чанса, размещалась на девятом этаже.

Молодой коридорный долго нахваливал многочисленные удобства номера, призванные обеспечить уют постояльцев. Элли нервно переминалась с ноги на ногу в ожидании конца его красноречивого монолога.

– Вот здесь, в ванной комнате, установлен цветной телевизор. – Его речь была заученно-скучной, как у плохого гида. – Он переносной, поэтому вы сможете смотреть любимую программу, где захотите, – сидя в ванной, в туалете или за умывальником.

– Все продумано, не так ли? – съехидничал Чанс.

Не услышав в его словах сарказма, а, наоборот, приняв их как похвалу администрации отеля, паренек бросился показывать бар, просторный балкон, удобные шкафы с вешалками для одежды и уютную спальню.

– Развлечения на любой вкус, включая радио, телевидение, видео, стереосистему, – подвел он итог. – И кстати, эксклюзивная услуга нашего отеля – три специальных бесплатных канала для взрослых.

– Каналы для взрослых? – с удивлением переспросил Чанс.

– Порно, – пояснила Элли. – Наверняка ты слышал: «Свяжи меня», «Влажная Вики», «Дерзкий пальчик»…

– Да! Тот, последний – мой любимый! – Унылый гид вдруг проявил признаки жизни. – Я смотрел его три раза, особенно то место, где…

– Да, да, все понятно, – оборвал его Чанс. От глаз Элли не ускользнула краска смущения, залившая его лицо. – Спасибо за помощь, э-э…

– Харвей, сэр. Если я понадоблюсь, звоните.

Чанс сунул ему в руку чаевые и проводил до двери.

– Спасибо за столь подробный рассказ, Харвей. – Он поспешил поскорее закрыть дверь за слишком словоохотливым молодым человеком.

Алисия огляделась по сторонам. Номер представлял собой уменьшенную копию холла, кроме разве что фонтанов – то же нагромождение мебели, ковров и зеркал.

– Красивая люстра, – сказала она с издевкой.

– О, а это великолепное красное бархатное покрывало!

Их глаза встретились, и оба расхохотались. Элли с разбегу шлепнулась на кровать вниз животом. Мягкая ткань пурпурного покрывала ласково защекотала щеку. Чанс присел рядом.

– Я видела собачью конуру, которая оформлена с большим вкусом, – заметила она. – У Уилсона денег явно больше, чем чувства меры.

Чанс поглядел в глаза Элли. Кажется, враждебный настрой, сопровождавший их отношения всю неделю, постепенно исчезал. В ее взгляде было столько нежности, ее сине-зеленые глаза так искристо лучились, когда она заливалась смехом, ее щеки горели таким задорным румянцем! С взъерошенными волосами, в простых черных брючках, которые необыкновенно сексуально обтягивали ее задик, Элли была бесподобно хороша.

– Кажется, я где-то читала, что отель Уилсона – самый дорогой в мире. Представляешь?

– Ну да!

Она повернулась на спину и скосила глаза на люстру.

– Лучше бы он вложил свои средства в дома для сирот. Так нет, его цель – извлекать прибыль и набивать карманы. – Элли скривила рот и села, скрестив ноги по-турецки.

Через минуту заговорила вновь, только теперь в ее голосе Чанс безошибочно определил интонации ведущего аукционов – быстрые, в отрывисто-резком ритме стаккато.

– Сколько вы дадите за эту великолепную люстру? Ну, леди и джентльмены! Кто даст пять тысяч? Я жду – пять, пять, пять. Предлагаю три. Три, три, три. Кто даст больше? Четыре – раз, четыре – два, четыре – три. Продано!

Наблюдая за переменой в облике Элли, Чанс рассмеялся от души. Она походила на профессионала; плечи, лицо, линия подбородка, уверенные движения рук… «А у нее и вправду актерский талант», – подумал он.

– Если бы владелец отеля так поступил, в мире стало бы одной бедой меньше, – заметил он.

