Текст книги "Рождение женщины. Истории возможных превращений"

Автор книги: Лариса Базарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

И тогда нашел он единственно правильный выход – правда, как раз такой, о котором большинство бы сказало: «Нет, только не это. Это нереально».

Он развелся с женой и отправил ее с детьми в другой город. Все продал что имел – квартиры, машины, загородный дом. Отдал благодаря этому долги. А сам уехал в глухую деревню. На те гроши, что у него оставались, купил какой-то старый разваливающийся дом. Начал потихоньку его ремонтировать. Хозяйство свое завел. Потом фермером стал. Дела пошли. Жену с детьми обратно к себе вызвал. Дом новый роскошный построил. И к прежней жизни возвращаться не собирается, потому что чувствует себя счастливым.

Да, ему пришлось от всего отказаться, стать другим человеком и начать новую жизнь. Он не стал держаться за свой прежний мир. Вместо этого он «выскочил в другое измерение», и тем самым не только спас себя и свою семью, но и обрел даже больше, чем потерял – счастье обрел и душевный покой, а не только материальный достаток.

Так что выход есть всегда, но он может быть не очевидным, не таким, каким мы можем его сразу принять. Чтобы сделать это, иногда необходимо выйти за пределы своего обыденного бытия, и вспомнить, что у тебя есть дух, а у того – глаза, и они более зрячие, чем обычные, физические.

Кстати, отступить от логики привычного мира и начать действовать согласно логике духовного измерения – это и значит обрести «ясновидение». То есть распознать за внешним истинную суть, увидеть подоплеку явлений. Не случайно героиню зовут Ясноглазкой. Не только потому, что у нее глаза ясные, но и потому, что она видит насквозь, зло распознает за самой милой внешней оболочкой.

Так что обретайте свое внутреннее зрение, открывайте глаза духа и выскакивайте из вашего заколдованного леса, в чем бы он ни выражался. Выбирайтесь, пока он совсем вас не затянул, не задушил! Ваш внутренний, духовный взор знает, где выход. Он покажет вам путь к желанной свободе.

ИСТОРИЯ СЕДЬМАЯ . О дикой волчице. Для тех, кто пережил крушение всех надежд

Да, с надеждами – вообще полный завал. Сколько их было! И ведь когда-то казалось, что все возможно, все обязательно сбудется, осуществится, состоится, и нет никаких ограничений, да и времени впереди – уйма… Ведь в юности все так и представляется. Тогда еще и не подозреваешь, что времени на самом деле гораздо меньше, чем кажется, и, годы летят быстрее чем хотелось бы, и возможности не так уж безграничны. Потому что барьеры возникают то тут, то там, то внешние, то внутренние. И вот уже одна, другая, третья цель оказываются недостижимыми. Время идет, ты все целишься в нереальные цели, и все меньше шансов найти то, что достижимо, и все меньше надежд, что хоть какая-то твоя мечта осуществится…

Но вообще-то надежды должны осуществляться. Хотя бы некоторые. Хотя бы частично. Иначе сама жизнь теряет смысл. Значит, после каждого крушения надежд, когда кажется, что потеряно все и безвозвратно, и впереди только мрак и безысходность, надо все-таки собираться, восставать из пепла, и снова – вперед…

– Где силы-то брать, Агния?

– Ну, если всю жизнь быть нежной и мягкой, слабой и податливой, без стержня, что называется – тогда действительно трудно, и силы взять неоткуда. Затоптать могут так, что и не поднимешься. Но знаешь, даже самая нежная и мягкая, когда ей надоест, что ее все время жизнь бьет, может, в конце концов, внутри себя такой источник здоровой ярости обнаружить, что мало не покажется. И вот тогда она встанет, когти и зубы отрастит, и драться за себя будет. Да-да, и не смотри на меня так. Вот эту зубастую хищницу внутри себя пробудить ох как необходимо. В ней и источник силы искать надо.

– Ты тоже считаешь, что в наше время только стервы побеждают?

