Текст книги "Тайна безопасности"

Автор книги: Лана Светлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Лана Светлова
Тайна безопасности

Пролог.

Анна Мария Фелипе, наследница Корту Эссоль, стояла рядом с отцом на каменистом уступе неподалеку от герцогского замка. Пряный морской воздух играл с длинными темными прядями девочки, трепал пышные юбки герцогского платья. У подножия холма дремал, укрытый от ветра и волн уютной бухтой, столичный город. А за их спинами раскинулся богатый и плодородный остров Корту Эссоль, единственный обитаемый участок суши, известный Анне. Здесь она выросла, и здесь знала каждую потайную тропу и каждый дом. Власть ее отца, герцога Фелипе, распространялась на весь остров, а это (как внушали ей с самого раннего детства многочисленные няньки, бонны и гувернантки) были единственные населенные земли в мире.

– Папа, а что там, за морем? – Анна задавала вопросы, пытаясь понять, что таил в себе мир за пределами острова, но получала неизменный и единственный ответ.

– Ничего, – просто отвечал отец. – Только море и море без края.

Его длинный черный плащ тоже развевался на ветру, от чего он был похож на птицу, пытающуюся взлететь с прибрежного камня.

– А дальше, за морем без края? – не унималась Анна.

– Снова море, и так без конца.

Девочка честно пыталась вообразить – как же так, что море не кончается? – но ей это не удавалось.

– Но почему тогда мы уверены, что за пределами острова жизни не существует? А вдруг где-то на другом острове с другой стороны моря существуют такие же папа и дочь, и думают, что они одни такие в мире?

– Нет, – сурово поджал губы отец. – Никаких других людей не существует. Запомни это.

– А если я поплыву… ты же знаешь, папа, я хорошо плаваю… поплыву далеко-далеко… Смогу я увидеть то место, где кончается море?

Кажется, отцу стал надоедать этот разговор.

– Нет, – отрезал он, – даже если очень хорошо плавать, так далеко уплыть не получится.

– А если сделать такую штуку, на которой я смогу плыть… Вот бревно например… оно же плавает. Или два бревна, а лучше три… и связать их между собой… Я смогу уплыть туда, где кончается море?

– Анна Мария Фелипе Эссоль, – вдруг строго заговорил отец, глядя ей прямо в глаза. – Запомни раз и навсегда. Разговоры о том, что где-то за морем существуют люди, как и разговоры о том, что с острова можно уплыть – караются смертью. Это закон, который изобрел не я, и даже не мой отец или дед. Этот закон существует столько, сколько существует Корту Эссоль. Этот закон вечен. И распространяется он даже на представителей герцогской семьи. Так что держи свой язычок при себе, юная наследница Эссоль. Даже я со своей властью не смогу уберечь тебя от беды, если твои слова дойдут до вице-канцлера по безопасности.

Девочка испуганно осеклась, вспомнив высокого молодого мужчину, молчаливого, сдержанного, с внимательными темными глазами и худощавой, поджарой фигурой. Вице-канцлер по безопасности был старше нее всего на тринадцать лет, но ей казалось, что между ними целая пропасть в возрасте. Его едкая манера говорить и держаться всегда пугала и отталкивала Анну. Он никогда не заговаривал с ней, а она, встретив его в коридорах герцогского замка, старалась скрыться от него незамеченной. Правда, получалось это далеко не всегда.

Помолчав, любознательная девочка сообразила, что вице-канцлера рядом нет, а, значит, ее слова он вряд ли услышит. Поэтому она снова задала отцу вопрос:

– Но кому был нужен этот закон? Почему его приняли?

Впрочем, расспросы были напрасны. Отец лишь неодобрительно хмурился и молчал. С годами Анна поняла, что и сам герцог, и вице-канцлер, и другие люди, которые ее окружают, не способны дать ответы на вопросы, теснившиеся в ее голове.

Поэтому Анна научилась находить ответы самостоятельно. И это получалось у нее очень хорошо – она всегда была не по возрасту сообразительна.

