Текст книги "Коллекционер чудес (СИ)"
Автор книги: Лариса Петровичева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Лариса Петровичева
Коллекционер чудес
Глава 1.
Девушка благородных кровей
«Счастье ждет тебя там, где не ожидаешь».
Надпись на древнехаомийском вилась над тяжелой дубовой дверью, и Аурика, вчитавшись в аккуратные буквы, подумала: хоть бы ей повезло. За последнюю неделю она уже успела забыть о том, что счастье возможно.
Дом, перед которым она стояла, был большим и изящным, с высокими окнами и стройными колоннами возле входа. Должно быть, его комнаты всегда наполняло солнце, и даже в хмурые зимние дни в них было светло. Отведя взгляд от надписи, Аурика несколько минут просто любовалась домом и заснеженным садом с заметенными снегом статуями, но потом морозец напомнил о себе, снова принялся ощутимо покусывать ее ноги в тонких осенних сапожках, и девушка поднялась на крыльцо и решительно постучала.
Что топтаться на пороге? Надо получить ответ и либо оставаться, либо идти дальше. Продолжать поиски и надеяться, что все получится, она найдет работу и покинет свою комнатушку на чердаке.
Надежда была слабой. Очень слабой.
Аурике не открывали достаточно долго для того, чтобы она успела отчаяться. Ну что за невезение: ей позарез нужна работа, но, похоже, здесь тоже не повезет. Но, наконец, дверь открыли, и Аурика увидела высокого молодого человека в темно-сером камзоле. На привратника или дворецкого не похож, смотрит равнодушно и без улыбки. Почему-то Аурике стало не по себе от этого испытующего взгляда – он словно бы проникал в те глубины ее души, куда Аурика сама избегала заглядывать.
– Я по объявлению, – промолвила она и протянула газету, свернутую нужной стороной вверх. – Вот… Добрый день.
Молодой человек равнодушно кивнул и отступил внутрь, давая Аурике возможность войти. В доме было тепло, и на какое-то мгновение девушка замерла, блаженно щурясь и понимая, насколько же она замерзла за время, проведенное на улице. Все-таки хаомийские зимы суровы, особенно если проводишь их в месте намного неприятнее этого…
– Вам прямо и направо, миледи, – перебил ее размышления молодой человек, который всем своим видом показывал, что у него есть дела намного интереснее и важнее гостьи. – Его светлость в библиотеке.
– Благодарю вас, – кивнула Аурика и уверенным шагом направилась туда, куда было указано. Ее даже не удосужились проводить, ну и порядки в этом доме… Впрочем, увидев еще двоих парней в таких же серых одеяниях, которые, пыхтя и отдуваясь, тащили огромные металлические ящики по лестнице со второго этажа, Аурика поняла, что здешним обитателям не до нее. Переезжают, что ли?
Возле библиотеки Аурика остановилась, поправила шарфик и, внутренне досадуя на отсутствие зеркальца, решительно выдохнула и постучала. Вновь пришлось ждать, но, в конце концов, она услышала:
– Да, заходите, – и, толкнув дверь, вошла в библиотеку.
Ее наниматель сидел в кресле возле окна и пристально рассматривал на свет какую-то стекляшку, рассыпавшую во все стороны разноцветные брызги солнечных зайчиков. Это было настолько красиво, что Аурика растерянно замерла и опомнилась только тогда, когда услышала насмешливое:
– Ну что? Примерзли?
Джентльмену не полагается так разговаривать с леди, но этот джентльмен, похоже, мог себе позволить любые вольности. Он держался как особа, облеченная значительной властью, и ему не надо было ни мундира, ни орденов, чтоб показывать свой статус. Глядя на него, Аурика затруднялась сказать, сколько ему лет. Стройная фигура, светлые волосы, красивое, полное легкомысленного обаяния лицо, как у коллекционной куклы, говорили о том, что хозяину дома вряд ли больше тридцати пяти, но тяжелый взгляд и нитки седины делали его старше.
Чем дольше Аурика смотрела на него, тем более мрачным и опасным казался ей хозяин дома. Ему многое пришлось пережить. Его путь был велик и страшен.
