Текст книги "Крах Золотой Богини"

Автор книги: Ларри Мэддок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Глава 6
ХОРОШИЙ МЯТЕЖ – УЖЕ РАЗВЛЕЧЕНИЕ

Сознание возвращалось медленно. Сначала это была путаница противоположных ощущений – мягко, тепло, холодно, освежающе. На лице он почувствовал влагу. Язык его был словно ватный. Он попытался снова провалиться в уютную темноту, но она не позволила.

Форчун открыл глаза и увидел гранитные утесы. Нет, – это оказались окованные медью раковины. И тут над ним склонилась Норни: Он попытался подняться, но не смог.

Она положила его голову к себе на колени:

– Как ты себя чувствуешь, мой господин?

– Неплохо. Где мы? В храме?

Комната была маленькой, что-то около двух с половиной метров в длину и ширину, с массивной деревянной дверью, без окон. Тусклый наружный свет еле пробивался сквозь небольшие отверстия в двери. Мебели не было. Он лежал на полу, головой на коленях Норни.

– Это камера наказаний, – сообщила ему девушка. – Сестер иногда запирают здесь, чтобы они поразмыслили о совершенных ошибках.

– В каждой организации, полагаю, есть за что наказывать. Как давно я здесь?

Его разум прояснился, но язык все еще казался слишком тяжелым.

– Не больше часа, господин. Меня удивило, что ты пришел в себя так быстро.

– Здоровый образ жизни, – объяснил он. – Почему верховная жрица забрала тебя из тюрьмы Р'кагна?

– Может, она думала, что я могу быть ей полезной. Она только посмотрела на меня, а потом приказала запереть здесь.

– Она на тебя очень похожа, – сказал Форчун. Норни улыбнулась:

– Об этом мне говорили. Не знаю, откуда такое сходство.

Конечно, откуда ей знать, как она выглядит. Даже зеркало Илни, без сомнения самое лучшее в царстве, искажало лица.

– Так, значит, это Илни отравила тебя, – угадала девушка. – Слава Нодиесопу! Я боялась, что тебя убьют в таверне, против тебя было столько мечей.

Он быстро рассказал ей, как сбежал из тюрьмы и попал в храм, где встретился с Илни.

– …А потом я потерял сознание. А очнувшись, обнаружил, что лежу здесь головой на твоих коленях. Могучее вещество.

Норни кивнула:

– Это единственное оружие, разрешенное сестрам. Они зовут это жидким сном.

– В следующий раз, – сказал он, – я буду внимательнее.

Наконец он сел, взглянул на дверь и прикинул, как взяться за дело. Его резак справился бы с этим, но это заняло бы время, поскольку дерево не очень хороший проводник тепла: вместо того чтобы плавиться, оно будет гореть и, конечно, даст достаточно дыма, чтобы обеспечить им с другой стороны встречающую делегацию. Идеальным был бы его ручной лазерный пистолет, но он остался в машине времени. Из его оставшихся пяти таблеток три были предназначены для быстрого удаления препятствий, но не бесшумного. Если Илни поставила снаружи стражника, взрыв парализует его достаточно надолго, чтобы беглецы нашли себе меч или, в худшем случае, целую капсулу жидкого сна.

В камере не было никакого укрытия. Он прикинул расстояние и решил, что, если поставит Норни в угол и закроет ее собственным телом, их заденет взрывом не очень сильно. Он взял самую маленькую взрывную таблетку из своего арсенала и сказал ей, чтобы стала в угол.

– Что ты собираешься делать с этим, господин? – спросила она.

– Здесь содержится ярость шторма. Я брошу это в дверь и – ба-бах! – никакой двери.

– Будет очень шумно, мой господин?

– Как удар грома.

– Есть-более тихий путь, – сказала она. – Сбереги шторм для другого раза.

Девушка шагнула к двери и, толкнув, открыла.

– Не заперта! – воскликнул он. Она знаком попросила молчать:

– Ты же не спросил. Идем – я покажу тебе, что сделала!

