Текст книги "Рождение женщины. Истории возможных превращений"

Автор книги: Лариса Базарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Нет, не можешь – ответили ему небесные родители, царственные белые птицы. – Но ты способен прийти к ним во сне. Теперь они поймут и услышат то, что не могли осознать, когда ты был рядом.

И вот однажды их любимый мальчик пришел к ним во сне. Он слегка коснулся их, утер их слезы, и сказал:

– Не горюйте. Я должен был вернуться на свою родину – такого было условие… Но наше расставание временное. Ведь мы с вами – одна семья, навсегда! И мы еще встретимся не раз в нашем долгом, бесконечном путешествии. Ведь вы такие же, как и я, бессмертные существа. Я никуда не ушел, просто поменял облик. Когда-нибудь и вы измените его, и мы опять будем вместе. А чтобы вы не грустили и помнили, что я рядом, я буду время от времени оставлять вам белоснежное перышко. Найдя его, вы будете знать, что я смотрю на вас и улыбаюсь вам. И моя любовь всегда с вами, так же, как и ваша – со мной. А пока мы во временной разлуке, поделитесь моим подарком с другими людьми. У вас ведь есть теперь бесценные сокровища – любовь, мудрость и сила. Вокруг вас на Земле столько несчастных, обделенных любовью существ! Вы способны помочь им, поделиться сокровищами. Сделайте это, чтобы мой дар не пропал напрасно…

Наутро они увидели на подоконнике прекрасное белое перо. И вспомнили про подаренную сыном шкатулку. А потом начали раздавать драгоценности из нее всем тем, кто нуждался в помощи, заботе, любви, одобрении. И чем больше они раздавали, тем больше было их в шкатулке. И снова засветились любовью и силой их глаза. И везде, где они появлялись, исчезали боль, ненависть, страх, и все вокруг освещала великая небесная любовь.

А царственные белые птицы в заоблачной небесной стране говорили своему сыну:

– Мы гордимся тобой. Ты совершил великий поступок. Ты принес на Землю сокровище света, любви и истины. И ты не ошибся в выборе – передал его в надежные руки…

– Иногда бывает, что только серьезные потери, жизненные трагедии заставляют людей изменить свое сознание, по-другому взглянуть на мир, вспомнить, что у них есть бессмертная душа, а не только тело, да, Агния?

– Да, так устроен мир. Без потерь мы так и будем жить в неведении, сытые, довольные, благополучные, и… остановившиеся в своем развитии. Кому-то может показаться, что мир жесток. Да, нам здесь никто не обещает, что мы будем только мягко спать и сладко есть. Мы проходим через испытания, подчас суровые… Но в конечном итоге это нужно для нашего же блага. Только очень важно не озлобиться, не ожесточиться, не ополчиться на весь мир после своих бед и утрат. Иначе окажется, что они напрасны. А это не так. В каждой жизни, как и в каждой смерти – огромный смысл. И – огромный дар нам, оставшимся. Прорваться сквозь мрак своего горя к осознанию этого высшего смысла, к принятию случившегося на новом уровне, с новых позиций – это сродни подвигу. Ну что ж, значит, надо его совершать, проявить героизм – вопреки всему. Мы так устроены, что начинаем думать о смысле жизни, о том, для чего мы вообще приходим в этот мир, лишь пережив серьезные потрясения. Может быть, надо думать об этом, не дожидаясь неприятностей, тогда и жизнь наша не будет полна утратами…

Комментарий психолога

Потеря близкого человека – всегда горе, а потеря ребенка – горе вдвойне. Был ли это уже вполне взрослый человек или совсем крошечный человечек – величина горя несоизмерима ни с чем. Да, это уже потом, по прошествии времени, можно задумываться о том, как устроен мир и в чем высший смысл происшедшего. Но тогда, когда это произошло, человеку не до того. Ему надо выжить, справиться с горем. И очень важно, чтобы рядом оказался кто-то, кто сможет в этом помочь, кто поддержит, не оставит наедине с бедой.