– Зато мы с тобой были бы лишены возможности смотреть телевизор в туалете! – весело парировала Элли.

– Не представляю, как бы я жил без этого!

Они снова улыбнулись друг другу. Чанс подумал, как много он мог бы сказать ей сейчас, если бы не поставленные ею условия.

– У тебя есть парень? – Он удивился, когда сокровенная мысль вдруг сорвалась с языка.

Элли не ожидала вопроса.

– Нет. А у тебя?

Чанс расхохотался, и она поняла свою оплошность.

– Я имею в виду, есть ли у тебя… – неожиданно Элли споткнулась на полуслове. – «Парень», «девушка»… Какие глупые слова, правда? Мне двадцать девять. Я слишком стара, чтобы иметь этих самых парней.

– А мне тридцать два. Поздновато для девушек.

– Ну хорошо. Есть ли у тебя женщина?

– Сейчас – нет. – Он пожал плечами. – Были. Но все в прошлом.

– У меня в последнее время тоже никого. С тех пор как…

– Как – что?

Элли сама не понимала, зачем рассказывает ему об этом. Может, потому, что, невольно оказавшись рядом с этим человеком, она должна была хоть как-то приспособиться к нему. А может быть, для того, чтобы расставить все по местам. В любом случае она решила не делать из своей личной жизни секрета.

– С тех пор как я дала себе слово не связывать жизнь с артистами. Но вся беда в том, что именно они встречаются чаще всего.

– А что такого плохого в артистах?

Элли театрально вздохнула и упала на алые подушки.

– Что плохого?.. У тебя есть часика три свободного времени?

Чанс честно взглянул на часы.

– Боюсь, что нет. И у тебя, кстати, тоже. Мы должны быть представлены устроителям шоу.

Элли спустила ноги с кровати.

– Можно, я пойду в ванную первой?

– Пожалуйста.

Она улыбнулась:

– Не волнуйся. Я скоро.

– О’кей.

Их глаза встретились, и Элли внезапно ощутила, как от острого чувства странной близости у нее покалывает кончики пальцев. Они с Чансом вдвоем в этом гостиничном номере. Еще в Нью-Йорке Элли ужасно боялась вынужденного пребывания в обществе друг друга. Но теперь, стоило ей уйти из-под прицела мягких карих глаз, как словно из тумана вставали воспоминания – жаркие поцелуи в темноте, сильные мужские руки, гладящие спину, обнимающие за плечи…

– Ты что-то забыла?

– Я?

Встревоженный голос Чанса вернул Элли в реальность. Она и не заметила, что стоит, не мигая уставившись на собственную косметичку, будто видит ее впервые в жизни. Смутившись, она подхватила сумочку и помчалась в ванную, с грохотом захлопнув за собой дверь и задвинув защелку.

Чанс смотрел ей вслед, с трудом преодолевая желание сломать замок и ворваться внутрь. Он услышал звук льющейся воды и со вздохом закрыл глаза. Яркие картинки сменяли друг друга: вот она снимает маленькую черную маечку и подставляет свою гладкую шелковистую кожу навстречу свежему прохладному потоку… Теперь, приняв душ, она вытирается большим мягким полотенцем, удаляя капельки воды, которые струйками стекают по ее ровному животу, сверкая как жемчужинки. О, если бы быть сейчас там, с ней… Он слизывал бы их языком или… нет, он бы с вожделением наблюдал, как они скапливаются на темном треугольнике курчавящихся волосков…

Чанс не находил себе места. Сидение на бархатном покрывале в бесплодных мечтаниях не приведет ни к чему хорошему.

Он открыл дорожную сумку и с удвоенной энергией принялся распаковывать багаж. Однако, вскоре разобравшись с нехитрым содержимым, снова остался не у дел. Скорее бы Элли выходила!

Прошла целая вечность с тех пор, как Чанс последний раз обладал женщиной, но он не забыл дорогу к женскому сердцу.

