Текст книги "Маша, Марина, Маруся (СИ)"

Автор книги: Лариса Великанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Бессовестный.

– Не буянь, а то бутерброд не получишь, – он как раз заканчивал делать бутерброд, накладывая на кусок батона колбасу, сыр и даже кусочек огурца, лежащего на тарелке с омлетом.

– Ты думаешь в меня сейчас влезет бутерброд?

– Еще как влезет, открывай ротик, папа Глеб будет тебя кормить, – он сел на корточки рядом с ее креслом, понял, что неудобно, взял у нее из рук чашку с кофе, поставил ее на столик. Потом поднял девушку сел сам и посадил Лялю к себе на руки, – вот теперь хорошо, сейчас будем кушать.

– Ты чего делаешь? – она попыталась вырваться.

– Сиди смирно, кофе горячий разольешь, сама обожжешься и мне достанется.

– Ты врач, вылечишь, – фыркнула Ляля, завозившись на коленях и устраиваясь по удобней. Встать она не могла, рука парня жестко удерживала ее.

– Я кардиолог, а не дерматолог. Вот у тебя есть проблемы с сердцем? Вылечу.

– Не вылечишь, – вдруг очень грустно сказала девушка и отвернулась.

– Э-эй, что случилось? – он забрал из ее руки кружку с кофе, поставил ее на столик, положил туда же так и не попробованный бутерброд и взяв Лялю двумя руками попытался ее к себе развернуть. Она дернулась, все так же отворачиваясь.

– Пусти, – выдавила она из себя, – пусти мне нужно идти.

– Никуда я тебя не пущу пока не расскажешь, что случилось.

Она повернулась, в глазах стояли слезы, взгляд был злой и какой-то затравленный.

– Зачем это тебе? Чего ты мне в душу лезешь? Что тебе от меня нужно? Трахнуть? Так надо было вчера пользоваться пока я пьяная была, а сегодня поздно…

Она соскочила с колен, кинулась в спальню. Глеб встал и пошел за ней. Ляля металась по комнате явно что-то ища.

– Ты что потеряла?

– Клатч, там сигареты.

– Его Татьяна забрала, еще в ресторане, сказала, что курить тебе больше не даст.

Ляля повернулась, затравленно и как-то совсем по-щенячьи посмотрела на Глеба. Он не смог вынести этот взгляд, взгляд обиженного ребенка.

– Пойдем, – он взял ее за руку, она не сопротивляясь пошла за ним. Он посадил ее в кресло, подошел к балконной двери, приоткрыл ее слегка, кинул ей на колени начатую пачку сигарет.

– Кури.

– Здесь же нельзя, я на балкон, – засуетилась девушка.

– Сиди я сказал, еще не хватало, чтобы ты среди зимы на балкон выскакивала с мокрой головой, хмуро проговорил Глеб, – можно здесь курить, я спрашивал, только просили проветривать комнату.

Он тоже взял сигарету, поставил пепельницу, но долго не прикуривал, а все крутил ее в руках, глядя, как Ляля отчаянно затягивается. По ее щеке медленно катилась слезинка, она опять никого не видела, полностью уйдя в себя. «Кто же так тебя обидел, девочка?» – думал мужчина и ему отчаянно хотелось сломать этому неизвестному что-нибудь серьезное. Вчера за столом он понял, что все подруги вместе учились, но они были такие разные. Вчера Ляля была красивой женщиной, которую хотелось соблазнять, а сегодня передним сидела маленькая обиженная девочка, которую до дрожи в коленках хотелось защитить.

Дорогие мои читатели, прошу прощения за долгую задержку.  Думала. Писала. Переписывала. И все равно недовольна. Пишите коменты, нравится или нет. Очень нужна моральная поддержка. 

А пока визуализация

Марина

Маша

Галя

Татьяна

Валерка

Степан

Алексей

Глеб

Глава 5. Праздники продолжаются

В комнату постучали. Глеб не успел даже встать с места, как дверь открылась и в нее вошли сразу трое, Татьяна, Галка и Лешка.

– Ты что ее обидел? – с порога спросила Галя.

– Не успел вроде.

– А почему она опять ревет?

– Я только спросил не болит ли у нее сердце?

– Ой, дурак, – протянул Лешка, – такой большой и такой дурной.

