Текст книги "У черта на посылках"

Автор книги: Лана Синявская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

ГЛАВА 12

Инна Теодоровна сдержала свое слово. Весь следующий день мне пришлось вкалывать в двойном объеме. Кибиткин замучил меня поручениями. Мне показалось, что за несколько часов я переделала недельный объем работы целого штата секретарей. Хорошо хоть Инга не подвела, прислала все в лучшем виде, правда, с припиской: «в следующий раз выбирай что-нибудь из классики». Бедняга, сильно ее достала эта поп-группа со своим шлягером.

Выбирать ничего не пришлось. Сегодня Кибиткин ничего не диктовал, зато ближе к вечеру грохнул передо мной какой-то толстенный фолиант и потребовал перепечатать несколько страниц малопонятного текста о каких-то готах. У меня не было даже перерыва на обед. Нет, голодом сегодня не морили, но еду принесли прямо в кабинет, причем Кибиткин изъявил желание обедать вместе со мной, так сказать, на рабочем месте. Возразить мне было нечего, так мы и сидели друг против друга, поедая каждый свою порцию. Мне, надо сказать, от такого соседства кусок в горло не лез. Я вяло жевала бутерброд с зеленью и курицей, стараясь не смотреть на писателя. В тишине было слышно, как Кибиткин с хрустом грызет галеты и, громко чавкая, жует сыр. Время от времени он прерывался, чтобы шумно отхлебнуть из большого бокала солидный глоток крепкого чаю.

У меня возникло странное чувство, что вся эта бурная деятельность, развитая Кибиткиным, преследовала одну цель – держать меня все время на виду, не давая свободно перемещаться по дому. Не могу сказать, что я имела четкие представления о работе личного секретаря, но у меня были глаза и мозги. Этого оказалось достаточно, чтобы понять: мы здесь уже который день занимаемся никому не нужной ерундой, проще говоря, делаем вид, что работаем, вместо того, чтобы действительно заниматься работой. Для чего-то я была нужна Кибиткину, но только не в качестве секретаря. От того, что я не могла понять его истинных намерений, мне было очень беспокойно и тревожно. Направляясь сюда, я рассчитывала, прикрываясь работой, провести собственную игру и найти ответы на интересующие меня вопросы. И что же? Я не продвинулась ни на шаг, если не считать неприятного открытия, что со мной тоже во что-то играют, а я не понимаю правил этой игры. Только бы продержаться до субботы. Осталось всего полтора дня и я буду свободна. Я отчетливо понимала, что, выбравшись отсюда, я, вне зависимости от полученных результатов, ни за какие коврижки не вернусь в этот странный и опасный дом. Он действительно казался мне опасным. Я чувствовала, как то-то сгущается вокруг, что-то назревает, грозя поглотить и меня. И сопротивляться этому чувству становилось все труднее.

Когда за окном почти стемнело, Кибиткин с облегчением объявил, что работа окончена и, быстро кивнув, выбежал из кабинета. У меня был план. Сегодняшней ночью я собиралась побродить по дому, дождавшись, пока все уснут. Я не забыла о пропавших девушках-секретаршах, которых почему-то никто не искал. Мое распаленное воображение рисовало картины одну ужаснее другой. Запертая дверь в нижнем коридоре не давала мне покоя. Конечно, лучше бы проникнуть туда днем, но Кибиткин весь день не спускал с меня глаз, так что оставалась только ночь. От одной мысли о предстоящей ночной экскурсии у меня мурашки бегали по коже. Что, если меня застукает экономка? Бр-р-р. Кстати, что-то ее сегодня совсем не видно. Даже странно, что она не заглянула позлорадствовать на мои мучения, организованные с ее подачи.

