Текст книги "Влюбленный опекун"
Автор книги: Лаура Кинсейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 3
Тесс вслух дочитала длинный отрывок из «Нагорной проповеди» до последней строки и теперь чувствовала себя более раскованной, чем прежде. Выбранные миссис Камбелл строки внесли приятное умиротворение в ее смятенную душу. «Думать о полевых лилиях...» Какое напутствие может быть лучше? Она слишком беспокоилась о своем будущем; так пусть же оно наконец наступит. Это позволит ей открыть душу новым радостям жизни.
Закрыв книгу, Тесс подняла голову и обнаружила, что, пока она читала, капитан Фрост и мистер Тейлор незаметно вернулись в комнату.
– Прелестно, дорогая, – услышала она. – Хочешь продолжить?
Внезапно застеснявшись, Тесс сдержанно отказалась, и мистер Тейлор, по-видимому, нисколько не разочаровавшись, тотчас предложил сыграть в вист, определив в качестве партнеров Камбеллов против Тейлоров. Никто, кроме Тесс, не заметил, что при этом она и капитан оказались предоставленными сами себе.
Тесс с мольбой посмотрела на миссис Тейлор, но жена консула, доставая колоду карт из выдвижного ящика стола, словно не заметила ее взгляда.
Когда четверо игроков уселись за карточный стол, мистер Тейлор как-бы между прочим произнес:
– Капитан, кажется, вас интересовала коллекция животных? Если вы хорошенько попросите, может быть, леди Тесс согласится показать вам свой небольшой зоопарк.
Тесс заметила удивление, на мгновение отразившееся на лице капитана, но он быстро пришел в себя и тут же выразил надежду, что она окажет ему такую любезность.
Тесс встревожилась. Отказать в просьбе хозяину дома едва ли было возможно.
– Конечно! – Она кивнула. – Надеюсь, капитан, вы подождете немного, пока я найду фонарь?
– Возьми это, дорогая, – миссис Тейлор указала на масляную лампу, – нам достаточно и газового освещения.
Взяв лампу, Тесс смущенно улыбнулась и повела капитана в прихожую.
Животные располагались в небольшом сарае в задней части сада. Впрочем, наименование «сад» было весьма условным, поскольку все вокруг покрыла буйная растительность и деревья, не подчиняясь никакому порядку, росли, как им вздумается. Однако Тесс это нравилось. Когда она и капитан вышли наружу, на них пахнуло пьянящим ароматом жасмина; в тихом ночном воздухе слышалось шуршание каких-то зверушек в траве и гудение насекомых.
Неожиданно из тьмы в свете масляной лампы возникли очертания сарая, и Тесс, еще не подняв щеколду, услышала низкое завывание, доносящееся изнутри. Нахмурившись, она открыла дверь и, посторонившись, пропустила капитана вперед, а потом последовала за ним.
От света лампы на стенах возникли причудливые тени, затем раздался испуганный крик обезьяны. В сарае поднялась суматоха.
Тесс коснулась руки капитана и возвысила голос, перекрывая шум:
– Они сейчас успокоятся. Вы хотели бы увидеть что-нибудь особенное?
Вопрос, казалось, привел ее спутника в замешательство. Лишь когда шум в сарае затих, Фрост огляделся и спросил:
– Что это?
На ближайшей стене поверх поставленных друг на друга клеток Тесс повесила гладкую доску, на которой закрепила змеиную кожу с яркой каймой.
– Это коралловая змея, – пояснила она. – Один из соседских мальчишек принес ее вчера. – Она вдруг осознала, каким странным может показаться ее объяснение, и смущенно пожала плечами. – Я знаю, что сдирать кожу со змеи не очень-то... подходящее занятие для леди, но, полагаю, у меня это получается довольно хорошо.
Фрост задумчиво посмотрел на нее.
– Да, конечно.
Тесс вдруг густо покраснела. Должно быть, он счел ее крайне жестокой. Она закусила губу и, быстро повернувшись, поставила лампу на ящик; потом наклонилась, открыла одну из клеток и, тихо приговаривая что-то, протянула руку и погладила шипящего детеныша пантеры. Маленький черный котенок испуганно прижался к задней стенке клетки, но Тесс не убирала руку, и он стал подозрительно ее обнюхивать, а затем радостно запищал и замурлыкал.