Галка взяла Лялю за руку, отобрала у нее истлевшую до фильтра сигарету и потянула за собой.

– Пошли, болезная, на каток собираться.

Девушка очнулась от своих мыслей, окинула взглядом компанию, смутилась, поняв, что ее застали в не совсем приглядном виде.

– Там вещи, – тихо проговорила она.

Из спальни вышла Татьяна, держа в руках ее платье и туфли.

– Украшения где? Опять не помнишь?

Ляля мотнула головой, то ли «да», то ли «нет».

– На столике возле кровати, сейчас принесу, – Глеб вышел из гостиной.

– Судя по вещам, сама раздеваться была не в состоянии? – со смешком спросила Татьяна.

 Ляля опять неопределенно мотнула головой.

– Говорила я тебе вчера, не пей коньяк, а ты что?

– А я что? – эхом повторила Ляля.

– А ты твердила, что тебе нужно напиться и забыться, а шампанское тебя не возьмет, – припечатала Татьяна, – голова болит?

Ляля прислушалась к своему организму.

– А знаешь, на удивление не болит, просто хреново. Тошнит маленько и потряхивает, а так ничего не болит.

– Ладно пошли, напою тебя моим фирменным чаем, и будем собираться на каток.

– А нас с собой возьмете? – спросил выходящий из спальни Глеб и протягивающий девушки ее украшения, которые снимал с нее ночью. Воспоминания того, как он ее вчера раздевал прошлись по телу жаркой волной. «Все же что-то случилось неординарное, не просто кто-то кого-то бросил, надо Лешку спросить, вдруг ему что-нибудь Маша сказала», -подумал он.

– А куда от вас деться, собирайтесь. Через час выдвигаемся на каток. Я Костика пришлю, – сказала Татьяна и девушки покинули номер.

Ляля с удивлением увидела, что дверь в их апартаменты находится почти рядом. Их всего-то в этом крыле было всего две. Одна к ним, одна в люкс. «Это значит про него говорила Степановна вчера. Напророчила» – подумала Ляля.

В номере все было вверх дном, повсюду валялись обертки от подарков. Счастливый костик в новых коньках пытался ходить по комнате держа в руках пульт от тыкающейся в разные углы машины. На диване лежал лего-конструктор для малышей, с более крупными деталями. Степка и Валерка на полу строили железную дорогу.

– Ну все, мужиков мы потеряли, теперь пока не наиграются нам их не видать, – засмеялась Галка.

– Да мы сейчас достроим, – начал оправдываться Степан.

– Угу, потом попробуем, надо же ребенку показать, – не удержалась от реплики вышедшая из комнаты Маша. Она сегодня была удивительно хороша. Без яркого макияжа, со своим еще пока мокрым после душа каре, снова в очках, Маша вся светилась. Припухшие губы, яркий румянец, от нее веяло покоем и удовольствием.

– Машк, это ты? – вскинулся Валерка, – вот что любовь с людьми делает, Степка. Глянь, – ткнул он в бок приятеля.

– Чего я Машку не видел?

– Такую не видел, я такую ее первый раз вижу.

– Да ну тебя, Валер, – засмущалась Маша, покраснев до кончиков волос. Как все натуральные блондинки она краснела быстро и почти всем телом.

– Красавица, – изрек наконец Степан, – не смущайся Машук, тебе идет быть влюбленной, хорошеешь на глазах и никакой образ белой мышки тебя не портит.

– А ты чего такая смурная опять? Почему не цветешь, как Машка. Мы тебя вчера с таким мужиком отпустили, а ты возвращаешься в халате и зареванная. Он тебя обидел? – строго спросил Строганов.

– Да вроде нет, – спокойно ответила Ляля.

– Не понравилось? – хохотнул Валерка.

– Что? – недоумевающе спросила она.

– Понятно. Я бы на твоем месте тоже обиделась. Вся такая красивая, такая доступная, а он спать, да? – опять хохотнул Валерка.

– Разумовский, или ты сейчас заткнешься или будешь иметь дело со мной, – вдруг зло сказала его жена

Галя очень редко называла своего мужа по фамилии. Если это случилось, то говорило о ее крайнем недовольстве. Ляля переварила Валеркин вопрос вспыхнула и ушла к себе в комнату. Закрыв дверь, она услышала, оправдывающегося Валерку

– Ну, Галюнь, ну чего ты, ну мы же все взрослые люди.