– Да, на улице холодно, – проговорила Аурика, окончательно стушевавшись под этим пристальным взглядом, но почти сразу же овладела собой и добавила: – Добрый день, я по объявлению, – и снова протянула газету нужной стороной вверх.
Объявление, вычитанное час назад в свежем выпуске «Хаомийского времени», было ее единственной надеждой на возможность хоть как-то устроиться в жизни – слабой, очень слабой надеждой. «Требуется ассистентка, S.T.N.H» – прочтя эти скупые строки, Аурика внутренне возликовала. Это был шанс. S.T.N.H, salva tantom nittima hole, благовоспитанная девушка достойных кровей – таких набирали в секретари, библиотекари, гувернантки, и Аурика была именно такой.
– Как вас зовут? – осведомился хозяин дома, убирая стекляшку в черную коробку. Разноцветные брызги в последний раз пробежали по комнате и погасли. Сразу стало темнее, несмотря на то, что помещение заливал солнечный свет, и Аурике показалось, что воздух стал прохладным, и в нем проплыла тонкая полоса запаха яблок.
– Аурика вин Селлан, – представилась Аурика и добавила: – Я из Запольских земель. Юберфорт, есть там такой город.
У правого уха джентльмена недоставало мочки. Аурика заметила это только теперь. Изуродованное ухо было изящно прикрыто светлым локоном, словно джентльмен стеснялся своего увечья.
– Далеко отсюда, – произнес хозяин и добавил: – Дерек Тобби, к вашим услугам.
Он сделал паузу, будто оценивал реакцию Аурики – и, похоже, увидел именно то, что хотел, потому что доброжелательно улыбнулся и сказал:
– Давно вы в столице, Аурика?
– Четыре дня, – ответила Аурика, стараясь не думать о том, сколько было пережито за эти долгие холодные дни, наполненные отчаянием и одиночеством.
– А, простите, в этом узелочке, – Тобби бесцеремонно указал пальцем на сумку, которую Аурика поставила на пол, – ваши вещи? Все?
Аурика почувствовала, как к щекам приливает краска, а глаза начинает жечь. Тобби с невероятной легкостью пробил дыру в той броне, которую она так старательно выстраивала с того момента, как села в вагон третьего класса и отправилась в столицу.
Теперь брони не стало. А она-то надеялась, что сможет быть сильной, что сумеет принимать удары судьбы с тем спокойствием, которое полагается леди. Не получилось. Вопрос Тобби сделал Аурику маленькой, жалкой и слабой, куклой, которую сломали и выбросили.
– Да, – кивнула Аурика. – Это все мои вещи.
Голос все-таки дрогнул. Тобби ободряюще улыбнулся – правда, тепла в этой улыбке было примерно столько же, сколько в снеге за окном – и указал на кресло возле камина.
– Присаживайтесь, Аурика, в ногах правды нет, – когда Аурика послушно опустилась в кресло и вздохнула с облегчением, вытянув к весело трещавшему огню замершие ноги, Тобби сделал глоток из стоящего перед ним на столе пузатого бокала и произнес: – Итак. За что же родители выгнали вас из дому в такую погоду? Я вас слушаю очень внимательно.
Аурика едва не перестала дышать. Откуда он знает? Тобби по-прежнему смотрел на нее с дружелюбным видом, чуть склонив голову к плечу, и чувство стыда и обиды становилось все больше и больше.
– Откуда вы знаете? – испуганно спросила Аурика. Тобби снова улыбнулся, провел пальцем по краю бокала и ответил:
– Кольца на пальце нет, значит, вы не замужем. Одежда хорошая, но не по погоде. Зимы в наших краях суровые, а вы считай налегке. В Запольских землях очень крепкие семьи, так что, отправляя вас в чужие края, родители непременно одели бы вас потеплее и дали бы гораздо больше вещей. Так что они вас выгнали – и, прежде, чем нанимать вас на работу, я хотел бы узнать, почему это случилось?
Аурика шмыгнула носом, понимая, что не имеет права расплакаться перед этой злой куколкой. Ни в коем случае. Ей на мгновение захотелось улететь далеко-далеко, туда, где есть тепло, и нет этого человека с пронизывающим взглядом.