Часть 1. Шелк цвета крови

I

Летнее солнце еще не успело до конца разогнать прохладные утренние тени, дремавшие под сенью деревьев, но уже начинало пригревать землю своим щедрым теплом. В предчувствии очередного жаркого дня оживленно стрекотали цикады, а над землей разливался томный хвойный аромат. По бурой песчаной почве, то ныряя в тень деревьев, то выбегая на относительно открытую местность, петляла широкая утоптанная тропа. Она спускалась с горы, на которой стоял небольшой, но неприступный каменный замок, вниз, к лежащему у подножия гор небольшому селению. Иногда деревья, росшие вдоль тропы, расступались, и тогда взору открывались рыжие плоские крыши домов, окруженные с трех сторон зеленью бухты, а с четвертой – глубокой синевой моря.

Кавалькада из пятерых всадников неспешно спускалась вниз по тропе от замка, но примерно на середине пути свернула чуть в сторону, туда, где дорога разделялась, и от утоптанной поляны в сторону убегала небольшая заросшая тропинка.

Ехавшая впереди всадница – миловидная девушка лет двадцати – остановила белоснежную лошадь и легко соскочила с мужского седла на землю. Ее движение повторили трое вооруженных спутников, одетых в одинаковые одежды герцогских гвардейцев. Пятая всадница, молодая женщина в длинном закрытом сером платье, дождалась помощи от одного из сопровождающих мужчин. Тот спустил ее на землю из женского седла и, воспользовавшись моментом, легко скользнул рукой от талии спутницы вдоль ноги. Движение вышло почти нечаянным и вроде невинным, но девушка вспыхнула и поспешила отстраниться. Ее смущение не прошло незамеченным для гвардейца – молодой человек задержал свой взгляд на пунцовых щеках девушки и насмешливо улыбнулся.

Этот эпизод заметила и первая всадница. Сдержав улыбку, она обратилась к дерзкому гвардейцу:

– Я хочу прогуляться по тропе. Со мной пойдет Марта. Леон, ты вместе с Хосе останешься охранять госпожу Исабель.

– Хорошо, Ваше Высочество, – послушно кивнул названный Леоном, бросив на женщину в сером платье взгляд голодного волка на добычу.

Та снова покраснела, и, глядя в глаза говорившей, попыталась спорить:

– Но, Ваше Высочество, я, как ваша компаньонка должна сопровождать вас повсюду…

Вот теперь лицо первой девушки откровенно скривилось, и она уже не стала скрывать раздражение:

– Исабель, я будущая герцогиня этого острова, и сама знаю, как мне лучше поступить. Ты блюдешь мою нравственность, но не думаю, что на этой тропе ей что-нибудь угрожает. А вот с вопросами моей безопасности Марта справится намного лучше тебя. Или же ты собралась блюсти мою нравственность и от Марты тоже?

Отповедь вышла резкой, и названная Исабелью стушевалась. Тут же рядом с ней возник еще один гвардеец – Хосе – и доверительно сообщил женщине почти на ушко:

– Не беспокойтесь, госпожа Исабель, с нами вам не будет скучно.

Та уже успела справиться со своими эмоциями, высокомерно вздернула подбородок и поджала губы, всем своим видом показывая, что думает о невоспитанных грубиянах. Впрочем, это не испугало двух неразлучных друзей-гвардейцев, которые довольно ухмылялись рядом с ней, напоминая нахальных котов, дорвавшихся до сметаны.

Анна сдержала улыбку, мысленно благодаря Леона и Хосе за негласную поддержку. Дразнить высокомерную и скучную компаньонку она как леди себе не позволяла. Однако одергивать ребят, которым вчерашняя послушница единственного на острове монастыря тоже не пришлась по душе, она тем более не собиралась.

Третий из гвардейцев, который при ближайшем рассмотрении оказался одетой по-мужски девушкой, приблизился к Анне.

– Я готова, – спокойно сообщила она.

Теперь, когда они стояли рядом, было видно, что Анна и гвардеец Марта неуловимым образом похожи – рост, фигура, цвет волос. Только черты лица различались, выдавая, что сходство случайно, и родственных отношений между девушками нет.