Тесс осторожно подняла маленький клубочек гладкой шерсти к свету, и крохотные коготки вцепились в ее пальцы.
– Это Виктория, – гордо сказала она. – Один из плантаторов застрелил мать Виктории за то, что та таскала его поросят. Я не хочу держать эту кроху в доме, а выпустить на волю нельзя, потому что она слишком маленькая.
Капитан с интересом посмотрел на питомца Тесс, и она непроизвольно испытала удовольствие при виде улыбки, тронувшей его губы. Протянув палец, он погладил котенка по шелковистой головке. Мальчишеская улыбка капитана была очень привлекательной и резко контрастировала с его прежней суровостью; Тесс почувствовала, что ее губы улыбнулись в ответ.
– Виктория, – задумчиво произнес Фрост. – Она очень красивая. У нее такие же черные волосы и зеленые глаза, как у...
Тесс с любопытством ждала окончания фразы, но капитан не стал продолжать и почесал котенка за ушками. В наступившем молчании Тесс снова услышала низкое печальное завывание, исходившее из дальнего угла сарая.
– Кто это там беспокоится? – удивилась она и, наклонившись, вернула детеныша пантеры в клетку, а потом обратилась к капитану: – Пожалуйста, позвольте мне взять лампу.
Фрост последовал за ней к источнику звука, и Тесс, опустившись на колени, заглянула в клетку, где детеныш ленивца с довольным видом жевал листья. Сначала Тесс не увидела ничего, но жалобное хныканье слышалось достаточно отчетливо, и наконец она разглядела в дальнем углу клетки съежившегося среди кучи свежей зелени малыша.
– Надеюсь, он не заболел, – озабоченно произнесла Тесс. – Вечером, когда я делала обход, ленивец выглядел вполне здоровым. – Стараясь разглядеть ленивца, она придвинула лампу поближе. Зверек медленно закрыл глаза и перестал завывать.
Тогда Тесс протянула руку, чтобы открыть клетку.
– Леди Коллир! – Раздавшийся рядом спокойный голос капитана заставил ее остановиться. Она повернулась.
Прямо на нее смотрело черное дуло «кольта».
Тесс замерла. В неестественной тишине раздался щелчок взведенного курка.
– Опустите лампу.
Тесс взглянула вниз; ее рука с лампой дрожала, отчего на стенах плясали жуткие тени. Рядом с ней шевелилось что-то тонкое, устремленное вверх, но не относящееся к знакомым обитателям сарая. Краем глаза она напряженно следила за движущимся призраком. В темноте блеснуло нечто холодное, похожее на металл...
Горло Тесс сжалось от ужаса, словно его сдавила чья-то рука.
– Джарарака, – прошептала она. Смертельно ядовитая змея медленно раскачивалась в нескольких дюймах от ее руки. Тесс оказалась в ловушке и теперь была не менее беспомощной, чем детеныш ленивца. Змея находилась слишком близко и могла ужалить в любой момент.
Тесс затаила дыхание.
– Опустите лампу, – настойчиво повторил Фрост.
Оцепенев от ужаса, Тесс не могла отвести взгляд от блестевших в свете лампы глаз змеи, мерцавших, как две жуткие звездочки. Казалось, сердце и дыхание ее остановились.
Все же каким-то образом обретя способность двигаться, Тесс стала медленно опускать лампу, пока та не уперлась в грязный пол. Пляска теней прекратилась, и теперь змея предстала перед посетителями зоопарка во всей своей зловещей реальности.
– Благодарю, – спокойно произнес капитан, и Тесс не смогла подавить истеричный смешок, вызванный его неуместной вежливостью. Затем раздался выстрел, отразившийся страшным грохотом в небольшом помещении, и она испуганно вскрикнула. В то же мгновение что-то упало в том месте, где находилась змея.
Тесс отпрянула назад и резким движением смахнула с руки безголовое тело рептилии; но и на земле остатки змеи продолжали извиваться.
