Текст книги "Та, которой не должно быть…"

Автор книги: Лариса Соболева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– А мне нужна эта, – нагло ухмыльнулась Майка.

– Ладно, – поднялся Эдгар. – Может, тебе она действительно нужнее.

Не успел отойти, на скамейку слетелись юные парнишки, один из них предложил:

– А давайте бабло у него отнимем?

Эдгар резко развернулся, выбросив руку и указывая пальцем на старшего:

– А вот этого делать не советую.

И хотя предложение отнять деньги поступило не от Феди, именно он на правах главаря приподнял ладони, мол, мы шутили. Пять пар глаз смотрели уходящему Эдгару в спину, как хищные зверьки, еще не голодные, но не желающие упускать добычу.

– Никого ж нет, – сказал Гарик, – давайте мужику пятки подпалим? Ну? Уйдет же!

– Сидеть, – внушительно сказал Федя, пережевывая жвачку.

В компании он – сдерживающий фактор. Во-первых, как самый старший и потому самый умный; во-вторых, маме удалось привить ему нормы, что можно и что нельзя; в-третьих, лидер умеет подчинять свиту своим интересам и желаниям, а не чьим-то. Иногда Федя дает «порулить» кому-нибудь, да той же Майке, а сам со стороны зорко следит, что из этого выходит и где делаются ошибки. Для чего? Опыт нарабатывал. Видя недовольные рожицы, Федя наехал на них (это лучший способ подчинить):

– У нас сегодня и завтра игра! Надо копить силы и готовиться, а не распыляться. Все понятно? Ром, ты че-нить узнал?

– Ме-а, – отрицательно покачал головой Роман. По старшинству он следующий, ему девятнадцать. – Брат не показал маршрут, послал меня.

– Плохо, – сказал Федя.

– Ой, мы все равно их сделаем, – заявила самоуверенная Майка, пересев со скамьи на колени Федьки. – Правда, Федь?

– Посмотрим, – усмехнулся он. – Ладно, топайте, пацаны.

Гарик, Рома и Смайл (Алеша) двинули к выходу из парка, а Федя и Майка еще целовались на скамейке под желтым осенним солнцем. Потом уехали на ее машине, которую ей подарил отец и (вот досада!) не разрешал на ней кататься.

* * *

Воспользовавшись приглашением, Володя присел на стул. С минуту он изучал молодого мужчину напротив, важно, чтоб он понравился с первого взгляда. Лев Кашуба внешне держал марку маститого детектива, отягощенного знаниями и жизненным опытом, на самом деле это было не так. Для маститого мэна он, пожалуй, молод – примерно тех же лет, что и Бородин. Внешне Лев непрезентабельный: худой, невзрачный, небольшого роста, хотя это не главное. Володе не понравилось узкое и бледное лицо жителя северных областей, с чертами тонкими и мелкими, оно смотрелось больным. Доходяга какой-то. Куда ж такому поручать ответственное задание? Бородин собрался уйти, извинившись, он надеялся, времени хватит заглянуть еще в одно агентство.

Но зазвонил телефон на подоконнике. Не вставая с места, Лев резво потянулся к нему и заговорил кодом – да, нет, угу, – глядя на клиента, наверняка чтоб не забыться и не сказать при нем лишнего. Володя домыслил по его реакциям, что позвонила женщина, к которой он неравнодушен. Глаза выдали. В них отразилась нежность, это и перевесило чашу весов в сторону Кашубы. Когда Лев положил трубку, Володя достал из внутреннего кармана куртки несколько фотографий Жанны, положил на стол со словами:

– Я хочу, чтоб вы проконтролировали ее.

Лев взял фото, сжал губы, а брови чуть приподнял, это был знак одобрения. Собственно, многие реагировали на эти фото одобрительно, затем очень часто произносили: «Мне тебя жаль». Три слова, а сколько смысла! Фраза вмещала целый спектр сострадания, низводя Жанну до тривиальной самки, а Володю – до уровня дебила, не отдающего себе отчета, с кем он связался. Вот с какого перепугу вешаются ярлыки? Жанна красивая, но не вульгарная, не пошлая, так из какой же гадости рождается подлая фраза? Бородин научился жалеть сочувствующих, ибо люди, живущие примитивными понятиями, лишают себя целой гаммы ощущений и чувств. Лишают разнообразия и удовольствия открывать что-то новое – им же все ясно и понятно в жизни. Они даже не подозревают, насколько обделены.

