Текст книги "Коллекционер чудес (СИ)"
Автор книги: Лариса Петровичева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Аурика не помнила, как вышла из анатомического театра. Вроде бы только что перед ней был стол с покойницей – и вот они уже спешат по улице, и веселый морозный ветер обжигает заплаканное лицо, и рыжий полицейский почти бежит за ней и Тобби, который почему-то идет с непокрытой головой.
– Господин старший советник! – позвал Гресян. – При чем тут медведи-то? Я ничего не понял…
– Оборотни, Гресян, оборотни! – бросил Тобби через плечо. Он двигался настолько быстро, что Аурика, которую он держал за руку, почти бежала, поскальзываясь на булыжной мостовой.
– А почему… А как… – Гресян смотрел с таким видом, словно его изо всей силы ударили по голове. – То есть, эти девушки – оборотни?!
– Да, – проронил Тобби.
В следующую минуту они уже входили в здание городской ратуши. Замелькали лестницы, двери, коридоры, чтобы в конце концов вывести их в кабинет бургомистра. Говард, который работал с какими-то бумагами, увидел их и удивленно приподнялся из-за стола.
Тобби захлопнул за собой дверь и, тяжело дыша, приказал:
– Покажись, дружище.
Говард смотрел на него и не двигался. Тобби вздохнул, провел ладонью по волосам и устало повторил:
– Покажись. Говард, я все знаю. Не будем ломать комедию. Нет времени.
Бургомистр некоторое время молчал, а затем негромко спросил:
– А они? Они тоже знают?
Тобби устало кивнул. Принялся расстегивать пальто – Аурика увидела, что у него трясутся побелевшие пальцы.
– Ладно, – Говард качнул головой, будто примиряясь с судьбой, и медленно вышел из-за стола.
Поначалу ничего не происходило. Аурика видела перед собой знакомую кряжистую фигуру бургомистра и едва удержала крик, когда человека не стало, и на его месте возник здоровенный бурый медведь.
Это было сильное красивое животное с горбатой спиной и ухоженной рыжеватой шерстью. Кривые длинные когти на лапах отливали серебром, в темных глазах светилось любопытство и ум. Медведь не проявлял агрессии, но Аурика была готова задать такого стрекача, чтоб с фонарями не нашли. Гресян за ее спиной ойкнул и тотчас же зажал рот ладонью. Он бы спрятался куда-нибудь, да некуда было.
Несколько минут Тобби невозмутимо смотрел на медведя, а затем промолвил:
– Говард, все убитые девушки – оборотни.
По комнате прошел теплый ветер, пахнущий дождем и медвежьей шкурой, и бургомистр, принявший свой человеческий облик, ошарашенно произнес:
– Как – оборотни? Почему…
– Я мало знаю об оборотнях, – признался Тобби. Устало опустившись в ближайшее кресло, он вынул из кармана сюртука сердоликовые четки и принялся перебирать рыжие шарики. Должно быть, это помогало ему успокоиться. – Но, насколько мне известно, вы не рождаетесь с этой способностью.
Говард устало кивнул. Вернулся за стол.
– Это как вирус, старина, – хмуро ответил он. – Никогда не знаешь, кто станет оборотнем. С момента заражения до первого переворота проходит какое-то время, до двух недель чаще всего…
– То есть девушек убивают именно в этот период, – промолвил Тобби и указал на Аурику. – Моя жена некромант, Говард. Она оказалась в зале для вскрытия рядом со свежей покойницей, и та сказала ей о медведях. А я незадолго до этого как раз спрашивал, что еще может быть общего у всех этих девушек. Вот и получил ответ.
Говард покосился в сторону Аурики и вздохнул:
– Плохо то, что мы никогда не узнаем, кто еще уже заражен, но еще не стал оборотнем. А хуже всего то, что это действительно вампир, Дерек.
Тобби вопросительно посмотрел на него, и бургомистр объяснил:
– Мы конкуренты в своей среде обитания. Мы естественные враги.
– Как ты догадался, что я оборотень?