– Тогда пойдем, – Анна развернулась, и, не оглядываясь, пошла по тропинке, зная, что верная Марта движется следом за ней.

Какое-то время они шли молча, и тишина между ними была легкой – так могут молчать рядом только очень близкие люди, которым нет нужды поддерживать вежливую беседу ни о чем.

Первой заговорила Марта:

– Терпеть не могу эту унылую курицу Исабель. Где только ее откопал твой ненаглядный батюшка?

– В монастыре, ты же знаешь.

– Держу пари, что он специально отбирал самую безмозглую и рьяную из послушниц! Я скучаю по покойной бонне Канделарии, вот уж кто был отличной компаньонкой!

Анна слабо улыбнулась. Действительно, бонна Канделария, приставленная к ней с рождения, была удивительно беспечной женщиной. В силу возраста и склада характера она не пыталась угнаться за своей подопечной и, когда той минуло одиннадцать лет, бонна спокойно предоставила девочке полную свободу действий. Пока юная леди в компании своих сверстников – будущих гвардейцев и Марты – с гиканьем носилась верхом по окрестностям острова – бонна Канделария мирно дремала на солнышке где-нибудь на уединенной лужайке. Когда наставала пора возвращаться в замок, старая компаньонка приводила в порядок встрепанную Анну, и они чинно ехали назад, никому не раскрывая тайну досуга юной наследницы острова. Герцог, вечно занятый делами государственной важности, заподозрил неладное, лишь когда дочери минуло семнадцать лет. Внезапно встали вскрываться неожиданные вещи – юная леди не умеет вышивать и из рук вон плохо играет на музыкальных инструментах – зато отлично управляется с лошадью и кинжалом. С придворными дамами встречается редко и неохотно, а вместо их компании предпочитает общество Марты – дочери гвардейца и кухарки. Да и молодые гвардейцы относятся к Анне не как к госпоже, а скорее как к боевой подруге.

Герцог был крайне озадачен сложившейся ситуацией, однако исправить ее одним махом уже не представлялось возможным. Наказанная Анна, запертая в собственных покоях, отказывалась от еды, демонстрировала непокорство, а вынужденное заточение ее как будто не пугало – от скуки ее замечательно спасали книги, которые она с удовольствием читала. Иными словами, превращаться в благородную даму строптивая дикарка решительно не желала. Напротив, в знак протеста она категорически перестала появляться на приемах, а если ее вынуждали выйти в свет, начинала намеренно демонстрировать дурные манеры и не в меру острый язычок. В итоге, герцог сдался первым и предложил сохранить статус кво – наследница получила право жить той жизнью, которая ей по душе, а взамен в границах замка она должна была вести себя так, как подобает благовоспитанной госпоже. Мир был восстановлен, и все вздохнули с облегчением.

Бонна Канделария, отстраненная от воспитания наследницы престола, зачахла за несколько лет. После ее смерти герцог подошел к выбору компаньонки дочери более ответственно – и теперь к Анне была приставлена бывшая послушница монастыря Святой Девы по имени Исабель, ровесница Марты, но, в отличие от последней, крайне благовоспитанная и прилежная девица.

– Почему бы тебе не попросить отца сменить компаньонку? – не унималась Марта.

– Потому что ее рекомендовал сам господин вице-канцлер, мой дражайший жених.

– Жених? – Марта нахмурилась. – Он твой дражайший жених уже пять лет, но такого деятельного участия в твоей жизни раньше за ним не наблюдалось. Анна, я чего-то не знаю?

– Не знаешь, – Анна тяжело вздохнула и призналась: – Наша свадьба состоится через два с половиной месяца. Такова воля отца, и после его возвращения из поездки по острову об этом будет сообщено официально.

– А-а, так вот почему ты сама не своя! Да уж, в браке с Раулем будет не намного веселее, чем в компании с Исабель.

– Ты умеешь поддержать.

– Конечно, я же твоя лучшая подруга! С другой стороны, это было предсказуемо. Он самый влиятельный человек на острове, из него получится отличный консорт. Рано или поздно это должно было случиться.

