Текст книги "Смерть под кактусом"

Автор книги: Лариса Ильина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

«Вот, – мысленно зашипела я, испытывая где-то в глубине души что-то вроде морального удовлетворения, – я говорила! Я предупреждала! А он, судя по выражению физиономии, еще не все козыри из рукава вынул…»

Я оказалась права.

– Четыре месяца назад в своем загородном доме… – начал Юрка, словно читал лекцию, – был убит известный предприниматель, коллекционер и прочая Пекунько Захар Петрович. Пятидесяти восьми лет от роду. В доме Пекунько находился один, и однажды темной ночью был задушен самым банальным образом. Дом был ограблен, в нем много чего интересного было, поскольку коллекционировал Пекунько не спичечные этикетки, а антиквариат. Что еще можно добавить? Ах, да! Дело имело большой общественный резонанс, поэтому вел его наш отдел, и я в том числе. Преступники найдены не были. Должен вам сказать, что такие преступления совершают вовсе не для того, чтобы попадаться… Дело явно заказное, вероятнее всего, для коллекционера работали. Ты что, Таисия, не помнишь этого дела? Да все газеты писали, тебе-то стыдно такое не помнить!

Если Тайке и было стыдно, она весьма удачно это скрыла. Пока я судорожно ворочала извилинами, тщетно пытаясь придумать, как усыпить все возрастающую подозрительность бывшего одноклассника, она вдруг поджала губы и небрежно тряхнула кистью:

– Твой убиенный Пекунько нам вовсе без надобности. Кто там еще? Шверг и Конь?

Я насторожилась, одновременно пытаясь придать лицу безразличное выражение и сообразить, куда клонит подружка.

– Ладно! Шверг Зиновий Михайлович, москвич, восьмидесяти пяти лет, проживает по адресу: Большая Грузинская… По профессии ювелир, последние годы официально нигде не работает, однако в своей среде, несмотря на далеко не юный возраст, пользуется непререкаемым авторитетом. Занимается только изделиями хай-класса… Я ясно выразился? Так вот… Попасть к нему можно лишь через доверенных лиц и только по рекомендации… Это вам тоже неинтересно?

Тайка небрежно дернула плечами и, с шумом отхлебнув чаю, проронила:

– Думаю, нет… Дальше, пожалуйста.

– Конь Зинаида Игнатьевна, москвичка, пенсионерка. Проживала на улице Паршина, в возрасте девяносто двух лет скончалась в декабре прошлого года…

Брат не закончил еще свое повествование, а Тайкины губы вдруг скривились, словно она раскусила кислую конфету, глаза увлажнились, и из груди вырвался тяжкий стон. Не успев сориентироваться, отчего же последнее известие произвело на Мегрэнь столь сокрушительное впечатление, я на всякий случай тоже загрустила, опустив глазки вниз.

Юрка умолк, в задумчивости прикусив нижнюю губу и взирая на нас с некоторым скептицизмом. Я подавленно вздыхала, качая головой и с нетерпением ожидая, когда же этой артистке надоест валять дурака. Ей наконец-таки надоело, и она подняла на меня печальные глаза.

– Света, конечно же, это Зинаида Игнатьевна! Как я могла забыть! Понимаешь, Юра… – Тут она переключилась на брата и принялась полоскать ему мозги с таким нахальством, что я даже оторопела. – У Татьяны Антоновны была подруга, и мы хотели рассказать ей о том, что случилось… Но вот как ее звали, у меня из головы совершенно вылетело! Помнила только, что на букву «З» имя начинается…

Но водить себя за нос Юрка не позволил.

– А откуда ты взяла эти фамилии с инициалами?

Мегрэнь запнулась на мгновение и, поднимаясь с табурета, мимоходом махнула рукой:

– Да валялась у нас бумажка, совершенно случайно… Так, ладно, ребятки, пора! – Она озабоченно глянула на часы. – У меня свидание сегодня, а я еще не готова!