Бургомистр отменил все дела на день, попросил секретаря принести в кабинет чего-нибудь перекусить и со вздохом снял парик, обнажив совершенно лысую голову. «Что-нибудь перекусить» оказалось сытным обедом из нескольких блюд, и Гресян, которого сроду не допустили бы за стол с бургомистром, опасливо косился по сторонам, дуя на кусок картофеля, поддетый на серебряную вилку. Рыжий опасался, что его могут взять и выволочь прочь – или отнять еду.
Аурика молча смотрела в изящные завитки овощей в салате и не могла заставить себя есть. Ей казалось, что она до конца дней своих не сумеет впихнуть в себя и ложку каши.
– Похож, – произнес Тобби. – Говард, не сердись, но ты действительно похож на медведя.
Бургомистр посмотрел на него хмуро, но без злобы.
– Таким уж уродился. А если серьезно?
Тобби отрезал кусочек от здоровенного ломтя тушеной свинины и ответил:
– Если серьезно, то ты не отбрасываешь тени. И твои приятели – тоже. А такое свойство есть только у оборотней. Я заметил это во время ужина. Из людей там были слуги, мы с женой и доктор Вернон.
Говард только руками развел.
– Ну… вот так, – вздохнул он и, помедлив, нерешительно спросил: – Что теперь со всеми нами будет?
Тобби посмотрел на него так, будто не понял вопроса.
– Да ничего с вами не будет, – ответил он. – Преступлений вы не совершаете, живете мирно, ну и живите себе. У инквизиции к вам вопросов нет, у полиции тоже. Только полный список всех ваших мне предоставь. Чисто для ознакомления.
Бургомистр вздохнул с видимым облегчением. Аурика тоже почувствовала, как страх начинает отпускать ее – она была готова к тому, что в случае неправильного ответа Дерека Говард снова перекинется медведем и бросится на них.
Гресян выглядел так, словно у него в прямом смысле слова гора свалилась с плеч.
– Мы не делаем ничего дурного, – уверенно и напористо произнес Говард. – Раз в месяц, конечно, приходится оборачиваться, но это время можно пересидеть дома. Никаких убийств, я своим сразу сказал: хотите охотиться – уезжайте из Эверфорта. Две семьи уехали, остальные живут спокойно.
– Да я не сомневаюсь, – миролюбиво ответил Тобби. – Офицер Гресян сказал, что в городе тишь да благодать.
– Так и есть, – кивнул Говард. – Только дурак станет искать ненужные приключения, а мы живем сами и жить даем другим.
– Но что же с вампирами? – задумчиво промолвила Аурика. Бургомистр нахмурился, положил себе на тарелку еще один кусок мяса. Ел он аккуратно, но очень быстро, будто закидывал топливо в огромную топку.
– С вампирами при всем желании не получится договориться, – сказал он. – Это только в книжках вампиры все графы да бароны, да писаные красавцы. А на самом деле это нежить. Представляете, что это такое?
Аурика поежилась. Она сталкивалась с нечистью только на страницах книг и подумать не могла, что страшные сказки и легенды вдруг обретут плоть и кровь.
– Ни следа разума, – продолжал бургомистр, – только вечный неутолимый голод. Единственное, что нас может спасти – сильные морозы. Чем ниже температура воздуха, тем они неповоротливее.
Аурика подумала, что зима в этом году и так достаточно резко заявила о своих правах. Если бы она не устроилась на работу к Тобби, то наверняка замерзла бы на своем чердачке – но эту мысль почти сразу же сменила другая: доктор Вернон так и не рассказал Аурике, как справиться с вампиром, а ведь она не раз и не два спрашивала об этом.
– Вампиры не простая нежить, – подал голос Гресян. Сейчас, пообедав, как следует, он осмелел и решился заговорить. – Мне бабушка в детстве рассказывала, что оборотни живут сами по себе. Своим разумом. Лешаки, домовые, водяные – тоже. Они, как бы это сказать, разумные. А вот с вампирами все не так. Вампирам нужен труповод. Тот, что поднимает их из могилы. Чужая воля.
Выпалив все это чуть ли не на одном дыхании, Гресян стушевался и опустил голову.