Для Вселенной, конечно же, уход каждого человека не случаен и несет в себе большой смысл. Но для нас, земных людей, утрата воспринимается как катастрофа. Мы не можем не горевать, когда уходят близкие, и особенно – дети. Если смерть пожилого человека воспринимается как что-то естественное – хотя это не значит, что близким пережить это легко – то смерть ребенка всегда кажется вопиющей несправедливостью, какой-то зловещей ошибкой, чем-то совершенно невозможным, неправильным, тем, с чем никак нельзя смириться…

Да, это горе, и это горе надо принять, надо научиться с ним сосуществовать. Что это значит – пережить горе? Дать волю и слезам, и всем горестным чувствам, дать время скорби. Иногда, знаете, близкие уговаривают: мол, не переживай, не плачь. Невозможно выдумать более нелепых и бесполезных в данной ситуации утешений. Надо плакать. Надо переживать. Надо кричать, если хочется. Боль нельзя держать в себе. Она должна выплеснуться.

Может нахлынуть и чувство вины: родителям может показаться, что это они виноваты в происшедшем. Что бы ни произошло, не корите себя. Поверьте, в таких глобальных вопросах как жизнь и смерть отдельный человек ничего не решает. Не берите вину на себя. Так сложилась судьба. Если вам кажется, что вы могли это предотвратить, что-то изменить – это иллюзия. Слишком много причин сошлось в одной точке, чтобы произошло то, что случилось. Вы не могли ничего сделать.

Эзотерики говорят, что душа человека заранее знает день и час своего ухода. Более того – она дает на это согласие. Если человек ушел, взрослый или ребенок – значит, на бессознательном уровне он сам так решил. Так для него лучше. Возможно, не только для него – просто вам пока трудно осознать и принять этот факт.

Если вдуматься, это объяснение кажется не таким уж неправдоподобным. Очень многими поступками управляет наше бессознательное. Почему человек вдруг неосознанно пригибается, а в следующий момент над ним пролетает камень, который метил прямо ему в голову? Какая-то часть его души, психики – бессознательная часть – знала, что происходит, и дала команду пригнуться, когда человек на сознательном уровне этого камня заметить еще не мог. В случае болезни наше бессознательное тоже дает нам подсказки – как вылечиться, какие лекарства принимать, к какому врачу обратиться. Человек уходит из жизни не потому, что его бессознательное не знало, как это предотвратить. Оно не сделало этого, потому что на подсознательном уровне уход был уже давно предопределен.

Перенесшему потерю человеку на осознание и принятие происшедшего может понадобиться достаточно долгое время. Ведь предстоит привыкнуть жить без физического присутствия родного и любимого существа, без которого вы не мыслили своей жизни. Нужно обязательно найти то, что поможет вам пройти этот путь. Необходимы всевозможные ритуалы – поминовения, прощания. Они могут быть самыми простыми. Например, можно зажечь свечи перед фотографиями ушедшего, мысленно поговорить с ним. Кому-то помогает активная деятельность, связанная, например, с изготовлением памятника, уходом за могилой. Но вот только чем бы вы ни занимались, какие бы ритуалы ни проводили – постарайтесь, чтобы ваши действия были направлены в первую очередь на выражение почтения к прожитой жизни, а не на углубление страданий из-за потери. Большая ли или совсем короткая – но это была жизнь, и она достойна того, чтобы вы воздали ей должное, почтили ее, выразили ей благодарность. Эта жизнь была, и этого уже никто не отнимет. Она состоялась, стала достоянием мира и тем даром для вас, за который вы можете быть благодарны. Это – богатство, которое никуда не исчезнет. Почтите его и сохраните в своей памяти.

Ошибкой было бы думать, что когда все переболит, когда будут выплаканы слезы, то от горя не останется и следа, и можно будет жить, как и раньше, как будто ничего не произошло. Нет. Прежней жизни уже не будет. Острота горя обязательно пройдет. И желание жить вернется. Но останется отметина, опыт, через который вы прошли. Это испытание, которое дала вам судьба. Его надо принять, надо жить с этим. Это, если хотите, посвящение. Посвящение в сообщество особых людей – тех, кто знает, что такое настоящее горе. И тех, кто, тем не менее, находит в себе силы жить, причем жить полноценно, продолжая дарить свет и любовь себе и другим. Как бы это ни было трудно!

