Текст книги "Никогда не говори мне «нет». Книга 3"

Автор книги: Лариса Чурикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Далее из столовой шла дверь в комнату, служащую скорее для отделения места принятия пищи от места её приготовления (чтобы не оскорблять обоняние хозяев и гостей запахами кухни). Эта комната хорошо знакома Юлии, здесь она стояла с подносом, в ожидании, когда наступит её очередь нести блюдо.

Полина зашла на кухню. Тут вовсю кипит работа. Спросила у Марфы (главной кухарки), чем может помочь, но та только замахала на неё руками и посоветовала не мешать, отдыхать, выздоравливать и вообще, убираться подобру-поздорову.

Пройдя обратно анфиладу комнат, Юля снова очутилась в холле. Здесь две горничные натирали лестницу. Она хотела к ним присоединиться, но девушки смущённо пробормотали «не велено» и, с пожеланиями выздоравливать, прогнали прочь.

Юлия направилась в левое крыло. Первая комната тоже гостиная, очень похожая на ту, что справа, только в золотых оттенках. Её называли «музыкальной», так как у стены стоял рояль. Эта комната очень большая, её, наверное, использовали для проведения каких-то торжеств: балов или приёмов.

Далее какая-то промежуточная комната, непонятно для чего предназначенная, так как из неё ведут сразу три двери. Одна в музыкальную гостиную, другая в оранжерею или зимний сад, как называли слуги, и третья в кабинет хозяина. Кабинет – единственная непроходная комната на первом этаже. Полы везде, кроме оранжереи и, конечно, кухни, покрыты коврами или ковровыми дорожками.

Несдержанность слов

Полина так и не встретила Дмитрия, а спрашивать о нём было верхом неприличия даже для современной Юлии. Прослонявшись по дому целый час, она вошла в хозяйский кабинет и остановилась в нерешительности. Полина подсказывала, что это недопустимо, но так хотелось узнать больше о его жизни, о том, как он справляется с таким огромным хозяйством. Юля взглянула на корешки книг, которыми уставлена вся полка, полистала «Историю государства Российского» Карамзина, лежащую открытой на столе. Сейчас её больше интересовали не книги, а бухгалтерские журналы, исписанные знакомым аккуратным почерком, на которые она обратила внимание ещё во время уборки.

Юлия уселась в кресло за хозяйский стол и погрузилась в их изучение. Оказалось, что это поместье у него не единственное, что он довольно успешно занимается разведением скаковых пород лошадей, отдавая предпочтение орловской. Также в больших объёмах выращивает зерновые. У него имеется молочная ферма, овчарня и птичник, но это небольших масштабов, по сравнению с лошадьми, скорее для внутреннего пользования. По крайне мере, Юля всё это поняла из бумаг, где велись учёты доходов и расходов.

За этим занятием – внимательным изучением бухгалтерских журналов – и застал Дмитрий Юлию. Он вошёл в кабинет тихо, стучать ему было не нужно, его шагов она не услышала (ничего странного – везде ковры).

Увидев девушку, сидящую в его кресле углубившись в чтение, он в удивлении остановился на пороге. Та ничего не замечала. Он кашлянул. Юля вскинула голову, увидела его и несколько секунд просто смотрела, чувствуя, как волна любви и нежности заполняет сердце. И только позже поняла, что к этим сладостным чувствам примешивается другое: паника, страх. Это душа Полины взывала к её душе и нормам приличия.

Девушка резко вскочила с кресла, так что оно опрокинулось, быстро закрыла и положила в стопку журнал, попыталась выбраться из-за стола, наступила на подол длинного платья, споткнулась и рухнула куда-то под стол.

Дмитрий быстро оказался рядом. Протянул руку Полине, стоящей под столом на четвереньках.

– Дима, прости, я не собиралась рыться в твоих бумагах, – оправдывалась она, пытаясь выпутаться из длинного платья. Тут заметила протянутую руку, схватила её и вмиг оказалась стоящей рядом с ним.