– Все верно, – согласился Тобби. – Говард, вот самая главная проблема. Получается, кто-то хочет столкнуть лбами оборотней и людей. Кто?
– Людей? – озадаченно переспросил бургомистр. – При чем тут люди?
– Как это при чем? – усмехнулся Тобби, откинувшись на спинку стула. Аурика чувствовала, что он начал разгадывать загадку, и ему очень не нравится та картина, которая появляется перед его глазами. – Серийные убийства совершаются уже полгода. Народ в страхе, полиция перепугана и бездействует. Помощи ждать неоткуда. А потом, например, рядом с новым трупом найдут клок медвежьей шерсти. Как быстро побегут первые добрые граждане с факелами, как ты думаешь?
Он сделал паузу, задумчиво глядя куда-то сквозь бургомистра, и произнес:
– Говард, страшен сам факт того, что верхушку власти в обычном человеческом городе составляют оборотни. Дружище, поверь, никто не будет разбираться в том, что вы и пальцем никого не тронули. На вас повесят все преступления отсюда до Крайних Земель – просто потому, что зверь не может не жрать. То, что вы не отбрасываете тени, выяснится очень скоро.
Говард растерянно положил вилку на кружевную салфетку возле тарелки и спросил так, что становилось понятно: он полностью переложил на Тобби всю полноту власти и принятия решений:
– И что же нам делать?
– Нам надо найти того, кто все это затеял. Найти труповода, – ответил Тобби и мрачно посмотрел на бургомистра. Тот, похоже, начинал терять присутствие духа. «Неудивительно, – подумала Аурика. – От таких новостей с ума сойти можно».
– Меня не покидает тревожное чувство, что все это – простая отвлекалочка, – продолжал Тобби. – Ширма для того, чтоб спрятать какую-то очень важную вещь. Все эти убийства затеяны для чего-то другого.
Аурика сидела ни жива, ни мертва. И сразу же ей захотелось исчезнуть, улететь отсюда, вернуться домой и никогда ничего не узнать об оборотнях и труповодах. Ей жилось бы намного легче без этого города, без липкого взгляда доктора Вернона, без бывшего министра Тобби и его ночных кошмаров.
– Я сегодня же отправлю запрос ее величеству, – сказал Тобби. – Попрошу прислать сюда инквизиторский отряд, так как в городе происходят события, в которых замешана магия. Что, дружище, разместишь на постой ловких ребят в серых мундирах?
– Я и дьявола лысого размещу, – с искренней признательностью промолвил бургомистр, вздохнув с видимым облегчением, – лишь бы все это закончилось побыстрее. И без жертв. Со всех сторон, сам понимаешь.
– Вот и славно, – ответил Тобби. – И еще один вопрос. Кто умер в Эверфорте месяц назад?
Говард задумался, машинально отбивая пальцами по столу северную плясовую. Наконец, он сказал:
– Большой Прокл, главный редактор «Эверфортских вестей». Хороший мужик был, правильный. Был восприемником моего Сандро. А что?
– Отчет о его вскрытии сгорел в архиве анатомического театра, – объяснил Тобби. – И я хочу понять, почему доктор Вернон устроил пожар, да еще с помощью артефакта.
– Вернон? – Говард махнул рукой. – Брось, старина, Вернон точно ничего не устраивал. Его в ту неделю вообще не было в городе, уезжал куда-то на юг к однокашнику. Я понимаю, что ты его не любишь, но Вернон тут действительно не при чем.
– То есть, ты хочешь сказать, что тот пожар на самом деле устроили ортодоксы? – поинтересовался Тобби.
Аурика невольно поежилась. Ортодоксы, кочевой народ, много веков назад объявивший себя приверженцем дореформенной веры, всегда вызывали в ней внутреннюю дрожь. Когда в их городок въезжали пестрые повозки, и табор становился на постой, раскидывая разноцветные шатры и предлагая всем желающим погадать, почаровать или подковать коня, Аурика пряталась в своей комнате. Мама в детстве пугала ее: «Не будешь слушаться – отдам ортодоксам, они тебя сделают соломенной куколкой!». Она прекрасно понимала, что мама никогда не отдаст ее этим диким кочевникам, матери не отдают дочерей бродягам, но страх ее не слушался и не желал униматься. Страх жил своей жизнью.