Тесс продолжала стоять, не в силах оторвать глаз от корчащейся блестящей ленты; затем она смутно ощутила на своих плечах руки капитана, сулившие ей успокоение и безопасность. Уткнувшись в его плечо, Тесс ни о чем не думала и ничего не чувствовала, кроме тепла его мускулистого тела, пока перекрывающие шум животных голоса Тейлоров и Камбеллов не вернули ее к действительности.
Первым у сарая оказался мистер Тейлор. Дверь с грохотом распахнулась, и хриплый голос потребовал немедленно сообщить, что случилось. Глаза мистера Тейлора неподвижно уставились на свернувшееся тело змеи, потом его взгляд устремился на револьвер, который капитан Фрост все еще сжимал в руке.
Неожиданно бородатое лицо консула расплылось в улыбке, и возглас восхищения добавился к общему шуму.
Тейлор повернулся и слегка подтолкнул мистера Камбелла:
– Посмотри на это, приятель! Мой Бог, какой выстрел! – Он пнул мертвую змею ногой. – Прямо в голову, при таком скудном освещении. Точнее не могли бы попасть даже вы, леди Тесс!
Внезапно смутившись, Тесс отошла от капитана и посмотрела на мертвую рептилию.
В это время в сарае появились дамы и чернокожий садовник. Шум, производимый животными и людьми, стал просто оглушительным. Перед глазами Тесс снова возникли ужасные видения в момент напряженной тишины перед выстрелом: темные тени, пляшущие на стене, змея, готовая к броску, и револьвер, направленный в ее сторону. Тесс почувствовала, что окружающий шум то усиливается, то затихает, подобно набегающим морским волнам; затем в сарае стало совершенно темно, и она ощутила странную невесомость. Змея перестала беспокоить ее, шум голосов стих. Тесс инстинктивно повернулась к капитану, словно ища спасительное убежище в его объятиях...
Казалось, прошло всего мгновение, но когда Тесс открыла глаза, обстановка вокруг изменилась. Она уже не находилась в полутемном сарае; холодный яркий свет газовой лампы освещал белые оштукатуренные стены, которые странным образом ритмично покачивались. Наконец она начала медленно осознавать, что ее несут, и, увидев плотно сжатые губы капитана Фроста, попыталась сопротивляться.
– Мы почти пришли, – спокойно сказал Фрост и вдруг подмигнул ей.
– Что вы делаете... Пустите! – Тесс снова попыталась вырваться из его рук, но капитан больше не обращал на нее внимания.
– Направо, капитан. Первая дверь, – подсказала шедшая за ними миссис Тейлор.
Тесс увидела над собой знакомый потолок и узнала свою комнату. Капитан осторожно положил ее в большой гамак, служивший ей постелью, и решительно удержал, когда она попыталась подняться.
Тесс энергично запротестовала, и Фрост, наклонившись к ее уху, тихо произнес:
– Вы разрушите мой героический образ, если встанете слишком скоро после обморока.
Увидев затаенную улыбку на его губах, Тесс смущенно опустила глаза.
– Вы шутите? Я никогда не падаю в обморок!
– Вот как? – Его улыбка стала чуть заметнее. – Значит, я ошибся.
Тесс попыталась сесть, но на этот раз ее удержала миссис Тейлор.
– Вам правда следует немного отдохнуть, дорогая. Вы испытали сильное потрясение.
– Ничего подобного! – Тесс густо покраснела. – Я не боюсь змей, и вы напрасно смеетесь надо мной, ка-питан Фрост!
– Но, леди Тесс... – запротестовала миссис Тейлор.
Испытывая невольное чувство стыда, Тесс резко сказала:
– Оставьте меня одну. Мне известно, что в Англии модно падать в обморок из-за всяких пустяков. Сожалею, что вы нашли это смешным в моем случае.
В комнате возникла неловкая тишина. Чувствуя, что из ее глаз текут слезы, Тесс перевернулась на бок и встала на ноги.
Миссис Тейлор выглядела крайне расстроенной, и Тесс стало не по себе. Она повернулась к капитану, готовясь обвинить его во всем, включая собственное упрямство.