Должно быть, сейчас она втирает в кожу мягкий лосьон, чуть подогретый в ладонях, и он ласкает ее руки и плечи. Наверное, ее волосы перевязаны яркой резинкой или собраны в маленький пучок на затылке. Ванная будет пьянить ароматами терпкого лосьона, нежного крема, кисловатого цитрусового шампуня, запах которого постоянно исходит от ее волос, мятной зубной пасты, и все это в сочетании с безошибочным запахом женского тела, запахом женщины. Самым лучшим ароматом на земле!

Чансу вдруг стало тесно и душно в просторном гостиничном номере. «Необходимо срочно отвлечься», – подумал он и вернулся в спальню. Она была оборудована в виде буддийской пагоды. Чанс нажал кнопку на телевизоре.

– Сделай это! Сделай! О да! Да, да… – Из груди чувственной обнаженной женщины вырвался истошный крик.

– О… – застонал один из ее партнеров.

– Ох, беби! Моя сладкая крошка! О-о-о! – вторил другой партнер.

Чанс округлил глаза.

– Еще! Еще! – изнемогала толстушка.

– Боже, – прошептал он, когда один из мужчин высунул язык, невероятно длинный и проворный, и начал вытворять им умопомрачительные пируэты.

Чанса бросало то в жар, то в холод. Он не услышал, как щелкнул замок в ванной.

– Что это ты смотришь?

На Элли был тонкий халатик с большим вырезом, через который хорошо просматривалась ложбинка между грудями. У Чанса пересохло в горле.

– Я… я не знаю. «Дерзкий пальчик», наверное.

Неожиданно в спальне раздался истошный вопль доведенной до экстаза героини. Элли раскрыла рот от удивления.

– Боже, посмотри, какой у него язык! Должно быть, нужно делать специальные упражнения, чтобы достичь таких размеров или… или я не знаю что.

Чанс рассмеялся. Их глаза встретились. Влажные волосы Элли сверкали свежестью.

– Ты выглядишь… – Он прервался, смущенный очередной порцией сексуальных стонов с экрана. Ему стало неловко. – Ты просто великолепна.

– Спасибо. – Элли стыдливо опустила глаза.

Чанс заметил, что она учащенно дышит.

– Пожалуйста, прошу тебя, – раздавался чей-то умоляющий шепот.

– Можешь идти в душ, – сказала Элли, стараясь не смотреть Чансу в глаза.

– Еще! Еще! – задыхалась героиня, запрокинув голову.

Чанс почувствовал, как покрывается гусиной кожей.

– Пожалуй, надо переключить канал.

– Да! Да!

К сожалению, словоохотливый коридорный по имени Харвей опустил в своем рассказе ту часть, где должно было говориться о просмотре других программ. Сколько ни старались Чанс и Элли, нажимая на кнопки пульта и щелкая переключателями, все попытки оказались безуспешными. В конце концов было принято решение просто выключить телевизор.

– Как ты включал его?

– Просто нажал на эту кнопку.

– Да, но теперь она не работает.

– Может, воспользуемся пультом? – предложил Чанс, отчаянно пытаясь не обращать внимания на крики и стоны, исторгающиеся с экрана.

Кнопки пульта не реагировали.

– Надо бы вытащить вилку из розетки. Где она? – Элли опустилась на колени в поисках электрического провода.

Чанс проделал то же самое. В конце концов они оказались возле отверстия, в котором провод бесследно исчезал.

– Здесь нет розетки.

– А если дернуть посильнее?

– Если бы даже это было в наших силах… – Чанс продемонстрировал, что задача невыполнима. Он покачал головой. – К тому же можно повредить и другие жизненно важные кабели.

– Так давай найдем другой конец!

– Боюсь, это удастся лишь с помощью инструментов, – вздохнул Чанс, заглянув в отверстие в стене пагоды.

– Поцелуй же меня, – потребовала тем временем Вики. Оказалось, героиню зовут именно так.

– Ты уверен, что пульт не работает?

– Ну что ж, попробую еще раз.

Чанс помог Элли подняться с колен. Как пылала ее кожа, скрытая под тончайшим шелком халата! Как он хотел притронуться к ней!