– У меня проявились способности, – прошептала она. Честность – лучшее, что есть у леди, и Аурика решила быть честной. – Недавно проявились. И родители сказали, что я могу проваливать к дьяволу. Потому что теперь я позорище семьи и дома. И никто и никогда не возьмет меня замуж, даже с большим приданым…
Это было хуже всего, даже хуже того, что в ней проснулось. Старая дева – позор своей семьи. Максимум, на что она может рассчитывать – брезгливое сочувствие. В худшем случае ее сочли бы проклятой и боялись, что она посмотрит своим дурным глазом и отберет чужое семейное счастье.
Тобби понимающе кивнул, словно сразу разобрался, о каких именно способностях говорит Аурика – и ей почему-то стало легче. Она почувствовала, что угрозы нет, и то, что в ней зародилось, не делает ее прокаженной. По крайней мере, перед этим человеком.
– Какие именно способности? – уточнил Тобби. Аурика замялась, не желая открывать неприятную правду, но затем подумала, что от этого человека лучше ничего не скрывать.
Ей казалось, что он видит ее насквозь. И этому не мешает даже запах спиртного.
– Я могу общаться с мертвыми, – проговорила Аурика. – В нашем имении умер управляющий… и я смогла услышать его голос, когда подошла к гробу. Он просил, чтоб его положили в гроб в новых сапогах, и что в Царстве Небесном стыдно ходить в стоптанных…
– Способности к некромантии в столь юном возрасте – это бывает. И быстро проходит, если дар не развивать, – ободряюще произнес Тобби, и теперь его улыбка была искренней и мягче, словно он узнал об Аурике все, что хотел, и это ему понравилось. – Что ж, Аурика, с вами мы все выяснили, давайте теперь обо мне. Я министр инквизиции в отставке. Ее величество сочла мои методы работы слишком грубыми, так что послезавтра я уезжаю из столицы в деревню. В почетную ссылку, скажем так.
Значит, действительно переезд. Аурика изо всех сил старалась взять себя в руки и сохранять невозмутимое выражение лица, но внутри все трепетало от нарастающего ужаса.
Она всегда умудрялась вляпаться в какую-то неприятную историю. Вот и теперь… Только Аурика могла попасть в дом инквизитора, человека, который призван обуздывать таких, как она. Только у нее могло быть подобное счастье.
– Мне нужна помощница, – продолжал Тобби. – Работа в определенном смысле может показаться предосудительной, но даю вам слово офицера и джентльмена, что ваша честь и доброе имя никак не пострадают. Ваша задача будет состоять в том, чтобы спать со мной.
Аурика не сдержалась и ахнула. Мало того, что она умудрилась угодить к бывшему инквизитору, так теперь ей предлагают совершенно невероятную, возмутительную вещь!
И ведь у нее нет другого выхода. Несмотря на то, что слова Тобби шокировали ее, Аурика понимала, что согласится. Что у нее просто нет другого выхода, и это действительно последний шанс.
– Я уже шесть лет страдаю от ночных кошмаров, – с прежним спокойствием произнес Тобби, – которые проходят, если ночью рядом со мной кто-то есть. Вот в чем будет состоять ваша работа: бодрствовать до утра, а когда я начну ворочаться и разговаривать во сне, просто легонько толкните меня в плечо. За это вы будете получать тысячу карун, – он пристально посмотрел на совершенно растерявшуюся Аурику и с нажимом добавил: – Повторюсь: ваша честь останется неприкосновенной. Наши отношения будут исключительно рабочими.
– Я согласна, – прошептала Аурика. Она и сама не ожидала, что согласится настолько быстро – за нее говорила усталость, голод и холод. Аурика понимала, что ассигнаций, которые сунула на прощание мать, не хватит и на месяц – а потом она закончит чем-то намного хуже той работы, которую предлагал Тобби.
Аурика ведь прекрасно понимала, что тысячу карун не будут платить просто за похлопывание спящего по плечу. Понимала и отвечала согласием на это щедрое предложение.