– Я знаю, что выгляжу смешной, и вы, конечно, считаете меня невоспитанной глупой женщиной. Да, я не знаю, какие прически следует носить, не умею вести умные разговоры и уверена, что ужасно наскучила вам, но я не боюсь змей и не падаю в обморок!
– Но послушай, дорогая... – Тесс уловила укоризненные нотки в голосе миссис Тейлор. – Капитан Фрост только что спас твою жизнь!
– Ему не следовало так беспокоиться обо мне! Я уверена, что благородное английское общество может вполне обойтись без меня.
– Ну зачем вы так говорите! – Казалось, миссис Тейлор сама была готова расплакаться.
– Спросите капитана, что он думает о леди, которая способна сдирать кожу со змей! – Тесс закусила дрожащую губу. Внезапно ей захотелось снова броситься в его объятия и просить не презирать ее за глупую вспышку гнева, за неблагодарность, за бестактные манеры и неподобающее поведение.
– Я надеюсь, – медленно произнес Фрост, – что леди снимет кожу также и с убитой мной змеи. Я хотел бы повесить этот прекрасный экземпляр в своей каюте.
Спокойный тон капитана поразил Тесс, глаза ее удивленно раскрылись.
– Видите ли, до сих пор мне не доводилось стрелять в змей, – небрежно добавил он.
У Тесс возникло странное желание рассмеяться сквозь слезы.
– Полагаю, для вас это не является чем-то особенным. – Капитан словно оправдывался. – Говорят, вы за свою жизнь поймали около тысячи подобных экземпляров.
Тесс слегка улыбнулась и тут же заметила, что капитан старательно сдерживает ответную улыбку. Казалось, он насмехался не над ней, а над собой.
– Ну уж и тысячи!.. – Она попыталась придать лицу независимое выражение.
– Значит, сотни? – с надеждой спросил он.
– Штук пятьдесят, не более.
Казалось, капитан был доволен тем, что к ней вернулось чувство юмора.
– Так вы обработаете мой экземпляр?
– Почему нет? Я неплохо умею делать это.
Улыбка Фроста согрела ее.
– Поверьте, – произнес он так тихо, что она едва расслышала его, – я ничуть в этом не сомневаюсь.
Когда гладкий темный корпус «Арканума-Арктура» закрыл от глаз Грифа ночное небо, он умело причалил шлюпку к кораблю и поднялся по приставной лестнице на борт, затем перебросил сюртук и шляпу через поручень и легко шагнул на палубу.
Ночь была спокойной; глухую тишину нарушали только редкие всплески волн. Отпустив новую команду на берег, Гриф полагал, что несколько самых плохих моряков не вернутся на корабль. На борту оставались только четверо членов его старого, проверенного экипажа, которые играли в карты на полубаке, где окна рубки светились манящим золотистым светом. Однако Гриф свернул к темной носовой части корабля – он не желал сейчас общаться с командой.
На полуюте, неподалеку от штурвала, сидел Грейди. Гриф, опустившись на скамью, вытянул ноги.
Его охватило уныние, на сердце ощущалась тяжесть. Такое же состояние возникло у него на веранде Тейлоров при звуке голоса Тесс. Он хотел сдвинуться с места, но не мог; хотел заговорить, но язык не поворачивался. Он просто сидел с закрытыми глазами и слушал легкое поскрипывание корабля.
– Прекрасный вечер, – наконец сказал Грейди.
Гриф глубоко вздохнул, открыл глаза и посмотрел на звезды.
– А может быть, и нет, – рискнул продолжить Грейди через некоторое время.
– Может быть, нет.
– Я говорил тебе, не стоит идти туда.
– Говорил.
Снова наступила тишина. Гриф слегка приподнялся и переместил взгляд с неба на мерцающие огни на берегу.
– Они хорошо обошлись с тобой, капитан?
В этом вопросе прозвучала скрытая угроза обидчикам друга, и если бы Гриф захотел обнажить перед Грейди свою душевную рану, он нашел бы средство смягчить боль. Грейди был верным товарищем и стремился вернуть Грифу бодрость духа, убеждая, что его место среди изгнанников общества, которые должны держаться вместе.
– Они были очень любезны со мной. – Гриф с досадой услышал усталость в своем голосе.