Каждый из трех дюжин посвященных хорошо провел рекрутский набор. На закате люди начали собираться в порту. Пришло около трех тысяч, каждый был вооружен по меньшей мере кинжалом и дубинкой, некоторые – копьями. Зондируя мысли толпы, Уэбли выяснил, что большинство стремится сразиться с войсками царя, но когда дело дойдет до решительной схватки, многие, возможно, и струсят.

Организовать их так, чтобы они стали действительно вооруженной силой, оказалось не так просто, как казалось раньше, поэтому Лландро остановился на менее четко расписанном плане сражения, чем он разработал вначале. Впечатленный количеством собравшихся, он согласился с предложениями «морского бога» разделить толпу на две части, одна из которых нападет на тюрьму, а вторая на храм. Если все пройдет удачно, обе группы потом должны штурмовать дворец и Лландро сможет захватить тот приз, которого он так жаждал.

Чтобы побудить этих людей к действию, потребовалась только короткая речь со стороны Лландро и несколько маленьких чудес со стороны симбионта. И все ринулись в бой. К сожалению Уэбли, такой толпой невозможно было подобраться к объектам нападения бесшумно. Элемент внезапности был утрачен сразу.

– Сестры, которые принесли тебя в ту комнату, явно не знали, что и я там находилась. Верховная жрица в своем гневе тоже, должно быть, забыла об этом. В здании только одно такое помещение. Они оставили дверь открытой. Я смогла сделать все, что хотела, а потом вернуться к тебе.

– И что ты сделала? – спросил Форчун.

– Убила Илни.

Форчун внимательно посмотрел на мертвое тело, когда они вошли в спальню.

– Ты уверена, что это Илни, а не другая женщина?

– Господин, я не могла ошибиться. Ты думаешь, я не узнала ее? Это Илни, поверь мне.

– Лицо то же, но…

Даже в смерти женщина была ошеломляюще прекрасной.

– Но что?

– Когда я видел ее час назад, Илни была беременна, как… как сама золотая статуя!

– Ты ошибаешься.

– Норни, я не думаю, что даже тебе, со всем твоим искусством перевоплощения, удалось бы сымитировать беременность. В одежде еще ладно, но ведь я видел ее голой.

Мертвая жрица лежала на спине; плоскость ее обнаженного живота была так же неоспорима, как обсидиан, украшавший пупок.

Норни улыбнулась и прищурила глаза:

– Были слухи, – сказала она тихо, – что в последние годы она часто появлялась среди сестер, меняя облик, и помогала верующим в их молитвах. Если бы я не ненавидела эту женщину, я бы ее пожалела.

Девушка подошла к зеркалу, обнажилась до пояса и, повертевшись, нашла такую позу, где отражение показало увеличенный живот.

– Ты ошибаешься, мой господин. Ты видел только ее беременное отражение. Илни была не более беременной, чем я, мой господин. И не думаю, что она могла забеременеть.

Ее голос утих да печального шепота, когда она добавила:

– Я так и не смогла. Нодиесоп знает, что я пыталась достаточно часто. Наглый Катакан был прав: семя простых людей слабо для нас.

Форчун молча смотрел, как девушка борется со своими чувствами, зная, что это единственная битва, где она может справиться только сама. Наконец Норни снова взглянула на него:

– Она мертва, господин. Но наша цель выполнена только наполовину, раз богиня все еще стоит в этом храме зла. Во имя Нодиесопа ее надо уничтожить.

Он положил руки ей на плечи, не зная, что сказать. Ее противником была Золотая богиня, и его тоже, как считала она. Мрачно улыбаясь, он вспомнил свои размышления о том, как было бы хорошо, чтобы несгибаемые фанатичные последователи Нодиесопа приняли его за своего долгожданного Мстителя, и как он планировал использовать это для победы над путешественником во времени. Но у них не было враждебности к Кроносу. Р'кагн – это было другое дело: они мечтали разорвать его на кусочки. Но сам Кронос, не важно по какой причине, сделал им гораздо больше добра, чем зла, их дети не голодали; полная обеспеченность работой стала реальностью, а не пустым обещанием; у них было больше времени для удовольствий, чем в любом другом обществе бронзового века. В сравнении с жизнью в прошлом, теперь наступило настоящее благоденствие.