– Ты не взрослый людь, Разумовский, ты хуже Костика. Тот хоть не понимает пока, а ты сначала молотишь языком, а потом думаешь.

Следом за Лялей в комнату зашла Маша.

– Не обращай внимание на Валерку, Ляль. Он же не со зла, он всегда такой.

– Да знаю я.

– Ты чего опять плакала?

– Не знаю, Маш. Накатывает, так больно становится. Глеб он совсем другой, Игорь никогда ко мне так бережно не относился, даже перед свадьбой. Он ведь меня в постель почти сразу затащил, и страшно удивлялся, что еще девушка, а потом страшно этим гордился, что он у меня первый. Я ведь только сейчас начала все осмысливать. С меня будто розовые очки спадают. Я всю нашу жизнь по кусочкам перебираю и думаю, какая же я была дура.

– Ты не дура была, Ляль. Ты любила его.

– Любила? И так быстро разлюбила?

– Ну была влюблена.

– Мне сейчас так больно Маш, даже не от того, что он ушел, а от осознания того, что я пять лет купалась во лжи с завязанными глазами. Неужели никто ничего не замечал?

– Почему, все замечали, только никто говорить не хотел.

– Ну почему, Маш?!

– А ты бы поверила?!

 Ляля повернулась к окну, она понимала, что Маша права. Скажи они ей что-то плохое про Игоря, она бы не поверила. Подумаешь не так смотрит или не так говорит. Ну уезжает часто и надолго, ну не хочет с ней проводить отпуск, ну не доверяет ей финансы. Ляля никогда не знала сколько он зарабатывает. Продукты он покупал, если она просила, подарки делал. За квартиру он сразу платить отказался. Сказал, раз она твоя ты и плати. Она не жаловалась, на работе неплохо платили, ей хватало. Помогали родители, подкидывая, то что-нибудь вкусненькое, то путевку на курорт, то какой-нибудь подарок. Теперь она вспомнила, что последнее время отец отказывался с ней говорить об ее муже и Игорь перестал бывать в родительском доме. Как она могла всего этого не замечать?

– Ляльк, – Маша подошла и встала рядом, – не терзай себя, он того не стоит.

– Маш, ну вот скажи мне, пожалуйста, почему я такая дура? Тебе хватило всего год, чтобы его раскусить, а мне не хватило и пяти. Если бы не этот компьютер, я бы до сих пор ничего не знала, и упивалась бы той лапшой, что развешена по всем моим частям тела. Я ведь даже красивому и вполне желанному мужчине ответить не могу, ничем. Мне стыдно, я замужем.

– Ты нормальная, Ляль. Игорю трудно противостоять. У него особенная харизма. Я его раскусила, потому что он ничего мне не предлагал, наши отношения просто зашли в тупик, но и то я очень долго от него освобождалась. Непростительно долго. Если бы не Лешка, не знаю сколько бы еще это продолжалось. Я ведь даже ненавидела тебя, Ляль, одно время, за то что ты так счастлива с ним. А потом пригляделась внимательней и поняла, что тебя нужно спасать, только я не знала, как. Девчонкам рассказать я не могла, знаешь Галкину натуру, она бы сразу начала военные действия, а это привело бы к тому, что мы все бы поссорились. Я уже хотела договориться со Стелкой, чтобы она тебе все сама рассказала, но случай решил за нас. Прости меня, подруга.

Маша обняла Ляльку, и они так постояли немного.

– Слушай, а Лешка то как?

– Ой, не спрашивай, сама ничего не знаю. Мне было хорошо, ему вроде тоже. Ты не сердись на меня, я ему немножко рассказала про тебя и про меня, совсем чуть-чуть и то он долго матерился. Что дальше будет, не знаю Ляль, не хочу ничего загадывать. За одно ему спасибо, от Игоря он меня точно вылечил. Жаль, что Глебу это не удалось.

– А у нас ничего и не было. Я уснула еще по дороге в номер, а когда проснулась, мне было страшно стыдно.

– Так почему ты плакала?

– Он спросил болит ли у меня сердце, а то он может вылечить.

– Ой, дурак, – так знакомо запричитала Маша.

– Ну он же не знал.

– Ну я же не знал, чего ты на меня орешь, – в соседнем номере ругались двое друзей.

