Текст книги "Гнус (СИ)"
Автор книги: Лариса Львова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Костяное чудище рассыпалось прахом.
Илья удивился. Не ожидал быстрого разрушения местного пугала, думал, что над ним ещё долго будут издеваться собственные расстроенные нервишки.
Над верхушками деревьев пронёсся вой. И столько в нём было горя и тоски, что Илья чуть было сам не разрыдался от какого-то вселенского отчаяния. Захотелось опуститься на колени и горевать вместе с этими воплями. Но всё же захлопнул дверь и закрыл чёртову щеколду.
Несколько минут он трясся от внутренней дрожи, потом глянул в окно. Полянка перед зимовьём была пуста.
– Сколько вы будете меня мучить? – крикнул он неизвестно кому: то ли загнувшемуся от «боярышника» Кеше, то ли старшему напарнику Вадиму, который выбрал самый лёгкий путь – вовремя сдох и превратился в мошку, то ли привидевшемуся идолу, то ли чему-то страшному, что скрывается за всем этим миром.
***
Великий Ыых стоял в лесу на толчёных костях. Он смотрел, как осыпается его пышная шерсть; как облезает синеватая кожа, обнажая мускулы, перевитые синими и красными тяжами; как сереет и отваливается плоть; как проступают кости. Боль от такого быстрого разложения была чудовищной. Но не от неё становилась влажной кость глазниц и скул. От разлуки с тем, с кем сросся душой, чьей милостью пользовался, чьё место должен занять. И виновник этой разлуки – человек.
Великий был даже рад, что вместе с горой внутренностей, мяса и кожи у его ног осталось то, что он мог подцепить в лесу у костра – запах людей. Запах вреднейших и подлых тварей. Он бы отправил всех трёх в Нижний мир – не место таким в его владениях. Но нужно вернуть назад кость рыбы-чудовища. Он ведь сам отдал её плюгавому Кеше, когда он был золотушным мальцом и ещё плохо ходил.
Великий в то время вдруг потерял привычную свирепость и жестокую справедливость. Даже Юёр заметил, что Ыых стал хуже справляться с обязанностями: забыл, что слабый должен умереть, что жертва должна напитать кровью сильного хищника, что мир справедлив и только недоумки выискивают в нём недостатки.
Великий, как все, приблизившиеся к концу жизни, тянулся к тем, кто её только начинал. Он терпеливо наблюдал за детёнышами всех животных и помогал им.
Однажды, в самом конце зимы, он оказался на берегу коварного озера недалеко от двух сёл. Ну тянуло его к людям, и всё.
И увидел то, что ударило по рассудку и сердцу. Пьяные вдрызг родители, возвращаясь из гостей, решили перейти озеро по льду. И провалились, не успев понять, что гибнут от своей дурости. Мать отшвырнула ребёнка. Так сделала бы любая медведица. Но не смогла попасть на твёрдый лёд, очень уж была пьяна. Человечий детёныш, так похожий на медвежонка, даже закричать не смог.
И Ыых взревел за деревьями на берегу. Нельзя допустить гибели ребёнка. Есть у него то, что может спасти, – кость огромной рыбы Нижнего мира. Она вплетена в космы шкуры на груди. Его волей тотчас в ладошке утоплого мальца очутилась заветная вещь, которой сторонится любой обитатель этих мест. И смерть тоже.
Лёд в один миг схватился. Малец оказался вмёрзшим спиной в твердь. Но люди, которые с берега видели разворачивавшуюся на озере трагедию, освободили его. Когда он подрос у родственников, рассказали про кость. Тронуть её не посмели – нельзя брать то, что пришло с Нижнего мира.
Ыых истратил все свои возможности и силы на спасение детёныша врагов всех зверей. Ушёл в лес на подгибавшихся лапах. Провалялся два дня в кустарнике, а потом за пищей приполз к Юёру. Лучше не вспоминать, что сказал ему наставник.
Больше про мальца Великий ничего не знал. Терпел лишь поношения от Юёра – мол, пора нового помощника искать, гнус вовсю распоясался.
А теперь нужно отдать принадлежащее Нижнему миру. Опять же не забрать – лишь добровольное возвращение вернёт миру порядок.
Жаль, что этот рослый откормленный Илья с пустыми мозгами не боится Юёра. Может, именно по причине пустых мозгов. Вряд ли кто-то ему страшен в Среднем мире. Новый Юёр чувствовал, что за Ильей есть сила, что он защищён так же, как когда-то Ыых был под покровительством могущественного духа. Как с ним поступить? Разве что...
Его напарник по жестокому убийству, высоченный и умный Вадим, сейчас познаёт тайны Нижнего мира. Меж пустых рёбер и позвоночником чудовищной рыбы он зреет в виде чёрного облака, чтобы в своё время подняться в Средний. Способен ли Илья на человеческое чувство товарищества, неведомое Юёру, но знакомое по наблюдениям? Скорее всего, нет. А помнит и ценит ли Вадим прежнюю жизнь? Возможно. На этом можно сыграть. Какой бы дрянной, голодной и бессмысленной она ни была, любая жертва-подранок всегда цепляется за возможность дышать, есть, спариваться, вернуться к соскам матери или своим детёнышам. Будучи медведем, Юёр часто слышал это желание жить в последнем крике или затухавшем биении сердца своей добычи.
Значит, Вадим...
Как же отвратны эти личины, которые ему приходится надевать, чтобы быть стражем границ! Спасённый им Кеша с пропитой и прокуренной душой. Умный Вадим, вызывавший отвращение именно умом, опытом и зрелостью, в которых себялюбия и эгоизма столько же, сколько у Ильи.