– Я знаю. Просто не хотела, чтобы это случилось так скоро.

Марта помолчала, а потом, слегка улыбнувшись, заметила:

– Ну, браки по расчету – это удел всех благородных девиц, в конце концов, он еще не очень стар и довольно приятен на внешность. Хорошо, что мне в силу происхождения нельзя было стать твоей фрейлиной, только твоим личным охранителем, а то тоже пришлось бы идти за какого-нибудь унылого аристократа.

Тут уже от улыбки не удержалась Анна:

– Разумеется, лучше нацепить мужскую одежду гвардейца и шляться вместе с другими гвардейцами по портовым тавернам в свободное от службы время!

– Зато можно улучить момент и безнаказанно ущипнуть за попу какого-нибудь симпатичного слугу! – хмыкнула Марта.

– Эй-эй, – в притворном возмущении воскликнула Анна, – думай, что говоришь в присутствии благородной дамы! Нет на тебя моей верной Исабель!

Девушки переглянулись и, спустя секунду, весело расхохотались.

Тропинка, по которой они шли, наконец, окончилась небольшим уступом на склоне холма. В лицо дохнул свежий морской бриз, пахло цветущим олеандром и солью. Под ногами, метрах в ста внизу, бились о берег сине-голубые волны моря. С уступа как на ладони можно было разглядеть город и дорогу, поднимающуюся к замку. По ней как раз начинали восхождение несколько всадников.

– Смотри, – мгновенно посерьезнела Анна. – Господин вице-канцлер собственной персоной.

– Едет к твоему отцу?

– Уверена, он в курсе, что отец в отъезде. Рауль знает абсолютно все, не удивлюсь, если даже наши с тобой разговоры доходят до его ушей. – Марта нахмурилась, а Анна продолжила: – Но, разумеется, он едет к отцу, сделает удивленный вид, узнав, что его нет, и будет наслаждаться моим гостеприимством в качестве хозяйки замка.

– Ну да, ты очаровала его своей неземной красотой, темными глазами и тонким станом, – с серьезным выражением лица сообщила Марта.

– Конечно, я же красавица, – так же серьезно ответила Анна, и обе снова не сдержали улыбки.

Да, девушка, может, и отличалась приятной внешностью, но далеко не яркой красотой, от которой теряют голову мужчины. Да и здравого смысла ей было не занимать. Господин вице-канцлер мечтал о власти. И хотя свадьба была делом практически решенным, задобрить строптивую невесту, которая была способна выкинуть что угодно, все же не мешало. Вот и искал дражайший жених любой повод.

– Поехали назад, – решила Анна.

– В замок?

– Почему это в замок? Нас никто не предупреждал о визите, так что если мы случайно разминемся с господином вице-канцлером, нашей вины в том не будет совершенно.

Марта поняла подругу мгновенно:

– На северном склоне холма есть отличная лужайка для пикника, сократим путь по охотничьей тропе через низину?

– Отличная идея, я как раз проголодалась, и намерена принимать пищу не торопясь и с наслаждением, – и обе девушки заспешили назад к ожидающим их людям.

II

Когда спустя несколько часов спокойного вдумчивого пикника Анна с сопровождающими вернулись с прогулки, им немедленно сообщили, что леди дожидается господин вице-канцлер.

– Передайте ему мои глубочайшие извинения, мне необходимо переодеться после верховой езды. Предложите ему пока закуски, – распорядилась Анна и, перехватив насмешливый взгляд Марты, не удержалась и добавила: – Только приготовьте закуски посолоней, он это очень любит. А из напитков подайте исключительно вино… неразбавленное.

Служанка кивнула и удалилась, а Анна в сопровождении Исабель направилась в свои покои. Она не собиралась торопиться и хотела как следует отмокнуть в мраморной чаше купальни, благо этикет позволял ей подобную вольность.

Маленькая хитрость удалась. Когда Анна вышла из своих покоев, посвежевшая, причесанная и красиво одетая, господин вице-канцлер, изрядно уставший от ожидания и слегка расслабившийся от угощения, уже не внушал ей такого благоговейного ужаса.