Лешка рассказал Глебу все, о чем поведала ему Маша. Глеб был зол, нет не так он был ЗОЛ. Хотелось найти этого мудака и просто поменять руки с ногами попутно оторвать все, что делает мужчину мужчиной. Нормативной лексики не хватало. Он вспомнил ее затравленный и такой обиженный взгляд, слезинку, скатившуюся из глаз, вспомнил, как она стояла на крыльце одна, никого, вокруг не замечая и курила сигареты одну за одной, как на вечере выхватила у него рюмку с коньяком и выпила залпом, сказав только одну фразу «Чтобы все забыть», он тогда не понял, он думал, что это о нем. Эта молодая такая красивая женщина, в свои двадцать шесть еще совсем девочка вошла в его душу и заняла там большое место. Глеб схватил брошенную Лялей на кресло пачку сигарет и закурил. Курил он редко. Врач кардиолог он прекрасно понимал вред никотина, но иногда срывался и он.

– Найду, убью, – мрачно пообещал он.

– А я помогу, – добавил Алексей.

Лешка подошёл к бару, достал коньяк и две рюмки, плеснул в обе почти по полной и протянул другу.

– А руль?

– Забей. Сегодня никто никуда не едет. У Строгановых, – Глеб поднял бровь, – ну это Татьяна со Степаном и Костиком, – объяснил друг, – обширная программа на выходные. Каток, горки, шашлыки на свежем воздухе, благо погода позволяет. Завтра мы с Машуней на дежурство, можешь возить свою красавицу куда хочешь, можешь просто из спальни не выпускать. Прости, но Ляльку я и сегодня ночью тебе презентую, я теперь от Маши не скоро оторвусь, если вообще оторвусь.

– Так понравилось? – грубовато подколол друга Глеб.

– А она мне давно нравится, а после вчерашнего втройне. Она человечек замечательный. Душа просто огромная, не смотря на всю ее мелкость. Она на работе знаешь какая?

– Ну какая? Как ты?

– Как я, как ты, как наш любимый профессор Лиднев.

– Сдаюсь, самая лучшая характеристика, которую я когда-либо от тебя слышал.

– Я честно говорю, но ты сам все увидишь.

– Я хотел с тобой завтра в клинику проскочить, посмотреть так сказать пока в неформальной обстановке.

– Посмотрим, может быть и проскочим, отвезешь нас с Машей.

– Отвезу, конечно.

– Подожди обязательства давать, еще неизвестно, что завтра у тебя будет.

– Да ничего не будет, Леш. Она меня боится, а я теперь и не знаю, как с ней обращаться.

– Нормально обращаться, Глеб. Без своих прибамбахов, просто, как с девушкой, ну как с Иринкой, например.

– Сравнил Иринку и Лялю, хотя знаешь, они в чем-то похожи, а я все думаю, кого мне Ляля напоминает.

– Твою младшую сестру она напоминает, я это сразу просек. Такая же угловатость, наглость и беззащитность. Все могу я уже большая, а внутри, дите-дитем.

– И что мне теперь делать?

– Здесь я тебе не советчик. Если зацепила, дерзай, если только поиграться даже не думай, сам тебя на куски порву.

– За что?

– За подругу любимой женщины.

– Даже так?

– Даже так. Ну так что на каток идем?

– Идем конечно, она меня и вправду зацепила. Хочу сил нет и не могу. Это я еще вчера понял, что обидеть не смогу, только если сама захочет, а так пальцем не трону.

– Ну вот и ладушки. Давай собираться, а то скоро мелкий прибежит, ох он у них и шустрый.

– Сколько ему?

– Пятый год. Танюха только недавно его в садик отдала, чтобы с детьми побольше находился, а так он с ней дома все время был. Так они его впятером и растят.

– Повезло парню.

– Не то слово. Степка уже стонет, Валерка обещает ему товарища подарить в скором времени.

– У Ляли я так понял, детей не было?

– А ее благоверный всячески этому препятствовал, так Маша сказала, у него пунктик на этот счет.

– А как же беременная подруга?

– А бес его знает, по-моему, девчонки и сами толком ничего не знают, как так получилось, но получилось.

– Да, дела.

– А девчонка хорошая. Они все хорошие, они учились в одном классе.