Нужно дать время скорби – но это не значит, что надо погрузиться в депрессию навсегда, и всю оставшуюся жизнь прожить в тоске и печали. Осмысленный и грамотно пережитый опыт утраты, как это ни странно прозвучит, духовно обогащает. Тому, кто не сломается под этим тяжким грузом, кто выживет и достойно все выдержит, дается опыт, мудрость и большая духовная сила. Ее обязательно нужно направить на созидательные дела. Вы можете увидеть, как много вокруг вас бед и несчастий, понять, что не одиноки в своем горе, и объединиться с такими же людьми, как и вы, чтобы сообща помогать друг другу. А главное – вы должны жить полноценной жизнью. Вы обязаны сохранить свет любви в своей душе. Подумайте, что душе ушедшего ребенка очень больно и горько видеть, как вы горюете. Он ушел, чтобы вы остались, чтобы ваша жизнь продолжилась. И вы должны жить – ведь пока вы живы, жив и он – в вашем сердце, в вашей памяти.

Ни одна жизнь не бывает напрасной. Даже самая коротенькая. Новая душа пришла в мир, пусть всего на несколько лет, или даже на несколько дней – но она принесла в этот мир что-то новое, что-то такое, чего до нее не было. Она подарила вам уникальный свет души. Она сделала все, что могла, принесла вам свой дар. А сохраните ли вы его или чернота вашего горя обесценит и уничтожит этот дар – зависит от вас.

Берегите в своем сердце свет маленькой души, приходившей к вам в гости. Она приходила, чтобы дать вам счастье, пусть даже короткое. Эта душа оставила свой след на Земле. Храните его с любовью, а не с горечью и тоской.

Я убеждена, что каждый ребенок, прибывший на Землю ненадолго – это самый настоящий ангел. К вам приходил ваш ангел-хранитель. Он был с вами рядом, жил во плоти сколько-то лет. А теперь ушел обратно к себе на небо, как и положено ангелу. Он ушел в свой прекрасный мир, и поверьте, там ему хорошо. Но при этом он навсегда остался с вами – он защищает вас и бережет, подсказывает вам верные решения, дает советы. Он всегда с вами. Только вслушайтесь, вчувствуйтесь в окружающее пространство – и вы обязательно ощутите легкое-легкое, нежное, трепетное и полное любви прикосновение ангельского крыла…

ИСТОРИЯ ПЯТАЯ . О Великом Изгое. Для тех, кто мучается от одиночества и непонимания окружающих

– Агния, как ты считаешь, одиночество – это плохо? Ведь именно так полагают люди. Да и специалисты, врачи, психологи тоже пугают: одиночество вредно для здоровья душевного, да и физического тоже. Значит, из него нужно как можно скорее искать выход?

– Не всегда надо слушать, что говорят. Даже если так мыслит большинство или утверждают специалисты. Они далеко не всегда правы. Ты разве не знаешь, что одиночество никогда не приходит в нашу жизнь просто так, без причины? Если уж оно нагрянуло – значит, это нам для чего-то необходимо. Вот именно здесь и сейчас, в этой точке пространства и времени нам нужно остаться в одиночестве. И чем больше мы сопротивляемся этому факту, чем больше пытаемся вырваться любой ценой – тем дольше мы будем вынуждены оставаться в одиночестве. Потому что оно несет в себе какой-то дар. Что-то мы должны откопать в самих себе, будучи один на один с собой. Что-то ценное, забытое, скрытое, как античная ваза в глубинах земли. Так что затянувшееся одиночество – сигнал, что давно пора начинать археологические раскопки. Так-то.