– Вполне вероятно, – кивнул Говард. – Они доктора Вернона просто люто ненавидят. Как-то закидали его овощами, у него вся щека синяя была.
– Ладно, разберемся, – Тобби утвердительно качнул головой, бросил беглый взгляд на Аурику, и выражение его лица на миг стало тем же, что и в зале для вскрытия. Он был рад, что Аурика здесь, что она жива. – Жаль, что с покойной Лиззи нельзя поговорить еще раз.
Бургомистр посмотрел на Аурику, и в его глазах появился суеверный ужас. Хорошая парочка, инквизитор и некромантка.
– Почему? – спросил он. Не потому, что действительно интересовался – потому что хотел скрыть свой страх.
– Потому что мертвые отвечают лишь однажды, – ответила Аурика и сама не поняла, откуда взялись в ней эти слова и это понимание.
Ночью пришли морозы – звонкие, лютые, непривычные даже для северян.
Черное небо было бархатным и звездным, тоненький серпик месяца плыл в звенящем ледяном воздухе, и струи печного дыма поднимались к звездам, словно некрасивые серые свечи. Дом вздрогнул всем телом, нахохлился, надвинул ниже шапку крыши, и Аурика услышала, как завозился истопник, забрасывая уголь в пасть печи.
– Значит, вампиров пока не будет, – негромко сказала она, ежась под одеялом. Аурика не могла сказать, какую природу имеет ее озноб – то ли она дрожала от того, что зима с хрустом сжала город в объятиях, то ли это был внутренний трепет, вызванный сегодняшними событиями. В доме-то было вполне тепло и уютно, даже не верилось, что стоит высунуть нос на улицу, и превратишься в ледышку.
И ей, и Тобби не спалось. Бывший министр расположился полусидя на своей стороне кровати – привалившись спиной к подушке, он читал «Начала натуральной философии» великого лекийского ученого Нефферта, причем в оригинале. Маленький карандаш порхал над страницами – Тобби делал пометки. Аурика довольно сносно знала лекийский, но никогда не рискнула бы читать написанный на нем учебник физики.
«Введение в естествознание для начинающих», позаимствованное в библиотеке, нравилось ей намного больше.
– Это не может не радовать, – усмехнулся Тобби и, отложив карандаш, признался: – Знаете, Аурика, я сегодня испугался за вас. Действительно испугался. Когда услышал, что убита еще одна девушка. Я подумал, что это вы, и у меня чуть сердце не остановилось.
Похоже, это признание ему дорогого стоило – бывший министр был явно не из тех, кто любит рассказывать о чувствах. Чувства делают уязвимым.
– Я в это время была на кладбище в компании доктора Вернона, – ответила Аурика и натянула на себя одеяло так, чтоб в хрупкую пещерку, созданную им, не проникло ни струйки прохладного воздуха. – И мертвая Эмма велела мне бежать.
Тобби вздохнул, отложил свою книгу, и лампа на прикроватном столике рядом с ним послушно мигнула и погасла. Аурика вдруг подумала, что кровать очень большая, похожая на заснеженное поле – им обоим прекрасно хватает места, и беседа получается вполне светской.
– Вы все сделали правильно, – сказал он.
– А вы напрасно обо мне переживали, – промолвила Аурика и тотчас же мысленно одернула себя. Не стоило этого говорить. – Я же не могу быть оборотнем.
– Ну я-то об этом тогда еще не знал, – усмехнулся Дерек. Наверняка он не почувствовал, что Аурике внезапно оказалось приятным его внимание и волнение. Она и сама не могла сказать, почему вдруг замерла тогда, поймав на себе его беглый взгляд.
В комнате постепенно становилось теплее, и на контрасте с этим теплом страшно было и подумать о том, какой холод сейчас снаружи. Зима бродит среди домов, стучит в двери, расписывает окна удивительными узорами. А ведь кто-то и в такую ночь лишен дома и приюта… Аурика задумчиво поправила кружево на ночной рубашке и сказала:
– Он какой-то странный, этот доктор Вернон. Постоянно говорит мне гадости, а потом комплименты. Ну вот зачем он сказал, где вы были минувшей ночью? Хотел меня обидеть?