Она вышла в коридор, я встала и, опасаясь, что Юрке взбредет в голову остаться, пошла следом. Оставаться с ним наедине, чтобы расхлебывать Мегрэнин бред, я не могла. К счастью, он проявил чуткость и удалился вместе с сестрой. Захлопнув за ними дверь, я покачала головой:

– Миллионер? Ювелир? Что дальше-то будет?

***

В воскресенье мне удалось прекрасно выспаться, что само по себе было подозрительно: по всем законам жанра меня давно должна была разбудить Мегрэнь с очередной сенсацией. Однако никто не ломился в дверь, телефон тоже молчал, я поскучала и встала с постели. Машинально пережевывая завтрак, я размышляла о том, что мечта моя – хоть раз спокойно провести выходной день – наконец-то сбывалась, но это почему-то не доставляло ожидаемой радости. Факт, что Юркино вчерашнее сообщение оставило подругу равнодушной, беспокоил и настораживал.

Близилось время обеда, когда меня окончательно заела скука. Я пыталась смотреть телевизор, читать, даже вязать, но мысли бродили где-то далеко, и руки никак не соглашались вступать в хоть какое-нибудь взаимодействие с мозгами. В конце концов я скрипнула зубами и взялась за телефон.

Тайка не снимала трубку так долго, что я забеспокоилась. Деваться ей было некуда, она должна быть дома, так нет…

«Она же вчера на свидании была! – вдруг подумала я. – А если не вернулась?»

На Мегрэнь это совсем не похоже. Я нахмурила брови, но тут наконец наша девица проявилась: «Алло?»

Я замешкалась с ответом. Голос у подружки был такой, будто она только что проснулась или пьяна в стельку.

– Тайка? – уточнила я.

– Ну? – то ли подтвердили, то ли удивились на том конце провода, и я решила перестраховаться:

– Таисию Алексеевну можно?

– Свет, ты чокнулась, что ли? Это ж я…

Я на всякий случай еще раз глянула на часы и озаботилась:

– Ты, случаем, не заболела?

– Нет, – обреченно вздохнула Тайка и выдала: – Я влюбилась…

Сраженная наповал, я умолкла. Честно говоря, подобного легкомысленного заявления после первого свидания я ну никак не ожидала. Чтобы вот так с ходу впечатлить мою подругу, кавалер непременно должен был совершить нечто из ряда вон выходящее. Например, плюнуть на ботинок постовому милиционеру или, на худой конец, стать лауреатом Нобелевской премии. И то, и другое было практически нереально. Однако, как бы там ни было, я сразу увидела в сложившейся ситуации свой плюс: судя по сильно поглупевшему голосу, Мегрэнь своим кавалером увлечена не на шутку, и, как следствие, вполне естественно, всепоглощающий интерес к потрепанной коричневой папочке у нее малость поугаснет. Я снова обрету покой, жизненное равновесие и наконец съезжу в отпуск за границу, о чем давно мечтаю. Но тут где-то в самом дальнем углу черепной коробки кто-то противным гнусавым голосом поинтересовался: «А оно тебе надо?»

– Что же произошло?

Из трубки долго неслись томные вздохи, потом подруга забулькала:

– Мы сидели в шикарном ресторане… В отдельном уголке… С фонтанчиком… И со свечами… Потом гуляли по набережной… Он читал мне стихи… – Я хмыкнула, а Мегрэнь снова завздыхала и с чувством загундосила: – «И перья страуса склоненные в моем качаются мозгу…»

Я изумилась силе воздействия поэзии на неокрепшую девичью психику.

«Волшебная сила искусства», – решила я и вслух согласилась:

– Ты право, пьяное чудовище…

Видно, Мегрэнь стихи в исполнении кавалера до конца не дослушала, поэтому за «чудовище» обиделась.

– Сама ты… А коньяк хлещешь – иному мужику не угнаться… Короче, я пришла домой в половине шестого утра и хочу спать.

