Текст книги "Дама с элементами безумия (СИ)"

Автор книги: Лара Альм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Многие так живут, и их такая жизнь устраивает. Но нельзя существовать рядом, когда один любит-любит-любит, а другой – позволяет-позволяет-позволяет, тем самым унижает и нисколько не уважает, – пришел к выводу, совершенно не гениальному, Ираклий Кудесников.

Он никогда не мог предположить, что любование спящей женщиной будет приносить ему огромное наслаждение. Конечно, хочется к ней прикоснуться, дотронуться губами... Но сдерживает себя: разбудит и наслаждение исчезнет. Наслаждение с элементами простого и понятного счастья и детской радости по микроскопическому, по стороннему мнению, поводу.

Ираклий не упомнит, когда был так счастлив. Наверное, в далеком детстве, когда радовала игрушка, о которой быстро забывал.

Вера – не игрушка. Вера навсегда вошла в его жизнь. Незаметно и навсегда...

Как быть? За игрой в преферанс заспорили с одним приятелем. Спор разрешился быстро – под рукой интернет, "Википедия". Ираклий проиграл, обязан исполнить желание.

Ничего сверхгениального: Ираклий должен влюбить в себя первую встречную – потому и сидел на скамейке в чужом дворе. Двор тоже выбрал приятель, более удачливый спорщик. Ближайшей ночью, в крайнем случае – плюс еще одна ночь, женщина должна оказаться в его постели. Доказательство – селфи на смартфоне. Снимок отправится по WhatsApp на смартфон приятеля.

Больше всего Кудесников боялся, что во дворе первой появится старушка. Данное недоразумение сразу обговорил с приятелем. Тот согласился с возрастными ограничениями. Да еще с какими: это не должна быть молоденькая финтифлюшка, которая сразу согласится на участие в постельной сцене с привлекательным и что самое важное – небедным мужчиной.

Установив возрастные ограничения для неосведомленной участницы, приятель добавил от себя: "Ты должен прикинуться беднячком-середнячком. Открыть правду можно в одном случае – если женщина равнодушна к богатству. Сориентируешься по месту".

Вера оказалась равнодушной не только к чужим богатствам, но, что самое ужасное, ко всем в мире мужчинам, кроме собственного мужа, который жестоко с ней обошелся.

Но Ираклию показалось, что перед тем как закрыть дверь спальни перед его носом, она посмотрела на него иначе, чем смотрела весь сегодняшний день. В глазах вспыхнул не просто интерес, а вызов. Ожидание от него мужского поступка, который сразу будет пресечен. Как бы насладиться своей силой и его желанием одновременно.

Ожиданий он не оправдал. Боялся всё испортить. Застыл столбом. Чуть нос не пострадал – едва дверью не прищемили. Как любопытной Варваре на базаре.

Интерес – возвращение в нормальную жизнь – у Веры не случился ни тогда, когда купили славное платье, модную обувь, сумочку. Не случился, когда шутил, а она смеялась в ответ на его шутки. Не случился, когда она оказалась в его доме. Ни он сам, ни его дом, ни его доходы ее не интересовали. Она жила в прежнем мире ожидания: мечтала вернуться в счастливое прошлое. Будущего не мыслила без мужа.

Что-то мелькнуло в ее глазах похожее на интерес, когда он принялся о ней заботиться: устроил на диване, напоил чаем, спрашивал, удобно ли ей, все ли устраивает. Спрашивал искренне, без фальши – без дежурных фраз. А Вера, тонкая натура, тотчас уловила его волну, новую волну, на которую он постепенно настраивался в течение всего дня. Уловила и посмотрела другими глазами, глазами другой женщины, свободной, – без обязательств перед человеком, который ее покинул, который был для нее всем. Скорее всего, покинул не навсегда – такой преданности он никогда не дождется. А к преданности он привык, жить без этой преданности не может. Пока не пришел к этой простой и понятной мысли. Но придет.

Вера считает... считала себя обязанной мужу. Почему? Никто никому не может быть обязан: если что-то делаешь, то взамен не требуешь ответных действий. Делаешь просто потому, что хочешь делать.

Но элементарная благодарность должна присутствовать?! – мысленно возмутился Ираклий, с нежностью наблюдая, как Вера морщит нос, хмурит брови. – Что же ей снится? Или кто ей снится?

А я-то чем лучше ее мужа? – внезапно озарила догадка.