Но затем он подумал о своем собственном народе, о сотнях миллиардов граждан все расширяющейся Галактической Федерации, зависящих от того, как агенты, подобные Ганнибалу Форчуну, защищают темпоральные линии, обеспечивающие само их существование. Не может быть вопросов, кому он останется верен.

– Норни, – сказал он мягко, – Йоларабас может быть злой богиней, как ты говоришь, но не она моя цель. Я послан сюда, чтобы уничтожить Кроноса.

Ее тело напряглось, и она подняла голову.

– Но ты сказал… – начала она, затем что-то прочитав в его глазах, приняла для себя решение: – Прости, господин, что усомнилась в тебе даже на мгновение. Что я могу сделать, чтобы помочь тебе?

Он привлек ее к своей груди, довольный, что Уэбли был где-то занят, поскольку сомневался, что у циничного симбионта хватило бы выдержки не поиронизировать в такой момент. «Если любовь существует, – подумал он, вдыхая запах волос Норни, – то она приходит именно так».

Норни вдруг тяжело вздохнула и призналась:

– Я лгала тебе, господин. Когда всю жизнь учишься не доверять никому, не можешь сразу довериться незнакомцу, даже если хочешь… Нет, не перебивай, прошу тебя. Сумасшедшая девушка в горах, утес, с которого она сорвалась, пожилая супружеская пара, мой план встретиться с близнецами, история о том, как я встретила Ллахвена, – все это я придумала, пока ты спал. Я не взяла имя Норни: я и есть Норни, близнец той, которая лежит мертвой перед тобой. Не я убедила Ллахвена, что мы будем в безопасности, если станем кочевать с места на место.

Это он мне сказал об этом. Гибелнусну заставил его купить судно.

– Значит, кораблекрушение и все остальное случилось после?..

– Кораблекрушение произошло так, как я и рассказала. Только на корабле нас было двое, а не трое. Я поклялась отомстить за Ллахвена. Сегодня я сдержала клятву.

– Почему, Норни? – спросил он, заглядывая ей в лицо. – Зачем ты придумала эту историю? Должен тебя похвалить – она получилась складной и захватывающей. Что еще в ней было ложью?

– Все остальное правда.

Форчун все-таки рассердился. Ее сказочка еще может стоить им обоим жизни.

– Ты все еще не сказала мне, зачем все это придумала, – напомнил он ей.

– По той же причине, по какой рассказала сейчас, – прошептала она. – Я чувствовала, что не могу тебе полностью доверять – до этого момента. А теперь я доверяю тебе всю мою жизнь.

Девушка закрыла глаза, и Ганнибал поцеловал ее.

– Норни, – сказал он наконец, пытаясь снова сосредоточиться на задании, – ты носила много костюмов и играла много ролей. Это должно быть легко для тебя. Поклянись теперь, что сделаешь для меня то, о чем я тебя попрошу.

Она взглянула на тело сестры, украшенное ненавистными символами Золотой богини, потом снова на мужчину, которого считала своим Мстителем:

– Клянусь Нодиесопом…

– Клянись чем хочешь, но я прошу это только ради меня самого – Ганнибала Форчуна.

Она улыбнулась, и ее глаза блеснули:

– Клянусь Ганнибалом Форчуном, – сказала она.

В четверти километра от храма у Уэбли забот была полная протоплазма. Он переоценил этих людей. Вино мятежа оказалось сильнее, чем он считал, и они были пьяны им. Шумно пьяны.

Лландро, которого симбионт считал самой холодной головой среди всех, оказался так же плох, как и все остальные. Предположение, что этот законченный вор не сможет забыть свою специальность, оказалось верным. Вор Лландро превратился в поджигателя и мародера.

Уэбли пытался отвлечь свои полторы тысячи последователей от поджогов домов и лавок их личных врагов и направить их к храму. Но Лландро не накладывал на них никаких ограничений. Языки пламени потянулись от порта во все стороны.