Время текло ужасно медленно. За окном быстро стемнело, но я намеревалась выждать, по крайней мере, до одиннадцати, а стрелка будто приклеилась в цифре девять. К тому же от долгого сидения за компьютером у меня сильно устали глаза и здорово клонило в сон. Чтобы отогнать навязчивое желание положить голову на подушку и закрыть глаза хотя бы на минутку, я попыталась читать, но книга, прихваченная с собой из дома и казавшаяся еще недавно такой интересной, сейчас, будто нарочно, еще больше склонял меня ко сну. Так, в непримиримой борьбе прошло еще полтора часа. Половина одиннадцатого. Ну что же, придется начать пораньше. Я уже давно прислушивалась, в доме было тихо. Может, они все уснули?

Переобувшись в удобные, мягкие тапочки, и выбрав одежду потемнее, я сунула в карман маленький фонарик и подошла к зеркалу. В целом все было в порядке. Вот только волосы. Длинные и светлые, они мозолил глаза, и могли выдать меня, привлекая внимание. Единственное, что пришло мне в голову, это собрать их в тугой пучок на затылке. Хорошо бы еще черную шапочку натянуть, как у спецназовцев (в этом проклятом доме любые предосторожности не кажутся излишними), но у меня такой не оказалось.

Ступая на цыпочках, как вор-домушник, я выбралась в коридор и, поминутно замирая, прокралась к ведущей на первый этаж лестнице. Пока все было тихо, нигде не слышно было шагов, скрипа отворяемых дверей, впрочем, что это я, в этом доме все дверные петли были тщательно смазанными. Так или иначе, я ничего подозрительного не слышала и решила, что путь свободен. Спустившись в холл, я повернула было налево, как вдруг из-за двери, ведущей в правое крыло, послышался приглушенный голос. Он был едва слышен, но мне показалось, что говоривший был сильно раздражен. Естественно, мне стало любопытно, тем более, что я узнала голос писателя. Мне захотелось узнать поподробнее, что же его так разозлило. До сих пор он выглядел вполне безмятежным товарищем, не способным на раздражение.

В общем, я повернула не налево, как собиралась, а направо, скользнула в коридор и сразу увидела пробивающуюся из-под двери одной из комнат полоску тусклого света. Именно из этой комнаты доносился голос Кибиткина. Спрятавшись за антикварной тумбочкой, на которой стояла декоративная ваза с искусственными белыми лилиями, я услышала:

– Вы ничего не докажете!

Так и есть, Кибиткин просто в ярости. Но было в его голосе и кое-что еще. Мне показалось, что это был с трудом сдерживаемый страх. Уже не впервые я застаю писателя в таком состоянии. Чего же он так боится? Можно только догадываться.

– Я вам не верю. – Продолжал тем временем Кибиткин. Судя по паузам, во время которых предполагалось, что я услышу голос его собеседника, в то время как я ровным счетом ничего не слышала, писатель беседовал с кем-то по телефону. Как раз в эту минуту он заорал так, что у меня заложило уши:

– Она мертва, я вам повторяю!!! – Он тут же спохватился и добавил уже шепотом, так что я едва смогла разобрать его слова. – Она давным-давно мертва, так что оставьте ваши домыслы, и больше сюда не звоните.

Тренькнул телефонный аппарат, на который с размаху швырнули трубку. Я прислонилась к стене, пытаясь переварить информацию. О ком он говорил? Кто мертв? Должна признать, что в этом деле кандидатов – завались. Во-первых, Неля. Это факт неоспоримый. Во-вторых, пропавшие секретарши. Это уже не факт, а мое зыбкое предположение, но оно тоже имеет право на существование. Кто там у нас в-третьих? Понтия не имею, но кто-то вполне может быть. Так о ком говорил господин писатель? Очень похоже, что его шантажировали. Что же, видимо, не одну меня заинтересовала таинственная жизнь нашего творца. Было бы что искать, а желающие всегда найдутся, философски заметила я.

