Текст книги "Крах Золотой Богини"

Автор книги: Ларри Мэддок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Факт: Оранас не был отцом двойняшек, о чем вряд ли царица Сэгея рассказала своему царственному супругу, даже если и поняла, что это так.

Факт: была выяснена родная планета Кроноса, поскольку только одна разновидность человекоподобных имела такой срок беременности, который оставался трехлетним и при скрещивании с земными людьми. С точки зрения землян, Ману не преувеличивал, когда сказал, что дети царя Кроноса будут жить вечно.

Тревожный вывод: информация ТЕРРЫ о методах вербовки в Империи должна быть решительно пересмотрена.

«Царица Сэгея сдержала свое обещание Ману и приказала построить огромный храм. Потребовался труд тысячи человек в течение целых десяти лет. За это время искуснейшие художники со всего царства работали, чтобы сделать Золотую богиню, достойную жить в таком великолепном месте.

Две маленькие принцессы росли сильными и здоровыми, хотя их тела не развивались так быстро, как у других детей. Оранаса это беспокоило, но царица убедила его не волноваться, ведь они развивались в утробе столь же медленно. Обе девочки хорошо учились и выглядели абсолютно похожими друг на друга, но их характеры различались, как солнце и луна.

Когда дочерям царицы Сэгеи было пять лет, с севера пришел жестокий завоеватель Катакан, который хвастал, что однажды он будет править царством Нодиесопис. Он собрал большую армию из отсталых племен и маленьких городков, оставшихся от древней империи. Оранас послал свои войска и вступил с Катаканом в жестокую битву.

Войска царя были хорошо подготовлены, их мечи и щиты были лучшими в этой стране, их военные машины были самой современной конструкции, и возглавлял их способный полководец, которого учил сам Оранас. А армия Катакана состояла из простых крестьян и пастухов. Но царь знал, что Катакан все же великий полководец и храбрый воин. Оранас был слишком стар, чтобы сражаться самому, поэтому он только наблюдал за битвой. Он видел тактику Катакана и восхищался его искусством.

Битва шла пять дней с тяжелыми потерями с обеих сторон. Полководец царя был сражен, и Оранас сам принял командование. Постепенно он вовлек Катакана в ловушку, из которой тому было не выбраться. Оранас послал парламентера – сдавайся или погибни. Молодой воин выбрал смерть в сражении, но Оранас сделал ему второе предложение: мир между ними и передача Нодиесописа под командование Катакана. Тот не был дураком и согласился».

Дальше Норни пустилась в сложную историю интриг и соперничества при дворе Оранаса. Захваченный историей, Форчун внимательно слушал, зная, что скоро она подойдет к рассказу о прибытии царя Кроноса. Он всегда был совершенно уверен, что история не творится в вакууме и чем больше он узнает о том мире, который унаследовал Кронос, тем лучше будет готов исправить его темпоральную линию самым безопасным способом.

«Старый монарх и честолюбивый молодой полководец быстро стали друзьями и товарищами по охоте. Катакан женился и родил сына, которым царь гордился так, словно мальчик был его собственным. Через несколько лет, когда умер при загадочных обстоятельствах главный министр – были слухи, что его отравили, – Оранас назначил своего друга Катакана на эту должность, к большому недовольству царского астролога, влияние которого после появления Катакана неуклонно падало.

Прошло уже десять лет с рождения принцесс-двойняшек, и Сэгея не принесла другого потомства. После войны Оранас с особым вниманием стал заниматься воспитанием своего первенца – принцессы Илни, которая так очаровала его, что он совершенно забыл, что она не мальчик, и начал учить ее всем премудростям управления царством. Другая сестра больше походила на мать и была утешением в ее одиночестве. В конце концов, только первенец мог править, так зачем Оранасу зря тратить время на царское обучение дочери, которая была всего лишь в запасе?