– Я это еще вчера понял. Никогда не верил в женскую дружбу, а тут попал в такую компанию и не перестаю удивляться.

– Я сам в шоке, но они друг за друга любого порвать готовы, даже собственных мужчин.

– Ни фига себе.

– А то. Маша сказала, что она к ним присоединилась в восьмом что ли классе, а эта троица дружит с первого.

– Ого! Бывает.

– Они в школе защищали всех обиженных, так и Машуню подобрали, пригрели и никому в обиду не дали.

– А было за что?

– Было. У нее семья неполная, жили бедно, отец бросил их, когда ее сестры родились. Подробностей не знаю, знаю, что Маша тянется на всю семью. Девчонки уже студентки, мать болеет. Она ее пару раз к нам в клинику клала, там операцию надо делать, а квот нет и денег тоже. Она никогда не жаловалась. Это я так по своим каналам узнавал. И на квоту ее мать подал, еще полгода назад.

– Так ты давно на нее запал?

– Я же тебе говорю, что давно, только она меня не замечала. Вернее, по работе все по работе. «Да, Алексей Сергеевич, нет, Алексей Сергеевич, вы не правы, Алексей Сергеевич.» Ну и так далее, так что сейчас я ее точно никуда отпущу. Я с тормозов слетел. Я так тебе благодарен, что ты вытащил меня в этот «Эдельвейс», сам бы точно никогда не додумался.

– И мышкина внешность тебе не мешала.

– Да не видел я мышкину внешность, Глеб. Вернее, перестал замечать давно. А вчера, как увидел в холле, как удар под-дых. Я же ее в зале даже не узнал, если бы она не подошла.

– Все понял, друг.

Ребята шустро собирались на каток, когда в комнату влетел голубой шарик и голосом Костика закричал:

– Дядя Еса, дядя Геб, мы идем.

– Все, Костик, и мы идем, – сказал Алексей.

День прошел замечательно. Сначала пошли на каток. Катались до обеда. Малой стал центром внимания всех. Взрослые по очереди учили его кататься на коньках. Когда ребенок устал, отец посадил его к себе на плечи, и они катались втроем, папа с сыном и мама Таня. Все разбились на пары и Ляле ничего не оставалось, как кататься за руку вместе с Глебом. Сначала ее это смущало, но мужчина вел себя адекватно, много шутил и ненавязчиво ухаживал. То поднимая упавшую девушку поможет ей отряхнуться, то заправит под шапочку выбившийся локон, то вдруг, поинтересовавшись не устала ли она,  взял на руки и отвез на скамейку. Ляля действительно устала. Походы на каток не были чем-то из ряда вон выходящим событием, они с подругами делали вылазки на каток каждую зиму, но не так часто, как хотелось бы. Глеб, усадив Лялю, куда-то скрылся, она даже успела расстроиться от досады, что ее бросили, но он быстро вернулся, держа в руках два стаканчика с дымящимся кофе.

– Хочешь? – спросил он  Лялю.

– Угу, – мотнула головой она.

Они сидели на лавочке, он слегка обнял ее одной рукой за плечи, она прижалась к нему спиной.

– Хорошо как, – подумала девушка,– хорошо и спокойно.

– Курить хочешь?– вдруг спросил Глеб.

– Не-а, –  мечтательно протянула Ляля.

Он встал, улыбнулся, чмокнул ее в нос, еще больше взъерошил , выбившиеся из-под шапочки рыжие пряди и резко дернул девушку за руку. От неожиданности Ляля вскочила, заскользила на коньках и оказалась в объятиях мужчины. Глеб крепко держал свою добычу, от него пахло морозом и кофе, синие глаза смотрели внимательно, будто спрашивая о чем-то очень главном, но ей сейчас совсем не хотелось думать ни о чем. Ляля глядела мужчине в глаза и потихонечку пропадала. Губы слегка приоткрылись, будто приглашая мужчину к поцелую, он не стал ждать и накрыл их своими губами . Поцелуй вышел нежный, очень чувственный и почти целомудренный.  И Ляля вдруг поняла, что ей хочется большего, но Глеб уже отстранился, мягко провел рукой по ее волосам, нежно дунул в ухо.

– Пойдем, нас уже ждут, – сказал он, показывая на собравшихся за бортиком друзей.