– Нет. Нет. Речь не о том совсем. Я не знаю, какой смысл вкладывают в это слово нынешние пропагандисты психологии стервозности, но для меня лично стерва – это весьма непривлекательная, расчетливая, холодная, бездушная и совершенно безнравственная особа, категорически не способная ни любить, ни вообще испытывать нормальные чувства. И стать такой – значит, сознательно себя погубить. То есть перестать быть живой. Если ты расчетливая кукла – то, конечно, можешь достичь в жизни чего угодно. Но вот только достижения эти радости не принесут и счастливой тебя не сделают. Тогда зачем все это нужно? Открыть в себе внутреннюю хищницу – не значит стать стервой. В отличие от последней хищница – существо абсолютно живое, страстное, чувствующее, умеющее и любить, и ненавидеть. Она готова защищать себя до последнего, в кровь биться, если нужно, чтобы не позволить другим существам или обстоятельствам себя сломать. Это нормальный инстинкт – самозащиты, борьбы за себя, отстаивания своего права на получение того, что тебе необходимо. Ну-ка, где они, наши здоровые инстинкты? Не слишком ли крепко спят? И не пора ли их разбудить? Пока не пришли какие-нибудь злодеи и не отобрали у нас нечто самое для нас ценное, без чего никакие надежды уже не осуществятся.

– Твоя новая сказка – не про спящую красавицу, случайно?

– Не совсем. Впрочем, сама решай, о чем она.

Жила-была на свете настоящая красавица, умница, нежная и добрая девушка, которая цвела как цветок и бед не знала. Была она поистине прекрасна, как роза. А главным ее сокровищем были густые и длинные, до пят, золотые волосы. Заплетала ли она их в косы, которые укладывала вокруг головы, или распускала во всю длину, или завязывала красной лентой – всегда она была хороша, любая прическа шла к ее прекрасному лицу. Родители не могли на нее нарадоваться, и все, конечно, только счастье ей впереди прочили. Разве может такая красавица, умница, да еще с таким добрым сердцем несчастливой стать? Такого и представить себе не мог никто.

И правда, судьба ее начала складываться счастливо, потому что полюбил ее прекрасный добрый молодец, лучший жених в округе. И он ей приглянулся. Решили они, что поженятся, как только исполнится ей восемнадцать лет.

И вот в день восемнадцатилетия устроили ее родители пир на весь мир, по случаю именин и помолвки. Пригласили гостей со всего света, чтобы доченькой их ненаглядной и женихом ее все могли полюбоваться, да здоровья и счастья молодым пожелать.

Усадили прекрасную молодую пару во главе огромного стола. Пир удался на славу, все чествовали и славили молодых, восхищались их красотой, поднимали бокалы за их счастье и здоровье.

И только одна гостья сидела в углу, ничего не пила и не ела, а только смотрела исподлобья злыми глазами. Никто и не заметил ее, никто и не понял, что это была злая колдунья, которую на пир никто не звал. Но она и незваная приехала, потому что терпеть не могла, когда кто-то счастлив, молод, красив и полон надежд. Она только и мечтала, как бы у таких счастливых все отобрать.

А еще была на этом пиру добрая волшебница – вот ее-то пригласили в числе самых почетных гостей. И на хорошее место за столом усадили, чтобы она добрую судьбу юной красавице наворожила. И вот, когда гости уже расходиться стали, добрая волшебница подошла к девушке и сказала ей шепотом:

– Все твое счастье – в волосах. Береги их, как зеницу ока. Пока они у тебя есть, ни один плохой человек никакого зла причинить тебе не сможет. Счастливая судьба сама за тобой по пятам ходить будет. И муж хороший у тебя будет, и детишки здоровые, умные да красивые, и богатства сколько захочешь. Ну а если волосы потеряешь ты – тогда беда…

Слишком поздно заметила добрая волшебница, что притаилась неподалеку злая колдунья и разговор их подслушала. Схватилась она за голову, что допустила такую оплошность, да поздно было. И тогда волшебница вытащила из своей прически маленький костяной гребешок и сказала:

– Прежде чем лечь спать, отрежь у себя прядь волос во всю их длину, зашей в холщовый мешочек и повесь на шнурочке себе на шею, а гребешок этот себе в волосы воткни. Обещаешь, что сделаешь это?