Хотя, надо отдать должное, выглядел он как всегда подтянутым, гладко выбритым и тщательно одетым.

– Ваше Высочество, – поприветствовал он девушку формально-вежливым полукивком-полупоклоном.

– Господин вице-канцлер, – не осталась в долгу Анна, присев в реверансе.

Марта за спиной гостя закатила глаза и скорчила такую гримасу, что Анна с трудом удержалась от смеха.

Перехватив ее взгляд в сторону гвардейца, вице-канцлер истолковал его по-своему:

– Я приехал с визитом к вашему отцу, однако мое ожидание затянулось. Хотелось бы немного пройтись. Не составите ли вы мне компанию в прогулке по саду? – предложил он.

«Здесь есть посторонние уши, а я хочу поговорить наедине», – подразумевал он.

– Разумеется, – согласилась девушка.

«Разумеется, нет. У меня нет ни малейшего желания гулять по саду. Но разве имею я право отказать?», – подразумевала она.

Сад был расположен во внутреннем дворе замка, прекрасно ухожен и совершенно пуст. При этом он отлично просматривался из замка, и гарантировал не только полную безопасность, но и соблюдение правил приличия для тех, кто в этом саду гулял.

Наследница Эссоль и вице-канцлер неторопливо шли по вымощенной тропинке среди цветущего олеандра. Молчание затягивалось.

– Как душно, будто перед грозой, – начала беседу девушка.

– Да, – господин Рауль был краток как и обычно.

– В такую погоду очень хочется искупаться, – Анна не теряла надежды завязать разговор. – А вы умеете плавать?

– Не очень хорошо.

– А я прекрасно плаваю. Я обожаю уплывать далеко, никто обычно не рискует так далеко заплывать.

– Это очень опрометчиво. Вы ставите свою жизнь под угрозу ради никому не нужного развлечения.

Господи, да он же скучен как старые дедушкины панталоны! Удивительно, как он сам себя терпит?!

– А чем вы увлекаетесь?

– У меня нет времени на развлечения.

Анна тяжело вздохнула. И о чем можно говорить с этим человеком, который уже много лет считается ее женихом? И изменится что либо, когда он станет ее мужем? Девушка погрузилась в размышления, и в разговоре снова повисла натянутая пауза.

Рауль напряженно искал слова. Анна видела, что он пытается что-то сказать ей, и не решается. Из какого-то непонятного злорадства она не помогала ему, наслаждаясь этим мучительным неловким моментом для собеседника.

Наконец он решился:

– Ваше Высочество, вам, как моей невесте, я хотел бы сделать небольшой предсвадебный подарок.

Он запустил руку во внутренний карман своего камзола и жестом фокусника извлек тончайшую алую ткань. Девушка ахнула. Он расправил ткань на ладонях и протянул ей:

– Это семейная реликвия нашего рода. Я хочу преподнести ее вам в знак любви и верности.

Девушка не отрываясь смотрела на подарок. Это был шелк. Настоящий, старинный. Шелковый платок, достаточно большой, чтобы укутать в него плечи и голову. Не пожелтевший со временем, целый и невероятно красивый.

Шелк не производился на острове. Никогда. Вообще неизвестно, как он появился здесь, но практически каждое аристократическое семейство хранило у себя дома эту великолепную ткань как семейную реликвию. В замке герцога тоже был шелковый платок, но к нему не было позволено прикасаться никому, кроме отца. Шелк ценился дороже золота, а такой, который преподнес девушке Рауль – прекрасно сохранившийся, невероятно алого цвета – стоил целое состояние.

Анна протянула руки и приняла этот великолепный подарок.

– Благодарю вас, господин вице-канцлер. У меня нет слов… Не знаю даже, могу ли я принять подарок, который наверняка является реликвией вашего рода…

– Но мы ведь скоро поженимся, – одними губами улыбнулся вице-канцлер, – так что эта вещица все равно будет храниться в нашем роду.