А Илья, несмотря на гибель напарников, прекрасно выспался. Замёрз до трясучки, проголодался, как увечная собака. Но сон влил в него силу.
Илья глядел на солнечный луч, который пробился в чистое пятнышко на сроду не мытом окне зимовья, слушал птичий хорал за окном, такой чистый и мощный... И постепенно забывал про свою вину. Вот вернётся в село, доберётся до людей, которые доставят его домой. А там всё образуется. Не может не образоваться. Отец всегда поможет.
А ещё эта кость. Она ведь оберег громадной силы! Можно себе оставить. Но Илья ни в какие леса больше не ходок. А можно загнать подороже. Никто не откажется, особенно отцов приятель, губернатор области. Он неделю может пропадать на охоте или рыбалке. Пока не даст выход лютому и обидчивому нраву и страстям, не вернётся. Батя раз с ним съездил на кабанов поохотиться, так вернулся весь как пеплом присыпанный. И заблёванный.
Короче, жить можно.
Из-за холодной и чёрной от копоти печки послышалось тихое, на грани слышимости, гудение.
Илья вздрогнул: это что же, снова начинается?! Ну уж нет. Нельзя допускать, чтобы глюки помешали ему спастись.
Гудение прекратилось.
Только Илья порадовался, что владеет собой, как зимовьё подскочило на месте и затряслось.
«Землетрясение?» – подумал он и схватился за рюкзак и ружьё. Приготовился бежать из избы. Даже порадовался тряске, так как бывалые люди говорили, что при стихийном бедствии хищник и жертва спасаются рядом. Охота прекращается. И на него точно не будут охотиться чёртовы духи этих непонятных мест.
Сквозь обшивку брёвен потянулись тёмные струйки. Они оказались живыми: целенаправленно стекались в один туманный образ и шептали:
– Илья... Это Вадим. Я был там, в этом Нижнем мире... Откуда весь гнус.
– Ну, был и чё? – ответил Илья неизвестно кому. – Бежать нужно, землетрясение!
– Это не землетрясение. Это я вернулся. Хочу предупредить.
– Ты? Да где ты есть? Тут из-за мошки ничего не видно. Если б не кость, загрызла бы к чертям, – сказал Илья, протирая заслезившиеся глаза.
– Кость – это иллюзия, самовнушение, – прожужжал Вадим, или гнус, или съехавшее восприятие Ильи.
– Ты в каком углу уселся? Или под стол залез? Не вижу! – сказал Илья. – Да всё равно, что такое эта кость. Если обманка – выкину. А если нет – загоню за дорого. А ты чего, завидуешь, что ли? Сам же видел, на что она способна.
– Я здесь, – донеслось сквозь усилившееся гудение.
Илья почувствовал прикосновения раскалённых иголок.
– Да ничего себе! Больно-то как! Жалится гнус! – крикнул он.
– Да, я жалю. И не отпускаю никого!
– Вадим, ты с ума сошёл? Товарищ называется! – развопился от боли и рези в веках Илья.
– Я Гнус. И никакая кость меня не остановит. Предупреждаю: не верь сказкам, – прожужжало прямо в уши Илье. И он яростно стал их чесать, раздирая кожу.
Знал, что расчёсы усиливают проникновение яда и отёк. Но не смог остановиться, только прохрипел:
– А тебе-то что, верю я или не верю?
– Мне обещано, что я не сдохну по осени, как вся мошка. Вернусь в Нижний мир и стану ждать весны. – Жужжание стало гудением, подобным трансформаторному, только злее, яростнее – по нарастающей. – Не верь сказкам и спаси себя, если сможешь. Но лучше не спасай и верь. Я всё равно тебя зажалю до смерти.
Илья уже ничего не видел из-за крошечных ранок на веках. Не слышал из-за боли в раздутых ушах. Он мог только швырнуть кость в плотное облако летучей смерти. И не успел понять, что гудение стихло, свалился без чувств.
Очнулись горе-рыбаки в районной больнице. Их спасли местные, которые завернули с рыбалки на ночёвку. После лечения Илья и Вадим отправились сразу в районную полицию для явки с повинной. Такой их поступок не совсем поняли: народ любит чем попало травиться. Не сказали бы – никто и не узнал бы о преступлении.
Но убийцы оказались чокнутыми: один, услышав гудение вскипевшего чайника, залез под стол и заверещал пойманным в петлю зайцем. Другой предпочитал беседовать, сидя на полу и то и дело прижимаясь ухом к линолеуму.
На вопрос следователя: «К чему вы прислушиваетесь?» – ответил:
– К рыбе. Вдруг шевелится, ищет меня?
Больных увезли. Одного – в психушку, другого – в частный санаторий на юге страны.
***
Юёр не пошёл туда, где веками стоял прежний страж. Он покинул лес, отправился поближе к тундре – к тому месту, где из рёбер чудовищной рыбы вырываются чёрные облака. Подальше от «гнуса», наступающего на заповедные места силы, попирающего его законы.
Но правда исхода в том, что Юёр боялся встретиться однажды с тем, кто передал ему границы. А вдруг его наставника отпустят оттуда, где трясина тянется к своей крыше? Уж очень страшно признаться: он, преемник, дважды отступил от правил, которые должен защищать. И самое страшное – Юёр ни на миг не пожалел, что сделал это. Если уж берёшь под покровительство живых тварей, так нельзя отказаться и от людей.
А ещё Юёр хотел первым встретиться с рыбой, если она вдруг окажется способной выйти в Средний мир. И ничего, если это будет его первый и последний проигранный бой. И третье нарушение законов всех Миров.