– Да, я, конечно, понимаю, что это бывает даже необходимо. Но ведь одиночество одиночеству рознь. Я тут, кстати, вспомнила фразу Михаила Жванецкого, которая звучит, кажется, так: «Не мешайте моему одиночеству и не оставляйте меня одного». Очень точное и остроумное определение того двойственного состояния, в котором многие из нас живут. Но ведь дело в том, что мужчина еще может как-то ухитриться жить по такому принципу, а вот женщина – никогда. Потому что мужчина способен найти женщину, которая будет к нему приспосабливаться. И когда ему нужно, она не станет мешать его одиночеству, и, опять же, когда ему потребуется, не оставит его одного. А вот если ты женщина, попробуй только произнести эту фразу: не мешайте, мол, моему одиночеству… И все, даже продолжить не успеешь, как все вмиг разбегутся и никогда в жизни больше твоему одиночеству не помешают. И никому не интересно будет узнать, что ты все-таки не хочешь остаться одна.

– Ну, не совсем так. На самом деле, и женщина при желании вполне может устроить свою жизнь так, чтобы оставаться в одиночестве, когда ей нужно, и не быть одной, когда ей этого не хочется. Другое дело, что многие женщины, особенно если у них есть семья, просто не решаются заявить о своем праве хотя бы изредка побыть наедине с собой. Именно потому, что боятся: а вдруг тогда меня вообще бросят? А может, стоит вопреки этим страхам решиться и попробовать? А вдруг не бросят, а наоборот, больше уважать станут? Ну, а если уж так получилось, что все-таки все бросили… И совсем одна осталась, и ни одной родной души рядом… Это значит, перед твоей душой такие грандиозные задачи назрели, что иначе их никак не решить. И сделать это можно, только загнав тебя в настоящее, глубокое, тяжелое и продолжительное одиночество. И чем больше ты суетишься и мечешься, ищешь какие-то простые внешние и поверхностные пути решения этой проблемы – тем больше будешь погружаться в трясину одиночества. А вот если расслабишься, успокоишься, и добровольно нырнешь поглубже…

– Знаю, знаю. Коснешься дна, найдешь там жемчужину, потом оттолкнешься посильнее – и начнешь всплывать.

– Вот сказку послушай. А выводы каждый может сделать свои.

Жил-был в одной деревне маленький мальчик, звали его Ивашка. И был он таким непоседой, таким упрямцем, таким непослушным и к тому же любопытным, что родителям с ним сладу не было. То в лес убежит и до ночи там гуляет, то спрячется на сеновале, и всей деревней его ищут, то волком воет и соседских куриц гоняет, а то лодку рыбацкую отвяжет и уплывет на ней, да еще и соседских ребятишек прихватит, так что вой стоит по всей деревне, бабы ревут, мол, утонули детишки – а они тут как тут, плывут, промокшие насквозь, в лодке, полной воды, да хорошо, что живы.

И вот однажды паренек этот в лес ушел – и нет его и день, и два, и три. Опять всей деревней искать ходили – да не нашли. И некоторые даже обрадовались втихомолку – мол, тише, спокойнее житье будет.

А Ивашка заблудился на этот раз всерьез. Шел он шел, а лес все гуще становится. И вот набрел на избушку бабы Яги. Как водится, сказал:

– Избушка, избушка, встань ко мне передом, к лесу задом.

Избушка развернулась, и вышла из нее баба Яга:

– Чую, чую, русским духом пахнет. Зачем пришел, добрый молодец?

Ивашка себя смелым считал, никогда не думал, что бабы Яги испугается. Боялся бы – так обошел бы ее избу за версту. А у него любопытство победило. Слышал он, что в лесу баба Яга живет, да не очень верил в эти сказки для маленьких детей. А тут видит – и правда изба на курьих ногах стоит. Вот интересно-то! Неужто вправду баба Яга? Решил проверить, а когда та вышла – оказалось, зрелище это не самое приятное. И нос у нее крючковатый, длинный, противный такой, мхом поросший, и космы немытые зеленые, и глаза крошечные, желтым огнем светятся. В общем, когда увидел он бабу Ягу и голос ее скрипучий услышал – очень захотелось ему развернуться и со всех ног прочь бежать. Но не тут-то было. Ноги словно в землю вросли.

То ли засмеялась баба Яга, то ли закашляла – непонятно. А когда прокашлялась, сказала:

– Ну уж, не думай, что легко отсюда выберешься. Ко мне, знаешь ли, просто так не приходят. Раз ты явился, да еще сам, по доброй воле пришел, так и получишь все, что тебе причитается. Ну-ка, давай, в избу заходи.