– Вот и хорошо, – улыбка бывшего министра была невероятно обаятельной. Он, в общем-то, создавал приятное впечатление: Аурика невольно почувствовала расположение. Тобби смерил Аурику еще одним оценивающим взглядом, будто мысленно снимал мерки, и потянулся к тяжелому кожаному бумажнику, лежавшему на краю стола. Зашуршали рыжие ассигнации – Аурика никогда не видела настолько крупных купюр – и звякнуло золото. Тобби придвинул деньги в сторону Аурики и продолжал: – Считайте это авансом. Чуть дальше по улице есть магазин Абрутто, этого вам хватит, чтобы обновить гардероб. Купите нормальную обувь и шубку, нам обещают суровую зиму. Вряд ли простуда поможет вам работать.
Аурика поднялась с кресла и, не чувствуя ног, подошла к столу и взяла деньги. Ей на мгновение показалось, что сбылось мрачное пророчество, высказанное родителями на прощание. Аурика уже выходила из дому с тем узелочком, о котором так небрежно высказался Тобби, и услышала слова матери, похожие на плевок в спину: «Да, быть тебе шлюхой, поганая магичка».
Сейчас она словно брала деньги от того, кто купил ее. Все сбылось.
Похоже, Тобби верно оценил состояние Аурики, потому что снова улыбнулся и ободряюще произнес:
– Я ничем вас не обижу, Аурика. Не сомневайтесь.
Если бы только она могла в это поверить!
Магазин, в который Тобби направил Аурику, был похож на те роскошные сокровищницы желанных товаров, которые девушка изредка видела в журналах. Хрустальные люстры, множество зеркал в золотых рамах, манекены, похожие на античные статуи, которые разодели по последней моде – пусть настоящие леди покупают готовые платья только тогда, когда нет выхода, но никто бы не сказал, что это место для низшего класса.
Швейцар открыл дверь перед Аурикой, поклонился ей, и девушка неожиданно остро почувствовала свою бедность. Никакой леди она не была – так, девчонка с чердака в стоптанных сапожках, которой не положено находиться в этом царстве красоты, мрамора и пушистых восточных ковров. Смущение было настолько велико, что Аурика почти приготовилась развернуться и уйти. Но к ней уже спешил администратор зала – высокий элегантный мужчина во фраке, с подкрученными усиками и идеальным пробором в черных волосах. Поклонившись и одарив Аурику очаровательной улыбкой, он доброжелательно проговорил:
– Я Аттула, администратор магазина. К вашим услугам. Что угодно леди?
Аурика решительно выдохнула и, запустив руку в карман пальто, выгребла золото и ассигнации бывшего министра. Аттула едва заметно дернул бровью и больше ничем не выразил удивления. Аурике пришло в голову, что она похожа на воровку, которая вытащила кошелек у какого-нибудь богатея.
– Я уезжаю на север, – сказала она и высыпала золото в расторопно подставленную ладонь администратора. – Мне нужно полностью одеться по погоде.
Аттула понимающе кивнул, и Аурика увидела, что деньги уже исчезли, будто их и не было. Возможно, ему просто было все равно, откуда Аурика взяла купюры и золото. Ей вдруг подумалось, что все люди в мире думают только о себе, и им не важно, что происходит в жизни Аурики – от этого ей стало немного легче.
– И по погоде, и по моде, – теперь администратор улыбался, как сытно пообедавший хищник. – Нам буквально два дня назад прислали новую коллекцию платьев Буккерини и Леопольда, а у вас просто идеальный размер.
Повинуясь незаметному знаку, откуда-то из-за манекенов тотчас же выскочила продавщица с целой горой одежды, и Аттула приглашающим жестом указал на золотые двери, которые тотчас же гостеприимно распахнулись перед Аурикой.
– Прошу в примерочную, – прощебетала продавщица.
Аурике вдруг показалось, что жизнь налаживается.