– Ох, Димочка, – вырвалось у Юлии. Она взглянула на его изумлённое лицо. – Простите, Дмитрий Алексеевич, я не подумала, когда к Вам обращалась не так, – это был робкий голос Полины, которая, в лёгкой панике, призывала хотя бы сделать поклон.

Дмитрий вдруг расхохотался:

– Ты так часто называешь меня не так, что одного «простите» будет мало, а много извинений слушать скучно. К тому же я уже привык. Согласен быть для тебя Димой и Димочкой, только когда мы наедине. Не хочу, чтобы и остальные слуги меня так называли, да ещё и обращались на ты.

– Прости… те… – прошептала Полина и сделала, наконец-то, глубокий поклон.

– Да полно! Я не обижаюсь. Садись. – Дмитрий указал кресло, стоящее напротив стола. Девушка послушно села. Он поднял опрокинутое кресло и расположился на своём месте.

– Итак, что же привело столь юное создание в это царство цифр и заставило с интересом рассматривать мои записи? Признаюсь, я очень удивился, застав тебя за этим занятием.

«Извинись ещё раз и иди отсюда!!!» – настойчиво шептал голос Полины. «Я не для того сюда пришла. Цыц, трусиха!»

– Трусихой я бы тебя не назвал.

Юля вздрогнула, поняла, что последнее слово произнесла вслух.

– И всё же, ты не ответила на мой вопрос. Что тебя сюда привело? – настаивал Дмитрий.

– Безделье.

Дмитрий удивлённо вскинул брови.

– Вы запретили загружать меня работой. Когда я пытаюсь что-то делать, меня гонят прочь.

– Другая на твоём месте радовалась.

– Я не привыкла сидеть без дела. Я прекрасно себя чувствую, и не хочу, чтобы со мной обращались как с больной.

– Что же ты предлагаешь?

– Я могла бы помогать тебе… э… вам, вести учётные записи, делать расчёты, – помня прошлый опыт работы, Юлия была уверена, что справится.

– Что? – его изумление росло всё больше. – Не хочешь ли ты сказать, что умеешь писать и знаешь математику?!

– Конечно, умею! – выпалила Юлия, не понимая, что его удивляет.

– Откуда?

«Упс!». Юлия открыла рот и закрыла вновь. Да, откуда простая крестьянка умеет читать и писать, не говоря уж о математике? Сказала первое, что пришло в голову:

– Мама научила.

Дмитрий улыбнулся:

– Не надо покрывать отца Михаила. Знаю, что он обучает крестьянских детей грамоте, я нисколько не возражаю, лишь бы это не мешало его церковной службе. Только не думал, что у взрослой девушки было время и желание постигать грамоту. Кстати, что же ты обнаружила, изучая мои записи?

Юлия чувствовала, что Дмитрий не верит ей и хочет подловить на лжи. О чём же ему сказать, что не было бы известно всем, а она могла бы это выяснить из журналов.

– Я обнаружила, например, что разведение скота полностью покрывает нужды поместья, вы даже продаёте излишки, а вот выращивание овощей поставлено плохо, и большую часть приходится закупать, а это огромные расходы. Я понимаю, что в районах Подмосковья трудно получить приличный урожай теплолюбивых культур. Выход может быть один: формирование тепличных хозяйств.

Только когда она закончила говорить и увидела ошеломлённые глаза Дмитрия, поняла: либо сказала лишнее, либо совсем не то. Кстати, а как с теплицами в 19 веке? Может, их вообще не было? Жаль, что во время учёбы её очень интересовала биология, и совсем не интересовала история.

– Кто ты такая? – вдруг спросил Дмитрий, нахмурившись.