Девушка опять смутилась, забрала свою руку из его и быстро поехала на выход. Алексей что-то показывал Глебу, но она так и не поняла, и не обернулась, а он за ее спиной смущенно развел руками, дескать ничего не понимаю.

Обедать решили в ресторане. так как очень хотелось есть, да и Костика нужно было уложить поспать, поэтому всей толпой завалились в ресторан, прямо с катка, а потом разбрелись по комнатам, чтобы тоже согреться и отдохнуть. Шашлыки решили оставить на вечер. Ляля уже переоделась в мягкий спортивный костюм и собралась залечь с книжкой, когда в комнату постучались.

– Кто там такой культурный, заходи.

В комнату вошел Алексей.

– А Маша где?

– Не знаю, вышла куда-то, где-то здесь должна быть.

– Ляль, а тебя Глеб зовет.

– Зачем?

– Ну я откуда знаю зачем?

– Врешь ведь.

– Честное слово не вру, вернее вру, но не совсем.

– В смысле.

– Он хочет, чтобы ты пришла, а позвать боится. Вдруг обидишься.

– Правильно боится, я никуда не собираюсь идти. Хочет пусть приходит сам.

– Ну Ляль, ну пожалуйста, ну что тебе стоит. Ну не хочешь с ним разговаривать, посиди с ним молча, хочешь вон книжку с собой возьми.

– Я так понимаю, Глеб здесь совсем не причем, а ты просто меня отсюда выпроваживаешь. До вечера не дотерпишь?

– Ты неправильно понимаешь, хотя и выпроваживаю тоже, каюсь. Я за твоей подругой уже почти год кругами хожу, а сейчас, как больной, я без нее даже минуту прожить не могу и нет, до вечера не дотерплю, не насытился и честно сказать не знаю смогу ли насытиться. Она, как наркотик, чем больше ее узнаю, тем больше хочется. А про Глеба я не соврал, он правда боится тебя позвать. Обидеть боится.

Ляля на такое признание молодого человека даже не знала, как реагировать. Она была очень рада за Машу, рада, что той наконец повезло, и что оказывается есть мужчина, которому она нужна и который ее оценил. Про свое отношение к Глебу она не хотела даже думать, но молча поднялась, и пошла в гостиную. В общей комнате уже убрали обертки от подарков, только железная дорога еще собранная, и готовая к эксплуатации маленьким машинистом ждала того на ковре возле дивана.

Отворилась дверь и в номер зашли Маша и Глеб.

– Ты Лешу не видела? – спросила Маша.

– В комнате, тебя ждет.

Маша кивнула, прошептала «Спасибо», и скрылась за дверью.

Глеб посмотрел на стоящую посередине уже игровой, а не гостиной девушку и спросил:

– Чем собралась заниматься?

– Вот хотела почитать и отдохнуть.

Он взял ее за руку и потянул за собой.

– Ты куда меня тащишь?

– Ко мне, у меня две комнаты, хочешь ложись в спальне, хочешь на диване в гостиной, у меня тихо, лежи отдыхай, даже курить, можно не выходя на балкон. Все равно на оставшиеся дни тебе придется переехать ко мне. Лешка тебя из номера уже считай выжил. Поэтому не морочь голову и пошли.

Ляля сильно то и не сопротивлялась, а молча шла за мужчиной. Ей было приятно, что он всё-таки пришел сам. Она не знала, что буквально несколько минут назад ее подруга втолковывала этому мужику истину, что женщину нужно брать на плечо и волочь в свою пещеру пока не передумала, потому что это сидит в них на генетическом уровне.

– Пойдем поваляемся, обещаю, что приставать не буду, – парень хитро прищурился, – если конечно сама не захочешь.

– То есть ты намекаешь, если я сама не начну к тебе приставать? А ты не принаглел?

– Ляль, давай не будем ругаться, я вообще меньше всего этого хочу, а сегодня тем более.

– Почему именно сегодня?

– Я просто устал, Ляль. Я выехал к вам в город из Москвы рано утром тридцать первого, ехал больше пяти часов, дорога ужасная, сплошь гололед, потом эта дурацкая очередь в вашем супермаркете, девушка, перебегающая дорогу в неположенном месте...

– Я всегда там хожу, собственно мы все там ходим, до перекрестка далеко, а дома рядом. Наши водители все давно знают и в этом месте притормаживают.