Денег, столь любезно врученных Аурике новым работодателем, хватило на два теплых платья, несколько комплектов хорошего белья и чулок, а еще на сапожки, отороченные мехом, шапку, рукавички и самое главное – шубу. Девушка, отражавшаяся в зеркале, ничем не напоминала ту испуганную провинциалку, которая всего лишь час назад постучала в двери дома бывшего министра. Аурика видела не привычную себя, а изящную красавицу, под каблучками которой лежит весь мир. Такой и должна быть леди. Такими и были леди в журналах, которые выписывала мать, изредка качая головой и сокрушенно приговаривая, глядя на Аурику: нет, такой тебе никогда не быть.
А она вот все-таки стала.
Но, когда Аурика вышла из магазина в ранние зимние сумерки и вдохнула морозный воздух, пахнущий металлом и гарью большого города, ее решимость практически растаяла. Она села на скамейку и, глядя, как по тротуару спешат пешеходы, а по дороге едут омнибусы и диковинные самоходные экипажи, подумала, что ничего хорошего ее не ждет.
Ну как она вообще могла согласиться на такое бессовестное предложение! Мама была права, когда говорила, захлебываясь слезами и одну за другой глотая пилюли от нервов: «В тебе всегда была какая-то червоточина! Всегда! Посмотри на соседок – все вышивают, учатся домашнему хозяйству, готовятся замуж, а ты? Только книги и ученость, и к чему все привело? К разговорам с покойниками! Ты изначально порочная, дрянная девка – вот и вылезла твоя дрянь! Гниль не скроешь!» Пожалуй, родители не удивились бы, узнав, какую именно работу нашла их дочь. Мама покачала бы головой, а отец произнес бы что-то вроде «Я в этом и не сомневался».
Но что ей оставалось делать? За дни, проведенные в столице и наполненные отчаянием и голодом, Аурика пробовала устроиться секретарем, машинисткой, библиотекарем, даже судомойкой в ресторан – и ничего не вышло. В ресторане вообще решили, что барышня шутит или с жиру бесится. Деньги утекали, как вода, хотя Аурика не тратила их на ерунду: сняла комнатку на чердаке, а питалась только завтраками.
И она никогда не купила бы себе шубу. Никогда. И умерла бы от чахотки к новому году – где-нибудь на улице, потому что за комнатушку на чердаке нечем стало бы платить.
Всхлипнув, Аурика подумала, что надо брать себя в руки и приступать к работе, не оглядываясь назад. Крыша над головой, уют, еда… и, в конце концов, бывший министр Тобби – это всего один мужчина. Аурика прекрасно понимала, как и чем зарабатывают на жизнь проститутки, и не хотела такой участи.
Кстати, фривольный роман о жизни дам из веселого дома она однажды нашла в отцовской библиотеке, старательно спрятанным за темно-синими корешками энциклопедий – и получила за это первую в жизни порку. Барышням не положено читать таких книг, мама даже в обморок упала, когда увидела, что именно лежит на прикроватном столике ее дочери. Эту книгу ей тоже припомнили во время семейного скандала: порок всегда тянется к пороку, как свинья к грязи – но ведь это не Аурика зачитала роман до дыр.
Аурика вздохнула и поднялась со скамьи. Что сидеть и мучиться от горьких дум, когда решение уже принято, и ее ждут? При мысли о том, что она, девушка из приличной семьи, которая, разумеется, еще и не целовалась-то ни с кем, сегодня ляжет в одну постель с мужчиной, Аурика начинала чувствовать внутреннюю дрожь и липкую тошноту. А когда Аурике представилось, как бывший министр, например, начнет развязывать шнурочки на ее ночной рубашке, то у нее перед глазами потемнело от страха и отвращения. Но, может быть, все окажется не так страшно, как она представляет?
В доме продолжалась прежняя суета: теперь из библиотеки выносили коробки с книгами. Бывший министр сидел на диване в гостиной и просматривал стопку бумаг, откладывая одни листки в сторону, а другие бросая в камин. Рядом на столике стоял уже знакомый бокал, а на щеках своего работодателя Аурика заметила пятна хмельного румянца. Увидев Аурику, Тобби улыбнулся и, смерив ее уже привычным оценивающим взглядом, довольно сказал:
– Отличный выбор. Я, честно говоря, думал, что вы сбежите.