Мои размышления по поводу того, стоит уйти прямо сейчас или посидеть под лилиями еще немного были прерваны звуком тяжелых шагов. Мне повезло, что шаги приближались с противоположной стороны, иначе я попалась бы, так сказать, на месте преступления. Теперь, когда я узнала здешних обитателей получше, я сильно сомневалась, что застукай они меня за подслушиванием, дело закончилось бы простым изгнанием…Впрочем, что бы они со мной ни сделали, лучше вообще не попадаться.

Незабываемая слоновья поступь могла принадлежать только одному человеку. Мой злейший враг зашел в комнату Кибиткина и я услышала дребезжащий голос:

– Снова он?

– Да. Нужно что-то делать. – Тихо ответил писатель.

– Не волнуйся, у него нет доказательств. Тебя просто берут на испуг.

– Тебе хорошо говорить, тебе ведь уже все равно! – Капризно возразил он.

В ответ Инна Теодоровна рассмеялась. Ее смех больше походил на подвывание пьяного койота.

– А что, желаешь присоединиться? – Насмешливо сказала она. – Это совсем нетрудно. Ну так как?

– Нет, нет, не надо! – Дрожащим голосом пробормотал Кибиткин.

Что ты хотела у меня спросить?

– Не спросить, а поговорить, дорогой.

– Какая разница.

– Может и никакой. Мне не нравится эта девица.

Так, похоже, речь идет обо мне. Хотя, пока я не услышала ничего нового.

– Но она подходит по всем параметрам.

– Слишком подходит. К тому же она чересчур активна. Везде сует свой нос.

– Но я же стараюсь держать ее под контролем.

– Старайся лучше. А то смотри, как бы не вышло то же, что с этой Ксюшей. Мало тебе проблем?

– Не надо об этом. – Простонал Кибиткин. – У нас просто нет другого выхода. Ты сама видишь, все выходит из-под контроля. Мы привлекли слишком много внимания. Это опасно! А до полнолуния еще целых четыре дня!

Старуха надолго замолчала. Я уже начала терять терпение, когда она проговорила задумчиво:

– На этот раз ты говоришь правду. Но я знаю, что надо делать…

В тот момент, когда у меня появилась надежда услышать нечто важное, случилось нечто невероятное. Из темного угла под самым потолком на меня с криком и шумом спикировала проклятая ворона, о существовании которой я совсем забыла. За два дня, проведенных здесь, мерзкая птица ни разу не попалась мне на глаза и вот теперь в буквальном смысле слова свалилась мне прямо на голову, хлопая крыльями и норовя вцепиться в глаза острыми когтями. На секунду я ослепла, но страх перед отвратительной птицей был гораздо слабее, чем ужас перед тем, что мен поймают в коридоре. Ворона била крыльями, больно цепляясь за волосы, я ничего не видела, в ушах стоял сплошной гул, но инстинкт самосохранения сработал вовремя. Беспорядочно размахивая руками в бесплодных попытках сбросить с себя птицу, я случайно задела за вазу, схватила ее за горлышко и шарахнула в то место, где должна была быть башка этой твари. По голове я не попала, ваза грохнулась об стену, но ворона, тяжело хлопая крыльями, взлетела и я, обретя свободу, в три прыжка преодолела пространство до двери, вылетела в холл и взлетела вверх по лестнице. Снизу доносились голоса и торопливые шаги. К счастью, бегали они куда медленнее, чем я, поэтому я намного опередила преследователей и успела запереться в спальне прежде, чем Кибиткин и экономка добрались до лестницы.

Дрожа всем телом и тяжело дыша, я замерла посреди комнаты, слушая, как они топчутся за дверью.

– Прасковья спугнула ее. – Запыхавшись, прохрипела экономка.

– Возможно, дело вовсе не в этом. Прасковья могла просто налететь в темноте на вазу и поднять весь этот шум. Если бы она напала на девчонку, та подняла бы крик, а я кроме карканья вороны ничего не слышал. – С сомнением возразил Кибиткин.

– Я тоже не слышала. – Вынуждена была признаться Инна Теодоровна. – Но я уверена, что эта пронырливая дрянь подслушивала.

