Текст книги "Железная Дева"

Автор книги: Лана Синявская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

ГЛАВА 11

На эту девушку я обратила внимание сразу, как только увидела ее в полумраке длинного институтского коридора. Внешность ее была достаточно обыкновенной: невысокая, очень худенькая, с конским хвостом на макушке. Но что-то неуловимое выдавало в ней чужака. Отлично сидящий костюмчик из светло-серого льна несомненно вышел из мастерской известного дизайнера, хотя я и не большой знаток престижных марок. Более конкретно мое впечатление озвучила Янка, которая сидела на широком подоконнике, болтая ногами и откровенно пялилась на незнакомку.

– Столичная штучка. – Фыркнула она.

– Почему ты так решила? – Заинтересованно спросила я.

– Вижу. – Пожала она плечами.

Столичная штучка вела себя несколько необычно: она довольно резво шагала по коридору, не глядя себе под ноги. Ее глаза были прикованы к маленькому циферблату наручных часиков.

– Она что, бегает на скорость? – Шепотом спросила меня Янка.

– Понятия не имею.

В эту минуту девушка резко затормозила, еще раз глянула на часы, удовлетворенно кивнула и быстро записала что-то в маленьком блокноте с забавным рисунком Микки Мауса на обложке. Она остановилась неподалеку от нас, как раз напротив окна и я с удивлением обнаружила, что она не так уж молода как мне показалось на первый взгляд. Ей было хорошо за тридцать, предательские морщинки вокруг глаз выдали ее с головой.

Скользнув по нашей веселой парочке рассеянным взглядом, женщина со смешным блокнотиком поспешно отправилась дальше по коридору. Теперь она вертела головой во все стороны, как маленькая шустрая птичка.

Манипуляции Столичной штучки с часами навели меня на интересные размышления. Время. Так как мои мысли постоянно вертелись вокруг похищения, я сразу же припомнила некую странную закономерность, на которую до этого не обращала внимания: все девочки пропали примерно в одно и то же время: в первой половине дня. Конечно, данные были приблизительными, но именно утром их в последний раз видели немногочисленные свидетели. Но и это еще не все. Они пропадали строго по четвергам! Ругая себя за невнимательность, я задумалась о том, что это могло значить? Снова возникли мысли о ритуальности действий неизвестного преступника. Но могло существовать и другое объяснение, гораздо более реальное: тот, кто похищал девочек, просто не мог сделать этого в другое время! Это могло быть связано, например, с графиком работы или еще с каким-то рядом причин.

Я попыталась вспомнить, какие профессии предполагают посменную систему работы. В голову почему-то настойчиво лезли ночные сторожа и бармены ночных клубов. Тогда я решила потребовать помощи у Янки, которая развлекала себя тем, что глазела в окно на трамвайную остановку.

– Слушай, кто работает в ночную и вечернюю смену? – Спросила я.

– Проститутки. – Не задумываясь, выпалила она.

– Да, об этом я как-то не подумала. – Озадаченно почесала я голову. – Но это мне все равно не подходит. – придумай что-нибудь еще.

Яна задумалась, сосредоточенно наморщив лоб и через некоторое время выдала целый список:

– Продавцы круглосуточных киосков, врачи, рабочие с бензоколонки, булочники…

– А эти-то почему? – Удивилась я.

– Ты разве не знала? Хлебозавод работает в три смены, хлеб пекут даже ночью. Я точно знаю, у меня дядя там работает.

– Да уж, легче мне не стало. – Расстроено пробормотала я.

– А чего надо-то?

– Надо вычислить, почему девчонок похищали по утрам.

– Вон оно что. А ведь и правда. По утрам. Ну ты голова…

– Голова – два уха. Чтобы разобраться в этой чертовщине умная голова была бы весьма кстати. Ладно, какая есть.

Я снова задумалась. Список профессий, подходящий под временные рамки оказался настолько велик, что продолжать поиски в этом направлении я считала бессмысленным. Понадобился бы целый полк ментов, чтобы проверить все возможные варианты. Оставался день недели. Тут я снова вернулась к своему предположению, что в деле замешан кто-то из своих. Теперь, когда я знала, что похищения происходили в один и тот же день, мне по крайней мере было с чего начать. А начать я решила с тех сотрудников института, кто по графику, утвержденному на время летних каникул, дежурил по четвергам. Их было немного по сравнению с общим числом сотрудников и если кто-то что-то видел, то именно они.