Они снова попробовали каждую кнопку.

– Бесполезно, – пожал плечами Чанс.

– Дай я попытаюсь. – Элли потянулась за электронным пультом.

– Подожди минутку. В моих силах заставить исчезнуть огромного слона, разрезать пополам женщину и затем соединить, мне удается левитация, наконец. – Каждое слово Чанса сопровождалось нажатием очередной кнопки. – Неужели я не справлюсь с этим проклятым телевизором?

Элли было смешно наблюдать за его мальчишеским упрямством. Это было подобно поездке на чужом мотоцикле без знания правил или копанию в моторе автомобиля без консультации с механиком.

– Дай мне пульт, – потребовала она.

– Минутку.

Элли попыталась выхватить пульт из рук Чанса. Завязалась детская борьба. Их смеющиеся глаза снова встретились.

– Увы, никак, – заявила Элли.

– Прикоснись ко мне! – потребовала Вики.

– Позволь мне, – вторила ей Элли. Чанс заметил, что в ее глазах стало гораздо больше синевы. Зеленоватый цвет почти полностью поглотился темнотой комнаты.

– Да, вот здесь, еще, еще, трогай меня, – рыдала Вики.

Элли незаметно скосила глаза на экран.

– Дай мне потро… то есть я хотела сказать, попробовать. – Элли от смущения закусила губу.

– Делай это языком, – продолжала настаивать Вики. – О-о-о!

– Элли! Элли, ты слышишь меня? – Голос Чанса стал непривычно громким. – Ты пока одевайся, а я позову мастера.

Он выбежал за дверь, не дав ей сказать и слова.

– О, беби, мне так хорошо!

– Заткнись, Вики, иначе я выпорю тебя, – устало сказала в экран Элли.

Казалось, комната дрожит от бешеного выброса сексуальных гормонов, в том числе ее собственных. Наивно полагая, что связана с Чансом лишь чисто служебными отношениями, она, незаметно для себя, посылала ему невидимые сигналы. Вся беда была в том, что ее мозг отказывался контролировать мир чувств. Всю неделю, кроме часов совместной работы, когда они, как могли, терпели друг друга, Элли старалась не замечать Чанса Уила. Она просто не смотрела в его сторону. Не видела доброго блеска в его глазах. Не обращала внимания на его улыбку, которая, сначала чуть тронув уголки губ, расплывалась затем по всему лицу, подобно солнечному свету. Отводила глаза от мускулов, играющих под рукавами рубашки. Старалась не придавать значения грации его движений, не видеть бликов солнца на его пшенично-желтых волосах.

Элли достала из сумки вечернее платье и стиснула зубы. Ведь именно она решила положить конец их отношениям, так и не дав им начаться.

Каждый раз, когда ее отношения с мужчинами заходили в тупик, Элли предпочитала сваливать вину на собственную молодость и неопытность. Но теперь, в двадцать девять, эта отговорка казалась по меньшей мере странной. Чем дальше, тем больше Алисия Кэннон убеждалась в своей глупости. Что заставляло ее предаваться любви с бывшим сокурсником по колледжу? Только его необыкновенно красивые руки с длинными тонкими пальцами? И все. Ей хотелось снова быть с ним, даже после разрыва, только чтобы снова видеть эти руки. Лишь через год Элли поняла, какое это безумство.

После двух лет вынужденного одиночества она связалась с актером. Он был превосходным исполнителем характеров этаких героев-мучеников, только, к сожалению, предпочитал играть их наедине с собой.

Проблемой Алисии была излишняя романтичность натуры. Если мужчина привлекал ее, она принимала это как неизбежность, но никогда не переставала считать, что красивых рук или сильных ролей недостаточно для серьезного чувства.

– Хочешь огоньку? – спросила Вики мускулистого парня.

– Здесь комната для некурящих, милочка, – поправила ее Элли, просовывая голову в вырез платья.