Тем временем Лев вскидывал на Володю темные глаза, затем опускал на фото Жанны, снова – на Володю, потом – на Жанну. Он что, портретное сходство искал? Бородин неожиданно завелся и дал себе слово: если этот чахоточный сучок произнесет известные три слова, он пошлет его на три буквы.

– Она вам кто? – ограничился вопросом Лев.

– Жена.

– Я так и подумал. Хотите получить компромат?

– Не понял?

– Вы хотите знать, с кем она… изменяет вам?

– Нет. Я хочу, чтоб вы ее охраняли во время моего отсутствия. Днем и ночью охраняли. Но так, чтоб она этого не заметила.

Лев записал адрес, данные и выставил предварительный счет.

– Через три часа мой самолет, берите Жанну под контроль прямо в аэропорту, – дал совет Володя, выдал аванс и поспешил домой.

А через два с половиной часа он стоял в здании аэропорта, обняв Жанну, и напутствовал:

– Без меня не пить.

– Не бу, – пообещала она. – Без тебя неинтересно. Сам подумай: кто меня пьяную будет доставлять из пункта «А» в пункт «Б»? Я уж дождусь тебя и тогда оторвусь.

– Может, и поиски убийц прекратишь до тех пор, пока я не вернусь? – осторожно спросил Володя.

– Может… может… может…

А твердого обещания не дала. Она подняла голову и посмотрела на него подозрительно, как будто именно он совершил то страшное преступление и совершит еще с десяток подобных, если его не остановить. Конечно, Жанна так не думала, просто это ее оборона – выставлять невидимый щит на всякий случай. А Володя улыбнулся, провел ладонью по ее щеке, задержал руку на шее и, коснувшись лбом лба Жанны, сказал:

– Я бы хотел, чтоб ты помнила: у тебя одна-единственная жизнь. Дождись меня, ладно?

– Угу. Я посмотрю, как будет взлетать твой самолет.

Поцеловались. Он ушел на посадку, а Жанна побежала на второй этаж, откуда видно взлетное поле. Володю удалось разглядеть, он поднимался по трапу и смотрел на аэровокзал, но вряд ли видел Жанну, хотя махнул рукой – примерно он знал, где она стоит. Без него, что с ней стало бы, как она выжила б? Самолет разбежался, оторвался от земли…

С этого момента Жанна полностью переключилась на цель, которую поставила перед собой еще год назад, обдумывала в психушке и осторожно, не спеша, однако упорно шла к ней, ни на минуту не забывая. Да, шла-шла и пришла. К тупику. Как будто некто наложил табу на разоблачение (расследование звучит слишком нескромно). Какой из нее расследователь? Она понятия не имела о работе следователя, не штудировала учебники, не интересовалась дедуктивными методами. Тупиковое затишье нервировало, ведь ничего не происходило! Даже Алексашка затаился, как змей в кустах, и только иногда клацал зубами в сторону Жанны (ей-богу, сожрал бы). Ха, она тоже терпеть его не могла.

Но речь не о нем. То есть и о нем, конечно, он же подозреваемый, только не сейчас. Итак, огромное желание узнать, кто отправил семью на кладбище, стало идеей фикс, манией, и Жанна с нетерпением считала дни до приезда Эдгара. С его появлением обязательно начнется какое-то шевеление, полагала она, у нее были серьезные основания так думать.

Убийцы пришли в дом, ударили Эдгара, он потерял сознание и ни черта не вспомнил. А что он должен вспомнить? А видел ли Эдгар убийц? Может, ему и вспоминать-то нечего? Но! – и это важно. Для убийц он в любом случае представляет опасность. Этим сволочам наверняка известно, что Эдгар жив. А должен был умереть, как все, кто был в загородном доме. Теперь им нужно исправить брак в работе и убрать его, чтоб исключить любое недоразумение.

– Моя б так и сделала: убила б его, – залезая в машину, рассуждала Жанна. Когда говоришь вслух, лучше себя слышишь. – Думаю, убийцы не оригинальны, как и я, значит, наш убогий Эдгарик, прежде всего, приманка… Какого черта!