Мои планы относительно разговора с Ольгой Васильевной пришлось отложить на неопределенный срок, так как она взяла больничный на пару дней. Я решила пока обойтись собственными силами.

Принять решение иногда гораздо проще, чем претворить его в жизнь. Очень скоро я выяснила, что никого из тех, кто летом дежурил по четвергам, нет на месте. После объявления в институте особого положения, работа хоть и не остановилась вовсе, но проводилась кое-как. Многих по нескольку раз вызывали на допросы, причем они проводились уже не здесь а, как положено – в отделении. Остальные потихоньку расползлись по больничным и отгулам. Так что оставались только самые сознательные или очень занятые. Ни один из интересующих меня товарищей не принадлежал к этим категориям. Пришлось набраться терпения и ждать удобного случая.

Вечером заявился Борис с явным намерением помириться. Правда, примирение в его понимании предполагало мое обещание ни при каких условиях не совать нос в дело о похищении. С этим я, разумеется, соглашаться не собиралась, но до поры до времени сделала вид, что принимаю его правила игры.

И время, и пора, на мой взгляд, наступили, когда возлюбленный, откушав жареной курочки, фаршированной изюмом, рисом и черносливом, приступил к поглощению десерта – сладкого пирога с яблоками и корицей. Скрестив за спиной пальцы на удачу, я осторожно приступила к делу.

– Ужин понравился? – Для начала спросила я.

– Отменный. Ты будешь великолепной хозяйкой! – Восторженно отозвался Борис, слизывая приставшую к верхней губе крошку.

– Значит, теперь я могу попросить тебя…

Я не успела даже закончить фразу, а чуткое ухо профессионала уже уловило опасность.

– Не сейчас. Видишь – я ем. – Сказал он, настороженно кося на меня глазом.

– Но выслушать-то ты меня можешь? Ведь ты ешь не ушами. Обиженно возразила я. На это возразить ему было нечего и я быстренько выложила немногочисленные результаты своего усиленного мозгового штурма, включая булочников.

– Опять ты за свое. – Укоризненно покачал головой Борис. – Ну скажи, зачем тебе это? Не стоит тявкать вслед хорошо обученным псам, запомни это раз и на всегда.

– Насчет псов – это ты пожалуй чересчур самокритично. – Покачала я головой. – Но я с тобой не согласна. Разве вам не нужны свежие идеи?

– А кто сказал что они свежие?

– Разве нет?

Он покачал головой, глядя на меня как на упрямого ребенка.

– Хорошо. Пусть я ничего полезного не придумала, но пойми, я хочу как-то помочь в поисках, быть полезной. Вот чем вы сейчас занимаетесь? Ну хотя бы приблизительно?

– Ничего интересного. Отрабатываем связи по всем пропавшим девочкам. Родственники, знакомые, друзья… Обычная рутина. Завтра вот придется тащиться за двести километров, в крошечный городок. – Борис понял, что проговорился и прикусил язык, но я уже заглотила наживку и немедленно спросила:

– Кого вы собираетесь допрашивать в этом маленьком городке?

– Я же сказал – родственников, знакомых… – Попытался отвертеться Борис, но не тут то было. Когда надо – у меня хватка как у бульдога. Пришлось бедняге признаваться, что на завтра намечен разговор с родителями Катеньки Полонской. Я решила, что обязательно должна туда попасть, чего бы мне это ни стоило.

Это стоило мне оч-чень много. Я еще никогда не прикладывала столько усилий, чтобы добиться чего-то от мужчины. Когда я, наконец, услышала в ответ на произнесенную в тысячный раз просьбу вожделенное «да», то чувствовала себя такой разбитой, что даже представить себе не могла, как смогу завтра подняться в шесть утра, тем более, что на часах уже было четверть третьего.

Борис, очевидно, на это и рассчитывал, но я не собиралась отступать на полпути и уже в полшестого не только смогла продрать глаза и найти наощупь ванную комнату, но и приготовила легкий завтрак, состоящий из крепкого кофе и сэндвичей. Все мои утренние хлопоты имели вполне определенную цель: не дать Благоверному потихоньку выскользнуть из квартиры, На что он вполне был способен.

Заметив мою невыспавшуюся но бодрую физиономию в дверях кухни, Борис постарался скрыть свое недовольство. Он наверняка уже жалел о своем обещании, но нарушать свое слово было не в его правилах. Поэтому, быстренько перекусив и побрившись, он недовольно бросил:

– Готова? Тогда пошли. И не отставай. Мне с тобой возиться некогда.