Вера зашевелилась, как бы Ираклию не хотелось сидеть и наслаждаться, пришлось покинуть спальню.

Всю ночь он просидел во дворе на качелях, закутавшись в теплый плед. Благо дождь перестал. Сна не было. Ираклий размышлял, как ему жить дальше. Жить, как раньше, он точно не сможет. Жить по-новому он боится, не готов жить по-новому.

На рассвете пришел к выводу: Вера ему нужна! Любая, в любом виде, со своими прежними чувствами, которым он способен поставить заслон, направить в иное русло, отфильтровать, видоизменить.

Он будет терпелив, ненастойчив, искренен. Только так. С этой женщиной иначе нельзя.

Ираклий позвонил приятелю – забыл, который сейчас час. Приятель обозвал его "олухом царя небесного" и забыл о недовольстве, когда услышал о своей победе. Напомнил, что еще есть время. Но Ираклий отмахнулся и высказал "большую человеческую благодарность". За что? За то, что его усилиями судьба свела его с одной замечательной женщиной, редким экземпляром – таких больше нет!..

Взгляд упал на клумбу с цветами. Ираклий вдохновился идеей: нарежет ранних роз – много, очень много, охапку – и положит охапку роз на пороге ее комнаты.

Выполнив первый пункт плана, мужчина только вознамерился перейти к осуществлению второго пункта, как на пороге появилась женщина, названная редким экземпляром – таких больше нет!

И хорошо, что на ней было вчерашнее белое платье в синий горох, а не его рубашка, предложенная накануне в качестве домашнего халатика. Рубашка-халатик утром – банально и пошло.

Вера была при параде, на мир смотрела требовательно и убежденно.

– Доброе утро, – с опаской поприветствовал ее хозяин дома.

– Доброе, – буркнула Вера Попугаева. – Ираклий, мне срочно нужно домой!

– Что-то случилось?

– Случилось... с моими мозгами: как я могла сюда приехать! – высказав возмущение своим поступком, она развела руки в стороны, словно хотела обнять окружающее пространство. Но не хозяина, от которого старательно отводила взгляд.

– Приехала, выспалась – что в этом плохого?! На твою честь я не покушался...

– Ну, знаешь...

– А надо было? Тогда извини.

Боже, что я несу, – подумал Ираклий и нашел объяснение, – это с непривычки – впервые влюбился, тушуюсь и глуплю.

– Отвези меня домой! – приказала Вера, испугалась своего напора и добавила, – пожалуйста. Мне надо на работу, и дома есть еще кое-какие дела.

– А завтрак? Хотя бы кофе?

– Кофе? Кофе можно.

Уже прогресс! – мысленно обрадовался мужчина. Обрадовался необычайно, как будто выиграл солидную сумму, миллион долларов. Для него одна ее улыбка стоила миллиона, триллиона.

Вера не стала заходить в дом, осталась ждать во дворе, на качелях. Ираклий вскоре вернулся. В руках держал две чашки кофе. Над чашками клубился пар.

– Я положил тебе ложку сахара. Нормально?

– Очень даже. Все правильно, – удивилась она.

Прожив в браке с Фиделем более двух десятков лет, она всегда была в услужении. А раз прислуга, то необязательно знать о ее вкусах, ее желаниях, ее интересах, увлечениях. Это прислуга обязана знать вкусы хозяина, предугадывать его желания...

Ираклий заметил в глазах Верочки вчерашний интерес.

Бедная несчастная девчонка, никто о ней никогда не заботился. Ей чужая забота в новинку, – сделал вывод Кудесников и дал себе клятву: он окружит ее такой заботой и вниманием, которыми никто никого не окружал.

Ираклию было в новинку собственное поведение, вызывали удивление мысли, но не пугали. И не заставляли усомниться в долговечности – с появлением в его жизни Веры все изменится, все изменится навсегда.

Ираклий часто увлекался. И теперь чувствовал разницу между прежним состоянием и настоящим. Это не привязанность, не интерес, это неизведанное доселе чувство. Чувство к женщине появилось не сразу. Но пренебрежительное безразличие с мгновенно поставленным "диагнозом" исчезло быстро, в ту самую минуту, когда он ее обнял там, во дворе.

Он почувствовал ЕЕ запах. Не запах парфюма, ни чего-то еще. ЕЕ запах. Вкусный, необыкновенный. Запах был наживкой, Ираклий легко заглотил наживку...

– Ты совсем не спал? – спросила Вера, кося глазом на розы, которые предназначались ей. Охапка роз лежала на столике у входа в дом. Дожидалась ее.