Пожелав подруге приятных сновидений, я дала отбой.

Итак, у нас появилось новое увлекательное занятие, которое, если смотреть трезво, гораздо больше подходит молодой красивой девушке, чем безудержное копание в далеком, к тому же чужом, прошлом.

– Вот и славно! – громко сказала я и с непонятной маетой глянула на карту, лежавшую на краю стола. – Оно и к лучшему…

Я потянулась через стол и ткнула карту указательным пальцем. Она скользнула по гладкой столешнице и неслышно шлепнулась на пол.

***

– Светка! – заверещала телефонная трубка. – Какое сегодня число?

Я ответила.

– А день?

– День всех влюбленных, – ядовито пропела я, глянув на часы.

Нормальные люди в это время ужинают, Мегрэнь же явно потягивалась в постельке.

– Всех влюбленных? – засомневалась Тайка. – Так это вроде в феврале?

– У нас круглый год, – порадовала я.

Подруга хрюкнула, показывая, что юмор оценила.

– Тебе, дорогая, не понять. Ты не любила.

Настала моя очередь хрюкнуть. Не то чтобы она была права…

– И каковы ближайшие планы пылких влюбленных?

– Через двадцать минут Игорь должен позвонить… Мы в киношку намылились… – забормотала Мегрэнь голосом, полным томного идиотизма.

Вот оно как! Тут я полюбопытствовала:

– Интересно, а откуда вообще этот Игорь взялся? Я имею в виду там, в парке? Кто он такой и чем занимается?

– Студент, учится… Сказал, что шел от приятеля и услышал наш писк…

– А мы пищали? – усомнилась я. – Что-то я не припомню…

– Пищали, не пищали… Какая разница? Впервые на жизненном пути столкнулись с настоящим мужчиной, а ты, как инспектор детской комнаты милиции… Человек героизм проявить хотел, а у тебя сразу подозрения… Или, по-твоему, интересоваться мной можно только с корыстными намерениями?

– Конечно, нет, – торопливо сказала я, хотя, возможно, мой голос звучал не совсем искренне. – Просто я хотела сказать, что как-то это все… необычно… Браслет в сквере отыскал… Как, интересно? На ощупь или визуально?

Чувствовалось, что мои рассуждения подругу здорово раздражают. Попикировавшись еще минут пять, мы распростились явно недовольные друг другом.

Я прошла на кухню и сунулась в холодильник. На автопилоте выудив кефир, взяла стакан и устроилась на подоконнике. После разговора с Мегрэнью на душе остался какой-то весьма противный осадок. Нельзя сказать, что мы поругались, но и нормальным наш разговор тоже назвать нельзя. Не успел появиться этот самый благородный Игорь, как мы начали ссориться.

«Может, просто ревную? – задумалась я. – То Тайка дня без меня не могла прожить, а теперь, пожалуйста: все выходные с… героем-заступником. Хотя, – я глубоко вздохнула, – закон природы, ничего не поделаешь…»

Машинально оглядывая полный ребятни двор, я вдруг заметила на въезде сияющий красный «Опель». Он бодро подкатил к нашему подъезду, я почему-то встала и отступила за занавеску. Через несколько секунд из «Опеля» нарисовался Игорь. Он встал возле открытой дверцы, повертел немного головой и вдруг помахал мне рукой. Чертыхнувшись, я шагнула назад. Ну вот, теперь они подумают, что я за ними подглядываю… А машинка у этого Игоря очень недурна…

«Интересно, чего это студент при такой машине ночью по скверам пешком таскается?» – усмехнулась я, наблюдая за выпорхнувшей из подъезда Мегрэнью.

Игорь моментально извлек из машины букет роз и преподнес даме. Та тут же сунула в него свой нос, всем своим видом выражая полнейший восторг. Я плюнула и отошла от окна.

Задумчиво разглядывая телефонный аппарат, я барабанила по тумбочке пальцами и вздыхала. Прошло не менее двадцати минут, прежде чем я решилась.