Аурика сняла шубку, которую тотчас же подхватил один из молодых людей в сером, опустилась в ближайшее кресло и призналась:
– Мне это и в голову не пришло. Честно.
– Ну вот и замечательно, – Тобби разорвал еще один лист, отправил клочки в огонь и задумчиво посмотрел на оставшиеся бумаги. – Аурика, вы простите меня, я даже не спросил, хотите ли вы есть.
Аурика усмехнулась. Сегодня она позавтракала овсяной кашей на воде, и было это, когда еще не развиднелось, а теперь наступал вечер. Она всеми силами старалась не обращать внимания на голод, но это уже плохо получалось.
– Хочу. Даже очень хочу, – призналась она и отважилась задать вопрос, тень которого мучила ее с того момента, как она вошла в этот дом: – А что случилось с девушкой, которая была на моем месте?
– Я женился и дал ей отставку, – произнес Тобби. Очередной лист полетел в камин. Бывший министр старался говорить со спокойным равнодушием, но Аурика почувствовала, что он тщательно скрывает внутреннее волнение. – Но мой брак признан недействительным два месяца назад, и я за это время по-настоящему извелся.
Он со вздохом поднялся, опустил стопку бумаг в коробку, которую сразу же сцапал один из помощников и поволок к выходу, и, подхватив свой бокал, указал на одну из дверей.
– Идемте, Аурика. У вас будет поздний обед, а у меня ранний ужин.
Когда служанка поставила перед Аурикой тарелку ароматного супа с курицей, то на мгновение девушке почудилось, будто она вернулась домой и садится ужинать с родителями, а добрая Эвельда, их старая кухарка, накрывает на стол, приговаривая: «Кушайте, дорогие мои, кушайте на здоровье». Тонкий запах, который поднимался от прозрачного золотистого бульона, был просто умопомрачительным, и Аурика, изголодавшаяся за эти дни, сама не поняла, как тарелка опустела. Это было очень невоспитанно, леди не должна жрать, как крестьянин, который только что вернулся с поля, тем более, в присутствии джентльмена, но Аурика ничего не могла с собой поделать. Она слишком долго питалась серой овсянкой на воде.
В столовую заглянул один из молодых людей в сером и, заметив, что Тобби в очередной раз наполняет бокал, уверенно забрал графинчик с коньяком, сказав:
– Довольно, ваша светлость.
Тобби посмотрел на него с таким видом, словно это предмет интерьера заговорил, решив покомандовать хозяином дома. Молодой человек улыбнулся, но глаза его остались серьезными.
– Завтра три встречи, ваша светлость, – напомнил он. Тобби фыркнул.
– Хвала Господу, послезавтра я уеду! – воскликнул он. Молодой человек выразительно завел глаза к потолку.
– До послезавтра я еще работаю на вас. И за всем прослежу, как и полагается, можете не сомневаться.
Тобби вздохнул и устало махнул рукой: мол, иди уже.
На второе принесли гигантскую свиную отбивную в компании ломтиков жареной картошки, мелких соленых огурчиков и квашеной капусты. Аурика, утолившая первый голод, теперь ела так, как и полагается благовоспитанной девушке из приличной семьи, сопровождая еду беседой – тем более, вопросы так и прыгали с языка.
– А разве можно признать брак недействительным? – спросила она. Почему-то у Аурики было такое чувство, что Тобби что-то недоговаривает. Бывший министр кивнул и спокойно ответил:
– При желании можно подобрать варианты. Я подобрал тот, который устроил и закон, и меня, и мою жену.
– А вы… вы любили ее? Вашу супругу?
Почему-то это казалось Аурике очень важным. Тобби грустно улыбнулся, и Аурика поняла, что коснулась того, до чего не имела права дотрагиваться.
– Да, – кивнул он, нарезая свою порцию стейка на идеально ровные полоски профессиональными движениями человека, который умеет обращаться с ножом. – Я и сейчас ее люблю. Но нельзя посадить птицу в клетку и отнести в подвал. Птица тогда умрет, а я не хочу, чтоб она умирала.