– Я? Я твоя… – Юля сделала паузу, замялась, так как с языка чуть не сорвалось «жена». Она была рада, что вовремя остановилась, так как боялась, что после всего, что тут наговорила, рискует оказаться в лучшем случае в постели, в худшем в сумасшедшем доме (если таковые имелись в то время). Но нужно заканчивать фразу. Она сказала то, что нашёптывала Полина:

– Я твоя… раба.

– Мне не нравится это слово. Ты свободная девушка, так как родилась от свободной женщины. Моя матушка очень была привязана к твоей. Кстати, чтобы в следующий раз не путаться в платьях моей матери, я приказал сшить для тебя гардероб. Так что ты не будешь сегодня мучиться бездельем, а пойдёшь сейчас в мастерскую. А насчёт помощи в бухгалтерии, я подумаю. Быть может, подберу тебе что-то, с чем бы ты могла мне помочь.

– Спасибо, Ди… барин… Ой!

– Назови меня так, как хочешь. Мы же одни.

– Спасибо, Дима!

– Поблагодаришь, когда будет готов гардероб. А сейчас, быстро к мастерицам. Тебя уже ждут.

Полина скромно поклонилась, Юля вздёрнула подбородок, улыбнулась и быстро вышла из кабинета.

В мастерской, которая располагалась в одном из флигелей, Полина пробыла больше двух часов. Её чрезвычайно утомило снятие мерок, примерка и подгонка почти готовых платьев и сорочек, вопросы о её предпочтении цвета, фасона, отделки. Девушка даже в своём времени не очень интересовалась модой, а уж знать предпочтения дам того времени совершенно не могла. Даже душа Полины ей ничем не помогла. Она ведь кроме сарафана в жизни ничего не надевала. Одно Юля понимала точно: с одеждой тогда было много проблем и неудобств. Как скучала она по джинсам и футболкам. С уверениями, что полностью доверяет вкусу и умению главной швеи, Полина вырвалась, наконец-то, из рук мастериц.

Близился вечер. Юле захотелось выйти в сад. Она вспомнила, как шла вчера утром к дому и не могла налюбоваться прекрасными пейзажами. Было понятно, что сад, точнее, парк, перед домом огромен. Ей захотелось заглянуть во все его уголки. Хотелось побывать также и на хозяйственном дворе, поближе рассмотреть животных.

Ничего этого не получилось. Как только она вышла на крыльцо, налетела Маша и потащила в комнату:

– Полина, нам нужно поговорить.

– Мы можем говорить и гулять в парке?

– Нет. Экономка скажет, что я шляюсь без дела и найдёт мне работу.

– Хорошо, идём.

Они вошли в комнату, где Полина провела ночь. Это была небольшая спальня для гостей сразу возле лестницы. Стены выкрашены в светло-голубой цвет. У стены большая кровать под балдахином, небольшое зеркало на стене, низкий туалетный столик под ним. Возле окна огромное неуклюжее кресло с гобеленовой обивкой в сине-голубую полоску, такое же покрывало на кровати. В углу массивный шкаф для одежды из тёмного дерева.

Полина усадила Машу в кресло, сама присела на уголок кровати.

– Пока ты мне ещё подруга, – начала торопливо Маша, – я хотела тебя предупредить.

– Маша, почему пока, я всегда твоя подруга!

– Да кто его знает, может, завтра ты не захочешь со мной разговаривать.

– Почему это? Что может случиться завтра?

– А вот что. У барина, Дмитрия Алексеевича, есть на тебя какие-то планы. Я знаю, слуги не должны обсуждать хозяев, но мы с тобой подруги, я должна рассказать тебе всё, что узнала от других слуг.

– И что же ты узнала?

– Во-первых, ему доложили, что ты здорова, но он не собирается переселять тебя из дома. Во-вторых, он приказал швее и её мастерицам в ближайший срок сделать тебе гардероб по последней моде, который «не постеснялась бы носить самая взы… э… взы… скательная дама», – как могла, скопировала Маша барина. – В-третьих, он запретил экономке давать тебе работу и, ты не поверишь!.. приказал приставить к тебе личную горничную!