– Обещаю, – сказала красавица.

– А если вдруг помощь тебе потребуется, разломи гребешок пополам, я сразу и явлюсь перед тобой. А теперь иди, и помни, что ты должна быть осторожна, и волосы свои беречь пуще глаза. Поэтому перед сном обязательно все окна и двери закрой изнутри на замки и защелки.

Но красавица была так молода, так беспечна и так счастлива, что не запомнила все предостережения волшебницы. Прядь волос во всю длину она отрезала и в холщовый мешочек зашила, гребешок в волосы воткнула, а вот двери и окна на замки закрыть позабыла.

А ночью, когда спала она крепко, прокралась в ее комнату злая колдунья, да волосы ее и отрезала. Хотела под корень срезать – да не смогла, гребешок, волшебницей подаренный, помешал. Но все равно почти ничего и не осталось, лишь короткие прядки, до плеч не достающие.

Проснулась красавица утром, в зеркало взглянула, и весь белый свет перед ней померк, когда не увидела она былой красоты своей. И сразу же вспомнила предсказание волшебницы.

Тут же одолело ее недоброе предчувствие, повязала она голову платком и побежала к жениху своему возлюбленному. Бежит по улицам, по дорогам, и видит, что не узнает ее никто, а добрые люди так просто шарахаются. Подбежала она к заветному терему, в окно заглянула – да так и отшатнулась: увидела, как жених ее с другой целуется да милуется. А у той – волосы золотые до пят, в точности как у нее самой до сегодняшней ночи были… Хотела уже прочь бросится, да тут милый вдруг в окно глянул и ее увидел. Нет, не узнал ее с обвязанной платком головой, но видно чем-то тронул душу взгляд ее, в котором только боль и отчаяние видны были. Подошел к окну поближе и спрашивает:

– Кто ты, милая, может, помощь нужна тебе какая?

А она из холщового мешочка на груди прядь волос своих срезанных достала:

– Вот, – говорит, – что от красоты моей былой осталось. А теперь я вижу, что и счастье мое украли, а не только волосы…

Сразу понял он все, узнал, наконец, свою возлюбленную. Глянул на ту, что его невестой прикинулась, и сам себе ужаснулся:

– Как же я мог так ошибиться! Волосы ввели меня в заблуждение. Теперь-то я вижу, что глаза у нее злые. Простишь ли ты меня, любимая моя?

Конечно же, она его простила. Ведьму злую, волосы укравшую, он тут же прочь со двора прогнал, да она так просто не ушла, пригрозила, мол, попомните меня… Но не испугало это жениха с невестой.

– Не печалься, вырастут твои волосы, – сказал он ей. – И красота вернется. А счастье наше больше никто не отнимет. Вот прямо завтра свадьбу и сыграем.

На том и порешили. Снова гостей собрали, пир на весь мир устроили, да лучше бы они этого не делали. Потому что колдунья та злая на пиршество пробралась, чужим обличьем прикрывшись. И на сей раз действовать тайком решила – невесте в бокал со сладким вином отравы подсыпала. Да так ловко это сделала, что никто и не заметил. Ушла потихоньку, и след ее простыл.

А красавица выпила вино – и холод смертный по всем ее жилам разлился. Поняла она, что пришел последний ее час. Испугался жених, гостей всех выгнал, велел лучших лекарей позвать.

– Не надо, – чуть слышно прошептала девушка. – Я знаю, кто мне помочь сможет.

А потом собралась с последними силами, гребешок из волос вынула и пополам его разломала.

Тотчас же добрая волшебница возникла перед ней словно из воздуха. Увидела красавицу умирающую, и сразу все поняла.

– Сильной отравой тебя опоили, – говорит. – Противоядия у меня нет. Но я могу тебя спасти. Если в человеческом облике останешься – умрешь. А вот если в дикую волчицу превратишься и в лес уйдешь, тогда живой будешь.