На мгновение Аурике стало жаль его чуть ли не до слез. Она видела, что Тобби говорит искренне, и понимала, что искренность именно этого человека очень дорогого стоит. Вряд ли он будет открывать душу перед первым встречным.
– Простите, – искренне промолвила она, запоздало поняв, что полезла все-таки не в своего ума дело. – Я не должна была спрашивать об этом.
Во взгляде Тобби мелькнули хитрые золотые огоньки.
– Вы очень хорошо воспитаны, Аурика, – одобрительно заметил он. – Хотя ваше любопытство перевешивает воспитание, и это тоже хорошо. Мне это нравится.
– Вежливость – главное оружие леди, – Аурика опустила глаза к опустевшей тарелке, чувствуя какой-то подвох. Ее будто бы осторожно и уверенно вели в тщательно спрятанную ловушку, а она покорно шла просто потому, что бежать было некуда.
Принесли десерт – кофе в крошечных фарфоровых чашках и профитроли с шоколадным кремом. Это было безумно вкусно и так же безумно дорого, но Аурика была настолько растеряна и испугана надвигающейся ночью, что не чувствовала вкуса.
– Со мной все ясно, – сказал Тобби, одним глотком выпив кофе. – А вы?
– Что – я? – не поняла Аурика.
– Расскажите еще, – хмельной блеск в глазах Тобби померк, теперь бывший министр смотрел спокойно и немного грустно. Даже привычная улыбка исчезла. – Что вы любите, например?
Аурика пожала плечами. Девушкам полагается любить танцы, вышивание и музыку, то есть те простые и милые вещи, которые сделают юную леди радостью мужа и семьи. Аурика и тут не могла быть такой, как полагается. Иголка так и норовила сбежать из ее неловких пальцев, и гувернантка, которой приходилось учить свою подопечную вышивать цветы по канве, хмурилась, вздыхала и откладывала пяльцы. Потом она шла к матери и рассказывала, что Аурика не желает стараться, она слишком упряма и ленива…
Кажется, это было в какой-то другой жизни. Не с ней. С другой девушкой, которая никогда не стала бы разговаривать с мертвецами.
– Я читать люблю, – ответила Аурика. Тобби вопросительно поднял левую бровь.
– Удивительно, – сказал он. – Жаль, в моей библиотеке нет любовных романов, вам будет скучно.
Аурика наморщила нос.
– Мне не нравятся любовные романы, – призналась она. – Я люблю… энциклопедии люблю. И книги по истории. И… и физику, – выдохнула Аурика шепотом. Ей стало стыдно – она не знала, почему.
Тобби вновь улыбнулся и поднялся из-за стола, оставив недоеденный стейк.
– Таких книг здесь в избытке, – произнес он. – Моя комната на втором этаже.
Несмотря на то, что в доме было прекрасно натоплено, Аурика чувствовала озноб с той минуты, как вышла из-за стола.
Она провела вечер за книгой в спальне и, когда часы пробили девять, решила, что пора готовиться к работе. Новая сорочка и белье, которые она взяла без примерки, понадеявшись на опыт продавщицы, подошли просто идеально – посмотрев в зеркало, Аурика увидела бледную испуганную девушку, похожую на привидение. Включив маленькие лампы по обе стороны широченной кровати, Аурика нырнула под одеяло и снова раскрыла книгу, держа ее перед собой, словно щит.
Аурика была уверена, что сегодня произойдет то, о чем она читала в старой отцовской книге. Конечно, Тобби заверил, что не собирается покушаться на ее честь, но теперь, когда за окнами была тьма, а в углах просторной комнаты возились тени, Аурика не верила обещаниям, данным при свете дня.
Зачем ему девушка в постели? Посадил бы рядом с кроватью того заботливого парня, тот бы справился не хуже. Так нет же, именно девушка нужна.
Аурика понятия не имела, как все будет. Одно дело – по секрету, с затаенной дрожью сердца и торопливым любопытством читать о плотской стороне любви, и совсем другое – сидеть на кровати и ждать неминуемого. Лишь бы это не было больно – Аурика плохо переносила боль и едва не падала в обморок даже от пустяшного пореза.
Когда Тобби вошел в комнату, Аурика готова была расплакаться от стыда и страха.