ГЛАВА 12

Всю дорогу Борис упрямо молчал. На его лице застыло выражение недоумения. Похоже, он никак не мог взять в толк, каким образом мне удалось его провести и заставить взять с собой на задание. Пусть немного помучается, – злорадно подумала я, вспоминая собственные усилия, приложенные прошлой ночью для достижения своей цели, – бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

Наконец мы въехали в чистенький уютный городок, утопающий в садах и пышной зелени, так как большую часть его составлял частный сектор. Борис медленно следовал за впереди идущей служебной машиной. Свернув несколько раз и немного поплутав по узким улочкам мы остановились возле внушительного двухэтажного коттеджа из красного кирпича. Борис заглушил мотор, вылез из машины и пошел к дому в сопровождении двоих оперативников. Я потрусила следом, стараясь казаться как можно незаметнее. Но он все же обнаружил меня и сурово сдвинул брови:

– А ты куда собралась?

Я посмотрела на него заискивающе.

– Тебе здесь не место. – Категорически заявил он. – И нечего так пялиться на меня. Это дело милиции.

Я, конечно, понимала, что он старается держать марку перед подчиненными, но все равно было очень обидно.

– Ну что тебе стоит разрешить мне просто тихо посидеть в стороне и послушать, что будут говорить ее родители? Никто не узнает, что я не из ваших, а я обещаю, что даже рта не раскрою! Честное слово.

– Нет, ты просто невыносима! Твое присутствие здесь – полная самодеятельность. Оно ничем не оправдано. Дело касается серьезных вещей и я не допущу, чтобы мне мешали исполнять служебный долг. Даже если речь идет о тебе.

Я опустила голову и уставилась на носки своих туфель. Но не потому, что мне было стыдно за свое поведение, а для того, чтобы Борис не заметил полыхавший в моих глазах огонь негодования. Так поступать было нечестно, но что я могла поделать?

Борис тем временем подозвал одного из оперативников и приказал, указывая на меня:

– Проводи-ка девушку к машине и проследи, чтобы она там осталась.

Тот ухмыльнулся и кивнул, сделав шаг в мою сторону. Я обиженно фыркнула, развернулась на сто восемьдесят градусов и отправилась обратно, в раскаленное нутро пыльной машины.

Всю накопившуюся злость я сорвала на ни в чем не повинной дверце, захлопнув ее с такой силой, что она жалобно задребезжала. Я опустила стекло и, подперев голову рукой с тоской уставилась на крыльцо дома, где Борис о чем-то совещался с остальными оперативниками. Слов я расслышать не могла, но увидела как дверь открылась и все прошли в дом, за исключением плотного, лысеющего милиционера с кирпично-красной физиономией, того самого, которому Борис велел держать меня в машине.

Время шло, а Борис все не показывался. Я почувствовала, что хочу есть. Если не считать чашки кофе и проглоченного на ходу бутерброда, у меня со вчерашнего дня маковой росинки во рту не было. Уже битый час я сижу здесь и мне это порядком надоело. Но я решила быть терпеливой, надеясь узнать что-то важное из первых рук. Прошло еще полчаса и мои благие намерения потихоньку сошли на нет.

Я выползла из машины и решила попытать счастья с краснолицым постовым. Он заметил мои маневры и скосил глаза в мою сторону с явным намерением не выпускать меня из виду. Похоже, у него были вполне определенные инструкции на мой счет, но мне так осточертело торчать в машине, что я рискнула и приблизилась к нему, стараясь придать себе независимый и беспечный вид.

– Долго они там возятся. – Сказала я, чтобы завязать разговор.

– Как положено. – Пожал он плечами. – А ты чего вылезла? Велел же начальник в машине сидеть.

– Так ведь жарко.

– Это точно. – Его голос немного оттаял и я, вдохновленная этим, поспешила воспользоваться наметившимся взаимопониманием.

– Можно я на минутку туда загляну? – Спросила я как можно невиннее. – Только спрошу у вашего начальника сколько еще ждать и сразу назад!

Наверное, я сказала это недостаточно убедительно, потому что постовой внезапно сдвинул широкие брови и прорычал угрожающе:

– А ну брысь обратно в машину. Сказано – сиди и не высовывайся, вот и сиди. И чего только тебя сюда принесло.