Уж насколько непослушным Ивашка был – а тут ослушаться не посмел. Ноги сами в избу внесли. А там уже печь вовсю растоплена, и тесто в кадке на подходе, и лопата рядом с печью большая такая, железная. Баба Яга эту лопату – хвать, и говорит:

– Ты на лопату-то садись, садись!

Тут уж испугался Ивашка не на шутку.

– Ты что, – промолвил он, – вот так сразу есть меня будешь?

– Вот еще! – фыркнула баба Яга. – Очень нужно! Я этот каннибализм никогда не одобряла. А потом у меня еда и повкуснее найдется. А тут что есть-то – тьфу, одни косточки. Так что давай, глупости не говори, а на лопату садись. Да не дури ты, малец, для твоего же блага!

Врет! – подумал Ивашка. – Сожрать меня хочет, как пить дать.

Тут ноги снова его слушаться начали, и он не будь дурак как выскочит из избы, да как побежит, что было сил. А баба Яга на крыльцо выбежала, да вслед ему кричит:

– Дурень! Куда ты мчишься? Вернись! Ведь я тебе же добра желаю! Среди людей тебе не жить, не будет жизни-то, все равно сюда вернешься, да как бы по-о-о-здно-о не бы-ы-ло-о!

Последние слова ее уже эхом растаяли среди деревьев, но Ивашка еще долго бежал без остановки. И только увидев, что лес кончился, и он оказался на поляне, остановился перевести дух.

Еще поблуждал немного, а потом и к родной деревне вышел.

А там его уж и не чаяли живым увидеть. То-то радости дома было!

Однако очень скоро все начали замечать, что совсем не тот Ивашка вернулся, что в лес уходил. Шел озорным да веселым, а возвратился хмурым да понурым. И озорства свои прекратил с тех пор, и вообще тише воды, ниже травы стал. Родители сначала радовались – мол, присмирел парень, посерьезнел, да и хорошо. А потом встревожились – что-то он все молчит, никогда не улыбнется. Что с ним в лесу случилось – никому не рассказывает. Да потом привыкли.

Но вот вырос Ивашка, и стал Иваном, потому что большой и сильный парень оказался, да все такой же хмурый, угрюмый. Девки деревенские его побаивались, ни одна не решалась подойти к нему и заговорить. И когда пришла пора жениться, выяснилось, что ни одна не хочет его женой стать. Уж отец с матерью сватов засылали-засылали, а везде отказ получали. До тех пор, пока ни одной не сосватанной девки уже не осталось ни в их деревне, ни в соседних. Да Иван и сам как-то жениться не торопился. Все какую-то думу тяжкую думал, на деревенские гулянки и посиделки даже и глаз не казал…

Шло время, пришла пора помирать отцу и матери, а Иван все один, без семьи, и внуков родители от него так и не дождались. И вот похоронил он отца, а потом и мать, остался один-одинешенек. В деревне его бобылем звать стали, и все чаще шушукались за его спиной соседи: мол, негоже нам тут бобыля терпеть, он породу человеческую портит, не хочет как люди жить, семьей, потомством обзаводиться. Еще вслед его дурному примеру и у других дети родиться перестанут. Надо бы извести его, пока не поздно.

И однажды чуть ли не все жители деревни решили изгнать Ивана прочь, подальше в лес. Не нужен он тут такой, хмурый, нелюдимый да одинокий, что своим видом всю картину общего благополучия портит. Пожал плечами Иван, но спорить не стал. Решил, что и впрямь уйдет в лес, будет жить один. В самом деле, ведь вот как получилось, не может он по-людски жить. А почему так – и сам не знал.

Собрал он нехитрую котомку, да и в лес отправился. А куда ж идти ему? Подумал он, что и впрямь к бабе Яге ему надо, раз после встречи с ней эти напасти с ним случились.

Шел он день, два, три, и набрел, наконец, на избушку бабы Яги. Теперь-то он не боялся, что она его съест – ему ли с его силой недюжинной с хилой старушкой не справиться? Пусть даже и чары у нее колдовские – а не боится он, и все тут.