Анна вздохнула. Ну разумеется, он все просчитал. Даже подарок был всего лишь искусно продуманным шагом по приручению строптивой девицы. Это пока он осторожничает – после свадьбы господин вице-канцлер сделает все, чтобы своенравная наследница полностью подчинилась его воле. Стоит ли бунтовать? Вряд ли, несмотря на свой характер, Анна понимала, что интересы их острова важнее ее собственных, а значит, свадьбе быть…

…Но как же ее злила эта предрешенность и холодный расчет! Как ее злил этот человек! От раздражения Анну даже слегка передернуло, и алый шелковый платок мелко-мелко задрожал в ее руках.

– Что с вами, Ваше Высочество? Вы не рады? – удивился Рауль.

«Рада?! Да просто счастлива!» – подумала Анна с сарказмом, но как благовоспитанная девица вслух сдержанно произнесла:

– Что вы. Просто в саду становится холодно, – здесь девушка почти не соврала, действительно, с моря подул ветер, сильный, грозящий превратиться в бурю. Будто в подтверждение ее слов вдалеке глухо пророкотал гром.

– Прошу простить мою несообразительность, Ваше Высочество, думаю, нам лучше укрыться в замке, – и, не слушая ответа Анны, ее будущий жених повел ее под крышу.

К ночи действительно разразилась буря. Ветер бушевал и трепал ветви деревьев, за окнами грохотало, дождь лил как из ведра. Герцог и его спутники вернулись в замок до темноты, и теперь все грелись у каминов, а слуги суетились, накрывая поздний ужин. Анна сказалась больной и сидела у себя в комнатах, не отрывая взгляда от подаренного ей алого шелкового платка. Тот лежал перед ней на столе, будто ядовитая змея, задремавшая при свете ночника. Мысли кружились по заведенному кругу, от подарка к свадьбе, от свадьбы к их несчастливому будущему, от будущего – к подарку.

Анна смотрела на платок, свернувшийся на столе, будто красная блестящая змея. Ненавидела. И любовалась. Никогда раньше она не видела шелк так близко, и ласковое прикосновение ткани произвело на нее неизгладимое впечатление. Теперь пальцы сами невольно тянулись к нему, гладили, перебирали складки.

Поддавшись секундному порыву, Анна подхватила шелковую ткань и накинула ее на голову, закрепив так, как подобает замужней даме – с пропуском концов платка сквозь хитро заплетенные волосы.

В мутной глади зеркала отразилась благородная матрона. Скучная и чужая.

Анна раздраженно сорвала с головы платок, будто сдирая вмести с ним и покров своей несчастливой судьбы. Она понимала, что в интересах семьи – покориться, но ненависть заполнила все ее существо. Ненависть к шелку – он прекрасен, но это символ несвободы. Ненависть к отцу и к себе (надо же, она чуть было не потеряла рассудок от вещи!). «Но мы ведь скоро поженимся, так что эта вещица все равно будет храниться в нашем роду». Ненависть к вице-канцлеру. И как же сделать так, чтобы он об этом узнал? Ровно настолько, чтобы все понял, но ничего бы не смог с этим поделать?

Странная мысль пришла девушке в голову. Странная и безрассудная. Такая же безрассудная, как погода за окном.

Она отворила ставни. Ливень хлестал по рукам, струи воды стали врываться в комнату, заливая мягкий ковер под ее ногами. Ветер, неистовый ветер с воем врывался в комнату и трепал пока еще непокрытые волосы. То, что нужно. Отличная погода, отражающая ее настроение.

С каким-то садистским удовольствием Анна подхватила алый шелковый платок, насладилась его мягкостью и красотою в последний раз. Ветер бушевал за окнами, сверкнула молния, и в ее всполохах платок показался особенно прекрасным.

Она коснулась алого шелка губами – всего на секунду, а затем решительно, стараясь не задумываться, бросилась к окну, выставила руку под дождь и разжала пальцы. Прекрасный платок соскользнул с ее ладони и помчался, влекомый ветром, куда-то вдоль стены, вбок, туда, где за мутной пеленой дождя угадывались очертания центральной башни. Ее шпиль, высокий и недоступный, был виден издалека, со многих уголков острова, и уж тем более с моря. Забраться туда было невозможно – башня была заперта, винтовая лестница не использовалась столетиями.