– Я... спал. Немного. Не хотелось. Думал...

Она не спросила, о чем он думал. Но губы тронула улыбка, едва заметная: она догадалась, о ком он думал.

– Поехали? – полувопросительно произнесла она, когда заметила, что его чашка пуста.

– Поехали...

Он довез ее до подъезда. Того самого, из которого она вчера вышла с картонкой в руках. Неужели это было вчера? – подумал Ираклий. – Мне кажется, что я знаю Веру всю жизнь. У счастливых людей время летит быстро.

– До свидания? – с прежними полувопросительными интонациями произнесла она.

Что я должен сказать? – забегали мысли в голове Кудесникова. – Попрощаться и спросить: "Что ты делаешь вечером?" По-киношному. Взять и признаться? Не поверит.

– Я тебя подожду здесь, – неожиданно сказал он. В голосе явно прослушивались просительные нотки. – Когда ты переделаешь все свои дела, я отвезу тебя на работу.

– Мне недалеко...

– Ты не хочешь, чтобы я тебя отвез?

Она долго думала, как будто он задал ей сложную задачу.

– Ираклий, ты ничего обо мне не знаешь, – с тоской проговорила она.

– Все, что мне надо, я уже знаю.

– Да? И... – уточнить Вера не решилась. – Ты не поднимешься? Я тебя завтраком накормлю. Ты же голоден.

– Я здесь подожду.

– Хорошо. Я быстро.

– Спасибо, – зачем-то поблагодарил Ираклий. Он знал, зачем: за быстроту. Без Веры ему было невыносимо. Как жил раньше? Странно даже. Будто бы не жил...

Он сидел в машине и смотрел на дверь ее подъезда. Так сосредоточенно, что глаза заслезились. А может быть глаза заслезились от счастья? От счастья люди тоже плачут, мужчины в том числе.

Сейчас она выйдет, и он сразу ей признается. А там будь что будет. В любом случае он не отступит, будет за нее бороться...

Ираклий Кудесников встрепенулся, но сразу сник – из подъезда вышла не Вера Попугаева.

Молодой мужчина выкатил из подъезда инвалидную коляску, в которой кто-то сидел, укрытый до горла клетчатым пледом. Судя по шляпе с большими полями, инвалидом была женщина. Сзади шла еще одна женщина, за пятьдесят, высокого роста, крепкая, со злющим лицом. Она что-то сказала молодому человеку, тот окрысился и дернул головой в сторону угла дома. Вскоре троица скрылась за указанным углом.

Время тянулось долго. Ираклий кое-как выдержал целый час, потом разволновался. Он никогда не волновался по поводу кого-то, привычки волноваться не было. Не было человека, который завладел бы его мыслями, его чувствами, который получил постоянную прописку в его сердце.

И новое состояние его не злило. Не сказать, что радовало – все-таки волнение – вдруг с Верой что-то случилось? И скорее всего, что-то случилось, иначе она бы вышла – обещала не задерживаться. Вера из тех людей, которые всегда держат обещание.

Еще бы знать, в какой квартире она живет, – беспокойно подумал он.

И только собрался позвонить всезнающему человеку, еще одному своему приятелю, частному сыщику, бывшему сотруднику правоохранительных органов, но из подъезда выскочила девчушка с двумя хвостиками, в шортиках и маечке. Ираклий выскользнул из салона авто, подошел к девчушке и спросил?

– Ты знаешь, в какой квартире живет тетя Вера? Ее фамилия Попугаева.

– Это от которой муж ушел? – выказала свою осведомленность девчушка.

– Фидель Попугаев, – подсказал Кудесников.

– В тридцать восьмой, – прыгая на одной ножке, сообщила девчушка.

Ираклий взбежал по лестнице, игнорируя лифт.

Звонка не было. Пришлось стучать в дверь. Едва он приложился к двери костяшками пальцев, дверь отъехала в сторону.

– Вера, – окликнул Ираклий, не переступая порога. Потом решился и переступил. – Вера, я тебя заждался... Вера, у тебя все нормально?

Кудесников обошел всю квартиру. В квартире никого не было.

Как не было платья, купленного накануне, в котором Вера была сегодня перед расставанием.

Если бы она по-тихому покинула квартиру, каким-то непостижимым образом проскочила мимо него, то обязательно бы переоделась. И переобулась. Точно бы не отправилась на работу в новом платье в горох и туфлях на высоких каблуках: во-первых, бережливая, во-вторых, много передвигается, на высоких каблуках неудобно передвигаться.