Грейди фыркнул:
– Тебя задел их образ жизни, не так ли?
Внезапно встав, Гриф подошел к поручню и провел руками по отполированному и заново покрашенному дереву. Теперь корабль стал очень красивым, подумал он, и тут же в его памяти возникло воспоминание о шелковистой гладкости женской щеки под темными как ночь волосами.
Гриф ухватился за грубые пеньковые ванты и ощутил пальцами их напряженную вибрацию, словно это был живой пульс корабля, передающийся от палубы до самого кончика бизань-мачты на высоту сотни футов. Корабль принадлежал ему, и в этот момент он подумал, что готов продать душу дьяволу, лишь бы сохранить его.
– Не стоит завидовать, – предупредил его Грейди с грубым добродушием, смягчающим остроту слов.
– Завидовать? – Гриф угрюмо усмехнулся. – Разве в этом дело?
– Еще хуже, если ты вообразил, что влюблен.
«Неужели я действительно вообразил это?» Ответом на этот вопрос было ощущение страдания, которое, казалось, заполнило его всего и легло тяжелым грузом на сердце. Гриф вспомнил зеленовато-голубые глаза Тесс, наполненные слезами. Его сердце замерло от страха, когда змея возникла из темноты поблизости от нее.
К счастью, его выстрел оказался удачным. Он использовал единственный шанс и выстрелил в темноте. Пуля пролетела в четырех дюймах от ее красивого испуганного лица и поразила змею. А потом она повернулась к нему и позволила обнять ее. Некоторое время он стоял, потрясенный, ощущая ее нежное тело и шелковистые волосы на своей щеке. Мысли покинули его; осталось только желание держать ее в своих объятиях бесконечно долго.
И тут Грейди не выдержал молчания.
– Кто она, капитан?
Гриф посмотрел на темную воду внизу, завороженный неугомонным движением серебристых волн.
– Леди Коллир, – тихо сказал он и понял, что признание похоже на смертный приговор.
Грейди тяжело вздохнул:
– Этого я и боялся. – Послышался щелчок огнива, и Грейди зажег свою трубку. – Ты прекрасно знаешь, что она не предназначена для таких, как ты.
Гриф стиснул челюсти.
– Это не так. – Пеньковый канат обжег его ладонь. – Ты же знаешь, что это неправда.
– Ты все еще продолжаешь мечтать, что принадлежишь к благородным джентльменам и тебе должно принадлежать богатство, но тебя никто, кроме меня, не слышит на этом корабле.
«И все же я действительно являюсь таковым, – в отчаянии подумал Гриф. – Его светлостью Грифоном Артуром Меридоном, шестым маркизом Ашлендом. На самом деле я имею более высокий титул, чем она».
Судьба сыграла с ним злую шутку много лет назад. Если бы его жизнь сложилась так, как было предначертано с рождения, он мог бы стать сейчас одним из перспективных женихов, вполне подходящих леди Коллир по богатству и происхождению, вместо того чтобы терзаться сомнениями при одной мысли о ней.
Мрачный юмор немного восстановил его самообладание и заставил осознать разницу между реальностью и мечтой. Гриф повернулся к Грейди.
– Ты никогда не догадаешься, что мне предложили.
– Продать им корабль? – предположил Грейди. – Или продать первого родившегося сына?
Гриф мрачно улыбнулся и, отойдя от поручня, снова сел на скамью.
– Тейлор хочет, чтобы я остался в Англии охранять порог леди Коллир от воображаемого нашествия подонков, пока она не найдет подходящего мужа.
– Не понимаю я этого, – пробормотал Грейди. – Неужели кто-то думает, что ты согласишься на роль дворецкого?
– Тейлор боится, что она станет жертвой какого-нибудь охотника за приданым, и хочет, чтобы я защитил ее. – Гриф покачал головой и грустно рассмеялся. – Наверное, он думает, что я способен безошибочно угадывать, какие мрачные тайны хранят люди в своих душах.
– Похоже, этот Тейлор безумец!
Гриф пожал плечами:
– Зато он предлагает хорошую плату за свое безумство.
– И ты готов согласиться? – испуганно спросил Грейди.