– В волчицу? Навсегда? – чуть слышно сказала красавица. – Нет, лучше умереть!

– Не торопись с решением, – ответила волшебница. – Ведь волчицей не обязательно будет весь век оставаться. Есть средство, которое способно снять заклятие. Правда, я тебе об этом сказать ничего не могу. Ты сама должна будешь отыскать его. А иначе оно не подействует.

– А если она в лес не уйдет, в доме моем жить останется? – промолвил убитый горем жених. – Я заботиться о ней буду, холить и лелеять. Дождусь того дня, когда средство волшебное найдется, и поможет ей снова в человеческий облик вернуться.

– Если она в лес не уйдет, тогда ей человеком уж точно не стать, – сказала волшебница. – Ведь она дикой волчицей быть должна, и жить в лесу, как той и положено.

– Ну что ж, пусть будет, как будет, – сказал жених и стиснул покрепче зубы, чтобы не разрыдаться.

– Пусть будет, как будет, – промолвила девушка.

Тут же взмахнула волшебница своей палочкой… Закружился мир вокруг красавицы, и как будто ходуном все вещи заходили, и сила неведомая в воздух ее подняла… А когда очнулась она, то кругом лес дремучий был, и ни души кругом. Увидела она, что вместо нежной тонкой кожи шкура на ней серая и мохнатая, вместо девичьих рук – лапы с огромными когтями. Хотела она охнуть, заплакать горько – да только рычание вместо человечьего голоса получилось. Зато вместо смертного холода тепло и силу ощутила она во всем теле своем, которое вдруг мощью налилось нечеловеческой, и гибким, упругим стало, словно пружина.

Горевать некогда было, надо к новой жизни приспосабливаться – ведь в лесу глухом опасности подстерегать могут. Прислушалась волчица и поняла, что чует звуки и запахи на много-много верст вокруг – где пищу можно найти, а откуда опасность поджидает, где друг, а где враг прячется. Так и начала жить, чутьем своим ведомая. Научилась не жалеть жертву, и не раздумывая бить врагов. Знала точно, когда за добычей гнаться нужно, а когда осторожность проявить и притаиться в чаще. Чутким и бдительным волчьим глазом присматривалась, острым волчьим ухом прислушивалась к миру. Вот теперь бы она никогда не подпустила врага к себе, никому не позволила отнять у нее самое драгоценное…

И все время думала волчица, что же это за средство такое, которое снова в девицу ее превратит – может, трава какая или ягода? Но сколько ни искала она, ничего похожего не нашла.

Да делать нечего, надо жить дальше. День ото дня все сильнее, ловчее, хитрее становилась волчица, все больше привыкала жить в лесу, самостоятельно заботясь о себе, о пропитании и ночлеге. И вот однажды увидела она, как огромная змея, прячась в траве, коварно подползает к птичьему гнезду, в котором только-только вылупились птенцы. Отец и мать вокруг гнезда кружат, кричат отчаянно, да сделать ничего не могут. И тогда напрягла волчица свое гибкое тело, и, словно разжавшаяся пружина, прыгнула на змею, да и перегрызла ей горло.

Закричали радостно птицы, кинулись к своим птенцам спасенным, защебетали счастливо, а потом сказали волчице:

– Спасибо тебе! Хоть и волчица ты, а добрая душа. Мы ведь все про тебя знаем, кто ты такая и как здесь оказалась. Чем же отблагодарить тебя?

– Да ничего мне не нужно, – сказала волчица, – кроме средства одного волшебного, которое поможет заклятье снять.

– Об этом мы не слышали, – приуныли птички.

– Ну, тогда, если сможете, слетайте к терему моего милого, да расскажите мне, как он там. Мне ведь путь из леса заказан…

Слетали птицы и поведали, что тоскует он и печалится, и забыть свою ненаглядную не может. Только злая колдунья опять облик красавицы приняла, да вокруг его дома ходит. Но он в дом ее не пускает, потому что обман чувствует.