Однако Катакан не забыл своего хвастовства, что однажды он будет править Нодиесописом. Видя, что Оранас собирается выполнить пророчество Ману, честолюбивый первый министр решил, что то, что не досталось ему как честная добыча, может все же быть завоевано коварством. Ему не составило труда убедить стареющего царя, что принцесса Илни должна быть обручена с его сыном Р'кагном.

Гибелнусну, услышав это, тотчас объявил, что положение звезд говорит о том, что Илни должна остаться девственной я никогда не выходить замуж. К возмущению Катакана, царь согласился с астрологом. Вынужденный изменить тактику, Катакан предложил своего сына Р'кагна в женихи сестре Илни. На это Оранас дал свое немедленное согласие, и двое молодых людей были обручены должным образом. То, что они ненавидели друг друга, было совсем не важно.

Но Гибелнусну видел далеко идущие планы министра. Если с Илни случится какая-то беда, ее сестра унаследует царство, что сделает ее молодого мужа принцем-регентом и фактически правителем, так как, в отличие от сестры, молодая девушка ничего не знала об управлении царством. Отец мог бы легко контролировать Р'кагна, и так хитроумный Катакан стал бы настоящим правителем Нодиесописа.

Как царский учитель, Гибелнусну сумел заронить подозрения в душу Илни, намекая, что Катакан, которого она ненавидела и без того, плетет заговор, чтобы уничтожить ее и отдать царство сестре. Он предложить убить Р'кагна, но девушка придумала иное. Она решила убить свою сестру.

Учитывая, что прежний министр был отравлен, Гибелнусну предложил для сестры-близнеца тот же путь. Гибелнусну приготовил яд, Илни подала его, а сестра выпила.

Совершенно естественно, что царица Сэгея была вне себя от горя, когда услышала такую новость, и ужаснулась тому, что тело ее дочери должно быть отдано священным грифам на высокой похоронной башне. Тут Гибелнусну высказал предположение, мол, поскольку Ману предсказал, что ее потомство будет уже из новой великой расы, которой суждено жить вечно, то, может быть, девушка просто заснула и когда-нибудь проснется. Убитая горем царица легко поверила в это и приказала построить склеп, где бы умершая принцесса могла спокойно лежать. Гибелнусну лично подготовил тело и уложил его в склеп, который был потом запечатан.

Много лет спустя, когда сам Гибелнусну умирал, он позвал царицу к своему ложу и сознался, что это он приготовил отраву, чтобы Илни дала ее своей сестре, но что сделал он это для спасения ее жизни, поскольку знал, что Илни хочет ее смерти. Но вместо яда он приготовил такой раствор, действие которого закончится через три или четыре дня. Вместо того чтобы положить тело в склеп, он тайно передал девушку деду, корабелу Ллахвену, который вырастил ее как собственную дочь. Царица, конечно, очень обрадовалась и немедленно послала за потерянной дочерью. Но, поскольку Гибелнусну дал старику значительную сумму денег на воспитание внучки, они давно построили большой корабль и отплыли к чужеземным берегам. Никто в порту с тех пор не слышал о них. Может быть, их призвал Нодиесоп, ведь хотя Ллахвен был превосходным корабелом, моряком он был неважным.

Илни тем временем унаследовала трон после смерти отца. Она немедленно обвинила Катакана в заговоре с целью свергнуть ее и приказала его убить. Ей исполнилось тридцать лет, но лицо и тело у нее еще были как у юной девушки, только становящейся женщиной. Она поверила в то, что бессмертна, и ее презрение к подданным увеличилось.

Р'кагн между тем вырос и стал мужчиной. Он был умен, красив и силен. Но когда он предложил Илни руку, она рассмеялась ему в лицо и сказала, что не будет ничьей женой, кроме Кроноса, величайшего царя из всех (хотя Норни сомневалась, что гордая Илни действительно верила в старое пророчество).