Жанна резко нажала на тормоз, ибо чуть не врезалась в драндулет, выезжавший с парковки. Открыв окно, она крикнула Кашубе (именно он торопился выехать, опасаясь потерять жену клиента):

– Ты что, слепой? Ах, зрячий! Тогда выучи раздел, в каких случаях пропускают транспортное средство и что такое – главная дорога. Господи, почему ты плодишь недоразвитых?

Сдавая назад, Лев старательно прятал лицо за наклонами и поворотами головы. Он попался ей на глаза и не исключено, что попадется снова, а это не входило в его планы. Ко всему прочему, Жанна могла его запомнить и во время следующей встречи узнать, а это уже минус в работе, стало быть, падение репутации. Жанна проехала, не разглядывая его. Лев, естественно, помчался за ней, проговорив с досадой:

– А она стерва. Бедный мужик.

«Стерва» выехала на дорогу, ведущую к городу, ворча:

– Откуда взялся этот идиот? Сбил меня с мысли. Ах, да! Убогий Эдгарик… Если на него будут покушаться, он выпадает из подозреваемых. Если не будут, то… то… посмотрим, что станет делать.

9

Заварову и в выходные не было покоя, его доставали звонками, а он уже созрел стать хроническим бездельником. Устал. Когда он отвоевывал место под солнцем и луной, пропустил многое из того, что составляет человеческую радость, теперь намеревался наверстать упущенное. Если раньше для Заварова не существовало выходных, сейчас он отдавался им с потрохами, не ударяя палец о палец. Но скучно. Работать скучно и бездельничать скучно. Он поспал, послонялся по дому, сел в кресло, ноги уложил на подлокотник другого кресла. Томился минут сорок перед теликом, пока перед ним не появилась дочь:

– Па-ап!

– М? – поднял на нее задумчивые глаза он.

Обзавелся Заваров всего одним ребенком – Майкой. Может, где-то еще растет родная кровь, он с радостью принял бы такой богатый подарок судьбы, особенно сына, да вряд ли. В юности мало кто на него клевал, не того Заваров покроя. Теперь же кидаются – да, молодые и красивые кидаются, а женщины среднего звена уж и не пытаются завоевать его, понимая, что проиграют. Но он-то знает что почем и зачем, мозги у него еще не ссохлись, чтоб черное принимать за белое.

Майка, которую он любил самой большой любовью и силой отнял дочь у тупой истерички матери восемь лет назад, стала смыслом. Но и этого, как оказалось, мало. Чем старше ребенок, тем дальше от дома круг его интересов, процесс этот необратим. А он ради своей семнадцатилетней худышки с голым пупком глотки перегрызет, хребты переломает каждому второму, город запашет вдоль и поперек. Раньше было проще: папино слово – закон, но сейчас ты ей слово – она в ответ десять.

– Па-ап, можно машину взять?

Это была не просьба, а требование. Цепляться к тону и обострять отношения глупо, недальновидно. Заваров сознательно упразднил между ними иерархию, тем не менее дистанция «отец – дочь» обозначена им четко. Однако: на кого она похожа! Вроде бы девочка выросла, а смотреть страшно – до того безобразно одета. Уму непостижимо, но тряпье на ней стоит бешеных денег.

– Ты катаешься без прав, – заговорил папа, – и умудряешься сделать столько нарушений, что не заметить нельзя. Хоть иногда думаешь, во что мне обходится твое катание?

– Я за руль не сяду, обещаю. Федька поведет, у него права есть, ты же знаешь. Мы только к ребятам на сборку съездим и все. М? Ну, па-ап, ну, па-а…

Врет, конечно, приедет ночью.

– У Федьки доверенности нет…

– А ты дай визитку, – нашлась дочь.

Можно, конечно, похихикать: при чем здесь визитка? На визитке стоит подпись самого-самого главного начальника, для патрульных дэпээсников это табу на санкции против водителя. Все же неосторожно он подарил машину дочери, хотелось порадовать худышку, а она решила, что ей все можно.

Заваров указал пальцем на журнальный стол, где лежал органайзер с авторучками, что и стало его капитуляцией. Майка подала. Не спеша он вытащил волшебную карточку и протянул ее, зажав между двумя пальцами. Майка хотела взять, но папа опустил кисть, не дав карточку со словами:

– Предупреждаю, Майя, одна жалоба…

– Не, не, не. Па-а, я ж обещала! – И протянула ладонь.

– Твою машину нужно обкатать спецу, выберите другую. Только не мою любимую, ясно?