– Так, как же там… – я напрягала память, стараясь вспомнить цифры, – три… нет, кажется, два… сорок два… двенадцать…

Я слушала монотонные длинные гудки, мое сердце вторило им в такт.

«Зачем я это делаю?» – успела подумать я, как трубку вдруг сняли.

– Квартира Шверга… Я вас слушаю…

Голос бы весьма приятный, однако женский.

– Здравствуйте… Могу я поговорить с Зиновием Михайловичем?

– Кто его спрашивает?

– Э-э-э… – запнулась я, – мое имя ему ничего не скажет…

Женщина посуровела:

– По какому вопросу?

– По личному…

Тут голос неуловимо изменился, и в нем появилась насмешка:

– Будьте любезны, уточните…

Я чертыхнулась про себя. Действительно, какого лешего я ему звоню?

– Я хотела с ним проконсультироваться, – добавив в голос официоза, солидно отозвалась я, – мне надо поговорить о Георгиевской Татьяне Антоновне…

Мое заявление произвело на даму впечатление. Она запнулась, словно тюкнулась лбом о стену, потом торопливо добавила:

– Пожалуйста, подождите одну минуту…

Некоторое время царила тишина, и вдруг в трубке послышался бодрый мужской голос:

– Шверг у аппарата…

Обладателю этого голоса восемьдесят, если я не путаю, пять лет?

– Зиновий Михайлович?

– Да… Кто говорит?

– Здравствуйте! Мы с вами незнакомы… Но я хотела у вас кое-что узнать… – Я закашлялась, волнуясь невесть отчего. – Вы знакомы с Георгиевской Татьяной Антоновной?

– Что? – тихо переспросил мой собеседник, и я испуганно замерла. Голос на том конце провода буквально задрожал от плохо сдерживаемого гнева. – Георгиевская? Татьяна Антоновна? Да кто ты такая? Как ты посмела звонить сюда, мерзавка? Кто позволил тебе? И не сметь больше! Не сметь! Слышишь, что я тебе говорю? Иначе я достану тебя, и ты будешь проклинать…

Я бросила трубку на рычаг и отпрянула от телефона. Руки тряслись, а сердце молотило так, что меня закачало.

– Ничего себе… – с трудом сглотнув, пробормотала я. – Горячий прием… Останется только молиться, что у этого психа нет определителя номера…

Некоторое время я стояла, не в силах повернуться к телефону спиной. Человек, с которым я только что разговаривала, меня не просто напугал, он напугал меня до полусмерти.

– Чертов старикашка, – бормотала я, пятясь на кухню, – чтоб тебя черти слопали…

Я налила себе воды и наконец перевела дух. Господи, да чего же я испугалась? Ведь ничего особенно страшного он не сказал… Но как сказал… Им двигала настоящая нескрываемая ненависть. Казалось, если что-то моего странного собеседника и печалило, так это то, что он не мог достать до моего горла.

– Плевала я на тебя! – сказала я громко, попытавшись представить невидимого собеседника. Получился огромный лохматый старикан с загребущими руками-граблями. – Капиталист, мироед… Ювелир несчастный…

Стянув с полки первую попавшуюся книжку, я уткнулась в нее носом, стараясь всячески себя убедить, что мне жутко интересно. Однако вскоре пришлось признать, что обмануться подобным образом никак не удается.

– Подумаешь… – пожала я плечами, закинула книжку и стала думать.

Хорошая память – одно из моих многочисленных достоинств. Иной раз и рада забыть, да никак. Несмотря на это, на сей раз мне пришлось кряхтеть никак не меньше получаса, потихоньку выуживая из головы мимолетные обрывки.

«В конце концов, – подумала я, – если ошибусь, ничего страшного не случится. А если нет, то хоть любопытство мучить перестанет!»

– Здравствуйте! Могу я поговорить с родственниками Зинаиды Игнатьевны?