Я рассердилась всерьез. С чего это он вздумал на меня орать. Ладно еще Борис, а то этот. Когда я злюсь, то сначала действую, потом думаю, а не наоборот. Так произошло и сейчас. Я не придумала ничего умнее, как попытаться проскользнуть мимо охранника внаглую, надеясь во-первых, на свою ловкость и быстроту, а во-вторых, на то, что если мне удастся прорваться в дом, то несговорчивый мент побоится устраивать истерику при посторонних.

Как я уже говорила, я ринулась в бой, особо не раздумывая, ну и естественно мой план провалился. Сильные жесткие руки перехватили меня быстрее, чем я успела юркнуть в приоткрытую дверь. Я слабо пискнула и попыталась вырваться, но охранник, не выпуская меня, неожиданно шлепнул меня пониже спины, как нашкодившего ребенка.

– Послушайте, – Прошипел он, неожиданно переходя на «вы», вы переступаете все границы. Я же сказал, что не позволю вам войти…

Я наконец освободилась и, отряхиваясь, отошла в сторону.

– Берегите артериальное давление, – Дружески улыбнулась я, глядя на его побагровевшее лицо и пошла к машине.

Ясно как день, что моя затея с этой дурацкой поездкой ни к чему не привела. – Уныло подумала я и загрустила. Но в этот самый момент Борис вдруг появился на пороге дома и поманил меня рукой. В одну секунду я выскочила из машины и метеором промчалась мимо охранника.

– Веди себя смирно. – Шепотом предупредил меня Борис, когда мы оказались в полутемной прихожей. – Никаких вопросов, никаких реплик. Я сглупил, что поддался на твои уговоры, но нарушать обещание не хочу, хотя предупреждаю, что это в первый и в последний раз. Уяснила?

– Ага. – Улыбнулась я во весь рот, разом простив ему все обиды, нанесенные мне за сегодняшний день.

Борис провел меня через просторную пустую комнату, которую я про себя окрестила столовой из-за стоящего в самом центре круглого тяжелого стола из натурального дерева, окруженного стульями с высокими спинками. Я успела заметить, что обстановка в этом доме дорогая, хотя и не особенно изысканная – типично номенклатурный стиль. На стенах развешано множество картин, но подбирали их без души и складывалось впечатление, что брали то, что в данный момент попалось под руку.

Борис еще накануне просветил меня насчет того, что отец Катеньки много лет возглавлял администрацию города и ушел со своего поста совсем недавно и совершенно добровольно. Это сильно возвысило его в моих глазах, так как мне казалось, что такую работу по собственной инициативе не бросают. Катенька была единственным и очень поздним ребенком, о ней заботились, как о нежном комнатном растении, тем более, что возможности позволяли оградить девочку от любых жизненных трудностей. Она не превратилась в избалованного капризного ребенка, как можно было бы ожидать, но выросла чересчур доверчивой и, как оказалось, совершенно не способной за себя постоять.

В спальне, которая примыкала к столовой, помимо деловито снующих туда-сюда оперативников, находились еще трое: женщина и двое мужчин. Женщина, ссутулившись и вытирая покрасневшие глаза скомканным платком, сидела на стуле возле окна. Мужчины расположились на диване. Глядя на них, я не сразу сообразила кто из двоих – отец Катеньки. Оба были уже в возрасте, хотя тот, что сидел ближе ко мне, выглядел более молодым и подтянутым. Позднее я узнала, что он – близкий друг семьи Полонских, Кирилл Иванович Колосов.

Оперативник, примостившийся напротив мужчин на низеньком неудобном пуфике, как раз закончил что-то записывать и, мягко улыбнувшись, произнес, обращаясь к старшему мужчине:

– На сегодня это все, вы нам очень помогли.

Не успела я осознать, что хитрый Боря привел меня в аккурат к шапочному разбору, как события стали развиваться совершенно неожиданным образом. Лицо катиного отца на глазах стало меняться. Он привстал, руки сжались в кулаки, глаза налились кровью, от раздавшегося хриплого голоса у всех присутствующих по спине побежали мурашки.

– Черт знает что такое! – Прохрипел он. – Сколько будет продолжаться этот балаган? Вы задали тысячу ненужных вопросов, позвольте задать и мне один: где моя дочь?! Почему вы тратите время на пустые разговоры, вместо того, чтобы прочесывать вдоль и поперек весь город? Как это называется, я вас спрашиваю?