Попечалилась волчица, да делать нечего, в лесу грустить некогда, надо ухо востро держать, чтобы опасность какую не проглядеть. И вот однажды увидела она, что в заячью нору лисица втихомолку лезет, а зайцы в ужасе, ведь даже убежать не могут, лисица вход перекрыла. Бросилась волчица и загрызла ее. Выскочили счастливые зайчишки из норы, и стали благодарить волчицу за чудесное спасение:

– Мы ведь все про тебя знаем, что не просто волчица ты, а добрая душа. Скажи, что мы можем для тебя сделать?

– Да ничего не надо мне, кроме средства одного, которое поможет мне в мой прежний облик вернуться.

– Не знаем мы такого средства, – приуныли зайчишки.

– Ну, тогда пусть самый быстрый из вас сбегает к терему моего жениха, да посмотрит, как он там.

Сбегал зайчишка к терему, вернулся обратно и рассказывает:

– Тоскует твой жених, да печалью его злая колдунья воспользовалась, тобой прикинулась и в дом его вошла. Он не поверил ей, начал выгонять, а она сказала, что тебя уж в живых нет, а душа твоя в нее вселилась. Тут он не выдержал, проговорился, что ты волчицей в лесу живешь. Так что берегись, собирается она тебя извести, да жениха твоего отобрать, чтобы самой за него замуж выйти.

Затосковала было волчица, да в лесу о жизни заботиться надо. И снова начала волчью жизнь вести. Еще крепче стало ее тело, тоньше слух, острее глаз, чутче обоняние… И вот однажды откуда ни возьмись в чистом небе черный коршун появился, да так внезапно, что волчица и почуять ничего не успела. А тот камнем с неба на нее бросился, норовя острым клювом глаз выклевать. Изловчилась волчица, увернулась, да когтями коршуна ухватила, ударила мощной лапой так, что перья во все стороны полетели. Но коршун вырвался, снова в небо взмыл, и снова камнем на волчицу кинулся. Опять увернулась она, да зубами его – хвать, однако коршун силен и ловок оказался, выскользнул, хоть и кровь во все стороны брызнула. Вновь бросился на волчицу, но теперь она его крепко зубами и когтями ухватила. Однако крылья у него такие мощные оказались, что ударил он ими волчицу по голове и почти оглушил. Припала та на передние лапы, но собралась с силами, и перегрызла коршуну горло. Упал он на землю, умирая, и вдруг превратился в злую ведьму, ту самую, что волосы у красавицы отрезала и яду ей подсыпала, чтобы самой за жениха ее замуж выйти. Испуская дух, обратилась ведьма в один прах и пепел, будто ее и не было…

И в тот же миг мир вокруг завертелся, лес заходил ходуном, какая-то сила подняла волчицу в воздух, все вокруг черно стало. А когда открыла она глаза, то оказалось, что лежит на мягкой перине в своей опочивальне, а рядом с ней добрая волшебница стоит, и зеркало ей протягивает.

– Или мне приснилось все? – спросила красавица и взяла зеркало.

А в зеркале увидела она длинные золотые волосы и лицо, прекраснее прежнего. И поняла, что кончился дурной сон, и все теперь хорошо будет.

– Ты должна была три раза зло одолеть, – сказала ей волшебница. – Спасти от зла слабых и беспомощных, да и себя саму. Это и было то самое средство для снятия заклятия, которое ты сама должна была найти. А теперь вставай, умывайся да наряжайся, а то жених твой уже заждался. Ты ведь простишь его, что он тайну твою ведьме раскрыл?

– Если бы он тайну не раскрыл, я бы ее не победила, – улыбнулась красавица. – Так в чем же мне его винить?

И снова устроили они по случаю свадьбы пир на весь мир и пригласили гостей. Но теперь собрались только добрые души, и никто торжество не омрачил. Ну а дальше – жили они долго и счастливо… В общем, все как положено.

– Ты хочешь сказать, Агния, что у таких вот златовласок, нежных, добрых, во всех отношениях хороших, доверчивых, ждущих от других только добра, легче всего самое ценное отобрать?