– Ну я же не ваш водитель, я вообще-то правила учил.

– Я тоже учила. Даже сдала с первого раза.

– У тебя машина?

– Есть Киа Рио.

– Красненькая?

– Не угадал, мокрый асфальт.

– Удивительно, обычно девушки любят розовенькие, красненькие, ну или на крайний случай беленькие, – Глеб снял футболку и вытянулся на кровати, заложив руки себе под голову. Он внимательно рассматривал, присевшую в кресло Лялю. Девушка на кровать забираться не спешила, а он и не торопил. Ему доставлял удовольствие их разговор. Она уютно устроилась в том самом кресле, на котором еще утром лежали ее вещи. Сняла тапочки, поджала под себя ноги, весь ее вид говорил, что с места ее не сдвинуть. Он улыбнулся, Ляля улыбнулась в ответ и с задором ответила:

– Вот какая была на фирме, ту и дали. А машинку я свою люблю, она у меня молодец, рабочая лошадка, хоть и небольшая. Мы с ней знаешь сколько километров в день наматываем?

– И кем работает очаровательная девушка, что много ездит, да еще и на рабочей машине?

– Начальником отдела рекламы в «Городе N»

– Это что за монстр такой «Город N»?

– А это наше издательство местное и журнал самый популярный в городе. Там все сплетни, реклама всего и вся, афиши кинотеатров и нашего, единственного на весь город, театра, где, что купить и куда вечером пойти. Вот рекламой этого монстра я и заведую.

– Ничего себе, – присвистнул Глеб, – да вы крутая барышня по здешним меркам. Честно говоря, Ляля, никогда бы не подумал, – Глеб ненадолго замолчал. Такая маленькая, хрупкая, на вид совсем девочка. Чтобы занимать такую должность, нужно быть хваткой и очень сильной. Буквально акулой пера, а это рыжее чудо акулой назвать было крайне сложно, скорей карасиком или золотой рыбкой.

– А на работе тебя тоже Лялей зовут? – вдруг неожиданно спросил он.

– Некоторые зовут, кто меня давно знает, шеф, например. А остальные кто как, кто Мариной, кто Мариной Станиславовной.

– А шеф тебя давно знает? –  вырвалось у парня. Причем прозвучало ярко с оттенком ревности.

– Давно, – хитро протянула Ляля, – с рождения, он мой дядя, папин родной брат. Только ты не думай, что я начальником по блату стала. На работу, да, меня Владислав Анатольевич, то есть дядя Владик брал, я еще в универе училась, после второго курса на каникулах, так и осталась. Дядя сказал, что раз по профилю учусь, то надо познавать работу изнутри. А начальником отдела я всего три месяца. У нас, знаешь какой конкурс был…ужас. Он не хотел меня на эту должность ставить, говорил, что все будут тыкать, что это по блату, а я все равно конкурс выиграла. Вот..

Видно было, что девушке неоднократно приходилось доказывать, что она чего-то стоит, как профессионал и она еще не успокоилась после конкурса и вступления в должность.

 – А потом очень хотела всем доказать, что не зря я семь лет в отделе отпахала. Я там одна такая сторожила, остальные все гораздо меньше проработали. Ой, Игорь тогда страшно злился, все мне доказывал, что это моя блажь и ни к чему мне лишние заботы, сидела бы дома и пекла пирожки.

Ляля выпалила все это очень быстро и осеклась. Она резко замолчала, побледневшее лицо слегка перекосилось, губы задрожали. Она тщетно пыталась взять себя в руки. Получалось плохо, из горла вырывались неопределенные звуки. Глеб слетел с кровати и сел рядом с ней на корточки. Он взял руки девушки в свои и заглядывая ей в глаза произнес:

– Ляля, быстро вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох.

Она ритмично задышала, краска вернулась на лицо. Руки перестали дрожать. Глеб встал и, подхватив девушку на руки, понес к кровати. Аккуратно опустил на покрывало и сел рядом. Поправил растрепавшиеся волосы, нежно провел ладонью по лицу.

– Не пугай меня так, – тихо попросил он, – это не стоит того, чтобы сжигать себя из-за мерзавца, появившегося в твоей жизни.