Сказал, как положено:

– Избушка, избушка, встань ко мне передом, к лесу задом!

Повернулась избушка, и вышла из нее баба Яга.

Узнала его сразу, хоть и изменился он сильно. А вот она – все такая же осталась.

– Ну что, пришел, Иван, как я и предрекала? – спрашивает баба Яга ехидно так, с усмешечкой.

– А что мне еще оставалось делать? – вспылил Иван. – Если ты, дура-баба, порчу на меня навела? Кто мне вслед кричал, что, мол, не смогу я с людьми жить? Вот я и не смог. Изгнали меня из деревни по твоей милости. Так что давай, порчу снимай, а то я сам тебя в печь затолкаю, и не посмотрю, что ты уже тыщу лет на свете живешь и еще столько же собираешься…

– Ну-ну, не горячись, – продолжает посмеиваться баба Яга. – Никто на тебя порчу не наводил. Где ты таких глупостей набрался? Не порчу я на тебя навела, а судьбу твою открыть хотела! Она ведь необычная! Дар у тебя особенный. И на роду тебе написано своим путем идти, чтобы дар твой не пропал, а пользу большую миру и людям принес. А ты судьбу свою принять не захотел. Сбежал трусливо.

– Судьбу, говоришь, открыть хотела? – засомневался Иван. – И для этого в печку, значит, засунуть меня собиралась?

– Тьфу, неуч! – плюнула в сердцах баба Яга. – Да ты никак все думаешь, что я тебя зажарить и съесть собиралась? Обряд это такой, обряд специальный! Я тебя должна была тестом обмазать, как следует, да на одну секунду только огнем-то опалить, чтобы судьба твоя недоделанная, непропеченная пропеклась как следует, чтобы ты на путь-то тебе предназначенный готовеньким встал. И все бы у тебя было: и семья, и детки, и первым человеком ты в своей деревне сделался бы, за советом и помощью к тебе и стар и мал бежал бы! А так что? Непропеченным, сырым так и остался. Ни то, ни се, ни рыба, ни мясо, ни тесто, ни пирог. Кому ты нужен такой-то? Сам себе даже не годен.

Опешил Иван, стоит, затылок чешет, не знает, что и сказать. А вдруг не врет бабка?

– А, была – не была, – говорит, – сажай меня, бабка, в печь, все равно терять уже нечего.

– Ишь, захотел, – усмехается бабка. – Да ты на себя-то посмотри! Здоровый какой, в печь не влезешь! И теста на тебя не напасешься! Нет уж, поздно. Тогда надо было, когда предлагали. А теперь иди, ищи свою судьбу сам. Далеко ты больно ушел от нее, вот и потерялась она. Отыщешь – твое счастье, а нет… Ну, значит, так всю жизнь свою и прокукуешь в одиночку. Знать, такая у тебя судьба теперь.

– Ну уж нет, раз ты говоришь, судьба мне была иная предназначена, так я найду ее, во что бы то ни стало! Ну не хочешь меня в печь сажать, так хоть подскажи, куда идти, в какую сторону…

– Придешь на опушку леса, туда, где даже в солнечный день темно, лучи сквозь ельник не пробиваются. Голыми руками какое-никакое убежище себе смастеришь. И будешь жить там до тех пор, пока твоя судьба не начнет сама к тебе подбираться. А уж как станет знаки подавать – ни с чем ее не перепутаешь. Там и узнаешь, куда тебе путь держать. Все! Больше от меня ничего не услышишь. Ступай, ступай, кому сказала!

И вытолкала баба Яга Ивана со своего крыльца. Пошел он, понуро склонив голову. Думал по дороге: а может, вернуться поближе к людям? Обратно в деревню попроситься – вдруг сжалятся и пустят? Но вспомнил, как его выгоняли – и решил, что не будет возвращаться. Пусть лучше дикие звери в лесу съедят, чем жить рядом с людьми, которые только и хотели от него избавиться…

Шел он шел, и, наконец, пришел на самую опушку леса, где все небо закрыто ветвями высоченных елей, и даже в солнечный день темно. Вырыл он там себе голыми руками землянку – и день рыл, и два, и неделю – сверху еловых веток набросал, забрался внутрь и начал там сидеть день и ночь, горькую думу свою думать. А когда голод и жажда его одолевали, выходил, чтобы ягод собрать, да воды из ручья напиться.