Майка кивнула, вырвала визитку и перешла ко второй просьбе:

– Па, а бабки? У меня больше нет.

Заваров не спрашивал, куда тратит дочь деньги, она же девочка, ей много чего надо. Он достал из нагрудного кармана жилета купюры, отсчитал несколько, протянул, спросив:

– Хватит?

– Yes!

Майка чмокнула отца в щеку, побежала к выходу, напевая, а Заваров снова остался один, и что в этом хорошего? Алла – вот кто украсит его жизнь и скрасит скуку, выбор сделан верный, а на дурах пусть женятся старые идиоты, к коим он еще не относится. Безлюдный дом опостылел, требовалось сменить обстановку, Заваров по телефону вызвал водителя и двух охранников, лениво сообщил план на остаток дня:

– Сначала к лошадям, после в клуб…

* * *

Ночь… Жанна чувствовала себя неплохо под покровом темноты. Она хлебнула кофе, зевнула – сильно клонило в сон, ведь просидела Жанна в машине с девяти часов, а сейчас… двадцать минут первого! Больше трех часов проторчала во дворе Эдгара в качестве телохранителя (хотя ей плевать на жизнь и здоровье убогонького принца без белого коня). Он наверняка спит крепким сном, пора и ей домой на диван с подушками… Тут-то и открылась дверь подъезда.

– Эдгар? – выговорила Жанна, округлив глаза. – Куда это он?

Он прошел к гаражам. Жанна вспомнила: у него же есть ржавая тарантайка цвета чернослива. Неужели эта рухлядь, простояв год в гараже, способна вертеть колесами? Однако Эдгар выехал…

– Куда это ты, наш неземной? – произнесла Жанна, выезжая со двора за ним. – Никогда ты мне не нравился. Что Нинка в тебе нашла? То злобный карлик Алексашка, то дохлый аристократ Эдгар – сложно сказать, кто из вас хуже.

Он ехал к окраине, Жанна не отставала, стараясь не приближаться. Больше она не позволит себе резких движений, спонтанно сказанных слов, неконтролируемых эмоций. Не позволит, потому что знает, чем это заканчивается. И помнит: у нее одна-единственная жизнь, она ею дорожит и будет осторожна.

Вот и частный сектор. Эдгар остановился на углу, вышел из машины и пошел вдоль улицы. Жанна кралась за ним…

* * *

Яна, лучшая студентка по всем показателям, поссорилась с Максом, которого ошибочно приняла за совершенство. Она уже не помнила первоначальную причину, приведшую к ссоре, но разве это что-то меняет? Дело в Максе, он повел себя…

– Ничтожество! – оскорбила бывшего друга Яна. – Ненавижу!

Ненавидит, потому что Макс… Это было унизительно! В клубе во время танца он схватил за плечи Яну, тряс и громко говорил ей в лицо:

– Ты психованная! Тебе лечиться надо! Тебе все не так, вечно ты обижена! Какого цепляешься ко мне? Я уже сам в себе сомневаюсь. Все, хватит!..

По ушам били барабаны, кто-то правильно назвал это кислотой, децибелы выносили мозг, сотрясая тело. Вокруг все мигало, сверкало, рябило. Их толкали другие тела, прыгающие в такт и не в такт, было тесно. В этом грохоте Яна прекрасно слышала Макса, видела его губы, глаза… И все-все видели, слышали, но делали вид, будто не замечают их. Яну душил стыд.

Макс бросил ее посреди танцплощадки, ушел к столику, за которым сидели две девицы, обе нагло снимали его! И насмехались над Яной, ее одеждой, манерами – как ей на это реагировать? Она понимала, что девицы завидуют ее внешности – густым волосам, талии, выпуклой груди, заднице, в конце концов! Но они выглядели победительницами, а Яна жалкой дурой.

Среди танцующих в экстазе и весело выкрикивающих междометия молодых людей она одна стояла, закусив до боли губу. Чтоб не выглядеть смешной, Яна убежала. Такси не взяла, уже на улице она вспомнила, что оставила сумочку в баре на стуле, деньги в ней. И куртка висела в гардеробе, а номерок у Макса. Вернуться? Нет, черт с ними: с сумочкой и курткой! А то Макс подумает, будто она хочет, чтоб он уговаривал ее остаться! Яна решила пешком добраться до дома, если идти быстро, не замерзнешь.