Он не знал, как себя вести, какие подобрать слова, чтобы ее успокоить. Глеб не знал подробностей, но того, что услышал от Алексея, ему вполне хватило. Он тоже был не святой, и женщин в его тридцати пятилетней жизни было не мало, но он всегда старался быть с ними предельно честным. Случалось, влюблялся. Дважды чуть не женился.

Один раз совсем в юности, в медуниверситете, курсе на первом или на втором, он сам уже плохо помнил, но Светочку, свою первую любовь помнит до сих пор. Светочка уже мама двоих очаровательных малышей, кстати замужем за их с Лешкой другом и однокурсником, и заведует отделением неонатологии в одной из Питерских клиник. Они иногда встречаются на встречах выпускников и так просто. Светочка прилетает всегда вместе с Борисом, и Глеб очень рад, что все тогда не срослось, а срослась хорошая дружная семья у его друзей.

Второй раз он едва не женился лет семь назад, ему казалось, что это все и навсегда, но жизнь имеет на это свои планы. Невеста, рассчитывала, что молодой, амбициозный, как она считала, и очень перспективный, как считал ее отец, врач-кардиолог, пойдет работать в его частную клинику, чтобы зарабатывать много денег для семьи и любимой жены. А он пошел в аспирантуру, писать кандидатскую, и чтобы собрать больше материала, пошел работать в районную больницу, на мизерную зарплату, но зато работы было, хоть отбавляй и материала хватило не только на кандидатскую, но и на докторскую. И не важно, что в этой больнице он очень быстро вырос до зав. отделением, а потом его перевели в другую городскую больницу побольше и посерьезней, потом он уехал на стажировку в Германию, в одну из крупнейших клиник Европы. Но все это было потом, невеста всего этого ждать не захотела и быстренько выскочила замуж за папиного заместителя.

После этого Глеб старался больше в женщин не влюбляться. Были симпатии, был просто секс, какой-то совместный отдых, но постоянной пары не было. Перед отъездом, появилась на его горизонте Эльвира, тоже врач, только женский, они познакомились на конференции в Кельне. Вместе гуляли, ездили по экскурсиям, а вечером в номере отеля занимались сексом. Но Глеб ничего Эльвире не обещал, с ней было хорошо проводить время, она интересный собеседник, уверенная тридцатилетняя женщина, хороший профессионал, и хорошая любовниц. Даже к сексу она подходила очень профессионально и скрупулёзно.  Врач-гинеколог, этим все сказано. Но о своей жизни с ней Глеб даже не загадывал, он ее в принципе не видел. Поэтому совершенно спокойно, когда ему позвонил Алексей, а потом и главный врач центра, и предложили место заведующего кардиохирургическим отделением областного центра сердечно-сосудистой хирургии, поехал на Новый год к другу, чтобы заодно посмотреть и познакомиться с будущим местом работы.

То, что он согласится, он знал, еще в Москве. Деятельность таких центров, открывающихся сейчас по всей стране, напрямую была связана с темой его диссертаций и стажировки в Германии. Очень хотелось применить все на практике. Работу свою Глеб любил, до самозабвения, поэтому ему было очень понятна Ляля и ее стремление доказать свой профессионализм. Он только никак не мог увидеть в этой хрупкой девочке монстра рекламы.

Глеб гладил девушку по руке и молчал. Она молчала тоже. Не вырывала руку, не делала попыток встать, просто лежала, смотрела на склонившегося к ней мужчину и молчала. «Самое странное, – подумала Ляля, – что с ним молчать очень уютно, совершенно не напрягает, даже не надо подбирать слова, чтобы что-то сказать»

– Можно я лягу, – вдруг очень тихо спросил парень, – очень спать хочется.

– Ложись конечно, это же твоя постель.

– Это наша постель, Ляля, по крайней мере на эти пару дней. Но я не хочу тебя беспокоить, если скажешь «нет» я пойду на диван в гостиной.

– Не морочь голову, – теперь уже возмутилась она, – ложись давай, я сейчас плед достану.

– Лежи, я достану сам, ты только не убегай ладно? – голос прозвучал хрипло и просительно.

– Да не убегу я никуда, куда мне бежать. Из комнаты злая лиса Лешка выгнала, осталась зайка Ляля одна в избушке серого волка Глеба, – нарочито слезливо запричитала Ляля.

Глеб засмеялся, встал подошел к шкафу и достал два пледа.