– А что, не так? Сплошь и рядом именно у таких все и отбирают. Нет, не в материальном смысле. Хотя иногда и так тоже. Но силы души отобрать могут запросто. Веру в себя украсть. Способностей и талантов лишить – легко. А что, мало вокруг завистливых «ведьм», которые доброй златовласке в два счета объяснят, что на самом деле она не так уж хороша, ни на что не годна, бездарна и никто ее не любит? И чем больше доверчивые девушки в это верят, тем больше в нашем мире именно ведьмы побеждать будут, а златовласки разве что в прислугах у них останутся. Чтобы этого не произошло, надо уметь отличать друга от врага. Когда тебя на самом деле любят и добра желают, а когда просто попользоваться хотят и за твой счет получить что-то. Уметь ценить свои богатства и не отдавать их никому. Но часто так случается, что научиться мы этому не можем, пока какой-то опыт потерь не приобретем. Зато если правильные выводы из него сделаем, то потом уже будем бороться до конца за все, что нам дорого. Заметь, никто это за тебя не сделает. Даже самый любящий жених от злых происков не спасет, а то и сам еще их жертвой станет. Так что в этом деле самое верное – только на себя надеяться.

Комментарий психолога

Детей и в семьях, и в школе, увы, очень редко учат способам психологической самозащиты, умению отстаивать свои права. Чаще учат чему? Правильно, послушанию. Послушный малыш – самый удобный ребенок для родителей и учителей. И никто не думает, что, вырастая, он легко становится жертвой. Особенно если родители его так затюкивали, что вообще не позволяли слово в свою защиту сказать, не терпели от него ни возражений, ни малейших попыток отстоять себя, свое мнение, точку зрения, право на свои желания.

Любому человеку, вступающему во взрослую жизнь, необходим опыт отстаивания себя. Он должен уметь говорить «нет». А где он может натренироваться в этом как не дома, как не с родителями? Практически нигде. Тот опыт взаимоотношений, который он получает в семье, и становится моделью, матрицей, по которой в дальнейшем у человека строятся отношения с другими людьми, с обществом. И если ребенок не мог сказать «нет» родителям, потому что его за это сильно ругали или даже наказывали, то потом, не исключено, он не сможет отказать тому, кто предложит ему первую рюмку водки или наркотик. Не сможет сказать «нет» насильнику, тому, кто обращается с ним плохо, кто принуждает его к чему-то для него нежелательному, кто бессовестно им манипулирует или пользуется. В такой ситуации человек просто не может жить своей жизнью, реализовывать собственные потребности, надежды и мечты, он всю жизнь пляшет под чью-то дудку. Он позволяет кому угодно вторгаться в его жизнь, отнимать его время, энергию, жизненные силы. Он легко отказывается от тех целей, которые нужны лично ему, и начинает делать то, чего хотят от него окружающие. И в результате покорно терпит, когда другие присваивают то, что по праву принадлежит ему – его заслуги, его любимых людей или плоды его труда, его таланты и способности, его жизнь, в конце концов.

Чтобы не стать такой жертвой и не просидеть всю жизнь «за плинтусом», иного выхода нет, кроме как пробуждать свои здоровые инстинкты, забитые воспитанием в духе послушания. Они есть в каждом человеке, но у многих находятся в спящем состоянии. Пробудить эти инстинкты – вовсе не значит стать хищником, злым и агрессивным. Это другая крайность, которая свидетельствует о том, что личность серьезно искалечена. Поэтому не надо путать пробуждение здоровых инстинктов с озлоблением. Здоровые инстинкты – это совсем другое. Это, во-первых, обретение подлинной «зрячести», пробуждение от сна, от иллюзий, пребывая в которых мы думаем, что все вокруг добры к нам, все любят нас и никогда не причинят ущерба. Пока мы вот так спим, мы можем искренне не замечать, что под маской любви скрывается настоящий манипулятор, тот, кто холодно и цинично нами пользуется. Когда мы просыпаемся от иллюзий и прозреваем, когда обостряются наши глубинные чувства, то мы, как волчица, начинаем чуять опасность на расстоянии, и даже по запаху можем отличить истинно любящего от того, кто ничего кроме зла дать не способен. А во-вторых, здоровые инстинкты – это, конечно, умение отстоять себя, защитить то, что для тебя дорого. И только тогда, когда красавица трижды побеждает зло, защищая и себя, и других существ – вот тогда она, наконец, обретает то, что необходимо ей для счастья.