– Тебе показалось. Это все Прасковья.

Они оба замолчали, прислушиваясь. Я совсем перестала дышать.

Наконец, раздались шаги. Они удалялись. Не думаю, что Кибиткин убедил старую ведьму в моей невиновности, но пока она ничего не предпринимала, слава богу.

Я так и не смогла уснуть в эту ночь. Проклятая ворона оставила на моем лице вещественное доказательство ночного столкновения – глубокую царапину на лбу. После того, как я обработала рану, мне пришлось поломать голову, как срыть от Кибиткина и его помощницы столь очевидную улику. В результате долгих экспериментов, столь же безуспешных, сколь и болезненных, я решилась на крайнюю меру: достала ножницы и выстригла густую челку. Лицо изменилось до неузнаваемости. Раньше я всегда носила гладко зачесанные назад волосы и в таком виде казалась себе какой-то чужой. Но зато челка хорошо скрывала царапину, и я примирилась со столь радикальными изменениями в своей внешности.

Когда я покончила с новой прической, за окном уже светало. Несколько раз ночью мне чудились шаги за дверью, но я так и не решилась подойти поближе и послушать, что происходит с той стороны. Выйти из комнаты я тоже больше не решалась. Я пыталась расставить в уме по полочкам события последних дней. Пустых полочек оказалось значительно больше. Чего-то все время не хватало, а многое просто никуда не влезало, как я ни старалась. Впору было плюнуть на это дело, настолько оно было запутанным. Но я понимала, что увязла уже слишком глубоко и, что бы я ни решила, мне не удастся просто выкинуть эту историю из головы. Оставалось искать разгадку. И чем быстрее я ее найду, тем лучше. Беда в том, что я не была уверена, что мне вообще удастся это сделать.

ГЛАВА 13

Окна моей комнаты выходили во двор и, поскольку я не спал, то услышала, как во дворе заработал автомобильный двигатель. Выглянув во двор, я увидела Кибиткина, который собственноручно закрывал ворота гаража. Перед воротами стоял темно-серый «Мерседес». Кибиткин уселся на водительское место и выехал за ворота, которые закрылись за ним автоматически. Чтобы не вызывать подозрений я спустилась в кабинет обычное время, хотя знала, что Кибиткин до сих пор не вернулся. Я очень боялась встретиться с Инной Теодоровной. После вчерашнего встреча обещала быть особенно неласковой. Через полчаса мне стало скучно, и я решила отправиться на кухню, чего-нибудь перекусить. В кухне тоже никого не было. Такое впечатление, что я осталась одна во всем доме. Против этого я ничего не имела. Уж лучше совсем одна, чем в компании с этими сумасшедшими.

В поисках съестного я заглянула в холодильник. Меня удивило, что на полках почти отсутствовали запасы продуктов. Две полки вообще были пустыми, только на самой верхней, в глубине, сиротливо лежал кусок сыра, который обожал Кибиткин и полпачки масла. Негусто, но голод утолить можно, особенно, если удастся отыскать хлеб. Хлеба я не нашла, в моем распоряжении была только початая пачка пресных галет. Я достала одну и осторожно надкусила. Они оказались довольно противными на вкус, совсем не солеными и вообще какими-то пресными, хотя с сыром и маслом это было почти незаметно. Чай и сахар, слава богу имелись в избытки, так что через десять минут у меня было некое подобие завтрака, хотя мам всегда предупреждала меня, чтобы я не ела всухомятку.

Покончив с завтраком и помыв за собой посуду, я задумалась над тем, что делать дальше. Куда запропастился Кибиткин? И вообще все остальные? Неожиданно, должно быть от завтрака всухомятку, у меня в голове зародилась сумасшедшая идея воспользоваться своей свободой и заглянуть в ту комнату под лестницей. Идея в тот момент не показалась мне такой уж безумной, у меня почему-то начисто исчез здравый смысл, обычно тщательно контролировавший все мои поступки. Скорее всего, он, нажравшись сыра, задремал на какое-то время. Так что остановить меня было решительно некому, и я начала спускаться по лестнице вниз, воспользовавшись той дверью, что вела из кухни.