Царица Сэгея приняла на себя обязанности воспитания сестричества Йоларабас и создания канонического культа Золотой богини. По ее настоянию сестрам были дарованы особые привилегии и пожалован статус благородных женщин. Поскольку сестричество жило в условиях роскоши, на вакансии всегда была длинная очередь. В орден стали принимать только самых красивых и талантливых молодых женщин.

К этому времени царица Сэгея давно вышла из детородного возраста, но ее любовь к детишкам осталась беспредельной. Она основала дом, где ушедшие на покой сестры могли растить своих детей и потомство более молодых сестер. Разве не предсказал Ману, что от них произойдет могущественная раса Кроноса?

Скоро Золотая богиня стала привлекать больше почитателей, чем сам Нодиесоп, хотя всегда оставались и его верные последователи, среди которых одной из самых убежденных была Норни.

Много лет правила жестокая Илни, оставаясь молодой и красивой, как восемнадцатилетняя девушка, хотя ей уже было около пятидесяти. Царица-мать Сэгея стала разочаровываться в Золотой богине. Сестры рожали нормальных человеческих детей, но подобных Илни не было. Затем, как предсказывал Ману, Кронос спустился с неба».

– Спустился с неба? – переспросил Форчун.

– Да, мой господин, – повторила Норни. – Но прежде Ману посетил Сэгею еще раз, переодетый в иноземного купца. Как только она услышала его голос, так сразу узнала.

«Я доволен, как ты выполняешь мои распоряжения, – сказал он ей. – Теперь ты скажешь людям следующее: через шесть дней, на рассвете, великий царь Кронос спустится с неба над огненным озером, чтобы потребовать себе царство. Богатство и счастье ждут всех, кто будет ждать его на склоне горы.

Ману ушел, а Сэгея разослала слуг по всем уголкам царства, чтобы все узнали его слова и приготовились встречать царя Кроноса. Когда правительница услышала об этом, она была очень обеспокоена».

– Могу представить, – сказал Форчун, сделав кислую мину.

«Она пришла к старой царице и потребовала объявить это пророчество ложным. Но Сэгея категорически отказалась. Илни впала в ярость и удавила собственную мать».

Форчун почувствовал, что усик симбионта опять появился в его ухе.

– Ну обязательно в любых легендах должны быть царские убийства и дворцовые любовные интриги, – пожаловался Уэбли.

– Уэб, – ответил Форчун, – все четыре тысячи лет истории человечества Земли состоят в основном из кровопусканий и династических проблем. Почему же предыстория должна быть иной?

Игнорируя ворчание партнера, он продолжал слушать рассказ Норни.

«Всю ночь перед намеченным спуском Кроноса с небес над вулканом висели облака, отражая яркое красное пламя С'ратрата и освещая путь тысячам паломников, собравшимся на склоне горы. Там были и те, кому толпы дают пропитание, – воры и торговцы. Это была выгодная ночь для тех и других. Полоски сушеного мяса уходили за фантастическую цену, как почти и все другое, начиная с пива и кончая маленькими образками Йоларабас.

За час до рассвета двести человек с факелами выстроились у подножия горы. Они начали медленный подъем, и люди на склоне, слыша их траурное пение, расступались, чтобы дать сестричеству пройти, поскольку во главе процессии они несли тело мертвой царицы Сэгеи. Даже торговцы перестали хвалить свои товары, когда длинная, освещенная факелами процессия проходила мимо, медленно двигаясь к самому краю огненного озера С'ратрат.

Правительница Илни уже выстроила свою армию, настроенная не отдавать царство без борьбы. Она в ярости смотрела, как члены сестричества отдают тело Сэгеи вечному пламени. Правительница с самого начала была раздражена, когда увидела толпу, и хотя генерал Р'кагн уверил ее, что свидетели желательны, особенно если Кронос не появится, его словам не удалось улучшить ее расположение духа.