Да, надо уметь не только любить, но и сражаться – во имя этой любви. Иначе вы уподобитесь тому мужу из анекдота, который, видя, как бандиты убивают его жену, говорил: «Потерпи, родная, может, еще все обойдется». Нет, не обойдется! Не обойдется, пока вы, наконец, не выпустите когти. А если не сможете – не говорите потом, что это злая судьба виновата. Судьбу мы во многом определяем сами – своими поступками, поведением. Счастливая судьба становится наградой только для того, кто готов за нее побороться.

Пробудить свои здоровые инстинкты – это значит в один прекрасный момент подняться с колен и сказать: «Это моя жизнь. И я буду жить ее так, как считаю нужным, и никому не позволю мешать мне». Суметь вот так заявить – это признак взросления, возмужания личности. Когда вместо прежнего послушного и наивного ребенка, или крайне инфантильного взрослого рождается по-настоящему сильный, знающий, чего он хочет, и способный отстаивать свои ценности человек. Заметим, это взросление может произойти и сорок, и в пятьдесят лет. На самом деле, никогда не поздно. Но лучше все-таки пораньше…

ИСТОРИЯ ВОСЬМАЯ . О призраках на дороге. Для тех, кто не может освободиться от боли прошлого

– Если, оглядываясь в прошлое и вспоминая о том, чего там не случилось или случилось не так, как хотелось бы, ты испытываешь боль в сердце – значит, за тобой уже следует призрак. А если это так, далеко ты не уйдешь.

Вот такую пугающую фразу произнесла однажды Агния, уж не помню, по какому поводу, чем привела меня в некоторое замешательство. А разве это не естественно – чувствовать боль в сердце, вспоминая неосуществившуюся любовь, переживая из-за того, что «счастье было так возможно», а вот – не случилось? Или сокрушаясь из-за прошлых ошибок, из-за того, что не стала тем-то и тем-то, не сделала то-то и то-то, не добилась того-то и того-то?

– Страдать, переживать, испытывать боль из-за того, что произошло не так, как хотелось бы – вполне нормально, – сказала на это Агния. – Но с этой болью надо вовремя попрощаться. Отдать ей дань, воздать все почести, и отпустить. Идти дальше. А иначе ты порождаешь призраков, которые тянут к тебе из прошлого руки, норовят ухватить и затащить назад, лишить свободы и не дать двигаться дальше. Не случайно же люди, застрявшие в прошлом, практически никогда не могут достичь чего-то в настоящем.

Да, сожаления о прошлом и правда имеют способность утягивать нас от настоящего. Но чтобы эти сожаления превращались в призраков?.. По-моему, это уже слишком. Впрочем, послушаем.

Жил-был в одном городе добропорядочный горожанин, звали его Ганс. Был он прекрасным краснодеревщиком, делал замечательную мебель. И все было бы хорошо, но однажды прошел слух, что возле дома Ганса по ночам собираются призраки. Видели их все его соседи. И что с каждой ночью привидений этих все больше. И цепями они гремят, и жутко завывают, плачут и стонут, и даже зубами скрежещут так, что всему кварталу спать не дают.

Чем больше эти слухи распространялись по городу, тем меньше у Ганса становилось заказчиков. Горожане рассуждали резонно: если этот мастер с привидениями водится, он может и нам в шкаф или трельяж призрак посадить! А кому нужна такая радость?

И вот настал день, когда никто не пришел к Гансу заказывать мебель. Хотел он сам, для собственного удовольствия пару стульев сделать – да вдруг выпали все инструменты у него из рук, и работа не заспорилась. Как тут работать, если он только и мог теперь, что к звукам за окном прислушиваться, да опасаться, как бы эти призраки не начали к нему в дом пробираться.