Следов борьбы в квартире не было. Ираклию показалось, что Вера вообще не переступала порога, успела только открыть ключом дверь, а потом... что-то произошло.

Ираклия охватил ужас. Хотелось бегать по периметру закрытого пространства и рвать на себе волосы от безысходности, от беспомощности...

– Успокойся! – приказал себе Кудесников. Приказал вслух, чтобы лучше дошло. – Возьми себя в руки. И подумай, кто мог...

Что мог сделать злоумышленник с Верой, додумывать не стал, чтобы не сойти с ума. Голова должна работать четко.

– Кто? Надо думать, кто это был? Муж? Мог. Его избранница, которая боится его потерять? Могла.

А Ираклий боялся упустить драгоценное время. Боялся, что не справится в одиночку. Поэтому все-таки позвонил частному сыщику:

– Серега, мне нужна твоя помощь!

И начал излагать события коротко и ясно.

– Ты уверен, что твоя знакомая тебя элементарно не бортанула? – спросил Сергей.

– Уверен, – без тени сомнения, заявил Ираклий.

– Под подозрения попадают: бывший муж, который вчера увидел вас вместе, любовница, которая не желает его выпускать из цепких ручек. Не стоит исключать профессиональную деятельность твоей Веры. И не стоит исключать твоих недоброжелателей, конкурентов по бизнесу, которые взамен на женщину мечтаю отхватить твой доходный бизнес.

– Серега, мы с ней вчера только познакомились!

– Тогда последнее мы можем исключить.

– Я подозреваю любовницу бывшего мужа Веры.

– Ты сиди там, у меня все сведения есть, буду действовать.

– Держи меня в курсе...

Каждый телефонный звонок вселял в Ираклия надежду, но надежда быстро исчезала, когда он видел высветившиеся на экране имя и фамилию. Он отвечал, но быстро сворачивал ненужный ему разговор, который еще недавно казался бы очень важным.

Сергей перезвонил через полтора часа.

– Слушай сюда, – деловито начал он, – как я и думал, все дело в профессиональной деятельности твоей Веры. Она навещает одну старушку, Аделаиду Спиридоновну Максютову, очень обеспеченную особу. Обеспеченную, но жуткую скрягу – не желает Аделаида Спиридоновна тратиться на домработницу, предпочитает пользоваться услугами социального работника. Вздорная старушка на удивление всех близких ей людей сдружилась с соцработником Верой Иннокентьевной Попугаевой, женщиной бескорыстной, доброй и заботливой. И официально отписала ей все свое имущество. Данный факт, что понятно, совсем не понравился якобы законным наследникам старушки, в числе которых ее племянница и сын племянницы.

– Серега, я видел, как из подъезда вышли женщина за пятьдесят и парень лет двадцати – двадцати-пяти. Парень толкал впереди себя инвалидную коляску. В коляске кто-то сидел, я не рассмотрел. Кто-то в шляпе с полями... Неужели в коляске сидела Вера? Но почему она...

– Не дергайся, ее могли усыпить, чтобы беспрепятственно усадить в инвалидное кресло-каталку и вывезти.

– Куда они ее повезли? – призадумался Ираклий Кудесников.

– Племянница Аделаиды Максютовой прописана в спальном районе, в двухкомнатной квартире. Но на квартиру твою Веру точно не повезут.

– Если не в квартиру, то куда?

– Есть у племянницы шесть соток в садовом товариществе "Витязь". Кстати, неподалеку от твоего дома. Надо бы туда наведаться, чем черт не шутит.

– Знаю я это товарищество, указатель видел, каждый день мимо проезжаю. Расположено приблизительно в километре от моего коттеджного поселка.

– Улица Майская, дом восемь. Я уже выезжаю.

– Я тоже!

– Ираклий, если приедешь раньше меня, ничего не предпринимай. Слышишь?..

Когда Сергей и Ираклий пробрались через окно в дом номер восемь по улице Майской в садовом товариществе «Витязь», они сразу увидели Веру Попугаеву, примотанную скотчем к стулу. Рот Веры тоже был заклеен скотчем.

Женщина ерзала на стуле, как уж на сковородке – боролась за свою свободу. Завидев Ираклия, затихла, глаза округлились до невероятных размеров. И сразу из глаз потекли ручьем слезы. Ираклий подскочил, попытался освободить, поискал глазами что-то режущее. Сергей резким движением сорвал с губ Веры скотч и тотчас приложил к своим губам указательный палец: чтобы женщина не закричала.