– Сережа, успокойся, я прошу тебя! – Тихо сказала женщина. Кирилл… – Она посмотрела на второго мужчину, ища поддержки и он едва заметно кивнул головой.

– Сергей, возьми себя в руки. – Негромко сказал он, обращаясь к другу. Потом повернулся к хмуро молчавшим оперативникам, которые не привыкли, чтобы их вот так отчитывали, как провинившихся школьников, и произнес:

– Надеюсь, вы понимаете, что нам пришлось пережить за последние дни и не примете близко к сердцу слова Сергея Алексеевича. Я приношу вам свои извинения, еще раз повторяя – нервы у всех на пределе…

– Не надо оправданий, Кирилл. Я сказал правду и не чувствую себя виноватым. – Резко оборвал его Сергей Алексеевич. – Если они не начнут шевелиться, я найду на них управу. Елена, дай мне телефон! – Он требовательно взглянул на растерянную жену и протянул руку.

– Зачем вы так, Сергей Алексеевич? – Попытался урезонить его Борис. – Мы делаем все, что в наших силах…

– Молчать, щенок! – Рявкнул мужчина и грохнул по столу кулаком. Борис отшатнулся, словно его ударили по щеке. – Кто ты такой, чтобы указывать мне в моем доме? Что ты себе позволяешь? Да я тебя…

Я увидела, как он внезапно из багрового сделался белым как полотно, лицо исказила мучительная гримаса, он покачнулся, потом согнулся пополам, схватившись за сердце, и рухнул на диван, беспомощно хватая ртом воздух.

– Сережа, что с тобой? – С криком бросилась к нему жена. За ней – остальные. Взглянув на сморщенное от боли лицо Сергея Алексеевича, Борис скомандовал:

– Женя, срочно скорую. Олег, Юра, поднимайте его, только осторожнее, и несите в зал. Андрей, закончишь все на месте.

Его команду выполнили беспрекословно. Про меня все забыли и я, забившись в угол, испуганно следила за тем, как большого и сильного человека, не выдержавшего свалившегося на него горя, торопливо, но бережно, несли из комнаты.

Когда дверь за ними закрылась, кроме меня в комнате остался только фотограф Андрей, высокий сутулый парень. Из оцепенения меня вывел его голос:

– Ты не поднимешь эту штуку повыше? Мне света не хватает.

Он протянул мне большую специальную лампу, за которой волочился длинный черный шнур. Я обняла тяжеленный прибор и молча полезла на стул рядом со шкафом.

Руки у меня были заняты, так как я держала высоко над головой лампу, но глаза – совершенно свободны и, оглядываясь по сторонам, я случайно взглянула на запыленную поверхность книжного шкафа, Взгляд зацепился за яркое цветное пятно возле самого края. Я сразу поняла что это такое и сердце радостно забилось от предвкушения важного открытия. Но я сумела сдержать свои эмоции при себе. Спокойно слезла со стула и вернула фотографу его аппаратуру. Он ловко убрал все в большую сумку, повесил ее на плечо и вышел из комнаты.

В следующее мгновение я снова взлетела на стул, схватила разноцветную книжечку в твердом переплете, всю в жутких розочках и сердечках, с надписью «Мои секреты» и спрыгнула на пол, крепко сжимая свою добычу.

Как раз в тот момент, когда я поспешно сунула ценную находку в сумку и пыталась застегнуть замок дрожащими пальцами, дверь снова распахнулась и на пороге возник Колосов. Он смерил меня с ног до головы пристальным взглядом, но ничего не сказал. Я поспешно пробормотала «Извините» и торопливо вышла из комнаты, едва не задев его плечом.

ГЛАВА 13

Оказавшись дома, я первым делом схватилась за пеструю книжечку и раскрыла ее на первой странице. Как я и предполагала, передо мной был дневник Катеньки Полонской. Я испытывала угрызения совести, ведь, в сущности, я стащила важную информацию. Пока я боролась с собственной совестью, не решаясь приступить к прочтению сокровенных мыслей пропавшей девушки, зазвонил телефон. Я тут же сунула дневник обратно в сумочку и только после этого взяла трубку.

– Привет. – Услышала я голос Бориса. – Чем занимаешься?

– Ничем. Телевизор смотрю. – Соврала я и покосилась в сторону черного экрана.

– Ну ладно. Слушай, Лиса, ты там, случайно, ничего с собой не прихватила?