В короткой юбке, в тонком джемпере, в сапожках на высоких каблучках, она быстро шагала по улицам, время от времени переходя на бег.

– Ты еще пожалеешь! – повторяла Яна, угрожая Максу. Правда, она еще не придумала, чем можно досадить ему, чтоб он никогда не забыл…

Механический рев остановил ее. Яна не поняла, что он означает, поэтому инстинктивно повернулась в сторону рева. А очутилась она на широкой дороге точно посередине, вокруг никого, улица пуста, словно все живое вымерло. Девушка разглядела тень, которая приближалась, как нечто ирреальное, эдакая страшилка, выскочившая из снов. Яна прищурилась, гадая, что это…

Внезапно по глазам ударил яркий белый свет и ослепил. Яна механически закрыла рукой глаза, догадавшись, что это автомашина. Завизжали тормоза. Колеса, трущиеся об асфальт, зашипели, заскрежетали, нет, взвыли от непомерной нагрузки. В ту же секунду в Яну что-то врезалось твердое и холодное, девушка полетела, оторвавшись от земли. И услышала дикий вопль Макса:

– Яна-а!.. А!!!

Грохнувшись на асфальт, она тут же забыла о Максе, обидах, угрозах, девицах, холоде. Обо всем забыла Яна от страшной, непереносимой боли, пронзившей ее хрупкое тело со спины, будто упала она на острые колья, разорвавшие все внутренности…

Автомобиль взял максимальный газ с холостого хода и, объехав девушку на дороге, скрылся в считанные секунды.

– Яна! Янка… – бежал к ней Макс.

В руках он держал ее сумочку и куртку, добежав, бросил все на дорогу, упал на колени, не решаясь дотронуться до нее руками. У Яны открывался и закрывался рот, как у рыбы без воды, глаза она бессмысленно вытаращила…

– Яна!.. – Макс сообразил позвонить в «скорую». – Алло, сбили девушку… машина сбила… Это же «скорая», да?.. Что, Яна?

Он наклонился к ней, заметив, что она шевелит губами, силясь что-то сказать. И услышал слабый шепот:

– Ты был… не… прав… Макс…

Он смотрел в глаза, ставшие похожими на искусственные, в них уже не было жизни, но блестели они, словно живые. В них отражались городские огни, которых вроде бы и полным-полно вокруг, но какие-то тусклые. Зато, попав в глаза Яны, маленькие огоньки засверкали. Макс смотрел на приоткрытые губы, ждал, когда они еще зашевелятся, тогда он поймет, что не договорила Яна.

А в трубке женский голос настаивал:

– Вы не назвали улицу… Алло, вы меня слышите? Назовите улицу, на которой сбили девушку… Алло!.. Какая улица?.. Алло!..

* * *

Эдгар перелез через ограду. Темно, но все же это город, он излучает электрический свет, а черное небо, возможно, отражает его, хотя это против законов физики. Но видимость хоть и слабая, а стволы деревьев различались, и кусты, и дорожка… Эдгар пошел по ней, зная, что сейчас будет дугообразный поворот, затем дорожка сделает еще одну дугу и выведет к дому. Зачем здесь кривизна? Прямо было бы удобней.

Эдгар взошел на террасу, взялся за ручку… Дверь легко поддалась – что это значит? Днем она была заперта. Выходит, внутри дома Ганина кто-то есть? Пришел этот «кто-то» не днем, а ночью, значит, хотел остаться незамеченным соседями. Руки в перчатках ощупали замок, Эдгару показалось, он взломан. «Стоп, – мелькнула мысль, – а с чего я решил, что в доме люди? Может, они давно ушли, я же не слышу звуков».

Он перешагнул порог. Вот она – настоящая темень, ни зги не видно. Расположение комнат Эдгар неплохо помнил: сначала прихожая (крошечная и квадратная), потом проходная комната, из нее ведут двери в кухню, спальню и кабинет. Эдгар нащупал ручку и открыл дверь, которая жутко заскрипела, вероятно, петли проржавели. А в кабинете – расположен он справа и близко от входной двери – мелькнул и погас тусклый световой луч. Эдгар замешкался, вытаскивая фонарик из кармана, ему мешали перчатки.