– Всё это я и без тебя знаю. Я только что была в мастерской. А работать мне с утра не дают.

– Но ты не знаешь главного. Говорят, он никого никогда так не выделял, как тебя. Ни из слуг, ни вообще. Поговаривают, что в городе у него есть невеста, на которой собирается жениться. Но собирается он уже много лет, и никто её никогда не видел. Он, конечно, не монах, но слугам ничего неизвестно о его дамах. Сюда приезжают иногда какие-то гости, но никого он пока не выделил, ни одна не задерживалась здесь больше, чем на день-два. Знаешь, Полина, мне кажется, он хочет, чтобы ты стала его любовницей!

Юля задумалась. Она уже поняла, что теперь ей недостаточно того, о чём она так настойчиво просила: видеть его. Она хотела чувствовать, прикасаться, любить. Да простит её Полина, может, это погубит её репутацию, а может, наоборот, вознесёт среди слуг, но Юля хотела быть любовницей Дмитрия, хотела всей своей душой.

Одно только «но». Если Дмитрий так же внутренне похож на её мужа, как и внешне – он не позволит себе взять то, что ему не принадлежит. А Полина ему не принадлежала. По крайне мере Дмитрий хотел так думать, считая её свободной, несмотря на то, что для всех остальных: его сестры и слуг, это не имело значения. Она родилась в его имении, от бывшей крепостной, жила в его доме, ела его хлеб – значит, она такая же, как и все.

Размышления девушки прервала Маша. Она заметила, какой грустной стала подруга:

– Ты боишься первой ночи? Я слышала, это не так страшно. Нужно закрыть глаза, думать о чём-нибудь приятном и, главное, не сопротивляться.

Юля улыбнулась:

– Откуда такие познания? Впрочем, да, немного боюсь. Но ведь ещё неизвестно, как всё сложится.

Их разговор прервал стук в дверь. Вошла одна из мастериц, работающих над её гардеробом. Она принесла готовое платье.

– Барин просил передать, что ждёт тебя на ужин. Он хочет, чтобы надела это платье.

– Спасибо.

Девушка вышла.

– Я же говорила! – закричала Маша. – А ты: не знаю, не знаю! Что тут знать! Полечка, скажи Антонине, что хочешь, чтобы я была твоей горничной. А то она говорит, что я со своей болтовнёй не смогу хорошо справляться со своими обязанностями.

– Я подумаю, – хитро улыбнулась Полина.

– Ах, ты!!!

– Помоги мне одеться, чтобы доказать Антонине, что хорошо справляешься со своими обязанностями.

– Конечно, хорошо! Вот увидишь.

Платье, которое так спешно закончили мастерицы, было сливового цвета, с завышенной талией. Низкий вырез украшен серебряной тесьмой, длинные рукава присборены в плечах и заужены к запястью. Подол тоже украшен тесьмой. В этом наряде Юля напоминала себе принцессу диснеевского мультфильма.

Маша собрала её пышные волосы по бокам, сколола пряди на макушке, оставив основную массу струиться по спине. Так захотела Полина. Точнее, Юлия, которая в восторге от своих пышных волнистых волос.

В восемь вечера в доме подавали ужин. К этому часу девушка вошла в столовую и увидела Дмитрия. Он стоял возле буфета с бокалом в руке. Родной, любимый, ослепительно красивый в белой батистовой рубашке свободного покроя, в мягких облегающих брюках, в домашних туфлях. Полина вспыхнула, зарумянилась, опустила глаза.

– Если ты ищешь пятно, которое оставила вчера на этом ковре, то его уже нет, не беспокойся, – тихо проговорил Дмитрий.

– Нет, вовсе нет, – она вскинула голову. – Я не знаю, где мне сесть.

– А где бы ты хотела? – спросил он, усаживаясь на своё место во главе стола.

– Только не там, – Полина указала на противоположную сторону, туда, где сидела вчера его сестра.