Выступление Чанса было назначено лишь на следующий вечер, и Эмброуз Кеттеринг, новый продюсер, попросил его присутствовать на вечернем коктейле. Монти говорил, что это будет лишь на руку Чансу – его имя появится в таких изданиях, как «Пипл», «Вэрайети» и «Таймс». Элли обрадовалась: чем больше времени она будет проводить в обществе знаменитостей, тем больше у нее шансов встретиться с Роландом Хьюстоном.

Она придирчиво рассматривала свое отражение в зеркале, когда появился Чанс в сопровождении Харвея.

– Смотри, кого я нашел! – бросил он в ответ на ее вопросительный взгляд.

– Я думала, ты отправился, чтобы вызвать мастера. – Элли недовольно покосилась на мальчишку.

– Решил последовать совету своего мудрейшего дедушки, – объяснил Чанс. – Всегда, когда испытываешь затруднения с техникой, обратись за советом к ребенку.

– О! Люблю эту штучку! – восхищенно загоготал Харвей, плюхаясь на роскошное гостиничное покрывало и не отрывая глаз от экрана.

– «Влажная Вики»?

– Нет, это продолжение – «Очень влажная Вики». Кстати, уже показали момент, где ее насилует военный из китайского квартала?

– Я что-то не заметила, – буркнула Элли. – Ты можешь наконец выключить эту дрянь?

– Разумеется. – Харвей нажал на кнопку и нахмурился.

– Мы тоже пытались, – заметила Элли.

Короткая борьба с кнопками на панели телевизора лишь подтвердила ее худшие предположения.

– Сломано, – заключил Харвей. – Надо вызвать мастера.

– Да, но мы и так опаздываем, – начал Чанс.

– О, вы тоже приглашены на шоу? Кажется, отель скоро лопнет от всех этих кинозвезд, конгрессменов и прочих знаменитостей, – заметил Харвей. – Вы, наверно, тоже политик?

– Нет, он просто фокусник. Когда ты позвонишь в бюро ремонта? – Элли больше не могла спокойно наблюдать за акробатическими трюками, которые Вики вытворяла с парнем, предложившим ей сигарету.

– Правда фокусник? А где же ваши кролики?

Чанс вздохнул:

– Придется мне самому вызвать мастера.

– Нет, нет, я позвоню, – не согласилась Элли. – Тебе еще надо одеться.

Чанс исчез в ванной. К удивлению Элли, он появился снова тогда, когда она только заканчивала разговор со службой ремонта.

– Да ты еще и артист, который умеет менять костюм за считанные секунды?

Он вздрогнул.

– Иногда это бывает полезно.

Почему-то Элли боялась, что в честь званого вечера Чанс просто наденет вместо потрепанных джинсов более новые. Но нет – он был совершенно неотразим в черном классическом смокинге. «Не одна женщина будет смотреть в нашу сторону в эту ночь», – подумала она.

– Мастер обещал зайти сегодня вечером. Харвей, мы уходим. – Элли попыталась отвлечь молодого человека от экрана.

– Ага. – Он не отрывал глаз от новых выходок Вики.

– Харвей!

– Оставь его, Элли. – Чанс вывел ее из номера. – Я прекрасно помню, что такое быть восемнадцатилетним. Он не увидит и не услышит тебя, пока не кончится фильм. Даже, – он усмехнулся, – несмотря на твое очаровательное платье.

Они вызвали лифт, и Чанс стал украдкой рассматривать вечернее шелковое платье Элли необычного палевого цвета, облегающее точеную фигурку. «Даже хорошо, что телевизор сломался», – улыбнулся он самому себе. По крайней мере это растопило лед в их отношениях, существовавший всю последнюю неделю. Элли так непосредственно смеялась, когда предложила угадать, займется ли мастер починкой телевизора или присоединится к Харвею, чтобы вместе следить за приключениями суперсексуальной Вики.