«Морской бог» все же как-то пытался руководить толпой, надеясь, что, как только он снова найдет своего партнера, Форчун поможет остановить мятеж, пока не разрушен весь город.

Норни выглядела величественно в церемониальных одеждах Илни. Поскольку никто не осмеливался задавать вопросы верховной жрице, они не имели никаких проблем, покидая храм. Так как выходных дней у этих обеспеченных горожан было предостаточно, улицы Манукрониса были полны людьми, желавшими потратить свои деньги на рынках, в лавках и тавернах, где любые удовольствия были доступны, пока гражданин был платежеспособен. В одном месте к фальшивой Илни и ее спутнику присоединились шестеро хранителей, простых солдат, которые настаивали на чести сопровождать их для охраны. Форчун тихо посоветовал Норни принять предложение с подобающим высокомерным выражением снисхождения.

План Форчуна содержал в себе самый простой способ для устранения ущерба, который Кронос нанес потоку времени. Пленение Кроноса должно было стать самой легкой частью плана, как только они попадут внутрь дворца, поскольку путешественник во времени слишком долго наслаждался безопасностью, чтобы иметь надежную защиту. Хотя он был действительно встревожен появлением Форчуна, но все еще был уязвим для внезапного удара. Форчун только сожалел, что у него больше нет его меча. А наркошприцы не считались серьезным оружием.

Даже при минимальном снаряжении и допущении, что Кронос вооружен лучше, чем предполагается, у Форчуна были шансы на успех. Он надеялся, что убивать Кроноса не придется: Пол Таузиг, возможно, сумеет узнать что-то новое об Империи, если Кроноса удастся пленить.

Большая часть задания будет выполнена уже после того, как Кронос, кем бы он ни оказался, выйдет из игры. Возможно, новому царю и новой верховной жрице понадобится несколько лет, чтобы вернуть эту изолированную человеческую цивилизацию к тому уровню, который был до Кроноса. Хотелось бы только, чтобы это прошло наименее болезненно. Золотая богиня медленно сойдет со сцены, Нодиесоп снова станет почитаемым всеми. Может быть, найдется новый Катакан среди вождей северных племен, который осуществит успешное вторжение… Но все это детали, над которыми надо будет поработать позже.

Они достигли дворца без происшествий. Стражники у рва салютовали Норни и отступили в сторону, чтобы пропустить ее маленький эскорт. Они были озадачены при виде ее странного спутника, так как их предупредили быть начеку и при случае задержать убежавшего варвара, но раз верховная жрица держит ситуацию под контролем, нет нужды поднимать тревогу. Какая опасность может исходить от безоружного человека, окруженного хранителями?

Факелы, укрепленные в стенах на равном расстоянии, освещали дворцовый сад, отражаясь в декоративных бассейнах и пенящихся фонтанах, а огромный золотой купол отблескивал красным от вечного пламени вулкана. «Некоторое время побыть царем в этой стране может оказаться довольно приятным делом», – подумал Форчун. Они достигли портика с колоннадой.

– Отпусти эскорт, – прошептал агент.

Норни так и сделала, умеряя благодарность хранителям точным количеством аристократической сдержанности. Шестеро отсалютовали и повернулись, чтобы уйти тем же путем, что и пришли.

– У меня сюрприз для царя Кроноса, – объявила Норни дворцовой страже, указывая на своего спутника, – он под воздействием наркотика, так что сопровождать меня не нужно… Иди, варвар!

Форчун сдержал улыбку. Да, новая верховная жрица будет прекрасным помощником в перестройке Нодиесописа. Он последовал за ней во дворец, богато украшенный сокровищами манукронийского искусства.

Р'кагн заметил пожары. Когда ночное небо постоянно окрашено красным светом вулкана, городским пожарам надо быть более значительными, чем где-нибудь в другом месте, чтобы привлечь внимание. Верховный судья пришел к тревожному заключению, что все это очень напоминает бунт, и догадку подтвердили крики из-за двери.

Открыв ее, он увидел взволнованного офицера.