– Нет, конечно. – Бодро ответила я, чувствуя, как холодеют руки. – А почему ты спрашиваешь?

– Да так. Тут одно недоразумение. Полонские позвонили и интересуются, не изымали ли мы дневник их дочери.

– А вы изымали?

– Нет, конечно. В этом-то и проблема.

– Может, его вообще не было? Откуда им известно о дневнике?

– Не знаю. Они просто спросили, а я подумал, что ты вполне могла бы… Нет, нет, извини, я понимаю, у тебя и времени-то не было.

– Конечно, не было. Ты же меня впустил, только когда все закончилось. – Изобразила я оскорбленную невинность.

– Не обижайся. Я ничего такого не думал. Я сейчас приеду. Настроение хреновое, а рядом с тобой, может, полегчает. Ты не против?

– Конечно нет. – Ответила я, чувствуя, что голос звучит до невозможности фальшиво.

– Вот и ладненько. Жди, скоро буду.

И он повесил трубку, а я с сожалением констатировала, что изучение дневника придется отложить на завтра. Меня беспокоило то, что Полонские так быстро заволновались по поводу дневника. Мне показалось странным, что, раз уж они знали о его существовании, то почему сами не отдали его операм? Никакие разумные объяснения этому факту мне на ум не приходили и остался неприятный осадок. Вообще не люблю, когда мне что-то непонятно, а тем более, когда речь идет о таком серьезном деле.

Удача улыбнулась мне на следующий день. Вентцель, на беседу с которой я возлагала большие надежды, была на месте и я, улучив минутку, постучала к ней в кабинет.

– Можно? – Спросила я, заглядывая в дверь.

– Проходи, Лиза. – Кивнула она. Выглядела Ольга Васильевна неважно, но старалась не показывать, что что-то не в порядке. Я даже засомневалась, стоит ли начинать разговор, но она уже сделала рукой приглашающий жест и я вошла, осторожно прикрыв за собой дверь.

– Что случилось? У тебя ко мне какое-то дело? – Догадалась она, едва взглянув на мое озабоченное лицо.

– Да. Мне нужен ваш совет по очень деликатному вопросу.

– Вот как? Слушаю тебя внимательно. – Ее серые глаза смотрели спокойно и внимательно, хотя в них и промелькнула искорка заинтересованности.

Я вздохнула поглубже и сказала, тщательно подбирая слова:

– Вообще-то дело касается недавнего происшествия. Похищения девочек.

– Я так и подумала. Но почему ты этим интересуешься? Конечно, дело очень неприятное и все мы не можем не думать о последствиях, но мне кажется, ты принимаешь случившееся слишком близко к сердцу. Я не права?

– Правы. – Вздохнула я. – У меня есть на это причины.

– Да, я что-то слышала о неприятной истории, которая произошла с тобой в твоем родном городе.

– Нет, дело вовсе не в ней. – Помотала я головой. – Одна из девочек – моя близкая знакомая и я не могу спокойно смотреть, как милиция понапрасну теряет время, а дело по-прежнему не двигается с мертвой точки.

– Да. Особых успехов не наблюдается. – Согласно кивнула Олга Васильевна. – Но почему ты считаешь, что можешь добиться большего там, где бессильны даже профессионалы?

Я понимала ее удивление. Кроме того, я вовсе не считала, что мне удастся обойти специально обученную команду, но я должна была хотя бы попытаться. Именно это я и сказала Вентцель. Выслушав, она кивнула, но в голосе ее все еще слышалось сомнение, когда она медленно произнесла:

– Я понимаю тебя. Не обижайся, но мне не очень верится в успех твоей затеи. Я не могу запретить тебе попробовать и, если могу тебе чем-то помочь, то можешь на меня рассчитывать.

Я была очень рада это слышать.

– Для начала мне хотелось бы уточнить, кто из сотрудников во время каникул дежурил по четвергам.

– В этом нет ничего сложного. Список висит в приемной.

– Да, я видела, но хотела бы уточнить, все ли работали строго по расписанию или были какие-то перестановки?

Ольга Васильевна перелистала ежедневник и через некоторое время сказала с уверенностью:

– Нет. Ни одного изменения в графике не было. По четвергам дежурили Софья Николаевна, профессор Скарликов и доцент Липанов. Ты подозреваешь кого-то из них? – Недоверие в ее голосе было слишком заметно, хотя она и попыталась из вежливости скрыть его.