Как только тело Сэгеи скрылось в кипящей лаве, ветер унес тучи прочь. Солнце, начало подниматься из-за моря. Как только оно поднялось, в небе появился огненный шар, красный, как восходящее солнце и почти такой же яркий, и начал медленно спускаться на вершину горы».

– Какой величины? – спросил Форчун. Когда Норни описала размер, Уэбли заметил:

– Примерно как наша машина времени.

– Да, – согласился Форчун. – Но машины Империи в десять раз больше. Кронос, вероятно, оставил свой аппарат на орбите и спустился на глайдере. Причем развил большую скорость, чтобы глайдер был охвачен пламенем.

«Это было пугающее зрелище. Десятки людей были задавлены насмерть в толчее, когда в панике стали отступать подальше. Огненный предмет сел на землю, и оттуда вышел царь Кронос. Он был высок и одет в белейшие одежды, окаймленные пурпуром и расшитые золотом. На его голове была сияющая корона, как гигантское серебряное яйцо, украшенное драгоценными камнями, а в правой руке он держал сияющий серебряный посох. Существует картина, запечатлевшая это событие».

Покажи мне ее, когда мы завтра пойдем в Манукронис, – сказал Форчун.

Старая Норни широко раскрыла глаза от испуга.

– Меня убьют! – возразила она.

– Я не дам тебя в обиду, – напомнил он ей.

– Мой партнер – великий герой, – простонал Уэбли.

Норни продолжила:

«Когда Кронос начал говорить, его голос был подобен грому и его слышали все люди в царстве:

– Я, Кронос, провозглашаю вечную верность Йоларабас, Золотой богине…»

– …Матери человечества, благодаря которой мой народ будет процветать, размножаться и заселит землю, – закончил за нее Форчун. – Да, Норни, я знаю, что он сказал. Но что случилось дальше?

«Правительница Илни наконец обрела дар речи и закричала на него:

– Это не твой народ, а мой, и это мое царство! (Когда она злится, мой господин, ее голос похож на голос шакала, – я уверена, что многие в это утро душили в себе смех, когда слышали, как она это говорит. Ее никогда не любили в народе.)

Кронос медленно повернулся и посмотрел на нее, как если бы она была ребенком, играющим в царицу. Она была одета в свои лучшие доспехи, как подобает правительнице во главе своей армии, и с церемониальным мечом Оранаса в руке выглядела вполне внушительно.

Но Кроноса это не впечатлило. Его взгляд словно отмел все это великолепие в сторону, как человек сгоняет насекомое со своего рукава.

– Ты, должно быть, Илни, – сказал он. – Где твоя мать, девочка?

Восемью словами он уничтожил ее и всю ее армию».

Старуха рассмеялась, смакуя момент давнего прошлого.

«Она в огненном озере, – закричала правительница, – и ты скоро будешь там же!

– Я могу убить тебя, – сказал Кронос очень мягко, почти шепотом, но все присутствующие могли слышать его отлично, – но ты мне нужна, чтобы выполнить священное пророчество Ману. Ведь ты первенец, правда?

Илни стало ясно, что в словесной перепалке она проигрывает, поскольку голос Кроноса был подобен голосу бога, а ее казался лишь жалким писком на таком фоне. Она подала сигнал, и отряд из двенадцати копейщиков вышел вперед, собираясь быстро окружить Кроноса и сбросить в огненное озеро. Но не сделали они и нескольких шагов, как Кронос не торопясь нацелил на них серебряный посох. Земля под ногами у них стала ярко-оранжевой и превратилась в пламя».

Голос старухи перешел в драматический шепот:

«Я была в сотне шагов от того места, где это случилось, но ясно все видела. Ноги словно растаяли под ними, они упали на горящую землю, почернели и превратились в пепел вместе с доспехами и оружием быстрее, чем я это рассказываю.

Кронос защитил себя так быстро и безо всяких усилий, что каждый, кто это видел, был сражен страхом.