– Превосходительнейший Р'кагн! – выпалил тот. – Чернь восстала. Все десятеро моих людей… искавших варвара… убиты… Только я спасся… Поднял гарнизон по тревоге.

Притворяясь хладнокровным, каким он на самом деле не был, Р'кагн успокоил офицера, предложив кувшин пива, заставил его сесть и дать полный отчет. Генералу, ставшему судьей, не понадобилось много времени, чтобы понять, что с военной точки зрения его положение было невыгодным для обороны.

В комплексе зданий тюрьмы и гарнизона была только треть личного состава, и большая часть его группами по десять человек с конным офицером систематически прочесывала город в поисках Ганнибала Форчуна. Как и половина гражданского населения, остальные хранители наслаждались своими трехдневными выходными. Большинство, Р'кагн знал, сейчас уже были слишком пьяны или слишком заняты с женщинами, чтобы быть на что-нибудь годными.

Прибывший офицер не мог точно сказать, как велика толпа, но во всяком случае не меньше тысячи человек. И не было сомнений, что она идет прямо на цитадель гарнизона.

Для человека, суставы которого окостенели от возраста и чей живот свидетельствовал о долгих годах потакания своим слабостям, Р'кагн двигался быстро, отдавая приказы, отрывая солдат от обеда, кляня офицеров и рядовых, у которых не было реального представления о сражении с такими значительными силами толпы. Солдаты неуклюже принялись готовить боевые машины, плохо представляя себе, как с ними обращаться. Р'кагн безуспешно пытался вспомнить уроки военной стратегии, которые давал ему отец. Из всех советов Катакана прежде всего вспомнилось: «Прежде чем ввязаться в битву, убедись, что твоя армия умеет драться».

Двадцать лет в Манукронисе армия была не нужна…

Как подозревал Форчун, дворцовая стража служила скорее для украшения, чем для дела. Из горстки стражников, поставленных среди многочисленных статуй в богато украшенном главном зале приемов, только некоторые казались способными прилично сражаться. Их шлемы с клювом грифа блестели от постоянной полировки и доспехи тоже выглядели столь же тщательно ухоженными. Все стражники казались удальцами, но мускулы их были тренированными только для долгого стояния. Мех набедренных повязок выглядел более роскошным, чем у остальных хранителей, эмалевое изображение грифоголовой женщины на щитах было качественней, но сами щиты, как заметил Форчун; были легкими изделиями, годными только для церемоний: у них не было жесткой основы, имеющейся на боевых щитах. И мечи, насколько он мог судить, тоже были легче, изящней, с богато украшенными рукоятями и почти также смертоносны, как позолоченные деревянные дощечки, которыми будут размахивать в девятнадцатом веке на сцене театра Ла Скала.

Правда, один меч нельзя было ни в коем случае назвать дощечкой. Его богато украшенные ножны и вышитая перевязь гордо висели на самом могучем хранителе, которого Форчун и Норни встретили, и он, казалось, умел пользоваться мечом. Форчун узнал свое универсальное оружие и поставил себе ближайшей задачей отобрать меч назад вместе с кинжалом, содержащим наркошприцы, рукоять которого блестела поверх набедренной повязки офицера.

– Вон тот, – сказал он Норни, указывая на хранителя. – Возьми его с нами.

Норни отдала приказание:

– Проводите нас, офицер. Не бойтесь: варвар одурманен. Ведите нас к Кроносу, обратите его внимание на то, как легко удалось Илни пленить того, из-за которого царь казался сегодня столь озабоченным.

– Не получится, госпожа Илни, – прошептал он торопливо. – Я понял ваш замысел, но если бы вы мне сообщили заранее, я бы поставил на посты моих людей, а эти преданы Кроносу. Сейчас неразумно…

Прекрасно подражая манерам своей сестры, Норни сердито проворчала:

– Ты дерзишь истинной царице!

В этот момент офицер заподозрил неладное и потянулся за мечом.

– Ты не Илни! – воскликнул хранитель.

Игравшая роль верховной жрицы Норни отступила в сторону, и Форчун занял ее место. Офицер поверил, что тот одурманен, и не успел отреагировать, когда кулак варвара врезался ему в левое ухо.