Интересующая меня дверь, оказалась запертой. Ничего другого я и не ожидала. Именно на этот случай я прихватила с собой из кухни длинный тонкий нож, предназначенный, кажется, для того, чтобы нашпиговывать салом мясо для запекания. Он прекрасно справился с задачей. Немного повозившись, я смогла отжать язычок замка и легонько потянула дверь на себя. От напряжения я здорово вспотела. Непривычная еще челка все время лезла в глаза, приходилось сдувать ее каждые пять минут.

Как и все остальные двери в доме, эта оказалась хорошо смазанной и даже не пискнула, когда я попыталась отворить ее пошире. В комнате было темно. То есть, это была не просто темнота, когда все-таки можно различить неясные очертания предметов, а полная, непроглядна тьма. Как я ни старалась, разглядеть что-либо с порога было невозможно. Мне совсем не хотелось входить. И не только потому, что меня мог застать внезапно вернувшийся Кибиткин. В комнате чем-то отвратительно воняло. Я никак не могла определить по запаху, что это было, но что-то до того мерзкое, что меня сразу же начало мутить. Этот запах снова напомнил мне о бывших секретаршах. Что, если здесь хранятся их тела? Судя по запаху, такое вполне возможно. Перспектива наткнуться на трупы меня нисколько не радовала, но отступать было нельзя. Меня стало здорово задевать то, что я, как ни стараюсь, не могу продвинуться дальше своего носа. Сейчас, когда я что-то нащупала, нужно набраться мужества и действовать.

Здравый смысл как раз проснулся, совершенно, надо сказать, не вовремя и принялся отговаривать меня от очередной глупости, но я уже закусила удила и просто приказала ему заткнуться, не вступая в перепалку. Вытянув руки перед собой, я осторожно шагнула в комнату, готовая в любую секунду отпрыгнуть в сторону. Сделав несколько шагов довольно успешно, я немного расслабилась, совсем чуть-чуть и сразу же налетела на что-то твердое и тяжелое. Согнувшись пополам от удара, я уперлась руками во что-то мягкое, похожее на тонкое одеяло или покрывало. Пошарив руками в темноте, я решилась предположить, что это кровать. Дальше действовать наощупь я не решилась. Если комнаты симметричны, то в противоположной от входа стене, насколько я помнила, должно было быть окно, или даже два. Сейчас я немного отклонилась от курса, меня повело вправо, где стояло нечто, похожее на кровать, значит, если я поверну влево, то смогу добраться до стены и попытаться отыскать окно. Если оно на мое счастье не заложено, а просто зашторено, то я смогу, наконец, впустить в этот склеп немного света и разглядеть, куда это я попала. Я старалась думать и действовать спокойно, не поддаваться страху, но мне все время казалось, что в комнате есть еще кто-то, кто наблюдает за мной и, того и гляди, ухватит за ногу в темноте.

Потыкавшись во все стороны, я наконец-то нашарила тяжелые складки бархатных штор, потянула их в сторону и зажмурилась от неожиданно ударившего в глаза луча света. Лучик был совсем слабенький, но в комнате стало достаточно светло, чтобы я смогла оглядеться. О! Лучше бы я этого не делала, честное слово. Комната была совсем маленькой, почти всю ее, как я и предполагала, занимала массивная кровать, заваленная горой пестрого тряпья. То есть это я сначала так подумала, а когда поняла, что в кровати лежит человек, то едва не заорала от ужаса. Самое ужасное, что это был не просто человек. Передо мной лежала Инна Теодоровна, погруженная в глубокий сон. «Господи, – беззвучно заскулила я, – куда меня занесло!» В любую минуту старая ведьма могла проснуться, и тогда…Ой, мама, нет, лучше я не буду думать о том, что будет тогда!