Тишина наступила такая, что, говори он человеческим голосом, и то бы все услышали…

– Я Кронос, – сказал он, переводя взгляд на каждого, кто дрожал на склоне горы, – я обладаю такой властью над жизнью и смертью, какой никогда не обладал ни один царь Нодиесописа. Мой приход был предсказан Ману, поэтому отныне царство будет именоваться Манукронис. Граждане Манукро-ниса! Новая слава и великое богатство будут вашими все грядущие годы. Мужчины Манукрониса! Всем будет хватать работы и таких удовольствий, о которых вы и не мечтали. Женщины Манукрониса! Будет пища для любого живота – высокородного или бедного, – теперь ни один ребенок не будет голодать, пока другие жиреют. Богатство, удовольствия и долгая жизнь обеспечены всем, кто живет под управлением Кроноса и под дланью Йоларабас.

Его голос гудел по всем горным склонам. Он уже выиграл право царствовать, завоевал поддержку большинства.

Он обратился к напуганной правительнице:.

– Илни, Золотая богиня приветствует тебя как верховную жрицу. Отведи сестер назад в храм и приготовь там все на вечер, когда я навещу там тебя.

Он поднял глаза от некогда гордой принцессы и взглянул на ее войска, сверкающие оружием, но боящиеся даже дышать, и произнес только одно слово:

– Р'кагн.

Генерал, растолстевший в талии от долгих лет мирной жизни, но все еще способный воевать, поспешил представиться новому царю.

– Мой господин! – выкрикнул он, стаскивая шлем и падая ниц.

– Встань, – сказал Кронос. – У армии есть только одна цель – хранить мир. Поэтому твоих воинов отныне будут называть «хранители», а их обязанностью будет наказывать всех, кто нарушает законы Манукрониса. Я встречусь с тобой днем во дворце, чтобы продиктовать эти законы.

– Господин, – спросил Р'кагн, – должен ли я послать кого-нибудь вперед, чтобы подготовить дворец к твоему прибытию?

Кронос засмеялся. Илни во главе одетых в красное сестер уже была на полпути вниз. Она остановилась при звуках смеха и оглянулась на своего торжествующего преемника. Она, верно, кипела от гнева, когда услышала его ответ.

– Я предупредил правительницу за шесть дней, – сказал царь. – Я уверен, что она успела все подготовить.

Из толпы раздались звуки одобрения, смех. Царь Кронос одобрительно улыбнулся своим хранителям.

– Вы все одеты для сражения, а сражаться не с кем, – сказал он, усмехаясь, – ну тогда, по крайней мере, нужно устроить парад!»

Кронос легко захватил себе царство. Даже армия сразу решила, что человек, которого они пришли убить, до мозга костей тот, за которого они хотели бы убивать других. Даже Ганнибал Форчун, услышав об этом от Норни спустя двадцать лет, усмехнулся, высоко оценив ту простоту, с которой Кронос добился своего.

– Не досадно ли, – послал он мысленный сигнал партнеру, – что человек с такими талантами играет не за ту команду? Пол Таузиг бы…

– Мы будем счастливцами, если проживем достаточно долго, чтобы рассказать об этом Таузигу, – вздохнул Уэбли. – Кронос не похож на слабого противника.

– Уэб, неужели ты до сих пор не понял? Какое удовольствие найти действительно достойного противника!

– Однажды твое тщеславие убьет нас обоих, – парировал симбионт.

Выяснить, как Кроносу удалось сдержать данные обещания, оказалось более трудной задачей, потребовавшей бесконечных расспросов. Как и большинство рассказчиков, Норни была на высоте, повествуя о драматических коллизиях, и не очень-то заботилась о повседневных фактах, что служат почвой для статистического анализа. Но Форчун потратил несколько часов, изводя старуху вопросами, сверяя каждый ответ с уже известными сведениями, заполняя пробелы в знаниях, которые показались бы неважными любому, но только не специальному агенту.