– А ты заглядывал в наши счета за последнее время? Когда мы прибудем в Лондон и расплатимся с этим сборищем слабоумных бездельников, которых нам навязал Гоулд, мы окажемся почти без денег. Нам не поможет даже ничтожный груз каучука, о котором, между прочим, Тейлору все известно.
– Вот как? – прорычал Грейди. – Значит, ему все доложил этот подлый второй помощник. Он и Гоулд вели себя как закадычные друзья в Нассау.
Гриф тяжело вздохнул при упоминании о неприятном и мрачном типе.
– Сегодня у тебя были проблемы с ним в порту?
– Да. И я распорядился запереть его внизу.
– Он и сейчас там?
– Там. Жрет наши запасы и ничего не делает.
– Тогда какая необходимость запирать его?
Грейди издал звук, выражающий долготерпение.
– Будь уверен, необходимость была. С ним нельзя обращаться по-человечески. Такие типы понимают только жесткость.
Гриф молча воспринял это короткое сообщение. Грейди всегда лучше разбирался в таких вещах, как корабельная дисциплина и порядок подчиненности, – то, с чем Грифу не приходилось сталкиваться за все тринадцать лет управления кораблем. Его основная команда была небольшой, преданной, относилась к нему с уважением и безоговорочно выполняла все приказы, которые, как правило, отдавал первый помощник.
– Черт тебя возьми, Грифон, – добродушно проговорил Грейди – он обычно называл Грифа полным именем, когда хотел подчеркнуть значимость своих слов. – Ты так же плохо разбираешься в мужчинах, как и в женщинах.
– Возможно, ты прав.
– Ладно, не стоит считать это серьезным недостатком. Главное, ты сумел проявить силу воли и встать на ноги после того, как потерял семью и дом, будучи еще мальчишкой. Вот почему твоя команда не покидает тебя. Продолжай оставаться таким, какой ты есть, и позволь старому Грейди держать взаперти тех, кого он считает необходимым изолировать.
Гриф не удержался от улыбки.
– Думаю, скоро этот тип станет более сговорчивым.
– Верно. Точно так же надо поступать и с женщинами.
– В самом деле? Едва ли мне доставит удовольствие, если ты будешь столь сурово обращаться с ними.
– А я считаю, тебе следовало послушаться меня сегодня вечером, вместо того чтобы есть изысканную еду серебряной ложкой. У нас были бы хорошенькие девочки, чистые и надежные, из числа гавайских танцовщиц. Я проверял их специально для тебя.
Гриф громко рассмеялся:
– Представляю, какая это тяжелая работа!
– Брось, Грифон, – серьезно сказал Грейди. – Ты смеешься, однако я уверен, что у тебя зудит в одном месте, отчего ты и запал на леди Коллир.
Шутливое настроение Грифа мгновенно исчезло.
– Предупреждаю, Грейди, – с угрозой сказал он, – не трогай эту тему.
Может быть, потому, что Гриф никогда прежде не одергивал своего старого друга, Грейди проигнорировал предупреждение.
– Одумайся, – упрямо сказал он. – Ты заключаешь контракт на слишком большой срок. Через пару дней ты будешь следовать за своей леди как похотливый козел и понапрасну терзать свое сердце.
Быстро встав, Гриф сделал два шага в направлении к Грейди, но тут же взял под контроль нарастающую волну гнева и застыл на месте.
– Ты не должен говорить так о ней, – с трудом произнес он.
Однако Грейди стоял на своем; единственным признаком его тревоги по-прежнему была настороженная неподвижность.
– Я говорю о тебе, сэр, – мягко сказал он.
Гриф сделал глубокий вдох. В нем нарастала с трудом сдерживаемая ярость. Он стиснул челюсти, и его кулаки были готовы нанести удар в темноту. Не доверяя своему голосу, Гриф больше ничего не сказал Грейди и, повернувшись, направился вниз, где он мог хоть какое-то время побыть наедине с собой.
Он двигался в темноте по памяти, споткнувшись лишь однажды на трапе, оттого что был зол и поглощен своими мыслями. Нащупав трутницу и лампу в обычном месте, он зажег огонь и, войдя в каюту, со злостью захлопнул за собой дверь, потом сел на койку и стянул ботинки.