– Знаешь что, мы будем ужинать на террасе, – Дмитрий жестом остановил горничную, которая выставляла блюда на стол.

Он открыл высокие стеклянные двери, ведущие из столовой прямо на открытую террасу, опоясывающую здание с лицевой стороны. Там стоял небольшой столик и два плетёных кресла.

– Накрывайте стол здесь, – приказал он слугам. – Как тебе нравится ужин на свежем воздухе? – спросил у Полины.

– Лучше ничего придумать нельзя. Здесь восхитительно!

– Тогда прошу! – он отодвинул для неё кресло. – Этот наряд тебе очень идёт. И причёска тоже, – сделал неожиданный комплимент.

– Спасибо.

Пока слуги накрывали на стол, они сидели молча. Дмитрий её откровенно рассматривал. А Полина откровенно смущалась под его взглядом, пока Юлия не напомнила о себе.

– Я не перестаю восхищаться твоим парком, – нарушила она неловкую паузу, когда наконец-то остались одни. – Со вчерашнего дня мечтала рассмотреть его, но так и не смогла.

– Приглашаю прогуляться после ужина. Покажу наиболее интересные места.

– Спасибо. А ещё я бы хотела посмотреть конюшню. Прошлый раз заметила, как великолепны твои лошади.

– Неужели прошлый раз ты была в состоянии что-то замечать, да ещё и восхищаться?

– Ну… у меня было несколько минут, пока Степан не начал свою «работу». Да и потом… Так было легче отвлечься и не думать о боли. Я всё время смотрела в глаза серой кобыле. Она меня поддерживала.

– Ты очень храбрая девушка.

– Я только стараюсь такой казаться, – улыбнулась Юлия.

Ужин завершался, солнце заходило за горизонт, из парка потянуло свежестью, прохладой, благоуханием цветов. Юлия глубоко вздохнула и задумчиво произнесла:

– На том и этом свете буду вспоминать я, как упоительны в России вечера.

– Как красиво ты сказала!

– Это не я, это строки песни.

– Да? Никогда не слышал такую. Кто автор? Или это народная песня?

Юлия наконец-то очнулась от раздумий:

– Ой, я не помню автора.

– Странно. Я хорошо знаком с искусством. Но, оказывается, ты лучше знаешь его.

– Нет, я не знаю, просто всплыло что-то в голове. Ты, кажется, обещал мне прогулку по парку.

– Обещал. Прошу вашу руку, мадам.

– Вообще-то мадемуазель!

– Что?

– Ну… я… это реплика из фильма.

– Откуда?

– Дима, я запуталась совсем, пойдём, мне нужно развеяться, а то я говорю, сама не зная что, – торопливо заговорила Юлия, стараясь уйти от дальнейших вопросов и вернуться из расслабленного состояния, в котором произносила фразы, не думая, чем, видимо, шокировала его.

Они спустились со ступенек и углубились в парк по живописной узкой дорожке, посыпанной цветным гравием.

– Ах! Какая красота, а я всё думаю, откуда доносится этот восхитительный запах, – ускорив шаг, Полина подошла к огромной клумбе с цветущими лилиями. В эту пору они обильно цвели и благоухали непередаваемо.

– Это любимые цветы моей матушки. Кстати, когда ты приближаешься, мне кажется, я чувствую запах лилий, – высказал Дмитрий.

– Я уже это слышала. Лилии когда-то были нашими любимыми цветами.

– Нашими – это твои и мамы?

– Что? Ах, да!

– А почему были?

Юлия поняла, как трудно сосредоточиться на том, что говорит. Он рядом, он живой, со своей неподражаемой улыбкой только уголками губ, основная улыбка в глазах, тёплых и лучистых. Со своим завораживающим голосом с такими знакомыми тонами. Хотелось смотреть на него, вдыхать его запах, просто расслабиться, и обрести, наконец-то, покой, который всегда дарило только одно его присутствие. Но, чтобы не напугать его до смерти, расслабляться пока нельзя. Как жаль, что он не знает того, что знает она. И как ему об этом сказать?