Форчун отобрал свой меч и кинжал у потерявшего сознание офицера.

Схватка продолжалась несколько секунд, но другие присутствующие в зале стражники в нее не вступили. Хотя их было гораздо больше, они слышали о ловкости чужестранца в таверне, где он убил десятерых более молодых и сильных воинов, каждый из которых был вооружен боевым мечом и тяжелым щитом. Декоративные вояки благоразумно исчезли через несколько огромных дверей зала.

Но Форчун знал, что скоро подойдет подкрепление из настоящих воинов. Поэтому время терять было нельзя. Кронос будет начеку, как только ему доложат о приближении агента ТЕРРЫ.

Форчун спросил свою спутницу:

– Ты была здесь раньше?

– Однажды, много лет назад, как жена…

– Где мог бы быть сейчас Кронос?

– В это время он, наверное, обедает. Маленькая комната для приемов находится за этим залом, а за ней – столовая. Если не там, то, возможно, в комнате наверху.

Он схватил ее за руку:

– Пошли, пока эти герои не вернулись со своими дружками!

Кронос тоже видел пламя пожаров, освещавшее ночной город, и факелы наступающей взбунтовавшейся толпы. Было достаточно ясно, что два агента ТЕРРЫ, Ганнибал Форчун и симбионт, возглавляют толпы мятежников, хотя их цели – гарнизон и храм – озадачили его. Он мог бы увидеть логику в нападении на хранителей и даже тактическую хитрость в пожарах, чтобы отвлечь вооруженные силы от дворца. Но зачем они идут на храм?. Форчун не тот человек, который будет что-либо делать напрасно. А он ничуть не сомневался, что это был Ганнибал Форчун, поскольку Ниборморо подтвердил это меньше часа назад.

Будь он проклят! Кронос был уверен, что не совершал ошибок, не оставил никаких, зацепок, на которые могла бы наткнуться ТЕРРА. Все же, что бы ни привело Форчуна сюда сейчас, это все равно должно было случиться в будущем. Он изо всех сил старался представить, какой просчет он мог или может совершить, чтобы привлечь внимание к своему эксперименту. Он называл себя подлинным именем, добавляя: «Ты идиот!» Прошло двадцать лет базового времени с тех пор, как кто-нибудь, включая его самого, произносил вслух его имя, и оно звучало таким чужим, что он непроизвольно вздрогнул.

Он заставил себя рассмотреть ситуацию с объективностью, которая сохраняла ему жизнь в бесчисленных сражениях между Империей и ТЕРРОЙ, пока он не дезертировал, чтобы самому стать царем. Какую же ошибку совершил бог-царь? Через столетие, Кронос знал, весь континент будет разрушен землетрясениями и извержениями вулканов и все следы Манукрониса исчезнут под морскими волнами. Вот почему он выбрал это далекое время и место. Раньше, чем случится трагедия, он, конечно, сбежит в другой удаленный уголок истории Земли. В библиотеке, которую Кронос собрал, были указания на десятки таких убежищ. Некоторые, такие, как My и Лемурия, были настолько затуманены человеческой фантазией и ложными мифами, что делали их идеальными для его цели. И Манукронис, который Платон назовет Атлантидой, а Скотт Элиотт в своих трудах заселит не меньше чем семью разными расами, чтобы обосновать свой тевтонский фанатизм; и который Галанополис ошибочно найдет неподалеку от побережья Греции, не оставит никаких следов царя Кроноса и его могущественной расы.

Могущественная раса! Теперь стало ясно, во что должен вылиться его эксперимент. До этого момента он был уверен, что все они погибнут, когда затонет континент, но, как многие другие патриархи, он недооценивал собственных детей. Некоторые из них спасутся – когда, он не знал. Горстки искателей приключений в лодке будет достаточно, чтобы оставить следы по всей планете.

Бели их не остановить.