На том конце провода молодая женщина растерянно отозвалась: «Э-э-э…», и я торопливо добавила:

– Я знаю, что она скончалась, приношу соболезнования…

Моя новая собеседница реагировала на меня вполне нормально. Я выяснила, что беседую с внучкой Зинаиды Игнатьевны, а зовут ее Лена. Весьма осторожно я произнесла фамилию Татьяны Антоновны, Лена немного задумалась и вспомнила, что у бабушки такая знакомая была, вроде бы они были знакомы долгое время и даже изредка встречались. Встречи Татьяны Антоновны со старинной подругой были для меня неожиданностью. А мне-то казалось, что, кроме Тайкиной бабушки, подруг у нее не было. Однако за последнее время я узнала о Татьяне Антоновне столько нового, что с выводами уже не торопилась.

– Правда, все это было давно, я почти ничего не помню, – сказала Лена, словно извиняясь, – но у нас, кажется, остались фотографии, бабушка как-то справляла юбилей, было очень много народу… По-моему, там и Татьяна Антоновна была…

Известие о ее кончине Лену особенно не впечатлило. Она лишь скорбно вздохнула, и уже было похоже, что она не прочь от меня отвязаться. Но по какой-то неизвестной причине меня понесло.

– А нельзя ли посмотреть фотографии? – выдала вдруг я и сама растерялась.

На кой черт мне еще фотографии, от этих не знаешь куда деваться?

– Да, пожалуйста… Если вам надо, можете их забрать…

«Никакого почтения к бабушкиной памяти!» – осуждающе подумала я и спросила:

– Можно подъехать завтра вечером?

***

Выйдя утром из подъезда, я нос к носу столкнулась с нашим геройским участковым. Завидев меня, Ринат, вопреки обыкновению, шарахнулся в сторону, но, сообразив, что спрятаться негде, затравленно кивнул:

– Доброе утро, Светлана Сергеевна…

Пугливость участкового озадачила. По всей видимости, в его сознании я стала ассоциироваться с чем-то вроде бабы с пустыми ведрами или черной кошки, перебегающей дорогу в самом неподходящем месте. Решив не запугивать парня окончательно, я мирно задала пару вопросов о погоде и самочувствии. Ринат расслабился и заулыбался. Однако под конец я все же не стерпела.

– Не мог бы ты для меня кое-что узнать?

Участковый напрягся, но я его быстро успокоила:

– Ничего особенного, так, из чистого любопытства… Владелец красного «Опеля», Игорем зовут… Студент…

– И что?

– Как «что»? Его машина или так, понты одни?

Ринат понимающе кивнул и даже усмехнулся:

– Кавалер, что ли?

– Почти… – Я скромно потупилась и сообщила номер машины. – Ну я на работу побежала. Пока!

С трудом дождавшись времени обеда, я поднялась из-за стола и пошла к дверям.

– Я сегодня в кафешку… – известила я сослуживцев.

Сидеть на одном месте не хватало терпения. Мне необходимо было хотя бы пройтись. Работа не лезла в голову и, по большому счету, гораздо полезней для общего дела было уйти вовсе. Но совесть не позволяла ежедневно сбегать раньше времени, поэтому я решила немного размяться. Не знаю, чего я ожидала от встречи с внучкой Зинаиды Игнатьевны, но почему-то волновалась.

– Вот дура-то! – сказала я самой себе, устроившись за маленьким столиком летнего кафе.

Проходившая мимо дородная официантка оглянулась и, взглядом смешав меня со стремительно синеющим на ветерке картофельным пюре, вызывающе усмехнулась. Я схватила вилку и торопливо склонилась к тарелке, демонстрируя безудержное желание съесть все без остатка. Официантка усмехнулась еще раз, расправила плечи и удалилась.

– Следи за своим дурным языком, дорогая, – шепотом посоветовала я себе, – и оставь привычку размышлять вслух!

Когда я вернулась в контору, секретарша сообщила, что мне звонили.

– Вот, – она протянула бумажку, – Таисия Алексеевна Лапкина. Просила перезвонить.