С другой стороны, он не мог забыть странного выражения ее лица, когда отправлялся на поиски Харвея. Чанс невольно вспомнил ее взгляд в тот самый вечер когда они стояли у подъезда ее дома. Потом он ждал, как ребенок, чтобы скорее наступило завтрашнее утро… но последовала такая неожиданная развязка. И испорченная неделя. Чанс искренне полагал, что догадывается о желаниях Элли. Нет, поистине тысячу раз был прав дед, утверждавший, что каждый следующий мужчина в жизни женщины как самый первый.

– Приехали. – Элли вернула его в реальность.

Слова «вечерний коктейль» не говорили Элли ровным счетом ничего – до тех пор, пока она своими глазами не увидела спектакля, разыгравшегося у входа в большой зал для приемов. Хельмут Уилсон приветствовал гостей в дверях. Точнее, гостей представлял Уилсону один из десятка его личных помощников, которые стояли, окружив хозяина, словно телохранители. Уилсон был единственным сыном немецкой графини и американского банкира, ныне покойных. Этот новенький отель был лишь одним из многочисленных объектов вложения его средств. В последнее время Уилсон начал вкладывать деньги в искусство. Элли вспомнила газетную заметку, где говорилось о миллионах, потраченных им на постановку мюзикла на Бродвее, самого дорогого за всю бродвейскую историю. Поставленный по мотивам популярного современного романа, он с трудом выдержал восемь показов и с треском провалился.

Уилсон, однако, совсем не выглядел убитым горем. Элли видела перед собой стройного импозантного мужчину с волосами, чуть тронутыми благородной сединой, прекрасными белоснежными зубами и ухоженными руками. Элли подумала, что в этом человеке безошибочно угадывается собственник. Уилсон весь был пропитан духом супербогатства. Никогда еще Элли не видела на руках мужчины такого количества ювелирных украшений.

– Мог бы продать алмазы и отправить на помощь народу Сомали, – шепнула она Чансу, устав от стояния в долгой очереди ожидающих быть представленными супругам Уилсон.

– Чьи? Его или жены? – решил уточнить Чанс.

Элли скосила глаза на Селин Готье Уилсон, француженку голубых кровей, связавшую свою судьбу с Уилсоном десять лет назад. Это был ее второй брак, его – третий.

– Да ее алмазов хватит, чтобы прокормить всю Африку, – процедила она сквозь зубы.

Ухоженная, прекрасно выглядевшая для своих лет женщина, миссис Уилсон обладала кожей, покрытой легким загаром, под стать своему мужу. От этого крупное, весом около двух килограммов ожерелье из алмазов и сапфиров на ее шее смотрелось еще элегантнее.

– Ты только посмотри на эти камни. – Чанс не мог оторвать глаз от шеи миссис Уилсон. – За любой из них можно было бы получить на черном рынке бешеные деньги!

– Откуда ты знаешь о ценах черного рынка?

– Просто читал. – Чанс слегка передернул плечами. – Уверен, куча людей в этом зале думает о том же. Если это настоящие камни, а не изящная подделка, то это безумие – надевать их на публике.

– Они действительно настоящие? – Элли не думала, чтобы дешевое стекло могло иметь столь живой блеск.

Ответ Уилсонов не заставил себя долго ждать. Невзрачный, плохо одетый парень с темными, зачесанными на затылок волосами, стоящий в очереди прямо перед Чансом и Элли и отличающийся хорошим слухом и плохими манерами, вдруг громко произнес:

– Миссис Уилсон, эти драгоценности не подделка?

– Нет, конечно. – Ее акцент был так же приятен, как и загар.

– Разве вы не знаете, что появляться среди людей в таких безделушках опасно?

Элли и Чанс переглянулись. Между бровей Хельмута Уилсона залегла глубокая складка. Элли приготовилась к худшему. Однако через мгновение ее сомнения развеялись: финансового магната типа Уилсона вряд ли могло вывести из себя чье-то дурное воспитание.

– Да-да, нам советовали заказать копии, чтобы не бояться скопления народа. – Презрительная улыбка Уилсона лучше слов говорила о том, что он думает. – Только зачем же иметь такие прекрасные вещицы, если их никуда нельзя надеть?