В неловкой позе я замерла возле окна, боясь пошевелиться. От двери меня отделали каких-то три-четыре шага, но чтобы сделать их, нужно было закрыть штору, чтобы экономка, проснувшись, ничего не заподозрила. Это означало снова оказаться в полной темноте. Решиться на подобное было выше моих сил. Я стояла, обливаясь потом, каждую секунду ожидая, что мегера откроет глаза. Ужасный тяжелый запах забивал ноздри, мне было трудно дышать. Мне было безумно страшно, но выбора не было. Нужно было немедленно уходить. Я еще раз посмотрела на застывшее лицо ужасной женщины. Меня не покидало ощущение, что она не спит, а наблюдает за мной сквозь ресницы, поджидая, когда я задерну шторы, чтобы наброситься на меня в темноте.

И все-таки мне пришлось это сделать. Я изо всех сил рванула штору, лишая себя спасительного света, и опрометью бросилась к выходу, опомнившись только в коридоре. Сердце колотилось о ребра с такой силой, что мне было больно, в голове гудели колокола, перед глазами плыл туман. Почти на четвереньках я вскарабкалась вверх по лестнице обратно в кухню, подальше от этой страшной спальни. Только наверху у меня возник вопрос, который должен был возникнуть еще там, в комнате старухи. А почему она спит днем? Да еще так крепко? Я посмотрела на часы и убедилась, что время давно перевалило за полдень. Я припомнила, что никогда не видела старуху днем. Раньше я только радовалась тому, что она не слишком часто попадается мне на глаза, а теперь это показалось мне довольно необычным. Хотя могло существовать вполне логичное объяснение. Некоторые, так называемые «совы», ложатся спать чуть ли не под утро, предпочитая днем отсыпаться, а ночью ведя активный образ жизни. В этом нет ничего удивительного. Инна Теодоровна, видимо, относится именно к этой категории, и в этом нет ничего зловещего.

Но мне все равно было страшно, хотелось выйти из дома на свежий воздух, и я поспешила на улицу. Денек выдался довольно серенький, но даже вид хмурого неба казался мне более привлекательным, чем мрачная красота душных комнат писательского особняка. Я так торопилась выскочить во двор, что не подумала о том, что одета в легкую блузку из тонкого шелка, а на улице не больше семи градусов тепла. Я сразу же замерзла, Но возвращаться за курткой в свою комнату было выше моих сил. Обхватив себя руками за плечи, я обрела вдоль стены дома в сторону гаража. Рядом с ним был какой-то сарай, точнее, небольшой дощатый домик. Я подошла поближе и толкнула дверь. Она оказалась незапертой. Собственно, запирать тут было нечего, в домике хранился садовый инвентарь: грабли, лопаты, и тяпки были свалены грудой в углу. У стены горкой лежали длинные деревянные ящики, похожие на те, в которых обычно выращивают рассаду. Сейчас они были пусты, хотя земля внутри еще не успела высохнуть, значит, рассаду высадили в открытый грунт совсем недавно. От нечего делать я обошла маленький домик по периметру, разумеется, не обнаружив ничего интересного. Пол здесь был земляной, стены тонкие и мне было не намного теплее, чем на улице, но хотя бы не дул такой пронизывающий ветер.