Я кивнула, забрала записку и усмехнулась. Тоже мне – Таисия Алексеевна! Мегрэнь сопливая… Нет, не буду перезванивать. Надо – сама еще раз позвонит.

Никогда еще я не ждала окончания рабочего дня с таким нетерпением. Прикинув время, которое займет дорога, я решила, что торопиться некуда, до назначенного срока еще полно времени. Но сегодня мои ноги действовали автономно от остального организма, поэтому до метро я добралась за считанные минуты. Разыскав улицу Паршина, нашла нужный дом и взглянула на часы. Еще сорок минут…

– Да бог с ними, с минутами, – махнула я рукой, – я же не на королевский прием…

Через тридцать секунд я уже давила на кнопку звонка двери номер одиннадцать. Дверь открыла полная женщина в пестром халате.

– Вам кого? – она склонила голову набок, а я по голосу поняла, что передо мной внучка Зинаиды Игнатьевны Лена. – Проходите. Честно говоря, я вас немного другой представляла… Я бабушкины фотографии вытащила, но вас чуть позже ждала и разобрать их еще не успела…

– Ничего, – мило улыбнулась я, следуя за хозяйкой, – Елена…

– Можно просто Лена.

Вскоре мы сидели на широком полосатом диване, обложившись фотографиями. Как видно, Зинаида Игнатьевна была большой любительницей фотографироваться – снимков было столько, что вполне бы хватило оклеить ими квартиру, как обоями. Лена подробно и с охотой комментировала каждую карточку. Примерно через час я начала чувствовать себя если не членом этой семьи, то близкой родственницей. Вяло моргая на очередной семейный портрет, я размышляла, зачем все-таки моя глупость меня сюда привела. Тут Лена бодро воскликнула:

– Вот она, кажется!

Я взяла протянутую фотографию. На ней действительно была Татьяна Антоновна в обнимку с Зинаидой Игнатьевной, и обеим – лет по тридцать. Я покрутила снимок, но даты не нашла.

– А где они познакомились?

Лена качнула головой:

– Не знаю… Но очень давно. То ли учились вместе… Бабушка ведь дворянского происхождения, Татьяна Антоновна тоже. Правда, они это очень долго скрывали, раньше бы за такое по головке не погладили… Может быть, на этой почве где-то сошлись?

Она посмотрела на меня вопросительно, я пожала плечами. Мне-то откуда знать? Хорошо еще, что эта Лена не расспрашивает, для чего мне все это нужно… Я бы долго думала, что ответить.

– Знаете, Света, я припоминаю, бабушка рассказывала, что у Татьяны Антоновны отца расстреляли…

– Как это? – не поняла я. – Кто?

– Ну большевики, наверное… В тридцать девятом, что ли…

– За что?

– Хороший вопрос! – захохотала Лена. – Я не уверена, что рассказываю вам именно о Татьяне Антоновне, а уж за что…

Мы продолжали перебирать снимки, теперь Татьяна Антоновна попадала в кадр достаточно часто. Вот совсем молодая, а здесь постарше…

– А еще, – вспомнила вдруг хозяйка, качнув указательным пальцем, – у нее была сестра… Так вот ее убили… или сама померла…

– А муж?

– Вроде не было… Она ведь так и осталась Георгиевской. Очень старинный дворянский род… У них имение было огромное…

– А вот это кто? – ткнула я пальцем. – Этот мужчина на нескольких снимках. Везде на втором плане, позади Татьяны Антоновны.

– Знакомый, наверное. – Лена честно старалась мне помочь, но бабушкиными знакомыми она явно никогда не интересовалась. – Давно это было, я не помню…

Наконец я распрощалась с любезной внучкой Зинаиды Игнатьевны. Лена позволила забрать пару снимков, думаю, она отдала бы их все, но я сразу намекнула, что этого она не дождется.

***

– Светка, корова, я ведь просила тебя перезвонить!