Послышались быстрые шаги… И как раз тогда, когда Эдгар вынул фонарик, он получил толчок в грудь. Настолько сильно его толкнули, что Эдгар не устоял на ногах, полетел назад, врезался спиной в дверь, та распахнулась, а он вылетел наружу. Падая, зацепился рукой за деревянные перила на террасе, что спасло его от серьезных травм. Человеческая тень перешагнула через поверженного Эдгара и убежала.

Разумеется, Жанна тоже перелезла через ограду, похвалив себя за то, что сообразила одеться в спортивную одежду. Она подбиралась к дому, как дикая кошка – неслышно ступая, согнувшись. Странный шум заставил ее выглянуть из укрытия, интересно же, что там происходит. И вдруг натуральное кино жанра боевик: Эдгар вылетает из дома, как курица из курятника, который посетила лисица. Так ему и надо!

Жанна увлеклась торжеством и оказалась на пути человека, который вышвырнул мармеладного. Она вовремя заметила, что на нее несется плотная тень явно не из рода привидений, а состоящая из плоти, крови, костей и одежды, но это не Эдгар. Жанна мигом присела, от ужаса зажмурилась, полагая, что человек сейчас наткнется на нее. Ну, в случае чего – она криком поднимет весь квартал, только не хотелось бы обнаружить себя.

Тень прошмыгнула мимо, задев сорняки перед лицом Жанны, травинки, касаясь ее кожи, противно защекотали. Труха с растений попала в нос, что хуже во сто крат, так как потянуло чихнуть! Жанна ухватила себя за нос пальцами и потрепала, восстанавливая нормальное состояние.

– Фу-ух, моя сильно напугана, – одними губами выговорила она, глядя вслед убегавшему.

Это был мужчина. А женщине и не удалось бы выкинуть Эдгара из дома. Жутко хотелось посмотреть, как он выглядит, но тот перелетел через ограду, словно акробат, да так быстро, что Жанна сразу отказалась от идеи преследовать его.

– К этому дому у кого-то еще есть интерес? – сообразила она. – Ой, не зря они оба притащились сюда. Теперь во что бы то ни стало выясню, кто здесь живет и что нужно нашему рахат-лукуму.

Она пробиралась к дому осторожно, как по минному полю, а то не успеет глазом моргнуть, а оттуда еще какой-нибудь идиот вылетит. Заходить внутрь – чай, не дура, да и не такая Жанна смелая, как о ней думает Вовка. Ей бы только увидеть, что там делает их общий возвышенно-неземной дружище, который без спроса вторгается в чужую частную собственность под покровом темноты.

Жанна двинула вдоль дома в поисках окна, в котором видны проблески света. Свет должен быть! Иначе чего там торчит убогий Эдгарик?

Нашла! В одном из окон шторы задернуты кое-как, внутри «гуляет» слабый свет… это фонарик. Жанна подкралась ближе, заглянула в окно. Вообще-то, она догадалась, что Эдгар должен здесь что-то искать. Только сейчас выяснился один маленький нюанс: он знал заранее, где искать.

Эдгар не шарил по ящикам, а стоял на стуле у книжного шкафа. Шкаф высокий, почти до потолка, на него не поставишь ни вазы, ни статуэтки. Эдгар тянулся рукой… Что же он хочет взять? Жанна от напряжения прищурила глаза… О, достал! Это коробка.

Спустившись на пол, Эдгар присел на тот же стул, взял в зубы фонарик и судорожно открыл коробку. Неужели это золото-бриллианты, пачки банкнот? Жанна полагала, что и Эдгар, и тот (сбежавший) пришли ограбить дом в отсутствие хозяина, а в коробке лежали… тетрадка и какие-то бумажки! Все!

Эдгар пролистнул тетрадь, ближе к концу пару страниц прочел, затем мельком просмотрел несколько отдельных листков разной величины. Жанне показалось, он нашел совсем не то, что искал, ибо с разочарованием сложил все в коробку… Нет, не вернул на место – жаль, жаль. Он забрал ее и пошел к выходу. Что же это за коробочка, разочаровавшая его? Зачем он украл ее?

Жанна прижалась к стене дома, хотя вряд ли Эдгар заглянет за угол, люди спешат уйти подальше от места, которое осквернили воровством. Действительно, шоколадно-мармеладный убрался быстро и бесшумно. Жанна не кинулась за ним, а немного выждала. И прошла она мимо человека, сидевшего на корточках возле дорожки. Не заметила его Жанна в сорняках, как ее не заметил беглец, выбросивший Эдгара из дома.