– Нет. Я никого не подозреваю. Но они могли видеть больше остальных, поскольку находились в институте именно в то время, когда пропали девушки.

– Да, я тоже заметила регулярность исчезновений. – Задумчиво кивнула Вентцель. – И мне это показалось нестораживающим, но я не смогла найтиподходящего объяснения. А ты как думаешь?

– Вариантов много, но фактов, говорящих в пользу какого-то из них, у меня нет. Поэтому я и хочу расспросить этих троих, может быть обнаружится что-то такое, чему они даже не придали значения, а в деле появится хоть какая-то зацепка. Пока же – полный мрак. Спасибо, что помогли мне.

– Так это все, чего ты хотела? – Удивилась она.

– Пока да. Но я надеюсь, что если у меня появятся еще вопросы, вы не откажетесь мне помочь.

– Разумеется. Держи меня в курсе дела, хорошо?

– Обязательно. – С готовностью пообещала я.

* * *

Мне предстояло выбрать, с кого из трех преподавателей начать. Все трое подходили под намеченный мой предполагаемый образ преступника. Хотя нет, пожалуй, профессора Скарликова я бы стала подозревать в последнюю очередь. Даже на роль свидетеля он совершенно не подходил, ибо был очень стар, чрезвычайно рассеян и вдобавок ко всему – глуховат. Его оставлю напоследок. Зато двое остальных казались вполне перспективными. Особенно Софья. Она ненавидит студенток до глубины души и хотя, само по себе, это не преступление, ненависть и зависть порой толкает людей на совершенно непредсказуемые поступки.

Липанов тоже фигура неприятная, в этом Яна права на все сто, но я не могла найти для него подходящего мотива. Но я его практически не знаю и мне трудно судить объективно. Если же он что-то видел, то получить от него информацию будет непросто, но попробовать все же стоит.

В конце концов, я решила начать именно с Липанова. к разговору с ним следовало подготовиться заранее, но мне это не удалось: по институту разнеслась весть, что привезли зарплату, а такое редкое явление предполагает только одно: как можно быстрее бежать в бухгалтерию и занимать очередь. Бывали случаи, что денег на всех не хватало, а следующий раз мог наступить очень нескоро.

В данном случае мне повезло и я, довольная собой, поспешила убрать свою добычу в сумочку. Дневник Катеньки по-прежнему лежал там, переливаясь всеми цветами радуги и я решила, что самое время с ним познакомиться.

Содержание меня разочаровало. Девчушка была еще очень наивна, круг ее интересов ограничивался школьными отметками, обсуждению обновок и подобной чепухе. Вряд ли что-то из того, что я успела почерпнуть из исписанных круглым детским почерком страниц могло помочь мне вычислить того, кто похитил эту малышку.

Я продолжала листать страницы скорее по инерции, когда в деканат ворвался высокий парень с длинными черными волосами и нервным лицом. Не обращая на меня внимания, он внимательно осмотрел приемную и, ни слова не говоря, скрылся, громко хлопнув дверью. Я пожала плечами, удивленная его поведением и вернулась к дневнику.

Но надолго сосредоточиться на чтении мне так и не удалось. Дверь снова приоткрылась и я увидела симпатичное улыбающееся лицо. Оно принадлежало мужчине около тридцати с насмешливыми серыми глазами.

– Привет. – Сказал он, как будто мы были давно знакомы.

– Привет. – Ответила я, решив не нарушать правила игры.

– Из начальства есть кто-нибудь?

– Нет. Все ушли уже. Полшестого.

– Ясно. Сверхурочные здесь не приняты. – Усмехнулся парень и я не смогла удержаться от ответной улыбки.

Кивнув мне на прощание, он аккуратно притворил дверь. После ухода симпатяги, я еще немного почитала, но вскоре обнаружила, что за окном уже темнеет. Ничего интересного в дневнике я так и не обнаружила, если не считать туманных намеков на существование таинственного поклонника. Причем, у меня были сильные подозрения, что любовник существовал лишь в воображении мечтательной девочки. Я надеялась получить подтверждение этому на следующих страницах. Их осталось не так-то много и я решила закончить чтение дома, хотя уже сейчас было ясно – пользы от этого чтения никакой. Еще одна ниточка оказалась слишком тоненькой, чтобы вывести меня хоть куда-нибудь из темноты, в которой я блуждала уже несколько дней.

Я снова засунула дневник в сумочку и неохотно поднялась с места.