Сидел он так день, два, неделю, да одними ягодами сыт не будешь, к тому же замерзать стал по ночам, лето уже к концу близилось. И подумал он тогда, что надо все же к людям идти, у них помощи просить. В свою деревню дорога заказана – выгнали его оттуда, но может, кто-то живет неподалеку?

Вылез Иван из своей норы и пошел, куда глаза глядят. И вскоре почуял запах дыма печного, который его к жилью человеческому и вывел.

Подошел он к первой избе, попросить хлеба краюху. А хозяева в окошко выглянули, как гостя увидели – так и спрятались, да еще крепче изнутри окна и двери позакрывали. Тут только Иван спохватился, что от жизни в лесу он и сам на страшилище лесное стал похож: одежда оборванная, грязная, борода и волосы превратились в космы, а пальцы на руках черные да растрескавшиеся, словно сучковатые ветки высохшего дерева.

Постучал в другую избу, в третью – какое там, даже разговаривать с ним хозяева не хотели. Так и ушел он обратно в лес не солоно хлебавши.

А по дороге подумал: «Знать, судьба моя такая – погибель здесь найти. Я и до зимы не доживу – раньше от холода и голода сгину. Да неужто так на роду моем написано?»

Вернулся он в землянку и стал соображать, как беде своей подсобить. Да так до ночи ничего и не придумал, пока сон его не сморил.

А проснулся он от того, что гром загремел и молнией все вокруг осветило, что на миг светло стало как днем. Потом и ливень разразился – последняя гроза того лета. Да такая сильная, что Иван испугался. От страха чуть не впал в столбняк, когда увидел, как в высокое дерево неподалеку попала молния. Дерево разломилось надвое, обрушилось с треском и вспыхнуло пламенем. И такое огромное, до неба, пламя взвилось, что даже ливень не смог его потушить. Гроза вскоре кончилась, а огненные отсветы все еще освещали лес.

И тут вдруг понял Иван, что это и есть знак судьбы, о котором баба Яга ему говорила. Может сам Господь ему спасение посылает. Бросился он через лес к горящему дереву, а когда добежал, там уж только угольки тлели. Давай он раздувать их, а потом сломал большую сухую ветку, поджег ее факелом и бережно понес к своему убежищу.

Кое-как хворосту да травы сухой набрал – ведь в самой густой чаще леса земля под ветками ельника сухой даже в дождь осталась – и костер развел возле землянки. Обсушил одежду и сам обогрелся для начала. И решил, что будет поддерживать этот очаг и днем и ночью, чего бы это ему не стоило, даже если спать совсем не придется. Всю ночь подбрасывал Иван хворост в огонь. А утром захотел на охоту отправиться.

Далеко уходить он не мог – ведь за очагом следить надо. А потому вокруг да около ходил, думал, может, птицу или дичь выследит и поймает, если повезет. Ловил он в детстве и птиц, и зайцев, и белок голыми руками, равных в этом ему не было!

Вот и сейчас вспомнил он прежние детские забавы – и опять судьбу поблагодарил, что зайца ему послала навстречу, прямо сам в руки как будто шел! Разделал его припасенным ножом да и зажарил. Впервые за много дней была у него и настоящая еда, и тепло.

Начал Иван жить как лесной житель. Все пути-дорожки, все звериные тропочки в лесу изучил. Все про лес и его обитателей узнал. И не было уже поблизости незнакомой ему травинки или кустика.

Но приближалась зима, а как зимой в землянке выжить? Да и одежда его вся прохудилась. Думал Иван, думал, да так ничего и не придумал. И опять ему судьба помогла, знак послала.

Шел он как-то по лесу, да услышал, что кто-то плачет. Пригляделся – сидит девчушка под деревом и слезы льет. Заблудилась, оказывается. А Иван-то уже знал все пути-дороги, ну и вывел ее к дому. Она сначала испугалась его, потом привыкла.

– Ты, – говорит,– дядя, леший, наверное?