– Где они? -шепотом спросил Сергей.

– Я не знаю.

– Машина стоит во дворе, значит, далеко не ушли.

Ираклий наконец нашел нож, освободил Веру и присел перед ней на корточках.

– Не волнуйся, со мной все хорошо, – со слезами на глазах, успокоила она.

Ираклий обратился к Сергею:

– Мне показалось, я слышал за домом какую-то возню. Может, эта парочка там, спокойно занимается своими садово-огородными делами.

– Сейчас проверим, – подобрался Сергей.

Ираклий заметался: и Веру одну оставить боязно, и другу может потребоваться его помощь.

Вера сообразила и заявила:

– Я с вами.

Они преодолели скрипучее крыльцо старенького деревянного домишки, добрались до угла дома и прислушались. Отчетливо слышались два голоса: один мужской, другой женский.

–.. А потом цветами все засадим. Справная могилка получится. Прям возле сарайчика, – рассуждала женщина. – Ничего что тень, мы посадим не светолюбивые цветы.

– Я ее убивать не буду, – сообщил мужчина. – Ты все это затеяла, ты и убивай.

– Значит, оставим всё как есть: этой бабе всё, нам с тобой кукиш с маслом?

– Ну почему же, – заспорил мужской голос.

– Тебе деньги старухины нужны?

– Могла бы не спрашивать.

– Деньги старухины тебе нужны, а возвращать их будем моими руками, ты, значит, чистеньким хочешь остаться, – принялась выговаривать женщина.

– Можно и не убивать вовсе. Посадить в подвал без еды и воды, сама окочуриться.

– Чем скорее мы от нее избавимся, тем лучше. Делов-то: придушишь ее подушкой, а ночью ее здесь закопаем... Глубины хватит, как думаешь?

– Не знаю!

– А ты не ори... Еще повезло, что понедельник, все соседи в город уехали... Везет нам... Да, Гришка?

– Везет, – пробурчал себе под нос Гришка. – И вернулась она домой очень кстати, мы только в дверь позвонили, а они из лифта выходит. Хорошо, у тебя наготове был шприц с сильным снотворным. Ловко ты ей саданула в предплечье! – восхитился парень.

– Ты бы проработал с мое медсестрой в кардиологии, еще бы не так... саданул...

– Мам, сделай ей какую-нибудь смертельную инъекцию.

– Где я лекарство возьму, дурень?! Полгода как ушла на пенсию, а если бы и работала, у нас все подобные препараты на жестком контроле... Значит так, Гри-ша, если ты отказываешься, я тебе ни копейки не дам из наследства. Так и знай.

– Согласен я. Только уж ты мне помочь должна...

Не прерывая записи на диктофоне, из укрытия показался Сергей. За ним шли Ираклий и бывшая пленница Вера, чья участь уже была решена.

– А вот и доказательства, – поигрывая в руках диктофоном, заявил Сергей.

От неожиданности тетка осела в вырытой яме, а ее сынок заверещал:

– Я тут ни при чем, это все она! Она!

– Здесь и без записи на диктофоне все ясно, – вставил Ираклий, когда парень заткнулся.

– Однако с записью на диктофоне меньше мороки с этими преступными элементами, – ответил частный детектив и обратился к преступным элементам: – ну, что, граждане убивцы, собирайте вещички, поедем в участок. Там вас примут с распростертыми объятиями...

Вечером того же дня Вера Попугаева сидела на диване в гостиной Ираклия в прежней позе. Ираклий сидел напротив нее в кресле, любовался ею и никак не мог налюбоваться.

– Не смотри на меня так. Я смущаюсь.

– Привыкай.

– Я хочу... Мне надо домой.

– Хочешь или надо?

– Хочу.

– Чего ты хочешь?

– Так я тебе и сказала, – замешкавшись, ответила Попугаева.

– А если я очень попрошу.

– Больше всего я хочу вот так сидеть... И чтобы ты был рядом.

Ираклий пересел на диван.

– Я рядом. Никуда тебя не отпущу, никому тебя не отдам.

– Я... Не... никак... не могу поверить, – сбиваясь, призналась Вера.

– Ты мне нужна. Веришь?

– Уже верю. Если бы ты признался утром, не поверила бы.

– Надо поблагодарить преступную банду? Я прошел проверку?