Интересно, чем сейчас занимается Вернон? Читает, пишет очередной отчет или, Господи прости, идет в бордель?
Тобби негромко рассмеялся. Заложил руки за голову.
– Я там просто спал, – ответил он. – Честно, Аурика. Арендовал койку, вот и все.
– Это не имеет значения, – выпалила Аурика слишком быстро, чем принято в светской беседе. – У вас своя жизнь и свои дела, вы вовсе не обязаны передо мной отчитываться.
На миг в груди стало жарко, а к щекам снова прилил румянец, и, чтобы справиться с неожиданным смущением, Аурика произнесла:
– Почему он так поступает?
– Юные девушки очень хорошо клюют на такие контрастные души, – со знанием дела сообщил Тобби. – Вы постепенно начнете о нем думать, он вас заинтригует и заинтересует, и вы сами не заметите, как доктор Вернон, порядочный и честный до дерзости, влюбит вас в себя по уши. Особенно на контрасте с законным мужем, который через неделю после свадьбы ходит по борделям. И имеет репутацию садиста и безжалостного убийцы, причем даже не считает нужным как-то ее скрывать.
Аурике захотелось уткнуться лицом в колени и никогда его больше не поднимать. Она не сделала ничего дурного, но ей стало невероятно стыдно и горько, почти до слез. Ужасное чувство, с которым она ничего не могла поделать.
– Но зачем? – только и смогла вымолвить Аурика. – Разве джентльмены так поступают?
И сама ответила на свой вопрос: поступают, а как же. Это не книги, а жизнь, и люди с репутацией самых порядочных и достойных здесь ведут себя не так, как в романах. Она уже успела в этом убедиться на примере собственных родителей.
– Чтобы потом со скандалом бросить вас, предать все огласке, причем в мельчайших интимных подробностях, и тем самым отомстить мне, опозорив на весь север, – невозмутимо сообщил Тобби. – Зачем же еще?
Аурика закрыла лицо ладонями и некоторое время сидела так, пытаясь справиться со стыдом. Кто бы мог подумать! Неужели на это действительно можно клюнуть, да так, чтоб заглотить наживку до поплавка!
Но ведь наверняка клюют, раз Тобби говорит об этом с таким знанием дела. И она же почти клюнула, если уж быть честной до конца – во всяком случае, смотрела на доктора Вернона с определенным интересом, из которого бог весть что могло бы получиться.
– Он вел себя, как и полагается благородному человеку, – едва слышно сказала Аурика. – Не оставил меня там, а отнес в свой дом… Помог прийти в себя.
– Вот-вот, – усмехнулся Тобби. Вопреки опасениям Аурики, в его взгляде не было насмешки. – Еще один штрих к портрету рыцаря. А то, что рыцарь хам и дрянь – ну так кто без греха? К тому же он не хамит, а говорит правду. При этом наговорил вам кучу гадостей, но это уже мелочи.
Аурика представила, как доктор Вернон несет ее к домику среди могил, и невольно натянула одеяло повыше. Ее охватила брезгливость. Внизу мелодично зазвенели часы – полночь.
– Хуже всего то, что я у него ничего не смогла узнать, – вздохнула Аурика. – Ничем вам не помогла, а вы на меня рассчитывали.
– Не говорите глупости! – фыркнул Тобби. – Благодаря вам мы сегодня выяснили, что убитые девушки – оборотни. Это очень, очень серьезно. Вы не представляете, насколько.
В его голосе звучала искренняя признательность, и Аурика невольно обрадовалась и взбодрилась.
– Все-таки вам не стоило за меня бояться, – сказала она. Тобби снова рассмеялся.
– Видели бы вы, как я бежал в анатомический театр! – воскликнул он. – Гресян примчался и сказал, что труп там – ох, как я полетел! Даже не додумался экипаж взять. И не заметил, что шляпу забыл, – Тобби задумчиво дотронулся до своего покалеченного уха и добавил: – В итоге вздохнул с облегчением.