Без таких следов у ТЕРРЫ не будет причин искать его. Вся операция будет стерта, даже прежде, чем начнется. В истории путешествий во времени, насколько он помнил, не было таких ситуаций. Перестанут ли Ганнибал Форчун и компания существовать в результате его действий? По крайней мере один из агентов ТЕРРЫ исчез при загадочных обстоятельствах. Вмешательство было чрезвычайно опасным, Кронос знал это. Но столь же опасным был и Ганнибал Форчун.

Одна толпа, он видел, уже достигла храма. Это были проблемы Илни. Сестричество со своим ничтожным жидким сном могло ненадолго задержать нападающих. Да и при худшем исходе, чтобы пограбить храм как следует, тоже понадобится какое-то время. Через несколько минут другая орда достигнет гарнизона Р'кагна. Интересно, будет распутный старый дурак сражаться или сбежит? В любом случае времени мало, но все еще в его власти уничтожить врагов, просто исправив свою собственную эгоистическую ошибку.

Единственной альтернативой было оставить сейчас это удобное царство, сбежать в безбрежное время и пространство и начать где-нибудь когда-нибудь все заново. Но если он выберет это, то может быть уверен, что Ганнибал Форчун и все агенты, каких сможет только выделить Пол Таузиг, прочешут каждую темпоральную линию в галактике, чтобы найти его.

Нет. Такая угроза убьет весь смак будущих проектов. Он совершил ошибку; он исправит ее. Он может, как мгновение назад, назвать себя идиотом, но трусом – никогда.

Приняв решение, он отвернулся от окна, накинул плащ с капюшоном на плечи и достал оружие, которого не применял двадцать лет.

– Не убивайте сестер! – рычал «морской бог», и его голос грохотал по всему большому залу храма. – Будучи милосердным, я прощаю их! Они заблуждались.

Сестры, увидев ужасную голову без тела, голову самого Нодиесопа, не говоря о свирепой толпе за ним, даже и не подумали защищать богиню, хотя некоторые оглянулись, не встала ли Мать человечества со своего золотого трона, чтобы сразиться. Видя, что Йоларабас не оказывает сопротивления, они последовали ее примеру и были согнаны в угол храма, пока толпа быстро творила кровавую расправу над застигнутыми тут молящимися богатеями.

К величайшему удивлению двух человек, несших платформу с подушкой, на которой лежала голова Нодиесопа, та превратилась в гигантскую чайку и быстро полетела на верхние этажи храма. Уэбли прозондировал храм и убедился, что партнера здесь уже нет. Он первым нашел обнаженное тело мертвой Илни, а рядом – одежду танцовщицы. Не надо было ломать голову, чтобы понять, зачем партнеру понадобился этот маскарад.

Годы теснейшей связи с этим человеком помогли Уэбли сообразить, каковы планы Форчуна на ближайшее время. Опасность для Ганнибала заключалась в том, что тот все еще имел неполную информацию о противнике, поскольку симбионт оставался пока единственным, кто знал, кем был Кронос на самом деле!

Вылетев пулей из открытого окна, Уэбли отчаянно надеялся, что будет не слишком поздно.

Хотя оружие хранителей явно было лучше, отсутствие боевых тренировок сказалось, когда они вышли на улицы, чтобы встретиться с врагом, который, к несчастью, превосходил их числом. Офицеры показали себя совсем неспособными к командованию. Яростно ругая их, Р'кагн с одышкой взбирался по узкой лестнице на стену, чтобы увидеть сверху, что происходит. Даже лошади, вскормленные на царских конюшнях, показывали перед лицом толпы неподобающую пугливость.

Тем временем парни Лландро брали верх над всеми, кто попадался им на пути, и горланили старинный гимн Нодиесопу, переделанный в воодушевляющую боевую песнь, которая служила теперь для ослабления боевого духа грифоголовых. К тому времени когда бунтовщики достигли гарнизона, они убедились в своей непобедимости. Неудержимая толпа смела первый ряд прекрасно вооруженных хранителей в устрашающих шлемах, как будто их и вовсе не было. Второй ряд составляли молодые вояки, слышавшие когда-нибудь о том, что высшая слава для воина – погибнуть в битве. Они повернулись и побежали. Кавалеристы, занимавшие фланги, последовали их примеру.