Наполовину расстегнув рубашку, Гриф сообразил, что оставил сюртук и шляпу на палубе. Это напомнило ему о том, с каким трепетом он одевался, готовясь к сегодняшнему вечеру, и как глупо беспокоился, повязан ли его галстук надлежащим образом и хорошо ли сидит на нем сюртук. Это была полностью новая форменная одежда, на которой настоял Гоулд, потому что у Грифа не нашлось ничего подходящего.
Босой, без рубашки, Гриф налил себе порцию рома и вытянулся на койке, упершись плечами в переборку и держа стакан на коленях. Гнев постепенно стих, и теперь он испытывал только усталость, которая казалась безграничной и пронизывала все его тело до самых костей. Его простая одинокая жизнь текла своим чередом, ничего не обещая и не вселяя надежды на счастье. Он жил ото дня ко дню, от часа к часу, не задумываясь о будущем. У него был корабль, на котором он и Грейди совершали привычные рейсы, и до сих пор этого было достаточно, чтобы сохранялось желание увидеть очередной восход солнца.
Сейчас, когда он лежал в той же каюте, в которой находился тринадцать лет назад, перед его мысленным взором возникли образы, хранившиеся в памяти с тех далеких дней. В ночной тишине он, казалось, снова слышал голоса отца и дяди, тихо разговаривающих в баре, где они курили в поздний час и обсуждали здоровье деда, плохую весеннюю погоду в Ашленде и вопросы, которые должны были весьма волновать юного Грифа, если бы он понимал тогда их значение.
Но он не понимал. Болезнь деда, по причине которой дядя Алекс вызвал их из Калькутты, для Грифа была всего лишь еще одной заботой взрослых. Он никогда не видел деда, пятого маркиза Ашленда. Узнав о его неминуемой смерти, Гриф был огорчен только тем, что дядя Александр, виконт Линдли, став маркизом, больше не будет выходить в море. Он слышал серьезные голоса беседующих и понял, что его отец побуждал старшего брата жениться и осесть в своих владениях.
Тогда Гриф был возмущен тем, что его кумира, его лихого дядю Алекса хотят сделать обыкновенным скучным семьянином. Для мальчика брак казался наказанием, при котором мужчину опутывают женские юбки – те самые развевающиеся ткани, которые носили его мать и старшая сестра. Он считал возмутительным то, что дядя будет вынужден отказаться от «Арктура», от великолепной жизни на море ради каких-то унылых десяти тысяч акров земли в Гэмпшире и дохода в сотню тысяч фунтов в год.
Гриф мечтал предложить свои услуги в качестве капитана «Арктура», если его дядя не поддастся на дьявольский соблазн стать маркизом Ашлендом. С этой целью он приставал с различными вопросами и просьбами ко второму помощнику капитана. Другой на месте помощника, наверное, выкинул бы его за борт, однако Грейди и тогда был весьма терпелив. Он даже позволял Грифу, несмотря на протесты матери, забираться на самый верх фок-мачты. Во время одного из таких подъемов мальчик одним из первых заметил дым горящего корабля.
Это единственное, что хорошо запомнил Гриф в тот день. Стоя рядом с Грейди и стараясь удержаться на ногах при сильной качке корабля, он чувствовал себя на седьмом небе. Дул свежий ветер, морс сверкало синевой. С северной стороны вслед за «Арктуром» шел военный корабль с двадцатью пушками под командованием капитана Натаниела Элиота.
Ненависть, которая охватила Грифа при мысли об Элиоте, была настолько давней, что ей следовало бы уже остыть, однако по прошествии многих лет она не ослабевала. Это Элиот погубил семью Грифа, позволив пиратам захватить их корабль. Элиот оставался в стороне со своими пушками, выжидая, пока пираты не перебьют всех, и именно Элиот владел сейчас Ашлендом.