– Не стоило, – повторила Аурика. Ей было неловко от того, что она невольно вызвала столько волнений. Тобби усмехнулся.
– Вы одинокая и несчастная девушка, без друзей и поддержки, – ответил он. – Как же я могу оставить вас одну?
Это было сказано настолько искренне, что Аурика не сразу поняла, что по ее щеке пробежала слезинка. Она быстро махнула ладонью по лицу и откликнулась:
– Я вам благодарна, Дерек. Очень.
Тобби улыбнулся и, протянув к Аурике руку, внезапно погладил ее по щеке согнутым указательным пальцем. Этот жест был таким неожиданным и наполненным такой откровенностью, что Аурика с трудом удержала вскрик.
– Вы поспите, Аурика, – произнес Тобби. – Такой богатый событиями день. Вам обязательно надо отдохнуть. Я все равно спать не собираюсь.
Эти вроде бы простые слова подействовали на Аурику так, словно кто-то сказал ей то же самое, что она говорила Папаше Угрюму: поплачьте, теперь можно. Она всем сердцем ощутила, что больше не одна, что о ней волнуются и заботятся. Что необязательно быть в родительском доме, чтоб получить душевное тепло и участие. И можно быть некроманткой, да хоть кем – к тебе все равно будут относиться по-человечески.
И она заплакала. Тихо, не навзрыд – просто по лицу полились слезы, а дыхание перехватило. В сердце сейчас было слишком много чувств, чтоб удержаться просто так и не выйти на поверхность.
Тобби негромко вздохнул, а затем осторожно привлек Аурику к себе. От неожиданности она вздрогнула, но не сделала попытки освободиться из его объятий. Простой дружеский жест отозвался в ней такой волной чувств, что Аурика уткнулась носом в грудь Тобби и заплакала еще сильнее.
Она была не такой, как все. Она была невероятно далеко от дома.
Но теперь у нее был друг. И Аурике хотелось верить, что это надолго.
– Спи, дитя мое, усни, – негромко пропел Тобби ей на ухо, – сладкий сон к себе мани… В няньки я тебе взяла ветер, солнце и орла[1].
Несмотря на ударившие морозы, жизнь в Эверфорте не остановилась.
Конечно, народу на улицах стало намного меньше. Все, кто имел такую возможность, остались дома, в тепле, в компании пледа и кружечки глинтвейна. Стоя возле отогретого кусочка окна в библиотеке, Аурика смотрела, как по замерзшей улице бойко несется экипаж, и от лошади валят клубы пара. А вот прошел полицейский, кутаясь в огромную лохматую шубу. О принадлежности к стражам порядка говорила лишь высокая форменная шапка, надвинутая до бровей. Вот прошел лоточник с горячими мясными кольцами и здоровенной баклагой глинтвейна на спине – полицейский подозвал его и через минуту уже попивал глинтвейн, довольно притопывая ногами.
Тобби ушел утром – сказал, что решит несколько вопросов с бургомистром и вернется. Оставшись в одиночестве, Аурика некоторое время думала, чем заняться, а затем пошла в библиотеку на втором этаже. Ее родители любили читать, но ограничивались лишь приключенческими и любовными романами, хотя в книжных шкафах стояла и классическая литература Хаомы и других стран, и энциклопедии всех сортов. Все эти книги покупались в единственном в городке книжном магазине исключительно за тисненый переплет, и Аурика, осторожно вытягивая с полки очередной том, молилась, чтоб не стерлась позолота.
Чего только не было в этих шкафах! Настоящая сокровищница, намного больше той, что осталась в столичном доме бывшего министра! Медленно двигаясь вдоль полок, Аурика завороженно рассматривала надписи на корешках. Книги по истории, медицине, артефакторике, множество словарей и научных бюллетеней – Аурика даже растерялась, не зная, что выбрать первым. Были здесь и подшивки «Исторического журнала» – повинуясь какому-то внутреннему призыву, Аурика вытащила с полки аккуратную подшивку двухгодичной давности и села с ней за большой письменный стол возле окна.
Она не знала, какое желание или предчувствие ею движет, но, найдя статью «Вангейнский мятеж: причины и последствия», поняла: ей хотелось больше узнать о человеке, с которым она делит кров и постель.