– Видел бы ты свое лицо, когда проник через окно в этот дом-тюрьму. Мне стало так тебя жаль, что я разревелась... И поняла, что вся прошлая жизнь была неправильной – игра в один ворота.

– Сейчас у нас... не игра в один ворота? – напрягся Кудесников.

– Ираклий, я... не могу пока уверенно сказать, что... Я не могу...так сразу.

– Я тебя не тороплю, понимаю, что так сразу ты не можешь.

– Хочу сказать тебе спасибо... Нет, не за спасение, хотя, за спасение тоже огромное спасибо.

– За что же еще?

– Ты заставил меня проснуться. Я многое поняла и сделала правильный вывод. Монотонность жизни, как и счастье, могут быть обманчивыми.

– Рад служить.

– Надо сказать Фиделю Попугаеву большое спасибо за то, что ушел. Тогда бы я не оказалась в отчаянном положении, не поперлась на улицу с призывом "обними меня!".

– И меня на пушечный выстрел не подпустила. Так что скажем большое человеческое спасибо от нас двоих... Верочка...

– Да?

– Верочка...

Ираклию просто нравилось произносить ее имя.

– Кажется, я сошла с ума, – призналась Вера.

– Напротив, ты излечилась от душевного недуга.

– Что ты обо мне подумал, когда впервые увидел? Решил – ненормальная?

Ираклий усмехнулся, представив женщину с отчаянием на лице, которая вышла на крыльцо.

– Я подумал, что к тебе часто обращаются с вопросом: "Женщина, у вас не будет воды попить, а то так есть хочется, даже переночевать негде".

– Я наивная и доверчивая? Это плохо?

– В некоторой степени, да. Пора научиться делить людей на хороших – подобных тебе, и плохих – корыстных и хитрых.

На плохих, подобных тебе, – мысленно договорила Вера Попугаева, пытаясь изо всех сил не растерять на лице предрасположенность к мужчине, сидящему рядом с ней на диване. – Неужели ты, милый друг, подумал, что я верю всем твоим бредням? Не верила и не поверю. Жаль, не придется узнать, зачем тебе все это нужно.

Вера положила голову на плечо Ираклия, чтобы скрыть свое лицо – зеркало возмущенных мыслей. Ираклий взял ее руку и приложил к своим губам. Вера прислушалась к себе: реакции ноль! Она не испытывает к нему никаких чувств. Причина не в недоверии, причина в ней: всегда любила и будет любить Фиделя. Ираклию она благодарна – он ее спас. И научил использовать других людей, тех людей, которые нагло врут, преследуя свои цели.

Не иначе Ираклий Кудесников с кем-то поспорил, не на меня конкретно, на женщину, – догадалась Вера. – Ему повезло – нашел доверчивую дуру. Что ж, я согласна пойти навстречу твоему желанию выиграть спор. Но ради своего желания вызвать гнев Фиделя. Наконец, он поймет, что я чего-то стою, что я кому-то нужна. Если кому-то нужна, то нужна и ему...

Ираклий услышал то, чего не ожидал от услышать от скромной и тихой женщины. Глядя ему в глаза, она заявила:

– Я помню – ты обещал не приставать. Но это было вчера. Сегодня кое-что изменилось.

Он не сразу сообразил. А когда сообразил, осторожно взял ее за руку и повел на второй этаж...

Засыпая, Ираклий подумал: запретный плод сладок, от не запретного возникает быстрое перенасыщение, появляется оскомина. Немного вздремну, а потом, пока не поздно, "порадую" проигравшего приятеля качественным снимком обнаженной натуры. Да, я беспринципный, но таким уродился, нисколько об этом не жалею. Каждому свое...

Вера дождалась, когда Ираклий погрузится в сон. Осторожно пристроилась рядом с ним и щелкнула фотокамерой мобильного телефона, после чего полюбовалась результатом. Вышло не четко, но понятно: вот его голова на подушке, вот ее голова у него на груди. Волосы разметались, в глаза блуд. Красивая...

Недолго думая, отправила снимок Фиделю Попугаеву, приписав:

– У тебя еще остался крохотный шанс все вернуть.

И сразу получила ответ.

– Вера, я дома. Я вернулся. Забудем обо всем. Возвращайся.

Она кубарем слетела со второго этажа, на ходу напяливая на себя одежду. Дождалась такси и помчалась к своему Феде, нисколько не сожалея о случившемся...

Май 2017 г.