Я с трудом оторвала тяжелую голову от подушки и невидящим взором уставилась на часы. Половина первого…

– Ты это… офонарела совсем? Ночь на дворе…

– Я же волнуюсь, куда ты пропала! На работу звоню, домой звоню… А тебя нет… Надо же нам поболтать…

– С Игорем своим болтай, – разозлилась я, – а я спать хочу…

Подруга протяжно хрюкнула.

– Светик… ты чего?

– Ничего… Спокойной ночи…

Я дала отбой и выругалась. Что она вообще себе позволяет?

Однако самый большой сюрприз ожидал меня рано утром. Не успела я шагнуть за порог родной квартиры, как наткнулась на расплывшуюся в таинственной улыбке подругу, сидящую на ступеньке. Я вытаращила глаза и остановилась. Тайка прижала указательный палец к губам и тоже многозначительно вытаращилась. Мне захотелось скончаться. Пугливо оглядевшись по сторонам, я открыла рот, но Мегрэнь весьма недвусмысленно показала кулак. Потом схватила мою сумку и принялась шарить по ней руками, словно чокнутая. Не дай бог такое еще раз увидеть… Наконец Тайка оставила в покое сумку и принялась шарить по моему плащу. Я сделала слабую попытку отстраниться, но она крепко ухватила меня за плечо и уставилась на воротник.

– Ладно, все в порядке, – вдруг заявила она, отступая, – чисто…

– И без тебя известно, – сердито сказала я, – только-только из химчистки…

– Балда, – оборвала она, – я не пятна искала, а «жуков».

«Час от часу не легче, – испугалась я. – Сначала жуки, потом крокодильчики…»

– И не таращься на меня, как на дуру. Ведь оставила вчера секретарше записку, чтобы ты с работы перезвонила…

Или с Тайкой совсем нехорошо, или я что-то пропустила.

– Что все это значит? Говори скорее, я на работу опаздываю…

– Знаешь, Светик, ты в контору звякни, скажи, что малость задержишься… Правда, поговорить надо.

Я на мгновение задумалась, потом шагнула к двери:

– Ладно, сейчас…

– Э-э-э… нет… Не из квартиры. Из автомата.

Телефон-автомат находился на противоположной стороне улицы, поэтому звонок много времени не отнял.

– И посидеть-то негде, – недовольно забурчала Мегрэнь, окидывая взглядом улицу, – все еще закрыто. Ну да ладно, посидим на лавочке.

Мы устроились на скамейке. Восторга от происходящего я не испытывала – ветер, к тому же прохладно.

– Ваш выход… – объявила я и выразительно посмотрела на Тайку. Если это очередная глупость…

– Понимаешь, Светка, нельзя из дома по телефону разговаривать… Юрка, гад, «жуков» понатыкал…

– Чего? – изумилась я и едва не упала со скамейки. – Ничего не понимаю…

Мегрэнь коротко рассмеялась:

– Я ненамного больше. Все началось с этих фамилий… Сначала он про них забыл. Я даже думаю, он меня и не слушал, когда я первый раз с ним разговаривала. Не мог же он забыть фамилию этого Пекунько, которого в загородном доме кокнули! Когда ты мне в субботу сказала, что он у тебя, я удивилась. Сорока минут не прошло, а он уже прилетел. Сначала я подумала: ну, может, тебя хотел повидать, мало ли… Но когда ты пошла переодевать свой задрипанный халат, он набросился на меня, словно псих. «Что случилось? Почему? Откуда известно? Что вы затеяли?» Пристал – спасу нет! Я, конечно, в полную отказку: ты, мол, о чем, братик? А он мне: «Если ты мне мозги пудришь, я тебе ноги повыдергаю… И подружке твоей любимой… И не дай бог, я узнаю…» И все в таком духе. Но заметь – обо всех троих все рассказал. Зачем, спрашивается? За выражением наших физиономий следил. Это я сразу сообразила. Когда мы от тебя вышли, он, бедолага, пить захотел. Поднимемся, говорит, дашь мне водички… Ну, думаю, как есть хорькует. Он ушел, я всю квартиру облазила. Так и есть: торчит «жучок» за тумбочкой…

Я долго молчала, потому как не могла сообразить, что спросить. Все, что говорила Тайка, здорово походило на бред. Юрка мне поставил «жучков»? Он на это способен? Если так, то не зря я ему по пальцу звездоразнула…

– А он не мог просто спросить: «Зачем это вам и откуда?»