– Мне и сейчас нравятся лилии, – произнесла девушка после небольшой пазы. – Просто мне больно на них смотреть. Это связано с трагедией в моей жизни. Я не могу сейчас о ней рассказать.

– Хорошо, расскажешь, когда сможешь. Идём, я покажу тебе озеро. Там живут лебеди. Если повезёт, мы их увидим.

– Да, идём, – Юля поспешила отойти от клумбы. Она слишком напоминала о прошлом, точнее, о будущем, а если быть совсем точной, о реальности и о том, что жизнь быстротечна и непредсказуема.

Пройдя сотню метров между двух рядов подстриженной живой изгороди, они оказались на берегу живописного озера. Вода в нём как зеркало, в котором отражались склонившиеся плакучие ивы и небо синего шёлка с вкраплениями пока ещё редких звёзд.

– А это моя гордость. Я вызывал мастеров, чтобы сотворить это чудо, – Дмитрий указал на деревянную ажурную беседку. Вход в неё с берега, но сама она находилась в окружении воды. Резные столбики поддерживали куполообразную крышу в виде колокольчика, на самой макушке ещё один маленький купол, который венчает фигурка лебедя из жёлтого металла.

– Ах, какая красота! – воскликнула Юлия, ступив на мраморный пол беседки. Она села на одну из ажурных скамеек. – Помнишь, мы похожую видели в Петергофе, она ещё беседкой Петра называлась, ты тогда… – Юля снова забылась. Она оборвала предложение на полуслове, испуганно взглянула на Дмитрия, не зная уже, как оправдать сказанное. Но он, казалось, не слышал. Он стоял у дальнего края, отвернувшись к воде, и как-то странно цокал языком. Юля подошла к нему.

– Что ты делаешь?

– Подзываю лебедей. Они уже в домике, вон, на противоположном берегу. Но обычно, услышав меня, приплывают. Жаль, что не взяли хлеба.

– Жаль.

Из деревянного домика действительно вышел большой белый лебедь и, опустившись в воду, грациозно поплыл к беседке.

– Сейчас он один. Его супруга либо высиживает яйца, либо уже сидит с птенцами.

– Давай не будем их тревожить, пойдём отсюда.

– Мы их не потревожим. Ты, наверное, уже замёрзла?

– Нет, я не замёрзла. И уходить мне не хочется. Когда я ещё увижу такую красоту, подышу таким чистым воздухом. Как бы я хотела остаться здесь подольше, а лучше навсегда.

– Почему ты так говоришь? Ты боишься смерти? Доктор сказал, опасаться больше нечего. Ты молода, твой организм справился, такое больше не повторится.

– Ох, Димочка, я сама не знаю, чего боюсь.

– Пойдём, от воды веет прохладой, ты действительно можешь простудиться.

Он взял её за руку. Это было первое прикосновение за весь вечер. Но этого невинного жеста хватило, чтобы Юлию с ног до головы окатила волна желания. Он вёл её за руку, как маленькую девочку, не замечая или не желая замечать в ней женщину.

Они переместились в противоположную часть парка. Здесь, в отличие от левой стороны, казалось, отвоёванной у леса, росли в основном фруктовые деревья. Так что это был скорее сад, по всей видимости, занимающий территорию луга до самой реки. Дорожки, петляющие между клумбами, посыпаны жёлтым песком.

– Пока ещё не совсем стемнело, хочу показать ещё одну достопримечательность моего парка. А ты выскажешь своё мнение.

Он шёл быстро, совсем не прогулочным шагом, несколько впереди по узкой дорожке, не выпуская её руки. Юля семенила сзади, пытаясь, насколько возможно, рассмотреть окружающую красоту, мечтая только об одном, чтобы он остановился и обнял её, а ещё лучше поцеловал.