Вчера ведь Аурика так и заснула в объятиях бывшего министра. Тобби был к ней очень добр, он действительно оказался воспитанным и благородным человеком, и это не вязалось с тем, что она успела о нем узнать. Аурика не могла представить, как он хлещет шпицрутенами доктора Вернона и его товарищей, и уж тем более она не могла вообразить, как Тобби в одиночку уничтожает штаб вангейнских мятежников.
Это не укладывалось в голове. Люди ходят на ногах, а не на руках, и Дерек Тобби не может быть жестоким массовым убийцей. Аурика при всем желании не могла этого вообразить.
«Вангейнский мятеж – попытка государственного переворота в 1456 году, организованная Амикусом Мейерном и направленная на свержение короля Пауля. Событие получило название по Вангейну, пригороду хаомийской столицы, где располагался главный штаб мятежников.
Будучи двоюродным братом короля Пауля по материнской линии, Мейерн был уверен, что имеет все права на престол. Помимо династических притязаний он заявлял, что Хаома находится в состоянии полнейшего внутреннего рабства, экономического и политического, что, разумеется, тормозит развитие государства. В «Послании хаомийскому народу» Мейерн писал, что собирается освободить страну от внутренней тирании и передать власть гражданам Хаомы».
Аурика подумала, что «Исторический журнал» мог бы продаваться более серьезными тиражами, если бы статьи в нем писались не таким сухим языком. Она была уверена, что истории надо быть живой и интересной – тогда из нее сделают хоть какие-то выводы. Хотя как знать… говорят же, что история учит только тому, что ничему не учит.
Перевернув страницу, Аурика замерла, увидев цветные иллюстрации. На одной из них был изображен сам Мейерн – краснолицый толстяк с мощной шеей, больше похожий на крестьянина или борца на ринге, чем на дворянина. В одной руке Мейерн держал книгу с неразличимым названием, вторая лежала на эфесе сабли. Вторая иллюстрация была выполнена в духе народного лубка – на ней щеголеватый молодой человек стоял на крыльце двухэтажного особняка, держал в одной руке саблю, а в другой отрубленную голову.
В голове можно было с легкостью опознать ее принадлежность к Амикусу Мейерну. В щеголе с саблей – Тобби. Некоторое время Аурика сидела молча, а затем опустила глаза к статье и прочла:
«Переворот Мейерна бесславно закончился тем, что по личному приказу короля Пауля в здание штаба проник старший советник инквизиции Дерек Тобби и в одиночку уничтожил всех, кто там находился. Лишившись своего предводителя, мятежники почти сразу сложили оружие и были…»
Аурика захлопнула подшивку и оттолкнула от себя так, словно это было какое-то невероятно омерзительное животное. Ну вот, она узнала все, что хотела, это действительно была правда, и если раньше Аурику тыкали в нее носом, как нашкодившего щенка, то теперь она это сделала сама.
Что ж, наверно, бывают вещи, в которых надо убедиться лично. Осталось определиться, как потом с ними жить.
Некоторое время она сидела просто так, ничего не делая и ни о чем не думая. На ветке за окном расположились бойкие красногрудки, важно выкатив пушистые алые брюшки и распушив черные хохолки перьев на головах. Вот уж кому мороз нипочем, так этим птицам. Чем холодней на улице, тем они веселее.
– Цвирк! – громко заявила одна из красногрудок, словно хотела сказать: «Да, твой работодатель чудовище. И что? Он твой единственный друг в этих краях, он не сделал тебе ничего плохого. Живи и жить давай другим».
– Госпожа Аурика, разрешите…
Аурика обернулась и увидела, что в дверях стоит дворецкий. Как всегда важный и чопорный, он держал в руке серебряный подносик для визиток, на котором лежала белая карточка.
– Госпожа Аурика, доктор Август Вернон справляется о вашем самочувствии, – произнес дворецкий, слегка наклонив голову. Его лицо было абсолютно непроницаемым, так что Аурика не могла и предположить, о чем он думает.