Девушка до последнего не верила в свое везение, но боги смилостивились хотя бы в этом. Они добавили свой изящный штрих в ее спонтанный протест. Алая птица, распластанная на ветру, взлетела в последнем полете вверх и зацепилась своим роскошным хвостом за шпиль.

Забыв про ветер и дождь, Анна высунула голову из окна и, держась за ставню, под холодными струями воды с жадностью следила: алый шелк трепыхался и пытался сорваться с иглы, но это ему не удавалось. Дождь делал свое дело – ткань тяжелела с каждой секундой, и спустя недолгое время на шпиле башни вместо воздушного алого шелка висела темная мокрая тряпка, мертвая и холодная.

Анна запрокинула голову, позволила дождевым каплям течь по ее лицу и убегать за шиворот, дрожала от холода и горько-горько смеялась.

III

Ну и погодка, черт бы ее побрал! Еще несколько часов назад на небе не было ни облачка, а сейчас ветер воет как безумный, и волны швыряют небольшую круизную яхту будто скорлупку. Вверх-вниз-вверх… Он боролся со штормом уже на протяжении полутора часов. Хотя боролся – это громко сказано. Скорее, пытался остаться наплаву, и при этом направлял свою яхту туда, где, по идее, находился дом.

Вверх-вниз. Грег был в море уже около недели. Первый шторм шесть дней назад убил его двигатель, просто-напросто залил его водой. В итоге он только дрейфовал, в надежде, что его найдет какое-нибудь проходящее мимо судно. Но второй шторм, налетевший сегодня, куда хуже первого, и, кажется, он собирается его прикончить.

Вверх-вниз-вверх-вниз мотает пол под ногами и Грега вместе с ним. Вот же дурак, надо же было лезть в море, когда объявлено штормовое предупреждение! Да еще и идти на яхте куда глаза глядят, не сверяясь с показаниями приборов.

Снова вверх-вниз, а теперь еще и вбок…

Но у него, конечно, была уважительная причина. Грег сунулся в море, чтобы развеяться. Лучше моря психолога нет. А у него проблем накопилось – мрак, целый ворох. Но ведь не плакаться же о них? Он же не девка. Да и кому плакаться? Кому они нужны, его проблемы? Да и, по сути, кому нужен он сам?

Снова болтает, волны, наверное, перехлестывают через борт. Хорошо, что верное судно сконструировано очень толково, держится на воде как поплавок. Грег умудрился увернуться от слишком высокой волны, и дал себе пару секунды отдыха от болтанки. А потом снова – вверх-вниз.

Эх, сейчас бы домой, в уютную квартирку в Сан-Диего, в сухую и теплую, к кабельному и к компу с выходом в интернет, и чтобы кофеварка на кухне заботливо готовила кофе, да только он на другой стороне земного шара, и бродит где-то в Атлантическом океане.

Чертова погода! Он даже не понимает, где находится. Смешно и стыдно, но, кажется, он окончательно заплутал, даже продвинутая навигация его «Мистери» не может помочь ему сориентироваться.

Впрочем, если он погибнет, никто особо не расстроится. У родителей давно своя жизнь. После того, как предки эмигрировали вместе с ним из России после распада Союза, их дела пошли в гору. А его с горы. Отец, программист, устроился работать в какую-то компанию в Кремниевой долине, и его зарплата стала расти в геометрической прогрессии. Мать, конечно, воспитывала его, но на этом ее роль в семье заканчивалась. Со временем отец нашел себе более молодую и красивую женщину, американочку, предки развелись. Мать погоревала, а потом тоже вышла замуж, за старого и богатого перца. Кажется, они даже вздохнули с облегчением, когда Грегу исполнилось двадцать один, и его можно было вполне официально выпихнуть из-под крыла. Им обоим было не до него. Отец пытался удержать свою молодую жену, но, поскольку та польстилась не столько на отца, сколько на его деньги, удерживал он ее дорогими подарками, и пахал как проклятый, на износ. Мать пыталась родить своему новому мужу ребенка, но поскольку возраст у обоих был не самый молодой, с этим возникли сложности. Так что ей тоже было не до него – она стала одержима манией лечения. В общем, не нужный ни в одной из семей, Грег подался в колледж, благо, свою заботу о нем родители проявляли лишь одним способом – деньгами. Их у Грега было в избытке.