Капитан Элиот породнился с Меридонами, женившись на племяннице старого маркиза, однако за неделю до того, как семья покинула Калькутту, родственники Грейс и Натаниел были для Грифа всего лишь безликими именами. Кузина Грейс умерла в Англии, когда Гриф был еще совсем ребенком, и ее овдовевший муж, находясь на службе в военно-морском флоте, исчез из поля его зрения. У Натаниела был сын Стивен – близкий Грифону по возрасту нарушитель спокойствия, который жил в Ашленде, в то время как его отец находился в море. Гриф знал об этом, потому что маркиза в своих письмах постоянно жаловалась на проделки внучатого племянника, а мать Грифа называла его «несчастным ребенком» и считала примером того, что происходит с мальчиками, когда они лишены материнской заботы.
Незадолго до того, как они отправились в Англию, капитан Элиот прибыл в Калькутту на военном корабле и, конечно, нанес визит семье покойной жены. Гриф очень хотел познакомиться с ним, готовясь признать его в качестве еще одного героя, но Элиот оказался нисколько не похож на любимого Грифом дядю Алекса. Гриф сразу заметил разницу между ними: капитан Элиот был человеком чопорным, молчаливым, не склонным шутить и уделять внимание надоедливому двенадцатилетнему мальчишке, который задавал слишком много вопросов.
Мать Грифа сочла большой удачей то, что отплытие корабля капитана Элиота совпало с отплытием «Арктура», хотя отец и дядя Грифа посмеивались над слухами, будто бы пираты Китайского моря замечены у восточных берегов Цейлона. Гриф, конечно, тоже посмеивался, беря пример с дяди, и считал излишним эскорт в виде военного корабля королевского флота. По своей наивности он думал, что сражение с пиратами в одиночку будет выглядеть более героическим.
В то время «Арктур» был совсем новым кораблем – одним из первых среди британских чайных клиперов, – являясь красивой игрушкой аристократов, построенной с целью состязания с быстроходными американскими кораблями на пути из Шанхая в Ливерпуль. Самым забавным в судьбе «Арктура» было то, что за все время своего существования он ни разу не перевозил контейнеры с чаем. Этот рейс он также совершал пустым, поэтому шел легко и быстро, имея на борту только пассажиров.
Пираты ни за что не поймали бы их, если бы не устроили трюк с горящим кораблем. Для тех, кто находился на «Арктуре», искусно имитированный пожар выглядел весьма достоверным и ужасным. Когда первые «выжившие» оказались на борту, только Грейди и дядя Алекс догадались, что представляла собой эта смесь рас и языков в грязной ковбойской одежде; команда же и пассажиры «Арктура» приняли их, ничего не подозревая, и таким образом обрекли себя насмерть.
Воспоминание о последовавшей резне походило на беспорядочный калейдоскоп страшных видений, которые Гриф никогда не сможет забыть: пронзительный крик сестер, кровь отца, дико расширенные глаза человека, который нанес Грифу удар дубиной по голове. Мальчик остался в живых только потому, что нападавшие в спешке бросили его умирать среди остальных. Он не мог помнить это, однако, очнувшись и почувствовав боль, понял, что произошло. Впоследствии эти ужасные сцены не раз являлись ему в ночных кошмарах.
Как удалось уцелеть Грейди, Гриф не знал и никогда не спрашивал его об этом; когда к Грифу вернулось сознание, помощник капитана держался за раненое плечо и стонал. Семья Грифа и вся команда уже были похоронены в море, палубы очищены от крови, а дядя Алекс находился при смерти. Однако он еще смог написать завещание, согласно которому все его имущество переходило к Грифону Артуру Меридону, последнему прямому наследнику Ашленда. Гриф до сих пор хранил этот трогательный, испещренный каракулями документ в сейфе, как и кольцо с печаткой дяди Алекса и подлинное название корабля, который также был передан ему. Однако все это хранилось лишь как напоминание о минувших страшных событиях. Ни для одного суда эти документы не имели законной силы, а если бы даже и имели, Гриф ничем не мог удостоверить свою личность. Корабль и золотое кольцо с изумрудным крестом Ашленда могли быть идентифицированы, но не мальчик, ставший мужчиной. Только Грейди и сам Гриф могли на словах подтвердить подлинность документов и личность Грифона Артура Мсридона, но их показания не имели никакой юридической силы.