Он резко остановился, но не для того, чтобы обнять. Выпустив её руку, отошёл в сторону.

– Ну, как?

Юля вздрогнула от резкого голоса, вернулась из напрасных мечтаний и посмотрела перед собой. Они стояли перед фонтаном. Под арочным сооружением на постаменте двухъярусная ваза, из которой с тихим журчанием стекает вода. Колонны, поддерживающие арки, украшают мраморные фигуры морских богов, нимф и тритонов.

– Это же, как в… – Юля осеклась, вспомнив былые оплошности. – …Как красиво!

– Ты не это хотела сказать. Это же, как где? Говори! – приказным тоном произнёс Дмитрий.

– Я не знаю!

– Знаешь! Точнее, ты узнала, я наблюдал за твоим лицом. Поэтому не ври мне. Где такой фонтан? – потребовал он ответа.

– Как в Париже на площади Невинных, – произнесла Юлия, низко опустив голову, словно сознавалась в преступлении.

– Ты должна объяснить, откуда всё это знаешь. И про беседку Петра Первого тоже. Моя действительно почти точная копия.

– Дима, я… я не могу, я не знаю, как объяснить.

– Словами. Доступно. Я жду.

– Боюсь, ты не поверишь.

– Я попытаюсь.

– Понимаешь, я не Полина. То есть, нет. Та девушка, что ты видишь, Полина, точнее ты видишь тело Полины. Но внутри душа другой женщины. Она жила, точнее будет жить в двадцать первом веке. Я перенеслась сюда…

– Всё! Хватит! – резко оборвал её он. – Я догадывался, что у девушек буйная фантазия, но чтобы настолько! Зачем ты мне врёшь?

– Я говорю правду!

– Да! Ты девушка из будущего, а я английский король.

– В моём времени в Англии правит королева. А ты мой муж.

Дмитрий рассмеялся.

– С тобой не соскучишься! Пойдём, уже поздно, тебе пора спать.

– Дима, ты ведь не отправишь меня в сумасшедший дом?

– Куда? Да и за что? За девичьи фантазии.

– Я говорю правду!

– Считай, я тебе верю, – он снова схватил её за руку и, как нашкодившее дитя, молча повёл к дому. Заговорил он только возле дверей её спальни.

– Надеюсь, сегодняшняя прогулка не совершила непоправимого с твоей головой.

– С твоей, надеюсь, тоже, – язвительно ответила Юлия. – Я не сумасшедшая! Почему ты мне не веришь! Я могу объяснить. Мой муж погиб, и я…

– Всё, всё, с меня достаточно, – с ироничной улыбкой произнёс Дмитрий, выставляя вперёд ладони. Она вздрогнула, узнав привычный жест.

– Не смей смеяться надо мной! – вскричала Юля, топнув ножкой.

– Не смей повышать на меня голос, – тихо, но угрожающе произнёс он. – Иди спать, я пришлю к тебе горничную.

– Сама разберусь, – Юля резко крутанулась на каблуках и скрылась в комнате, хлопнув дверью.

Оставшись в комнате одна, она устало опустилась на постель. Где-то в уголке сознания заметила дрожащую от страха Полину.

– Ты почему не следила за моей речью? – попеняла Юля своему второму «я». – Такое впечатление, что ты весь вечер провалялась без сознания от страха. А я тут выкручивайся!

В ответ она услышала: «Не уходи!», и не успела удивиться этим странным мыслям, как раздалось настойчиво и требовательно: «Юлия!». Почувствовала, как закружилась голова, вцепилась в край постели, словно это могло что-то изменить. «Нет, нет, ещё рано, пожалуйста, нет!». «Как ты себя чувствуешь?» – прозвучал в голове голос Розы. «Прекрасно» – соврала Юлия, так как чувствовала одуряющую слабость. Она закрыла глаза и провалилась то ли в сон, то ли в забытьё.