Учился он из рук вон плохо. Да и неинтересно ему это было, если честно. Чем может увлекаться современный молодой человек с кучей денег в XXI веке? Прожигать жизнь, наслаждаясь всем, что предоставляет современная индустрия развлечений: курить травку в кофешопах Амстердама, тусить на шоу трансвеститов на Бангла-роуд в Пхукете, спускать бабки в казино Монте-Карло и Лас-Вегаса, фоткаться с друзьями пьяным в дымину на фоне Эйфелевой башни (которая, благодаря такому же нетрезвому как все фотографу, на фотографии наклонена не хуже Пизанской).

Девушки сменялись в жизни Грега со скоростью калейдоскопа. Они тоже были падки на красивую жизнь, которую давали его деньги. Пара-тройка дорогих подарков, и любая, самая неприступная из чикуль, уже смотрит на тебя вполне благосклонно. Впрочем, девушки тоже надоели – они были все неуловимо похожи друг на друга, с одними и теми же интересами, одними и теми же понтами, и полным отсутствием индивидуальности. А что вы хотели? Современный мир – время конвейерной штамповки, штучный товар теперь дефицитен.

И только море было истинной любовью Грега. Море, и его яхта «Мистери».

Он любил их настолько искренне и самозабвенно, что ни одной из своих случайных подружек не довелось ступить на палубу его ласточки. Он просто этого не позволял. Да и как объяснить красивым, но бестолковым девицам свои нежные чувства к стихии? Вряд ли они это поймут.

Ух, ну и волны! Да еще и дождь барабанит по хардтопу и палубе. Ни черта не видно. Вспышка молнии озаряет горизонт, пара секунд света – и снова тьма темная. Непроглядная, густая тьма…

Вверх-вниз-вверх-вниз-вверх! Снова вспышка молнии, и в секунду света Грег видит оголившийся риф, в который носом целится его яхта, и темную громаду берега впереди. Он пытается уйти от столкновения, но раскат грома, и огромная волна подхватывает «Мистери», заваливая ее на левый бок, так внезапно, что он теряет равновесие и практически слетает с сиденья рулевого. Ударяется о стекло рубки. Со столика обеденной зоны справа снарядом летит в его сторону забытая полупустая бутылка виски. Невыносимая боль в правом виске, звон разбитого стекла, треск пластика, и уже гаснущим сознанием Грег улавливает зловещий хруст по левому борту. А дальше наступила темнота.

IV

– Как же так? – заламывала руки леди Исабель, меряя шагами покои своей леди. – Не уберечь подарок жениха, тем более такой! Это же позор! Это же срам, от которого не отмыться!

Она стенала так уже половину утра, и Анна, не сомкнувшая ночью глаз, морщилась от пронзительного голоса и недовольно терла виски. Голова раскалывалась, ее подташнивало, и единственное, о чем мечтала девушка – чтобы ее оставили в покое. Но компаньонка решительно не видела состояния Анны и продолжала причитать:

– Нужно непременно наказать эту растяпу-служанку, не закрывшую ставни на ночь. Это ее вина, что ветер унес платок!

Анна поморщилась, но сдержала гневную отповедь. Она стояла у раскрытого окна, жадно вдыхая прохладный после бури воздух, и пыталась не вслушиваться в раздражающий ее голос.

Утро после бури было отрезвляюще прохладным. Мутное море выплевывало на берег белые шапки волн, терпко пахло водорослями и морской солью. Равномерно-серое небо не обещало новую грозу, но и не позволяло солнцу выглянуть из-за пелены облаков. Примерно такое же мрачно-серое настроение было и у Анны. Пожалуй, стоит отослать компаньонку и остаться в покоях, сказавшись нездоровой.