Р'кагн» проклиная свои трусливые войска, отдал команду катапультам, которые были установлены перед стенами. Но бестолковые катапультисты так и не смогли отправить ни одного снаряда в цель. Те же самые восемь машин под командованием Оранаса остановили пеструю орду Катакана и переломили ход сражения, но сыну Катакана их сгнившие тетивы служить отказывались. Семь из восьми машин были негодны. Восьмая выстрелила снарядом, начиненным зажигательной смесью. Он ударился о стену изнутри, отскочил назад и взорвался перед собственной пусковой установкой, уничтожив ее обслугу.

У толпы не было таких проблем. Факел за факелом летели на укрепления, в то время как люди пробивались вперед, рубя, коля, пронзая, избивая дубинками последних солдат, припертых к стене.

Лландро, используя свою профессиональную ловкость и умение казаться незаметным, первым забрался на стену как раз в тот момент, когда Р'кагн собрался ее покинуть. Верховный судья начал спускаться, обо что-то споткнулся и покатился кубарем по ступеням. Его крик был громче, чем любой из тех, которые он когда-либо исторгал из своих жертв. Крик был оборван кинжалом Лландро, пущенным с похвальной меткостью в спину Р'кагна. Смерть судьи сопровождалась хрипами, и ухо Лландро находило их чрезвычайно приятными.

Оскалясь по-волчьи, некоронованный король карманников спустился вниз, чтобы еще несколько раз пронзить того, кто слишком многих честных воров лишил пальцев, необходимых в их ремесле.

Весь гарнизон теперь был охвачен огнем. У кого-то хватило ума освободить узников, перед тем как зажечь тюрьму, и те присоединились к повстанцам. Один хранитель за другим, отяжелевшие после сытного ужина, падали жертвой этой озверевшей человечьей стаи.

Довольный тем, как развиваются события, Лландро понял, что толпу нельзя выпускать из-под контроля, иначе все это для него окончится ничем. Гарнизон был взят; силы повстанцев, пока они еще жаждут крови, надо направить на следующий объект.

Он соображал так же быстро, как лучшие из специальных агентов ТЕРРЫ. Больше того, его не стесняло цивилизующее влияние базового 2572 года. Вдохновленный эффектом, который произвела на толпу голова Нодиесопа, он решил вооружиться столь же могущественным талисманом.

Толпы восставших, добивавшие последних защитников старого режима, радостно заревели, когда увидели, что их вождь появился на краю стены с факелом в одной руке и с отрубленной головой Р'кагна в другой.

– Грифоголовые разбиты! – закричал победитель, и люди повторили его слова. – Но остался Кронос! – воскликнул Лландро, размахивая своим мрачным трофеем. – На дворец!

– На дворец! – повторила толпа, поворачивая в указанном направлении.

Лландро усмехнулся и вернулся к трупу. Он пинком раздвинул ноги Р'кагна и положил голову туда, где это было бы наибольшим оскорблением. Пора было поспешить, ведь он собирался быть во главе армии, а не догонять ее. А отряды повстанцев, попробовавших крови, двигались довольно быстро. Лландро подумал, с таким ли воодушевлением они шли бы в атаку, если бы знали, что единственным мотивом их вожака было похитить волшебный источник власти Кроноса. Эта мысль прибавила сил ногам Лландро и понесла его вперед как на крыльях.

Штурм дворца, конечно, представлял большую проблему. Мало того что он имел высокие крепкие стены, единственный подход ко дворцу был по мосту, переброшенному через ров, и защитники могли его разрушить. А большинство горожан, включая самого Лландро, вообще никогда не учились плавать.

Но Лландро был очень находчивым человеком…

Однако он не был единственным гражданином Манукрониса, заслуживающим такой похвалы. Надо воздать должное тучному, потеющему и астматически дышащему всаднику, который примерно в это самое время встретил один из отрядов, посланных Р'кагном на поиски Форчуна. Одиннадцать человек, и офицер на лошади. Этот район города еще не был охвачен бунтом.