Первым фактом изменения нормальной темпоральной линии была введенная новым царем монетная система, основывающаяся на золотом кроно. Помимо меньшей золотой монеты, полукроно, были и медные: йоларс (одна тридцать шестая кроно) и илнис (треть йоларса).

За несколько месяцев было изготовлено достаточно монет, чтобы вручить богатство в каждые руки. Неделя была устроена так, что после трех дней работы шли три дня отдыха, была установлена жесткая сетка зарплаты и учреждена безжалостная система контроля над ценами. Результатом была полная занятость и небывалое процветание.

Только полностью самодержавное государство могло использовать такую схему, но Кронос установил ее раньше времени. Сотни тысяч подданных царства казались довольными тем, что выполнил «величайший царь из всех».

Науке Манукрониса позволили остаться на том же уровне, что она была и до Кроноса, с высочайшими достижениями в отравлении и лечении; причем и то, и другое достигалось экстрактами из местных трав. Культура прежде всего развивалась в скульптуре, рисовании, прикладных искусствах.

Но что привлекло основное внимание Форчуна, так это структура государственного управления.

На вершине пирамиды власти, конечно, сидел сам Кронос, за ним шла Илни – верховная жрица. Затем шел слой аристократии, граждан первого ранга. Внизу были рабочие, крестьяне и рыбаки, составляющие четвертый ранг. В два средних слоя входило довольно много разного народа – от помещиков до хозяев таверн, от торговцев лечебными травами до ремесленников, от стряпчих до палачей и иностранных наемников. Наиболее логичным для Форчуна как «иностранца» было бы вступить наемником в ряды хранителей, которые относились почти к верхушке второго ранга.

Когда наконец Форчун был удовлетворен тем, что знает уже достаточно о мире, в котором предстояло действовать, Норни была совсем измотана. Было ясно, что никогда в жизни ее не подвергали такому допросу. Она была удивлена, что смогла дать столько ответов.

Так как время было позднее и она хорошо потрудилась, Форчун предложил ей немного поспать. Она с благодарностью завернулась поплотнее в его шерстяной плащ и свернулась калачиком на сухом песке возле раковины-алтаря.

– Спи крепко, Норни, – сказал он, – тебе понадобятся силы, чтобы показать мне город.

– Если они увидят меня… – начала она, приподнявшись на локте.

– Тогда оставь старую Норни, – сказал он ей. – Я лучше пообщаюсь с молодой Норни. Или ты пользуешься другим именем, когда не прячешься за обликом старой карги?

Ее глаза расширились от удивления и она открыла было рот, чтобы протестовать, затем задумалась. Мгновение она пристально смотрела на него, стараясь понять, что кроется за вежливой насмешливой улыбкой.

– Давно ты догадался? – спросила она. Форчун засмеялся:

– Ты с самого начала казалась слишком оживленной для немощной старухи. Когда ты разворачивала передо мной историю Оранаса и Сэгеи, интриги между Гибелнусну и Катаканом, предательство Илни и все остальное, я сделал вывод, что либо ты лжешь мне, либо на самом деле можешь менять облик, так как настоящая поклонница Нодиесописа, выросшая среди рыбаков и портовых рабочих, не имела бы возможности видеть и половины тех вещей, о которых ты мне рассказала, что видела сама, а также не могла иметь доступа и к кое-какой другой информации. Поэтому ты должна быть двумя людьми, а может быть, и более чем двумя. Во всяком случае, старая Норни – только одна из твоих личин.

Поскольку Норни продолжала безмолвно таращиться на него, Форчун добавил:

– Мне интересно узнать, как ты выглядишь на самом деле.

– Пожалуйста, мой господин, – сказала она слабым голосом, туже заворачиваясь в плащ и раскапывая плечом углубление в песке. – Но не сегодня, я на самом деле очень устала.

Форчун усмехнулся.

– Спи крепче, – сказал он, – кто бы ты ни была.