– Что за книга? – поинтересовался он, пройдя к шкафу. Аурика зажмурилась и уткнулась лицом в поднятые колени.
Послышался шелест одежды. Что-то стукнуло – должно быть, Тобби повесил на вешалку в шкафу сюртук и рубашку.
– Это «Жизнь животных», – глухо откликнулась Аурика. Молчать было невежливо, а вежливость – оружие леди, единственное оружие, которое у нее осталось. Она услышала шаги, и кровать дрогнула под весом человека, который подошел и опустился на ее край.
– Аурика, посмотрите на меня, – мягко попросил Тобби. – Пожалуйста, посмотрите на меня.
Аурика шмыгнула носом и подняла голову. Тобби, уже успевший переодеться в светло-серую пижаму из тонкого хлопка, сидел на своей стороне кровати и смотрел на нее настолько открытым и честным взглядом, что Аурика едва не разревелась в голос.
– Еще раз клянусь вам, – произнес бывший министр с такой подкупающей откровенностью, что Аурика почти поверила ему, – что ваша честь останется неприкосновенной. Пожалуйста, поверьте мне. Я не собираюсь использовать вашу беду в каких-то грязных целях.
Аурика всхлипнула и кивнула. Тобби улыбнулся и с усталым вздохом опустился на кровать. Лампа возле него погасла, и в комнате сразу стало темнее и как-то уютнее, что ли. Все страхи осторожно сделали шаг назад – не ушли, нет, но отступили.
– Доброй ночи, – проговорила Аурика. Твердый уголок книги впился в ее ладонь чуть ли не до крови, но она не замечала этого.
В конце концов, ее работодатель – мужчина с деньгами и связями. Наверняка у него нет недостатка в женском внимании. Зачем ему такая, как Аурика? Совершенно незачем.
– Доброй ночи, – откликнулся Тобби. – Начну ворочаться – просто потрясите меня за плечо.
– Хорошо, – кивнула Аурика и открыла книгу на рассказе о том, как полярные медведицы выкармливают детенышей.
Ей казалось, что ее загоняют в ловушку, но ловушки, похоже, не было. Либо она была спрятана так, что пока Аурика не видела капкана.
Тобби заснул почти сразу, и до полуночи не шевелился – Аурика успела дочитать «Жизнь животных» и взяла еще одну заранее приготовленную книгу – «Возникновение мира и человечества». Когда-то она просила родителей подарить ей эту книгу на день рождения, но мать купила очередное платье и набор для вышивания…
У бывшего министра была большая библиотека – это оказалось тем немногим, что смогло обрадовать Аурику.
В доме царила сонная тишина, и, изредка бросая взгляд в окно, Аурика видела, как вокруг рыжего пламени фонаря ленивыми мушками вьются снежинки – начиналась метель. Сейчас она могла бы лежать на продавленной койке в своей съемной комнате и слушать завывание ветра, напрасно пытаясь согреться под дырявым одеялом. Но комнатушка на чердаке осталась в прошлом – Аурика надеялась, что навсегда.
Вернуться туда – все равно, что умереть.
Часы в гостиной пробили двенадцать. Аурика подумала, что надо бы навестить уборную, и в этот момент Тобби резко ударил кулаком по кровати и отчетливо произнес:
– Дьявольщина.
Аурика вздрогнула – вот, кажется, и работа началась. Склонившись над спящим и заглянув в красивое бледное лицо, искаженное страданием, она слегка потрясла Тобби за плечо и ласково промолвила:
– Дерек, вы спите.
Это сон. Это просто сон.
Он глубоко вздохнул, перевернулся на бок, и Аурика поняла, что сделала свою работу так, как и полагалось. Выждав несколько минут и убедившись, что кошмар прошел, и Тобби спит спокойно, Аурика выскользнула из–под одеяла и пошла в уборную, примыкавшую к спальне.
Зеркало над маленькой раковиной отразило красивую молодую женщину с темными тенями под глазами и измученным видом. Сполоснув руки, Аурика подумала, что все наладится. Должно быть, ловушки действительно не было. А отсыпаться она сможет и днем.