Возле двери что-то зашуршало, я оглянулась и с криком отпрянула, увидев жирную крысу совсем близко. Крыса совсем не испугалась, а я, споткнувшись об один из ящиков, с воплем обрушилась прямо на стоящий в углу садовый инвентарь. Грохот отпугнул-таки наглого грызуна, и он юркнул в какую-то щель, а я, потирая многочисленные ушибы, попробовала приподняться. Кажется, обошлось без переломов и серьезных травм. Я поднялась и оглянулась на разбросанные по всему сараю инструменты. Придется собрать все на место. Я нагнулась, подобрала грабли, и потянулась вперед, чтобы положить их на прежнее место, да так и застыла с граблями у руках, уставившись на небольшой пятачок земли в самом углу. Кто-то очень старался, чтобы это место выглядело таким же, как и весь остальной пол, свежеразрытую землю тщательно утрамбовали. Но из-за влажной погоды перекопанная земля не успела еще достаточно просохнуть, она была немного темнее. Прислонив грабли к стене, я присела на корточки, разглядывая свою находку и размышляя, что мне с ней делать. До сих пор моя инициатива не приносила результатов. Так что и в этом случае я вполне могла обнаружить что-нибудь вроде, дохлой кошки, похороненной со всеми почестями. «Ну что же, пусть будет кошка». – Решила я, и взялась за тяпку. Кошку я не нашла, хотя то, что оказалось в тайнике, выглядело не менее странно. Я постаралась припомнить, не встречались ли мне здесь какие-нибудь дети? Найденный предмет мог принадлежать только им, ибо это была обыкновенная кукла. Нет, не совсем обыкновенная. Она была тряпичная, с нарисованным лицом и цветными пуговками вместо глаз. Похоже было, что куклу сшил ребенок, она выглядела довольно корявой, хотя было понятно, что это – девочка, одетая в брючки и кофточку-распашонку. Ткань, из которой была сшита эта кофточка, была из разряда очень дорогих, натуральный шелк особой выделки и необычной расцветки – фиолетовый батик. Это какая же мать позволила своему ребенку кромсать такую дорогую вещь? Хотя, возможно, в этом и рылась причина того, что тщательно завернутую в полотенце куклу закопали в сарае, подальше от посторонних глаз. Я еще раз провела пальцами по шелковистой поверхности кофточки и вскрикнула, уколовшись обо что-то. На пальце выступила кровь. Я нахмурилась и принялась рассматривать куклу более внимательно, обнаружив, что слева, в том месте, где у человека находится сердце, в игрушку глубоко воткнута длинная булавка с маленькой бусинкой на конце. Булавку всадили так глубоко, что острый конец, пронзив насквозь фигурку, высунулся из спины. Об это острие я и поцарапала палец.

Что за глупые шутки? К тому же я сделала еще одно, неприятно поразившее меня открытие: длинные, кудрявые волосы куклы вовсе не были синтетическими, это были самые настоящие человеческие волосы…

Это оказалось последней каплей. Все, с меня достаточно! Чертово гнездо. Больше я не останусь здесь ни минуты. Я никогда не интересовалась колдовством, да и не верила во всю эту чушь, но даже моих скудных познаний хватило на то, чтобы понять, что именно я держала в руках. С отвращением глядя на куклу, я быстро завернула ее в полотенце, бросила в ямку и торопливо присыпала землей. Потом утрамбовала землю ногами и сложила сверху садовый инвентарь. Теперь я действовала очень быстро. Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь помешал мне покинуть этот дом. Выскочив из садового домика, я первым делом бросилась к воротам. Я опасалась, что они открываются только при помощи пульта дистанционного управления, тогда я не смогла бы без посторонней помощи выехать отсюда на машине. Не то, чтобы это мен остановило, я убежала бы и пешком, но машину бросать се же не хотелось. Мне несказанно повезло, на кирпичном столбе возле ворот я обнаружила черную коробочку с двумя большими кнопками. Нажала на красную – и ворота разъехались. Оставив их открытыми, я помчалась в дом, взбежала по лестнице на второй этаж, потом в свою комнату. Вытащив из– под кровати сумку, я покидала туда свои вещи и, не снижая скорости, вылетела из дома.

Кибиткин, уезжая, забыл запереть гараж и я, благодаря бога за его забывчивость, бросилась к своей машине. Я все время боялась опоздать, но сегодня удача была на моей стороне и я благополучно выбралась за ворота. Только на трассе я вздохнула свободнее, у меня было ощущение, что я избежала чего-то страшного, но теперь все закончилось. Как оказалось впоследствии, я глубоко заблуждалась.