– Леший, леший, – согласился тот.

– А не страшный совсем, только грязный да оборванный.

Хотел Иван девчушку у дверей ее дома оставить и скрыться поскорей от людских глаз, да не тут-то было. Вышел отец девочки, давай его благодарить.

– Ты, – говорит, чудной какой-то, и на человека не похож, да видать, добрый. Кто бы ты ни был, лесной житель, а я тебе благодарен по гроб жизни. Чего хочешь, проси.

– Да ничего мне не надо, – говорит Иван.

– Гордый, вижу. Ну да ладно, раз не надо ничего тебе за так, давай ты мне лесных ягод и грибов приносить будешь, или другой добычи. А я тебе ружье подарю, чтобы охотиться было сподручно.

Поблагодарил Иван и взял ружье. И с тех пор дела его на лад пошли. Начал он стрелять дичь лесную, да благодетелю своему приносить. А тот за добычу то тулуп ему пожалует, то инструмент полезный, топор или лопату.

Решил Иван из землянки своей выбраться, начал лес рубить, избушку бревенчатую себе строить. К зиме и построил, даже печурку сложил. Стал зимовать, да все думу думал: как же ему дальше жить, что же судьба еще припасет?

Годы шли за годами, и жил Иван – не тужил, совсем уже смирился с судьбой лесного жителя.

Однажды зимой отправился он на охоту, и вдруг видит – заяц едва ковыляет, и след за ним окровавленный. Хотел было застрелить его, чтобы не мучился, уже и ружье поднял, а заяц говорит ему человеческим голосом:

– Не убивай меня, Иван!

«Ну, – Иван думает, – совсем уже невесть что мерещится. Бред какой-то. Может, заболел я?»

Потряс головой, глаза протер, уши прочистил – нет, не исчезло наваждение. Заяц по-прежнему на него смотрит и говорит:

– Не у кого мне, кроме тебя, помощи просить. Только ты можешь мою лапу вылечить. Я ведь вижу, что ты на это способен.

– А как это так, заяц, что мы с тобой разговариваем? Так ведь не бывает!

– Ты разве еще не знаешь, что голос леса и всех его обитателей понимать можешь? Ты же сам лесной житель. Тебе ли нас не разуметь.

– Ну, хорошо, – сказал Иван, все еще не веря своим ушам. – А с чего ты взял, что я лапу твою вылечить могу?

– Да вижу я это, – сказал заяц. – Мы, звери, знаем, что для нас в помощь, а что во вред. Траву лечебную находим летом. А в тебе сила целебная заключена.

– Ну, не знаю, – засомневался Иван. – Я ведь сроду никого не лечил.

– А ты попробуй, попробуй, – и заяц сам вскочил Ивану в руки.

Посмотрел тот на лапу раненую – и вдруг понял, что косой в капкане побывал, чудом вырвался. Погладил лапу больную – и вдруг кровь под его рукой остановилась, словно заговоренная. И косточка переломанная срослась прямо на глазах!

– Спасибо, Иван! – сказал заяц и весело поскакал прочь. – Я в долгу не останусь, обещаю!

Долго еще Иван не мог прийти в себя. А потом посмотрел по сторонам – и показалось ему, что лес совсем другим стал. Каждое дерево готово было о чем-то ему поведать. Поднял Иван голову к небу – и увидел, что каждое облако и каждая звезда многое знает о мире, о его прошлом и будущем. Да что там звезда – каждая снежинка, веточка торчащего из-под снега тростника, кустик, ручеек подо льдом – все вокруг пронизано мудростью, вся природа – живая, и с ней можно разговаривать и узнать все, что хочешь!

А на следующий день понял он, что заяц обещание свое сдержал – добрая слава об Иване пошла по всему лесу. Бросились к нему за помощью зверушки. Стал он их лечить, исцелять, и все приносили ему в благодарность ягоды, орешки, зернышки пшеничные, другие нехитрые дары… Иван и сам начал незнамо как распознавать, кому какое лекарство поможет, легко стало ему искать и собирать травы целебные. Каждая травинка словно подсказывала ему, от какой болезни исцелить может, и как превратить ее в лекарственное средство.