И вот навесил он огромные замки на двери, окна все ставнями закрыл, щели законопатил. А сам начал перед сном уши затыкать, чтобы воя и скрежета страшного не слышать. Но все равно жуткие эти звуки до его ушей добирались. Да и соседи начали ему свое возмущение выказывать, мол, жить всем мешаешь, ушел бы куда-нибудь и увел своих привидений!

– Почему это они мои? – возмутился Ганс.

– А чьи же? – в один голос закричали соседи. – Вокруг твоего дома собираются, значит, твои. В общем, давай, решай с ними что-то, или мы сами примем решение, что с тобой делать.

Подумал Ганс, что работы для него здесь все равно нет. Выходит, и правда лучше ему уйти из города.

Собрал он в дорогу самое необходимое, взял скопленные на черный день золотые монеты, и покинул город. День шел, а к вечеру утомился и прилег отдохнуть у дороги. А проснулся от того, что услышал неподалеку уже знакомый вой, скрежет зубов и звон цепей.

Испугался Ганс не на шутку. Он ведь не верил, что призраки за ним увяжутся. Получается, что дома надежнее было, за замками и ставнями? А здесь, в чистом поле, он совершенно беззащитен!

Остаток ночи просидел Ганс, дрожа от страха всем телом, и глядя на дорогу, где в отдалении маячили темные тени.

Но вот настало утро, тени развеялись, и Ганс решил отправиться дальше. Шел целый день, а к ночи сморил его сон, и он уснул.

Вновь проснулся от жуткого завывания, которое слышалось теперь гораздо ближе, чем в предыдущую ночь. Тени теперь были совсем рядом и тянули к нему свои руки! Сквозь завывания призраков послышались Гансу слова:

– Вернись, Ганс! Вернись к нам! Останься, не ходи!

Опять всю ночь Ганс просидел, трясясь от ужаса, а утром, когда тени исчезли, отправился дальше. Шел целый день, а к ночи прилег на обочине и уснул.

Проснулся же от того, что жуткий вой раздался прямо над его ухом. Открыл он глаза, хотел подняться, да понял, что не может, потому что связан по рукам и ногам! Призраки стояли вокруг тесным кольцом и их руки тянулись прямо к нему.

– Отпустите меня! – закричал Ганс в ужасе. – Кто вы такие? Что вам нужно?

– Ты не сможешь идти дальше, Ганс, – зашелестели вокруг бесплотные голоса, – мы не отпустим тебя, мы хотим, чтобы ты остался с нами.

– Хорошо, – сказал Ганс, который немного успокоился, поняв, что убивать его, кажется, они не собираются. – Только развяжите меня сначала. И дайте мне разглядеть вас получше. Пора нам уже, наконец, познакомиться. А то сколько времени уже кругами ходите. Говорили бы сразу, что надо.

Призраки посовещались и решили Ганса развязать. Тогда он, размяв затекшие руки и ноги, подошел к первому, самому большому привидению, и взглянул ему в лицо:

– Ну, давай, рассказывай, кто таков будешь…

И вдруг произошло что-то необъяснимое – на том месте, где Ганс видел только серое пятно, начали проступать человеческие черты – и лицо это было очень милое, девичье. Ганс так и ахнул: он узнал свою первую любовь, девушку, на которой он хотел когда-то жениться, да так и не сделал это. И даже не знал, как сложилась ее судьба дальше.

– Элиза…, – только и смог произнести он.

– Да, это я, твоя несостоявшаяся любовь, – сказал призрак голосом Элизы. – Ты знаешь, у нас с тобой было бы двое детей, мальчик и девочка. Мы могли быть очень счастливы. Но ты решил иначе…

– О, если бы ты знала, как я раскаиваюсь! – вскричал Ганс. – Я всю жизнь жалел, что потерял тебя. Да и сейчас не могу без боли вспоминать о том, как мы расстались. Но Элиза, может, нам не поздно начать все сначала?

– Увы, – произнес призрак, – после того, как ты бросил меня, я ушла в монастырь, и там закончила свои дни. Я умерла, Ганс, все потеряно. Ничего нельзя возвратить.