Карточка была самой обыкновенной визиткой – белый глянцевый картон, черные буквы с легким наклоном вправо. «Август Вернон, доктор медицины, анатом», – прочла Аурика и, вспомнив манеру поведения матери во время приема гостей, сказала:
– Передайте ему, что я скоро спущусь.
Дворецкий качнул головой, и его губы чуть-чуть дрогнули в улыбке.
– Слушаюсь, госпожа Аурика.
Когда за ним закрылась дверь, Аурика откинулась на спинку стула и некоторое время задумчиво решала, что же делать дальше. Можно было помариновать Вернона пару часов: «скоро» – довольно растяжимое понятие, мать, бывало, по полдня держала незваных посетителей в гостиной, занимаясь своими делами.
Но Вернон как-то был замешан в деле вампира. И наверняка это именно он сжег архив с отчетами о смерти Большого Прокла – либо знал тех, кто это сделал. И с этим надо было разобраться – просто ради того, чтоб больше ни одна девушка не лежала на столе для вскрытия, как несчастная Лиззи и все остальные до нее.
Аурика вздохнула, решительно поднялась и направилась к двери.
Доктору Вернону никакой мороз был нипочем, он выглядел веселым и довольным жизнью. Румянец на впалых щеках придавал ему какое-то романтическое выражение, делая Вернона моложе на несколько лет. Сейчас доктор был похож на студента, сбежавшего с лекций, потому что на свете есть много занятий поинтереснее бессмысленной профессорской болтовни.
– Здравствуйте, Аурика! – воскликнул он, стоило Аурике войти в гостиную. – Вот, проходил мимо, решил занести вашему супругу протокол о вчерашнем вскрытии и заодно узнать, как вы себя чувствуете.
– Здравствуйте, Август, – Аурика протянула доктору руку, и тот осторожно пожал кончики пальцев. Несмотря на то, что он провел какое-то время на морозе, его рука была горячей. Похоже, мороз не причинял Вернону ни вреда, ни каких-то неудобств. – Дерек с утра уехал в полицейское управление, вам лучше поискать его там.
Действительно, на диванчике лежала тонкая картонная папка, старательно завязанная на сложный узел. На крышке папки стояло несколько алых печатей. Вернон покосился на нее и повторил:
– Так как вы себя чувствуете, Аурика? Обморок, потом это некромантическое видение… Я за вас волнуюсь.
Его голос звучал совершенно искренне, а выражение лица выдавало неподдельное беспокойство. «Неужели Дерек прав, и это все просто игра?» – растерянно подумала Аурика. Не может быть. Доктор Вернон сейчас действительно переживал за нее – она прочла об этом в его глазах. Вернон был встревожен и не считал нужным это скрывать. Как это может быть игрой?
Но она почти сразу вспомнила, что родители всегда говорили Аурике, что любят ее – и это не помешало им выкинуть дочь из дому, как нашкодившую кошку. Или это тоже была игра определенного рода, игра в хорошую семью, приличную семью, которую дочь–некромантка могла осрамить перед всем белым светом?
Лучше притвориться, что Аурика уехала к дальним родственникам. Никто не будет проверять.
– Все в порядке, Август, – улыбнулась Аурика. Что-то странное было в докторе Верноне: сейчас, глядя на него, Аурика хотела, чтобы он ушел – и в то же время с не меньшим пылом хотела, чтоб он остался. Она и сама не знала, почему. – Вам не о чем переживать.
Вернон понимающе прикрыл глаза и произнес:
– Тогда я счастлив. И раз уж с вами все в порядке, а ваш супруг все равно отсутствует, то я хочу пригласить вас на прогулку. На набережной с самого утра высекают ледяные скульптуры, давайте посмотрим. Готов держать пари, вы никогда не видели ничего подобного.
– На прогулку? – воскликнула Аурика и невольно поежилась. – В такой мороз?
– А что такого? – Вернон рассмеялся, развел руками, и Аурика вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, которая боится того, чего бояться не следует. – Взгляните на меня – мороз не такой суровый, как выглядит отсюда. К тому же, свежий воздух будет вам полезен, поверьте врачу. А румянец оживит ваше бледное личико – поверьте мужчине.