Он посмотрел на свою жену так, словно и она была включена Уилсоном в длинный список «прекрасных вещиц», которыми он обладал как хозяин.

– И сколько же такие стоят? – продолжал интересоваться странный парень.

Чанс округлил глаза, поражаясь его бестактности.

Уилсону, похоже, наоборот, понравилось отвечать на расспросы.

– Когда я был в Париже, драгоценности были оценены. Естественно, ручная работа не имеет стоимости, – сказал он поучительным тоном. – Как видите, это белое золото. Но сами камни стоят более миллиона долларов.

– Боже мой! – вырвалось у Элли.

Несколько десятков пар глаз повернулись в ее сторону.

Чанс решил, что самое время представиться хозяевам отеля. Взяв Элли под локоть, он сделал шаг в направлении Уилсонов. Все, чего он хотел сейчас, – поскорее покончить с формальностями и забиться в тихий уголок со стаканчиком холодного пива.

– Мистер и миссис Уилсон! Рад познакомиться с вами. Я – Чанс Уил. Это Алисия Кэннон. Вижу, вы очень заняты, поэтому разрешите…

– О, какая прелесть! Известный фокусник! Замечательно! – восторгу Селин Уилсон не было предела.

– Да, моя дорогая, ты узнала его. – Уилсон обнажил ряд белых зубов. – Эмброуз Кеттеринг сообщил мне, что вы будете выступать перед нами. Моя супруга не могла дождаться встречи с вами.

«Пожалуй, она и теперь еле сдерживает чувства», – заметила Элли, оглядывая огромное декольте миссис Уилсон. Она закрутилась вокруг Чанса, щебеча, как долго она находилась под впечатлением от его выступления в Лас-Вегасе и что будет счастлива снова увидеть его искусство в завтрашнем шоу. Бедный Чанс не знал, куда деваться от такого внимания. Однако надо было быть слепцом, чтобы не заметить, что вовсе не секреты магии интересовали жену мистера Уилсона, когда она просила его рассказать о себе.

– Эмброуз обещал снять часовой документальный фильм о моей работе, – Чанс попробовал уйти от ответа, – и просил выступить для вас завтра.

– Мы выступаем не для нее! – Элли испугалась собственного бескомпромиссного тона. – Мы даем представление в фонд помощи бездомным детям, Чанс.

Все взоры вновь обратились в ее сторону, как будто Элли произнесла что-то крайне неприличное. Селин нарушила неловкую тишину:

– Вы выступаете с Чансом?

Элли встретилась с ней глазами:

– Да.

– Понятно.

Элли тоже все поняла. Любая женщина в мире поняла бы, что означает этот взгляд. Естественно, Селин не догадывалась, что Алисия Кэннон и Чанс Уил не супруги, поэтому о конкуренции двух женщин не могло быть и речи. Селин могла поступать с Чансом так, как ей того захочется, лишь бы ее муж был не против. Элли пыталась внушить себе, что внимание француженки ее нисколько не волнует.

– Где вы так прекрасно выучили английский, Селин? – спросил Чанс, нарушая неловкую паузу и изо всех сил стараясь очаровать женщину.

«Между прочим, замужнюю», – с ехидцей подумала Элли.

– О, вы действительно так считаете? – рассмеялась миссис Уилсон на столь остроумный вопрос.

Чанс что-то ответил. Элли не слышала. Она думала, что надо иметь поистине железные нервы, чтобы привезти ее в Атлантик-Сити и у нее же перед носом флиртовать с другой женщиной. Напрасно она пыталась убедить себя, что флирт – лишь исполнение светских приличий, не более. Элли повернулась к старомодному парню с плохими манерами, беспокойно озирающемуся по сторонам.

– Извините, неужели никто не побеспокоился, чтобы представить нас? – Она смерила Чанса и обоих Уилсонов недовольным взглядом, говорящим, что одинаково винит всех троих в нарушении правил приличия.