– Так он спрашивал, – пожала плечами Тайка, – а мы ответили? Юрка не дурак, знал, что не скажем. Так что ехал он к тебе уже с «жуками» в кармане. Видно, уж очень ему интересно было, в чем тут дело. Заметь: в полчаса обернулся, вот оперативность!

– А как ты догадалась, что это «жучок», когда увидела?

Мегрэнь пренебрежительно фыркнула и посмотрела на меня сверху вниз.

– Светлана Сергеевна, иной раз вы меня убиваете…

Мы посидели еще немножечко, бездумно разглядывая проносящихся мимо прохожих, помолчали. У обеих на языке вертелся один вопрос, но начинать никто не хотел. Первой не вытерпела я. Мне все-таки на службу надо.

– И что теперь будем делать?

Мегрэнь схитрила:

– Ты про что?

– Про все… Хотя у тебя, как я вижу, сейчас другие интересы возникли…

Мегрэнь оживилась и оскалилась во весь рот:

– Купилась, да?

– В смысле? – удивилась я.

Она удовлетворенно продолжила:

– Ты купилась, значит, и он тоже…

– Кто?

– Да Юрка… Он ведь как начал меня в субботу прессовать, надо, думаю, отвлекающий маневр произвести…

Я недоверчиво хмыкнула:

– А как же перья страуса?

– Склоненные?

– Ну да… Не качаются больше?

– He-а… – небрежно махнув рукой, Тайка сморщила нос. – Он сноб. Да и про браслет наврал. Не мой браслет. Похож, но не мой… Я свой порвала однажды, так мне его криво спаяли. А этот новый.

Она вытянула перед собой руку и потрясла браслетом.

– Зачем же ты чужой взяла?

– А может, я близорукая? Предложил человек, хотел девушке приятное сделать… Чего не взять?

Что ни говори, резон в этом был.

– И вот еще что, Светик… – Тут Тайка задумалась и долго разглядывала бомжа, уютно расположившегося на скамейке напротив. – Инка Куклина из нашей группы замуж собралась…

– Опять? – всплеснула я руками.

Мегрэнь хихикнула и кивнула:

– Хотела с женихом в порядке более тесного знакомства в дом отдыха съездить на десять дней. Здесь недалеко, двести километров. А жениха в командировку услали… Можно съездить, шикарный, говорят, дом отдыха. Путевка на двоих… Горящая, считай даром.

Объяснялась подружка как-то подозрительно долго и лениво. Я подвох чуяла, но в суть не въезжала.

– Дом отдыха «Богородское»… – добавила она голосом смертельно уставшего человека и посмотрела вверх.

Я нахмурилась, роясь в памяти:

– «Богородское»… Это что?

– Это судьба… – пояснила Мегрэнь и вздохнула.

***

В родную контору сегодня я все же попала. Правда, ближе к обеду и только для того, чтобы сообщить руководству о твердом намерении взять отпуск на две недели. Руководство смотрело жалобно и моргало, строя предположения о том, что в мое отсутствие непременно случится аврал с фатальным исходом. Контора безвременно зачахнет, а весь груз тяжкой ответственности ляжет на мои плечи. И беспощадная совесть будет терзать меня до самой глубокой старости. Не моргнув глазом, я бодро уверила руководство, что со своей совестью уж как-нибудь договорюсь. Поняв всю безосновательность своих претензий, руководство вздохнуло и отмусолило мои законные отпускные.